— Если конкретно, то проходит игру «Коловрат».
— Вот паскудник! — удивлённо и даже немного восхищенно выдохнул я. — Говоришь, готов к посещениям? Ну веди!
Клавдия Леонтьевна не обманула. Едва мы зашли в медблок, сквозь плексигласовую заслонку я увидел единственную из двух десятков занятую кровать. На ней и возлежал наш балагур Кузя.
— Ой, ребята! — искренне обрадовался он.
А я про себя оценил его состояние. Щёки розовые, взгляд сконцентрированный, осмысленный. Если бы не широкая повязка на груди и такая же на ноге, я бы и вовсе сказал, что парень просто косит от службы в медсанбате.
— Как себя чувствуешь, боец? — вероломно воспользовавшись положением старшего, я подошёл к кровати.
— Да ничего! Грудь только побаливает, — приложив руку к повязкам, слегка поморщился он.
На что я состроил грустно-сочувствующую мину.
— Да? Бедолага…
— Да нет, патрон, — уже веселее отозвался он. — Я в порядке! Прилетало и пострашнее.
— Так и есть, — подтвердил его слова стоящий по другую сторону кровати Пятый. — Обычно космодесантник из-за таких мелочей даже к полевому доктору не обращается.
— Просто у меня вечером назначено интервью с главным редактором американского таблоида. Вроде как материал будет — бомба! По телевизору обещали показать, — сочувственно качая головой, поведал я о своих планах. — И я хотел бы взять вас с собой. Представить, так сказать, молодое поколение Часовых. Жалко, что тебя с нами не будет.
Услышав, что его не берут, Кузя попытался было вскочить на ноги. Но, уперев ладонь в перебинтованную грудь, я остудил его пыл, вновь положив на место.
— Нет, Кузя. Зачем нам так рисковать? Ты себя в зеркало-то видел? Бледный весь и губы синие… — переигрывая с заботой, покачал я головой. Во взглядах остальных я прочёл лёгкое непонимание.
Ну это поправимо. Сейчас всё поймёте.
Сидя на кровати, я нащупал забинтованную ногу космодесантника и, не жалея, что было сил сдавил её. Парень тут же взвыл, попытавшись вырвать раненую конечность из моих пальцев. Но я держал крепко.
— Кузенька, друг мой красноречивый, а не хочешь объяснить, как так вышло, что в тебя стреляли скрепками из самодельной гаус-винтовки, а Клавдия Леонтьевна извлекла из ноги осколки стекла?
Вездесущая Клавдия Леонтьевна и тут не осталась в сторонке:
— Судя по характеру и фрагментам осколков, это была стеклянная бутылка, — вторя моим догадкам, подтвердила нейрокомендант башни.
— Я… Э… — забыв про боль в ноге, тут же растерялся космодесантник.
До всех начало доходить, первой, как всегда, оказалась наша Гагарина.
— Так вот кто оказался врагом народа! Вот кто сжёг недельные припасы нашего лагеря! — обвинительно указав на космодесантника пальцем, зашипела Лиза.
— Это не я! — замотав головой так, что мне показалось, что она сейчас отвалится, запротестовал Кузя.
— А осколки стекла? Помимо уничтоженных припасов у Сумрака пропало ещё и две бутылки коньяка, которые ему подарила Артемида! — змеёй шипела Лиза.
— А давай мы посмотрим извлечённые из тебя осколки и сравним, не осколки ли это от бутылки сирийского коньяка? Что скажешь?
Что самое смешное, девушка подсознательно положила руку на кобуру своего «Суворова». Так, этот цирк надо прекращать.
— А это очень серьёзное обвинение, — негромко вступился за подчинённого Пятый.
— Да, осколки, да, от коньяка! Но я не сжигал припасы для лагеря! — придя в себя, тут же огрызнулся Кузя. — Когда мы летели, я нашёл эти бутылки в вингере! Лиза, ты подготавливала и пилотировала вингер, Лиза, может быть, это ты… А сейчас, чтобы отвести подозрение, выставляешь меня крайним⁈
— Я-я-я!!! — аж задохнулась от возмущения Гагарина.
В ситуацию нужно было срочно вмешиваться, пока в поисках «врага народа» эти двое не вцепились в глотки друг друга.
— Успокойтесь, это был я, — чтобы не произошло смертоубийства, признался я.
Если вы никогда не видели, что значит выражение «немая сцена из „Ревизора“», то это была именно она!
— Да нет, быть не может! — первым пришёл в себя как Кузя. — Зачем?
— А это так. Это я сжёг все пищевые рационы на неделю вперёд.
— Зачем? — из своего угла отозвался Борис.
Наверное, впервые с момента нашего первого знакомства он смотрел на меня как на сумасшедшего.
— Хотел посмотреть, кого в ученики мне выбрал «Коллектив». Хотел посмотреть, как две сотни лучших, по мнению Системы, представителей нуль-одаренного население Союза будут решать конфликты, — и глядя в лицо уже Гагариной, добавил: — А вы уже сейчас только из подозрений готовы схватиться за стволы.
Лиза тут же убрала руку с кобуры и отвела взгляд. А я после короткой паузы грустно усмехнулся.
— И неизвестно ещё, как там ищут предателя на «Терра Нова». Может, тоже уже пристукнули кого-то. По подозрению, так сказать…
— Но это… Это неправильно! — уже почти сдавшись, всё-таки заявила Лиза.
— Неправильно — это когда кадеты, которые в будущем должны стать Часовыми, не работают сообща, как это и положено, а соревнуются друг с другом. Будто это игра какая-то.
— А всё-таки бутылку он украл! — не удержала таки язык за зубами Лиза.
— Не украл, а посмотрел что в пакете. Врождённое любопытство, не слышала? — не остался в долгу Кузя. — И потом, я взял только одну бутылку! И ту даже не попробовал.
— А мы знали, — неожиданно даже для их командира Пятого, подали голос «двое из ларца» сержанты Цлав и Толмацкий. — И про вторую бутылку, которая у Сумрака за пазухой, тоже.
Услышав это, я удивлённо посмотрел уже на Пятого. Цлав и Толмацкий, находясь в состоянии полной синхронизации, видят вероятности будущего.
— Что-то типа предсказания будущего? — открыл я рот.
— Нет, вероятности развития событий. Но если упрощать до банальности — да. На несколько секунд в будущее, — кивнул он и уже с улыбкой добавил: — Ну что, Сумрак, доставай бутылочку.
— Ну, за одного битого двух небитых дают, — пожал плечами я и полез за пазуху.
— Курсанты, С-М-И-И-И-РНО!!! — чётко, как на плацу, скомандовал Пятый. — Командир будет говорить речь!
Вытянулись все. Даже Кузя, лёжа забинтованный в кровати, иррационально попытался принять вертикальное положение. Приняв из моих рук бутылку, он принялся разливать винтажный десятилетний коньяк по бумажным стаканчикам для таблеток, которые весьма ловко уже распределил по рукам Борис.
— Итак, бойцы, товарищи и, ха-ха, женщины. А также рекруты, стажеры, молодая кровь! Я имею честь поздравить всех вас с успешным окончанием первой миссии Часовых!
Решив, что это всё, Борис было потянулся чокнуться, но Лиза остановила напарника.
— Не всё прошло гладко, — наградив Кузю серьёзным взглядом, добавил ремарку я. — У некоторых из нас были неудачи, но они стали источником бесценного опыта, который вы, друзья-товарищи, не могли бы получить ни в одном учебном центре. Благодаря этим неудачам, вам — и особенно мне — даётся возможность улучшить свои навыки, проанализировать ошибки и извлечь уроки, которые помогут нам в будущем. Надеюсь, этот великолепный винтажный коньяк из стаканчиков из туалетной бумаги запомнится вам на всю жизнь! Горжусь тем, что имею честь находиться рядом с вами! За Часовых!
Просящие глаза Бориса прямо кричали: «Ну вот сейчас? Сейчас можно?». И с улыбкой я ему одобряюще кивнул.
— Можно!
После троекратного «Ура!» с чоканьем и расплёскиванием ребята наконец причастились одной бутылки! А я, оглядывая их, осознавал себя на той величине счастья, которую прежде дарила только первая бумажная публикация. Кто знает, а может, моё призвание и не писательство вовсе, а, например, всё это⁈
Народ оклемался, пошли негромкие шепотки и подначки. Но я ещё не закончил.
— А теперь, когда официальное посвящение можно считать оконченным, вернёмся к нашим баранам.
— Может быть, к нашим Часовым? — в свойственной себе манере поправила меня Гагарина.
— Ну, с Часовыми — это пока громко, а вот баранам в самый раз, — подмигнул я ей.
Ох уж этот характер карьеристки.
— Ну, а если серьёзно, по итогу первого боевого крещения принимайте и первые назначения.
Глава 30
Ага, заинтересовал. Тут же все шепотки смолкли, чёрт, даже Цлав и Толмацкий, наши «двое из ларца», изобразили некое подобие интереса.
— Но об этом позже, — обломал я их ожидания.
— Эй! Так нечестно! — запротестовала Гагарина.
В этот момент я твёрдо дал себе зарок не связываться с карьеристками.
— Сумрак, напомню, что помимо полевой работы на тебе висят ещё и обязательства Первого Часового, — с лёгкой игривостью в голосе поведала нейрокомендантша.
— Ну что такое? Нормально же общались! — взвыл я на слово «обязательства».
— Дважды звонили из Кремля и требовали соединить с тобой.
— И что вы? — полюбопытствовал я.
— Будут мне ещё какие-то указывать! — хмыкнула Клавдия Леонтьевна. — Сообщила, что ввиду ограничений и жёсткой экономии вычислительных ресурсов требования Кремля отправлены на обработку. Примерное время ожидания: от шести до восьми календарных месяцев.
— Вот те на! — восхитился я изощрённому канцелярскому юмору нейрокомендантши.
— А нечего мной командовать!
— Ну хотя бы ознакомиться мне всё равно нужно, — принял я неотвратимое.
Взглянув на настенные часы, отметил, что большая стрелка почти указывала на полдень. Свободное время, которого и так в последние дни было прямо не очень, уверенно сокращалось.
— Короче, кадеты, — хлопнул я в ладоши, привлекая внимания. — Время почти двенадцать, интервью с американским Познером у нас в… — затянул я, и Клавдия Леонтьевна тут же пришла на помощь.
— В семь.
— Значит, до шести часов объявляется свободное время. Можете встретиться со знакомыми, съесть мороженое в парке, сходить в кино. Но в 18:00 всем быть в расположении башни Часовых. Кто опоздает, отправляется к Кузе на скамейку запасных.
Все заворожённо слушали, будто хотели продолжения, но у меня было «всё», поэтому, скорчив свою самую скептическую гримасу, я спросил: