К тому времени Каннибал с Атаманом уже вышли в свет полевого лагеря. И то, как он изменился, даже немного впечатляло. По шести углам лагеря стояли гранитные наблюдательные сторожевые вышки. В местах, где в прошлый раз косились простые туристические палатки и шалаши из мха, говна и веток, теперь стояли основательные каменные дома! Со склона потухшего вулкана, скованный гранитным желобом, заходил ручей со свежей питьевой водой, который выходил на другом конце, унося за собой всякое из общественных туалетов. А хорошо придумано, про себя подумал Каннибал.
В голове у него проскользнула мысль: «А не сгустил ли Атаман краски?».
Но увы.
Недалеко от общего костра, возле которого, разбившись на небольшие группки, сидели уставшие кадеты, обнаружилась земляная яма, накрытая решёткой из связанных веток.
— Когда выкопали зиндан? — удивился Каннибал.
— Сергей, я ведь не первый раз молодняк воспитываю, — усмехнулся в бороду Иван Феликсович. — Любая армейская часть начинается не со штаба, а с туалета!
— А причём здесь туалеты?
— Для их возведения мы использовали гранитные породы на территории лагеря. А образовавшийся после выработки карьер облагородили под гауптвахту. Это в любой армейской части вторая по значимости вещь. И только потом штаб.
— Справедливо, — Каннибал признал организаторский Атамана.
Чувствовалось что бывалые ветераны разбирался в обустройстве лагеря лучше самого него самого.
Увидев Каннибала, все без малого двести человек притихли, будто нашкодившие дети. Все ждали реакции чернокожего Часового и опасливо поглядывали на его ручного аллигатора. По лагерю уже распространились слухи о том, что один из Часовых, известный как Каннибал, имеет привычку съедать своих врагов, а их останки скармливать аллигатору.
— Геннадий, сидеть, — скомандовал Каннибал питомцу, и тот совсем по-собачьи опустил задницу на землю.
Подойдя к краю ямы, Каннибал обнаружил в ней пятерых. Слегка помятые, но смотрящие злыми глазами, все они явно не думали раскаиваться в содеянном.
— Всех достать и построить, — устало приказал Часовой.
Через минуту все пятеро — четыре парня и одна девушка — сжав губы, но не погасив ненависть в глазах, предстали перед Каннибалом.
— Почему? — без злости произнёс Сергей.
— Что «почему»? — шагнув вперёд, подала голос девушка.
Судя по взглядам остальных, именно она в компании и была лидером.
— Почему вы решили, что выше остальных?
— Мы так не решили! Мы просто выполняли приказ Сумрака и нашли предателя! Пока он не сбежал. И в этом ему помог он!
Обвиняющий перст девушки указал на Атамана, который, впрочем, только усмехнулся, и не подумав оправдываться.
— Имя, — требовательно произнес Каннибал.
— Анастасия Лихоимцева! Лейтенант КГБ! — словно вызов бросила она словами в Часового.
— Скажите, Анастасия, а член политбюро Егор Лиховинцев, часом, вам не родственник?
— Да. Это мой дядя! — с гордостью подтвердила девушка, ожидая услышать извинения и, наконец, почувствовать, что к ней относятся так, как она того заслуживает.
Но этого не произошло. Вместо пиетета к ЦЕЛОМУ «лейтенанту КГБ» и влиятельной племяннице и ещё более влиятельного родственника, Каннибал лишь озлобился.
— А скажи-ка мне, Настя, по какому такому праву ты возложила на себя право пытать советских граждан?
— Но он же предатель! — обескураженная таким поворотом, повысила голос девушка. — Он же проклятый капиталистический коллаборант! Я, как офицер КГБ, не могла позволить себе, чтобы он…
— Дура, — скорее с сожалением, нежели со злостью, сплюнул под ноги Часовой. — Какая же ты дура…
— Что, простите? — ещё больше побледнела девушка.
Видимо, слышать подобное в свой адрес ей ещё не приходилось.
— Какой у тебя нуль-талант?
— Я… Э… — слегка растерялась Анастасия, но тут же взяла себя в руки. — Я нуль-тактик! Я особо эффективно управляю тактическими группами. Мой рейтинг эффективности на симуляторе составляет двести тридцать единиц!
— А я нуль-феромоник, — громче, чтобы слышал каждый в лагере, пробасил Каннибал. — Проще говоря, я вижу всё, что выделяет любой живой организм. Вот, например, у тебя сейчас идёт третий день месячных, сейчас в твоей крови просто запредельные дозы адреналина и кортизола. Скажи мне, Настя, чего ты сейчас так боишься?
— Я ничего не боюсь! — громко, чтобы скрыть неуверенность, выпалила девушка.
— Кого она там пытала? — спросил Каннибал уже у Атамана.
— Номер «194», Инай Ва…
— ИНАЙ⁉ — Каннибала вдруг будто громом поразило.
В голове пронёсся табун мыслей о том что произойдёт когда об этом узнает сумрак или, не приведи Партия, Йотун…
Поддавшись мимолётному приступу ярости, Каннибал в два шага приблизился к девушке и, схватив её за горло, оторвал от земли! Кое-кто из студентов испуганно попятился, но Каннибалу было плевать.
Пока он отсутствовал, мальчишка, за которым он присматривал уже с десяток лет и называл любимым племянником, пострадал от рук этой… «Этой» — это кого? Что двигало этой тварью, которая, увидев немного не похожего на советскую молодёжь Иная, назначила его предателем?
Справившись с яростью, Каннибал разжал руку, и девушка, закашлявшись, повалилась на землю. Однако это имело свой эффект: в глазах Насти больше не плескалось превосходство или надменность.
Зато в её феромоновом облаке Каннибал почувствовал уверенность. Чёрт! Да эта красная комиссарка была искренне уверена, что Инай — предатель! Да и немудрено: выросший, по сути, в диком племени из бронзового века парень совсем недавно освоил беглое чтение и русский. Конечно, он выделялся среди остальных!
Вот это и лейтенантша с синдромом отличника принялась слишком рьяно выполнять приказ Сумрака. А судя по всему, Настя была действительно харизматичным нуль-тактиком. Раз четыре здоровых лба попёрлись исполнять её приказы.
Чёрт возьми, всего этого можно было избежать, будь в лагере он или кто-то из Часовых. Так что Каннибал тоже ощущал честь вины из-за произошедшего.
Но залётчиков нужно было как-то наказать.
— Атаман, — обратился Каннибал к старому вояке. — Где-то в жилом вагончике на базе я видел Устав Часовых…
— Так на месте Устав! — поняв, что задумал Часовой, отозвался Иван Феликсович. — На верёвочке у колокола!
— Залётчиков накормить и выдать Уустав. Пусть читают вслух, пока я не вернусь.
— Как? — удивился Атаман.
Над лагерем уже давно нависла ночь, а завтра у всех впереди очередной день выживания на «Терра Нова». С ползучими и летающими гадами, пернатыми динозаврами и полными ботинками сколопендр.
Однако Каннибал по-своему истолковал этот вопрос.
— Как-как? С чувством, с толком, с расстановкой! Особенно параграф о неуставных отношениях!
— А как же сон? — уже без одобрения уточнил Иван Феликсович.
— А спать сегодня никто не будет! — развёл руками Часовой. — Я отправляюсь в джунгли на поиски Иная, а залётчики будут вслух штудировать Устав Часовых!
Каннибал ухмыльнулся, обнажив белоснежные на фоне кожи зубы, и, присев к аллигатору, нажал какую-то кнопку на ошейнике своего питомца.
— Спасибо за службу, Иван Феликсович, — Сергей от всего сердца поблагодарил старика. — Идите спать.
— А как же… — не договорив Атаман указал рукой на залётчиков.
— Не переживайте, — улыбнулся Каннибал и кивнул на своего ручного зверя. — И идите спать. А этих Геннадий посторожит…
21:22. Земля 505.
Станция метро «Савёловская». Бар.
— Тост! Тост! Тост! — скандировала вся наша уже дружная компания.
Кузя недоверчиво принюхивался к торфяному аромату правильного «шотландца», Гагарина довольно жмурилась, смакуя от широты душевной позволенный мною ламбик, остальные выбрали привычные для себя напитки.
Я огляделся, стараясь собрать в кучу разбегающиеся после таких длинных суток мысли, чтобы выдать что-то вменяемое и воодушевляющее. Понимая, что эта битва мной уже проиграна, я просто отпустил на волю свою интуицию и позволил ей найти нужные слова в мутных глубинах памяти.
А интуиция, эта коварная и капризная дама, начала подсовывать мне совсем уж непотребства наподобие «Часовой — это не профессия, это половая ориентация», причем голосом военкома. Подавив смешок и позыв озвучить подобный тост — не поймут-с — я приосанился и с видом одного неубиваемого бравого коммандера начал:
— Бойцы!
Притихшие курсанты притихли, а в их скрестившихся на мне взглядах начали плясать восторженные искорки — тон я задал правильный.
— Кто круче нас?
Я пристально всмотрелся в лица ребят и, вскинув вверх руку с бокалом, с подъемом продолжил:
— Всего несколько человек — и все они уже мертвы!
После секунды потрясенной тишины весь присутствующий личный состав повскакивал с мест, чтобы уже стоя проорать что-то совсем уж нечленораздельное. Глаза у всех сверкали, у Лизы предательски дрожал подбородок, а Пятый с выпяченной челюстью одобрительно позыркивал на меня. «Спасибо, кэп, за простые и сильные слова — никогда не подводишь,» — подумал я.
Под звук сталкивающихся в салюте бокалов разнеслось «Ура! Ура! Ура!», и я решил, что пора закругляться.
— Боря, это тебе! — вручил я парню новый, купленный ещё у метро, телефон с симкой. — Позвони, как закончите тут с посиделками. Я вас заберу.
— Сумрак, а ты что, уходишь? — округлила глаза Гагарина.
Ну точь-в-точь как ребёнок, который, находясь в магазине, вдруг осознал, что не видит маму.
— А я…
До чёртиков хотелось сказать правду — «домой». После событий этих нескольких дней больше всего в жизни мне хотелось сначала забраться в душ, потом укутаться в свой любимый махровый халат, начислить в подаренную дочерью кружку «Самый лучший в мире писатель» и наконец завалиться на свой продавленный диван.
Желательно, суток на трое. С такими мыслями я шёл домой по апрельской слякоти, пропитанной реагентами. За время моего отсутствия Москва совсем не изменилась. В воздухе витали доносящиеся с вокзала ароматы креозота, выхлопных газов, дорогих духов и, кажется, шаурмы из ближайшего перехода.