- Бросай оружие! – крикнули сзади. Как раз оттуда, откуда они пришли. А спереди аккуратно положили пулю впритирку над его головой, только щепа брызнула. Что ж, лишнее подтверждение, что они нарвались на профессионалов, переигравших их по всем статьям. По крайней мере, теперь не приходится рассчитывать на помощь людей «инструктора», вряд ли они еще живы.
Алексей лихорадочно пытался найти выход из создавшегося положения, но достойного варианта действий не просматривалось. Разве что геройски попереть буром в надежде, что его шлепнут без излишней жестокости, но все его существо противилось этой мысли. Жить хотелось отчаянно. Эх, если бы только кто-то из пассажиров выглянул в коридор! Тогда, прикрываясь им как щитом, можно было бы попробовать порвать дистанцию и попытаться прорваться.
Мечты! Сто к одному, что в вагоне никого нет. Залогин, или кто там все организовал, наверняка убрали лишних свидетелей. Проводницей, правда, решили пожертвовать, ну да война без потерь не бывает. Да и насторожить ее отсутствие могло. М-дя, похоже, что выбора у него нет.
- Сдаюсь! – громко крикнул Алексей, поднимаясь на ноги, и бросил на пол пистолет и нож. – Не стреляйте!
Евгений. 1907
Низенькая, но очень полная баба, замотанная платком так, что едва можно было увидеть глаза, вцепилась в рукав пальто Евгения и начала бормотать что-то. Сделав безуспешную попытку сбросить руку попрошайки, Белугин недовольно сказал:
- Чего тебе? А ну, отпусти меня, кому говорят!
Настырная баба забубнила еще быстрее и еще непонятнее. При этом ее крючковатые пальцы, потрескавшиеся на морозе, неимоверно грязные, с неожиданной силой потянули Евгения куда-то в сторону.
- Эжен! – Ольга крепко ухватила его за локоть другой руки. – Что от тебя хочет эта сумасшедшая? Дай ей какую-нибудь мелочь и пусть идет своей дорогой!
- Пытаюсь, - натужно усмехнулся Белугин, представив, как смешно, должно быть, он выглядит сейчас со стороны: прилично одетый мужчина, на котором повисли две такие разные женщины. Стайка вездесущих мальчишек уже возникла неподалеку и откровенно насмехалась над ним, громко хохоча и показывая пальцами. Прохожие начали замедлять шаг и оборачиваться. Еще немного и они с Ольгой окажутся в центре внимания уличной толпы, а это сейчас вовсе не то, что требовалось двум боевикам, находящимся на нелегальном положении.
- Да отвяжись ты! – не выдержал Евгений и стряхнул-таки назойливую нищенку. Баба отлетела в сторону и тяжело плюхнулась в сугроб. Ребятня зашлась в хохоте, переключив на нее свое внимание и осыпая несчастную градом насмешек.
- Быстрей, пока они не опомнились! – процедил Белугин, потянув за собой Ольгу. – Извозчик!
- Вот и все, занавес! - расстроено вздохнула девушка, когда они уже сидели в санках, заботливо укрытые извозчиком меховой полостью. – Обидно, такой день испорчен.
- Не волнуйся, дорогая, мы еще с тобой обязательно погуляем, - серьезно пообещал Евгений, думая о том, как бы ему исхитриться побыстрее активировать информ-капсулу, что сейчас жгла бок раскаленным угольком в кармане его пальто. Как раз с той стороны, где недавно хваталась за него уличная побирушка. Надо отдать должное сотрудникам московской резидентуры Службы – до тех пор, пока он не сунул руку в карман за портсигаром, Белугин даже не подозревал, что по соседству с серебряной коробочкой преспокойно лежит такой знакомый ребристый и чуть теплый цилиндрик. Нет, ну каковы артисты – это ж надо так разыграть операцию по моментальной передаче информации, что он даже и не заметил, как стал ее участником. Евгений улыбнулся.
- О чем ты думаешь? – тут же осведомилась Ольга, подозрительно прищурившись.
- Да вот представил себе, как смотрелся бы со стороны, гуляя под руку с той бабищей.
Ольга негромко засмеялась, а потом вдруг крепко-крепко сжала его руку и тихо сказала:
- Послезавтра все решится. Слышишь? Молю тебя, не подведи. Иначе сгинем оба. Сделаем все как надо и будем свободны как птицы. Потерпи немного! – И тут же отвернулась.
Значит послезавтра. Белугин лениво размышлял, обдумывая услышанное. Это если Ольга говорит правду. А что, почему бы не устроить ему лишнюю проверку – не все же члены комитета поверили в ту пургу, что он им задвинул по поводу своих петербургских приключений. Ладно, не стоит забивать себе сейчас голову, как там говорится: будет день, будет пища! А пока неплохо бы ознакомиться с полученным от своих сообщением, вдруг, что по-настоящему важное. Ничего, доберемся до флигеля, а там уж как-нибудь представится свободная минутка.
Но его мечтам не суждено было осуществиться. Вместо вдумчивого изучения послания московской резидентуры, Белугину пришлось выдержать еще один довольно непростой разговор с Ольгой. Хотя начиналось все вполне мирно: Евгений курил у приоткрытой форточки, а его подруга лениво листала какую-то газету, уютно устроившись на кровати.
- Нет, ты послушай! – Ольга вдруг раздраженно фыркнула и с выражением прочитала: «Сегодня в квартиру командира гренадерского корпуса генерал-лейтенанта Сандецкого явилась какая-то барышня и пожелала быть принятой генералом. Генерал распорядился ввести ее в кабинет и сел на стул рядом с пришедшей на довольно близком от нее расстоянии. Барышня держала в руках муфту и все как-то мялась, не решаясь начать разговор. Видя, что барышня смущается и никак не может распорядиться со своей муфтой, генерал взял у нее муфту и отложил в сторону. Барышня еще больше смутилась и, наконец, расплакалась. Затем она рассказала генералу, что явилась к нему с тем, чтобы убить его по постановлению революционного комитета, но у нее не хватило духа исполнить свою задачу. При этом она спросила генерала, получал ли он угрожающие письма, которые ему разновременно посылались. Ответив утвердительно, генерал долго разговаривал с барышней и, наконец, разрешил отпустить ее, видя полную ее беспомощность. Последнее время генерал Сандецкий получал много угрожающих писем».[2] Каково?! И это вот таких дур мы подбираем для работы в терроре и посылаем исполнять свои решения. Голову бы оторвать тому идиоту, что доверил этой истеричке такое важное задание!
- Ты, разумеется, просто шлепнула бы генерала и ушла тихохонько, не размениваясь на душеспасительные беседы, правда? – осведомился Белугин, слегка посмеиваясь. Заметка развеселила его своей абсурдностью: потенциальная жертва успокаивает своего палача. Интересно, слезы несостоявшейся террористки генерал промокал свои платком?
- Вот именно! А ты, похоже, сомневаешься?
- Что ты, что ты! – Евгений шутливо поднял руки, изображая полную и безоговорочную капитуляцию. – Я верю тебе.
- Ну тогда стой смирно и не дергайся! – Газета полетела на пол, а в руке девушки появился уже знакомый по ночному разговору в купе пистолет.
Белугин поморщился.
- Ты повторяешься. Мне казалось, что мы все уже выяснили. Или начнем новый круг?
- Начнем! – Ольга зло оскалилась. – Только на этот раз ты расскажешь мне о своей встрече с Джеймсом.
- Оля, это уже не смешно, - протянул Белугин с укоризной. – Попахивает дешевой опереткой от провинциальной труппы.
- Да ладно тебе, - фыркнула боевая подруга и отбросила пистолет в сторону. – Скучно просто. А ты молодец, здорово сумел подставиться подручным Джеймса, те и взаправду решили, что ты в тот сарайчик случайно забежал. Как дети малые, чему их только учили?
- Ерунда, - отозвался Белугин. – Зато теперь этот донельзя мутный субъект вместе с пристяжью будет ждать нас у черта на куличиках и не сможет помешать акции.
Ольга негромко засмеялась, а потом негромко позвала, лукаво поблескивая глазами:
- Иди ко мне.
[1] Sevillano – один из стилей испанской школы ножевого боя.
[2] Подлинная заметка из газеты «Новое время» от 12-го января 1907 года.
Глава 13
Глава 13
Алексей. 1942
- Как ты думаешь, почему тебя не положили вместе с дружком? – Залогин вольготно расположился на диване напротив, прихлебывал крепкий ароматный чай и с видимым интересом разглядывал Белугина.
Интересный, к слову, вопрос. С одной стороны достаточно простой – информация какая-то требуется, чего тут думать, а получить ее у трупа довольно затруднительно. С другой же, ну а что, собственно, он может такого экстраординарного поведать? Нет, если они, конечно, в курсе откуда он на самом деле, тогда, безусловно, Алексей сразу же переходит в разряд вип-персон, коих надо холить и лелеять. Ну а если нет… Черт, голова раскалывается, будто после трехдневного загула!
Белугин осторожно потер виски. Сейчас бы универсальную аптечку, да десяток часиков на мягкой перинке. И чтобы не беспокоили со всякими-разными государственными интригами, секретами и войнушками локального масштаба в богом забытых временах. Эх, мечты, мечты.
- Понятия не имею, - Алексей вяло пожал плечами и постарался изобразить как можно более искреннее выражение на своем изрядно помятом за последнее время лице.
- Ну да, естественно, - понятливо закивал Кирилл Андреевич. – Что ж, у нас в стране принято помогать молодежи, поэтому не буду тебя томить. Взгляни-ка. – Он аккуратно поставил стакан с чаем на столик у окна, достал из внутреннего кармана пиджака небольшую картонную карточку и протянул ее собеседнику.
Белугин с некоторым недоумением взял ее и пару секунд честно пялился, пытаясь сообразить, в чем же здесь подвох, но потом догадался перевернуть. И… твою ж дивизию!!! Сердчишко вдруг скакнуло в груди, словно испуганный зайчишка, а руки отчетливо дрогнули.
- Ага, именно в таком вот разрезе, дружок, - голос Залогина донесся будто из-под воды.
На слегка пожелтевшей и изрядно пообтрепавшейся фотокарточке с давленной, рельефной надписью «Cabinet portrait» в обрамлении каких-то завитушек в самом низу, были изображены трое мужчин. Один сидел на стуле в центре, двое других стояли по бокам и чуть позади него.
Справа был Седов. Естественно, он выглядел на снимке значительно моложе, чем теперь, со смешным чубчиком, худощавый и в простецкой косоворотке а-ля народоволец, выглядывающей из-под расстегнутого пиджака.