По периметру дачи окружал двухметровый забор, выкрашенный зеленой краской. В одном месте, примыкающем к лесу, виднелся здоровенный пролом, чернела курящаяся дымом воронка. Рядом валялись несколько неподвижных тел в армейских гимнастерках.
А на территории участка что-то горело: столб черного дома с алыми проблесками весело и задорно тянулся вверх от приземистого одноэтажного здания. Въездные ворота были распахнуты настежь. Возле них крутилось несколько бойцов в пятнистых маскхалатах. Мини-колонна, повинуясь указаниям проводника, направилась прямиком к ним.
Въехали на территорию, миновав расстрелянный «опель» с вывалившимся наружу водителем. Чуть поодаль автоматчик с перевязанной наспех головой тащил куда-то за ноги труп молодого светловолосого парня в штатском костюме, обильно залитом кровью. Алексей невольно отвел взгляд – зрелище было еще то.
- Что, не нравится? – жестко спросил Владимир Афанасьевич. – Варварами, поди, нас считаешь. Только мне на это наплевать и растереть. Говорил уже и еще раз повторю. А эти сами напросились – если их верх будет, они всю страну кровью зальют, как перед войной.
Белугин промолчал. Ввязываться в пустой спор не хотелось, все равно не удастся переубедить друг друга. У каждого из них своя правда, за нее и воюют. А что до «варваров», то здесь Седов заблуждается – Алексей не понаслышке знал, как кроваво и грязно обстоят дела с зачистками непокорных территорий в его собственном времени. Да что говорить, если в нескольких таких операциях он участвовал самолично – курсантов Службы готовили, гм, всесторонне.
- Тормози, - скомандовал Владимир Афанасьевич, завидев бегущего к машине Агафонова. Денис сиял белозубой улыбкой измазанного копотью лица. Маскхалат на левом плече был разорван, но крови не видно. – Ну докладывай, что нарыли?
- Полный порядок! – лихо отрапортовал Агафонов. – У нас правда двоих убило, да еще несколько человек с ранениями – один тяжелый. – Боец нахмурился и виновато поник: - Охранник один, зараза, глазастый оказался – ребят заметил и стрелять начал. Хорошо, снайперы не подкачали, а то совсем тяжко пришлось бы.
- Добро, - Седов поиграл желваками. – А по основной задаче?
- Там все чисто провернули, комар носа не подточит, - воспрял духом Денис. – В доме взяли одного из тех, у кого доступ к бункеру имелся, так он нам, как только его чуток ножиком пощекотали, все на блюдечке выложил: и про сигнализацию, и про запасной выход. Ну а дальше – дело техники! Правда… - Агафонов запнулся.
- Что?! – Владимир Афанасьевич смотрел люто, того и гляди взорвется. Народ, судя по всему, просек ситуацию и вокруг их машины мигом стало пусто. И правильно, начальственный гнев – штука малоприятная. – Говори, хватит сопли жевать!
- Жив он, - отвел глаза Агафонов. – Но лучше вам самому пройти и посмотреть. Там доктор хлопочет. Вроде не смертельно.
- Зараза! – смачно припечатал Седов. – Еще раз начнешь мне лапшу на уши вешать, сгною! А ты что расселся? – переключился он на замершего Белугина. – Ноги в руки и за мной. Да не трожь ты автомат, сколько раз повторять надо?!
Алексей торопливо выбрался наружу. Шагнул следом за Владимиром Афанасьевичем и… условный знак он позорным образом пропустил. И потому, когда Денис вдруг подшагнул к нему сбоку, ловко подсек ноги и, придержав за воротник, заставил встать на колени, то оказать сопротивление попросту не успел. Попробовал было дернуться, но в затылок больно вдавился ствол пистолета.
- Замри, сука! – резко сказал Агафонов.
Седов посмотрел на Белугина искоса, через плечо. И взгляд этот Алексею безумно не понравился. Так смотрят, когда решают твою судьбу. Вот моргнет он сейчас и верный нукер мигом прострелит башку незадачливому хронопутешественнику. По спине пробежал нехороший холодок.
- Ничего не хочешь мне сказать? – деловито осведомился Владимир Афанасьевич.
Алексей стиснул зубы. А вот хрен тебе на лопате, не дождешься – умолять о пощаде не стану. И про бумажки твои поганые ни словечка не промолвлю. А они ведь тебе до зарезу сейчас нужны. Значит, они единственный шанс на спасение.
Седов еще чуть-чуть подождал, а потом, как показалось Белугину, преодолев нешуточную внутреннюю борьбу с самим собой, нехотя прищелкнул пальцами. И тотчас исчез прижатый к затылку ствол, а сильные руки вздернули парня с земли. Белугин усмехнулся. Что ж, спишем эту выходку на общую напряженность момента. Хотя, очень похоже, что Владимир Афанасьевич решил в последний момент переиграть все. Сдается, не слишком жаждет он встречи Алексея с сотрудником Службы. Интересно, кстати, почему? Вроде бы нет у него, Белугина, столь ужважных сведений, что могут как-то повредить Седову. Но кто знает, очень может быть, что с его точки зрения все выглядит иначе.
Из дома вышли несколько бойцов. Они несли на носилках какого-то человека, укрытого длиннополой красноармейской шинелью почти с головой. Рядом суетился пожилой толстячок в смешных круглых очках-«велосипедах».
- Осторожнее! – просил он. – Прошу вас, товарищи, осторожнее! Он очень слаб. Да не дергайте так сильно! – Увидев Владимира Афанасьевича, он просветлел лицом и призывно замахал руками: - Товарищ Седов, мы здесь! Жив он, жив! Потрепали изрядно, но прогноз вполне благоприятный, не волнуйтесь. Подлатаем и будет как новенький. Нам бы в больницу сейчас, а?
Владимир Афанасьевич порывисто шагнул к носилкам, отмахнувшись на ходу от врача:
- Потом, все потом! И больница будет, и лекарства, какие захотите, но сейчас нам с ним необходимо перекинуться парой слов. Это не обсуждается! – громыхнул он металлом в голосе, заметив, что доктор возмущенно всплеснул руками и явно вознамерился протестовать. – Поставьте носилки на травку и отойдите все. – Дождался, пока его распоряжение будет исполнено и повернулся к Белугину: - Сержант, ко мне!
Алексей встрепенулся. Он честно все это время пытался разглядеть раненого, но с его места видно было не очень. Да и шинель мешала. Услышав приказ Седова, он рванулся вперед. Опустился на колено возле носилок и вгляделся. Да уж, постарался кто-то на славу! Лицо неведомого коллеги выглядело, мягко говоря, непрезентабельно: множество синяков, кровоподтеков, ссадин, перебитый нос, разбитые губы – красавцем его явно не назовешь.
- Не узнаешь? – тихо спросил Владимир Афанасьевич, присев на корточки рядом.
Белугин нахмурился. Несмотря на следы многочисленных побоев, в облике пострадавшего проскальзывало нечто знакомое.
- Видел, кажется, - неуверенно ответил он. – Но вот где, сразу и не соображу, на ум ничего не идет.
При первых звуках его голоса человек на носилках пошевелился. Ресницы его дрогнули, он с видимым усилием попытался открыть глаза. Алексей встрепенулся и наклонился пониже, стараясь поймать взгляд неизвестного – не зря же классик сказанул когда-то, что, дескать, «глаза – это зеркало души» - вот и попытаемся рассмотреть эту самую душу, вдруг поможет в узнавании?
Господи, сколько муки и боли! Да уж, с лихвой получил коллега, на двоих – троих точно хватило бы. А глаза… какие знакомые глаза… Неужели?!!
- При… - распухшие губы разомкнулись. – При…вет… Лешик!
Белугин отшатнулся. Нащупал на ставшем вдруг тугим воротнике пуговицы, с силой рванул их, чтобы воздух попал в горло, сглотнул тугой комок, а потом медленно, боясь поверить в свои слова, ответил:
- Здравствуй… Ежик!
Алексей и Евгений. 1942
Седов не пристрелил их, получив желаемое, как втайне опасался Алексей. Узнав, где спрятаны документы, он немедленно рванул обратно в Москву в сопровождении своих бойцов вершить историю. Но перед тем как уехать, отдал соответствующие распоряжения и Евгения со всеми предосторожностями отвезли в закрытый подмосковный санаторий для высшего партийного руководства. Алексей уехал вместе с братом. Он до сих пор не мог поверить, что отчаянный смельчак, подставившийся нарочно заговорщикам, это Женька.
Несколько дней он провел в мучительном ожидании, потому что врачи колдовали над его старшим братом, который был очень плох после перенесенных пыток и побоев. Но, в конце концов, кризис миновал, состояние больного признали вполне удовлетворительным и Алексею разрешили его навестить. Вот тогда между братьями и состоялся важный разговор.
- …Нашумели мы в той гостинице изрядно, - Евгений невесело улыбнулся и тут же зашипел от боли. Раны на его лице подживали хорошо, но все-таки причиняли массу неудобств. – Черт, больно-то как! Да, о чем это я? Ах да, гостиница. В общем, понимаешь, там вопрос стоял остро и выбирать не приходилось: либо я его сумею задержать и ребята смогут уйти, либо он их догонит и тогда уйдет уже он. Причем с концами. Иди после, ищи ветра в чистом поле!
- И ты начал убивать всех, кто мешал тебе выполнить задачу, - понимающе кивнул Алексей.
- Да, - просто ответил старший брат. – Всех, кто вставал у меня на пути или случайно подворачивался под руку. Некогда там было сортировать их. Увидел мелькнувшую тень – выстрелил, заметил кого-то прячущегося – снова пальнул. Думаешь, Махров себя иначе вел? Ничего подобного, тоже шмалял направо и налево!
- Кстати, ты мне так и не объяснил толком, кто же это такой?
- Сам-то как мыслишь?
Алексей задумался. Было у него несколько версий насчет того загадочного старика, что, как оказалось, так хорошо известен его брату. И, ни много, ни мало, явился ключевым звеном в цепи многих событий, произошедших в этом и без того беспокойном времени.
- А ты молодец, повзрослел, - сказал одобрительно Евгений. – Раньше непременно вывалил бы целый ворох предположений, а сейчас молчишь, в голове прокручиваешь, выбираешь наиболее интересное. Растешь!
- Ладно тебе, - смущенно улыбнулся Алексей. – На самом деле я уже голову сломал, пытаясь понять, что к чему – мне ведь никто не говорил, что Махров Службе еще с тех пор известен.
- С чего ты взял? В Службе о нем до сих пор практически никто ничего толком не знает.
- Как это? – не поверил Алексей. – И поиск ничего не дал?