- Н-не знаю… - запал молодого революционера пропал так же внезапно, как и проявился и теперь он нервно кусал губы, бледнея все больше и больше.
«Как бы в обморок не грохнулся, возись с ним потом», - раздраженно подумал Белугин.
- Значит, узнайте! Вечером расскажете все связному. Все, я пошел. Нет, провожать меня не надо, я сам прекрасно найду дорогу. Да, вот еще что, я надеюсь, упоминать о том, что не следует много болтать языком, будет излишне? Вот и отлично.
«…Господи, а про Лешку по-прежнему никаких известий. И здешний куратор как-то уж очень честно смотрел на меня вчера, когда я зашел к нему разузнать подробности. Хотя, может все это лишь плод моего больного воображения? Ты суслика видишь? Нет. А он есть!.. Да ну, ерунда, зачем им скрывать от меня что-то? Хотели бы, так навряд ли отправили в Россию, провели бы срочную эвакуацию еще в Париже и всех делов. Ладно, не будем о грустном!
Итак, что мы имеем? Кучка желторотых юнцов, вряд ли понимающих, с какой стороны нужно браться за оружие, но мечтающих отдать жизнь за свободу всего трудового народа. Сомнительный такой материальчик, с тухлецой. Как бы не наделали в штанишки в самый неподходящий момент. Лучше бы, если вместо них оказалась пара-тройка взрослых мужичков, рассудительных и, непременное условие, желающих просто хорошо заработать – так вернее было бы. Обратиться к уголовникам? Рискованно: среди них наверняка полным полно полицейских осведомителей, сдадут на раз-два. Впрочем, есть в этой идейке некое рациональное зерно, наверное стоит хорошенечко обмозговать ее на досуге.
Так, ладно, запрошу местное отделение Службы на предмет разработки плана экса, а там посмотрим. Жаль, конечно, что нельзя привлечь кого-нибудь из своих, все прошло бы гораздо проще. Зашли бы в ближайший банк, распылили внутри один простенький составчик и дело в шляпе. Проклятые условности! Сунуть бы сюда сейчас того умника, что разработал все эти дурацкие инструкции и поглядеть, как он вертится, словно ерш на раскаленной сковородке. Мечты, мечты… Видите ли, минимальное должно быть воздействие!
Ладно, оставим лирику поэтам. Детишками придется пожертвовать, это факт. Вопрос только в том, чтобы поставить декорации таким образом, чтобы самому остаться в тени, но сорвать при этом банк. Ну, над этим пусть наши аналитики головы ломают, им за это нехилые денежки капают. А мне сейчас лучше всего сосредоточиться на основном задании, времени осталось всего ничего…»
Глава 3
Глава 3
Алексей. 1942
- Лежишь, твою мать! Сокол, бля! – чужой сапог больно врезался в бок. Белугин, зашипев от пронзившей тело боли, плюнул на продолжающуюся бомбежку и вскинулся, чтобы ответить обидчику. Незнакомый старлей с искаженным гримасой ярости чумазым лицом, на котором выделялись удивительно чистые, ярко-синие глаза, возвышался над ним, потрясая кулаками. – Вставай, летун, покажи, чему тебя учили. Им, вон, покажи! – он показал в сторону разворачивающихся для нового захода немецких бомбардировщиков.
Шестерка «лаптежников» настигла их колонну прямо в степи, ровной как стол – ни ямки, ни оврага. Зенитное прикрытие батальона, полуторка со счетверенной установкой пулеметов «максим», получила бомбу в числе первых и теперь догорала посреди дороги, внося дополнительный хаос взрывающимися в огне патронами, разлетающимися в разные стороны.
Колонна мгновенно рассыпалась. Кто-то упал на землю, кто-то бежал, не разбирая дороги. На командиров никто не обращал внимания. Отдельные храбрецы, сохранившие голову, пытались стрелять по пикировщикам из винтовок и пулеметов, но «юнкерсы» презрительно игнорировали эти разрозненные и потому малоэффективные попытки противодействия. Выстроившись в круг, они, словно на учениях, по очереди делали переворот через крыло и скользили вниз, оглашая окрестности леденящим душу воем сирен, сыпали бомбами и поливали мятущихся людей прицельными очередями пушек и пулеметов.
Белугин уже успел не раз проклясть тот миг, когда Ведерников принял приглашение комполка и отправился в тыл с отводимым на переформирование потрепанным стрелковым батальоном.
- Так безопаснее будет, товарищ комиссар, - объяснял им майор, безмерно счастливый после того, как высокий московский гость так вовремя вмешался и помог отразить вражескую атаку. – Местные иногда шалят, чего греха таить, могут напасть на одиночный автомобиль или всадника. Недавно фуражиров наших обстреляли, двоих убили, а одного тяжело ранили.
- Почему же вы не наведете у себя в тылу порядок? – осведомился Ведерников, недовольно поджав губы.
- А где их искать, они ж эти места как свои пять пальцев знают, - вздохнул с тоской майор. – Стрельнут, и деру, поди – поймай. Мы даже не знаем точно кто это. То ли казаки, то ли чеченцы. Но опытные, сволочи, места для засад всегда очень грамотно выбирают.
- Безобразие! Кто на вашем участке фронта отвечает за охрану тыла? Заболотный, обязательно запиши фамилию. Вернемся в Москву, напомнишь. – Сержант госбезопасности, выполнявший при комиссаре функции и охранника и адъютанта, молча кивнул и тут же сделал пометку в маленьком блокнотике.
Сейчас Заболотный лежал на земле неподалеку от перечеркнутой пулеметной очередью и накренившейся на левый бок «эмки», неловко раскинув руки в стороны, а на спине у него медленно расплывались два больших темных пятна.
- Исчезни, лейтенант! – отрывисто приказал Ведерников, слегка приподнявшись таким образом, чтобы стали видны его знаки различия. – Иди лучше бойцов своих положи, а то носятся по полю, как бараны!
Старлей подавился готовым вот-вот вырваться ругательством, заметив три ромба в петлицах незнакомого командира, затем безнадежно махнул рукой и пошел, ссутулившись куда-то в сторону, совершенно не обращая внимания на продолжавшийся налет.
- Смерти ищет, - уверенно сказал Ведерников, провожая его долгим взглядом. – А ты чего встал? Ложись!
Белугин покорно плюхнулся наземь. Очень вовремя – раздавшийся неподалеку взрыв больно стеганул их сухими комьями земли.
«Гауссовку» я зря утопил, - думал Алексей, закрыв голову руками и вздрагивая всем телом, когда земля под ним в очередной раз подпрыгивала, а горячая воздушная волна прокатывалась совсем низко, неприятно обжигая и сбивая дыхание. – Сейчас бы мигом ссадил этих тварей!»
Наконец, фрицы улетели. То ли сочли свою задачу выполненной, то ли у них просто заканчивалось горючее и боезапас. Гул моторов постепенно затихал, удаляясь на запад, и теперь над степью разносились лишь команды командиров, собирающих своих подчиненных, стоны раненых и призывы санитаров.
- Придется, судя по всему, на своих двоих дальше добираться, - сказал Ведерников, отряхивая форму. – Машина наша, похоже, приказала долго жить.
- И Заболотный погиб, - вздохнул Алексей. – Я к нему подходил, думал, может ранен, да куда там.
- Жаль, - равнодушно заметил чекист, - неплохой был паренек, исполнительный. Документы его забрал?
- Да.
- Молодец. Тогда двинули. Нам к вечеру нужно непременно попасть вот сюда, - комиссар раскрыл планшетку и ткнул пальцем в помеченную красным точку, обозначавшую полевой аэродром. – Там нас будет ждать самолет. Идти километров десять, так что лучше поспешить.
- Но разве не лучше отправиться туда вместе с батальоном? – удивился Белугин.
- Они еще часа полтора здесь провозятся, - уверенно заявил Ведерников, окидывая место бомбежки опытным взглядом. – Пока соберут убитых и раненых, пока то да се… нет, ждать не имеет смысла, времени в обрез.
- Может попросить у них какой-нибудь транспорт?
- Ага, «ролс-ройсс» с личным шофером и баром впридачу, - ухмыльнулся чекист. – Пошли уже. Если верить карте, через три километра будет казачий хутор. Так что, даст бог, разживемся там лошадьми.
Десятка полтора домишек, серьезно пострадавших от обстрелов и налетов, слепо таращившихся провалами выбитых дверей и окон - вот и весь хутор. Эта картина предстала перед ними спустя минут сорок. Было тихо и безлюдно, как на кладбище. Разве что журавль колодца слабо раскачивался на ветру, противно поскрипывая.
- М-дя, - разочарованно сплюнул в дорожную пыль Белугин. – Вряд ли здесь кто живой остался. Не говоря уже про лошадей.
- Уверен? – прищурился Ведерников, хищно вперившись недобрым взглядом в какую-то видимую лишь ему одному точку. – Тогда скажи-ка, дружок, что вон там такое?
Алексей проследил указанное направление и едва удержался от возбужденного восклицания. Возле самой дальней от них хаты, из трубы которой вился слабый дымок, едва заметная в развалинах, торчала коричневая конская голова с белой отметиной на носу и длинной черной гривой.
- Вы прям волшебник, товарищ комиссар! Подойдем поближе?
- Только аккуратно, помнишь, что комполка нам говорил? Вдруг это как раз те самые неуловимые мстители. Сделаем так: я обойду этот дом слева, а ты справа. Понаблюдаем чуток, а после уж на месте решим, что делать. И, я настоятельно тебя прошу, никакой самодеятельности или опрометчивых поступков. Договорились?
- Есть никаких поступков! – покраснел Белугин. – Разрешите выполнять?
- Действуй! – Ведерников достал из кобуры пистолет, дослал патрон и нырнул в узкий проулок. Алексей, слегка замешкавшись, последовал его примеру и двинулся в соседний, стараясь передвигаться как можно более незаметно.
К подозрительной хате они подобрались почти одновременно. Белугин опоздал совсем чуть-чуть – комиссар уже сидел, опустившись на одно колено, возле разбитого сарайчика с провалившейся крышей и отчаянно жестикулировал, пытаясь привлечь его внимание.
Сначала капитан не понял, что от него требуется, но потом догадался. Ведерников показывал, чтобы он вышел прямиком во двор. Алексей старательно изобразил недоумение: а как же, мол, понаблюдать? Но комиссар скорчил угрожающую физиономию и погрозил ему кулаком.
- Бог с тобою, золотая рыбка! – произнес вполголоса Белугин и, взяв наизготовку пистолет, чтобы немедленно открыть огонь в случае опасности, медленно поднялся из-за плетня. Сделал пару шагов… а потом замер, потому что из окна прямо на него смотрел конусовидный пламегаситель «