органическое единство планирования и рынка»[13].
На третьем этапе дискуссий, начало которому положили известные политические события мая – июня 1989 г.[14], последовал определенный «откат влево»: вплоть до выдвижения в официальных китайских документах тезиса о «неприемлемости для Китая рыночной экономики в чистом виде» и признания несостоятельности теории «всемогущества рынка», нашедшей поддержку в период студенческих волнений; вновь стал подчеркиваться «плановый характер» экономики при социализме; критиковалась и выдвинутая XIII съездом формула (см. выше) как якобы модель рыночной экономики, в которой не уделяется места планированию.
Официальная же позиция руководства КНР по вопросу о соотношении плана и рынка, однако, носила в целом компромиссный характер и была сформулирована Цзян Цзэминем осенью 1989 г. как принцип «сочетания плановой экономики и рыночного регулирования»[15]. Тем не менее, как показала состоявшаяся в октябре 1990 г. в Пекине конференция по проблемам теории социалистической экономики, далеко не все ведущие экономисты Китая в тот период были согласны с данным принципом, поскольку считали «плановую экономику» и «рыночное регулирование» понятиями «асимметричными» и «разноуровневыми».
Так, известный китайский ученый Ли Инин высказывался тогда за то, что отношения между двумя способами регулирования должны строиться путем установления своего рода «контрольной линии»: когда определенные показатели экономической деятельности не превышают уровня такой «линии», используется рыночное регулирование; если же показатели выходят за «контрольную линию», то регулирующую роль должно играть государство (Цит. по [67, с. 105]).
Дискуссии о плане и рынке, проходившие в КНР на рубеже 1990-х гг., наряду с объективными внутренними и внешними факторами, такими как стабилизация положения в экономике КНР, с одной стороны, и распад СССР – с другой, по сути во многом подготовили почву для радикализации рыночных преобразований, де-факто провозглашенной Дэн Сяопином в январе 1992 г. В свою очередь, инициатива «архитектора китайских реформ» способствовала новой активизации дискуссий. Так, при разработке проблемы соотношения плана и рынка ученые КНР стали использовать указание Дэн Сяопина о том, что плановую экономику не следует отождествлять с социализмом, а рыночную – с капитализмом, поскольку план и рынок являются лишь двумя различными способами размещения ресурсов, равно допустимыми как при капитализме, так и при социализме.
«Плановая экономика, – констатировал в этой связи Дэн Сяопин, – не равняется социализму, так как при капитализме тоже есть планирование, а рыночная экономика не равняется капитализму, так как при социализме тоже есть рынок», «несколько большее использование планирования либо рынка не служит существенным различием между социализмом и капитализмом». Поэтому необходимо «прекратить споры о «измах» и смело заимствовать и изучать передовые методы хозяйствования и управления, которые имеются за рубежом, в том числе и у развитых капиталистических стран, ибо они отражают общие законы общественного производства и хозяйства». Общий вывод Дэн Сяопина весьма образно, но однозначно ставил точки над «i» в вопросе о социально-экономических приоритетах китайских реформ: «Не важно, какая кошка – черная или белая, лишь бы она ловила мышей…» [6, с. 145].
Значимым шагом на пути к дальнейшей легитимизации рыночных отношений в Китае было выдвижение китайскими учеными тезиса о «социалистической рыночной экономике». Причем в процессе его обсуждения обращалось внимание на «различие между товарной и рыночной экономикой», последняя рассматривалась как более «высокая ступень развития товарного хозяйства». В материалах дискуссий последовательно проводилась мысль, что успехи китайской реформы были достигнуты прежде всего благодаря использованию рыночных методов. Неудачи же реформ в бывших социалистических странах связывались как раз с тем, что они «не смогли создать рыночную систему в рамках социализма» [126, с. 4; 67, с. 111].
XIV съезд КПК (октябрь 1992) официально закрепил тезис о необходимости создания в Китае системы «социалистической рыночной экономики», узаконив те принципиальные положения, которые были высказаны Дэн Сяопином в начале 1992 г. и развиты в ходе теоретических дискуссий, организованных руководством КНР в период подготовки к съезду. Выдвижение концепции «социалистической рыночной экономики» оценивалось в Китае как «новый прорыв в экономической теории социализма». Действительно, став обновленной версией официальной политико-экономической доктрины КНР, данная концепция как ключевой элемент национальной модели ГРЭП выполнила следующие важные функции:
• явилась попыткой обращения к истокам аутентичного марксизма, объявив приоритетной целью социализма в Китае, главным критерием его успехов развитие производительных сил, а отнюдь не классовую борьбу, тормозящую данное развитие;
• продемонстрировала стремление отделить марксизм от его догматических толкований с их нетерпимостью к товарному производству и рыночным отношениям;
• придав новое качество, синтезировала и взаимодополнила ключевые положения о плане и рынке, содержавшиеся в материалах 3-го пленума ЦК КПК 12-го созыва (1984), выдвинувшего концепцию «планового товарного хозяйства», и XIII съезда КПК (1987), предложившего модель «государство регулирует рынок, рынок ориентирует предприятия»;
• ознаменовала собой признание в Китае объективности товарного производства в условиях «социализма с китайской спецификой», причем применительно не только к рынку розничных товаров народного потребления («ширпотреба», как его называли в СССР), искусственно суженному в административно-командной экономике, но и ко всем отсутствовавшим в указанной экономике, но характерным для монетарного хозяйства рынкам факторов и результатов производства;
• легитимизировав, признав де-юре фактический переход Китая к рыночной экономике, идущий с конца 1970-х гг., преодолела идеологические барьеры и открыла путь к резкой активизации и масштабной диверсификации рыночных реформ, включая принципиально важную для КНР реформу госсектора как основы национальной экономики;
• в обозначенном выше качестве подтвердила принципиально важную победу Дэн Сяопина и его сторонников-реформаторов над левацкой, догматически ограниченной группировкой в руководстве КПК и КНР.
Реформистские идеи Дэн Сяопина, сформировавшие концепции «социалистической рыночной экономики» и «начальной стадии социализма», в 1990-е гг. в той или иной степени присутствовали практически во всех важнейших политических и правовых документах КНР, в частности в решениях XIV (1992) и XV (1997) съездов КПК, материалах пленумов ЦК КПК[16], а также в соответствующих весьма радикальных поправках в Уставе КПК и Конституции КНР, заменивших, в частности, термин «плановая товарная экономика» термином «социалистическая рыночная экономика».
В этом смысле неудивительно, что своего рода венцом «канонизации» рыночных идей Дэн Сяопина стало выдвижение Цзян Цзэминем идеологии «трех представительств» – марксизма – ленинизма, идей Мао Цзэдуна и учения Дэн Сяопина – в качестве обновленной идеологии КПК, официально закрепленной в ее Уставе[17].
Концепция «социалистической рыночной экономики», как констатирует известный российский китаевед Э.П. Пивоварова, «завершила почти 15-летний теоретический поиск, осуществлявшийся в ходе реформы экономической системы в КНР» [107, с. 244]. По мнению другого «патриарха», российского китаеведения Я.М. Бергера, рыночные идеи Дэн Сяопина, сформировавшие, в частности, данную концепцию, в своей совокупности «представляют целостную программу», которая «на десятилетия вперед определила основную направленность китайских реформ и некоторые важные методы их реализации» [66, с. 121].
Таким образом, на наш взгляд, концепцию «социалистической рыночной экономики» можно по праву считать весьма значимой вехой, одним из ключевых институциональных элементов эволюции модели ГРЭП в Китае на этапе перехода страны от административно-командной к рыночной экономике.
Четвертый, современный, этап эволюции модели ГРЭП в КНР прямо и косвенно связан с общим повышением степени зрелости рыночной экономики в стране, и прежде всего с потребностью перехода ее от неравномерного, ресурсозатратного, экстенсивного типа экономического роста к более равномерному, ресурсосберегающему и интенсивному, как и от социальной поляризации китайского общества – к преобладанию в нем устойчивого и многочисленного среднего класса.
Развитие Китая в соответствии с установками Дэн Сяопина и, в частности, активизация рыночных реформ «повеем азимутам», включая госсектор, начатая в 1994 г., всемерное привлечение иностранного капитала и опора на частный национальный капитал, беспрецедентно высокие темпы роста ВВП и еще большие – экспорта (до 9~13 и 15–30 % в год соответственно) – все это уже к 2000 г., и тем более к началу 2010-х гг., привело к радикальному изменению места и роли страны в мировой экономике (подробнее см. введение, разд. 2.4 и 3.1).
Однако издержки этого беспрецедентно быстрого экономического роста оказались весьма серьезными, проявившись, в частности, в острой нехватке природных ресурсов и экологических проблемах, социальной и межрегиональной дифференциации общества, нарастании ряда других структурных социально-экономических дисбалансов (подробнее см. [87]).
В 1990—2000-е гг. на «гребне» быстрого экспортоориентированного развития, по мере роста «органического строения» капитала Китай постепенно переходил от преимущественно трудоемкого к преимущественно капиталоемкому типу экономического роста, став, в частности, признанным мировым лидером по доле промышленно обработанных товаров в товарном экспорте и доле высокотехнологичной продукции в промышленном экспорте