Притянул к себе, обнял, по голове погладил, сказал успокаивающе:
— Ну всё, всё, хватит, не плачь. Ты не такая, ты ждёшь трамвая. Не знаю почему, но этого ты не ешь. Ах ты, бедненькая, глупенькая… — я отключил своё автоматическое бормотало от мозга, гладил её по грязноватым волосам, а сам думал, что никак не могу понять, какой психический возраст ей назначить. То она кажется ровесницей дочки, то подростком, а то вдруг проглянет такое, женское… Впрочем, это гендерное.
— Ладно, — сказал я, когда Криспи успокоилась. — Так и быть, назначаю тебя… Нет, не любимой женой, губы не раскатывай, место занято. Назначаю тебя старшей по палате с обязанностями сержанта. Этих беречь, кормить, пасти, выгуливать, вычёсывать, побуждать к разуму и гигиене. Понятно?
Криспи неуверенно кивнула. Чёрт его знает, что там она себе поняла. Пора переходить к практической части. Мне определённо надо вернуться в город — хотя бы для того, чтобы привести сюда жратвы и предметов быта. Но и этих одних не бросишь посреди ничего. Тут хоть и потеплее чем у нас, но тоже ещё не лето. Рупь за сто — к вечеру похолодает, потянет ветер с моря, и как бы не помёрзло моё маленькое стадо пустоголовиков. Мне их ещё от пневмонии какой-нибудь лечить не хватало для полного счастья. При этом тащить с собой тоже не вариант — куда я их там дену? В хрущёвку нашу двухкомнатную притащу? «Здравствуй, дорогая, знакомься, эти тётки будут теперь жить с нами!». И тут такая Криспи кидается меня где попало обнимать, а Бритни заголяется и встаёт раком. Нет, я всё же хотел бы как-то мягче подвести жену к мысли, что всё в нашей жизни вдруг стало очень-очень сложно.
Надо пристраивать эту компанию тут. И у меня на этот счёт была пока смутная, но идея. Я обратил внимание, что в доставшейся мне помпезной недвижимости стёкла в окнах отсутствовали везде, кроме центральной башни. А значит, оставалась надежда, что там есть некое помещение, которое можно будет сделать хотя бы условно жилым. Но для этого туда надо было попасть, что до сих пор исключалось весьма крепкими, единственными и наглухо запертыми дверями. Следовательно, в здание надо было проникнуть как-то иначе.
Я развёл бурную деятельность — откинул задний борт УАЗа, закинул туда первый ящик с кормом. После чего показал на остальные единственному представителю условно мужского пола в подведомственном мне подразделении.
— Так, ты, дрищ, чего смотришь? Хватай-таскай-клади, они не тяжёлые, — Дрищ (чем не имя?) пялился на меня, как баран.
— Давай, давай, не тупи, — повторил я настойчиво.
Если какое-то вспомогательное взаимодействие не устроить, я тут с ними сдохну. Не хватит у меня рук четверых обслуживать.
Подбежала Криспи, пихнула паренька в плечо. Тот, к моему удивлению, несколько заторможенно, но взялся за следующую коробку. Засунул, правда, криво, без ума, абы как. Но я поправил, пальцем погрозил, и следующая встала уже ровнее. Не идеально, да чёрт с ним, места много.
— Так, барышни, — обратился к остальным, — по машинам. Давайте, лезьте в УАЗик, чёрт вас дери.
«Третья», чуть потормозив, залезла сама, «Бритни» пришлось поднимать и запихивать, Дрищ вскарабкался на заднее сиденье успешно, а Криспи села на переднее правое даже гордо, с видом вполне командирским.
— Экипаж к старту готов? — спросил я, заводя мотор. Ответа не последовало, да я и не ждал. — Поехали!
Проехали всего-то метров сто, до здания. Я аккуратно подогнал машину носом под ближайшее к башне пустое окно так, что кенгурятник упёрся в стену. Заглушил, вылез. Криспи было дёрнулась за мной — но я строго сказал:
— Всем сидеть! Без команды не вылезать!
Криспи занервничала и что-то вроде даже пискнула — я до сих пор не понял, разговаривает ли она вообще. Однако осталась сидеть, хотя и ёрзала. Остальным, кажется, всё было пофиг. Где прислонишь, там и останутся.
Я залез на капот, чуть подпрыгнул и зацепился пальцами за гладкий камень оконного проёма. Проклиная сидячую работу и её неизбежные последствия, с трудом подтянулся и залез, утвердившись задницей на подоконнике. Нет, что ни говори, а в механиках-то я порезвее был.
Ну, чем нас порадует обретённая недвижимость?
Недвижимость радовала чертовски толстой стеной из натурального камня — в оконном проёме можно было лежать если не вдоль, так поперёк. Метра два толщиной стена, не всякая крепость такую имеет. Если это сплошная кладка — а по виду похоже, что так, — её из пушки не развалишь. Да, аборигены не мелочились, надо сказать. Клали на века, как пирамиды. Что же тут было? Местный Форт-Нокс? При этом оконный проём был пуст и идеально гладок, как полированный. Посередине него была прорезана прямоугольная в профиле канавка, шириной в ладонь — вероятно, здесь когда-то была рама, но куда-то делась. Однако, такое профрезеровать в цельном камне!.. А ведь это не известняк или песчаник, это, чёрт побери, какой-то гранит или базальт — твёрдый, в общем, материал. Какое-то было в этом непонятное противоречие — когда технологии позволяют вот с такой точностью резать камень, то из камня к тому времени обычно уже не строят, полно становится других, гораздо более технологичных материалов. Хотя зря я, наверное, вот так в лоб аналогии беру, мало ли почему они тут так поступали. Наверное, был какой-то резон. Внизу опять тревожно пискнула Криспи, и я отвлёкся от изучения оконного проёма.
Расстояние до скрывавшегося в темноте пола под окном было даже больше, чем снаружи. Дело шло к вечеру, небо затянуло, свет из слишком высоко расположенных окон был тусклый и нижняя часть зала скрывалась в тени. У меня с собой, как назло, был только крошечный фонарик-брелок на ключах, который ничем не улучшал ситуацию. Вниз придётся прыгать, причём практически наугад. Подумалось, что самым нелепым исходом будет, если я туда-то спрыгну, а потом и обратно залезть не смогу, и другого выхода не найду. И что тогда?
Нет, не может быть такого. Как-то туда всё же попадали аборигены, и наверняка не в окно лазили. Должен быть выход. Но и кидаться наобум в темноту тоже не хотелось. Так что полез я не вовнутрь, а обратно, наружу. Неизящно сполз на пузе, повис на руках и спрыгнул на капот, почти даже его не помяв. Ну, не сильнее, чем обычно. Хорошо, что УАЗик стоял в гараже если и не в полном походном комплекте, то и не совсем голый. Чтобы перекрыть по ширине оконный проём мне пришлось скрепить вместе хайджек и фискарсовскую лопату. К образовавшейся таким образом сложносоставной палке я зацепил посередине карабином четырёхметровую буксирную стропу и метнул второй её конец с массивным шаклом в окно. Трос ушуршал туда, повиснув, а я влез обратно. Втащил за трос свою раскоряку, расклинил её в оконном проёме, стравил внутрь трос… Всё, теперь мне не нужно прыгать, и есть шанс вылезти обратно. Ну, или получить по голове тяжеленным хайджеком, если я его плохо закрепил. Подёргал трос — вроде крепко. Решив, что тянуть больше нечего, и так стемнеет скоро, повис на тросе и потихоньку спустился. Вниз-то оно не вверх. Залезу ли назад, если что — вопрос. Много лет таким не занимался, форму растерял. Однако ежели припрёт — влезу, поди, куда денусь.
Внизу оказался довольно гладкий песчаный пол и не так темно, как казалось сверху. Ну, то есть, вряд ли это именно пол — просто песок. Полом его делало расположение внутри стен, не более. Все внутренне помещение первого этажа представляло собой огромный… Ну, видимо, зал. Сплошное пустое помещение без перегородок и разделения на объёмы. Возможно, они были раньше, но уцелели только капитальные несущие стены, а внутренние перегородки, например, истлели и рассыпались в прах. Как и пол, кстати. Пока я шёл вдоль стены, то на высоте метра полтора от песка обнаружил характерные прямоугольные выемки — явно под лаги пола. Толщина предполагаемых лагов впечатляла — не иначе, целые деревья на них шли. Да, любили тут капитально строить. И куда же такие брёвна делись? Да так, что ни щепочки от них не осталось внутри? Ещё одна загадка в ряду прочих.
Дойдя до основания центральной башни — она так и выпирала в помещение полукругом массивного цоколя из титанических каменных блоков, — нашёл то, что мне, собственно, и было нужно. Дверь. Если в башню не удалось попасть снаружи, то надо было попытаться изнутри. Дверь была массивная, деревянная, но всё же не настолько монструозная, как наружная. Просто деревянная дверь. Она даже выглядела как-то посвежее всего окружающего архитектурного гигантизма и выделялась иной техникой исполнения. Никаких мегагвоздей и прочих излишеств в противотаранном стиле, просто наборная конструкция из тщательно подогнанных досок. В общем, внушала надежды на меньшую взломоустойчивость.
Из-за отсутствия пола дверной проём начинался на уровне моей груди, но эта дверь прилегала к проёму не так идеально, как наружная, и я почти без труда вставил в щель плоский конец монтировки, приналёг. Дверь была заперта, но мне очень хотелось вовнутрь. В конце концов упорство победило — внутри что-то хрустнуло, упало, и путь был открыт.
Когда я залез, то понял, что мне удивительно повезло — на обратной стороне двери были массивные крюки, и рядом стоял здоровенный деревянный брус, толщиной с мою ногу. Он явно должен был запирать дверь изнутри, входя в выемки каменной стены, грамотно сделанные на клин — чтобы вес засова прижимал дверь к проёму. Если бы он стоял на месте, я мог бы ковыряться монтировкой до морковкина заговенья — толщина досок была сантиметров пять. На моё дурное счастье дверь удерживала только крохотная щеколдочка, от сквозняка, не более. Теперь она валялась на полу, который, кстати, был каменный, а не деревянный по лагам, как я ожидал увидеть. Но самое главное — в башне явно кто-то ещё совсем недавно жил.
Помещение метров пятнадцати в диаметре имело форму круга со срезанным краем, точно посередине которого проходила толстая вертикальная колонна от каменного пола до каменного же потолка. В нём было три двери по одной стороне. В крайнюю левую — если смотреть из башни, — вошёл я. Крайняя правая, скорее всего, открывалась во второе крыло здания, а средняя, располагавшаяся в центре плоской стены, вела, надо полагать, к тем самым воротам во двор, в которые я безуспешно ломился сначала. Но это были не сами ворота, а именно дверь — куда меньшая по размерам, так что между ней и воротами предположительно было ещё какое-то небольшое помещение. Напротив этой двери был большой открытый камин, по обеим сторонам от него — два высоко расположенных стрельчатых окна, сквозь которые помещение заливали косые лучи заходящего солнца, ещё таких же два окна по бокам цилиндрического тела башни и одно окошко напротив камина, на плоской стене над дверью — непохожее на остальные, маленькое, в глубокой стенной нише.