— Но неужели вы не понимаете?.. — Хоби замолчал, подбирая более мягкие слова. — Послушайте, Пит, прежде чем принять окончательное решение, почему бы вам не поговорить с самой Бетти Блайз, посмотреть кое-какие письма?
— Я его уже принял, Блайз мне не нужна и эти «пташки» тоже. Можете выплатить им двухнедельное жалованье и рассчитать их.
— Сказать, что вы увольняете их?
— Разумеется.
— Ладно! — Хоби не старался скрыть недовольства, которое звучало в его голосе. — Ладно. Но кое о чем вы, очевидно, не подумали. Вы выбрасываете из программы по два часа каждый день. А чем вы их заполните?
— Вероятно, музыкальными записями, — сухо ответил Пит. — Мы транслируем их по шестнадцать часов в сутки. Надеюсь, слушатели смиренно проскучают еще два часа. Этим мы убьем еще одного зайца: я хочу превратить УЛТС в станцию новостей. Хочу, чтоб она как можно подробней освещала новости, как это, к примеру, делает дневная газета. Я знаю, сразу справиться с этой задачей мы не сможем, но можно начать с вашей восьмичасовой сводки и постараться сделать ее более содержательной. Вы бы могли кое-что прокомментировать.
Хоби уставился на стенку и, помолчав, спросил:
— Все?
— Пока да.
Хоби встал и направился к двери.
ГЛАВА II
Через день-другой к Хоби вернулась его обычная жизнерадостность. Он больше не высказывал неприязни по отношению к Питу, не спорил с ним. Когда они оба подъехали к студии в день убийства, Хоби выразил полное согласие с замыслом Пита превратить УЛТС в станцию новостей.
— Между прочим, шеф, — сказал он, — до того, как стать директором, я был репортером.
Таким поворотом событий Пит был доволен. Ему хотелось привлечь Хоби на свою сторону. Пит решил изменить программу только по зрелому размышлению. Он не переоценивал ни своих способностей, ни знаний и привык к любому решению подходить медленно и осторожно. Но, приняв то или иное решение, оставался верен ему.
Этих правил он придерживался и в мелочах. Получив две недели назад приглашение на званый обед, он решил, что для такого случая необходим смокинг. С тех пор на различных званых вечерах он видел, что смокинга здесь никто не носит, однако принятому однажды решению оставался верен. Он был прав, другие — нет. На сей же раз его консерватизм имел и более глубокие основания, ибо приглашение исходило от Агнес Уэллер, владелицы Уэллеровского универмага, который был основным клиентом УЛТС. Пит еще не встречался с миссис Уэллер. И то, что он предстанет перед ней в первоклассной форме и произведет на нее хорошее впечатление, сулило не только светский успех.
Теперешний универсальный магазин был некогда краеугольным камнем города. Много воды утекло с тех пор, как Генри Уиллетс и Дейв Уэллер открыли лавку на том месте, где в ту пору был лишь привал для гуртовщиков, перегонявших скот. Город унаследовал свое имя от Генри Уиллетса, однако начатое дело продолжили только Уэллеры. Они скупали и перепродавали земли, пускались во всевозможные предприятия, сколотив таким образом немалое состояние, которое теперь принадлежало мисс Уэллер.
Сама она не участвовала в переговорах о передаче станции, считая, что интересы универмага будут соблюдать благодаря обходительности Харви Диркена и упорству Бена Фэксона. Позже, когда дела были улажены, она послала Питу приветливую записочку следующего содержания:
«Теперь, когда все споры пришли к концу, думаю, настало время познакомиться. Я даю обед для своих старых друзей, но рассчитываю приобрести и нового, то есть Вас. Среда, ноябрь, 15, 8 часов вечера».
Вот тогда Пит и принял решение о смокинге.
Он не надевал его с тех пор, как покинул Байю, и брюки стали слегка свободны в поясе. Он потерял несколько фунтов в весе, прежде чем ему удалось привести в порядок дела на станции. Осматривая себя напоследок в зеркале, он заметил, что загар начал бледнеть. Что же до остального, то он увидел высокого человека с холодными серыми глазами, в уголках которых собрались едва заметные морщинки, с довольно-таки крупным носом и строго, но изящно очерченным ртом.
Пит надел пальто и, выходя из своей комнаты, услышал, как хлопнула дверь лифта. Он крикнул: «Вниз!» — и лифтер подождал его. Выйдя из лифта, Пит увидел, что было только двадцать минут восьмого. В записке мисс Уэллер было указано восемь часов. Оставалась еще уйма времени. Он направился к киоску, бросил «добрый вечер» блондинке, которая ответила ему: «Хэллоу, Пит», купил пачку сигарет и номер «Пресс Энтерпрайз». Ему вдруг пришло в голову, что газета должна непременно сообщить об убийстве на Вио Крик Пикник Граундс. Оно случилось в час, а газета никогда не выходила раньше трех тридцати или четырех.
Пит уселся в кресло и развернул газету. Ему сразу же бросился в глаза заголовок: «Разногласия в Совете по поводу новых автобусных линий». Статья занимала почти всю первую страницу. Там и сям пестрели заголовки: «Столкновение автомобилей на перекрестке Мейн- и Пост-стрит, раненых нет», «Баскетбольная команда колледжа рассчитывает на очередную победу», «Таинственный предмет в небе, наблюдаемый в восточной части округа, оказался метеорологическим шаром-зондом». И ни слова об убийстве.
Пит перелистал остальные страницы, бегло проглядел все колонки. Еще раз перелистал газету, теперь уже перечитывая каждый заголовок внимательно. Сообщения не было. Он открыл первую страницу, чтобы посмотреть число. Ведь по ошибке он мог взять и вчерашнюю газету. Число было сегодняшнее, 15 ноября.
Итак, газета проворонила происшествие, и это открытие доставило Питу удовольствие. Через тридцать минут в эфир выходит Хоби с восьмичасовой сводкой новостей. Значит, УЛТС представилась возможность продемонстрировать оперативность в своей новой роли станции новостей, да еще с таким происшествием, которое всколыхнет весь город. Разумеется. Хоби сообщит все подробности, но Пит метил дальше: сногсшибательное событие, при котором УЛТС оказалась на месте происшествия раньше прессы, полиции и медицинской помощи.
Пит швырнул газету на пол. Двумя секундами позже он уже набирал номер станции. Послышалось жужжание коммутатора, потом голос девушки:
— УЛТС, ваша местная радиостанция.
— Это мистер Маркотт, — сказал Пит. — Соедините меня с Хоби.
— Сию минуту, мистер Маркотт.
Минутное молчание, и снова голос:
— Очень жаль, мистер Маркотт, но Хоби еще не пришел с обеда. Передать, чтоб позвонил вам?
— Нет, меня здесь не будет, — ответил Пит. — Но я хочу, чтоб вы ему кое-что передали. Только не забудьте, это очень важно. Скажите ему, что УЛТС обставила «Пресс Энтерпрайз» с этим происшествием на Вио Крик Пикник Граундс. Пусть он это обыграет. И пусть непременно подчеркнет тот факт, что мы появились там раньше полиции. Может даже посвятить этому всю передачу.
— С каким происшествием, мистер Маркотт?
— С убийством у ручья Вио! Это случилось сегодня утром. Хоби все видел.
— Он… он видел убийство? — взволнованно переспросила девушка. — Вы шутите, мистер Маркотт?
— Да нет же, вовсе не шучу. Хоби все знает. Только передайте ему то, что я сказал.
— Да, сэр. Я скажу ему, мистер Маркотт.
Пит повесил трубку и, мрачно усмехаясь, направился через вестибюль к выходу. Его другу, Мэтту Камерону, издателю «Пресс Энтерпрайз», предстоит перенести удар, а Пит знал, что Мэтт обязательно будет на обеде у Агнес.
К вечеру дождь сменился снегом, и теперь его хлопья летели из темноты на свет уличных фонарей и магазинных витрин. Пит не видел снега вот уже… дайте припомнить… почти три года. Его прикосновение к щекам освежало и взбадривало.
От сводок новостей и прочих дел, связанных со станцией, мысли его спокойно перенеслись к тем событиям, которые привели его в Уиллетс. Да, на его долю выпала удача, истинная, большая удача. Зайди он в бар на 52-й улице на полчаса раньше или позже, и он никогда бы не столкнулся с Клиффом Бегли. А не столкнись он с Клиффом Бегли — не узнал бы об Уиллетсе. Зато теперь он здесь, в городе, так похожем на тот, который создал в своем воображении. Просто поразительно похожем.
Сквозь хлопья снега Пит вглядывался в дома. Как и все в городе, он знал особняк Уэллеров, но, погрузившись в свои мысли, мог пойти по Университетской улице вместо Почтовой. Наконец он увидел огромный, окруженный железной оградой дом, в два раза больше любого в квартале, с башнями в викторианском стиле и лепными карнизами. Пит прошел через ворота и подошел к широкому парадному подъезду. На двери был маленький молоточек, и Пит негромко постучал.
В ту же секунду дверь отворила женщина.
— Я Агнес Уэллер, а вы, наверное, Пит Маркотт. Заходите.
Она была моложе в его воображении, может, чуточку утонченней и изящней. На самом же деле ей оказалось за пятьдесят. Это была некрасивая, полная, но ладно скроенная женщина с приятным круглым лицом и негустой черной косой, уложенной вокруг головы.
Холл, в котором очутился Пит, был оклеен обоями под мрамор, изящная винтовая лестница вела на второй этаж. Когда улыбающаяся горничная брала у Пита пальто и шляпу, Агнес сказала:
— Первый снегопад в этом году. Я много повидала их на своем веку, и все равно каждый новый снегопад волнует.
Она повела его в гостиную. Пит был бы разочарован, если б гостиная оказалось не такой огромной, без высоченных потолков, парчовых портьер и массивной мебели, обитой рубчатой материей. За решеткой красивого лепного камина весело потрескивал огонь. У камина возвышалась долговязая фигура Мэтта Камерона. Он помахал Питу, когда тот вошел. Агнес представила его остальным гостям: миссис Камерон, маленькой, коренастой женщине с блестящими птичьими глазками, миссис Корум и доктору Клоду Коруму, директору Уиллетского государственного педагогического колледжа.
Доктор Корум, большой мясистый мужчина с крупными чертами лица и тронутыми сединой каштановыми волосами, был именно таким, каким и должен быть директор колледжа. Но вот жена его, миссис Корум, уж никак не напоминала супругу директора колледжа. Когда Пит подошел к ней, она поднялась с дивана и отвела назад руки. Платье туго обтянуло ее красивый бюст. У нее были светлые блестящие волосы, гладкая чистая кожа и зеленые, цвета глубокой спокойной воды глаза. Черное шифоновое платье очень шло мисс