Фо Ань пробрался меж людей-столбов, едва не упал, но все же ухитрился схватиться за край чужого застиранного халата. Старик обернулся не сразу, Фо Аню пришлось немного пробежать, прежде чем его заметили. Но не подняли на руки, как это случалось раньше. На глаза старика навернулись слезы. Пожилой мужчина остановился, шаркая, подошел ближе и протянул руку. Фо Ань увидел свое растерянное отражение в его глазах, прежде чем жесткая, но очень теплая ладонь потрепала его по голове.
— Иди к маме, малыш. Ты сейчас очень ей нужен.
— Но мама… — Всхлипнул Фо Ань.
— Я позабочусь о нем, старейшина.
Одна из горожанок подняла мальчонку на руки. Фо Ань едва успел отпустить края халата старика. Женщина оказалась незнакомкой, и Фо Ань испугался еще больше, попытался выпутаться, но женщина прижала его к своей мягкой груди, успокаивающе похлопав по спине. Почти так же, как делала его мама, но все-таки иначе. Фо Ань не сдержался и расплакался, отчего женщина чуть сильнее начала хлопать его по спине. И даже поцеловала в макушку. От нее пахло какими-то цветами. В носу засвербело.
— Идем, найдем твою маму, — прошептала женщина, разворачиваясь и проталкиваясь через молчаливую толпу.
«Бедный малыш…», — послышался шепот со стороны.
«Зачем его вообще привели? Недетское будет зрелище».
«Он на всю жизнь это запомнит».
Фо Ань услышал бы больше, но незнакомая женщина накрыла его ухо ладонью и шикнула на ближайшего шептуна.
— Где же твоя мама?.. – Спрашивала она у неизвестно кого, потому что Фо Ань тоже знал только то, что она здесь, среди людей. Он все еще хмыкал и утирал нос шершавым, быстро промокшим рукавом. Мама точно будет ругаться.
Старичок взошел на помост. На этот раз ему не требовалось взывать к тишине, люди и без того смотрели только на него.
— Мои соседи, — голос старика звучал гулко и сильно, — мои друзья, сегодня мы собрались, чтобы разобраться в самом неприятном на моей памяти вопросе.
— Довольно! – К площади по главной дороге медленно катилась шикарная крытая повозка. Фо Ань слышал фырканье лошадей, которые так ему нравились. На которых он когда-нибудь хотел научиться ездить.
Повозка со скрипом остановилась и худющий мужчина с высоко задранным, тонким, похожим на клюв носом, спрыгнул с подставки и повторил свое важное предупреждение:
— Довольно! Разбираться в этом вопросе должен и может только великий господин Ван! – Дорогой халат болтыхался на его тонких плечах, а походка выглядела дерганной. Люди с такой злобой на него взглянули, что выскочка поежился и на шаг отступил, после чего выше задрал нос и продолжил, одним своим видом создавая безлюдный коридор.
— Преклоните колено перед чиновником Ваном!
Люди послушались. К сожалению или к счастью, не могли иначе.
Из кареты выполз пузатый мужчина с жидкой, уложенной маслом бородкой в забавной шапке. Фо Ань случайно встретился с ним взглядом и залюбовался переливающимися бусинами на высокой шапке, что бились друг о друга во время перекатывающей ходьбы важного мужчины.
Чиновник тоже задержал взгляд на мальчонке. Прищурился. Скривил губы и поторопился к помосту, на который ему помог взобраться тот самый худющий подхалим. Чиновник что-то ему шепнул, и помощник быстро, едва касаясь земли, бросился к карете и забрал из нее несколько свитков. Расшитая подушка, что лежала на вершине его ноши, соскользнула и упала в пыль. Обладатель узкого, длинного носа остановился и посмотрел на потерю, словно надеялся, что она взлетит и вернется на место, немного помедлил, после чего вновь побежал к помосту.
Сборы продолжались еще несколько минут. За это время люди успели подняться с колен и приготовились слушать. Женщина, что держала на руках мальчонку, продолжила поиски. Тихо извинялась, когда изредка толкала кого-нибудь в плечо. Фо Аню неосознанно стало ее жалко, и он тоже принялся выглядывать пахнущую молоком и сеном знакомую неподвижную фигуру. И у него получилось. Он протянул пухлую ручонку.
— Вон она.
Женщина с облегчением вздохнула и едва не побежала в том направлении.
— Фо Ань убежал, — робко улыбнулась незнакомка, так и не продолжив, потому что Сянь Лянь подняла голову и до крови закусила губу.
Женщина поставила мальчика на землю и нахмурилась. Хотела было отойти, но передумала и ткнула пальцем в грудь лишившейся души матери детей Фо.
— Немедленно возьми себя в руки! Что бы ни случилось, ты нужна детям!
Лянь Сянь раскрыла рот, но вместо слов из него вырвался надрывный стон.
— Он не виноват, — прошептала Лянь Сянь.
— Остальные так не считают, — передернуло незнакомку. – Соберись! Не дай ему увидеть себя такой! Думаешь, облегчишь ему уход своим страдальческим видом?
Лянь Сянь ничего не ответила и вновь опустила голову. Незнакомка махнула рукой и постаралась как можно дальше уйти от маленьких теней, что когда-то были семьей.
Фо Ань схватился за подол материнского платья. А помощник чиновника уже что-то громко вещал. Мальчонка едва понимал слова, но его пугали шокированные вздохи окружающих.
— За организацию восстания и попирание святых законов наместника неба на земле Фо Минчжу признается предателем империи и приговаривается к казни через повешение. Его помощники…
Фо Ань услышал имя отца и обернулся к помосту. Он узнал слово «казнь», а затем увидел, как отца и еще ряд мужчин выводят на помост со связанными за спиной руками. Мальчонка сглотнул.
И тут всхлипнула мать. Фо Ань дергано крутанулся и увидел, как Лянь Сянь схватилась за грудь, сильно покачнулась, и Фо Синь подбежала к ней, пытаясь поддержать. К сожалению, неудачно. Девочка и женщина повалились коленями на потрескавшуюся от затянувшейся засухи желтую землю. Фо Ань растерянно смотрел, как по их грязным от пыли щекам катятся крупные слезы. Он и сам заплакал. Глаза горели уже несколько дней кряду.
Через толпу к ним торопливо протиснулся не менее взволнованный мужчина. Фо Ань узнал в нем соседа и отца девочек, близняшек, подружек Фо Синь. Он тоже встал на колени, попытался обнять Лянь Сянь, но та неожиданно оживилась и с силой его оттолкнула.
— Это ты во всем виноват! Ты надоумил его на этот канал! Ты его выдал! – Прорычала Лянь Сянь. Жизнь вернулась к ней тяжелым дыханием и гневным огнем в глазах.
Их перепалка привлекла внимание, но Ли Шэн жестом попросил никого не вмешиваться, после чего вновь попытался обнять, теперь с большей силой. Лянь Сянь пташкой трепыхалась в его руках: плакала, кричала, но потом в какой-то момент повалилась головой на его плечо и завыла раненым зверем. Ли Шэн обнял и Фо Синь, успокаивая их обоих.
Сосед посмотрел и на Фо Аня, не предложил объятий, но подозвал и прошептал:
— Смотри на отца. Ни за что не отводи взгляда.
Фо Ань взглянул на помост через плечо, там уже устанавливали виселицу.
— Прими это с мужеством, — напутствовал Ли Шэн.
Но Фо Аня уже заворожило. Он, как и все в толпе, наблюдал за тем, как отца и еще нескольких мужчин подводят к петлям. Мальчонка чувствовал, творится страшное. Ноги отца подрагивали, он спотыкался и с ужасом смотрел на раскачивающуюся петлю. Его заставили встать на ящик. Фо Минчжу моргнул и нашел взглядом семью. Одновременно расстроился и порадовался тому, что на него не смотрят, и ужаснулся, когда заметил, что петлю во все глаза рассматривает младший из детей.
Голову Фо Минчжу продели в петлю. Фо Ань нахмурился. Отец, активно артикулируя, беззвучно что-то сказал, а дальше прозвучал звук ломающейся шеи, который Фо Ань не забудет еще много, очень много лет.
Глава 2
Музыка играла несколько натянуто. Люди праздновали назначение нового старосты, но как-то искусственно, не по-настоящему. Фо Ань сидел на низенькой, сильно утопленной в землю, скамейке и рассматривал улыбки проходящих мимо горожан. У некоторых все еще краснели припухшие глаза, и улыбки близ растертых носов смотрелись почти жутко, но в целом на площади царила оживленная атмосфера. Фо Ань случайно взглянул на помост, с которой успели снять виселицу, вспомнил синеющее лицо отца и тут же отвернулся, силясь справиться с болью в груди.
— Как ты, приятель? — На корточки перед мальчиком присел сосед Ли Шэн. Именно к нему переехала их семья, именно он всю последнюю неделю кормил их рисовой кашей, соленьями, а на паре ужинов даже мясом. Если честно, Фо Ань давно так хорошо не кушал. Конечно, они и раньше не голодали, но кушали немного и не всегда особенно вкусно.
Мальчик опустил голову, сосредоточив внимание на обметанном грубой ниткой крае верхней рубашки. Кстати новой. Ярко-голубой. Праздничной.
— Не надо стесняться или бояться. Я больше никому не позволю сделать больно тебе, твоей сестре или матери, — Ли Шэн взял мальчика за руку, на этот раз все же поймав его внимание и взгляд. — Верь мне, Фо Ань.
Мальчик сглотнул. От Ли Шэна пахло чем-то раздражающе-терпким. В носу зачесалось, захотелось чихнуть. Что мальчишка и сделал, рассмешив Ли Шэна.
— Только не говори, что заболел. Не поверю, — смеялся сельчанин и вдруг вытащил из-за спины две палочки с ягодами боярышника. Такими ровными, красивыми, блестящими от сахара. — Вот возьми. — В ладоши Фо Аня перекочевала одна палочка. — Вторая для твоей сестренки, кстати, где она?
Мальчишка пожал плечами:
— Где-то с мамой гуляет.
— Ну вот ты и заговорил, — Ли Шэн протянул руку и потрепал Фо Аня по голове, растрепав тугой хвостик на макушке, который утром затянула ему сестра. — Пойду их найду, а ты смотри не потеряйся, — напутствовал сосед, поднимаясь и уходя в толпу. Фо Ань с толикой зависти посмотрел на его новый, очень яркий костюм. Вышивка блестела на солнце, красиво смотрясь на длинной зеленой рубахе с более широкими, чем у остальных, рукавами. Ли Шэн почти подпрыгивал при ходьбе, на этот раз смеша Фо Аня, напоминая ему скорняка из рассказанного сестрой срамного стишка.
Раскусив сладкую, хрустящую корку на ягоде, Фо Ань прикрыл от удовольствия глаза. Сладость отлично сочеталась с вяжущей кислотой самой ягоды. Солнышко не жарило, а просто грело, вокруг пахло жареными и паровыми булочками, специями, вымученная мелодия сменилась более легкой и приятной. Но момент тихого удовольствия неожиданно прервался выбившейся из ноты пипой.