Фо Ань открыл глаза, чтобы увидеть, как бледная женщина в белой накидке вырвала из рук музыканта инструмент и под шокированными взглядами празднующих разбила его о землю. Остальные музыкант тут же ретировались, опасаясь за свои инструменты.
— Празднуете?! — Надрывно взревела сельчанка, зло оглядывая расступившихся соседей. — Совсем правила богов не чтите? Неделя! Прошла неделя, и вы забыли о бедах! Не соблюдаете траур! Забыли о моем муже…
Женщина резко стерла выступившие слезы рукавом и, вытянув руку, начала резко указывать на людей. Фо Ань неожиданно почувствовал вину за сладость во рту и отложил лакомство.
— Ты, и ты, вы тоже в этом участвовали. Мы все собирались, мы все приняли решение обратиться к дешевому мастеру из другой страны на собранные для налога деньги. Но повесили почему-то всего нескольких. Кто?! Кто из вас указал на моего мужа? — Последний вопрос прозвучал противно, визгливо. Люди поморщились, но взгляды опустили. — Молчите, да? Стыдно вам?!
— А что, по-твоему, было бы лучше, Цу Дуань? — Вышел вперед Ли Шэн, встав ненадежным барьером меж людьми и дикой скорбящей женщиной. — Чтобы умерли все? Твой муж, один из немногих стался достаточно смел для того, чтобы взять на себя вину. Он умер, чтобы мы жили, чтобы жила ты!
— Кто на него указал? Кто сделал его виноватым? И почему ты вдруг стал старостой? — Брызгая слюной, рычала, кричала женщина. Капилляры в ее глазах полопались, родня ее с демоном. — Это ты! Ты продал их всех за новую должность! Мой муж умер, потому что хотел нашему городу добра. И это достойно смерти? Ответь мне, Ли Шэн?
— Я бы никогда не продал своих, — торжественно качнул головой новый староста. — Но если тебе нужно кого-то винить, вини меня. Я это приму.
Ли Шэн ненадолго замолчал.
— Тебя это устроит, Цу Дуань?
— Нет, меня устроит только твоя смерть, предатель!
И люди, точно сговорившись, одновременно и по-новому посмотрели на Ли Шэна. Так странно и задумчиво, что даже Фо Аню стало не по себе. Он неловко соскочил со скамейки, и хотел было подойти к соседу, но вновь вспомнив полные отчаяния глаза отца, передумал.
— Так вы обо мне думаете? — Сжал кулаки Ли Шэн. — Думаете, это я во всем виноват? А вы не думали, что будь все так, я бы разделил участь Фо Минчжу и остальных?
Молчание затянулось. Приобрело гнетущее настроение.
— Что ж, я понял, — дрогнули скривленные губы нового старосты. — Я все понял. А теперь послушайте мою версию. Я всех вас спас! Спас этот город! И мне пришлось взять ответственность, не за смерть, но за жизнь! За наше общее будущее. Если бы мне не удалось убедить чиновника Вана в нашей искренности, вы бы все, абсолютно все, отправились бы в петлю! И теперь, вместо того, что сказать мне спасибо, вы вините меня за то, что спасти удалось не всех?
— Так ты все-таки ходил и разговаривал с чиновником? — Зло рассмеялась скорбящая вдова. — Решил, что лучше остальных, что достоин жить…
— Довольно! Я не собираюсь это слушать! — Эффектно расправив широкие рукава одеяния, развернулся Ли Шэн. — Праздник окончен, он ведь совсем вам не нужен, вы лучше будете скорбеть по предателям империи.
Ли Шэн уверенно прошел через ряженых людей, ухватил Фо Аня за руку и гордо зашагал в сторону дома. Мальчик не сопротивлялся. Только с толикой сожаления обернулся к отложенной сладости, которой уже не вернуть.
Мощная оплеуха сбила Фо Аня с ног. Мальчик схватился за щеку и испуганно посмотрел на возвышающегося над ним Ли Шэна. Мужчина тяжело дышал, руки подрагивали, а скулы покраснели не то от гнева, не то от алкоголя. Ли Шэн любит выпить. Особенно перед ужином.
— Неужели так сложно выполнить пару поручений?! — С перерывами меж каждым словом, жестко выговорил Ли Шэн. — Я сталкиваюсь с неповиновением идиотов каждый день на улице и не позволю твориться тому же дома! Ты скоро станешь мужчиной, привыкай трудиться на благо семьи! Я взял заботу у вас и хочу хоть немного уважения, после всего, что делаю!
Близняшки Ли Шэна, подруги Фо Синь, а теперь еще и их сводные сестры притихли, больше не спешили выносить с кухни широкие блюда с разного рода снедью и бульоном. Сегодня они, несмотря на свой юный возраст, приготовили лапшу. Фо Ань видел, как тонкие ниточки теста сохли на улице на высоких жердях.
— Я ведь не требую многого, — фраза звучала так, словно Ли Шэн сам себе объяснял причины неожиданного гнева. — Фо Синь, умница, прибрала в доме. Да так хорошо, что я не ожидал. Девочки мои, вон, какой ужин нам приготовили, но ты… Что ж, с мальчиками всегда сложнее. Я и сам был не особенно покорным сыном, но я знаю, что с этим делать.
Ли Шэн схватился за черенок длинной метлы, и замахнулся им на Фо Аня, собираясь ударить не то по спине, не то ногам. Мальчишка тут же подобрался, но не сжался, покорно ожидая боли, вскочил и со всех ног понесся прочь. Побежал на кухню, потому что знал, там есть дверь во внутренний двор. И на его счастье, она была не заперта.
Выскочив в темноту, Фо Ань не придумал ничего лучше, чем побежать за добротно сколоченный, самый дальний сарай. На ходу услышал, как хозяин дома кричит ему вслед: «Пока не закончишь с делами, ужина не получишь!».
Фо Ань забежал в самый темный угол и сел под большим деревом. Луна тонким полумесяцем обозначилась на небосводе. И звезды вокруг светили ярче нее, но все же не давали достаточно света маленькому человеку. Фо Ань зажал одну ладошку в другой и вспомнил, как проходили ужины у них дома. Тогда Фо Ань тоже не всегда успевал с делами, но они были не такие сложные и ему всегда сперва давали поесть. Кроме того, он сам хотел помогать матери и отцу и очень расстраивался, когда у него ничего не получалось.
— Папа… — по пухлым щекам мальчика потекли горькие слезы. Он еще хорошо помнил всегда теплые большие ладони отца. Помнил, как Фо Минчжу катал его на лошадке, как они вместе ходили за водой и на рынок. Как он хвастался, что его сын уже умеет считать до десяти и в будущем сдаст экзамен на чиновника, заберет их в столицу в новый богатый дом. Потом он хвалился Фо Синь, говоря, что в будущем она станет настоящей красавицей, и он отдаст ее только за богатого, благородного человека. И вообще, их столько придет с выкупом, что им придется выбирать. Люди над ним посмеивались, но как-то по-доброму, совершенно беззлобно, отчего Фо Ань улыбался и сам.
Мальчонка аккуратно погладил образовавшиеся за последнюю неделю мозоли на мягких ладонях и заплакал еще горше. Ли Шэн не любит, когда перед ним плачут. Почему—то принимает это на свой счет и начинает страшно ругаться. Фо Ань еще учится при нем сдерживаться, чтобы за его сопли не попало сестре или маме.
— Мальчик… — прозвучало тихо и маняще. Фо Ань тут же поднялся и принялся оглядываться по сторонам, но никого не увидел. — Мальчик, — вновь позвал тихий, ласковый и очень приятный женский голос. — Почему ты плачешь, мальчик, кто тебя обидел?
Фо Ань нахмурился. Звук исходил из сарая.
— Я могу помочь тебе, мальчик, могу покарать всех твоих обидчиков, — уверяла незнакомая женщина. — Но ты должен ко мне войти и дать воды. Ох, мальчик, я так хочу пить. Ну же, принеси мне воды.
Волосы встали дыбом. Фо Ань отшатнулся.
— Как зовут тебя, мальчик? Принеси мне воды, будь послушным. И я тебя защищу…
Только опустившись на колени, Фо Ань понял, что у него дрожат ноги. Он чудом себя пересилил и поднялся, опираясь на злосчастный сарай.
— Я… не могу, — с этими словами он бросился прочь от постройки без единой щели. Сердечко бешено колотилось в груди. Возвратиться в дом, пока Ли Шэн не уснул, он не мог, но и прятаться в маленьком внутреннем дворе показалось не лучшей затеей. Так что Фо Ань обогнул дом по самому темному углу и побежал к себе. В родной дом Фо. Благо находился тот близко. Конечно, стоял он запертый, но Фо Ань сумел подставить пару деревянных тазов и залезть в окно, а там его уже встретила кровать. Их большая кровать, на которой они спали всей семьей.
Фо Ань забрался под холодное одеяло и свернулся калачиком. Желудок пел голодную песню. Мальчонка его погладил, смутно понимая, что покушать удастся лишь утром. Пусть, зато сегодня он поспит в своей постели, которая пропиталась родными запахами.
Думая о всяком, в том числе и о женщине в сарае, Фо Ань быстро задремал. В доме Ли Шэна у него так не получалось. Там всегда что-то мешало, и новый матрац кололся сухой, не успевшей примяться соломой. Фо Аню начало сниться, что придя утром, он вновь наталкивается на злость Ли Шэна и тот его выгоняет. Но Фо Ань не расстраивается и возвращается домой, а мама и сестра уходят с ним. И они начинают новую, счастливую жизнь.
— Ань’эр?
Мальчонка подпрыгнул на постели, чем себя выдал. В раскрытой двери стоял хорошо узнаваемый силуэт с маленькой лучиной в руках.
— Вот ты где, Ань’эр, как же ты меня напугал,— прозвучало все же с облегчением. Лянь Сянь поставила лучину на стол и прошла к кровати, на которую села и обняла сына, крепко прижав к своей груди. — Надеялась, что найду тебя здесь. Хорошо, что ты не убежал дальше.
Едва не задушив мальчонку в объятиях, Лянь Сянь достала из внутреннего кармана несколько примявшихся паровых булочек.
— Они уже остыли, но подогреть негде, так что кушай.
Фо Ань со рвением степного волчонка принялся драть добычу, жадно откусывая от булочки.
— Больше так, пожалуйста, не делай. Я страшно испугалась.
Утолив первый голод, Фо Ань утер рот рукавом и насупился.
— Ли Шэн плохой, вечно хватается за палку.
— У него очень нервная работа. Люди постоянно приходят к нему жалобами. Он устает, вот и срывается.
— Папа не срывался, — заметил Фо Ань, вновь откусывая от булочки с начинкой из соленых бобов и желтков.
Повисло молчание.
— Не думай о Ли Шэне плохо, — тяжело вздохнула Лянь Сянь. — Он, конечно, вспыльчивый, но неплохой человек. Кстати, именно он дал мне для тебя булочки и предложил проверить дом. Так он пытается перед тобой извиниться. Ли Шэн — мужчина, Ань’эр, он умеет брать на себя ответственность. Если бы не он, кто знает, где бы мы сейчас были.