— Хорошо.
Как только Ли Шэн ушел, Лянь Сянь сдулась, сгорбилась, наклонилась и спрятала лицо в ладонях.
— Зачем опять? Роди ты ему уже, может, добрее станет, — отругал мать Фо Ань, вынимая из корзинки свертки с еще горячей готовой едой, а еще отрез свежего, жирного мяса и хрустящие свежие овощи.
— Сынок, мне просто плохо от жары.
— У тебя кровь на платье, — холодно отозвался Фо Ань.
И Лянь Сянь, что казалось невозможно, подняла еще более белое, нежели раньше, лицо. Тут же она поняла, почему сын так резко ее посадил на стул и горько, но совсем беззвучно заплакала.
— Я никогда не дам жизнь его ребенку.
Фо Ань выжидающе посмотрел на мать, вздохнул и принялся делить купленные блюда по мискам на четыре персоны.
— Нет, сынок, я не буду.
Юноша нахмурился, но спорить не стал, все так же холодно продолжая:
— О тебе хотя бы не расскажут?
— Это надежная женщина. Она уже не в первый раз меня выручает, — призналась Лянь Сянь, принявшись кусать верхнюю губу, словно к той что-то прилипло.
— Такая же надежная, как тот, кто указал на отца?
Лянь Сянь всхлипнула и вновь опустила голову.
— Знаешь, в детях нет ничего плохого. Убивая их, ты сама напрашиваешься на муки, а после смерти и на суровый приговор суда.
— Я никогда не принесу его ребенка в этот мир. Его род никогда не продолжится! — На удивление яростно прошептала Лянь Сянь. И Фо Ань перестал спорить. Он и сам не в восторге от перспективы увидеть сына Ли Шэна, но куда горше ему смотреть, как едва ли не каждые полгода мучается мать. Так что из двух зол, он предпочел бы растить единоутробных братьев, чем видеть, как они заставляют мать кровоточить. Кроме того, его пугала сама мысль о том, что женщина вот так просто может расправиться с тем, что мужчина заложил в ее лоно. Как-то это жутко и совсем неправильно.
— Ладно, я сам отнесу Ли Шэну обед, а ты отдыхай.
Лянь Сянь поднялся, но тут же пошатнулась, успев удержаться за край добротного стола, после чего снова села. Фо Ань вздохнул.
— Я сперва отнесу обед, а потом помогу тебе прилечь.
— Спасибо, Ань’эр.
В кабинете Ли Шэн, естественно, спросил почему обед подает мальчишка, а не Лянь Сянь или Фо Синь. В конце концов, не мужское это дело. Да и от Фо Аня разит потом. Юноша сказал, что им плохо с дневного зноя, так что лучше пусть кушает и попросит небеса об их выздоровлении к вечеру.
После Фо Ань отвел мать в комнату, подложил ей под бедра сверток и уложил на кровать. Кожа Лянь Сянь показалась ему страшно холодной, а сама женщина почти бредила. Фо Ань не мог наблюдать ее муки и принес порошок от жара, который заставил принять. Может быть, с ним ей будет не так больно.
— Знаешь, Ань’эр, тебе нужно наняться кому-нибудь в помощь на поле. Тебе нужно учиться сажать и выращивать зерно или рис. Нужно научиться разводить скот.
— Ли Шэн не даст мне этого сделать.
— Он растит из тебя черную прислугу, — горько всхлипнула Лянь Сянь. — Так нельзя. Ты ведь растешь, как ты потом будешь обеспечивать и кормить свою жену да детей? Так что попробуй, сынок, наймись.
— У меня нет на это времени, мама, — Фо Ань и сам понимал, что упускает большой пласт в столь необходимом образовании, но Ли Шэн каждый день дает ему столько заданий по дому, что на подработку не остается времени. — Спи, а я пойду поищу А’Синь.
— Я видела ее с сыном Цу Дуань.
— Тогда я знаю, где ее искать, — вздохнул юноша и вышел из комнаты, но прежде чем отправиться за сестрой прибрался на кухне, обтер испачкавшийся кровью табурет и прихватил в путь несколько отрезков кровяной колбасы. Обидно, что в этом доме он больше всех работает и позже всех ест.
Фо Ань отправился на реку, но не к месту набора воды, а чуть правее, ниже по течению, к спрятанному меж деревьев тайному месту: маленькой, но уютной поляне. Сестра обнаружила его еще лет пять назад и теперь ревностно охраняла, никому не рассказывая и приводя лишь двоих: Фо Аня и Цу Чжулиня. Первого, чтобы дать ему немного тишины и спокойствия, второго, чтобы никто не видел, чем они занимаются.
Так что их тихие смешки Фо Ань услышал еще на подходе. И громко кашлянул, прежде чем пройти через колючий кустарник.
— Что б тебя, напугал, — отозвалась сестра, натягивая на плечо сползшее платье и поправляя растрепавшиеся волосы.
Фо Ань ухмыльнулся и прислонился к дереву, кивая, куда более сконфуженному, но не менее растрепанному Цу Чжулиню.
— Ты что здесь забыл? — Малость ворчливо поинтересовалась Фо Синь, доставая из внутреннего кармана гребешок.
— Матери дурно, а Ли Шэн уже несколько раз тебя спрашивал.
— Пусть спрашивает дальше, — скривила губы поразительной красоты девушка восемнадцати лет. Гладкие темные волосы оттеняли светлую кожу и яркие бледно-голубые глаза. Фо Синь растет копией матери. Только у нее нет веснушек.
— Мы сказали, что ты ходила с матерью на рынок и теперь отдыхаешь после жары. Так что собирайся, отдыхать вечно не получится.
— И как вы его терпите? — Насупился Цу Чжулинь.
— Мы живем на его попечении, — строго отозвался Фо Ань, не собираясь обсуждать дела дома с любовником сестры. — И вообще, поторопись и предложи ему выкуп за сестру.
— Фо Ань! — Возмутилась девушка.
— Я уже к нему ходил, — честно ответил молодой человек. — Да только он мне отворот поворот дал, сказал, что я недостоин.
Приведя себя в порядок, Фо Синь поднялась с сочной из—за близости реки травы и чмокнула в щеку Цу Чжулиня, что-то ему прошептав, а после, подгоняя брата, вместе с ним преодолела кустарник. Цу Чжулинь не пошел за ними, чтобы никто не понял, что они были здесь вместе.
Мимо проезжали повозки с пустыми и полными ведрами. Их загоревшие хозяева приветливо кивали детям Фо. Юноша дождался, пока рядом никого не будет и как бы невзначай спросил:
— Почему бы вам не убежать? Ли Шэн все равно никогда не позволит тебе выйти замуж.
— А’Линь не может бросить мать, а я не хочу бросать своих. Иначе, Ли Шэн окончательно вас замордует.
— Выживем, зато ты вырвешься.
— И что мне делать? Куда идти? У Ли Шэна очень много знакомых и должников. Нас отыщут даже в столице уезда, — словно злясь на все вокруг, резко ответила Фо Синь. — Еще неизвестно, что он сотворит за это с А’Линем. — Добавила она тише.
— Езжайте дальше. Хоть в столицу империи.
— На какие деньги? — Горько ухмыльнулась девица. — Нет, Фо Ань, нужно придумать более надежный план. Или дождаться, пока Ли Шэн сдохнет, и ты станешь во главе хозяйства.
— Как будто он мне что-то оставит, — фыркнул юноша, топая по пыльной дороге, которая даже через тапки жгла ноги. — Скорее всё получат мужья его дочерей.
— С чего бы? Ли Шэн — тщеславный человек. Ему проще признать наследником тебя, чем заявить, что он не в состоянии привести на свет сына.
Фо Ань тут же вспомнил кровь на платье матери, и ему стало тошно, наружу попросилась съеденная в пути кровяная колбаса.
— Не будем об этом.
— Отчего же? Знаешь, мы с матерью давно позаботились о том, чтобы Ли Мань и Ли Минь никогда не подарили ему внуков.
Фо Ань остановился, да так резко, словно натолкнулся на стену.
— Вы что?
Фо Синь прошла чуть дальше, но тоже остановилась, обернулась и как ни в чем небывало посмотрела на брата, строго его отчитав:
— Он лишил нашу семью будущего, подставил и довел отца до виселицы. Не только мы желаем ему смерти, но только мы достаточно близки, чтобы ему отомстить.
— И что же дальше? — Выдавил из себя Фо Ань.
— А дальше, — постучала изящным пальцем по подбородку Фо Синь, — ну, не знаю, есть яды, которые копятся в организме и убивают человека за месяц, словно легочная болезнь. Никто ничего и не поймет. Или не захочет разбираться.
— Не смей! Я тоже ненавижу Ли Шэна, но не хочу, чтобы нас из-за него вздернули.
Фо Синь сурово нахмурилась, развернулась и пошла дальше, бросая на ходу:
— Повзрослей уже.
Вечером, истопив баню и как следует пропарившись, Фо Ань в который раз удивился, сколько на человеке может быть грязи, и как, оказывается, может дышать кожа после мыльного корня. Двигаться было лениво, так что юноша присел на скамью во внутреннем дворе, решив обсохнуть на теплом вечернем воздухе. Ночь уже потихоньку вступала в свои права, но никто не торопился зажигать масляные лампы.
Фо Синь повела мать в парную. Весь вечер она даже не смотрела в сторону брата. Да и Фо Ань не торопился с ней мириться. Не то чтобы он отрицал необходимость мести, но поступать вот так подло, когда это грозит виселицей, а то и чем похуже, не хотел. Не понимал, как хрупкие создания способны на такое коварство и задавался вопросом, все ли женщины такие? А еще ему стало жалко Ли Мань и Ли Минь. Они-то в чем виноваты?
Во двор вышел Ли Шэн. В руках у него был поднос с парой мисок: рис и бульон. Он мельком взглянул на Фо Аня и направился к самому дальнему сараю во дворе. Услышав тот голос еще десять лет назад, Фо Ань старался больше туда не подходить. Теперь он куда лучше понимал суть сумасшествия, поэтому побаивался столкнуться с несчастной и опасной женщиной.
Даже со скамьи Фо Ань слышал, как брякнул тяжелый замок.
— Я принес поесть, — ласково сообщил Ли Шэн, но вместо благодарности услышал крик. Нет, не ругань. Крик боли, злости и отчаяния. Словно женщина боялась заботливого супруга.
Крик не утихал, и Фо Аню стало неуютно. Он поднялся со скамьи и ушел в дом.
Глава 4
Две курицы глупо и вместе с тем удивленно посмотрели на раскидывающего зерна Фо Аня. Одна из них чуть склонила голову набок и важно кудахтнула. Фо Ань изогнул бровь и сыпанул горсть в их сторону. Несушки тут же разбежались, расправляя крылья, точно собирались взлететь, но через мгновение вернулись на место, обо всем позабыв, с аппетитом клюя свой завтрак. Юноша усмехнулся и пошел за водой, чтобы наполнить их поилку. Но не стал греметь ведром, замер, потому что услышал, как чуть поодаль, за сараем с мотыгами и лопатами, кто-то шептался.