— Не надо, — за рукав защитницы схватился плачущий отец. Едва стоящий на ногах, он даже не пытался успокоить младенца. И лицо защитницы преисполнилось состраданием, таким всеобъемлющим, что становилось понятно, так может чувствовать лишь богиня.
— Такие как она, должны умереть, пока не свершили еще больше зла, — мягко, словно уговаривая ребенка, проговорила женщина.
— Хватит на сегодня убийств, — качнул головой демон.
Фо Ань использовал момент и бросился бежать.
И тут же подпрыгнул на постели. Боль от удара все еще томила грудь вместе со всеобъемлющим страхом. Такой яркий и странный сон привиделся ему впервые. Скользкие от пота пальцы сжали легкую ткань невесомого, но очень теплого одеяла. Юноша зажмурился, надеясь, что сердце не выпрыгнет из груди, и он сумеет пережить эти страшные секунды.
Прошло не меньше десяти минут, прежде чем Фо Ань смог открыть глаза и вдохнуть полной грудью. Но картины ночного видения все еще стояли перед внутренним взором. Сперва Фо Ань пытался их прогнать, а потом смирился и вник в детали. В довольно подробные детали, каких не бывает в обычном сне. Кроме того, оказавшись, так сказать, в себе, Фо Ань понял, какие ужасные вещи творил. Напал на мать с ребенком! И пусть это, очевидно, были демоны, произошедшее все равно поражает жестокостью. Фо Ань даже рад, что у него ничего не вышло, и на помощь несчастной семье пришла та странная, возможно, тоже проклятая женщина.
Фо Ань списал странность сна на близость ледяного зала, Сымы, что смотрит на мир глазами своих учеников. Не стал бы он и отрицать того факта, что сон стался навеян воспоминаниями вечной. Юноша начинал явственно ощущать связь меж собой и не успевшей стать богиней женщиной. Также он начинал ощущать своих новых братьев, словно все они были связаны множеством длинных, невидимых нитей. Если это глава Цзе имел в виду под единением семьи, то Фо Ань находит новшество приятным, пусть пока не особенно привычным. Он еще никогда и ни с кем не ощущал такого полного родства. Даже с матерью и сестрой.
Юноша встал и налил себе прохладной воды. По ощущениям сейчас лишь первая временная стража, на поверхности глубокая ночь. И ему бы тоже не помешало вернуться в постель, но подушка и простынь пропитались его потом. И ложиться на них совершенно не хотелось. Кроме того, он боялся вновь увидеть странный яркий сон.
Фо Ань посмотрел на колокольчик вызова слуги, что крепился к стене и скрытому механизму, но будить никого не хотелось. Вряд ли он когда-нибудь привыкнет к тому, что ему служат.
Сев на стул, юноша растер ладонями лицо. Он не чувствовал себя уставшим, несмотря на совсем малые часы сна. Новая связь подсказывала ему, что глава Цзе тоже не спит. Он, наверняка, тоже почувствовал смятение юноши. Но разговаривать с кем-либо Фо Аню совсем не хотелось. Шок от просмотра чужих воспоминаний еще не ушел, а ведь хотелось, так что Фо Ань взобрался на подушку и, сев в правильную позу, очистил разум с помощью правильного дыхания, решив до самого рассвета поглощать энергию неба и земли.
Когда солнце уже разбудило всех ремесленников на поверхности, Фо Ань почувствовал зов. Глава Цзе хотел видеть его в лавке наверху. На этот раз слуги сами прибыли к комнате Фо Аня. Правда потом оговорились, что действуют по указке господина Эн. Он дал им строгие указания относительно его утреннего туалета, а также передал сообщение о своей чрезмерной занятости и обещание повидаться вечером.
Благодаря обострившемуся чувству времени и направления, Фо Ань не заблудился и прибыл к Цзе Чунде без лишних приключений. Глава Цзе сидел за столом в глубине лавки и ставил на исписанный лист собственную печать, предварительно обмакнул средних размеров бочонок в красную тушь. Чтобы чернила просохли быстрее, он посыпал лист очень мелким, просеянным песком. Фо Ань не мешал ему с делами, стоял у стола и ждал, когда глава семьи обратит на него внимание.
— Кажется, сегодня ты плохо спал, все в порядке? — Не поднимая глаз, заворачивая лист и связывая его бечевкой, поинтересовался мужчина с очень приятным голосом.
— Да, хорошо, — Фо Ань не хотел об этом разговаривать. — Благодарю за беспокойство, глава Цзе. — Последнее Фо Ань посчитал уместным, пусть и применял вежливый оборот впервые.
Цзе Чунде мягко улыбнулся и протянул бумагу Фо Аню:
— Нужно решить твою проблему с регистрацией в городе. Не хотелось бы лишиться младшего брата из-за бюрократической проволоки.
— Спасибо, — неуверенно поблагодарил Фо Ань, с ужасом вспоминая, что уже несколько дней не навещал сестру, а также не забрал у По Жуаньсуна бумагу для ее регистрации.
Цзе Чунде растолковал его волнение по-своему и пояснил.
— Теперь для всех остальных ты считаешься моим учеником. Говори, что учишься делать бумагу, а если захочешь, я в самом деле обучу тебя этому ремеслу.
Кривая улыбка не красила лица Фо Аня. Цзе Чунде больше не пытался его мучить, только объяснил, как пройти в ведомство, после чего отпустил, и Фо Ань бросился к лекарской улице. В самом деле побежал, совсем не беспокоясь о том, как выглядит в глазах обывателей. Хотя далеко не каждый из них мог его заметить. Фо Ань двигался на удивление быстро. И даже не запыхался, когда остановился у входа в лекарскую лавку.
Фо Ань скорее влетел, чем вошел в пропахшее горечью лекарств заведение, напугал уже знакомого мальчишку за прилавком. Тот тоже его узнал и молча указал в сторону сада на заднем дворе. Юноша кивнул и торопливо вошел в сад, в котором обязательно начнет чихать.
И там, среди самых разных, высоких и низких, но ярких, уверенно растущих трав, Фо Ань увидел сестру. Сидя на корточках, с легкой шалью на тонких плечах, она присматривалась к одному из ростков, мягко ощупывала его зубчатые листья и чему-то кивала. Выглядела как никогда сосредоточенной и серьезной.
— А’Синь? — Набрав в грудь воздуха, позвал Фо Ань.
Девушка обернулась, и ее напряженное выражение лица сменилось искренним облечением и радостью. Она тут же поднялась и шагнула к брату. Первый шаг дался ей неуверенно, зато потом она едва не побежала, бросаясь в объятия последнего не свете родственника.
Фо Ань не знал, чем заслужил такое теплое приветствие, но тоже крепко обнял сестру. Даже не смотря на ее ауру, он знал, та пылает алым, чистой радостью. Фо Аню пришлось себя контролировать, чтобы не раздавать девушку в объятиях. Рядом с ней приключения последних дней показались далекими и иллюзорными.
— Какое счастье, с тобой все в порядке, — прошептала Фо Синь и тут же оторвалась от брата, принявшись лишь отчасти шутливо бить его ладонью по груди. — Где ты пропадал? Я чуть с ума не сошла, когда А’Цуй сказал, ты не вернулся на постоялый двор к вечеру, а потом не появился и на следующий день.
— А’Цуй?
— Мальчик за прилавком, я просила его тебя проведать, пока он относил мои документы в ведомство, — пояснила сестра и вновь взорвалась. — Где ты посмел пропадать эти дни? Ни весточки не прислал! Ты хоть представляешь, как я беспокоилась?
— Прости, — оказавшись здесь, рядом с Фо Синь он смог расслабиться. Хотя до этого совсем не наблюдал за собой напряжения. — Вижу, тебе стало лучше. Я рад.
— Конечно, мне стало лучше. Я собиралась пойти тебя разыскивать!
— Хорошо, что мы не успели разминуться.
Оправившись от первого удивления, Фо Синь с ног до головы оглядела брата, схватила за руку, заставив обернуться спиной. Она молчала, а Фо Ань хихикал. Наконец-то старания Эн Гохуаня сыграли ему на руку. Он точно знал, что сегодня подопечный отправится к сестре, поэтому поручил слугам одеть его в неброский, но все еще впечатляющий дороговизной костюм. Страшно подумать, сколько таких в его гардеробе. Страшно представить, сколько он распорядился пошить для Фо Аня.
— Только не говори, что потратил все наши накопления на этот щегольский наряд?
— Нет… — Фо Ань как-то забыл, что еще не рассказал сестре об ограблении. И нынешний момент тоже не показался ему уместным. Юноша малодушно подумал, что его слова прозвучат ложью, и сестра будет думать о нем всякое. — Это подарок учителя.
— Ты нашел себе учителя? — Слишком громко и ярко удивилась Фо Синь. В ауре сестры появились серые и коричневые, еще не виденные до этого, оттенки. И пусть Фо Ань не знал их значения, интуиция подсказывала: цвета не могут отражать светлых чувств.
— Что тебя удивляет? — Насторожился юноша.
Фо Синь раскрыла рот, но говорить передумала. Осторожно спросила.
— И кто тебя взял? Чему ты учишься?
— Один господин из лавки письменных принадлежностей. Я учусь делать бумагу.
Фо Синь нахмурилась. Юноша почувствовал ее смятение и недоверие. Ему это не понравилось. Конечно, он сказал не всю правду, но почему сестра удивлена и недоверчива к его маленькому успеху. А если бы он сказал ей, что начал совершенствовать душу, она бы открыто его высмеяла?
— Не пойми меня неправильно, брат, но ты уверен в этом человеке? Он просил у тебя оплату? Что ты ему пообещал?
— На что ты намекаешь? — Прекрасно догадываясь на что, все же поинтересовался юноша.
Фо Синь потупила взгляд, подбирая слова:
— С чего бы мастеру бумаги брать в ученики того, кто даже читать не умеет, не то что писать? Думаю, тебе нужно отклонить его предложение. Мы найдем для тебя что-то более надежное и подходящее, — начала распаляться Фо Синь.
— Например? — Строго и громче прежнего заговорил юноша, рывком расправляя рукава темно-синего халата, и уводя руки за спину. Фо Ань, словно вновь услышав наставление Эн Гохуаня, расправил плечи и тут же оказался на голову выше Фо Синь. Буквально над ней возвысился. И сестра нахмурилась, посмотрел на брата осуждающе.
— Ты и сам знаешь, что мои подозрения возникли неспроста! — Пошла в атаку Фо Синь.
— Хочешь сказать, я для этого не гожусь?
Фо Синь опешила и потупила взгляд:
— Что ты, конечно, нет, — ее аура вспыхнула желтизной. И словно в насмешку, Фо Ань впервые услышал отголосок чужих мыслей, которые ни капли его не порадовали: «А сам-то, как думаешь?».