Фо Ань не чувствовал обращенных в его сторону взглядов не только своих товарищей, но и врагов, что заняли позиции на крышах, подальше от творящегося ужаса.
Фо Ань не сдавался. Он бил и при этом слабел. Но и свечение Цзе Чунде постепенно утихало, обнажая истинное состояние мужчины. Неясно как он вообще еще держался. От его лица почти ничего не осталось, кое-где виднелся череп. Цзе Чунде вздрагивал, точно пытался откашляться.
Фо Ань остановился с занесенным кулаком. Испугался не того, что сделал, а дикого, направленного на него взгляда. Зрачки, точно две черные бусины остановились на нем. Остатки губ раскрылись, и прозвучал женский, более не имеющий эха голос: «Спасибо».
Огонек вылетел из изуродованного тела Цзе Чунде, устремился в небо, а тот окончательно затих. Он умер в мучениях, но Фо Ань даже не думал его жалеть. Он скатился с тела, сел на землю, руки повисли вдоль тела, в которых больше не чувствовалось никакой силы. Пропала и книга в сознании.
Сыма ушла. Она их оставила, пока никто не подумал ее поймать. Или, быть может, она умерла вместе с Цзе Чунде, кто знает? Главное, ее больше нет. Вот теперь и правда больше некого предавать.
Фо Ань огляделся. Его братья, те, что еще не умерли, в разных позах сидели или лежали на земле и удивленно моргали, просто дышали, силясь прийти в себя. То, что они сейчас пережили, не походило ни на что, что случалось раньше. Ужасно. Невероятно больно. Даже хуже, чем то, что происходило в ледяном зале во время наполнения силой.
Юноша выдохнул. Но, как оказалось, рано.
Сперва он увидел носки светлых сапог и полы светло-изумрудного ханьфу. Поднял голову и встретился взглядом с одновременно растерянным и злым Фэй Ханем.
Да, все и правда еще не кончилось.
Закрытое разбирательство затянулось на несколько месяцев. Солдаты Первого бога допрашивали членов тайной, брошенной родительницей семьи. И Фо Ань не исключение. Он не стал умалчивать о том, что совершал. Подозревал, что Эн Гохуань все равно упоминал их деяния в своих отчетах.
Каждая новая запись молчаливого писаря приближала неизбежное. Фо Ань знал, его и остальных казнят. Они предали Первого бога, они совершили столько убийств, что всех несчастных и не сосчитать. Сказать, что Фо Ань был в ужасе, значит, не сказать, ничего. Если бы он был немного прозорливее, то ушел бы вместе с Эн Гохуанем. Испарился в клубах черного дыма. А теперь…
Вместе с Сымой и испарились и все силы членов тайной семьи. И Фо Ань чувствовал, что, наконец-то, проснулся. Раньше он не замечал, как Сыма на него влияла. Как дарила ему уверенность, как глушила совесть, как подавляла гнев и заставляла радовать тому, чему обычный человек радоваться не стал бы. Фо Ань вернул себя, свою робость и страхи. И понял, что злится. Ведь для того, чтобы стать собой ему потребовалось вмешательство несостоявшейся богини.
Во всей этой ситуации нашлось всего два положительных момента. Вместе с ними судили Нао Люиня, ремесло которого противоречило смыслу существования самой жизни. И Сыма осталась жива. Нет, никто ее не чувствовал. Но в этом были уверены солдаты Первого бога. И Фо Ань почему-то им верил.
Он больше не ненавидел приверженцев праведного пути, но и не боялся. Знал, что умрет по их решению, представлял, как это будет, и понимал, что так оно, наверное, проще. Проще уйти, чем разбираться с последствиями.
Фо Ань удобнее устроился на покачивающей, обтертой до блеска лавке. Единственному предмету удобств в маленькой камере, пол которой завалили соломой. Меняли ее здесь редко, кое-где она успела подгнить от сырости и утоптаться. Остальные сидели здесь же, в том же подземелье судебного зала, но в других камерах. Солдаты Первого бога зачем-то решили их разделить. Хотя сейчас все они не сильнее новорожденных котят. Фо Ань слышал, и тихий плач по ночам, и обиженные, отчаянные вой и даже попытки самоубийства. Если бы их не разделили, попыток определенно было бы больше.
На лестнице послышались шаги. Одни легкие, но уверенные, другие торопливые и почти невесомые. Фо Ань закрыл глаза. Кто бы там ни был, его это не касается.
Как оказалось, он ошибался. Шаги остановились прямо у его камеры.
— Ань’эр… — Всхлипнула девушка.
Фо Ань вздохнул. Открыл глаза и сел, но не повернулся, не хотел смотреть на сестру.
— Как же так, Ань’эр…
Юноша поджал губы, начиная злиться и тут же давя это чувство.
— Фо Ань, — на голос Фэй Ханя, юноша все же обернулся и тут же нахмурился. Его сестра стояла слишком близко к солдату, что выглядел слишком изысканно и чисто для этого места. — Ты понимаешь, к чему все идет?
Юноша знал, прислушался не только он, но и все остальные, кто еще не потерялся в собственных ужасных мыслях.
Фо Ань кивнул.
— Я ценю, что ты не пытался сбежать или создать других проблем, — спокойно, рассудительно, но жестко продолжил Фэй Хань. Фо Синь схватила его за руку. Судя по всему, она уже приняла его предложение ухаживания. Или просто провоцирует, это в ее духе.
Фэй Хань взглянул на девушку, и та одарила его жалостливым взглядом.
— Я хочу узнать, что ты сам думаешь о том, что делал, — вновь обратился практик к Фо Аню. — Пожалуйста, подумай хорошо.
Фо Ань вновь отвернулся, оценил пустым взглядом выемки в серой, безрадостной стене. Он знал, что от него хотели услышать, и решил, что это ложь ничтожная цена за сохранность жизни.
— Я ошибся.
— Мы притащили его в семью силком. Он пытался от нас убежать, но мы его поймали и забросили к Сыме, — неожиданно заговорил Сы Вансяо. Вновь без рук, он опирался на деревянные прутья клетки локтями. — А дальше у него уже не было выбора. Цзе Чунде умел контролировать людей.
Фо Ань удивленно посмотрел на ненастоящего ученого, который выглядел далеко не лучшим образом. Они встретились взглядами. Сы Вансяо очень печально, едва заметно ему улыбнулся. Юноша вдруг понял, что недостоин его доброты. В носу засвербело. Фэй Хань тоже взглянул на пленника соседней камеры, но ничего ему не сказал, не приказал молчать.
— Я… мне жаль. — Ничего не придумал Фо Ань.
Фэй Хань долго молчал. Фо Синь побелела лицом.
— Я возьму тебя на поруки.
Фо Синь позволила себе улыбнуться.
— Вы вместе со своей сестрой отправитесь в город моей семьи и будете готовиться к испытанию в школу практиков. Теперь каждое твое дело будет под моим контролем. И если ты вновь нарушишь правила, если начнешь совершенствовать иной путь, я изменю свое решение и казню тебя на месте. Все понятно?
Фо Ань все еще смотрел на Сы Вансяо. Ненастоящий ученый кивнул юноше. В последний раз дал почувствовать поддержку опальной семьи.