онечно, зал, заседание, комиссия, председатель, о которых говорилось в предыдущей главе, выдуманы автором. Но люди не выдуманы. Их фамилии, их знания и должности подлинные, так же как и все их рассказы, — эти рассказы и мнения ученых были опубликованы в различных газетах и журналах. Они публикуются и сейчас. И только время сможет разрешить затянувшийся спор. Время покажет, будет ли открыто новое, удивительное (или новые удивительные) животное в океанах, реках, морях и озерах или будет установлено, что свидетели ошибались.
Но пока ученые спорят о будущих открытиях и обсуждают недавние, пока они радуются открытию неизвестных ранее видов животных, десятки, сотни уже хорошо знакомых нам животных исчезают с нашей планеты. Исчезают навсегда. Они вымирают, и они истребляются.
В нашем веке было сделано около пяти десятков открытий зверей и птиц. За это же время полностью уничтожено, стерто с лица земли не менее ста видов и подвидов зверей и птиц.
За исторический период — с первого века нашей эры — человек истребил 345 видов животных. Из них 133 за 1750 лет и 212 за последние 200 лет. Причем на XVIII и XIX века падает 36 видов млекопитающих и на XX век — не менее 40 видов.
Что же касается птиц, то до XVIII века исчезло 10 видов и подвидов птиц, в XVIII веке — около 20, столько же — до середины XIX века. С 1850 по 1901 — около 50 и столько же в XX веке, то есть за столетие исчезло сто видов птиц!
Это число полностью уничтоженных зверей и птиц, тех, кого мы уже никогда не увидим. Но на Земле немало видов животных, с которыми современный человек еще может познакомиться, но ближайшие поколения лишь прочитают о них в книгах, увидят на фотографиях и в кино.
Ученые объясняют уменьшение количества животных вообще, и исчезновение многих видов в частности, рядом причин: уничтожением лесов и степей, наступлением человека на дикую природу, загрязнением воды и воздуха.
Конечно, это так: и лесов стало гораздо меньше, и степи распаханы. Человек в своей хозяйственной деятельности все активнее наступает на дикую природу. Но еще есть достаточно лесов и степей на земном шаре, где бы могли жить дикие животные. Однако их и там осталось очень мало или не осталось совсем.
Некоторые ученые пытаются возложить вину за исчезновение многих видов животных на первобытных людей. Не так давно американский журнал «Сайентифик Америкен» опубликовал статью, в которой доказывал, что именно коренные жители Америки еще несколько тысяч лет назад полностью уничтожили целый ряд животных, в том числе один из видов бизонов. Американские исследователи нашли среди скелетов этих зверей наконечники от стрел первобытных людей, нашли другие орудия охоты и ловчие ямы. Да, конечно, первобытные люди охотились на зверей. Но они убивали их только для того, чтоб быть сытыми, и только для того, чтоб отвоевать пещеру, только обороняясь от хищников.
Дикарь относился к животным дружелюбно. Цивилизованный человек стал по отношению к животным варваром. Убийство, уничтожение животных стало для многих средством наживы или просто прихотью.
Вот лишь несколько цифр и фактов, свидетельствующих об уничтожении животных: в течение одного сезона 1923–1924 года в Азии было убито животных столько, что шкуры их оценивали в 300 миллионов рублей; шкуры животных, убитых в Америке, оценивали в 400 миллионов, в Европе — в 300, в Австралии — в 50 миллионов рублей. А ведь убивали не только ради шкур. Сколько было убито ради клыков и рогов, сколько просто так, ради того, чтоб похвастаться удачным выстрелом.
Люди, вооруженные новейшим оружием, снимаются на фоне горы животных, убитых ими. И хвастаются этим, дарят фотографии друзьям, посылают в газеты и журналы. И не могут понять, что первобытный человек, вооруженный каменным топором или примитивным копьем, по сравнению с этими «культурными» людьми — благороднейшее существо!
В то время как одни ученые пытаются взвалить вину на наших далеких предков, другие пытаются доказать, что развитие цивилизации ведет (и тут ничего не поделаешь!) к уничтожению животного мира. А некоторые, такие, как американский социолог Эрик Хоффер, прямо заявляют: природа — враг человека, и чем скорее человек покончит с ней, тем лучше.
«Теоретика» Э. Хоффера поддерживают и многие практики. Так, уполномоченный по борьбе с болезнями людей и животных в Южной Родезии Ю. Гарлей решил, что если будут уничтожены все дикие животные, то исчезнет и муха цеце, которая разносит опасные заболевания. И вот, раздав ружья местным жителям, Ю. Гарлей принялся за осуществление своего плана. Лишь за один год, судя по его хвастливому отчету, было уничтожено 3219 павианов, 55 слонов, свыше 27 000 различных антилоп, 313 зебр, 940 лесных кабанов и 4503 бородавочника, 377 кафских буйволов, 19 леопардов и так далее. Всего за год было уничтожено 36 552 животных. А за все время деятельности Ю. Гарлея перебито 550 594 животных.
Неужели Гарлей не понимал всю абсурдность и отвратительность своей цели? Даже если бы ему удалось уничтожить всех диких животных, муха цеце появилась бы снова. Прилетев из соседних районов, она стала бы еще опаснее для людей. И кроме того, большинство животных, уничтоженных по приказу Гарлея, вообще не заражаются мухой цеце.
Специальная комиссия в конце концов сняла с должности Гарлея. Но никакая комиссия уже не восстановит полмиллиона животных, уничтоженных им.
Гарлей и Хоффер не одиноки. Сейчас в Африке, например, осталось не больше 10 % животных по сравнению с тем, что там было, когда пришли первые европейцы. Но теоретические и практические враги природы еще торжествуют на нашей планете. И гремят выстрелы, и с каждым днем скудеет фауна Земли.
Вот лишь некоторые примеры.
Глава VЧеловек убивает и уничтожает
МЫ ПОЛУЧИЛИ В НАСЛЕДСТВО
НЕВЫРАЗИМО ПРЕКРАСНЫЙ
И МНОГООБРАЗНЫЙ САД.
НО БЕДА В ТОМ,
ЧТО МЫ НИКУДЫШНЫЕ САДОВНИКИ.
МЫ НЕ ПОЗАБОТИЛИСЬ О ТОМ,
ЧТОБЫ УСВОИТЬ
ПРОСТЕЙШИЕ ПРАВИЛА САДОВОДСТВА,
С ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕМ ОТНОСЯСЬ
К НАШЕМУ САДУ,
МЫ ГОТОВИМ СЕБЕ
В НЕ ОЧЕНЬ ДАЛЕКОМ БУДУЩЕМ
КАТАСТРОФУ, И, ПОЖАЛУЙ,
НЕ ХУЖЕ АТОМНОЙ ВОЙНЫ…
МЫ НАСТОЛЬКО ОТОРВАЛИСЬ
ОТ ПРИРОДЫ, ЧТО ВОЗОМНИЛИ
СЕБЯ БОГАМИ.
ТАКОЕ ВОЗЗРЕНИЕ НИКОГДА
НЕ ПРИНОСИЛО ДОБРА.
Канзасская трагедия
Со времени этой трагедии прошло уже немало лет. Но люди не забыли о ней, они долго будут стыдиться того, что случилось на обширных равнинах Северной Америки.
Там, на этих равнинах, жили сильные и красивые животные — бизоны. Первый белый человек, увидевший их, был английский моряк Самуэль Арголль, поднявшийся в 1612 году на судне в верховья реки Потомак. Арголль был поражен количеством бизонов. Позже путешественники писали, что видели стада, двигавшиеся сомкнутыми рядами, и каждое такое стадо занимало пространство примерно в 40 километров шириной и в 80 длиной. Путешественники подчеркивали не только многочисленность, но и добродушие бизонов: огромные и могучие (вес взрослого бизона достигает 1200 килограммов), они охотно уступали дорогу животным, которые были и меньше и слабее их. Человек, который случайно оказывался в середине стада, мог выбраться из него невредимым.
Позже ученые определили, что на равнинах было несколько десятков миллионов голов бизонов.
И вот в равнины потянулись белые. Всякий, кто мог мало-мальски стрелять и держаться в седле, отправлялся на охоту.
А в 1801 году на равнине уже не осталось ни одного бизона.
Через 32 года не осталось ни одного бизона на всем пространстве от Нью-Йорка до Миссисипи.
Но бизоны еще оставались на Западе. По приблизительным подсчетам, их там было около 60 миллионов. И армия охотников ринулась туда.
Однако бизонов истребляли не только охотники — уничтожение бизонов имело и политический смысл.
Бизоны кочевали по равнинам, а вслед за ними переходили и индейские племена: бизоны для индейцев были основой жизни. Люди питались мясом этих животных, шили одежду и обувь из шкур бизонов, эти же шкуры служили им постелью, крышей и стенами жилищ; натянутые на рамы, шкуры становились быстрыми и легкими лодками. Из сухожилий индейцы делали тетиву луков, из шерсти сплетали веревки и лассо, из костей делали инструменты, начиная от иголки и кончая молотком, из рогов — посуду, рукоятки для ножей.
Конечно, индейцы охотились на бизонов. Но убивали они лишь столько животных, сколько было необходимо для жизни племени. Зато индейцы и спасали немало телят — беспомощных бизончиков, за которыми охотились степные волки — койоты.
Ко времени открытия Америки Колумбом не меньше ста тысяч человек, как считают сейчас ученые, жили на «землях бизонов» и жили за счет этих животных. И тем не менее количество бизонов не уменьшалось.
Бизоны кормили и одевали индейцев, и это помогало гордым и свободолюбивым людям оставаться независимыми, несмотря на все старания пришельцев. И тогда, бессильные покорить индейцев, завоеватели пошли в поход на бизонов. Специальные отряды солдат и «добровольцы», которых военные власти бесплатно снабжали боеприпасами, начали планомерное наступление. Отряды шли по «бизоньим тропам» — по дорогам, которые прокладывали в прериях и на равнинах кочующие животные. И трупы бизонов усеяли эти тропы. Истребители бизонов не могли унести с собой даже самую небольшую часть трофеев. Их задачей было другое — обречь индейцев на голодную смерть. И в конечном итоге они добились своего — гордые сиу и другие племена, лишившись своих кормильцев, погибали от голода и холода.
Но пока на Севере солдаты и охотники убивали бизонов во имя уничтожения индейцев, на Юге тоже началось истребление этих животных.
1 июля 1862 года президент США подписал закон об учреждении объединенной Тихоокеанской и Центральной тихоокеанской железнодорожных компаний. Началось строительство дороги от Чикаго до Сан-Франциско. Предприниматели быстро сообразили, что рабочих можно кормить отличным и дешевым мясом. И вот специально нанятые отряды занялись охотой на бизонов. Возможно, если бы дело ограничилось только этим, трагедии бы не произошло: в конце концов, не так уж много требовалось мяса строительным рабочим и, когда дорога была построена, в живых осталось еще достаточное количество бизонов. Но охотники уже привыкли к легкой добыче, привыкли убивать, не рискуя собственной жизнью, — кроткие и пугливые великаны не делали даже попыток напасть на своих убийц. Встречаемые градом пуль, они старались как можно скорее уйти подальше от опасности, но не могли даже этого сделать: стиснутые со всех сторон друг другом, они в ужасе метались, продолжая оставаться под выстрелами.
Одно из первых изображений бизона. Гравюра 1568 года.
Часто у животных вырезали только языки; часто, убив тысячи бизонов, лишь у двух-трех вырезали по куску мяса для еды.
Равнины Америки от озера Эри до Техаса забелели костями бессмысленно убитых животных. А открывшаяся Тихоокеанская железная дорога, рекламируя поездки, зазывая пассажиров, объявляла об удивительной охоте: прямо из вагона, безо всяких усилий!
Реклама не обманывала: доверчивые животные продолжали еще пастись около линии железной дороги. Когда поезд подходил к такому мирно пасущемуся стаду, машинист замедлял ход. И изо всех окон, с крыш, с тормозных площадок гремели выстрелы. Потом поезд шел дальше, а сотни животных оставались лежать у полотна: пассажирам они были не нужны, им важно было сделать выстрел — убить.
Скоро охотники поняли, что индейцы недаром так ценили шкуры бизонов. И тогда пять тысяч охотников с новой силой пошли в наступление на еще уцелевших животных. В штате Канзас только за один охотничий сезон (два-три месяца) было убито более 200 тысяч бизонов. Вообще же с 1870 по 1875 год ежегодно убивалось примерно 2,5 миллиона животных.
Такие ружья принесли смерть десяткам миллионов бизонов.
По новой дороге потянулись тысячи вагонов, набитых шкурами бизонов, которые закупала особая компания. А вслед за ними потянулись составы, увозящие кости бизонов: другая компания стала вывозить кости, чтоб готовить из них удобрения и черную краску.
«Заготовители» бизоньих костей за два года вывезли почти восемь с половиной миллионов килограммов костей.
Реклама железной дороги не обманывала: охота на бизонов была действительно предельно проста и совершенно безопасна.
Прошло всего несколько лет с начала этой страшной бойни, и бизоны исчезли. Остатки их, спасаясь от убийц, уходили все дальше и дальше. Но и там настигали их охотники. В 1883 году они уничтожили 59 последних бизонов, ушедших в Техас. Спаслось только четыре. Они были найдены и убиты в 1889 году.
В 1880 году уничтожили и последних бизонов на Севере: разыскав крупное, случайно уцелевшее стадо, охотники в течение трех месяцев полностью истребили его, причем каждый из стрелков убил за сезон от тысячи до двух тысяч животных.
Когда-то здесь была жизнь…
Ни сила, ни быстрые ноги не спасли их от пули браконьера.
75-миллионное поголовье бизонов было полностью уничтожено за 50 лет!
История близкого родственника бизона — зубра несколько иная, но столь же трагичная.
Когда-то часть диких быков, живших на территории теперешней Европы и Азии, по существовавшему тогда «мосту» переселились в Америку. Постепенно они превратились в известных нам бизонов. Другая часть быков, оставшаяся «на родине», превратилась в зубров.
Вторая половина XIX века стала для бизонов трагичной.
Зубры же стали предметом охоты и истребления гораздо раньше.
Широко распространенные по территории Европы, стада этих животных были очень многочисленны еще в средние века. Лишь на Британских островах и на Пиренейском полуострове их уничтожили до нашей эры.
Летописи и находки историков рассказывают нам о том, где и сколько зубров было убито. Так, для участников съезда князей в 1431 году, который состоялся на Больше, каждую неделю, как рассказывают летописцы, на пиры поставлялось 100 зажаренных зубров.
Множество зубров в XV веке было и на территории Московского государства. Знаменитый немецкий путешественник Герберштейн, посетивший в XVI веке Московию и даже составивший карту Московии, изобразил зубра как символ животного мира этих краев.
Но прошло немногим более полутораста лет, и зубры исчезли. Нет, такого массового истребления животных, как в Америке, в Европе не было. Но шкуры и мясо зубров пользовались широким спросом. И вот уже пали зубры во Франции, в 1762 году был убит последний зубр в Румынии, в 1755 году — в Прибалтике, в 1793 году — в Германии.
К концу XVII века исчезли многочисленные стада зубров в степях Украины. О последнем зубре из этих мест упоминается в письме Мазепы в 1696 году: Мазепа извещал царский двор о посылке туда одного зубра. На Дону, откуда торговые люди еще сравнительно недавно вывозили на продажу шкуры зубров, эти животные к концу XVII века тоже были почти полностью уничтожены. И когда Петр I в 1716 году приказал воронежскому генерал-губернатору Колычеву поймать и прислать в Петербург несколько зубров, тот ответил, что на Дону зубра последний раз видели в 1709 году, а «после того они уже никому не попадались на глаза».
Зубры покидали привольные степи и леса, уходили подальше от людей, туда, где их не смогли бы достать охотники. Но люди доставали их повсюду. И лишь небольшая кучка животных сохранилась в густых болотистых лесах Беловежской пущи. Плохо было там зубрам, но они все-таки выжили, потому что в конце концов люди опомнились и запретили охоту на этих животных. К началу 1914 года в Беловежских лесах жило 727 зубров.
Но опомнились люди ненадолго. В августе 1914 года началась первая мировая война, и Беловежская пуща оказалась занятой немцами. Немецкие ученые, понимающие, какую ценность представляют зубры, решили спасти их во что бы то ни стало. С огромным трудом добились они от командования приказа не трогать зубров, но приказ, видимо, не подействовал — зубров начали уничтожать. Уничтожали их браконьеры и после ухода немцев. До конца 1920 года дожила лишь одна зубрица. В феврале 1921 года была убита и она.
Так погиб последний вольный зубр. Но были еще зубры в парках, в заповедниках. С первых же дней Советской власти ученые стали выяснять, где же зубры.
Где 36 зубров, живших в Гатчинском парке под Петроградом? Убиты казаками в начале 1917 года.
Где зубры, жившие в парке под Минском? Уничтожены неизвестными в 1918 году.
Где зубры, жившие в Крыму? Истреблены врангелевцами.
Разновидность зубров жила на Кавказе. Там было сравнительно большое стадо — около пятисот голов. К 1920 году уцелело лишь пятьдесят. Но их тоже не удалось спасти от браконьеров, и в 1927 году пал последний кавказский зубр.
И тем не менее бизонам и зубрам повезло больше, чем многим другим животным: люди все-таки спохватились и в начале нашего века в Америке было создано общество спасения бизонов, а в 1923 году в Европе — Международное общество сохранения зубра.
Зубры в заповеднике.
Эти общества, к счастью, добились результатов — бизонов и зубров удалось спасти от полного уничтожения. (Об этом будет подробно рассказано в следующей главе.)
Истребление бизонов — массовое, жестокое, бессмысленное уничтожение — не единственный случай в истории отношений человека и животных.
В 1902 году бельгийский зоолог А. Л. Лемерр писал: «Пресечение рода зебр огнестрельным оружием — вопрос всего нескольких лет».
У Лемерра были все основания так считать. Когда-то на огромных просторах Африки паслись бесчисленные стада красивых животных, «солнечных лошадей», как их называли, — зебр. Африканцы охотились на них, но «род зебр не пресекался» — африканцы знали, что такое охота, однако им неизвестно было понятие «истребление животных». Узнали они, что такое истребление животных, лишь с приходом белых завоевателей: огромные стада зебр были почти полностью уничтожены в течение нескольких десятков лет.
Зебры не мешали людям: в Африке хватало места и земледельцам и стадам диких животных. Но колонисты быстро поняли: зебры — легкая добыча. И эта добыча может быть использована: мясом зебр колонисты стали кормить превращенных, по сути дела, в рабов африканцев, а из шкур изготовляли бурдюки для воды и бушели для пшеницы.
Однако вскоре колонисты вообще решили уничтожить зебр. Началось побоище, с которым может сравниться лишь избиение бизонов в Америке. Тысячи «солнечных лошадок» падали под пулями колонистов. Но колонистов все-таки не удовлетворяла такая «охота» — истребление животных, по их мнению, шло слишком медленно. И тогда был найден другой, более быстрый, легкий и дешевый (не надо было тратить свинец и порох) способ уничтожения: стада зебр подгонялись к пропасти, животные падали с огромной высоты и, конечно, разбивались.
А в Европе в это время изучали зебр, даже делали интересные открытия.
Зебры появились в Европе еще в античные времена. Известно, что римляне привозили из Африки этих животных, называли их гиппотиграми. Но потом о зебрах в Европе забыли. И забыли настолько прочно, что, когда в XV веке португальские мореплаватели рассказывали о полосатых лошадках, живущих в Африке, этим рассказам не верили.
Затем, когда зебра все-таки заставила европейцев поверить в свое существование, начались споры — какого она цвета? Ведь полосатого цвета не бывает. Значит, зебра либо белого цвета с черными полосами, либо черного с белыми.
«Пресечение рода зебр огнестрельным оружием — вопрос всего нескольких лет», — писал в начале нашего века бельгийский ученый.
Занимаясь этим вопросом, ученые попутно выяснили, что далеко не все зебры одинаково «разукрашены»: полосы у одних широкие, у других — узкие; у одних белые полосы сочетаются с черными, у других — с бурыми. Да и строением зебры отличаются друг от друга.
Ученые определили несколько видов зебр. А в 1882 году, когда, казалось бы, уже все зебры были изучены, открыли новый вид!
Он получил название в честь французского президента Жюля Греви. Но не потому, что Греви был натуралистом или хотя бы любил зебр. Просто эфиопский император подарил президенту Франции такую зебру, каких в Европе еще не видели.
Президенту зебра была не нужна, и он отдал ее в зоопарк. В зоопарке не знали, как с ней обращаться, и зебра вскоре погибла. Но зоологи изучили мертвую зебру, и в списке обитателей нашей планеты появилось еще одно неизвестное ранее животное — зебра Греви.
Однако на этом открытие зебр не прекратилось.
Большинство зебр похоже своим строением на ослов: сбитый цилиндрический корпус, короткая массивная шея, длинные уши. Грива у зебры — короткие щетинистые волосы, а хвост похож на метелку.
Три вида зебр, известные сейчас, конечно, отличаются друг от друга. Но основные признаки у всех сходны. Все эти признаки, как считали ученые, свойственны лишь самцам зебр. Самки же существенно отличались: у них маленькие уши, густой хвост, ржание, напоминающее лошадиное. Они были больше похожи на лошадей, чем на ослов. От самцов они отличались еще и тем, что полосатыми у них были лишь голова, шея и плечи. Основная же окраска — темная.
Прошло много времени, прежде чем ученые поняли: это красивое животное — вовсе не самка уже известных видов зебр, а совершенно новый вид!
Квагга — так называли в Африке эту зебру — очень заинтересовала зоологов. Но изучить ее они как следует не успели: именно квагга, едва не самая многочисленная и, пожалуй, самая интересная из всех зебр, истреблялась особенно зверски, — она обитала на юге Африки, там где начали селиться европейцы, и первая попала под удар. И, едва открытая зоологами, она была полностью уничтожена колонистами.
Правда, несколько квагг после уничтожения последней вольной квагги еще оставалось в зоопарках Европы. Но не долго: 12 августа 1882 года (в год открытия зебры Греви и через четыре года после уничтожения последних вольных квагг) в Амстердамском зоопарке умерла последняя квагга из остававшихся еще на Земле.
Квагги уничтожены. Их ближайшие родственники — зебры Греви, зебры Чэпмена и другие — едва избежали этой участи.
Да только ли они?
Хищники взывают о помощи!
Лев — царь зверей. Этот «титул» ни у кого не вызывает сомнения, он никем не оспаривается. Почему же именно льву присвоен этот титул? Он самый сильный из хищников? Вряд ли. По силе он, пожалуй, уступает тигру. Самый ловкий? Тоже нет — в этом он уступает леопарду. Самый большой из хищников? Опять же нет: медведь гризли весит килограммов 350, белый медведь — килограммов 700–800, и даже тигр, весящий килограммов 300, покрупнее и потяжелее. Предельный вес взрослого льва-самца — не более 230 килограммов. И все-таки именно лев — царь зверей.
Хищники тоже нуждаются в защите!
И он носит этот титул по праву. Наверное, царем зверей назвали льва не за силу, а за осанку — благородную и гордую, как и его характер — такой же гордый и благородный. Лев — житель открытых пространств, он не прячется в засаде, не поджидает добычу. Он идет на нее открыто, громко предупреждая своим ревом всех, что царь зверей вышел на охоту. И все живое трепещет от этого «царского рыка». Но лев и великодушен: он никогда не убивает животных, если сыт. И, будто зная это, его «подданные» — зебры и антилопы — могут спокойно пастись около хищника, поедающего добычу.
Изображение льва из русской «Лицевой рукописи». XV век.
Нет, не зря так прославлен лев в легендах и сказках, не зря многие государства украсили его изображением свои гербы. Но, к сожалению, может прийти время, когда цари зверей останутся лишь в сказках и легендах, на гербах и в книгах, да еще на фотографиях и кинопленках. (Львам повезло больше, чем квагге, — лишь единственная квагга и лишь один раз была запечатлена на фотоснимке, львы же дожили до расцвета фото- и кинотехники.) Да, может быть, через несколько поколений люди будут с удивлением рассматривать этих животных на фотографиях и восхищаться: ведь жили же такие красавцы на Земле!
Да, жили. Жили когда-то и в Азии, и в Европе. Меньше тысячи лет назад они водились еще на Кавказе, и на территории теперешней Украины, и в низовьях Дона. Видимо, там, где-то в районе теперешнего Ростова, встретил «лютого зверя» киевский князь Владимир Мономах. Об этом он писал в «Поучении своим детям»: «Лютый зверь скочил ко мне на бедры и конь со мной поверже». Есть и иллюстрация этого эпизода, сделанная во времена Мономаха — фреска на Южной башне государственного Софийского заповедника — музея в Киеве (бывший Софийский собор). На фреске изображена желтая кошка огромных размеров, бросающаяся на всадника, который вонзает в нападающего зверя копье. Огромная кошка и есть, как предполагают сейчас, «лютый зверь» лев, который, кстати, упоминается и в «Слове о полку Игореве».
А так изобразил льва грузинский художник Нико Пиросманашвили. XX век.
Львы в Европе водились, но исчезли уже давно. А вот варварий-ских львов — гордых и могучих красавцев, которые жили в Северной Африке, уничтожили сравнительно недавно: последний варва-рийский лев был убит в Алжире в 1893 году.
На юге Африки жили львы, называвшиеся капскими. Жили. Потому что в 1922 году был убит последний капский лев.
В Центральной и в Восточной Африке львы еще сохранились, но их там осталось немного. Ничтожное количество львов осталось в Азии: львы сохранились лишь в Индии в заповедном лесу Гир на полуострове Катхиавар. По одним данным, львов там осталось около 100, по другим — примерно 250–300. И если даже 300, это все равно ничтожно мало!
Причин исчезновения львов несколько. Одна из них — исчезновение многочисленных некогда зебр и антилоп: становилось меньше пищи, уменьшалось и количество львов.
Сокращение диких животных привело к тому, что львы начали нападать на домашних. И тут появилась вторая причина: львов стали уничтожать местные жители.
Немало львов погибло от копий и отравленных стрел. Но это — ничтожное количество по сравнению с тем, сколько их погибло от огнестрельного оружия.
Медведи еще живут на Земле, они еще бродят по лесам. Но с каждым годом их становится все меньше.
И вот третья, и, пожалуй, основная причина.
Сотни европейцев и американцев, вооруженных новейшими средствами уничтожения животных и называющих себя охотниками, хотя ничего общего с истинными охотниками не имели, хлынули в Африку. У них была лишь одна цель: развлечься и привезти трофеи — львиные шкуры.
Иногда львов убивали столько, что даже не успевали снимать с них шкуры — времени хватало лишь на то, чтоб сфотографироваться рядом с поверженным царем зверей или отрезать ему хвост, чтоб привезти домой, как доказательство своего геройства. Были такие «охотники», которые за один сезон — 2–3 месяца — убивали по 100 львов.
Охота на львов.
Старинная восточная миниатюра
В Европе и Америке с восторгом встречали отважных «охотников», их трофеи производили впечатление: шутка ли — сразиться с могучим и коварным царем зверей. И не многие из тех, кто восхищался отвагой и геройством «охотников», знали, что не так уж трудно убить льва, не привыкшего прятаться или отступать перед опасностью.
Охотники на львов считались не только отважными, но и благородными людьми: ведь они истребляли опасных хищников!
А в те недалекие времена для подавляющего большинства людей любой хищник был врагом, уничтожение его считалось закономерным и даже необходимым.
Во многих странах за убийство хищников выдавалось вознаграждение. Награда в 25 долларов вплоть до 1909 года выплачивалась за уничтожение даже такого редкого животного, как сумчатый волк, жившего в единственном месте на Земле — на острове Тасмания.
Зоологи сейчас мало знают об этом совершенно необычном животном — уничтожение его шло гораздо быстрее, чем изучение. Но даже то, что известно, подтверждает: истреблено уникальное животное. В нем все было необычно: огромная сила и при этом боязнь человека; сумка на животе, в которой находился новорожденный детеныш, и способность удирать, пользуясь, как кенгуру, лишь задними ногами.
Сумчатый волк. Остался ли на Земле сейчас хоть один такой зверь? Последний раз его видели в 1935 году.
Тасманский волк никогда не нападал на человека. Вот овец он действительно начал таскать. И за это люди объявили ему войну.
Сейчас он находится под охраной закона — за убийство тасманского волка налагается штраф в 500 долларов. Но с 1938 года — с того времени, как животное было взято под охрану, штраф этот еще никто не платил. Мало того: сумчатого волка с тех пор даже никто не видел. Во всяком случае, рассказы о встречах с похожими на волков животными пока ничем не подтверждаются.
Правда, некоторые ученые считают, что до последнего времени в самых отдаленных горных лесных районах еще сохранилось небольшое количество этих животных. Но даже если это и так, выжить у них нет почти никаких шансов.
Тасманского, или сумчатого, волка иногда (из-за полос на задней части тела) называют тасманским тигром. Это, конечно, неверно — ничего общего с тигром сумчатый волк не имеет. Разве что у них может быть общая судьба: если не прекратится истребление тигров, они тоже исчезнут с лица Земли.
Это же можно сказать и о самом крупном хищнике Северной Америки — медведе гризли. (Во всех лесах Америки едва ли наберется сейчас тысяча гризли.)
Это же можно сказать и о многих других хищниках Европы и Азии, Америки и Африки. Одних уже уничтожили полностью, и они исчезли с нашей планеты, другие — на грани уничтожения и взывают о помощи.
Но стоит ли помогать хищникам? Или все-таки следует их уничтожать?
Об этом мы поговорим в следующей главе.
Надо спасать великанов
Лет около ста назад в Одессе из цирка сбежал слон. Возвращаться в цирк он не хотел ни за что. И тогда солдаты окружили его и расстреляли.
По этому поводу говорили всякое. Одни — что слон взбесился и поэтому не хотел возвращаться в цирк; другие утверждали, что в цирке к нему плохо относились, мучили, и великан с отчаяния удрал. Говорили еще (и это похоже на правду), что слон был вполне мирный, а владельцы цирка устроили все это для рекламы. Слона они не жалели — он был старый и уже не годился для работы.
Так или иначе, но об этом происшествии много писали в газетах. Большинство людей не верили, что слон был бешеный, и жалели его. И наверное, сердобольные люди не знали, что в это время в Африке ежедневно в среднем убивают по полтораста таких же добрых и сильных великанов. 50 тысяч в год — такова официальная цифра убитых слонов во второй половине XIX века. Фактически же слонов убивали едва ли не в два раза больше.
Конечно, слонов убивали и раньше. Еще несколько тысячелетий назад они участвовали в сражениях в качестве «боевых единиц» — это были своеобразные танки древности. И, естественно, некоторые гибли в бою.
Охотились на слонов и местные жители — они высоко ценили мясо слона, а язык, сердце и кончик хобота считались у них деликатесом. Использовали для украшений и клыки слона — делали из слоновой кости кольца и браслеты, кубки и чашки, которые продавали за бесценок.
Зато древние греки и римляне уже умели ценить слоновую кость: в «Илиаде» рассказывается, что кони троянцев были украшены изделиями из слоновой кости, слоновой же костью были украшены дворцы Одиссея и Менелая. Некоторые статуи — они назывались хризоэлефантными — делались из золота и слоновой кости.
Богатые и не знавшие, куда девать богатство, римляне кичились тем, что использовали слоновую кость (она высоко ценилась и в Риме) для различных поделок. «Делать ножки стола из серебра, — издевался над спесивыми богачами римский поэт-сатирик Ювенал, живший в I веке нашей эры, — считается теперь вульгарным, их надо делать из слоновой кости. Того требует зазнайство нынешних богатеев».
Уже по одному этому можно судить, что охота на слонов велась очень давно. Причем велась активно. И тем не менее в книге «Дневник путешествия по Кене» Майнер-цхаузен пишет, что в 1903 году он еще видел огромное стадо слонов! Но уже гремели выстрелы, уже тысячи ловчих ям чернели на африканской земле, и десятки тысяч могучих животных умирали мучительной смертью на кольях в этих ямах. И все для того, чтоб кто-то мог играть на бильярде шарами, сделанными из слоновьих клыков!
Между тем потребность в слоновой кости росла, и уже создавались специальные «компании», специальные «общества» по обеспечению желающих слоновой костью.
50—100 тысяч слонов в год убивали в XIX и начале XX века. Это очень много, это — страшно! Огромные стада исчезают, потому что прирост не покрывает того количества слонов, которое уничтожают.
Уже исчезли слоны-великаны, с бивнями, весившими по нескольку десятков килограммов. Теперь для того, чтоб удовлетворить потребность рынка в слоновой кости, приходится убивать гораздо больше животных. Спрос на слоновую кость не падает. Только в Англии в 1955–1960 годах ежегодно продавалось около трех тысяч килограммов слоновой кости. Для того чтоб получить такое количество, требуется несколько сот слонов. А ведь слоновую кость покупают не только англичане!
Слонов становится все меньше и меньше. И все-таки их продолжают убивать, вернее, истреблять: только в одной Кении до недавнего времени ежегодно законно и незаконно убивали 4–5 тысяч слонов в год. Во время борьбы с браконьерами лишь в районе национального парка Цаво и лишь за один год (с августа 1956 по август 1957) было конфисковано 12 650 килограммов слоновой кости! Впрочем, теперь убивают не только ради слоновой кости: туристы охотно покупают корзины для бумаг, сделанные из ног слонов.
От одного слона целых четыре корзины для мусора! Очень выгодно!
А из ног носорогов не менее выгодно делать пепельницы — они тоже пользуются спросом!
Очень выгодное предприятие — производство корзин для мусора из слоновьих ног: туристы охотно покупают такие сувениры.
Впрочем, носорогов убивают, конечно, не ради того, чтоб делать пепельницы. Этих животных убивают из-за рога. (Который, кстати, вовсе и не рог — он не соединен с черепом, не имеет костистой опоры. Сильным ударом можно сбить рог носорога, но через год на этом месте начнет расти новый.) Этому «рогу» издавна приписывались волшебные, чудодейственные свойства. Считали, что чаша, сделанная из рога, застрахует ее владельца от яда: если в вино, налитое в такую чашу, будет добавлен яд, то она немедленно расколется. (По другим вариантам, вино вспенится.) А так как все правители могли рассчитывать на приличную порцию яда от своих приближенных, то кубки из рога носорога ценились высоко уже в далекие времена.
А носорогов убивать еще выгоднее: их рог ценится на вес золота, а пепельницы из ног носорога к тому же хорошо раскупаются туристами.
Однако рог, по повериям, не только спасал от яда — ему приписывалась чудодейственная сила продлевать молодость. Убеждение в волшебных свойствах рога живет и теперь во многих странах Востока. И понятно, что рог носорога оценивается буквально на вес золота. И вот носороги, еще сравнительно недавно широко распространенные в Азии и Африке, стали исчезать. Мало того: все пять видов носорогов (два из них живут в Африке, три — в Азии) находятся под угрозой полного уничтожения. Правда, африканским носорогам пока это угрожает меньше, чем другим: один вид африканского носорога — черный носорог — еще насчитывает примерно 11–13 тысяч, второй — белый (тот самый, который был открыт в 1900 году!)— 2,5–3,5 тысячи. И если их удастся спасти от охотников за «чудодейственными» рогами, они останутся в списке живущих на Земле. Но вот это «если»…
С азиатскими носорогами дело обстоит гораздо хуже. Численность только одного из трех азиатских видов — большого индийского носорога (это второй по величине после белого африканского) — можно записать трехзначной цифрой; крупнейший специалист по животным Индии Э. Джи указывает, что их насчитывается всего лишь 625.
Другой носорог — суматранский — был почти полностью уничтожен в 1935 году. Сейчас менее 200 голов сохранились лишь на полуострове Малакка и острове Суматра.
Третий вид азиатского носорога — яванский — когда-то тоже был очень широко распространен. Сейчас он водится на острове Ява, где сохранилось не больше 25–50 этих животных. Совсем недавно, в 20-х годах нашего века, француз Каннон за четыре года убил 350 носорогов. Причем он не охотился на них специально — основным объектом его охоты были слоны. Носорогов он убивал уж так, попутно.
Зато англичанин Хантер охотился на носорогов специально, по заданию правительства Кении. И за два года — 1947–1948 — убил 800 носорогов. Всего же он убил 1600 носорогов — почти вдвое больше, чем уцелело сейчас во всей Азии!
«Родственники» в опасности
Карл Экли был известным натуралистом и талантливым скульптором. Его хорошо знали в ученом мире и не случайно именно ему Американский музей естественной истории предложил отправиться в Центральную Африку на поиски горных горилл. Экли, конечно, немедленно согласился. Еще бы! Ведь всего два десятка лет назад этих животных открыл фон Беринге, и о них было еще очень мало известно.
Экли получил определенное задание — добыть горных горилл для музея. И он выполнил задание: в музее появились чучела — пять горных горилл… Пять раз стрелял Карл Экли в этих огромных и по-своему красивых, а главное, редких животных. Пять раз слышал он отчаянный предсмертный крик обезьяны, пять раз видел, как падали эти животные, пытаясь ухватиться за ветки, как бились в предсмертных судорогах на земле.
А вокруг стояли красивые деревья, вокруг были удивительные горы, и природа вокруг была так прекрасна, что смерть, убийство казались просто несовместимыми с ней, тем более убийство этих мирных и безобидных животных. Правда, местные жители рассказывали о своих столкновениях с гориллами и даже показывали ушибы и царапины, но Экли не верил в воинственность горилл (и последующие исследования Д. Шаллера, прожившего в обществе горных горилл целый год, доказали, что он был прав). Гориллы могли лишь защищаться, могли наброситься на человека, лишь испугавшись. Зато человек сознательно шел уничтожать горилл. В том же году, когда Экли выполнял задание музея, в этих местах развлекался шведский принц Вильгельм: он убил четырнадцать горилл. В это же время американец Бербридж застрелил еще десяток животных. А всего за несколько лет в небольшом районе — последнем прибежище этих горных обезьян — было уничтожено 54 гориллы.
Карл Экли выполнил задание музея. Но, сдав шкуры убитых животных, он вернулся в Африку, чтоб выполнить требование своей совести — вернулся горячим защитником горилл. Он видел, как уничтожают животных, он понимал, что, если так будет продолжаться, горная горилла через несколько лет исчезнет навсегда! И он развернул кампанию в их защиту. Бельгийские колониальные власти, управлявшие тогда территорией, на которой находилось последнее пристанище обезьян, не очень интересовались наукой. Но Экли был настойчив; его поддержали другие ученые, его поддержали любители природы во всем мире. И власти вынуждены были создать в 1925 году Национальный парк Альберта.
Но никто не знал, сколько осталось в нем горных горилл. Для того чтоб выяснить это, для того чтоб изучить жизнь горилл, Карл Экли снова приехал в Африку в 1926 году. Но ему не пришлось еще раз встретиться с животными, охране и защите которых он решил посвятить жизнь: Экли умер в самом начале экспедиции.
Его похоронили в парке, который был создан благодаря его мужеству и настойчивости. Но над могилой энтузиаста еще долго продолжали звучать выстрелы: несмотря на официальное запрещение убивать горилл, их уничтожение продолжалось, и число редких обезьян быстро сокращалось.
Сейчас, когда молодые африканские страны получают независимость, охрана природы, и в частности животных, в Африке значительно улучшилась. И сравнительно недавно на месте бывшего Национального парка Альберта был создан национальный парк Киву. Возможно, объявление животных этого заповедника национальным достоянием прекратит или хотя бы немного уменьшит браконьерство и наши далекие «родственники» будут спасены от полного истребления.
Кто сказал, что животным недоступно настоящее счастье?
Но если у горных горилл в последнее время появилась перспектива выжить, то у других наших «родственников» — орангутанов — такой перспективы, к сожалению, пока нет.
Орангутаны — жители островов Малайского архипелага. Там наблюдал за ними, а потом описал их в своей книге «В стране орангутана и райской птицы» Альфред Уоллес. После Уоллеса изучение орангутанов продвинулось вперед, но до сих пор люди еще многое не знают о их жизни. А если истреблению орангутанов не будет положен конец, мы вообще больше и не узнаем о жизни «лесных людей», как называют этих обезьян малайцы.
Орангутаны живут в труднодоступных лесах и редко покидают деревья. Однако это не спасает их. Сейчас уже не встретишь огромных стад орангутанов, как это было еще сравнительно недавно, — сейчас они живут небольшими группами в самых глухих уголках лесов.
По последним, очень приблизительным подсчетам сейчас сохранилось около 5 тысяч этих обезьян. Не много, но это значит, что орангутаны еще не подошли к роковой черте (2 тысячи особей), за которой начинается вымирание. И тем не менее эти обезьяны в опасности, их надо спасать!
Да, официально охота на орангутанов запрещена. Но браконьерство по-прежнему процветает. А отлов вообще не возбраняется. Этим пользуются торговцы зверями.
«Лесной человек» всегда привлекает внимание людей — в зоопарках у клеток орангутанов постоянно толпятся зрители. Поэтому орангутаны считаются не только украшением зоопарков, но и приманкой для посетителей.
Сейчас в зоопарках мира находится примерно 250 орангутанов.
Продолжительность жизни этих обезьян в зоопарках всего 3–4 года, а в частных зверинцах — и того меньше. Подсчитано, что ежегодно в неволе погибает почти четверть всех орангутанов. И ежегодно в зоопарки поступает не менее 60 новых обезьян. Шестьдесят — номинально. Фактически же в два раза больше, так как каждый второй оранг-детеныш (а отлавливают обычно детенышей), как правило, погибает еще в дороге или в первые дни пребывания в зоопарке. Итого — 120.
Орангутан — лесной человек.
Но это еще не все. Орангутаны — преданные родители, отобрать у живой матери детеныша практически невозможно: она будет защищать его до последнего дыхания, до последней капли крови. И, зная это, звероторговцы, несмотря на запрещение, убивают орангов-матерей, чтоб овладеть их детьми. Итак, на каждого малыша — убитый взрослый оранг. Значит, всего 240. Однако кто может поручиться, что охота всегда проходит «удачно» — самка убита и детеныш схвачен? Часто случается, что раненое животное уходит в непроходимые джунгли и там умирает. А охотники идут на поиски новых трофеев. И опять может быть неудачный выстрел, может быть вместо матери ранен или убит детеныш… Значит, уже не 240, а минимум 300! А за десять лет уже 3 тысячи! Через десять — пятнадцать лет, если не будут приняты самые срочные меры, оранги подойдут к роковой черте, за которой — их гибель. А что будет с орангами через 20–25 лет, если человек не поможет своему «родственнику»?
«Меховая лихорадка»
Несколько лет назад газеты сообщили, что одна известная киноактриса, рассчитывая, видимо, увеличить свою популярность, а может быть, желая похвастать своим богатством, заказала себе шубу из тигровых шкур. Для того чтоб удовлетворить прихоть кинозвезды, потребовалось убить 10 тигров — животных, которых на земном шаре осталось очень мало. Но деньги сделали свое дело, и актриса щеголяла в шубе из десяти тигровых шкур.
Горностаи и куницы были бы полностью истреблены из-за своего теплого и красивого меха, если бы человек вовремя не остановился…
Но если бы ей взбрело в голову нарядиться в шубу из шиншиллей, ей не помогли бы никакие деньги: даже там, где все можно купить и продать, невозможно приобрести шубу из меха маленького зверька шиншиллы. Невозможно потому, что зверек этот практически уничтожен и, как сообщают те же газеты, лишь три миллионерши в мире имеют такие шубы.
Ну, может быть, не три, может быть, газета не знала, что еще у нескольких миллионерш имеются подобные шубы. Ну, пусть еще несколько. Все равно невероятно! Ведь шиншилла — зверек с повадками маленького кролика — еще совсем недавно был таким обычным! Он жил в горах Перу, Боливии и Чили, и путешественники писали о миллионах таких зверушек.
Но положение изменилось, с тех пор как люди оценили мягкий и красивый, легкий и прочный мех шиншиллы.
Впрочем, люди оценили его давно: индейцы племени чинчас, населявшие эти места, с ног до головы одевались в одежды из шкур шиншиллы.
Покорившие индейцев племени чинчас инки тоже оценили мех этого зверька. Они не только шили из шкурок шиншиллы одежду — инки научились из шерсти шиншиллы делать ткани.
Испанцы, разгромившие государство инков, в числе наиболее ценных трофеев вывезли и шкурки шиншиллы. В Европе они понравились, и сразу началось варварское истребление этих животных: из Америки в Европу отправлялись корабли, целиком груженные шкурками. Но прошло некоторое время, и на кораблях стало оставаться место для других товаров — шкурки уже не заполняли трюмы. А затем количество шиншиллы начало катастрофически уменьшаться. Если в 1894 году из Чили, Боливии и Перу было вывезено 800 тысяч шкурок, то в 1905 — только 400 тысяч. Через два года эта цифра снизилась вдвое, еще через год было вывезено только 100 тысяч, а в следующем, 1909 — меньше 30 тысяч. (Из такого количества и ста шуб не сошьешь!)
Эта, возможно, самая дорогая в мире шуба радует свою хозяйку, тешит ее тщеславие. Но у людей, любящих животных, имя кинозвезды, по капризу которой было убито 10 тигров, не вызывает симпатии.
Кенгуру пока еще довольно многочисленны в Австралии. Но чтобы в недалеком будущем люди смогли увидеть их не только в зоопарках и на фотографиях, австралийское правительство вынуждено было принять закон об охране этих животных.
В 1918 году правительства южноамериканских стран вынуждены были издать закон, запрещающий отлов и отстрел зверьков. Но шиншилла была уже почти полностью истреблена. Лишь очень небольшое количество животных уцелело в Боливии и на севере Аргентины.
В том же 1918 году американец Чэпмен, изучив жизнь этих зверьков, делает попытку разводить шиншиллу в неволе. Отловив нескольких зверушек, он в течение шести лет «спускал» их с гор — ведь шиншилла живет на высоте 2–4 тысяч метров! В течение шести лет Чэпмен постепенно переносил ферму все ниже и ниже, приучая своих питомцев к новому климату, к новым условиям. В 1923 году 11 зверьков были наконец привезены в Калифорнию.
Чэпмен не ошибся: оказалось, что шиншиллу действительно можно довольно успешно разводить в неволе. Доказательство тому — 600 тысяч зверьков, которые через 30 лет жили на фермах США и Канады.
Начали разводить шиншиллу и в Европе, сейчас разводят и в нашей стране.
А американцы даже начали продавать шкурки шиншиллы. Правда, как писала одна французская газета, обладание мехом шиншиллы — «самое наглядное доказательство богатства».
Но и в Америке и в Европе имеются люди, готовые платить любые деньги ради рекламы, или ради прихоти, или ради «наглядного доказательства своих богатств». Так почему же, если шубу из шиншиллы, пусть даже за огромные деньги, но все-таки купить можно, — почему же лишь несколько миллионерш имеют их?
Дело в том, что есть два вида шиншиллы: большая короткохвостая и малая длиннохвостая. Малую длиннохвостую удалось спасти — это ее сейчас и разводят в неволе. Большую же, короткохвостую, спасти не удалось. А вот именно у нее-то и был мех самого высокого качества. И шубами из этого меха обладают лишь несколько миллионерш.
Этот симпатичный и добродушный зверек был спасен благодаря мужеству и настойчивости людей. Но еще недавно до полного исчезновения коала с лица Земли оставался лишь один шаг.
Жертвой «меховой лихорадки» пали очень многие животные. Были на грани истребления соболь и бобр, многие виды кенгуру и десятки других животных, которые, на свое несчастье, имели красивую и теплую шубу. Среди них и такой замечательный зверек, как коала.
Коала — житель Австралии, сумчатый медведь. Он очень похож на плюшевого игрушечного медвежонка, правда очень большого, — взрослые коала весят по 15–16 килограммов.
У этих сумчатых медведей удивительно мирный и спокойный нрав. Говорят, разозлить коала невозможно, они не убегают от человека и даже позволяют брать себя на руки. (Правда, Даррелл иного мнения о коала, но, видимо, ему просто не повезло — ведь и среди животных бывают существа с плохим характером!) Коала вообще не способен быстро двигаться — лишь когда ему приходится спускаться на землю, он довольно резво скачет. Но спускается на землю он не часто, обычно медведи эти медленно перебираются с дерева на дерево, и на спинах некоторых нередко можно видеть «всадников». Это — молодые коала. Как и у всех сумчатых, коала-детишки сидят сначала в сумке мамаши, но, став немного постарше, перебираются на спину родительницы и так путешествуют до трех лет. Мамаша терпеливо носит уже взрослого, почти полупудового медвежонка, а иногда и нескольких разновозрастных детишек сразу.
Когда-то коала был обычным зверем в Австралии. Местные жители очень хорошо относились к нему. Правда, австралийцы и охотились на коала, но это была разумная охота, а не истребление.
Истребление началось с приходом белых поселенцев. Они не только оценили вкус мяса коала, они быстро сообразили, что красивый, густой и теплый мех этих животных можно выгодно продать.
И тогда началось их избиение.
Коала не прятались, не убегали. Беззащитные — живая мишень, — они, раненные, лишь иногда жалобно кричали, и крик их был похож на плач ребенка. Но это не смущало живодеров. И падали на землю «плюшевые мишки», а тяжелораненые оставались висеть на деревьях: охотники не давали себе даже труда снять их — зачем трудиться, когда вокруг столько добычи!
И шли из Австралии пароходы, груженные шкурками коала.
Живых сумчатых медведей из Австралии вывезти невозможно: они погибнут уже в дороге, потому что пища их — свежие листья эвкалиптов. Причем в зависимости от времени года это разные эвкалипты.
В Европе и Америке коала знали мало. И возможно, не узнали бы никогда: лишь в 1924 году из Австралии вывезли 2 миллиона шкурок коала, в 1927 году только вблизи Квинсленда было убито 600 тысяч зверьков. А тут еще среди коала началась эпидемия…
В общем, в результате в стране осталось всего несколько десятков сумчатых медведей. И только тогда австралийское правительство спохватилось: был издан строгий закон об охране коала и началось их расселение по питомникам.
Коала удалось спасти — сейчас их уже несколько тысяч. И можно надеяться, что бывший на грани полного уничтожения добрый и симпатичный зверек не разделит участи многих животных, о которых мы сейчас знаем лишь по рассказам, рисункам да чучелам.
Всего за 27 лет…
В ноябре 1746 года в Тюмени во время путешествия из Иркутска в Петербург умер тридцатисемилетний Георг Стеллер, единственный натуралист, видевший живых морских коров. Коровы эти впоследствии стали называться Стеллеровыми. Но это название животные получили тогда, когда их уже не существовало. В 1768 году — через 27 лет после знакомства с ними человека — была убита последняя корова. Вкусное мясо и доверчивость этих животных сыграли роковую роль. Люди принялись так усердно истреблять коров Стеллера, что уже в 1754 году один из свидетелей бойни офицер Петр Яковлев предлагал запретить промысел коров. А ведь это было всего через 13 лет после того, как Георг Стеллер увидел этих животных.
Он увидел их в ноябре 1741 года.
Остатки экспедиции Витуса Беринга высадились на каком-то пустынном берегу. Сначала моряки решили, что высадились на берегу Камчатки, но вскоре поняли, что ошиблись, — это был неизвестный пустынный остров. Люди оказались в очень тяжелом положении. Почти все они были больны цингой. Стеллер тоже плохо чувствовал себя. Однако он — врач и натуралист — не только лечил людей, он вел подробный дневник. В этом дневнике он записал, что на другой же день после высадки в воде, неподалеку от берега, появились неизвестные до сего времени крупные морские животные.
Животные эти не только позволяли себя как следует рассмотреть, они были настолько доверчивы, что Стеллер мог погладить их, войдя в самую середину стада на лодке.
Да, натуралисту было на что посмотреть: спереди эти животные походили на тюленей, сзади имели рыбий хвост, плавники их были расположены не вертикально, как у рыб, а горизонтально, как у китов. На маленькой голове выделялась верхняя раздвоенная губа. Передние, очень подвижные полутораметровые ласты тоже были раздвоены, и с их помощью животное не только плавало, но и питалось: зажимало ластами растение и отправляло его в рот, пропуская через верхнюю раздвоенную губу. При этом мягкие части растения оставались во рту, а жесткие отбрасывались.
Животные совершенно не боялись человека, спокойно в его присутствии кормились у берегов (только у берегов растут водоросли, которыми питались Стеллеровы коровы), лишь изредка поднимая из воды голову и забавно, как лошадь, чихая. И даже когда корове причиняли боль, она лишь отплывала, но вскоре, как всякое доброе существо, забывая обиду или прощая человека, обидевшего ее, возвращалась.
Наевшись, коровы отплывали подальше от берега, переворачивались на спину и отдыхали. Плавали коровы стадом, но держались по трое: отец, мать и детеныш, который изредка тоненько попискивал. Взрослые животные были совершенно безгласны. Даже раненные, даже истекающие кровью, вытащенные на берег и умирающие, они лишь тяжело вздыхали и смотрели на человека глазами, полными предсмертной тоски. И суровые, привыкшие ко всему моряки, сами едва избежавшие смерти, похоронившие своего командира и многих товарищей, не выдержали. Несмотря на то что мясо и жир коров были очень вкусны, они почти отказались от охоты на них. Особенно после того, как увидели преданность животных друг другу. Морские коровы не оставляли товарища, попавшего в беду, — пытались выбить крюк, который охотники вонзали в животное, порвать веревку, перевернуть лодку. Особенно сильно переживал самец, если охотники вонзали свой гарпун в самку, — он забывал о собственной безопасности, не обращал внимания на боль, которую ему причиняли охотники, стараясь отогнать их от самки. Самец не оставлял ее и мертвую. Стеллер рассказывал, что на второй и даже на третий день он оставался рядом с вытащенной на берег убитой подругой.
Остатки экспедиции Беринга привезли известие не только о морской корове, они привезли ценные шкурки морской выдры — калана. И тотчас же за этими шкурками ринулись мехопромышленники. Им теперь не надо было запасаться провиантом: доверчивая, совершенно беззащитная и к тому же вынужденная находиться у берега из-за водорослей морская корова была желанной и легкой добычей.
И вот началось избиение. Часто жестокое, бессмысленное, гнусное.
За 27 лет морская корова, или корова Стеллера, была полностью уничтожена.
Белек — детеныш нерпы.
Лишь в нескольких музеях имеются сейчас скелеты этого животного.
Правда, время от времени поступают сведения, что в море встречаются животные, по описанию похожие на коров Стеллера.
Может быть, они жили не только вблизи того острова, на который высадилась экспедиция и который впоследствии стал называться островом Беринга? И может быть, со временем людям посчастливится увидеть живую Стеллерову корову, а будущим поколениям удастся ее приручить.
Хорошо, если бы это было так!
Журавли под конвоем
Два раза в год — весной и летом — радио и телевидение Соединенных Штатов Америки начинают вести довольно странные передачи — передачи, посвященные белому американскому журавлю. Это — пропаганда его охраны, призыв к его защите. Начинаются передачи тогда, когда американские журавли готовятся лететь из Южного Техаса и Арканзаса на север, в болота Канады, или возвращаются обратно. А потом с ближайшего к «воздушной дороге» журавлей аэродрома поднимается самолет. Он сопровождает очень красивых и очень редких птиц на место летнего или зимнего жительства, где они будут взяты под охрану наземными сторожами. И все-таки вряд ли удастся спасти этих птиц даже с помощью самолета. Ведь в 1963 году было 33 птицы, а в 1965-м их осталось всего 20! Тысячи опасностей подстерегают птиц во время полета. И одна из самых главных — пуля браконьера. Браконьер не слушает радио, не смотрит телепередач, а если и слушает и смотрит, какое ему дело до редких птиц! Ведь у них такое красивое оперение и за эти перья можно получить немало денег. Красивое оперение — несчастье, гибель многих птиц. Из-за своего оперения с лица Земли исчезли десятки видов птиц, сотни видов стали малочисленны, многие на грани вымирания.
Не только модницы, но и рыцари и даже короли украшали себя птичьими перьями. Старинная гравюра.
В Америке исчезли каролинские попугаи — единственные попугаи, водившиеся в США, калифорнийский кондор — самая большая птица Америки, и даже белый орлан — птица, являющаяся национальной эмблемой Соединенных Штатов.
Птицы уничтожались ради того, чтоб дамские шляпы украшались яркими перьями. Если бы не удалось разводить на фермах страусов, мы бы знали об этих птицах лишь по рассказам. Ведь только в одном 1875 году, и только из Африки, было вывезено в Европу свыше 14 500 килограммов страусиных перьев и продано за пять с половиной миллионов рублей. Еще в начале нашего века только в Лондон доставили 400 тысяч шкурок колибри, с островов Полинезии — 50 тысяч райских птиц. А сколько ради прихоти и моды погублено других птиц, даже невозможно сосчитать. Зато можно сосчитать, сколько видов этих птиц в опасности, на грани исчезновения, сколько уже исчезло совсем.
Очень характерна в этом отношении история белоспинного альбатроса.
Эта птица гнездилась на островах Тихого океана и, на свою беду, имела красивое оперение. И вот на острова кинулись заготовители перьев.
Альбатросы — птицы неутомимые, прекрасные летуны, им не страшны даже сильные ветры. Но в период гнездования эти птицы почти совершенно беспомощны. Альбатрос вообще взлетает тяжело, с трудом. А когда он сидит на гнезде, то даже при смертельной опасности не делает попытки взлететь: он героически защищает свое единственное яйцо или своего единственного, толстого, совершенно беспомощного птенца.
Вот этим и пользовались собиратели перьев. Приезжая на острова в момент насиживания яиц или выкармливания птенцов, они длинными палками убивали птиц, не желающих покидать гнезда. За день такие «заготовители» убивали по 100–200 птиц каждый, а если считать вместе с погибшими птенцами, это уже 200–400! За семнадцать лет — с 1887 по 1903 годы — на островах было уничтожено не менее восьми с половиной миллионов взрослых птиц. (С птенцами, следовательно, 17 миллионов.) Последних птиц добивали уже накануне второй мировой войны.
Линней успел описать бескрылую гагарку. А через сто лет на Земле уже не осталось ни одной из этих птиц — последняя пара была убита в 1844 году.
Сейчас на острове Торисима, входящем в архипелаг Семи Островов, живут всего 65 белоспинных альбатросов.
Варварское (вдвойне варварское, так как губит и птенцов) уничтожение птиц на гнездовьях свело почти на нет белых цапель, которые во время гнездования надевали «брачный наряд». В это время их убивали, вырывали лишь несколько самых красивых перьев, а птиц тут же выбрасывали. Только в Венесуэле ежегодно убивали полтора миллиона белых цапель.
Однако птиц убивали не только ради перьев.
Немногим более ста лет был известен людям баклан, открытый Георгом Стеллером. В 1850 году Стеллеров баклан перестал существовать — был истреблен охотниками.
В 1852 году была полностью истреблена лабрадорская гага — поставщик пуха и мяса. Охотники в один прием уничтожали тысячи птиц, гнездящихся большими колониями. И не только лабрадорских гагар. Вот что писал участник охоты на черных тайфунников — птиц, полностью уничтоженных несколько десятилетий назад.
«…Каждый охотник был вооружен шестом длиной 7–8 футов, толщиной в палец, с крючком на конце. Сопровождавшие нас собаки бежали впереди, шныряя по сторонам. Почуяв «дьявола» в его норке (ведь буквально вся гора была изрыта, как оспой), они тут же принимались рыть… Охотник, стараясь достать до птицы, быстро втыкал шест в глубь норки. Птица вцепляется в этот шест и скорее позволит пронзить себе горло, нежели разожмет клюв. Когда ее поднимают к краю норы, свет ослепляет ее, она жмурится и пытается пятиться назад, но охотник прижимает ее ногой. Птица переворачивается на спину, чтоб защищаться клювом и когтями. Тогда ее хватают за голову и свертывают ей шею…»
Но пожалуй, самым варварским истреблением было истребление бескрылых гагарок — больших, до 75 сантиметров, птиц с недоразвитыми крыльями. Они были широко распространены по земному шару, и люди их знали уже давно. Еще за несколько тысяч лет до нашей эры человек оценил по достоинству мясо и жир этих птиц — среди «кухонных остатков» находят и кости бескрылой гагарки.
В более поздние времена бескрылая гагарка была постоянным поставщиком мяса и жира, но едва ли это могло повлиять на численность птиц — местные жители убивали «копье-птиц», как их называли в некоторых районах за довольно длинный и острый клюв, лишь столько, сколько надо было им самим. Но вот появились «торговые люди», и началась гибель бескрылой гагарки. Первый шаг, пожалуй, был сделан в 1590 году, когда один предприимчивый ирландец вывез из Гренландии целое судно бескрылых гагарок. И началось! Люди быстро усвоили, что на гагарок выгодно охотиться в период гнездования. В этот период птицы собираются в большие колонии на побережье и спокойно садятся на гнезда, согревая единственное яйцо и бережно оберегая единственного птенца. Вот тут-то и появлялись люди. Шли в ход палки, жерди, камни. Беспомощные птицы, отрезанные людьми от моря и неспособные взлететь или забраться на скалы, в ужасе метались по берегу под радостные возгласы и гоготанье убийц.
Сначала гагарок истребляли пираты, «морские скитальцы», матросы, которым надо было пополнить продуктовые запасы на своих кораблях. Легкая добыча кружила людям головы, власть над беззащитными существами ожесточала сердца, запах крови пьянил. И люди убивали гораздо больше птиц, чем им было нужно, гораздо больше, чем они могли увезти в своих шлюпках.
Моряков и пиратов сменили мясоторговцы: они быстро поняли, как можно заработать на вкусном мясе и жире этих птиц. Эти истребляли птиц уже не в безрассудном угаре, а спокойно и планомерно. Они знали: каждый удар палки — деньги.
Особенно сильно пострадали бескрылые гагарки в 1808 и в 1813 годах, когда на заготовку мяса отправились два больших корабля.
Птиц били палками, душили руками, топтали ногами. Берега острова Гайерфугласкера стали скользкими от крови раздавленных яиц и птенцов.
После этого количество бескрылых гагарок начало быстро убывать, и в 1834 году птица исчезла совсем. Но гагарку продолжали искать — теперь за нее уже платили большие деньги: бесследно исчезнувшее животное стало высоко цениться коллекционерами.
И вот в 1844 году были добыты еще две птицы — две последние бескрылые гагарки.
Совсем недавно тысячи трупов этой птицы гнили на берегах острова — моряки и пираты не могли или не хотели увозить всю добычу. Теперь коллекционеры готовы платить за шкуру птицы столько, сколько стоят двадцать автомобилей. За скорлупу яйца бескрылой гагарки дают в тридцать раз больше золота, чем весит сама скорлупа.
А в 1909 году зоологи обещали награду тому, кто укажет место гнездования пары других птиц, число которых совсем недавно превышало миллиард! Речь шла о так называемом странствующем голубе.
За сто лет до того, как была объявлена награда, американский зоолог видел стаю голубей, состоящую по его подсчетам из 2 230 272 000 птиц. А ведь таких стай было много. Другой зоолог определил, что в лесу, на площади в 2200 квадратных километров, гнездилось не меньше 136 миллионов голубей. Есть и другие данные о численности стай и колоний. И все они могут быть записаны семи-восьми и даже девятизначными цифрами. Когда стая голубей пролетала над каким-нибудь местом, то казалось, наступала ночь, когда они останавливались на ночлег, на деревьях в лесу не хватало сучков и птицы устраивались в несколько ярусов на спинах друг друга. Нередко даже толстые суки ломались под тяжестью голубей, а ведь каждый из них весил не так уж и много — граммов 200–250.
Надпись на рисунке гласит: «Марта, последняя из странствующих голубей, умерла в час после полудня 1 сентября 1914 года в возрасте 29 лет в зоопарке города Цинциннати».
Казалось, этим птицам не страшны никакие превратности судьбы: несмотря на огромное количество пищи, которая требовалась таким стаям, они не испытывали в ней недостатка — они питались желудями и семенами деревьев, а лесов на путях их странствий было достаточно. Охотники, казалось бы, тоже им не страшны — разве мыслимо истребить такое количество птиц? Но прошло 30 лет, и была объявлена награда за пару найденных голубей. Всего 30 лет. Но что это были за годы!
Американские индейцы давно уже знали, что мясо странствующих голубей вкусно. Однако индейцы знали и законы природы: они убивали лишь столько птиц, сколько им было нужно для еды и вовсе не охотились в период гнездования.
Белые поселенцы не знали или не хотели знать никаких законов. Действительно, выстрелив в стаю, промахнуться было невозможно. И люди стреляли. Люди сбивали пролетающих птиц палками, камнями, веслами. Не одна, не десять, не сто — тысячи, десятки тысяч голубей уже валялись на земле. А люди продолжали их бить, стрелять, сшибать. Солдаты заряжали пушки картечью, чтоб одним выстрелом обеспечить ужин целой казарме, фермеры глушили птиц жердями, досками, ловили сетями. Пролета голубей ждали, к нему готовились — запасались камнями и сетями, готовили бочки для засола мяса.
Любители голубиного мяса скоро распознали, что молодые, еще нелетные птенцы очень жирны, и вот целые экспедиции стали отправляться к месту гнездовий голубей. Длинными шестами сбивали люди гнезда и душили упавших на землю птенцов. Если же жерди были недостаточно длинны и не доставали до гнезд, охотники за голубями просто-напросто срубали деревья.
И все-таки это была «самодеятельность», хотя и стоившая жизни сотням тысяч голубей. Настоящее истребление началось тогда, когда за дело взялись «профессионалы». Они четко разработали систему: специальные разведчики выезжали выяснять, где появляются голуби, затем сообщали телеграммой о местонахождении стаи, и туда немедленно выезжал отряд стрелков. И это был уже настоящий конец странствующих голубей. Достаточно сказать, что только в штате Мичиган за один охотничий сезон добывалось полтора миллиона птиц.
Нескольких лет такой охоты было достаточно, чтобы исчезли огромные стаи голубей. В 1880 году уже кочевали лишь небольшие стаи, а в 1902 странствующие голуби были полностью уничтожены.
Награду в 1500 долларов, объявленную в 1909 году, хотелось получить многим. За дело взялись «специалисты по голубям» из тех, кто еще совсем недавно истреблял их десятками тысяч. Но никому не удалось получить этой премии — голубей не было.
Оставалось еще несколько странствующих голубей в зоопарках. Но и они недолго прожили — последний странствующий голубь умер 1 сентября 1914 года в зоологическом саду города Цинциннати.
Так закончилась история странствующих голубей, страшная история. И, к огромному сожалению, далеко не единственная!