Подмена прошла блестяще - за два с лишним месяца никто не заметил ничего. Но она имела для Володи одно неожиданное и неприятное последствие. В день, когда он вышел на работу, к нему подошел Стулов и подал отпечатанный на машинке листок.
- Подписывай - и прямо секретарю директора. Она сама отошлет, - сказал он каким-то дружеским и даже интимным тоном.
Володя, чувствуя неладное, стал читать листок. Это было письмо в министерство от инженера В. С. Колесникова, в котором тот называл ошибочными свои прежние выступления против проекта автоматического цеха и просил считать недействительной всю предыдущую переписку с министерством.
Нетрудно было догадаться, что в его отсутствие Стулову удалось договориться с двойником. Володя оказался в двусмысленном положении. Подписать такое письмо он не мог, не подписать вроде бы тоже. И тем не менее Володя отказался от подписи, чем привел Стулова в крайнее изумление. У них вышел серьезный разговор, Стулов очень разозлился на Володю. В тот же день вечером состоялся второй неприятный разговор с двойником. За прошедшее время двойник сильно переменился - вел себя подчеркнуто независимо, даже надменно, называл Стулова умным и энергичным человеком и никак не мог понять, почему Володю иьтересуют какие-то далекие последствия, когда вот они, цифры экономического эффекта - весомые и зримые.
Оказалось, что в отсутствие Володи приходило официальное отношение из министерства, в котором Колесников, Стулов и еще несколько ведущих специалистов приглашались в Москву для разговора по поводу проекта.
...Разговор в министерстве все-таки состоялся, было целое заседание, и Володя, уже уволившийся из "Нитрона", выступал на нем. Стулов и его легкомысленные покровители одержали все-таки победу, проект не был отменен. Тогда-то Володя и понял, что его аргументы нуждаются в более глубоком обосновании, и решил всерьез заняться этой работой...
Наступил последний день Лидочкиной командировки.
В этот день с утра они съездили на Павелецкий вокзал, положили ее чемодан в автоматическую камеру хранения, а оттуда на такси, чтобы не терять зря времени, поехали к Гончарову. Володя накануне вечером договорился с ним по телефону, а утром с Павелецкого позвонил еще раз.
Гончаров знал о Володиной стычке со Стуловым, подозрениях Лидочки, что они вдвоем собираются в Григорьевск, и ждал их у себя дома. "Обязательно приезжайте, - сказал он Володе, - покажу кое-что интересное для Лидии Ивановны".
- Кажется, я догадываюсь, что он покажет, - говорил Володя, сидя рядом с Лидочкой на заднем сиденье такси.
- Что? - спросила Лидочка.
- Альбом с фотографиями "малыша". Мы ведь его снимали, как и положено любящим родителям. Сотни полторы кадров. Один другого интереснее.
- Представляю...
- Нет, представить это трудно, - усмехнулся Володя. - Это надо увидеть. Так что готовься.
Машина стремительно мчалась по широкому Калининскому проспекту. Промелькнула за окном маленькая нарядная церквушка, притулившаяся к белому многоэтажному исполину, и пошли один за другим высотные домакнижки.
Лидочка вздохнула, глядя на мчавшиеся им навстречу машины. Что ждет их в Григорьевске? Удастся ли благополучно сделать все дела? Завтра воскресенье, он будет дома. Можно позвонить ему прямо с вокзала, а можно не звонить, сначала устроиться где-нибудь с Володей. Стоит ли говорить ему, что Володя тоже приехал? Пожалуй, не стоит. Неизвестно, как он к этому отнесется, еще выкинет что-нибудь. Ах, скорее бы все кончилось...
...Лидочка и Володя сидели на диване в небольшой скромно обставленной гостиной квартиры Гончарова, а хозяин, неторопливый, благодушный, в дешевеньких выцветших джинсах и тонком сером свитере, ходил из кухни в комнату, сервировал стол для чая.
- Вот, посмотрите пока, - сказал он, подавая Лидочке фотоальбом.
В альбоме," аккуратно наклеенные и пронумерованные, находились хорошего качества фотографии, на которых изображался последовательно весь процесс появления двойника. С огромным любопытством и одновременно чувством, похожим на брезгливость, Лидочка рассматривала фотографии, а Володя давал пояснения. На первой Лидочка увидела серую студенистую массу, отдаленно напоминающую детское тело. Она помещалась в длинной прямоугольной ванне и наполовину была погружена в жидкость. "Там в ванне было устройство, чтобы поднимать наверх для экспозиций", - пояснил Володя.
Масса производила жутковатое впечатление. Неужели из этой отвратительной слизи получится человек?
Следующие снимки были еще страшнее. Масса увеличивалась в размерах, у нее появилось некое подобие лица - скулы, лоб, глазные впадины. Дальше обозначились руки, ноги. Масса росла, становясь все больше похожей на взрослого человека. Лидочка листала альбом, и с каждой новой страницей сходство увеличивалось. Володино лицо... Ужас!
А вот он уже лежит на черном медицинском топчане - громадный, голый, руки по швам, с закрытыми глазами - не то труп, не то просто уснувший человек. Даже на снимке ощущается мертвенная неподвижность его тела. Лидочка отложила альбом.
Фотографии произвели на нее сильное впечатление.
Одно дело - просто знать, что твой бывший муж гомункулус, и совсем другое - видеть, хотя бы на фотографии, как он постепенно появляется из отвратительной слизи, из мертвечины, растворенной в ванне. Бр-р!
За столом Лидочка некоторое время не могла начать есть торт, который положил перед ней на блюдечке Гончаров, только прихлебывала горячий душистый чай.
Гончаров заметил это и сказал: - Кажется, я немного поторопился с альбомом? Нужно было после чая показать.
- Да нет, ничего...
Лидочка внутренним усилием подавила неприятное чувство и откусила немного торта. Какая прелесть! Торт, хотя и покупной, оказался очень сочным и душистым.
Лидочка вспомнила, с каким равнодушием муж съедал кулинарные шедевры, которые она готовила первые месяцы после свадьбы, и как она тогда, не понимая, обижалась на него.
- Неужели он совершенно ничего не чувствует? - спросила она Гончарова.
- Совершенно ничего.
Лидочка задумалась.
- Не понимаю... Ведь он - точная копия Володи.
- Точная, да не совсем. Помните, мы говорили, что он состоит из симметричных, то есть искусственных, белков?
- А какая разница?
- Как видим, огромная. В природе ничего просто так не делается, тем более в живом организме. Тут иногда мелочь может иметь решающее значение.
- А что, собственно, удивляться? - заметил Володя. - Есть же люди, от рождения лишенные тех или иных чувствований. Что же говорить об искусственном человеке!
- Вот именно, - сказал Гончаров. - Видимо, путем простого подражания природе невозможно создать полноценное живое существо, а только вот такую бесчувственную биологическую машину. Жизнь - это тайна, как глубоко ни влезай в нее.
Гончаров налил себе чаю, который настаивался на какой-то душистой травке в отдельном чайничке.
- Я в связи с этим еще кое о чем хотел бы вас расспросить, Лидия Ивановна.
- Да, пожалуйста.
Гончаров отпил немного из чашки и поставил ее.
- Тут такое дело. Будучи существами, лишенными психического мира, гомункулусы, следовательно, должны быть лишены и источника побудительных сил, которые движут нормальными людьми, вообще всеми природными существами. Однако, как мы знаем, он чрезвычайно деятелен и умеет двигаться к поставленной цели. Как вы считаете, Лидия Ивановна, откуда это у него? По идее, он должен быть равнодушен к тем радостям, которые сулит жизненный успех.
- Мы с Володей тоже об этом говорили, - сказала Лидочка. - Да, добиваться своего он умеет, еще как умеет! Только я сама теперь ничего не понимаю. Ни разу не было, чтобы он радовался удачам или огорчался от неудач. Мне кажется, он действует как машина - методично и безошибочно, как будто кто-то завел его.
- Интересно... - проговорил Гончаров, внимательно слушавший Лидочку.
- Похоже на работу по программе, - сказал Володя.
- Но кто вложил ее в него? Мы с вами, кажется, делали обратное.
-Зачем обязательно-"вложил"? В конце концов, вся наша физиология работает по программе, программе выживания.
- Это физиология, бессознательное. А на уровне поведения? Для того чтобы выживать, ему достаточно было оставаться на прежнем месте. Кто заставлял его двигаться вверх по служебной лестнице?
- Инопланетяне, - не то в шутку, не то всерьез сказал Володя. - А что? Решили с помощью гомункулусов захватить землю, эксплуатируя любознательность земных ученых. Как только появляется очередной гомункулус, ему тут же программу из какого-нибудь секретного излучателя - лезь наверх поближе к власти.
- Это было бы ужасно, - сказала Лидочка. - Знать, что где-то во Вселенной есть разумные существа, желающие людям зла.
- Можете быть спокойны, Лидия Ивановна, таких существ быть не может.
- Это почему же? - с шутливым упрямством возразил Володя.
- Потому что цивилизация, одержимая злой волей, неустойчива. Она либо уничтожает эту волю, либо самоуничтожается. Кроме того, я не верю ни в каких инопланетян. Убежден, что палеопамирцы сами научились делать гомункулусов. Это было общество нетехнологического типа. В области биохимии они на несколько голов превосходили современных ученых.
- Тогда что же им движет?
- А я почем знаю? - добродушно усмехнулся Гончаров. - Думать надо.
Они просидели у Гончарова до вечера, и все это время разговор шел о гомункулусе Колесникове. Лидочка опять отвечала на вопросы Дмитрия Александровича, которых у него накопилось достаточно за прошедшую неделю. Поговорили и об инциденте в редакции. Гончаров дружески побранил Володю за излишнюю горячность и попросил не повторить подобной ошибки в Григорьевске.
С двойником ему лучше вообще в контакт не вступать, а если все-таки придется, то вести себя предельно сдержанно. Может быть, стоит предупредить его насчет Стулова, чтобы при случайной встрече уходил от всяких разговором о проекте. Не хватало еще, чтобы Стулов догадался, что их двое. В общем-то, гомункулуса необходимо взять под Кoнтроль, но этим займется попозже сам Гончаров. Договорились также, что в случае каких-либо непредвиденных осложнений они позвонят ему в Москву.