ванной, я собираюсь установить радио! Но это идеал, который предстоит осуществить в будущем. Может, это окажется моим вкладом в американский прогресс. Но… довольно об этом. Как я говорю, живем мы не так уж плохо.
И, конечно, у меня есть крейслер, а жене я подарил шевроле.
Знаете, я тогда здорово вывел ее из себя. Она чертовски милая, могу вам сказать; первоклассная жена, во всех отношениях, хотя иногда и злится, если я слишком гоню машину. И вот в последний ее день рождения прихожу я домой и вижу, она кружится вокруг меня, как оса, места себе не находит, ведь ко дню рождения я для нее всегда что-нибудь припасу.
Наконец я ее опрашиваю: «А знаешь, какой сегодня день?» - это уже после того, как я просмотрел газету и послушал немного радио - хотя, помнится, в тот раз только и передали ежедневный отчет о партии скота, доставленной в Омаху.
Она сразу просияла, игриво улыбнулась и спрашивает, словно ей невдомек: «Нет, а какой?»
«Сегодня днем - вернее вечером - дерутся Кид Миллиган и Путч Федерстайн: хорошо бы позвать кое-кого и послушать репортаж по радио», - так я ей ответил.
Ну, сэр, бедняжка просто сникла. Я и не знал, может, она пустит слезу или раскричится на меня - признаться, иной раз и такое бывает. Но она держалась молодцом и промолчала, и очень скоро, минут через пятнадцать - двадцать, я предложил немного прогуляться перед обедом. А тем временем, понимаете, к самому нашему дому должны были доставить шевроле.
«Ничего машина,- говорю я, завидя «шев».- Интересно, какой у нее ход».
И я сажусь и включаю стартер!
Ну, сэр, - вы знаете, как ведут себя женщины. Она честит меня почем зря и трясется от ярости. «Лоуэл Шмальц, - кричит, - что ты задумал? Что скажет хозяин?»
«Ну, он много чего скажет, - смеюсь я,- если он - или она - увидит меня здесь!»
«Вот не думала, что ты на такое способен - горячится она. - А ну вылезай из чужой машины!»
Ну, и позлил же я ее!
«Так вот как ты со мной обращаешься»,- говорю я и делаю вид, что здорово обиделся, и выхожу из машины, а потом показываю ей карточку, которую прицепил к дверной ручке - сам же прицепил,- а там написано: «Мэми в день рождения от Вуфумса» - Вуфумс - довольно-таки чудное имя, но так она меня иногда зовет, когда мы дурачимся.
Ну, тут она чуть не плюхнулась!
Да, сэр, теперь у каждого из нас своя машина, хотя моя -.
Конечно, сам крейслер тут ни при чем, что и говорить, первоклассная машина, но в гараже так ее раскатали, что появился какой-то скрип, а что скрипит - никак, черт возьми, не разберу; если меня что и бесит, когда я за рулем, так это -
Я могу проявить выдержку. Ну вот, проехал я всего две тысячи миль, и у меня лопнула шина (кто-нибудь из вас, джентльмены, имел дело с мелпсовскими шинами? и не надо - мой вам совет; уж поверьте мне, я пробовал два раза и скажу вам: все, что, они пишут в рекламе насчет особой прочности их покрышек, - просто чепуха; вовсе нет обещанной прочности) -
Серьезные неполадки я могу вынести, но малейший скрип - слушайте, когда я за рулем, он выводит меня из себя.
Вот в прошлое воскресенье везу я всю семью в Элмвуд, к нашему кузену, на воскресный обед; день был прекрасный, и настроение у меня отличное; я уже проехал Семь Углов, и показалась новая заправочная станция - ей-богу, она одна из лучших во всей стране: двенадцать насосов, уютный домик для отдыха, построенный под старомодную хижину, и склад запчастей с громадным аквариумом на окошке: золотых рыбок видимо-невидимо. И герани.
Только я хотел показать все это Мэми - опять, черт возьми, слышу этот скрип.
У меня на весь день испортилось настроение. После обеда я взял с собой кузена Эда - может, он определит, откуда скрип, - и мы поехали прямо по лесу, там у них парк, дьявольски красивый и очень мне понравился,- я всегда так наслаждаюсь Природой - но только я взгляну на дерево, или на уютную деревенскую скамеечку, или еще что-нибудь,- опять этот чертов скрип, и кузен Эд - он-то воображает, что на машинах собаку съел, но бог мой, определить, что же скрипит, он смог ничуть не лучше моего.
Я уж говорил: мы, кажется, устроились не хуже людей, и нам ни к чему уезжать из дому, чтобы хорошо провести время. Но когда я сказал жене: «Мне пришло в голову, что вы с Делмериной можете поехать со мной и посмотреть Нью-Йорк», - вид у нее был такой, словно ей оставили в наследство миллион долларов.
А Делмерина - та прямо завопила: «Вот это да! Уж погляжу я эти манхэттенские кабаре!»
«А по пути мы можем остановиться у кузена Уолтера в Трое-говорю я.
«Нет уж, лучше не надо»,- говорит мне жена.
«Но ведь это нам по дороге! Разве мы не проедем мимо кузена Уолтера?» - говорю я.
«Ну, и что с того? - отвечает она.- Вы ведь, с ним всегда друг друга терпеть не могли».
«Может, и так, - говорю я,- но ведь он наш родственник, разве нет? А когда путешествуешь, надо ведь навещать родню, а?»
Ну, короче говоря, мы решили на несколько дней остановиться у кузена Уолтера - и тут-то я преподношу им великолепный сюрприз!
«А после Нью-Йорка, - говорю я,- мы поедем домой через Вашингтон и обязательно повидаем президента!»
«Ой, папка! Это невозможно!»- завопила Делмерина.
«А почему бы это? - говорю. - Разве мы с ним не однокашники?»
«Так-то оно так, - отвечает она, - но, может, он тебя не помнит».
«Слушай меня хорошенько! - говорю я. - Если ты думаешь, что в колледже я не был так же на виду, как и он, а может даже… Мне говорили, останься я до весны, меня бы взяли в бейсбольную команду - да не в этом дело! Скажу тебе прямо, что такие слова оскорбляют не меня, дорогая моя, а самого Главу Государства!
Что отличает прежде всего таких лидеров, как Кэл? Не только глубина мысли, непоколебимое мужество, сердечность и простота в общении, но и редкое знание человеческой натуры: Кэл быстро, но глубоко постигает каждого человека, с которым встречается, и уж просто не может его забыть! Вы поймите, - говорю я своим,- ведь президент один из самых занятых людей в стране: ему приходится подписывать документы, принимать делегатов ордена Лосей и все такое прочее, и я вовсе не хочу его отрывать, мы просто заглянем, и доставим ему приятный сюрприз - подумать только, сколько лет прошло с тех пор! - пожмем ему руку, и поедем дальше. А ты, Делмерина, сможешь сказать своим внукам, что тебе довелось слышать самого Кэлвина Кулиджа!»
Ну, когда я им это разъяснил, они, конечно, до смерти обрадовались, и мы стали собираться - лично я был за то, чтобы взять несколько небольших чемоданов, но моя жена высказалась за большой черный, и должен сказать - я всегда первый признаю свое поражение, и на этот раз Мэми определенно одержала верх - она напомнила, что надо взять с собой вечерний костюм, а он не помнется только в большом чемодане - и, раз уж мы об этом заговорили, признайтесь, джентльмены, вас это, наверное, поражало не меньше моего: какое это первоклассное, какое замечательное изобретение нашего века - чемодан для верхних вещей, он так украшает жизнь, и так облегчает путешествия - хоть объезди весь мир,- и сберегает столько времени -
И потом -
Послушайте, разве не забавно, что даже в критический момент человек запоминает незначительные мелочи! Как раз тут случилось, что Робби - это мой сын, ему всего пятнадцать, но бездельник уже начал курить; я, кажется, все делал, чтобы он бросил, но этот хитрец так к тебе подкатывается, когда соберешься сделать ему выговор, что я до сих пор ни разу не отругал его. Значит, он входит -
Кстати, меня до сих пор не убедили, что сигареты лучше всего.
Кажется, я могу по справедливости считать себя, так сказать, человеком современным, либеральным. Я первый в нашем районе поставил у себя радио, и я никогда не считал, что надо повесить Сакко и Ванцетти, если они не виновны. Но когда дело идет о курении, я все же предпочитаю трубку или хорошую сигару.
Значит, входит он, попыхивая сигаретой, и Делмерина - это моя дочь, и скажу вам, джентльмены, может хоть сейчас запеть, по-моему, ничуть не хуже, чем Шуман-Хайнк или Софи Тэкер да и любая из этих примадонн,- и она заорала ему: «Послушай, па хочет познакомить нас с президентом Кулиджем».
А он: «Ловко! А ты предупредишь президента, чтоб он мог вовремя смыться?»
Будьте уверены, я ему задал тут! Я считаю, детям надо давать свободу, но я не раз говорил Робби: культурная речь и хорошие манеры - вот что позволяет человеку выдвинуться, и если б он побольше глядел на свою мать и на меня и поменьше на этих развязных, посасывающих сигаретки старшеклассников - йеху, ему бы это куда больше принесло пользы. Уж определенно!
Итак, мы решили ехать и отправились. Не хочу утомлять вас, джентльмены, подробностями нашей поездки. Конечно, вас интересуют мои впечатления о Кулидже и Белом доме, куда мне довелось попасть. Поэтому, без лишних слов, перехожу к сути дела.
Значит, примерно через неделю, в полдень, сели мы в поезд - не правда ли, замечательно удобно стало ездить по железной дороге, я хочу сказать, в Америке, не за границей. Один мой знакомый - он знает Европу как свои пять пальцев - говорил мне, что во всем Старом Свете не найти ни одного комфортабельного поезда. Но здесь-
Вот сижу я в салон-вагоне, тут тебе все удобства - и некрепкие напитки (лично я всегда предпочитаю в пульмане «Ежевичный»), чтобы подали их, достаточно нажать кнопку, и целая библиотека бесплатных журналов, включая «Сатердей ивнинг пост», - в общем-то говоря, это мой любимый журнал, особенно объявления, тем более их сейчас стали печатать в красках!
И пусть другие нянчатся со своими старыми мастерами, а мне подавай объявления!
Да, сэр, просто удивительно, как шагнула вперед реклама за последние годы. Я, конечно, восхищаюсь великими и ведущими американскими писателями-миссис Райнхарт, и Питерам Б. Кайном, и Артуром Брисбейном,- но сомневаюсь, смогут ли даже они угнаться за этими мастаками, которые сейчас пишут объявления. И это просто блестящая мысль - не знаю, кому первому она пришла в голову,- на любой рекламе рисовать девушку с красивыми ножками; не только когда рекламируют чулки, но и автомобили: изображается, как она садится в авто; а на рекламах машинного оборудования она широким