Два темных пятна... Нет, не два, больше... Это что же, вокруг меня, бедного, столько мерзопакости всякой бродит!.. Давненько я чисткой не занимался, давненько... Тянуть не стоит, иначе облепят, как пиявки. С ближайшего и начну. Сейчас я вас нашим фирменным "пятновыводителем"... Лучи исходят откуда-то из плеч, лучей всегда два, они светло-голубого цвета и кромсают нечисть на любом расстоянии за милую душу. Понимаю, что стреляю какой-то энергией, но никогда не вникал в суть - что, из чего, как. Какое дали оружие, такое и дали... Темное пятно съежилось и растаяло. Кто следующий? Прошу... О-о, да вы сразу всей толпой!.. Прямо как наши доморощенные герои подворотен!.. Какая была дружная компания, какой был сплоченный коллектив!.. Пространство вокруг заметно очистилось, стало светлее. Но впереди кто-то очень крупный. Вонзаю в него лучи, еще раз, еще. Крупный и крепкий экземпляр. И кто же на меня так разозлился?.. Между прочим, легко могу выяснить, кто на меня зол или затеял недоброе, и опять не буду этого делать. Излечением души от сволочизма занимаются другие. И своими действиями недоброжелатель мой проявил себя, засветился, он теперь меченый, и ждет его в кратчайшие сроки возмездие - наказание кармическое. Моя же позиция - беспроигрышная, я защищаюсь. На уровне солнечного сплетения концентрирую ядро - очень плотный сгусток энергии - тоже штука хорошая. Ядром пользоваться очень просто: оно здесь, рядом с тобой, затем надо увидеть точку, где оно должно возникнуть, и мысленно туда переместить. Сила удара зависит от скорости перемещения. Обычно среднему пятну хватает, оно лопается изнутри, как воздушный шарик... Мечу ядро. Пятно колыхнулось, но осталось целым и продолжает приближаться. Слабо метнул. Создаю новое ядро и мечу его в центр пятна. Пятно глотает ядро, даже не реагируя на удар. Сколько злобы, сколько злобы! Вот она подноготная природы человеческих взаимоотношений. Опять мечу ядро и в момент его возникновения в пятне бью по ядру лучами. Белая вспышка рассекла тьму. Роскошная вспышечка, неплохо я его...
Дорога свободна, или не дорога, а путь, или не путь... Вперед, полосуя лучами пятна, которые попадаются на глаза...
Возникли холмы, покрытые лесом, речная долина, небо в хлопьях облаков. Изначально мир нейтрального серого цвета, но изменением цветовой гаммы реагирует на появление в нем. Цветность возникает по мере продвижения вглубь мира, и цветовая гамма отражает реакцию мира на появление в нем; появившийся объект описывается цветом. Мир насыщается цветом, как губка водой. Лечу над долиной, взмываю над облаками... Стоп! А почему я ищу ИХ по сопредельным мирам? Что ИМ тут делать? Назад!
Вновь вонючие нары... Наконец-то в мою камеру пришла ночь! Лампочка перегорела, ура!.. ИХ надо искать в космосе. Падаю в пространстве, мелькают в сознании слой за слоем. Надо пробить оболочки сопредельных миров и выйти к звездам. Вот мелькнул последний желтый слой, и планета поплыла внизу, в безбрежном океане звезд. Несколько причудливых по виду космических станций в некотором отдалении. В крайнем случае можно обратиться и к их обитателям, но только в крайнем случае. Насколько мне сейчас понятно, мой случай не крайний. Мне известно правило - цивилизации промежуточного уровня не вступают в перекрестные контакты, каждая курирует только своего оппонента, того, с кем посчитала нужным вступить в контакт... Шаров не видно. Слушаю космос. Никто меня не ищет, мысленных лучей, адресованных мне, нет.
- Э-эй, ребята, где вы?
Нет даже эха. Понятно, обиделись. Тогда вперед, летим на вашу базу.
Серебряный астероид, Юпитер.
Входа на базу нет. Мертвые, покрытые космическим льдом скалы, но тоннеля, ведущего внутрь, нет.
Вроде бы здесь был вход, вот под этим скальным навесом. Входа нет. Облетаю скалу. Среди дальних обломков плывет одинокий желтый шар. Быстрее за скалу!.. К Земле!.. Вишу над облаками. Пусто. Никого. Нет, кто-то есть. Кто-то двигается по направлению к Земле, но это не мои. Пора возвращаться. Крылатый крест брошенной станции "Мир". Подо мной в облаках кто-то есть, я это чувствую. Но это тоже не мои... Неужели бросили?.. Похоже, предсказание насчет петли сбывается. Нельзя человеку знать свое будущее, нельзя... Домой!
Не хочется открывать глаза. Если бы, накрывшись одеялом с головой, можно было спрятаться от всех и всего...
Значит, обиделись-таки, нет ВАС действительно. Обиделись - так обиделись. Бог с вами... Сколько сейчас времени?.. Были у меня часы. Небольсин привез в подарок из Италии. Положил их куда-то во время ремонта, а куда - вспомнить так и не смог. Искал-искал, не нашел. Пока в часах аккумулятор жил, они пищали. Как только по радио начинался отсчет последних шести секунд, я вставал посреди квартиры и, напрягая слух, пытался уловить, из какой комнаты раздается писк. Вскоре комнату удалось засечь. Оставалось определить, в каком углу комнаты они, подлые, лежат. Сдох аккумулятор... Спать... Середина лета... Солнечное утро... Дело происходит где-то в Подмосковье... Девятый этаж. Холостяцкая квартира полковника каких-то космических войск. Он - мой друг детства. Не виделись, наверное, сто лет, и вчера случайно встретились в метро. Просидели всю ночь. Кухонное окно распахнуто, доносятся искаженные домами бухающие звуки не то полкового барабана, не то строительной бабки, вгоняющей в землю очередную сваю. С похмелья раскалывается голова. У полковника рыба красная, а спирт черный. Рыба красная по своей природе, а спирт настоян на кедровых орешках и действительно черный. На подоконнике стоит раскрытая банка вишневого варенья, а вокруг нее валяются обожравшиеся осы. Осы до такой степени обожрались варенья, что не в силах взлететь. Наверное, он их специально прикармливает, чтобы не кусались. Гуманист наш полковник! Ос вокруг до черта; воевать с ними - только укусы собирать. Так не лучше ли дать прожорливым насекомым то, что они хотят, глядишь, и мирный диалог наступит. В голове еще раз повторяется фраза: "...Так не лучше ли дать прожорливым насекомым то, что они хотят..." Сон - долой. Открываю глаза. Все-таки я осел! Действительно, чего я жалею, что берегу?! Осам никогда не съесть все варенье в банке, этим парням никогда не "съесть" всего космоса!..
Кто меня будит? А-а, старый знакомый, он же знакомый Бортникова.
- Привет. Что случилось?
- На допрос.
- Эх-хе-хе, вздремнуть бы еще часок.
- Там отоспишься, - тычет пальцем в потолок. - Шура спрашивает, не нужно ли чего? Кстати, ты почему не съел колбасу? Хочешь, чтобы меня вместе с тобой расстреляли?
- Прости подлеца, я как-то по растерянности не подумал. Ты ее убери совсем. Я есть не хочу. Можешь и суп не носить. Мне не надо.
О, какие у него стали глаза! Но с вопросами не пристает, молодец. Интересно, за кого он меня принимает? Эх, надо идти на допрос. Прямо как на работу...
Сегодня штатский один. Предстоит важный разговор?
- Присаживайтесь, Щербинин.
Конечно, присяду, не стоять же.
- А ведь мы с вами встречались, Щербинин.
- Что-то не припоминаю.
- У вас плохая память?
- Меня столько били по голове, что я не ручаюсь за свою память.
- А я вам напомню. Мы встречались у Небольсина Валерия Константиновича дома. Перед самым отъездом Валерия Константиновича на стажировку в Италию. Вы тогда с Плуталовым пришли. Водку пили.
- Я один, что ли, пил?
- Все пили, все. Песни пели. Песни ваши помню. Особенно "...А я им отвечаю: - Мужики, у нас в стране Бургундское не пьют..." Или вот эту: "...Я разложил ложки-вилки, красный галстук нацепил, самогоночки в графинчик из канистрочки налил..." Хорошие песни, веселые. Не вспомнили меня?
Я тебя вспомнил, Цыля Фишман. Ты сидел у окна, в углу, рядом с холодильником. Ты так заискивал перед Небольсиным, ты так лебезил под его взглядом, что походил на слизняка.
- Нет, я вас не помню.
- Жаль. Хорошие были времена. Вы не знаете, у кого-нибудь остались ваши записи?
- Не знаю. По-моему, нет.
- Жаль.
- С чего бы это?
- Я хотел пополнить свою коллекцию. Вы ведь понимаете, может так случиться, что вас в скором времени не станет. А, так сказать, культурное наследие - оно живет независимо от своего создателя. Кстати, я вам еще не говорил, вы приговорены к смертной казни. Вас расстреляют. Вас расстреляют публично. Как-никак, на вашем счету девять человек.
Нет, не расстреляешь ты меня. Я знаю свою смерть.
- Щербинин, вы меня не слушаете?
- Да так, задумался.
- Мне сказали, что вы объявили голодовку.
- Я просто не хочу есть.
- И не находите это странным?
- Нет. Куда вы клоните?
- Ну если, Щербинин Юрий Борисович, для вас не есть в течение пяти дней в порядке вещей, то меня это... - Швыряет на стол сборник моих рассказов. - И это, и еще кое-что за вами числится... Сейчас под нашим контролем вся Западная Сибирь. Наши части продвигаются к Уралу. Там, правда, свою республику затеяли, но не сегодня-завтра Екатеринбург и Челябинск падут. Если вы согласитесь быть посредником, вам многое спишут. Вы меня понимаете? Сейчас идут военные действия, гибнет много людей, так что ваших девятерых могут и не заметить.
- Какое посредничество вы мне предлагаете? В чем?
- Между ними и нами.
- Кто такие вы - я знаю. А кого вы еще имеете в виду - не пойму.
- Пришельцев. Инопланетян.
- Что-о?! Какие пришельцы?
- Бросьте разыгрывать дурачка.
- Я не разыгрываю.
- Позвольте вам не поверить. Но к этому вопросу мы еще вернемся несколько позже. Меня вот что интересует: вы же были членом партии, секретарем парторганизации. Почему вышли?
- Меня об этом спрашивали на первом допросе. Только они компартию теперь называют стальным потоком, движением...
- Почему вы ненавидите коммунизм?
Надоели вы мне хуже горькой редьки!
- Я должен отвечать еще раз?
- Я на первом допросе не присутствовал.
- Отвечаю. Как можно ненавидеть религию? С религией даже соглашаться нельзя, религию только исповедуют или не исповедуют. Я не исповедую коммунистическую веру.