Пытаясь привлечь Куинна на свою сторону, он подмигнул и сказал:
– Вот бы посмотреть, как она работает на токарном станке. Знаешь, что она сделает? А я тебе скажу. Просверлит себе руку.
Он взял жену за правую руку, но она резко отдернула нежные пальцы с зелеными ногтями.
– Зеленые, – сказал он и добавил для Куинна: – Помнишь, мы делали выставку с какой-то женщиной с зелеными ногтями и… что там было? Серебряными волосами. Она выглядела лет на восемьдесят.
– Теперь так носят, – пояснила Шерри, встала и взяла у него деньги. – Спасибо, что обналичил чек. Увидимся вечером.
Он пошел проводить ее к двери.
– Кстати, – она остановилась, задумавшись, – хотела кое-что спросить. Помнишь поле за домом, где септик? Вот за ним, где патио. Там просачивается вода. Я заметила утром лужу, размером примерно… – она сделала неопределенное движение, – ну, не очень большую. Там растет зеленая трава, так что луже, наверное, не меньше недели. Там же дренажные трубы? Из них течет?
– Да, – ответил он, – переполнение.
– Волноваться надо?
– Нет, так и должно быть.
– Точно?
– Да.
– Господи, – она внимательно посмотрела на него своими серо-голубыми глазами, – ни на что нельзя положиться в этом мире.
– Когда ты принимаешь ванну или стираешь… – раздраженно начал он.
– Я думала, у стиральной машины замкнутый цикл.
– В результате все стекает в дренаж. Ты видела воду, которая вышла на поверхность, – видимо, там низинка. Наверняка так было с самого начала, но ты только сейчас заметила.
– Зимой будет хуже.
– Конечно, – терпеливо сказал он, – потому что земля не будет впитывать воду.
– Позвонить Джону Флоресу?
Это был местный специалист по септикам.
– Нет.
– А кому-нибудь другому?
– Нет.
Он взял блокнот с соседнего стола и ручкой принялся чертить.
– Ты вообще понимаешь, как работает дренаж? Отходы попадают в септик, там оседают твердые частицы, и бактерии трудятся над ними. Жидкости стекают в резервуар.
– Очень разумно, – согласилась Шерри, изучив его набросок, – но я уже позвонила Арбарту. Тому, кто строил дом.
Он уставился на нее, не в силах придумать ответ.
– Ты о чем? Когда ты ему позвонила? Почему не спросила у меня?
– Ты уехал на работу. – Она пожала плечами.
– И что он сказал?
– Он сказал, что в это время года такого быть не должно. Что это плохой признак. Что он приедет завтра рано с утра и посмотрит. Может, нам понадобится еще сотня футов труб.
На ее лице играла слабая насмешливая улыбка.
– Раз уж ты ему звонила, – с трудом сказал он, – почему ты у меня спросила, серьезно ли это? Если ты уже все знала? И сколько он запросил? Или ты не потрудилась выяснить?
– Около двух долларов за фут.
– То есть двести долларов, – сказал он через секунду.
– Это много. Но, вероятно, придется согласиться, раз уж Арбарт говорит, что это необходимо.
Она казалась совершенно спокойной. Как можно увереннее он ответил:
– У нас нет двухсот долларов на дренаж.
– Я честно сказала об этом Арбарту. Мы можем заплатить в четыре приема. Если будем работать с ним. Но Флоресу я тоже позвонила. Думаю, нам нужно как можно больше оценок.
– Тебе следовало обсудить это со мной, – хрипло сказал он, – надо было сказать мне, а я бы позвонил Арбарту. Это мое дело, а не твое. Я не собираюсь выкидывать столько денег. Я найму подростков, куплю трубу в «Грандиз», арендую самосвал и привезу гравий из Токаломы!
– Арбарт говорит, что, возможно, беда в том, что все изначально сделали неправильно. И надо переделать.
Взглянув на часы, она резко повернулась и поспешила прочь. Он мельком увидел в холле Долли Фергессон, тоже очень нарядную. Обе явно предвкушали день, посвященный магазинам и ресторанам.
Пока он стоял, глядя ей вслед, к нему подошел Куинн с рисунком в руках.
– Я не понимаю, что она имела в виду. – Он хмурился.
– Достала тебя? – спросил Домброзио. – Не слушай ее. Неуверенная в себе любительница. Ты же знаешь, какие они. Домохозяйки, сидят целый день дома. Им скучно.
И тут ему стало стыдно за то, что он плохо говорит о жене.
– Она кое в чем разбирается, – буркнул он, – тебе бы посмотреть на некоторые ее работы. Однажды у нее была выставка в ресторане в Саусалито.
«Она ведь могла бы сделать карьеру», – подумал он.
– Но она решила выйти замуж, – сказал он вслух, – вместо этого. Как и многие женщины.
Все еще пребывая в оцепенении, он вернулся к своему столу, собираясь еще поработать. Двести долларов… Довольно долго он не мог работать.
В половине шестого того же дня он стоял в холодном гараже, глядя на свою красную «альфа ромео».
А вдруг дорого возьмут, спросил он себя. И это дополнительно к дренажу. Механик ушел, не рассказав Домброзио, что сделал с «альфой» или что еще нужно сделать.
А если Чарли не справится к шести?
Он бродил по дощатому полу, сунув руки в карманы. А вдруг ему нужно заказать какую-то деталь? Как я со всем этим справлюсь? Как я вообще вернусь домой?
Он не первый раз стоял здесь, в пустом холодном гараже, в конце рабочего дня, дрожа и глядя на свою машину, гадая, сколько будет стоить ремонт, – а потом уже надеясь только на то, чтобы получить ее назад, забыв о деньгах и просто молясь, чтобы она снова была на ходу.
Из туалета появился механик, высокий худой негр, который обслуживал машины Домброзио много лет.
Домброзио молча смотрел на него.
– Все готово, – сказал Чак Хэлпин.
Домброзио почувствовал, что у него гора с плеч свалилась.
– Черт возьми. Отлично. Что ты обнаружил?
– Ничего, только свечи грязные. – Чак вытер руки тряпкой, встал на колени у домкрата и принялся опускать машину.
– Положусь на тебя, – сказал Домброзио.
– Однажды я подарю вам набор ключей, и вы сможете делать это самостоятельно, – но слова Домброзио его явно обрадовали, – я всегда чиню вашу машину. Ну, почти всегда.
Подошел другой механик.
– Чарли пришлось ехать на юг города, чтобы достать вам свечи. – Он указал на «кадиллак» сорок девятого года, принадлежавший Чаку Хэлпину. Сейчас он стоял на эстакаде.
– Он только что вернулся.
Чак Хэлпин сказал:
– Мы могли бы отправить свечи автобусом, но так бы они до завтра не доехали.
Домброзио попытался что-то сказать, но Чак его перебил:
– Я включу это в счет. – И начал выписывать счет карандашом.
– Слушай, я хочу попросить тебя об одолжении, – сказал Домброзио, – хорошо?
Чак Хэлпин посмотрел на него.
– Не заедешь к нам на ужин? – В порыве чувств он продолжил: – Отвезу тебя в обе стороны. Можешь сесть за руль «альфы». Ты как-то говорил, что хотел бы на ней покататься.
– Я на ней ездил, – медленно ответил Хэлпин.
– Ну, разве что вокруг квартала.
Хэлпин нацарапал что-то карандашом.
– А что скажет ваша жена? Вы же женаты?
– Я ей позвоню.
Пройдя мимо Хэлпина, он открыл дверь в кабинет хозяина.
– Договорились?
– Если вы уверены, что все будет хорошо, – тихо сказал Хэлпин.
– Хорошо.
Закрыв за собой дверь, Домброзио снял трубку и набрал номер. Конечно, Шерри еще не было дома; она ехала с Долли. Но это не имело значения. По крайней мере, для него в это мгновение это не имело значения. В глубине души он мечтал ее удивить. Жаль будет, если ей это не понравится. Она может рассердиться. Ну и пусть ведет себя прилично. Нужно уметь справляться и с такими социальными ситуациями. Настоящая хозяйка должна уметь принять кого угодно.
Когда он вышел из кабинета, Хэлпин стоял в глубокой задумчивости. Он поднял голову и спросил:
– Слушайте, Уолт. А в том городе, где вы живете, есть негры?
– Не знаю.
Но он знал. Их не было.
– Не хочу уронить цены на недвижимость, – улыбнулся Хэлпин, и Домброзио улыбнулся в ответ.
– Конечно. Там будет темно. Мы не успеем до заката.
Домброзио хлопнул его по спине и почувствовал, как худая спина вздрогнула.
– Не принимай близко к сердцу. Все это давно в прошлом. Погляди хоть на бейсбольные клубы. На «Джайантс» с Уилли Мейсом, и на этого новенького на первой базе, и на Сэма Джонса, и на остальных.
Механик не спросил, дозвонился ли Домброзио до жены. Очевидно, он решил, что да. Он начал снимать рабочий комбинезон, двигаясь медленно и неловко. Переодевался он долго. Домброзио сел в «альфу» и терпеливо ждал.
3
Из кухни доносился звук, хорошо знакомый Лео Рансиблу. Оставленная без присмотра кастрюля начала выкипать. Скоро выкипит все, и стальная кастрюля с медным дном, часть дорогого набора, будет испорчена. Джанет уже испортила новый чайник; у нее была привычка налить в него воды, включить максимальный огонь и отправиться принимать долгую медитативную ванну с книгой. Иногда она уезжала в город за покупками, оставляя на плите кастрюлю с яйцами, а один раз даже не выключила электрическую духовку, вмонтированную в стену. Вернувшись домой, он ощутил запах костра – уже начала обугливаться стена.
Он отложил газету. Куда делась жена? Послышался звон стекла.
Она готовила коктейли. Встав, он прошел через гостиную и заглянул в столовую. Она стояла у буфета и сосредоточенно смешивала сахар, содовую и биттер. Даже на расстоянии он видел, что «олд-фешнд» выйдет слишком сладким – стакан изнутри покрывали крупинки сахара. Ничего ей не сказав, он ушел в кухню.
Маленькая кастрюлька горела. Слой присохшего соуса вздулся, как лава, обнажая почерневшее дно. Конфорка была выкручена на максимум. Он снял кастрюлю с огня. Спирали опасно светились красным, и он выключил газ.
Другие кастрюли и сковородки она отодвинула в сторону и закрыла крышками, стол был накрыт. Очевидно, ужин уже ждал. Как обычно, Джанет планировала выпить еще коктейль, прежде чем сесть за стол. Она не говорила ему, что ужин готов, чтобы иметь возможность выпить. И если он что-нибудь ей говорил: например, что хочет есть, она просто брала коктейль за стол и пила его во время ужина. Вместо кофе или воды.