— Моя тетя Джуди, — сказал Айзенер. — Умерла вчера.
— О, — сказал Барнли. — Да, так насчет Франчески. Я в полной растерянности и совершенно не соображаю, что мне делать. То есть, я люблю ее и мне кажется, что она любит меня, но я никак не могу понять, как мне правильно вести себя с ней.
— Тебе везет на литературных работников, — сказал Айзенер. — Вроде той девицы, что придумывала тексты афиш.
— Нет, нет — ответил Барнли, — Франческа совсем другая. Это очень разумная и честная девушка.
Подкатил официант-андроид и поставил на стол заказанную выпивку.
— Ну хорошо, — сказал Айзенер, откинувшись на спинку кресла. — Но у нее, как и у той, обнаружилась привычка исчезать. В прошлый раз, как оказалось, там были замешаны два бывших марсианских акробата не у дел.
Барнли покачал головой.
— Мне тоже приходила в голову мысль, что в жизни Франчески есть еще кто-то, кроме меня.
— Дай-на-чай, дай-на-чай, дай-на-чай, — сказал андроид.
Айзенер ткнул в него жетоном.
— Проваливай.
— Как бы ты поступил на моем месте?
Айзенер прищурил глаза и, почесав макушку, сказал:
— Ты не способен сам объективно разобраться во всем этом. Я бы посоветовал тебе обратиться в ГБВНЛ.
— Ты шутишь?! — воскликнул Барнли. — В государственное бюро по вопросам неразделенной любви? Никогда!
Айзенер отогнал мушку от своего бокала.
— Ты меня спросил. Я ответил. В конце концов я вот уже два месяца по два раза в неделю обсуждаю с тобой проблему Франчески.
— Сегодня уже семь с половиной недель.
— Неважно. Часть налогов, что мы платим, идет на содержание Бюро Неразделенной Любви. Оно полностью автоматизировано. Нет никакой нужды делиться сокровенным с посторонними людьми. Пойди к ним и поведай им свои заботы.
Барнли сделал отрицательный жест рукой.
— Я сам справлюсь с этим.
— ГБВНЛ — единственное заведение, способное объективно разобраться в твоем деле, и оно оснащено всем необходимым, чтобы по-настоящему помочь тебе, — сказал Айзенер. — А если ты будешь продолжать в том же духе, то рано или поздно вступишь в какой-нибудь Клуб Самоубийц.
— Я думал, они созданы только для пожилых граждан, — сказал Барнли.
— Не вполне. Это зависит… — начал было Айзенер. — Впрочем, не буду тебе забивать этим голову. О проблемах перенаселения мы можем поговорить как-нибудь попозже.
— Самое главное, что мне не нравится в Бюро Неразделенной Любви, это то, что надо давать подписку, что будешь следовать их указаниям.
— Даже так?
— Именно. А я хочу совета, а не приказа.
— Но они смогут привести тебя в нормальное состояние,
— сказал Айзенер. — А ты уверен, насчет того, что надо обязательно выполнять их указания?
— Да. Они берут на сопровождение каждого, кто к ним обращается, и если ты не выполняешь их инструкций, то это подрывает фактор достоверности. Так что они делают все, чтобы ты не уклонялся.
— Каким образом?
— Я деталей не знаю, — сказал Барнли. Он встал, — Позвоню пойду, может Франческа уже освободилась.
— Ты можешь, по крайней мере, хоть заглянуть в ГБВНЛ.
— Нет, — ответил Барнли.
Он позвонил Франческе, но экран видеофона оставался темным.
Струи дождя стекали по стеклянному куполу закрытого парка. Барнли поерзал по скамейке, любуясь профилем Франчески.
— Я рад встрече с тобой.
Девушка улыбнулась, глядя прямо перед собой.
— Я рада встрече с тобой.
— Это тот самый парк, где мы встретились на второй день после нашего знакомства, — сказал Барнли.
— Это было шесть или семь недель тому назад.
— Восемь.
— Ты так хорошо все помнишь, — сказала девушка.
Ее рыжие волосы спадали ей на плечи. Ее кожа была бледной и слегка веснушчатой.
— Ты проявляешь сентиментальность.
— Как там эти твои охотники на подонков?
Франческа повернулась к нему.
— Том…
— Да?
— Ничего.
— Что?
— Ну…
— Что же?
— Я очень сложная натура.
— Загадочная.
— Да и запутанная тоже.
— Потому я и обожаю тебя.
— И зря.
— Почему?
— Как-нибудь я скажу тебе.
— Когда?
— Не знаю.
— А про что ты хочешь мне рассказать?
— Нам обязательно надо все время разговаривать?
— Нет.
Кибернетический спаниэль пробежал мимо них, обнюхивая бутоны синтетических роз. Три малиновки прыгали по настоящей траве. Купол над головой выглядел скользким.
— Том…
— Да?
— Никакой охоты на подонков не было.
— Да?
— Я встретила одного акробата на той вечеринке.
— На какой вечеринке?
— На той самой, на которую я пошла, когда в прошлый раз говорила тебе об охоте на подонков. Тогда тоже не было никакой охоты.
— Черт возьми, Франческа!
— И я все время так поступала.
— А теперь ты ощутила потребность рассказать мне об этом?
— Вроде того.
— И рассказала.
— Похоже на то.
— Зачем?
— Поговорим об этом позже.
— Когда?
— Позже. Завтра.
— Хорошо. А когда завтра?
— Я позвоню тебе.
— Но ведь ты действительно любишь меня, Франческа. Я это чувствую.
— Возможно. Я не знаю. Я — сложная натура.
— Но послушай…
Но тут истекло время, на которое они сняли скамейку, и им пришлось уступить место следующей в очереди паре. Когда они вышли наружу, Франческа распрощалась с ним и пошла одна под дождем в свою контору по выпуску секскниг, поработать над сюжетом, который нужно было срочно сдать.
Через три с половиной дня Барнли, обговорив все со своим Непосредственным Начальником и Рэнди Айзенером, решился обратиться в Государственное Бюро по Вопросам Неразделенной Любви. Франческа продолжала оставаться загадкой, и он вдруг ощутил, что сам не справится.
Все машины, с которыми он столкнулся в первые часы своего пребывания в Бюро, были полны сочувствия и понимания. Они внимательно слушали и через уместные интервалы издавали жужжание и легкое клацанье. Все заведение дышало атмосферой интима и доверительности, и Барнли не увидел в нем ни одного живого человека, если не считать момента, когда он по ошибке заглянул в Утешительную комнату и мельком увидел в ней плачущего покинутого дантиста.
Крыло Принятия Решений было расписано приглушенными пастельными красками и представляло комплекс извивающихся коридоров и комнат с закругленными углами. Перфокарта, выданная в крыле Предварительного Обследования, поведала Барнли, что ему надлежит пройти в Комнату Принятия решений № 259.
Комната № 259 оказалась маленькой и сумеречной. Ее стены были окрашены в приглушенный розовый цвет, а потолок терялся в мягкой тени. Машина Выдачи Решений была ростом с человека, угловатая и серебристая. Только ваза с вьющимся растением по ее левую сторону, кружевной передничек на ее корпусе несколько умаляли производимое ею впечатление действенного сочувствия.
— Я — Томас Барнли.
— Карту, — сказала машина.
— Извините.
Он торопливо ввел перфокарту во входное отверстие, оформленное в виде сердечка.
— Вот.
Машина Выдачи Решений замигала огоньками.
— Ну, парень, — сказала она проникновенным грудным голосом, — ты и влип!
Барнли не отрывал глаз от диффузора ее динамика.
— Я объяснил все вашим людям… вашим машинам там. Они просмотрели все данные относительно Франчески в Главном Банке Данных Центра Великого Лос-Анджелеса. Франческа — это имя девушки, которую я люблю.
— Я это знаю, приятель. Ну, скажу я тебе, и подцепил же ты кралю!
Машина издала звук «хух», изображающий вздох.
— Но решение тут простое. Эта деваха ничего, кроме неприятностей, тебе не принесет. Одно только расстройство. Мой совет таков: А. Забудь ее. Б. Остерегайся ее. Всего хорошего.
Барнли ткнул в машину пальцем.
— Ты что — издеваешься? Я пришел в ваше Бюро Неразделенной Любви, чтобы получить совет, как мне добиться взаимности. А ты мне что плетешь? Забыть ее?!
— Послушай, — сказала машина. — У вас у обоих слишком непостоянные изменчивые характеры. Ничего у вас не выйдет. Так что забудь. Беги от нее. Исчезни с ее горизонта. Сгинь. Прогнозы на романтическую связь отрицательны. Семейная жизнь невозможна. Возвращайся к своей работе и забудь эту бодягу.
— Забыть Франческу?
— Беги от нее, как от чумы.
— Это нелепо, — сказал Барнли, махнув рукой в сторону двери. — Я убиваю время втолковывая всем этим механизмам, почему я так влюблен именно во Франческу и почему я так уверен, что она меня, в общем, тоже любит. Что же — эта информация до тебя не дошла?
— Парень, в моей памяти есть вся информация, включая файлы, заведенные на нее с тех пор, когда три последних ее парня пришли просить совета по аналогичному поводу. Ты кажешься мне — дай проверить — да, ты, сдается мне, парень с добрым сердцем. У тебя высокий показатель симпатии к детишкам и зверушкам. Покончи с Франческой.
— Мне будет трудно сохранить этот показатель, если у меня не будет Франчески.
— Ты подписал бумагу, что соглашаешься следовать моим рекомендациям? — сказала машина понижая голоса.
— Верно? Верно. А теперь, если не хочешь попасть в дурдом, прекрати меня доставать и вали отсюда. Эта твоя Франческа придурочная девка, и она для тебя погибель. Не будь жопой.
— И это таким языком ты говоришь о любви? — спросил Барнли. — Пошел бы ты к черту. Не нуждаюсь я в твоих советах. Подавись ими.
— Это ты сейчас так говоришь. Но попробуй только не выполнить моих указаний. Все чертова правительственная система Великого Л.-А. - юридическая, исполнительная и законодательная — обладает всеми полномочиями сотрудничать с нами в таких случаях.
— Что это значит?
— Это значит, что если ты не перестанешь встречаться с Франческой, Андрее, то получишь по башке. Причем, вполне законным путем.
— Я буду с ней встречаться.
Машина пожала плечами.
— Спорим?
— Как мне отсюда выйти?
— Направо, парень. Дверь с купидоном.
Барнли вылетел из комнаты. На улице его лицо перестало искажаться от ярости и приняло привычное угрюмое выражение. Да, обращаться в Бюро Неразделенной Любви было ошибкой. Но, по крайней мере, это прояснило ему его собственные мысли. Он теперь твердо знал, что любит Франческу и что за нее стоит бороться.