Начинались морозы, но река никак не замерзала, только у берега появилась ледяная кромка. Река глубокая, преодолеть ее вброд было невозможно, а переправочные средства еще не подошли. Приказ же требовал: подавить огневые точки противника на противоположном берегу, форсировать реку и закрепиться там.
Рано утром заговорили орудия и минометы. Вражеский берег потонул в черном дыме разрывов… Но вот артподготовка завершена. Стрелковые подразделения приготовились к переправе. В этот момент фашистская батарея, замаскированная в кустарнике, открыла с того берега сильный огонь, нанося большой урон нашей пехоте. Тогда орудийный расчет Репина завязал дуэль с вражеской батареей. Это был опасный поединок: одна советская пушка против нескольких вражеских… Нужны были крепкие нервы, чтобы выстоять. И не только выстоять, но и победить. Возле орудия Репина рвались снаряды и мины, вздыбливалась земля, но репинские артиллеристы продолжали посылать снаряд за снарядом по врагу. Стрелять только наверняка!
Наконец снаряды накрыли вражеское орудие, а вскоре смолкло и второе. Но третье продолжало вести огонь. Дуэль продолжалась… На той и другой стороне ухали разрывы, вскидывая кверху высокие султаны земли и дыма. И вскоре фашистская пушка замолчала. Поединок стойкости и мужества был выигран Ильей Репиным и его расчетом. Головная стрелковая рота, прикрытая артиллерийским огнем, форсировала реку и захватила плацдарм на вражеском берегу. Вслед за ротой через реку стали переправляться стрелковые батальоны.
Этот бой принес Илье Харитоновичу Репину новое признание воинской доблести: ему присвоили звание старшины, и он стал полным кавалером солдатского ордена Славы…
НОЧЬЮ ПО ТЫЛАМ ВРАГА
В холодный дождливый октябрь сорок третьего года части 47-й дивизии, прорвав в районе селения Будница оборону противника, перерезали важную магистраль — шоссейную дорогу Витебск — Полоцк и овладели сильно укрепленным врагом городом Невель. За октябрьские бои дивизии было присвоено наименование «Невельская».
Впереди лежал районный центр Витебщины — Городок. Противник превратил его в опорный пункт и, оказав сильное сопротивление, остановил полки. К тому же погода благоприятствовала врагу. Белорусская осень славится затяжными дождями, холодным, пронизывающим ветром и бездорожьем.
Наши части расположились в лесах. Неожиданно ударили первые морозы. Вгрызаясь в промерзшую землю, солдаты наскоро делали землянки и шалаши. Три недели дивизия стояла на месте. Попытки продвинуться вперед не имели успеха: гитлеровцы прочно удерживали заранее подготовленную и глубоко эшелонированную оборону.
И все же Городок нужно было брать. Командование дивизии приняло решение сначала как следует «прощупать» противника: выявить его намерения, силы и средства. Эта задача выпала на долю командира взвода пешей разведки стрелкового полка, прославленного следопыта дивизии — Романа Мамайчука. Капитан Мамайчук был человек несгибаемой воли и удивительного упорства в достижении дели. Для него не было невыполнимого, когда речь шла о деле. «Раз надо, сделаю» — было его девизом.
Мамайчук располагал к себе. Живые, с голубым отливом глаза, приятная, почти не сходившая с лица улыбка. При разговоре капитан часто поправлял левой рукой овисавший из-под пилотки чуб непокорных темных волос.
В холодную зимнюю ночь повел капитан небольшой отряд автоматчиков через линию фронта. Разведчики шли по лесу больше часа. Только перешли передний край, началась метель. И сразу так закрутило, что стало не видно ни зги. Ветер швырял в лицо колючий холодный снег, забирался под маскхалат и шинель, леденил тело.
Трудно было идти, но капитан Мамайчук не унывал. Опытный воин знал, что в такую непогоду немцы больше по землянкам да блиндажам отсиживаются, — значит, нашим разведчикам сподручнее действовать. Шли быстро… Вот впереди замигали бледные, редкие огоньки.
Мамайчук стал спиной к селению и, присев у березы, зажег на секунду электрический фонарик, прикрыв его ладонью. Сориентировался: деревня Филипенки.
— За мной — и чтобы ни звука! — приказал капитан, забирая вправо.
Отряд обошел селение. Метель продолжала свирепствовать; ветер с силой раскачивал высокие сосны, вихрил снег, пытался свалить с ног разведчиков. Но они упорно шли дальше. Мамайчуку хотелось поскорее узнать, что делается у врага в глубине обороны.
Часа через полтора вышли из леса. Впереди темнели расплывчатые силуэты каких-то построек. Наверное, сараи, а за ними, видимо, и вторая деревня. «Значит, прошли более девяти километров, — подумал капитан. — А если там немецкий гарнизон?..» В голове сразу созрело решение: «Уничтожить! Двадцать пять воинов, и все ребята как на подбор. Гранаты, автоматы, ножи…»
— Ложись! — раздалась команда.
Разведчики залегли в кустарнике на окраине деревни. А мороз все усиливался, он сковывал руки и ноги. Долго находиться на одном месте было нельзя. Мамайчук выделил из отряда три группы: в одной пять, а в двух других — по три человека, под командой опытных следопытов — старшины Максимова, сержантов Яровского и Никульшина. Поставил им задачу:
— Разведать деревню… Если судить по карте, в центре должна быть каменная церковь и школа. Не засели ли в них гитлеровцы?.. Внимательно осмотреть подвалы и чердаки. Туда пойдет Максимов… Яровский и Никульшин — на окраины селения. Прежде всего — порвать провода связи. Осторожно зайти в какой-нибудь неказистый домишко. Узнать у хозяев: сколько в деревне немцев, где расквартированы… Первым на левую окраину выходит Максимов, с ним четверо, через пятнадцать минут — остальные группы. На всю вылазку примерно один час. Если гитлеровцев много, в бой не ввязываться. Если понадобится помощь, сигнал — красная ракета.
Он посмотрел на часы:
— Проверьте ракетницы. Сейчас двадцать один пятнадцать… — Он еще раз посмотрел на часы. — Все закончить не позже двадцати двух тридцати… Сбор здесь, возле этих сараев. Поторапливайтесь — впереди далекий путь: идти по тылам врага придется всю ночь…
Первыми ушли разведчики со старшиной Максимовым. Через пятнадцать минут темнота завьюженной ночи поглотила две другие группы. Оставшиеся укрылись в сарае, стали ждать. Время тянулось томительно медленно. Тишина в деревне, словно она вымерла; только ветер воет, да где-то вдали нет-нет да ухнет немецкая пушка или заскрипит под ветром дерево…
С тревожной настороженностью ждал Мамайчук возвращения товарищей. Прошло около часа, но они не подавали никаких признаков жизни. Вдруг в центре селения ухнул взрыв, за ним — второй… «Рвутся гранаты, — определил капитан. — Что делать?..» И как бы в ответ на его мысли где-то среди домов дробно затрещал автомат, один, другой… Через минуту в небо взмыла красная ракета — нужна помощь!
Вырвав из мрака ночи полосу местности, ракета помогла сориентироваться разведчикам: на несколько секунд стало видно, где центр селения, а значит, и где надо искать Максимова. У Мамайчука от напряжения даже глаза заболели.
— За мной! — прозвучала его команда. — Вперед, быстрее, быстрее!
Мамайчук быстро зашагал к деревне. Вот уже, махнув рукой остальным, капитан побежал. Позади бежали четырнадцать разведчиков. Под маскхалатами топорщились подвешенные к поясным ремням гранаты, снаряженные диски… Руки крепко сжимали автоматы.
Едва Мамайчук с автоматчиками подбежал к школе, как на восточной окраине деревни вдруг затарахтели автоматные очереди.
— Сержант Дягилев! Берите три человека — и быстро туда!.. — выкрикнул капитан, указав рукой в сторону, где раздалась стрельба.
— Приготовить гранаты!
Мамайчук бросился к школе; от него не отставали товарищи.
Роман Мамайчук
Вот и длинное каменное здание школы; в замерзших окнах кое-где тускло светятся огоньки. Вдоль забора разведчики подобрались к входу. Одни, держа наготове автоматы, ворвались во двор, другие швырнули в окна гранаты.
…Ночная схватка окончилась разгромом фашистского гарнизона. Ни один из гитлеровцев не ушел живым. Некоторые, выскочив из школы, пытались бежать в соседнюю деревню, но на окраине нарвались на группу Яровского и тоже были уничтожены. Разведчикам повезло: только одного чуть задела шальная пуля, да два автомата было разбито…
Как потом выяснилось, 27 эсэсовских солдат, во главе с лейтенантом войск СС, возвращаясь на двух автомашинах с карательной экспедиции, заблудились на лесных дорогах и заехали в Грабницу переждать до утра метель и передохнуть. Это был их последний отдых.
Все это старшина Максимов разузнал в крайней избе деревни от старика Карпа Омельченко: тот подсказал, как удобнее подойти к школе. Старик дал так же несколько листовок, напечатанных на русском языке.
— С самолета немцы бросали. Про капитана Мамайчука пишут, — говорил старик. — Передайте ему привет и поклон низкий. Слыхали мы о его храбрых вылазках. Дай бог, как говорится, ему здоровья и успехов…
— Читайте! Очень любопытно… — сказал старшина Максимов, подавая капитану небольшой листок бумаги.
Карманным фонарем Мамайчук осветил листовку. В ней, в частности, указывалось, что за голову «капитана советской разведки Романа Мамайчука немецкое командование обещает вознаграждение 10 тысяч марок». Дальше говорилось, что этот человек опасен, он «срывает мероприятия немецких властей по наведению нового порядка в освобожденных от большевиков районах…»
Заправляя под шапку свой каштановый чуб, капитан, улыбаясь, пошутил:
— Неплохо они ценят мою голову, неплохо…
Он еще раз пробежал взглядом по бумажке.
— Ну что же, оставим это на память, — сказал Роман, пряча в карман листовку.
А время шло… Пора было уходить из деревни. Разведчики захватили с собой несколько немецких автоматов, патроны, гранаты. Местные жители разобрали оставшееся оружие, боеприпасы — пригодятся для партизан! Едва отряд Мамайчука покинул деревню, как колхозники подожгли немецкие автомашины…
Разведчики снова шли сквозь ночь, снег и ветер. Часа через два они вышли к шоссе. Пересекли его и углубились в лес. Остановились передохнуть в кустарнике неподалеку от дороги.