Филип ДикЧЕЛОВЕК В ВЫСОКОМ ЗАМКЕ
Глава 1
Всю неделю мистер Чилдэн дожидался ценной бандероли из Штатов Скалистых Гор. В пятницу утром, отворив дверь магазина и так и не обнаружив извещения среди лежащих под щелью для почты писем, он подумал: «Предстоит неприятный разговор с заказчиком». Встроенный в стену автомат за пятицентовик налил ему чашку растворимого чая. Напившись, Чилдэн взял веник и тряпку, и вскоре магазин «Художественные промыслы Америки» был готов к приему посетителей: все вокруг сияло чистотой, в цветочной вазе стояли свежие ноготки, по радио звучала спокойная музыка.
Чилдэн постоял в дверях, посмотрел на клерков, спешивших по Монтгомери-стрит в свои учреждения, полюбовался проносившимся над крышами вагончиком канатной дороги и сидевшими в нем женщинами в длинных цветастых платьях. На прилавке зазвонил телефон. Он вернулся в зал, взял трубку и, услышав знакомый голос, помрачнел.
— Алло? Это мистер Тагоми. Сэр, я насчет вербовочного плаката времен Гражданской войны, обещанного вами на прошлой неделе. Скажите, он еще не прибыл? — Голос звучал нервно, отрывисто. Чувствовалось, что Тагоми с трудом сдерживается. — Разве я не уплатил задатка, который вы потребовали? Поймите, мне самому плакат не нужен, он предназначен в подарок. Я это уже объяснял, сэр.
— Уважаемый мистер Тагоми, — сбивчиво заговорил Чилдэн, — я постоянно направляю на почту запросы, оплачивая их из собственного кармана, но, видите ли, поставщик живет за пределами ТША, и следовательно…
— Значит, плаката у вас нет? — перебил его Тагоми.
— Увы, мистер Тагоми.
— Я больше не могу ждать, — произнес Тагоми после долгой паузы.
— Понимаю, сэр. — Чилдэн угрюмо разглядывал залитые теплым солнцем вывески учреждений на противоположной стороне улицы.
— Ну что ж, вы можете предложить какую-нибудь замену, мистер Чилдан? — Тагоми намеренно исказил его фамилию, это было оскорблением в вежливой форме. Чилдэн покраснел до корней волос. Вот она, горькая участь его и его соотечественников! Одно язвительное слово — и в душе Роберта Чилдэна просыпаются легионы чувств: страх, мука, сдерживаемые страсти — и обуревают его, мешая думать, не позволяя говорить. Он переступил с ноги на ногу и судорожно сжал телефонную трубку. В магазине все было по-прежнему: пахло ноготками, тихо звучала музыка — но ему казалось, будто он тонет в открытом море.
— Да… — с трудом произнес Чилдэн. — Маслобойку. А также аппарат для приготовления мороженого, выпущенный в тысяча девятисотом году, или около того… — мысли путались. Если бы он мог забыть обо всем, если бы он мог стать полным идиотом! Ему было тридцать восемь, он помнил иные, довоенные времена, Франклина Рузвельта, Всемирную выставку — короче говоря, старый добрый мир. — Если не возражаете, я доставлю кое-какие вещицы к вам на работу.
Тагоми назначил встречу на два часа. Вешая трубку, Чилдэн с досадой подумал, что магазин придется закрыть. Но выбора не было — такими клиентами, как Тагоми, не разбрасываются.
Пока Чилдэн говорил по телефону, в магазин вошли юноша и девушка. Красивые, хорошо одетые — идеальные покупатели. Он улыбнулся и направился к ним профессионально-бодрой походкой. Посетители рассматривали сквозь стекло прилавка изящную пепельницу. «Молодожены, — решил он, — наверное, живут в Городе Клубящихся Туманов, в одной из очень дорогих квартир Скайлайна с видом на Белмонт».
— Доброе утро, — поклонился он.
В улыбках этих людей не было превосходства — только приветливость. Его товары — а лучшего выбора не было ни у кого на всем побережье — привели посетителей в восхищение. Чилдэн был доволен, и это не укрылось от них.
— У вас отличные вещи, сэр, — сказал молодой человек.
Чилдэн вновь поклонился.
Во взглядах молодых людей он заметил не только нежность друг к другу, но и благоговение перед выставленными здесь произведениями искусства. Это благодаря его трудам они могли взять с прилавка то или иное изделие и повертеть в руках, даже если не собирались ничего покупать.
«Да, они понимают, где находятся, — подумал Чилдэн. — Здесь им не пытаются всучить какой-нибудь мусор, наподобие дощечек с надписью «вереск, округ Марин, ТША», дурацкого значка, девичьего колечка или открытки с видом Моста. Какие необыкновенные глаза у девушки — огромные, темные… Черные волосы, уложенные в модную прическу, маникюр, в ушах — продолговатые медные сережки ручной работы… С какой легкостью я бы влюбился в такую красавицу! И какой тяжелой стала бы моя жизнь, и без того не сладкая».
— Скажите, вы не здесь покупали серьги? — спросил он.
— Нет, — ответила она. — Дома.
Чилдэн кивнул. Да, в его магазине никогда не выставлялись современные изделия, только предметы старины.
— Надолго к нам в Сан-Франциско? — поинтересовался он.
— Пока не знаю, — ответил мужчина. — Как решит Плановая комиссия по повышению жизненного уровня отсталых районов.
«Гордится своей работой. Он не военный — ничего общего с жадными мужланами в форме, которые шляются по Маркет-стрит, жуют жвачку, перебираются из тира на порнофильмы, из кино в дешевый ночной клуб, таращатся на фотоснимки увядших блондинок, которые морщинистыми пальцами приподнимают груди за соски… Сколько таких притонов среди трущоб нижних кварталов Фриско и в бараках, сколоченных из гнилых досок и ржавой жести, еще до того, как упала последняя бомба… Нет, этот парень из элиты, воспитанный, образованный. Рядом с ним даже Тагоми покажется простолюдином, а ведь он — высокопоставленный чиновник Торгового представительства на Тихоокеанском побережье. Но Тагоми стар, его взгляды сформировались еще в годы правления Военного Кабинета».
— Если хотите выбрать что-нибудь в подарок, могу предложить несколько раритетов, изготовленных представителями этнических меньшинств, сказал Чилдэн. — А может быть, вы подбираете обстановку для квартиры? — От этой мысли в нем проснулся азарт.
— Вы угадали, — подтвердила девушка. — Мы хотим украсить нашу новую квартиру, но не совсем представляем, как. Не могли бы вы нам помочь?
— К вашим услугам, — поклонился Чилдэн. — Если желаете, я подберу вам кое-что, и мы вместе посмотрим, подойдет ли это к интерьеру вашей квартиры. — Он опустил глаза, чтобы не выдать волнения — тут пахло тысячами. — Со дня на день к нам должен поступить стол из Новой Англии — кленовый, на шипах, без единого гвоздя — красивейшая, скажу вам, вещь! А еще французское зеркало поры наполеоновских войн. Кроме того, образцы искусства аборигенов — коврики из козьей шерсти, выкрашенные натуральными красителями…
— Лично мне ближе городское искусство, — перебил его мужчина.
— Да? — оживился Чилдэн. — В таком случае, сэр, могу предложить вам панно из четырех секций с портретом Горация Грили.[1] Это подлинник — бесценная находка для любого коллекционера…
— О! — темные глаза молодого человека заблестели.
— Бюро викторианской эпохи, переделанное в бар в двенадцатом году.
— О!
— И еще, сэр: фотография Джин Харлоу[2] в рамке, с автографом. Молодой человек смотрел на него с нескрываемым восхищением.
— Думаю, мы договоримся. — Чилдэн почувствовал, что достаточно заинтересовал посетителей. Он достал из внутреннего кармана пиджака ручку и записную книжку. — Если позволите, я запишу ваши имена и адрес.
Проводив молодоженов до дверей, Чилдэн еще некоторое время, размышляя, глядел на улицу. Вот уж повезло так повезло! Если бы все дни были похожи на этот! Магазин для него не просто бизнес, а отдушина. Где еще он может вот так, запросто, познакомиться с молодой японской парой, причем чувствовать себя рядом с ними не убогим янки или, в лучшем случае, торговцем поделками, а полноценным человеком? Да, только на них и может надеяться мир, на юное поколение, которое не помнит войны.
«Всему когда-нибудь приходит конец, — рассуждал он. — Исчезнут национальности, исчезнут завоеватели и покоренные, останутся только люди».
И все же Чилдэн не мог без волнения представить, как постучит к ним в дверь. Он заглянул в записную книжку. Семья Казоура. Его наверняка пригласят к столу, предложат чаю. Только бы не дать маху, только бы не показаться бестактным! «Девушку зовут Бетти. Какое выразительное лицо! — мечтательно думал он. — А глаза — такие умные, милые! Мечты… — У него закружилась голова. — Они безумны, если не сказать пагубны! Известны случаи связи японцев и янки. Японца и женщины-янки. А здесь… Даже подумать об этом страшно. Кроме того, она замужем».
Он постарался выбросить Бетти из головы и занялся разборкой почты. Прошло полчаса, а его руки все еще дрожали. Но едва Чилдэн вспомнил о предстоящей встрече с Тагоми, дрожь унялась, а волнение сменилось решимостью: «Надо подобрать что-нибудь подходящее. Но что?»
Телефон. Поставщики. Связи. Выпросить отреставрированный черный «форд» с матерчатым верхом, двадцать девятого года выпуска. Если уступить тысчонку, клиент твой навеки. Или трехмоторный почтовый самолет, прекрасно сохранившийся в сарае алабамского фермера. «Сэр, у меня лучшая репутация на всем Тихом Океане, даже на Родных островах. Не верите — спросите любого ценителя искусства».
Чтобы лучше работала голова, он закурил «Страну улыбок» — дорогую сигарету с марихуаной.
В своей каморке на Хейс-стрит Фрэнк Фринк заставлял себя подняться с кровати. Сквозь жалюзи на одежду, грудой валявшуюся на полу, падали солнечные лучи, сверху поблескивали стекляшки его очков. «Не наступить бы, — вяло подумал Фрэнк. — Надо вставать, идти в ванную… Может, лучше ползком? Или покатиться?»
У него болела голова, но в душе не было ни капли сожаления. «Уходя — уходи, — сказал он себе. — Сколько времени? — Часы лежали на туалетном столике. — Половина двенадцатого, ничего себе!»
Он не вставал.
«Вот и выперли», — подумал он.
Вчера на фабрике он, конечно, перегнул палку. Не стоило распускать язык перед Уиндэмом-Мэтсоном, обладателем сытой физиономии с сократовским носом, кольца с бриллиантом и модных сапог на молнии. Одним словом — власти. Трона. В голове у Фрэнка гудело, мысли