Костик вышел на площадь, но не стал приближаться к темным плащам. Встречающие его не спеша пошли прочь, он оглянулся, поймал мой взгляд и едва заметно кивнул — передача груза состоится в стороне. Я быстро покинул вагон и двинул следом за Костиком, а он, помахивая кошелкой, лениво топал вдоль платформы, удерживая дистанцию. Сумочка его, между прочим, больше тридцати кило, потому что контейнеры не наши, легкие, а усиленные, в дополнительной свинцовой оболочке, чтобы не фонило. Тем не менее Костик шел легко, будто ноша ничего не весила. Железный человек. Я пристроился в хвост и краем глаза успел заметить: почетный караул встречает наших попутчиков, сержанта и штатского. Не простой толстячок, значит, ведь не ради же трепла-сержантика такой эскорт. Может, лысый — генерал в штатском? Тогда чего электричкой добирается? Впрочем, рассматривать военных было некогда. Темные плащи свернули за угол кукольного здания вокзала, Костик медленно, по широкой дуге двинул за ними, я — следом. Похоже, в этой кавалькаде я был последним, за мной никто не увязался.
Вот встречающие свернули на аллею, вдоль которой выстроились старые тополя, там остановились. Костик медленно добрел до них, парни в плащах разошлись, пропуская, он нырнул в эту толпу, показался с другой стороны — уже без кошелки. Зато огромная спортивная сумка на плече одного из атлетов оттянулась. Парни снова перегруппировались — прикрыли того, который полез в сумку проверять груз. Потом плащи лениво побрели прочь.
Ну, вот и все, порядок, дело сделано. Мой спутник остановился перед стендом с газетами, плащи гурьбой удалялись по аллее. Я присел на лавку и с удовольствием вдохнул. Хорошо… Пахнет точь-в-точь как в детстве. Потом я потянулся за ПДА.
Пятью минутами позже Костик подсел ко мне.
— Ну що, Слипый?
— Порядок.
— Видбыв маляву Карому?
— Ага. Написал, ты сам возвратишься.
— Ну то йдемо?
— Идем. А, нет, я ж забыл! Меня Ларка собиралась встретить. Пошли, познакомлю с сестрой.
Сколько же я Ларика не видел? Года два, пожалуй. А ведь живем рядом, казалось бы… Эх, что сейчас будет!
Больше играть в шпионов мы не собирались, так что попросту двинули на платформу. Я огляделся — не мелькнет ли знакомая фигурка? Не видать. Я бы мог и сам к их дому добраться, но раз Лариска писала, что придет, нужно ее встретить здесь. Еще раз осмотрелся, перехватил взгляд балаболки сержанта. И снова проклятые инстинкты — кольнула мысль: а что, если этот дурачок в самом деле навострился узнавать сталкеров издалека? Может, он идиотом только прикидывается?
Секундой позже я сообразил: парень глядит не на меня, просто в мою сторону. Его заинтересовало что-то вдали, а я встал на линии обзора. Я скосил глаза — куда это вояка уставился? И вот тут сердце пропустило удар. Или два. Чудесное виденье! Девушка медленно подняла руку и… нет, этот жест, полный задумчивой неги, нельзя описать словами «почесала в затылке». Чешутся дураки вроде вашего покорного слуги, а принцессы — никогда. Принцессы, они не такие, они могут разве что взъерошить короткую, под мальчика, стрижку, но при этом не забывают томно выгнуться и отставить симпатичную попку, обтянутую джинсами… Вот в такие моменты не спасают инстинкты, приобретенные в Зоне, наоборот, хочется взвыть: ну до чего ж я одичал там!..
Тем временем задумчивая принцесса обернулась и…
— Приве-е-ет! — Я оглянуться не успел, а принцесса, мигом преобразившись в Ларика, уже повисла у меня на шее. — Ты уже здесь! Ой, как я рада тебя видеть… Ой, какой же ты молодец, что приехал!
— Ну, здравствуй, Обезьяна…
Когда мы виделись в последний раз, Лариса была студенткой техникума, тощей, угловатой, состоящей из одних лишь локтей и коленок. Еще у нее вечно была какая-то несуразная прическа, она не знала, что делать с волосами. Еще она не умела одеваться, и всякая тряпка висела на ней, как на вешалке. Еще она всегда была не в духе. Еще я с детства дразнил ее Обезьяной из-за слегка оттопыренной нижней губы… Два года — и принцесса! Прическа, блузка, джинсы… Здесь было от чего обалдеть. Я и обалдел. Потом Ларка чмокнула меня в щеку — это было похоже на удар молнии. Или когда в «трамплин» вступишь — тоже напоминает. По-моему, сестра сама растерялась…
Я осторожно взял ее за плечи, окинул взглядом — ни малейшего намека на острые локти и коленки, на которые я привык натыкаться…
— Ларик… Эх, святые мутанты, как ты выросла!
— А я смотрю, смотрю, тебя нигде нет… — Она шмыгнула носом, и тут только я ее узнал по-настоящему. Это была моя сестра, Ларик, Обезьяна и все прочее — то самое существо, с которым мы на пару облазили окрестные сады, чердаки и подвалы, с которым мирились и ссорились по пять раз в день… и несколько раз тайком курили в лопухах за покосившимся забором… Точно, это Ларик…
— Слепой, не хочешь меня представить родственнице?
Я с опозданием сообразил, что железный Костик заговорил по-русски. Принцессе достаточно бросить мимолетный взгляд, чтобы вокруг начали происходить чудеса.
— Да, конечно. Лариса, это Тарас Костиков, мой друг и отличный парень. А это…
— Это твоя сестра.
— Троюродная, — со странной интонацией вставила Ларик.
— Очень приятно… А вон моя электричка, — вдруг брякнул Костик, — я пойду. Слепой, у меня через месяц свадьба, я сперва не хотел заранее говорить… Ты это… бери сестру, и приезжайте, ага? Ну, подробности я тебе потом… В общем, пошел я! Не буду вам мешать.
— Погоди, какая свадьба, с кем? — Я окончательно растерялся.
— Так с Надюхой же… Ну ладно, бывайте! — И он, внезапно ставший удивительно русскоязычным, заспешил к составу.
Провожая его взглядом, я встретился с глазами сержанта и прочел в них столько зависти, что мне стало совсем хорошо.
Мне стало настолько хорошо, что я забыл, что нужно делать. Да и зачем, если так славно просто стоять и глядеть на Лару? Никуда не нужно идти, ничего не нужно говорить… Надеюсь, что сестра испытывала хоть что-то подобное моим ощущениям.
— Ну, как ты?.. — промямлил я спустя некоторое время. Не знаю, сколько минут, часов и веков миновало, прежде чем я заговорил. Кажется, Вселенная успела совершить пару оборотов вокруг нас. — Выглядишь здорово.
Ларик провела рукой по коротким волосам.
— Ты об этом? Да… вот. Надоело каждый день причесываться. — Она улыбнулась. — Ну что, пойдем к нам? Я уже своих предупредила, что ты приехал…
Поселок сильно изменился. Мне он почему-то запомнился серым и унылым, а сейчас повсюду вывески, все яркое, пестрое, пластмассовое. Кольчевск невелик, когда-то он возник рядом с Ремжелдором — заводом по ремонту железнодорожной техники. После перестройки завод сперва выполнял какие-то заказы, затем что-то связанное с конверсией… потом предприятие захирело, цеха, насколько я знаю, сдавали в аренду каким-то шаромыжникам, после пришел новый директор — вроде бы навел порядок, закрыл договоры об аренде, завод заработал снова… Ну и Кольчевск лихорадило вместе с Ремжелдором. Других-то крупных предприятий здесь нет, так что половина, а то и больше жителей Кольчевска зависят от процветания этого гиганта промышленности. Дядя Сережа там полжизни проработал, да и тетя Вера, пока по инвалидности не уволили.
Сейчас завод стоит — это видно по цвету неба. Обычно, когда цеха работают, завод дымит так, что небеса над Кольчевском желтоватые, не то что в Зоне, где воздух чистый… если на дозиметр не глядеть. Так вот, сейчас небо было голубым. И облака — как белая вата.
Мы шагали по залитой солнцем улице, вдоль тополей и череды ярких вывесок. Я покосился на Ларика, она хихикнула. Как я отвык от всего этого… Дорогу перебежали двое пацанов, младшие школьники. У обоих пластмассовые автоматы и… я не поверил глазам — что-то напоминающее ПДА на браслетах, вроде наших. Пластиковая коробочка с экраном, кнопочками… Неужели здесь дети играют в сталкеров? Один мальчишка поднял автомат и, надувая щеки, пробубнил: «Ды-ды-ды!» — стрелял, значит. Другой поднес браслет с пластиковой коробкой к лицу и пискляво крикнул:
— Супермен, на помощь!
Ну слава богу, это не сталкеры. Вот и хорошо. Не нужно вам этого, пацаны. Зоной клянусь — не нужно.
Потом мы свернули в переулок, и сразу все сделалось знакомым, здесь ничего не изменилось, осталось прежним — каким я запомнил с детства. Старые, аккуратно подкрашенные заборы, дремучие заросли бурьяна между дворами и дорожкой, утоптанной до каменного состояния. Пыльно, жарко, трещат кузнечики. Именно такие моменты, незначительные, малозаметные, способны поразить сильнее всего — в Зоне нет кузнечиков. Какая-то мошкара ночью у костров кружит, в болотах, опять же, разной мелкой дряни хватает, а вот стрекота этого по ту сторону Периметра не услышишь. Мирный звук, домашний.
— А кто такая Надюха? — вдруг спросила Ларик.
— Ну, это там… в Чернобыле-семь. На почте работает. Я и не думал, что Костик с ней… это.
— А она красивая?
— Ну… так… — Я совсем растерялся. — Черт его знает, я ее и видел-то всего пару раз, когда на почту ходил.
За забором залаяла собака — обычная собака, не слепая. И лай у нее был нормальный, без идиотских завываний, но я, наверное, как-то дернулся, хотя сам этого даже не заметил. Во всяком случае, Лариса прикоснулась к моему плечу и на редкость серьезным тоном поинтересовалась:
— Там очень страшно?
— Где?
— В Зоне.
— А мне откуда знать? — Я выдавил фальшивую улыбку. — Я же за Периметр не попадаю, я в поселке работаю, ну или в командировки какие мотаюсь. Вот сегодня шеф сюда послал, повезло.
— Не ври, не ври, я же тебя знаю. Всё мне о твоих командировках давно понятно. Вот собака залаяла, а ты дергаешься. Я слышала, в Зоне есть такие слепые собаки.
Я промолчал, и Ларик спросила:
— Что с твоей ногой? В тебя стреляли? На тебя напал мутант? Укусил? Я смотрела передачу о Зоне…
К счастью, мы уже пришли, и я мог не отвечать.
У стариков существуют строго определенные правила для любой штатной ситуации. Вот, скажем, принять гостя — ситуация очень штатная, образцово, мож