Попыхтев, Мик, разобрал: «Кенди Смит – лучшая баскетболистка района!»
На фото Кенди улыбалась чуть напряжённо, Чёлка прилипла к вспотевшему лбу, а губы замерли на непроизнесенном слове.
– Бедненькая! – скрестил лапы на животе Мик. – Ишь, как замучили!
Шума мотора черепашка не услышал. Он опомнился, лишь когда в дверной щели проскрежетал, поворачиваясь, ключ. Мик оторвался от созерцания объекта своих воздыханий. Заметался по коттеджу. Ну, скажите на милость, куда спрятаться в абсолютно пустой комнате!
Мик метнулся в ванную комнату и набросил на дверь цепочку.
В ту же секунду по комнате раздались шаги. Потом мягко шлёпнулись, разлетевшись, туфли: Мик разглядел босые шаги.
– Попался! – констатировал он, не зная: заранее сдаться на милость хозяйки или повременить.
Решил выждать, надеясь в душе на чудо. От воспитания ли Сплинтера, от природных ли наклонностей, но Мик был чуточку авантюристом. Причём, удачливым. Ещё будучи маленьким черепашонком, Мик умудрялся слизывать чужое варенье так, что подозревали кого угодно: от братьев до Эйприл, но никак не Мика, таращившегося невинно и непонимающе. Оставалось надеяться, что в коттедже отключён водопровод – и хозяйка в ванную не сунется. А когда девушка уснёт, тут и представится возможность улизнуть незамеченным. Мик сосредоточился, внушая Кенди сладкий сон. Наморщил лоб. Даже лапы задрожали от усилия.
За дверью, видимо, его усилий не оценили: к ванной приблизились шаги.
Далеко внизу, терзая нервы и заглушая карманный приёмник, с раннего утра долбил асфальт отбойный молоток.
Эйприл уже не раз, выглядывая, пожалела, что давно миновали времена ведьм и заклинаний: она б взглядом испепелила этих копошащихся внизу бандитов.
«Бандиты» на взгляды не реагировали. Пришлось смириться и вернуться к эскизу. Эйприл заявилась в офис ещё до девяти, надеясь разделаться с работой пораньше. Как-никак последний день перед двухнедельным отпуском. Эйприл оттолкнулась от края стола. Кресло на колёсиках охотно покатилось, пока не ткнулось в столь веснущатого Френка.
Эйприл зажмурилась. Из открытой фрамуги потянуло свежим ветерком. Эйприл даже показалось, что она чувствует его солено-йодовый привкус.
– Вспоминаете о прошлой ночке, красавица? – Антоний, низкорослый, талантливый итальянец мнил себя кумиром женщин. Хотя на Эйприл его чары не действовали. Она смерила Антония ироническим взглядом: от макушки с торчащим курчавым вихром до начищенных до ослепительного блеска ботинок.
Тони, в общем-то, был неплохим парнем. Но Эйприл инстинктивно не доверяла людям, у которых всегда аккуратная обувь, а манжеты белоснежной рубашки выступают из-под рукавов пиджака на два сантиметра. Самой Эйприл, как она ни старалась, никак не удавалось жить в согласии с вещами: кофе каждое утро норовил сбежать, сумка вечно терялась. А уж с обувью что творилось – лучше не говорить.
Тони трактовал взгляды девушек по-своему. Он облокотился на край стола Эйприл. приготовившись к долгому трёпу ни о чём.
Эйприл вздохнула: поработать, как запланировала, не удаётся. Но она не слишком унывала: было бы чудом, если б хоть один её план сразу исполнился.
– Как насчёт вместе пообедать? – томно потянулся Антоний, гипнотизируя Эйприл тёмно-карими глазами.
Эйприл прыснула:
– Спагетти с томатным соусом?
– Нет, – ничуть не смутился Тони, – пожалуй, лучше соус с белыми грибами.
– Пожалуй, ещё не наступило время завтрака. А ты собрался обедать. – Эйприл изловчилась и ткнула Тони указательным пальцем в начавшее округляться брюшко. – Гляди, как бы тебе не при шлось покупать одежду в магазине «Все – для жирных»!
Антоний, наконец, уяснил, что соусы и макароны ему придётся отведать в одиночку. Он скривился, старательно втянул живот и молча спланировал за свой кульман. Он единственный в рекламном бюро работал по старинке – все остальные считали, что рекламным картинкам от новоотстроенных коттеджей до новоизобрётенных сосок для младенцев отлично подойдёт и горизонтальная плоскость. Лист ватмана на столе ничуть не отличается от того же ватмана на кульмане.
Но на этом испытания Эйприл в сегодняшнее утро не закончились. К девяти офис наполнился людьми.
Кто-то здоровался, кто-то просто кивал. Из-за стола, как обычно, молча, влюблённо уставился Френки.
– Это надо кончать, – пробормотала Эйприл, прицениваясь к разложенным на столе безделицам. Во Френки надо было бы запустить чем-нибудь тяжёлым, тут явно карандашик и резинка не годились. Эйприл решила добить парня словом.
– И долго будешь смотреть на меня, как кролик на удава? – ледяным тоном осведомилась она.
Френк молчал, и через минуту покрылся розово-лиловыми пятнами.
– Не переживай, – на всякий случай заторопилась Эйприл, опасаясь, как бы бедняга не хлопнулся в обморок. То-то была бы потеха. Но Френки тонул, даже не пытаясь барахтаться.
Эйприл, махнув рукой на юного Вертера, придвинула уже успевший припорошиться пылью ватман к себе.
Летняя жара, видно, расслабляла не только Эйприл. Сотрудники агентства занимались кто чем. Небольшая группка, обступив Тони, который отчаянно жестикулировал, взрывалась смехом. Длинноногая Катарина, о которой поговаривали, что её единственный талант – умение ловко переставлять эти самые ноги, начинающиеся где-то в области подбородка, засела за телефон, одновременно бросая в рот горсти воздушного риса в сахаре.
Эйприл в который уж раз сосредоточилась. Но лишь идиот станет малевать мыльные пузыри на упаковке стирального порошка, когда все вокруг изнывают от жары.
– Против судьбы не попрёшь! – констатировала Эйприл, оставив безнадёжную борьбу с собой.
Карандашик сам сообразил: в каждом кружочке нарисовалось по рожице. Кое-где мыльные пузырики обросли волосами. У одного проблеснула лысина. А ядовито-оранжевый пузырь отрастил великолепные рыжие усы – Эйприл только успевала менять фломастеры. Теперь эскиз выглядел хоть и не в соответствии с пожеланиями заказчика, зато весело. Эйприл откинулась на спинку стула и засмеялась. Вокруг заглядывались. Тони, решительно, как ледокол-спасатель, двинулся к ней через лабиринт столов. Но на полпути внезапно развернулся и исчез. Эйприл приметила манёвр. Но удивиться, с чего бы это Антоний улизнул, не выяснив, почему кто-то смеётся, если не он его развеселил, Эйприл не успела…
– Это, по всей видимости, я?
Эйприл осеклась. Так и есть: мистер Смит собственной персоной, их неповторимый шеф! У шефа была какая-то другая фамилия, но все сотрудники, ещё до прихода сюда Эйприл, почему-то звали шефа мистером Смитом.
Эйприл перевела взгляд с кружочка на шефа и обратно: несомненно, что-то она схватила правильно. Нет, не само сходство, а то неуловимое, придающее рисунку стиль шаржа.
На рисунке у мистера Смита были залихватские чёрные усики и нос-картошка. Причём, картофелина была прошлогодней, поросшей длинными бледно-зелёными плетьми чахлых росточков, уныло свисавших вниз.
– У вас талант! – Смит сконфуженно постукивал по левой ладони свёрнутой в трубочку газетой.
Мистер Смит питал пристрастие к газеткам сомнительного толка. Вот и сейчас виднеющаяся ярко-оранжевая буква выдавала «Городские сплетни».
Эйприл глядела куда угодно, лишь бы не столкнуться с шефом глазами. «Держу паузу!» – сам роман который Эйприл как-то читала, из головы улетучился, а вот совет пригодился. Пока шеф дожидался ответа, Эйприл помалкивала: интересно, а что можно ответить, испортив эскиз, который надо было сдать ещё на прошлой неделе?
Оставалось «держать паузу». Эйприл и старалась. Мистер Смит вцепился, однако, как репейник в хвост собаки. Эйприл, если б не почтенный возраст шефа, уже бы даже решила, что он намерен пригласить её на обед. Правда, без спагетти.
Эйприл упрямо молчала. Шеф завёл пластинку о талантливых сотрудницах, которым светит яркое будущее. Френки переживал, вытянув, как гусак, шею. За соседними столами начали посмеиваться: композиция быстро приедалась.
Эйприл сменила позу, а, заодно, и тактику. Теперь на мистера Смита глядело невинное кокетливое личико, причём, одухотворённое восторгом. – Ваша школа, мистер Смит! – тоненьким голосом, но так, что уличить в фальши было практически невозможно, протянула Эйприл.
Шеф ошалел окончательно. Сотрудники, уже не сдерживаясь, расхохотались, хлынув потоком к столу Эйприл. Гоготали, узнавая себя в мыльных пузырях. Кто-то уже тянул руку за фломастером, чтобы усовершенствовать шедевр по своему вкусу. Эйприл хлопнула ладошкой по руке выскочки. Ни для кого не было секретом, что в молодости мистера Смита выгнали из колледжа за то, что юный математик повадился рисовать карикатуры на преподавателей, причём не всегда в рамках пристойности. Намёк Эйприл добил шефа: позабыв про эскиз, заказ и свои прямые обязанности кнута для нерадивых художников, мистер Смит с позором удалился к себе в отгороженный прозрачной стеной закуток. Откуда и зыркал на покатывавшихся художников.
– Ну, все! – Эйприл подняла руку ладонью вверх, призывая к всеобщему вниманию. – Давайте, давайте, отсюда! В следующие пять секунд беру за просмотр шедевра деньги.
Веселье, вспыхнувшее от вынужденного безделья, потихоньку угасло и скоро вовсе сошло на нет.
Эйприл, скатав в трубочку злополучные пузыри, засунула их в мусорку, топорщившуюся прошлыми шедеврами на ту же тему.
Пока сотрудники хохотали, любуясь собственными изображениями, Эйприл времени не теряла. Ей пришла в голову неплохая мыслишка. Стоило попробовать.
Эйприл углубилась в эскиз: мистер Смит лишь с виду мямля и с него станет к концу дня. У тебя уже билеты на самолёт, а он подкатит с милой улыбкой и задержит отпуск «ещё на недельку».
Эйприл вовсе не была энтузиастом рекламного дела. И ей в высшей степени было безразлично, купят ли шёлковое одеяльце на пуху, к которому Эйприл придумала бирку или не купят. Мечты о призвании и признании давно остались в прошлом. Единицы могут похвастать, что их желания и возможности совпадают. Приходилось работать там, где на руки Эйприл был спрос. Слава Богу, на мысли пока никто не покушался. Эйприл осторожно, словно лист ватмана был тоньше папиросной бумаги, провела извилистую линию, напоминающую контур елового леса в сумерках. Нажала сильнее, пытаясь передать воздушность пенистых облаков – грифелек коротко хрустнул и о