Как в облаках, призывно-голубым,
Горели осень, страх и тьма без покаянья?
Обледенелый ветер бился через сталь,
Звенели стекла, снег кружился над обрывом,
И на губах еще мерцал тибетский чай
Со вкусом поцелуев, неба и крапивы.
Обледенелое шоссе ветвилось через свет,
Там, где земля и небо сходятся на тонкой
Грани звука, где шум души и вечности ответ
Другу другу откликаются холодным стуком.
Ты помнишь времени застывшие шаги?
Ты их забыла, ты права, должна была забыть.
Береза
Светлый неба разлет, эркеры, фонари.
Праздничный невский лед, солнце и свет земли;
Горестный невский лед, серый туман и пурга.
Краем ты не пройдешь, обочина не дорога.
Встретимся у метро. А где? Внизу, наверху?
Ты натянула на уши шапку, намотала шарф,
Засунула руки в карманы пальто. Холодно,
Скользит поземка, вдоль улиц, где все и никто.
А у Владимирской церкви не повернуть назад,
В городе, где недели и годы проходят как день,
Но каждый подлунный день – это рай и ад.
Станций теперь стало две, мы ждем не у той.
Две не отбрасывают тени, двое не встретятся на
Одной. Но я вижу тебя сквозь поземку времени.
Ель
Высокие скалы памяти, синие ледники.
Мы ли здесь не заблудимся? Нам ли тут не пройти?
Не у высокой ли кромки – тропинка, вешка пути?
Гималаи – горы любви, забвения и реки.
Реки, что одна из многих, скатывается сквозь туман,
Сквозь дым, покрывающий время,
Ручьи чувств, дальний свет, поленья,
Сквозь тусклую чащу образов. Дальнее – не обман.
Но никому друг к другу по снегу уже не пройти.
Там на заливе сосны, ряска, соль и песок;
Там на озере солнце, будущих чувств росток.
Время пройдет прибоем, и прошлого не найти.
То, что не было, – было, будет, не будет – всегда;
Лица, слова, движенья. Но память светлее огня.
Хайфа,
2008–2014
Вещь
Стол.
Тени, падающие под углом.
Кофе. Белая чашка.
Чашка кофе.
Музыка за стойкой бара,
Официантка рассматривает диск.
Кивает.
Мы давно знакомы.
Шум почему-то почти не слышен.
Сознание разомкнуто, сомкнуто,
Неисчислимо.
Сознание мира
В белочерной горсти
Воздуха. Точке времени
Здесь и
Через все пространство
Прошлого
Памяти
Рваное
Но всюду – там.
А что здесь?
Где я?
Бесформенный
Рваный
Просвет неба сквозь
Верхушки сосен.
Я иду,
Ноги легко,
Глядя на него,
Вспыхивает просвет мысли
Также всполохами,
Пульсируя, неясно.
Как если бы что-то уже
Откликнулось,
Как если бы тому
Откликающемуся
Мне было что сказать
Отчетливо.
Заговорить.
Но не так:
Напряженное, длящееся,
Бессловесное,
Неопределенное —
Почти что просто густоголубое
Сквозь зеленое.
Высокий окоем окна
Гаснущей голубизною
Неба, но
У окна никого
Пустые диваны
Пустые кресла
Незанятые стулья
В воздухе тихо
Тихо тяжело
Брошенная книга
Чистая посуда
Грязная посуда
В раковине
В раковине
Не слышен
Шум моря
Никому не слышен
Надо прибраться
Можно не прибираться
Не нужно
В комнатах тишина
Тромбоны души
Не проливаются
Здесь нет
Здесь никого
Никто, нет
Не здесь
Письменный стол,
За которым
Почти не пишут.
Письма,
Которые уже не напишут,
У них нет адресатов,
Но еще есть
Адресаты мыслей.
Поверхность жизни,
Невидимая взглядом.
Попытаться всмотреться?
Черновики, бумаги,
Провода, карандаши,
Скрепкосшиватель,
Настольная лампа,
Но взгляд не там.
Он в обрамленном
Черным, стоящим
На столе, окне
Приоткрытости,
Видения и иллюзии —
Силы присутствия,
Изобилия ненужного,
Иллюзии смысла.
Но кто мы,
Под взглядом безликого
Оттуда?
Безликое – не вещь.
Я не вещь,
Но отражен в вещах
К себе
Мейлы.
Пишут быстрее,
Чем я отвечаю
Как же их много много
Хочется назвать письмами,
Но писем не стало.
Звякающее бремя
Опустошенных слов.
Информация, ложь,
Реклама, объявления,
Вопросы, просьбы,
Претензии, благодарности,
Спам, фейк, треш.
Надоели.
Хотелось быть человечным,
Даже вежливым.
Но, получив свое,
Исчезают.
Зачем они все?
Вокруг мейлов люди,
Звонят, приходят, исповедуются,
Жалуются, пропадают.
Как? Теми же словами.
Люди-мейлы,
Фейк-люди,
Спам-люди.
Получив свое,
Исчезают.
Нить на полу,
На одежде нить,
Я снимаю ее
С рукава,
Вглядываюсь в нее,
Синяя нитка
Между пальцами,
Оглядываюсь вокруг
Кругом – сквозь мир
Вещей, книг и людей.
Где проходит
Нить смысла,
Пульсируя,
Сквозь мир вещей,
Сквозь
Кольцо отражений.
Я хотел бы
Проследить за ней.
Но она теряется —
Нить памяти и времени,
Вплетенная в воображаемое.
Я хотел бы говорить с ней,
Но с нитью
Говорить невозможно.
А где же дальнее?
Тишина
Но голос не звучит
В зеркале не узнать
Свое лицо
Присматриваюсь
Вслушиваться не надо.
Воздух полон
Голосами прошлого
Их нет
Разные, узнаваемые,
Осязаемые, как вещи.
Но неслышны
Точки во времени,
Густые, телесные,
Еще полные реальным.
Голоса из прошлого
Из времени, времен
Уже неданных. Там.
Как же их нет?
А тот, кто их слышит,
Это ли я? Они не вещи.
Я не вещь.
Кажется, что их
Не может не быть.
Но больно.
Присматриваюсь
Подхожу к зеркалу
Это не я. Наверное,
Это не я
А в зеркале
Уже не узнать
Своего лица
Почти прозрачный стакан
Блики на его стенках
На секунду
Вглядываюсь
Отблески ламп
На столе
Дерево с осколками света
Стекло на дереве.
Снова стакан
Она подходила, спрашивала:
«Как всегда?» «Спасибо»,
Я отвечал и улыбался.
Спрашивал: «А как вы?»
«Отлично».
Приносила кофе
И почти прозрачный стакан
Со скользящими бликами
И водой
Иногда оглядывалась
На то, как я пишу —
Взглядом с прозрачными
Отблесками света.
Как же ее звали?
Почему я никогда
Не спрашивал об этом?
Обыденное.
Наверное, я ее не увижу,
Она здесь не работает,
Вообще не понимают,
О ком идет речь.
Так что ее об этом,
Наверное, не спрошу.
Где же теперь ее жизнь,
Такая непрозрачная,
Проходившая
У края моих ладоней.
Горечь и отблески
Невидимых глаз, ее,
На стекле
Ветер катит по тротуару
Пустые жестянки,
Поднимает и разбрасывает