Но вот мы наверху. Столица Армении светилась под нами миллионом тусклых огней. Ветер в высотах гулял весьма сильный. Мысленно обругав идиотскую затею ночевать на вершине монумента, я расстелил коврик и спальник и лёг; вскоре моему примеру последовали и сами изобретатели странного ночлега.
Мы проснулись на вершине монумента, на высоте в 900 ступеней — четверть километра! — над основным массивом города, и, недоумевая, что за мудрость занесла нас в сие место, начали лениво собирать вещи.
Памятуя о вчерашних трудностях с поднятием рюкзака на вершину монумента, Олег и Влад решили просто сбросить свои вещи вниз. Бросать их снаружи, на удивление всему человечеству, не хотелось, и мудрецы решили сбросить вещи в тёмную шахту внутри пустотелого монумента, затем слезть и выпихнуть на улицу и вещи и себя.
Не доверяя такому способу, я быстро собрался, нацепил на шею верёвку, к которой был привязан пакет с вещами и спустился вниз. Внизу было темно. Оказалось, вчера Влад заложил отверстие, ведущее на свободу, большими камнями. Вспоминая Влада, я освободил выход (в шахте сразу посветлело) и выбрался к подножию монумента.
Спустя несколько минут подножие монумента сотряслось от грохота. Ба-бах! Бум-ба-бах! Это Олег и Влад спускали свои вещи научным способом.
Затем спустились и сами мудрецы. Для себя они избрали способ менее шумный, зато более медленный. Вытолкнув свои рюкзаки, они выбрались и сами, и мы, обсуждая способы поднятия и спуска вещей на большую высоту, отправились в иранское посольство.
И вот — паспорта получены. Синий штамп «TRANSIT VISA» даёт нам право путешествовать по Ирану целых десять дней, как мы того и хотели. Размышляя, можно ли было получить «транзитную» визу на две или три недели, мы направились на выезд из города. Было 14.00.
От Еревана до Тегерана Олег и Владислав ехали в паре, я — отдельно. Мы назначили следующие места и способы встреч:
Мегри (последний армянский городок перед границей) — на автостанции, или, если таковой нет, в месте отправления автобуса на Ереван; ожидать каждый целый час в течение четырёх часов с момента прибытия автостопного «комплекта»; если второй «комплект» в течение 4 часов не появляется, — оставить записку на месте встречи и отправляться далее по маршруту;
Тебриз (первый большой город в Иране) — на площади Хонарестан (Meidun-e-Khonarestan), обозначенной на карте Тебриза, в 10, 14 и 18 часов, начиная с момента прибытия, в течение суток; если встретиться не удалось — отправляться далее по маршруту;
Тегеран — напротив российского посольства, каждый день с момента прибытия, в 10 и 20 часов появляться на месте встречи вплоть до момента встречи.
Всегда полезно, назначая встречу, представлять себе предельный срок ожидания. Чем больше этот срок, тем больше возможная потеря времени. Поэтому предельный срок ожидания был различен в зависимости от важности места, в котором мы ожидали.
Первая машина подобрала нас троих. Водитель, молодой парень, не только с удовльствием довёз нас до своего села, но ещё и свозил за пять километров в сторону от трассы — показать местную достопримечательность, древний монастырь. Этот монастырь, жёлто-коричневого цвета, как и все горы вокруг — ни травинки! — стоял рядом с границей бывшего СССР. В монастыре в этот день проходил праздник. Толпа людей, дети в национальных костюмах, священники… Мы посмотрели монастырь и засобирались на трассу.
— Ну что, посмотрели? Теперь я вас обратно на трассу отвезу. Вы извините, не могу домой позвать, кормить нечем, — и мы вернулись на трассу.
Здесь, по обыкновению разделившись, мы простояли минут тридцать. Первыми уехали Влад и Олег, следом уехал я. Сменив несколько местных машин, уже в темноте я выловил «Камаз» до города Горис.
— Ух ты, а я вас уже видел! — удивился водитель. — В Карабахе! А где друг твой?
Водитель «Камаза» вёз в Карабах какой-то стратегический груз. По его словам, основной поток машин туда идёт именно ночью: днём, в жару, трудно вести машину 300 километров по горным дорогам, сидя в раскалённой кабине. А ночью — нет проблем. В кабине сидел и другой попутчик, военный. Оказалось, он тоже ехал до Гориса.
В час ночи мы прибыли в этот отдалённый город.
— И где ты будешь ночевать? — удивился военный человек, когда мы выходили из машины.
— Да где угодно, если машин не будет, поставлю палатку и переночую, отвечал я.
— Палатку… палатку! Такое время! Мало ли что… Я тебе лучше вот что скажу. Здесь, на трассе, дом есть. Никто в нём не живёт. Я тебе покажу, там и переночуешь.
Дом, как оказалось, стоял на самой окраине Гориса, прямо на трассе, ведущей в Мегри. Каменный, пустой, двухэтажный, с пустыми дырками на месте окон и дверей, со слабым запахом опилок, сена и навоза, этот дом был неплохим местом для ночлега. Туда меня и проводил молчаливый попутчик (а сам он направлялся в отпуск, к себе домой, в далёкое село) — и скрылся в темноте.
В доме, конечно, никакой мебели и никаких удобств не было. То ли дом этот только что строили и недостроили, то ли только что разрушали и недоразрушили, — как бы то не было, я выбрал место на полу, расстелил пенку и спальник и спокойно заснул.
С рассветом я встал, осмотрелся (дом действительно пустой, и никаких коровьих лепёшек, пятен краски вокруг не было, хорошо, я не хотел сильно испачкаться), покинул место ночлега и отправился в путь.
Машины не наблюдались. Только через полчаса местный грузовичок, с кузовом, полным людей, подвёз и меня — километров на пять. Ещё такое же расстояние удалось проехать на местном автобусе. Там, где автобусик свернул с трассы, позиция была неудобна — крутой подъём, но на дорогах Кавказа допустимо стопить и на «неудобных местах», и следующий грузовик остановился здесь без проблем. В двухместной кабине уже находилось четверо армян и бензопила.
— В кузов? — спросил я.
— Зачем в кузов, все поместимся! — весело отвечали из кабины. О, чудо! Пятеро мужиков, бензопила и рюкзак в двухместной кабине поместились — хотя и с трудом, но поместились!! — А ты откуда?
— Из Москвы в Тегеран, — отвечал я… Мы тронулись.
Проехали впятером мы недолго — километра три. Всё же тяжело ехать в прессованном виде. Движение по горным серпантинам Армении требует от водителя грузовика известной ловкости, а тут и руль трудно повернуть. Поэтому при первой возможности двое перебрались в кузов, и нас в кабине осталось всего трое, не считая рюкзака и бензопилы.
— Мы, не доезжая Кафана, в лес сворачиваем, по дрова. Бизнес у нас такой: дрова в одном месте пилим, в другом продаём. В Москве тоже такой бизнес есть? А вот, кстати, иранцы, грузовики. Пошли, поговорим.
Действительно, на небольшой ровной площадке стояло три больших грузовика с иранскими номерами. Один из армян, пересевших в кузов, знал фарси, и мы отправились на дипломатические переговоры. Навстречу вышел пожилой водитель-иранец.
Несмотря на знание фарси, сосватать меня иранцам не удалось. «Ну вот, мусульмане, турки и есть турки!» — прокомментировал знаток фарси.
— Что он сказал?
— О! Он говорит, что не может взять. После границы — пожалуйста. А здесь, он говорит, если он тебя возьмёт и чего случится, ему руки-ноги отрубят. Даже до Мегри не захотел. И ведь все они такие, мусульмане!
Насколько хорошо наш толмач знал фарси, мне осталось неведомым, ибо тут же мы продолжили свой путь. Километров через десять армяне свернули в лес по дрова, а я остался на трассе. Следующий грузовик — «Камаз» — взял меня ещё километров на десять.
— Ты тут осторожнее на дороге, — предупредил водитель, — вдоль трассы мин полно. Вот увидишь, автобус взорвался недавно.
Действительно, вскоре я увидел слева от трассы яму (диаметром около метра) и всё, что осталось от автобуса. Металлический каркас уже увезли, но сгоревшие «мягкие внутренности» автобуса и битые стёкла образовали на земле тёмный прямоугольник.
Вскоре грузовик свернул, а я остался на трассе. Было уже около одиннадцати часов утра, светило жаркое солнце. Слева, за забором, находился какой-то «объект», видимо — воинская часть, куда и уехал мой «Камаз»; близ ворот объекта лениво бродил пятнистый солдат-охранник. Напротив, с другой стороны дороги, стоял каменный полуразрушенный дом без крыши. Дальше дорога уходила резко вниз, где виднелось некое село. Минут через двадцать меня подобрал пассажирский «уазик» с табличкой «МЕГРИ».
Дорога на Кафан—Мегри — достаточно тяжёлая, с плохим асфальтом и перевалами до 2500. Основной поток — иранские грузовики. Автобус из Еревана на Мегри ходит всего дважды в неделю, но некоторые люди, как и в Карабахе, подрабатывают частным извозом. Так и здесь: водитель подбирал всех местных автостопщиков, в надежде заработать. Вскоре весь «уазик» наполнился народом.
Севшая рядом женщина (из Кафана), увидев мой рюкзакастый и бородатый вид, сразу спросила, откуда я; угостила сливами; минут через десять мы уже обменялись адресами, звали её Гоар. Через некоторое время все пассажиры стали высаживаться в своих деревнях; до Мегри ехал только я и ещё один дядька. В 12.50, спустившись с гор, мы прибыли в Мегри.
Мегри — маленький городок, его дома прилеплены к склонам гор. Размеры городка по длине и по высоте почти одинаковы. Основная улица, петляя, поднимается вверх, в гору — туда, где находится городская площадь. Несколько коммерческих ларьков, один питьевой фонтанчик. Внизу, вдалеке, протекает река Аракс — граница СССР. Мост через Аракс и таможня «Карчевань» находятся не в самом городе, а в 15 км к западу, куда и следовало мне направиться, встретив Влада и Олега.
Но встретить сообщников мне не удалось. Мы договорились ожидать друг друга на автостанции Мегри, а если её не будет — в том месте, откуда отправляется ереванский автобус. Ждать мы договорились не более 4 часов подряд, чтобы торможение одного «комплекта» не вызвало большого торможения другого «комплекта». Влад и Олег, как оказалось, прибыли в Мегри ранним утром, подождали 4 часа и уже успели уйти в Иран, оставив мне записку на месте отправления ереванского автобуса. Я же, не найдя этой записки, провёл в Мегри ещё 4 часа, общаясь с местными жителями, которые проявили ко мне любопытство; и наконец, никого не дождавшись, спустился из города вниз, к трассе, идущей вдоль реки Аракс.