Чертов крейсер, уничтоживший «Гусар», задал пилотам сто первого полка кучу работы. Как были уверены пилоты, их полеты входили в целую программу поиска, где работали и внедренные агенты, и осведомители на многих мирах обжитого людьми космоса, и корабли, и беспилотники. Однако же пока что все вылеты на проверку сообщений или результатов технической разведки проходили впустую. Ну не то чтобы совсем уж впустую, например, не так давно случайно обнаружили и целенаправленно уничтожили пиратскую базу на какой-то не отмеченной ни на одной карте планетке на границе Желтого космоса с Индийским, маскируясь под совместное соединение западников и корейцев. Но сколько таких неизвестных планет еще оставалось в глубинах того же Желтого, Исламского или Черного космоса? Да и потом, крейсер-призрак мог запросто скрываться и на самом Западе, а там-то хрен полетаешь. Впрочем, это была забота уже не пилотов, и даже не их командиров. Раз уж у куда более высокого начальства жизнь, как говорится, беспросветная[29], то в эту беспросветность входит и организация поисков неизвестного корабля. Наше-то дело простое — взлетел, долетел, задание выполнил и вернулся. Дорастем до генеральских погон — вот тогда и у нас голова болеть будет, а пока только ноги затекают да отсиженная задница ноет. Ну теперь уже не затекают и не ноет — Воронин размялся, сдал машину технарям и направился на доклад к подполковнику Аникину.
— О, Серега, вернулся, — Валя Хомич перехватил его на полпути. — К подполу на доклад?
Воронин кивнул, и так же понятно, куда.
— Тогда разворачивайся, — махнул рукой Хомич, — ни комэска, ни зама нет, все в штабе полка. Остались мы беспризорными сиротинушками.
Впрочем, сразу же бросалось в глаза, что сиротская участь, доставшаяся первой эскадрилье, поручика Хомича никак не печалит — очень уж широко Валя улыбался, аж светился. Воронин тоже не стал горевать по такому поводу, но все же поинтересовался:
— Что так?
— Вторая, кажется, что-то нашла, — хмыкнул Валя. — Час как их звено вернулось, ну и началось… Всех комэсков с замами в штаб полка сдернули, так там до сих пор и торчат. Вместе с виновниками торжества.
— Что они там найти-то могли? — спросил Воронин. — Впрочем, скоро, думаю, и сами узнаем…
— Это уж точно, узнаем, — согласился Хомич.
Если честно, поручика одолевала некоторая зависть к ребятам из второй эскадрильи. Надо же, накопали что-то… А с другой стороны, хоть какое-то прояснение. Впрочем, прояснения придется еще подождать, пока командиры поставят задачу, но в любом случае это уже не полная неизвестность. Что же они такого там нашли, раз полковое начальство так резко поставило на уши комэсков?
Ответ поручик получил куда позже, чем ожидал. Лишь к концу дня, отменив все вылеты и дождавшись возвращения тех, кто еще был в разведке, полковник Малежко опять собрал весь летный состав полка. Для начала пилотам показали объемное изображение болтающегося где-то на самых задворках Желтого космоса искореженного космического корабля — ту самую находку второй эскадрильи. Потом командир полка по своему обыкновению негромко пояснил, что пилоты имеют удовольствие видеть вооруженный транспорт, разбитый лучевыми орудиями. А потом, движением руки угасив недоумение своих подчиненных («что мы, раздолбанных посудин не видали?»), добавил, что повреждения, скорее всего, нанесены огнем орудий, аналогичных тем, что стоят на крейсере-призраке. Воронин, да, скорее всего, и не он один, испытал некоторое разочарование, однако, как ни крути, а это было хотя бы отдаленно похоже на зацепку.
Так же, видимо, думали и на более высоких командно-начальственных уровнях, потому что на следующий день сто первый авиаполк вылетел к месту находки в полном составе, и даже более того — в составе целого соединения.
Всех пилотов, кто хорошо летал на «мустангах», «совах» и «иголках», а таковых набралось почти две с половиной эскадрильи, вместе с машинами погрузили на легкий авианосец «Пластун», на этот раз замаскированный под западный танкер. Остальных пилотов и полный комплект русских «филиппков» и «шкафов» полка посадили на линейный авианосец «Чкалов». Охрану авианосцев взяли на себя легкий крейсер «Колчак» и четыре эсминца.
По плану соединение должно было выйти из гиперпространства с таким расчетом, чтобы до погибшего корабля оставался максимально длинный микропрыжок. После этого одна эскадрилья на западных машинах получала подвеску разведывательного оборудования и тщательно проверяла окрестности на предмет обнаружения чужих станций слежения и беспилотников. Ежели таковые обнаруживались, их следовало быстро и полностью уничтожить. Затем пространство вокруг мертвого корабля начинялось своими станциями слежения и беспилотниками, а все силы полка, изображавшие западников, организовывали охрану для ботов со специалистами, которые и должны были самым внимательным образом изучить повреждения несчастного вооруженного транспорта. Если во время этих работ появлялись чужие, их ожидало близкое знакомство с пилотами сто первого на «филиппках» и «шкафах», в том числе с асами из эскадрильи общей поддержки, эсминцами и крейсером. Причем знакомство, до крайности неприятное — у командующего русским соединением был однозначный приказ взять некоторое количество «языков», а остальных уничтожить вместе с кораблями, чтобы не оставалось свидетелей невероятной картины тесного взаимодействия русских и западников.
Вот по этому плану все и прошло, за исключением того, что никакие чужаки нездорового интереса к оживленной деятельности вокруг мертвого корабля не проявляли. Кстати, никакого чужого разведывательного оборудования на месте былого побоища тоже не нашлось. Сидя в своем «мустанге», Воронин видел, как с незадачливого вооруженного транспорта сняли несколько ящиков, похожих на модули электронных систем, срезали пару кусков обшивки с повреждениями, и боты оттащили добычу на «Пластун». Туда же чуть позже вернулись и западные машины сто первого полка, которых сменили русские истребители и штурмовики с «Чкалова».
А дальше этот закоулок Желтого космоса надолго стал для сто первого авиаполка родным. Особенно сроднились с ним те пилоты, кто достиг изрядных успехов в освоении корейских и маньчжурских машин. Этим несчастным, втиснутым в «семьсот первые» и «файки», приходилось вести разведку прилегающего пространства, охранять корабли, проводящие картографирование довольно плохо известных русским секторов, а также периодически патрулировать сектора, уже более-менее разведанные.
Нашлось чем заняться и технарям-экспертам из ГРУ. Одни тщательно сравнивали повреждения неизвестного транспорта с обломками «Гусара», другие старательно пытались извлечь осмысленные фрагменты информации из искореженной электроники корабля, третьи прочесывали базы данных, стремясь хотя бы приблизительно определить, где и кем этот корабль был построен, четвертые с той же целью изучали останки членов экипажа. По мере поступления новых сведений от картографов и пилотов сто первого полка строились схемы вероятных маршрутов попадания корабля к месту своей гибели и составлялся перечень планет, с которых эти маршруты могли бы начинаться. И если с происхождением и последним маршрутом вооруженного транспорта (а скорее всего, пиратского корабля) разобраться все еще никак не удавалось, то вопрос номер один эксперты закрыли. Повреждения корабля и обрывки информации, которые удалось выскрести из остатков его электроники, однозначно подтвердили: неизвестный корабль был уничтожен тем же крейсером-призраком, что и фрегат «Гусар».
У пилотов сто первого полка, когда до них довели вывод экспертов, открылось второе дыхание. Те, кому приходилось изображать азиатов, хотя и продолжали охать и строить кислые рожи, залезая в тесные кабины маньчжурских и корейских машин, но ругались при этом значительно реже и тише. На уплотненный график разведывательных вылетов не жаловался вообще никто, многие даже ворчали, что не такой уж на самом-то деле этот график и плотный. Жаловались, впрочем, негромко, и больше для порядка, чем стараясь привлечь внимание командиров. Все понимали, что и командование, и они сами делают то, что надо, так, как надо, и столько, сколько надо. Но уж больно хотелось найти этот уродский крейсер и со всей щедростью русской души накормить его торпедами и ракетами. До отвала накормить, по самое горло, и еще чуток добавить, чтобы уж наверняка. Ну и поскольку такие же желания, судя по всему, переполняли и флотских, то у пилотов был еще один действенный стимул: найти и угробить призрака первыми, одержав очередную победу в вечном соревновании двух флотов — военно-космического и летного. Опять же, негласное соревнование вовсю шло и в самом полку — пилоты всех эскадрилий стремились переплюнуть своих товарищей из второй, которым посчастливилось найти эту первую настоящую зацепку.
…В этот раз поручику Воронину повезло. Ему достался один из двух имевшихся в полку «семьсот первых» необычной модификации. Поручик понятия не имел, чем руководствовались маньчжуры, внося в конструкцию машины именно такие изменения, но результат ему нравился. Потому как буйство инженерной мысли было направлено на то, чтобы сделать кабину модифицированного «семьсот первого» удобной для человека значительно более высокого роста, чем те пилоты, для которых эти машины были родными. Шибко удобной, кабина, конечно, не стала — все-таки внешние размеры истребителя остались теми же. Смотреть на приборы приходилось под непривычным углом, сидел поручик, сильно вытянув ноги, а если бы вдруг пришлось катапультироваться, важно было не забыть перед этим ноги как следует поджать. Да и быстро влезать в кабину обновленного «семьсот первого» Воронин научился не сразу — слишком уж хитро для этого надо было извернуться. Зато по сравнению со стандартной моделью куда удобнее стало вертеть головой, а в бою это очень и очень важно. Для кого, интересно, пришлось так переделывать истребитель? Если кто за пределами Белого космоса и превосходил маньчжур ростом в такой степени, так только негры, но что-то не верилось, что у этих нашлось на что купить истребители более-менее современной конструкции, да еще и наверняка п