Как я мог сердиться. Она ждала меня, хоть и считала безумцем. Да, я обезумел от прикосновения ее нежного тела. Мне хотелось упасть на колени и пресмыкаться пред нею, ползать в пыли и целовать ее изящные туфельки. Господи, неужели женщины не догадываются, какое влияние они оказывают на мужчин?!
Я молча взял ее руку и прижал к губам.
– Стив, дорогой Стив, – пробормотала она, смутившись. – Пойдемте гулять? Сегодня такая чудесная ночь, и эта полная луна…
Мы прогулялись по ранчо, а потом вышли за частокол. Я даже не подумал, что это может быть опасно, ведь я держал за руку самую прекрасную девушку на свете и, похоже, она любила меня. Я хотел вновь попытаться отговорить Элен от поездки к дикарям. Но что я мог сказать? Что гиены съели вождя, с которым поссорился шаман? Что туземцы боялись Синекосу, как огня? Что этот негодяй смотрел на нее с вожделением? Пока я подбирал слова, мы дошли до зарослей колючего кустарника. Внезапно оттуда выпрыгнул огромный зверь. Желтые клыки сверкнули в лунном свете. От неожиданного удара я опрокинулся навзничь, но успел выставить перед собой левую руку, чтобы оттолкнуть хищника. Это не слишком помогло, зверюга прокусила мне предплечье и когтистыми лапами разорвала куртку на ленточки. Клыки клацали возле моего горла, подбираясь все ближе, но я сумел нащупать рукоятку ножа, выхватил его и нанес удар вслепую. Я почувствовал, как клинок вонзился в тело врага, зверь завыл и, как тень, исчез в зарослях. Я с трудом поднялся на ноги. Элен поддержала меня и повела к частоколу.
– Что это было? – выдохнула она.
– Гиена, – ответил я. – Этих падальщиков легко узнать по мерзкому запаху, который исходит из их пасти. Но я не слышал, чтобы гиены нападали вот так, в одиночку…
Я почувствовал, ка Элен вздрогнула. Позже, перевязывая мою прокушенную руку, она сказала шепотом:
– Стив, я решила не ехать к Синекосе, раз вы этого не хотите.
Я молча поцеловал ее ладонь.
После того, как раны на моей руке превратились в шрамы, мы с Элен продолжили кататься верхом. Однажды мы забрались довольно далеко от ранчо, и она вызвала меня на скачки. Ее лошадь легко обогнала мою, девушка остановилась и, смеясь, подождала меня.
– Смотри, там деревья, – указала она на небольшую рощу вдалеке. – Давай поскачем туда? Кто первый доберется, тот и чемпион!
И она умчалась прочь. Я двинулся следом, но деревья мне сразу не понравились, поэтому я на ходу расстегнул ремешок, удерживавший револьвер к кобуре, а заодно проверил нож, который был спрятан за голенищем сапога. Мы были, наверное, на полпути к деревьям, когда из высокой травы выскочили Сенекоса и два десятка чернокожих воинов. Один схватил моего коня за уздечку и тут же получил пулю между глаз. Второй вцепился в ногу Элен, но я не мог стрелять, опасаясь ненароком ранить девушку. Тогда я прицелился в шамана, понимая, что после его смерти, масаи разбегутся кто куда. Я выстрелил, но не попал, поскольку боевая палица одного из воинов выбила меня из седла. Ударившись о землю, я почти потерял сознание, однако успел заметить краем глаза, что Элен пришпорила свою лошадь, вырвалась из окружения и поскакала в сторону ранчо. Сенекоса вскочил на моего коня и бросился в погоню. Вскоре оба исчезли из виду. Воины связали меня по рукам и ногам, понесли к деревьям. В самом сердце небольшой рощи, у родника, стояла хижина из соломы и коры. Не знаю почему, но эта одинокая хижина внушила мне безотчетный ужас. Жить вдали от племени в этих свирепых местах отважится только сумасшедший или преступник, которого изгнали за злодеяния и колдовство. Я догадался, что именно здесь Синекоса проводит свои отвратительные и, наверняка, непристойные обряды.
Меня бросили у порога.
– Ты попадешь внутрь только тогда, когда шаман вернется с девкой. Слышишь, чужеземец? Сенекоса заставит тебя выть от боли и страха, – кричали масаи наперебой. – А уж что он сделает с твоей подружкой, ты даже не представляешь. Но ты увидишь это своими глазами.
Они смеялись, но в этом смехе не было веселья. Эти храбрые воины отчаянно боялись шамана. Вскоре все ушли, остался один – самый крепкий и злой, – сторожить, чтобы я не сбежал.
– Знаешь, куда ушли мои братья? – спросил он, ударив меня прикладом старого мушкета. – Они ушли перебить всех белых людей на ранчо!
Он издевался надо мной, нанося тумаки и плюясь жестокими словами.
– Мы перебьем всех белых людей на факториях! Сначала мои братья наведаются к этому дураку, англичанину, – он имел в виду Смита, владельца соседнего ранчо. – Потом, посреди ночи, проберемся к твоему другу, Людвигу, и перережем ему глотку. А всех, кто останется в живых, будем гнать к побережью, как тупую скотину. Пусть садятся на свои корабли и убираются навсегда. Славный план придумал Сенекоса, не правда ли? Ты увидишь, белый человек, ты увидишь магию нашего шамана, а потом ветер разметает твои обглоданные косточки!
– Вы людоеды? – ужаснулся я.
Сторож ухмыльнулся, обнажив острые зубы.
– Нет, нет, масаи не людоеды, – вспомнил я объяснения Людвига. – Значит, сожрать меня хочет Сенекоса… Но тогда, получается, ты не станешь меня убивать.
Он злобно нахмурился.
– Я могу убить тебя прямо сейчас.
– Ты не посмеешь! – я посмотрел в его глаза и прочел там затаенный страх.
– Это правда, – признал воин и сердито добавил, – Сенекоса убьет тебя сам. Но ты, белый человек, пожалеешь, что не умер от моей руки, быстрой и легкой смертью.
Он развязал веревки, спутавшие мои руки и ноги. Я понял ход его мыслей. Сторож не отважится убить пленника шамана без повода, иначе Сенекоса жестоко накажет его за это, но если я попытаюсь сбежать, то меня можно подстрелить и оправдаться перед злодеем-колдуном. Воин отступил назад, приподнял мушкет и следил за мной кровожадными глазами, совсем как змея наблюдает за кроликом.
Тем временем Элен скакала, как сумасшедшая, стараясь ускользнуть от шамана. Но когда до ранчо оставалась пара миль, лошадь споткнулась и сбросила наездницу. Прежде чем она смогла подняться, шаман спрыгнул с коня и черным коршуном набросился на девушку. Она кричала и сопротивлялась, но Сенекоса лишь посмеивался. Разорвав ее куртку на куски, он связал руки и ноги Элен и, перебросив через седло, повез добычу к хижине.
А там разыгрывалась настоящая драма. Я медленно ходил взад-вперед, растирая запястья и всем своим видом показывая, как больно веревки натерли мои руки. Потом я наклонился и стал растирать ноги, а сам незаметно достал нож из-за голенища сапога. Дождавшись, когда сторож отвлекся – всего на мгновение, – я бросился на него. Воин успел выстрелить из мушкета, пуля просвистела над моей головой. Тогда он отбросил бесполезное оружие и обхватил меня мускулистыми руками. То была роковая ошибка. Используй он мушкет, как дубинку, может и удалось бы размозжить мне череп, но великан понадеялся одолеть меня в рукопашной схватке. Не знал, простофиля, что у меня в кулаке зажат длинный нож. В черных глазах навсегда застыло удивление, когда стальной клинок вонзился в его грудь по самую рукоять.
Я понятия не имел, в какую сторону поскакала Элен. Но первое, что нужно было сделать – предупредить Смита. Если только я успею добраться до его ранчо прежде воинов Синекосы. Но я решил, что они не осмелятся напасть на белых людей без предводительства шамана, а тот гонялся по вельду за перепуганной девушкой. Значит, я еще успею добежать до ранчо Смита и предотвратить резню.
Я не преодолел и четверти расстояния, когда стук копыт заставил меня повернуть голову. Лошадь Элен мчалась по вельду. Я поймал ее за волочащуюся узду и задумался. Все просто. Либо Элен добралась до безопасного места и отпустила лошадь, но это не кажется логичным. Либо, что гораздо более вероятно, она была схвачена, а лошадь просто бежала к ранчо, поскольку инстинкт ведет ее туда, где много людей и коней. И что же мне делать? Спасать любимую? Но я не знаю, где искать ее и похитителя. Все-таки мчаться к Смиту? Если я помогу ему избежать беды, старый англичанин даст мне ружье или пару пистолетов, а значит, будет больше шансов спасти Элен. Решившись, я вскочил в седло и пришпорил лошадь. До ранчо Смита было примерно две с половиной мили. Я летел к воротам, в клубах пыли, размахивая руками и восклицая:
– Масаи! Масаи! Это набег, глупцы! К оружию!
Работяги бросали свои лопаты и мотыги, спешно вооружались винтовками, которые мальчишки принесли из дома мистера Смита. Старик пожал мне руку и начал благодарить, но я прервал его:
– Дайте мне двустволку и пригоршню патронов, у меня осталось одно неоконченное дело.
Когда воины Сенекосы прибыли к ранчо, они получили такой теплый прием, что после первого же залпа оставшиеся в живых поджали хвосты и разбежались кто куда.
А я скакал, нахлестывая лошадь, которая была донельзя измотана и готова пасть в любую секунду. Но я безжалостно понукал:
– Давай! Давай!
Я стремился к одинокой хижине под сенью деревьев. Шаман должен вернуться туда, чтобы совершить свой кровавый обряд, а я должен помешать ему и спасти Элен. Как только хижина показалась в поле зрения, из высокой травы вынырнул всадник, идущий под прямым углом к моему курсу. Я натянул поводья, но не успел притормозить. Лошади столкнулись на всем скаку и рухнули на землю.
– Стив! – в крике Элен звучали одновременно радость и ужас.
Она откатилась в густую траву, но я успел заметить, что руки и ноги ее крепко связаны. Заозирался в поисках Сенекосы, но тот оказался хитрее – он прижался к земле, а стоило мне отвернуться – ударил в спину. Шаман был силен и свиреп, наносил беспорядочные удары справа и слева, я едва успевал защищаться. Мы катались по земле, колотили друг друга, кусались, как дикие звери. Но потом я исхитрился и дотянулся до ружья, отлетевшего в сторону после моего падения с лошади. Я щелкнул затвором и направил два ствола на Сенекосу. Тот замер на мгновение, но тут же, не дожидаясь выстрела, бросился в высокую траву и исчез. Я пальнул ему вслед, но не был уверен, что сумел хотя бы ранить подлеца.