Ну и конечно, исконно-посконная русская баня. Древний «дедовский» обряд очищения, связанный со стихиями огня и воды, работает как часы, не теряет своей мощи сквозь века. Если нет противопоказаний по здоровью, введите банные процедуры в свой «энергетический рацион».
Очищение землей
Первый вариант. Сброс негатива в землю. Работаем босыми ногами на земле. Прыжки, под которые подстраиваем дыхание, – ноги соприкасаются с землей на выдохе. Во время каждого соприкосновения стоп с землей визуализируем, как в землю уходит чернота. Если с визуализацией все в порядке, можно разрешить себе видеть и второй поток – наполняющий, который идет от земли в наше тело.
Второй вариант. Работа с солью. Особенно рекомендуется для тех, кто работает с другими людьми. Высыпаете соль на свои ладони – по большой горстке на каждую руку. Визуализация – похожая на ту, что описана в практике со свечой. Словно черный песок или черно-серый дым на каждом выдохе испаряется от ладоней в соль. Соль затем закапывается в землю. Время практики определяете вы сами – оно очень зависит и от степени вашей «загрязненности», и от навыка удерживать внимание. Как только в практику вмешиваются фоновые мысли – это знак, что ее пора заканчивать.
Интересный случай из практики. Бесноватая
Мне везет на магический экстрим – видимо, такая карма. Я с самого детства любила опыт чрезмерности – если уж голодать, то минимум двенадцать дней, если уж соприкасаться с ночным лесом, то идти одной и до самого рассвета, если уж познакомиться с энергией, которую в народе называют бесами, то из первоисточника. То есть найти людей, которые буквально «бесами больны».
Есть два полюса чувствительных людей, сквозь которых магия проходит в бессознательном или полубессознательном режиме. Люди, которые пропускают через себя некую волну, но совершенно не умеют ею управлять.
Один полюс – присоединенные к свету. Их обычно называют блаженными или юродивыми. Мне приходилось встречать таких людей, одного – в юности. Я тогда училась в старших классах и уже занималась медитацией, интересовалась техниками работы с сознанием, но к магическим практикам еще не пришла.
Не могу сказать, сколько ему было лет, тому юродивому. Тогда он мне казался стариком – хотя бродячий образ жизни не способствует сохранению тела в свежести и, возможно, ему было лишь немного за сорок, как сейчас мне самой. Все называли его Граф Вознесенский.
Графа Вознесенского я подкармливала хот-догами, иногда подкидывала ему мелочь, а в погожие дни и под настроение останавливалась поболтать. «Поболтать» – это не очень правильная дефиниция для наших отношений, которые сводились к тому, что Граф заразительно смеялся, глядя тебе в глаза, и порой изрекал что-то бессвязное, но в моменте казавшееся значимым. Было в нем что-то такое – даже когда его почти беззубый рот извергал просто никому не адресованный матерок (о, он мог бы стать автором монографии «50 оттенков междометия “бл…”»), все равно это попадало куда-то в самую душу, в самую больно вибрирующую ее часть. И сегодняшнее протяжное «б…я-я-я-я» точнее античных певцов провозглашало тонкость созерцательной благодати, а вчерашнее – экспрессивное, как летящий по корту мячик, – вмещало в себя безысходность бытия человека в жерновах окаянной судьбы.
Он всегда сидел на толстом листе картона возле метро «Первомайская», был чрезмерно счастлив и бородат. Графом его прозвали местные бомжи за мятый и поеденный молью фетровый цилиндр, который он носил в любую погоду, и за манеру церемонно обращаться к каждому встречному «сударь» и «мадам».
Очевидно, что судьба была к нему жестока – словарный запас и витиеватость речи позволяли предполагать наличие высшего образования и некоторую степень начитанности. Но у него не было ничего – денег, дома, еды. Только настоящий момент, который он проживал так счастливо, как умел.
А он знал толк в счастье. У него была эта специфическая одаренность – дар быть счастливым и не привязывать это состояние к обстоятельствам.
Иногда Граф Вознесенский вещал. Мог что-то предсказать, достать информацию словно из ниоткуда. Например, мне он однажды сказал странное: «Будет выбор, бери пятнадцать, бери пятнадцать». Я не придала этому значения. А спустя несколько дней был экзамен, и преподаватель разложил передо мною карточки с билетами. Я уже готова была машинально схватить первую попавшуюся карточку, как вдруг увидела, что прямо на меня смотрит та, что маркирована числом 15. Я взяла ее – билет попался из тех немногочисленных, что я знала идеально и глубоко.
Я до сих пор не понимаю природу этого неуправляемого ясновидения. Позже я пыталась задавать Графу конкретные вопросы. Он только пожимал плечами с лукавым видом. Когда я проявляла настойчивость, мягко меня одергивал: мол, не работает это так, оно либо «идет», либо «не идет».
Я много раз видела и бесноватых. Бывала на службах, куда их приводят родственники, чтобы лечить. Несколько раз обращалась – меня басовито проклинали, а однажды даже пытались укусить. В остром состоянии одержимый человек делает все, чтобы избавиться от наполнившей его черноты. Чернота так душит, что дышать мешает, что чувствуешь ее физически, и это очень больно. Поэтому бесноватый может ударить, но чаще – изрыгнуть в лицо какие-нибудь неприятные вещи. Пожелать несчастья, болезни, смерти. Он интуитивно стремится задеть что-то нежное внутри, какие-то естественные страхи – чтобы вызывать эмоциональную реакцию. Как только бесноватый достал из своей жертвы эмоцию – обмен совершен. Если же адресат этой вербальной атаки остается ровным и спокойным как скала, чернота никуда не девается.
Бесноватые, как и блаженные, словно подключены к информационному полю, который профессор Вернадский называл ноосферой. И у тех и у других наличествует дар пророчества – они видят тебя насквозь и могут между делом что-то сообщить о твоей жизни. Разница в том, что бесноватые сообщают что-то плохое, высвечивают твои слабости и тайные грешки, а блаженные – скорее дадут совет и озарят путь.
Однажды мне привели показать женщину, которая была одержима сущностью по имени Юрг. Она сама сообщила всем это имя. Женщина, Галина, была очень тонким и чувствительным человеком, глубоко травмированным. Астеничная нервная женщина с фиалковыми большущими глазами, которую сперва подавлял отец-военный, а затем – деспотичный муж. Она любила русскую литературу и мечтала об отделении литературной критики при филфаке МГУ, но в итоге была обучена бухучету и осела в какой-то скучной конторе увядать в океане цифр. Первый приступ у нее случился, когда ей было уже за тридцать. Причиной, видимо, стал конфликт реальностей – желанной и той, что ей было суждено проживать. Галина проснулась среди ночи, грубо растолкала мужа, а когда тот недовольно сфокусировал на ней сонный взгляд, с хохотом сообщила: «А твой папа умрет скоро! Умер уже почти, а ты все дрыхнешь!» Конечно, был скандал, и Галина робко извинялась – она сама не понимала, что на нее нашло, сама не могла вспомнить, как она это произнесла. Но самое жуткое – отец мужа и правда скончался спустя два дня после того случая. Инфаркт.
Через месяц кошмар повторился – на этот раз даже не в полусне. Галина кромсала капусту для щей, муж сидел в кухне за ее спиной и смотрел вечерние новости. И вдруг женщина повернулась к нему – кухонный нож тускло сверкнул в свете электрической лампочки – и сказала: «Работу потеряешь – чтоб не жаловался!»
На следующее утро мужа вызвали «на ковер» – заставили написать заявление об увольнении по собственному желанию, хотя ничто не предвещало.
Не то чтобы такие приступы случались очень часто. И не то чтобы они были связаны с чем-то действительно пугающим. В основном Галина предрекала мелкие неприятности. Но какой она становилась в такие моменты! Как будто бы в ней просыпался другой человек – даже глаза ее темнели и словно космос смотрел из ее расширенных зрачков на тех, кому не повезло оказаться в поле ее зрения.
У меня с ней случилась мистическая история. Провела у меня Галина больше двух часов. При первом впечатлении она ничем не отличалась от других – скромная интеллигентная женщина с тихим голосом, которая вежливо приняла предложенный ей чай, но решительно отказалась от конфет. Первый час мы просто беседовали – Галина стеснялась меня, а я за ней внимательно наблюдала. Потом я решила попробовать вызвать сущность, о которой меня предупредили, – того самого Юрга. Вызывала на дым, на водку, на огонь и прочими доступными моему искусству способами.
Я не знаю, сколько времени это длилось – разумеется, не смотрю на часы во время проведения практики, но по ощущениям – очень долго.
И вот наконец получилось! Галина как-то странно встрепенулась, по-птичьи наклонила голову и вдруг начала меня проклинать. Она насмешливо смотрела мне в глаза и сулила беды одна страшнее другой.
Позволю себе полезное лирическое отступление и расскажу вам о сути проклятия. Уверена, что мой угол зрения касательно этого вопроса поможет многим не пугаться в тех случаях, если вдруг не повезет стать жертвой подобной прямой атаки.
Проклятие – это целенаправленная магическая атака, которая совершается лоб в лоб, сопровождается вербальной расшифровкой траектории магической программы.
У любого волеизъявляющего ритуала есть траектория. Чем она туманнее, тем больше возможностей для реализации магии – закладывается широкая дорога, на которой инерция вселенной может сработать разными способами. Чем искуснее маг, тем у́же дорога. Например, можно сделать ритуал на расширение денежного канала – он, как правило, будет выражаться в накачивании энергии, которая соответствует купеческой родовой защитной интуиции. Человек получает энергию и начинает сам видеть пути возможного заработка, начинает вести себя иначе – как более светимый, как человек с успешной родовой финансовой историей, – и в жизни происходят изменения, событийно непредсказуемые, но приводящие к наращиванию финансового благополучия. А можно сделать ритуал на то, чтобы конкретный начальник повысил зарплату до конкретной суммы – тут будет другая работа, не просто доза энергии опред