Утром, в горячке, было не до этого, действовала машинально. Увидела ключи — взяла, подошли — заперла дверь. Теперь надо действовать более осмотрительно. Но сначала надо кое с кем посоветоваться. Хорошо, что вовремя приобрела мобильный телефон, истратив последние деньги, оставшиеся от продажи старого бабушкиного дома. Два года назад купила подержанную машину, остальное оставила на черный день. Но этот наступивший сегодня черный день — обратная сторона светлого будущего. Которое не за горами. А потому не надо скупиться. Все вернется сторицей.
Остановив машину на обочине, набрала номер и услышала его голос:
— Да?
— Это я. Лера. Тут такое случилось!
— Ты с ним встретилась?
— С ним — нет. Но зато я встретилась с ней!
— С кем?
— С Соней.
— С…
— Вот именно! Причем при таких обстоятельствах! Короче, слушай…
И дальше последовал рассказ о черном джипе, поездке в больницу и визите нарколога. Он слушал молча, не перебивая, а под конец спросил:
— Что ты собираешься делать?
Она заговорила сбивчиво и торопливо. В паузах слышала: «Так-так. А ты уверена?»
— Я хочу, чтобы ты сходил ко мне на работу и все рассказал. О том, что я нашла Соню, что она попала в аварию. Что лежит в больнице в тяжелом состоянии. Словом, мне вряд ли хватит положенного отпуска. Скажи, чтобы были готовы к тому, что через месяц я на работу не выйду. Ты это можешь. Мне нужен еще месяц за свой счет, а потом будет видно.
— Значит, увольняться ты пока не рискуешь?
— Пока нет.
— Лера, брось это дело. Ты сама не понимаешь, куда лезешь!
— У нас, по-твоему, есть выбор? Или ты забыл, как все было?
— Выбор всегда есть. Брось, Лера, — настойчиво повторил он. — Я тебе говорю.
— В жизни только один раз выпадает такой шанс. И отказаться?
— Приезжай домой. Я скучаю.
— Я тебя прошу — помоги.
— А как? Как помочь?
— Я же тебе сказала…
Она снова заговорила сбивчиво и торопливо. Потом перевела дух:
— Ну?
— Оставь ты эту девчонку!
— Она мне все-таки сестра!
— Тем более. Оставь.
— Ну уж нет. Я своего добьюсь. Мне только нужны бумаги. И свидетели. Я докажу, что она моя сестра. Летичевская Софья Алексеевна тысяча девятьсот семьдесят восьмого года рождения, два года назад исчезнувшая из дома. Мне надо доказать это во что бы то ни стало. И тебе, кстати, тоже. Иначе…
— Да-да, я понял. Не продолжай… — Он помолчал, потом медленно, растягивая слова, сказал: — Ну, хорошо. А теперь слушай меня.
Теперь уже он говорил, а она в коротких паузах роняла: «Так-так, ты уверен?» И под конец: — Вот видишь, как удачно все складывается! У нас все получится. Я верю в это.
— Ты сейчас куда?
— Как это куда? Куда и собиралась! В тот дом! Сориентируюсь на местности. У меня теперь есть ключи.
— Лера, а разве это законно? Входить в чужой дом в отсутствии хозяев?
— Если этот человек там, я должна с ним поговорить. За тем и ехала. Ну, пока. Я еще позвоню.
— Пока. Будь осторожна. Целую.
— И я тебя. Люблю.
Еще покопалась в сумочке и достала связку ключей, теперь уже другую, ту, что прихватила в холле. Взвесила в руке. Ого! Тяжеленькая! Тут не только от дома. Вот этот похож на ключ от машины. Интересно, чьи же это? Лежали на журнальном столике рядом с маленькой черной сумочкой. Брелок слишком громоздкий, не дамский. Женщины не цепляют к связке ключей такой брелок. Дорого, броско, но безвкусно. И слишком уж тяжело. Подбросила в руке связку, ловко поймала. А теперь вперед!
…Сумерки. Целый день ждала, пока девчонка придет в себя! Подготавливала врачей. Середина августа, жара, к девяти часам вечера небо на западе становится багровым, еще немного, и солнце, словно в мягкие пуховые подушки, спустится в густые облака. До утра. Дом, сложенный из белого кирпича, при таком освещении нежно-розового цвета. Красивый дом. Огромный. Три этажа, крыт жестью, по левому краю фасада три узких, неимоверно вытянутых окна расположены лесенкой. За ними ступени, по которым можно подняться на второй этаж. И на этих узких окошках, и на окнах первого этажа чугунные решетки. Фигурные, сделаны на заказ. Забор глухой, сложен из того же белого кирпича. Справа ворота гаража, съезд на шоссе заасфальтирован. В глубине участка какие-то постройки. Из дерева, крытые пластиковой черепицей. Малинового цвета. Баня, сауна? Возможно. Резная беседка тоже на заказ. Яблони, насажанные по всему участку, молодые, но уже плодоносят. Не удержалась, подняла с земли румяный плод, надкусила. Что за сорт? Осенние, жесткие еще, словно дубовые. Кислятина! Бросив яблоко, огляделась. А хорошо люди устроились! Богато. Так она и думала.
— Эй! Есть здесь кто-нибудь?
Тишина. Как странно! Поднялась на крыльцо, подергала дверь. По-прежнему заперто. Все так, как она утром оставила. Еще более странно. Если он уезжал, то к вечеру непременно должен был объявиться. Или не жил здесь? Странно! Даже если воспользовалась в горячке его ключами, наверняка был второй комплект. Потом спохватилась. А машина? Сбежала с крыльца, вышла за калитку, решив проверить догадку. Долго гремела связкой ключей. Который же из них от гаража? Наконец отперла замок. Машина, новенькая «Вольво»-универсал зеленого цвета стояла в гараже. Итак, машина на месте. На чем же уехал хозяин? Господи, да что она про него знает? Про них? А вдруг было две машины? Или три? Люди богатые, многое могли себе позволить.
И тут увидела первого человека. Из тех, кто жил на этой улице. Женщина с тяжелой хозяйственной сумкой направлялась к соседнему дому.
— Добрый день.
— Здравствуйте, — ответила женщина, в голосе ее чувствовалось скрытое напряжение. Незнакомый человек стоит у соседского гаража, двери которого распахнуты настежь. Пришлось вступить в диалог. Спросила:
— Вы соседка?
— Кого соседка?
— Тех, кто жил в этом доме. Вы с ними общались?
— А вы кто?
— Я? Я родственница.
— Его или ее?
Кивнула удовлетворенно — значит, они жили вместе.
Вообще-то ее. Хозяйки. То есть… Бывшей…
— Анны Павловны?
— Да. Я родственница Анны Павловны. У меня есть ключи. Вот. — Показала связку. Женщина внимательно посмотрела на брелок. — «Что? Что такое?»
— А где же Паша?
— Паша? Ах, да! Паша. Ну конечно! Павел Мошкин!
— Ну фамилию его я не знаю, — сурово сказала соседка. — Паша и Паша. Вообще-то мы мало общались. То есть почти не общались. Но это его ключи. И машина на месте.
— Значит, хозяин где-то поблизости.
Женщина все еще напряжена. Она же слегка оживилась, затараторила:
— То-то я никак в толк не возьму! Приезжает родственница из провинции, а никого нет! Дали телеграмму и не встречают! А ключи оставили! Меня зовут Валерией. Валерия Летичевская.
— Ах, так! Что ж вы на похороны не приехали? Родственница из провинции. Никого ведь не было! А как речь зашла о наследстве…
— А что, уже зашла? Вы меня простите. Я получила телеграмму. Но почему-то уже после похорон. Подписана Павлом Мошкиным.
— Понимаю. Все это странно. Очень. Дело в том, что хотя мы почти не общались, вторые ключи Паша отдал именно мне. Потому что с другими соседями отношения были напряженные. И у Анны Павловны, и у него.
— А почему? — Постаралась искренне огорчиться.
— Ну, вы лучше знаете свою родственницу. Она сильно болела последнее время, и жила замкнуто. В молодости была очень красивой женщиной, я видела портрет. И как-то в один миг превратилась в развалину. Сорок пять лет! И уже в могиле! Говорят, рак. Последние дни выглядела ужасно. Во-первых, похудела. Пока не увезли в больницу, ходила по дому, словно скелет. Череп обтянут желтой кожей, волосы выпали. Ужасное зрелище! Не удивительно, что пряталась от людей.
— Да, понимаю.
— Так дать вам вторые ключи?
— Зачем?
— Ну Паше ведь могут понадобиться. Странно, что он свои ключи оставил вам. И от машины, и от гаража. Насчет второго комплекта меня предупредили — для гостьи. Да. Для гостьи. Именно так. Но он имел в виду…
— Пусть пока останутся у вас, — оборвала она соседку. — Я, возможно, скоро уеду. Дела. Мне не нужны ключи. И потом, все это не мое. Дом, участок, машина…
— А кем вы приходитесь Анне Павловне?
«О, господи! Что бы такое придумать? Да, в сущности, никем!» — вот правильный ответ.
— Я? Племянница.
— Разве у нее были брат или сестра?
«Что, не было? Какая жалость! Хотя, почему жалость? Удача!»
— Двоюродные. То есть, был двоюродный брат.
— А фамилия его как?
«Какая же ты любопытная!»
— Летичевский. Алексей Летичевский. Алексей Владимирович.
— Постойте, постойте! Где-то я уже слышала это! Летичевский Алексей Владимирович. Ваш отец, да?
— Да.
— Из провинции…
«Ну, все. Хватит. Еще вспомнит, не дай бог, кто такой Летичевский Алексей Владимирович!»
— Вы извините, у меня дела. Кстати, так и не познакомились. Вас зовут?…
— Марина Александровна.
— Очень приятно. Вы извините. Времени мало. Одним днем все надо успеть.
— Если хотите, можете зайти. Правда, у меня собака. Дог. Вы сразу не входите, стучите громче. Главное, не бойтесь. Он не кусается.
«Все они не кусаются!»
— Спасибо за предупреждение.
— Ну, всего хорошего.
— Да, чуть не забыла. Вы рано утром ни чего подозрительного не слышали?
Соседка вновь насторожилась:
— А что такое? В дом, что ли, лезли?
— Говорят, какой-то шум был на улице Возле этого дома.
— Шум? Какой шум? Я крепко сплю.
— Это хорошо. То есть как я вам завидую У меня, знаете, нервы. Ну, всего хорошего. Я обязательно зайду перед отъездом.
«Уф! Пронесло! Отвязалась. И лишнего вроде не наговорила. Но где же этот Павел Мошкин? Куда исчез? Обязательно надо с ним поговорить!»
Вернулась обратно на крыльцо, стала искать в связке ключ, которым утром запирала дом. Нашла. Потом, спохватившись, достала те, что лежали в кармашке черной дамской сумочки. Из двух ключей на связке ни один не подошел. Что ж, значит, есть и другая дверь. Но это потом. Сначала надо войти в дом.