Потом она оказалась за занавесом, и поняла, что первая сцена закончена, и что можно перевести дух.
– Хорошее начало, моя дорогая, – бросил Улыбчивый Ян, а Вариш, сидевший на особом стуле, смачно харкнул и выразился в том духе, что только благодаря ему они все еще тут не пропали.
Никто не обратил на это внимания – безногий всегда нес что-то подобное.
– Как он на тебя смотрел, как он на тебя смотрел! – затараторила подкатившаяся к Нейли Марта, и принялась поправлять платье, орудовать гребнем, чтобы заново уложить слегка растрепавшиеся волосы.
– Кто?
– Да барон же! – старуха, как обычно, подглядывала через щелку, и видела то, что не замечали актеры на сцене. – Пялился, точно волк на жирную овечку, забредшую в темный лес, и даже облизывался.
Нейли скривила губы – похоже, все пойдет, как всегда, хозяин замка возжелает заполучить ее в постель, отказаться она не сможет, и придется пустить в ход сонное зелье на основе черного клевера, купленное за бешеные деньги у одной колдуньи. Пара капель в бокал с вином, и распалившийся любовник продрыхнет до рассвета, а утром несложно будет убедить его в том, что все было великолепно.
Главное, потом стереть с себя его слюни, забыть смрадное дыхание и жадные руки.
– Пора, давай, клянусь Вечным, – сказал Марта, поправляя заметную только ей складку на платье.
Девушка поморщилась – упоминаний о бывшем хозяине мира она не любила, и имелись у нее на то причины, но говорить ничего не стала, знала, что бесполезно, и что старуху от ее присказок не отучить.
Новую сцену Нейли исполняла совсем иначе – холодно, спокойно, оценивая каждый шаг и жест, выверяя интонацию, играя голосом, глазами и руками, не позволяя водовороту чужих чувств и мыслей увлечь себя. Она умела и так, и получалось ничуть не хуже, хотя приносило намного меньше удовольствия.
Зато позволяло наблюдать за зрителями, а именно – за бароном ре Ларгис.
Он не просто смотрел на Нейли, он, можно сказать, пялился, но делал это как-то странно, словно его интересовала не она сама, а нечто позади нее, и похоти не было в его взгляде. Девушка даже занервничала – неужели что-то не так с ее платьем, и это заметил даже мужчина?
Но нет, это не ускользнуло бы от ее глаз, и от Марты тоже…
А еще – вокруг хозяина замка лежала тень, не очень густая, размытая, и вряд ли заметная для простых глаз.
Когда-то очень давно, когда Нейли не исполнилось и десяти, отец пригласил в их замок мага – не обычного шамана или сельского колдуна, а настоящего, прошедшего посвящение Радужной Башни. Она плохо запомнила, что именно делал гость, высокий и сухощавый, с похожим на клюв носом, но слова «у девочки есть талант» намертво врезались в память.
Так что иногда она видела, слышала и чувствовала то, что не замечали обычные люди, изредка ей это помогало, но чаще мешало, а сейчас позволило заподозрить, что с бароном не все в порядке.
Отвлекшись на воспоминания, Нейли чуть не сбилась, не вышла из роли, зрители ничего не поняли, но Улыбчивый Ян выдержал паузу, давая понять, что все видит, все замечает, и очень недоволен. Пришлось напрячься, усилием воли втолкнуть себя в оболочку Элаи ре Хардвинн, жесткой и властной, ради чести рода посылающей на смерть сыновей.
Они доиграли пьесу, и «Браво!» орали даже самые тупые стражники…
Посланцы барона пришли, когда они ужинали, и по пологу шатра, раскинутого тут же, рядом со сценой и возками, забарабанили первые капли собравшегося к вечеру дождя. Отлетел в сторону полог, отдернутый сильной рукой, и внутрь шагнул капитан баронской стражи – приземистый, точно гном, в заляпанном пятнами жира алом камзоле и воняющих навозом сапогах.
– Ты! – поднялась толстенная ручища, указывая на Нейли. – Идем со мной!
– Да, мой господин, – ответила она, опуская глаза.
Сонное зелье в кармашке юбки, позади тягостный разговор с Улыбчивым Яном насчет того, что «даже такой цаце, как ты, не надо думать о себе слишком много», а на то, что Хникар побледнел, можно не обращать внимания – он не первый день в труппе, знает, что к чему…
Нейли накинула плащ, и вслед за капитаном вышла наружу, в затопленный сырой тьмой замковый двор. Встали со всех сторон зазубренные стены, надвинулась громада донжона, в окнах которого светились оранжевые огоньки, с лязгом открылась мощная, тяжелая дверь.
Она ощутила жадный, завистливый взгляд одного из охранявших ее стражников, и проскользнула на лестницу, по спирали идущую вверх. Тут уловила запахи гнилой соломы, камня и сырости, с отвращением подумала, что только мужчины и свиньи могут жить в такой грязи.
Лестница закончилась новой дверью, рядом с ней на лавке сидели еще двое вояк в кольчугах и шлемах, трещал закрепленный на стене факел.
– Заходи, – сказал капитан. – Веселой ночки, гы-гы.
Стражники с готовностью захохотали, но осеклись, едва командир показал кулак.
Нейли толкнула дверь, а перешагнув порог, окунулась в густое облако благовонных запахов. Она узнала розовое масло, фиалковую эссенцию, белый лотос, мускус и корицу, а затем ее чуткий нос, способный отличать тончайшие оттенки, просто-напросто отказал.
На мгновение она словно ослепла.
– Вот и гостья, – раздраженно бросил барон. – Не стой у двери, ради всех предков.
В просторной, как казарма комнате имелась огромная кровать, резные столбики с балдахином, за окнами шуршал дождь. На высокой подставке чадила масляная лампа, и багровые блики покачивались на стенах и потолке, ползали по стеллажам, занятым книгами, свитками и вовсе странными штуковинами.
Он что, умеет читать?
Владетельный барон Фикр ре Ларгис был без кафтана, в белой рубахе из тонкого шелка. Благодаря низкому вороту Нейли видела волосатую грудь, и пыталась не вспоминать, что такой же мог похвастаться тот… самый первый… когда она еще не знала, что делать, и не смогла себя защитить.
– Не стой у двери! – повторил барон. – Иди сюда!
– Да, мой господин, – с трудом выдавила она, и сделала первый шаг.
На маленьком столике, рядом с которым ждал барон, стоял кувшин, а рядом с ним – два бокала. Тут же находилось серебряное блюдо, на нем лежал нож, ломти хлеба, розовые пласты ветчины.
Сейчас все будет как обычно – хозяин предложит «актерке» выпить, а потом завалит в постель, чтобы как следует натешиться, и ей придется бороться с собственным отвращением, сдерживать ненависть. Угадав момент, она пустит в ход зелье, похотливая тварь уснет до утра, и можно будет перевести дух.
– Садись, поговорим, – велел барон, и Нейли растерянно заморгала.
Она ждала бокала вина, приказа «раздвинь ноги» или попытки схватить ее, но никак не подобного предложения.
– Что? – спросила девушка.
– Садись, – сказал он. – Ты и вправду такая дура, или притворяешься?
Она опустилась на высокий стул, и осторожно глянула барону в лицо – то оставалось в тени, лишь блестели глаза, темные и глубокие, и выделялись усы, длинные, аккуратно подстриженные, с сединой, точно такие же, как у ее отца, которого она так сильно…
– Ты ведь благородного происхождения? – спросил ре Ларгис.
– Да, – еле слышно ответила Нейли.
– Славно, – барон заулыбался и огладил усы, словно привлекая к ним внимания. – Что у тебя с плечом?
И он ткнул пальцем, уточняя, что имеет в виду левое.
Вопросы звучали странно, непонятно к чему вели, и в душе у Нейли зашевелился страх – она не понимала, чего от нее хотят, что ее ждет, и это выглядело хуже прямого насилия. О нем она знала все, и умела справляться с ним – при помощи тех средств, что доступны женщине в мире мужчин, а именно лжи, уловок и коварства.
Но как одолеть то, о чем ты не имеешь представления?
– Благодарю за заботу, мой господин, но все в порядке, слава Сияющему Орлу, – сказала она, и неожиданно вспомнила, как сегодня на это самое плечо села птица.
Случилось это, когда они переправлялись через ручей, вода бурлила вокруг колес, лошади нервничали, возок раскачивало, Улыбчивый Ян ругался и хлопал бичом. Нейли ощутила прикосновение острых коготков и, повернув голову, обнаружила, что на нее, чуть разведя крылышки, смотрит крохотная пичуга, разукрашенная ярко, точно орочий тотемный столб.
Алые, малиновые, лиловые и желтые перья чередовались, создавая впечатление, что на плече горит костер.
«Это малый феникс, он очень редко показывается людям» – шепотом сказал Хникар, родившийся где-то неподалеку, в диком лесном углу, и знающий всех местных тварей. Пташка чирикнула, махнула крыльями так, что воздушная волна ударила Нейли по лицу, и стремительно умчалась прочь.
– Все в порядке? – барон вновь улыбнулся, но на этот раз иначе, очень холодно. – Тогда перейдем к делу.
1. Третья. Ветер
Звон большого гонга прокатился над монастырем, и горы откликнулись на него мягким бренчанием эха.
Эрвин вздрогнул, отложил книгу, над которой трудился, смазывая освященным маслом страницы, чтобы предохранить их от порчи, закрыл масленку и поторопился к выходу из библиотеки. Опоздать на утренний молебен – малый грех, но лучше не совершать и его, дабы на челе Вечного, и так отягощенного грузом забот об этом бренном мире, не появилось новых морщин.
Монахи в черных рясах и послушники в серых шагали к главному храму со всех сторон – от огородов и рыбного пруда, от мастерских, хлевов и пекарни. Двери храма были широко открыты, показывая, что он ждет верующих, готов наполниться светом радости и благодати.
Эрвин переступил порог одним из первых, в землю поклонился грандиозному изваянию Вечного, что стояло напротив входа. Сбросив сандалии, он вступил на устилающие пол циновки и опустился на колени у стенки, как и надлежит смиренному послушнику.
Он любил здесь бывать, с первого дня, как попал в монастырь Вечности, хотя случилось это очень давно. Ему нравился запах сжигаемых приношений, благоговение и радость вызывал высеченный из белоснежного мрамора лик милостивого бога, без которого мир давно бы сгинул в ненасытной пасти Хаоса.