ысокие, в человеческий рост, стебли крапивы, и навстречу вышли три скелета. Поскрипывая непонятно чем, двинулись на людей, вытянули руки с необычайно длинными пальцами.
Большой Рилд выдвинулся вперед, Дастин и Халльвард встали по бокам.
С нежитью дело иметь приходилось, поэтому каждый знает, что делать.
Сверкнул на солнце двуручник, с хрустом сокрушил ребра и перебил позвоночник. Ноги сделали еще шаг и только после этого развалились, верхняя часть костяка упала в траву, и когтистые лапы заскребли по земле.
Второму скелету досталось от Дастина, покрытый трещинами череп разлетелся на осколки. Лишившаяся башки тварь побрела в сторону, слепо шаря перед собой, пока не запнулась о кочку.
Но из зарослей выбирались новые мертвяки.
На Халльварда надвинулся огромный зомби с обрывками ржавой кольчуги на плечах, накатила волна гнилостной вони. Меч с хрустом вошел в прогнившую плоть, отрубленная рука шлепнулась наземь и задергалась, как живая.
Потребовался второй удар, чтобы перерубить шею, и еще с дюжину, дабы обезвредить тварь.
– Ха-ха получи, скотина! – орал по своему обыкновению Дастин, орудуя мечом.
Рилд махал двуручником молча, только сопел.
Халльвард распластал еще одного зомби, другого оттолкнул, и пока тот поднимался, занялся настырным скелетом. Острые когти царапнули по нагруднику, зубы клацнули возле самого лица, но большего мертвяк сделать не успел.
Только хрустнули под сапогом остатки его костей.
Халльвард рубил и колол деловито и спокойно, как всегда, и твари более не лезли из руин замка. Ожившие трупы не знают, что такое резерв и засада, и это значит, что все они вступили в бой, и надо только с ними покончить.
Очередной скелет оказался слишком хрупким, и собственным ударом Халльварда слегка развернуло.
Он увидел склон холма, на вершине которого остались лошади, и то, что по нему шустро спускается Найгер. Наемник не успел удивиться, куда это он полез, как обладатель бородки вскинул руку, и на пальцах его заплясали багровые искры.
Полетели по воздуху, точно осы, и превратившийся в прах скелет вскочил, как ни в чем не бывало.
– Ты что, сука?! – рявкнул Халльвард, отражая наскок мелкого лохматого зомби.
Найгер улыбнулся, алое пламя вновь окутало его кисть, и еще один выведенный из боя мертвяк поднялся на ноги.
– Это чо? – спросил Рилд. – Откуда, через коромысло?
– Предатель! – Халльвард воткнул клинок в брюхо зомби, и повел в сторону. – Дастин, займись им!
Все-таки бородатый тип оказался колдуном, того хуже – некромантом.
Он отмахнулся от назойливого скелета, и отшагнул назад, разрывая дистанцию. Костяк получил удар от Рилда, и ему стало не до погони, а Дастин развернулся и вскинул меч.
В левой руке его оказался кинжал с посеребренным лезвием.
Поток голубого огня ударил Дастину в лицо, растекся по доспехам, высветил щели и выпуклости. Белые звездочки закружились вокруг шлема, и кинжал выпал из разжавшейся ладони.
Мгновением позже свалился сам Дастин.
Найгер засмеялся, зло, победно, и еще одна кучка разлохмаченных кусков мяса стала зомби. На миг вспыхнули багровым огнем его черные глазницы, в прогнившей груди родился злой рык.
– Рилд, один! – крикнул Халльвард, прыгая в сторону.
Если не убить некроманта, бесполезно сражаться с мертвяками… он вернет их к «жизни». Да еще и сделает такую же мерзость и из Дастина, если у него будет на это время, конечно.
Найгер метнул колдовскую стрелу и в Халльварда, но тот увернулся, и голубое пламя ударило в одного из зомби. Тот не обратил на это внимания, продолжил атаковать Рилда, хотя от гнилой плоти начали отваливаться куски.
А Халльвард бросился к некроманту, прыгая из стороны в сторону, чтобы не дать врагу прицелиться.
Припал к земле, и легко уклонился от новой атаки, словно и не было на нем доспехов. Приблизился еще, и в глазах бородатого чародея мелькнула неуверенность, он закусил губу.
Попытался бросить заклинание одной рукой, но понял, что не успевает, потащил из ножен меч.
– Поздно! – крикнул Халльвард, и два клинка с лязгом скрестились.
Более легкий отшвырнуло в сторону, и он сделал выпад, целясь в живот… чтобы не убить, но ранить тяжело, а предатель мучился и подыхал долго. Меч вошел в плоть, как в масло, потекла кровь, лицо Найгера стало белым, как только что вытканное полотно.
Он пошатнулся, но устоял, выбросил левую руку, целясь Халльварду в лицо, а тот опять увернулся.
Из пальцев чародея ударили фонтанчики ядовито-зеленого огня, но, не найдя цели, втянулись обратно, и начали жечь того, кто их породил. Найгер завопил, точно вошедший в боевой раж демон, глаза его выпучились, он замахал кистями, пытаясь стряхнуть пламя.
Но то ползло выше, к предплечьям, струйки дыма тянулись из-под одежды.
Халльвард отступил, чтобы искры не попали на него, с трудом удержался от плевка в лицо предателю.
– Ты… – прохрипел некромант, дергаясь и корчась. – Мой хозяин… убьет тебя.
Лицо его охватили огненные языки, оно почернело, и на траве осталась кучка пепла, в которой выделялось серебряное украшение. Только его пощадило колдовское пламя, и даже следа копоти не осталось на безделушке.
Халльвард повернулся туда, где продолжал сражаться Рилд.
Тот ворочался меж уцелевших мертвяков, как медведь в окружении псов, и меч его поднимался, но куда медленнее, чем в начале боя. Зомби напирали со всех сторон, скелет висел на левой руке Большого, и тот никак не мог столкнуть тварь.
Другой грыз наколенник, и зубы с лязгом терзали металл.
– Держись! – рявкнул Халльвард, бросаясь обратно.
Но он не успел.
Скелет добрался-таки до плоти, и Рилд вскрикнул, на миг потерял равновесие. Зомби с остатками кольчуги на плечах мгновенно перехватил его за руку с мечом, второй сцапал за шею.
Мертвяки навалились кучей, раздался громкий хруст и стон боли.
Скелеты грызли и рвали еще ворочавшегося Рилда, тот пытался отбиваться, уже не как воин, а как смертельно раненый зверь. В стороны летели фрагменты доспехов, окровавленные куски одежды, вырванные из живого тела куски мяса.
Халльвард обрушил меч на затылок одного из зомби, и голова у того лопнула.
Скелет получил пинок в ребра, и начал рассыпаться, будто крепостная стена после удара тараном. Второй отлетел в сторону, но не выпустил выдранную из плеча руку с торчащей костью.
На короткий момент Халльвард поддался ярости, позволил ей овладеть собой.
Растоптал еще один костяк, и схватился с последним зомби, тем самым, что был в остатках кольчуги. Ударил его по шее мечом, а когда голова не пожелала отваливаться, схватил и оторвал ее голыми руками.
В лицо брызнуло смрадным, но он не обратил на это внимания.
Отшвырнул то, что осталось от мертвяка, в сторону, и ударом эфеса раздробил башку скелету с рукой в лапах.
– Рилд! – позвал он, опускаясь на корточки. – Рилд!
Но Большой был мертв… нельзя остаться в живых, если тебе отъели нос, перегрызли шею и лишили двух конечностей. Не дышал и Дастин, не пошевелившийся с того момента, как в лицо ему попала магическая стрела.
Халльвард остался один.
2. Вторая. Кошка
Нос Нейли на мгновение вернул себе чувствительность, и она осознала, что от барона пахнет крепким мужским потом.
Он отвернулся от нее, и взял с полки небольшую палочку с утолщением у верхушки, прямую, украшенную резьбой. Когда встряхнул ей, девушке показалось, что ушей коснулся далекий, холодный звон, комната на мгновение уплыла в сторону, и сердце заледенело от страха.
– Что это, мой господин? – спросила она.
– Не бойся, – ответил владетельный барон Фикр ре Ларгис. – Это не больно.
От этой фразы перед глазами у Нейли помутилось, настоящее сменилось прошлым, тем прошлым, которое она меньше всего хотела вспоминать… комната на постоялом дворе, широкая кровать с клопами в тюфяке, и он, широкоплечий, сильный, с похотью в голубых глазах…
Тогда она была пятнадцатилетней девчонкой, и двух недель не прошло, как она удрала из родного замка.
А он сказал то же самое «Не бойся. Это не больно».
И соврал – ей было больно, и обидно, и страшно, и она ненавидела его, и боялась, и хотела убить…
Вынырнув из воспоминаний, Нейли обнаружила, что тяжело дышит, сердце едва не выскакивает из груди, а барон ходит вокруг и водит палочкой по воздуху, будто рисует что-то. Скосив глаза, она увидела вокруг него тень, ту самую, какую заметила еще во дворе, во время представления, и закусила губу, чтобы не вскрикнуть.
От тени веяло холодом, мертвенным, жестоким, чужим.
– Вот и прекрасно, замечательно, – сказал хозяин замка, и огладил усы, точно такие же, как у ее отца.
А когда он отвернулся, чтобы положить палочку на место и взять что-то еще, она не выдержала. Давние чувства вырвались из глубин души с силой сметающего все на своем пути потока лавы, ненависть, злость и жажда мести вскипели раскаленным, ядовитым варевом…
Нейли не видела перед собой барона.
Она видела отца, видела ту голубоглазую тварь, силой взявшую ее и лишившую девственности… Всех мужчин, что причиняли ей боль, что имели над ней власть, пользовались ей, словно вещью…
Она схватила нож, лежавший на серебряном блюде, и вонзила барону в затылок.
Хозяин замка упал совершенно беззвучно, шум поглотил закрывавший пол толстый ковер. Перевернулся лицом вверх, рот приоткрылся, и в темных глазах отразилось пламя масляной лампы.
– Нет, нет… гореть мне в огне, – прошептала Нейли, будучи не в силах выпустить окровавленный нож.
Пальцы закаменели на рукояти.
На смену ярости и ненависти пришел страх – она убила владетельного барона в его собственном замке, и ее участи теперь не позавидует даже кастрированный насильник… Ее не просто казнят, а сделают это показательно жестоко, продержат в холодном и сыром подземелье, будут пускать по кругу всей дружиной, а затем пригласят палача из Романдо, что славится заплечных дел мастерами…