ри этом в такой неестественной, хоть и красивой, позе, он просто будет тихонько себе тюкать этим молотом по какой-нибудь детали, так же и колхозница в здравом уме не будет воздевать свой серп к небесам, такое скорее взбредет в голову Математику или Поэтессе или в крайнем случае Менеджеру.
Но вообще-то это, конечно, просто Рабочий и Колхозница.
На проспекте Мира оживленно. Обогнал троллейбус. Надо держаться правее.
На берегу Яузы съехал на параллельную дорогу, проехал под мостом, развернулся, поехал по проспекту Мира в обратном направлении, в сторону Рабочего и Колхозницы.
Здесь уже посвободнее. Ближе к вечеру все едут из центра, а в центр мало кто. Посвободнее. Хорошо. Можно разогнаться. Вообще, хорошо. Здорово, что поехал. Сейчас бы сидел дома в тоске. Надо что-то делать, отвлечься как-то, занять себя делами, что-то надо делать.
Разгоняться особо некуда, потому что надо уже направо поворачивать.
Улица Сергея Эйзенштейна. Это деятель кино. Улицу назвали так, потому что рядом находится институт кинематографии. Там людей учат снимать кино, писать сценарии. Интересно, как можно научить человека писать сценарии. Наверное, как-то можно. Учат ведь. И они, научившись, потом пишут сценарии. А некоторые пишут прямо так, не учась. Берут просто и пишут.
Направо. Почти приехал. Улица Вильгельма Пика. Постоял, пропустил встречные машины. Повернул налево, к воротам и шлагбауму. Показал охраннику паспорт и пропуск. Прямо и направо, приехал.
Огромное серое здание. Так называемое сталинское, потому что построено во времена правления Сталина. Серое здание, похожее на крепость, высокое, с внутренним двором. Кажется, что стены чуть завалены внутрь, как у тибетских пагод, но это впечатление обманчиво. Если отойти немного подальше и долго, не отрываясь, смотреть на это здание, особенно на его задний фасад, в голове что-то произойдет, станет необычно и немного страшно. Или очень страшно. Потому что это довольно-таки страшное здание.
В этом здании раньше располагался Коминтерн, а потом Коминтерн упразднили, и в здании стало располагаться что-то другое.
Выключил зажигание, скрипнул ручным тормозом, воткнул заднюю передачу, отцепил панель магнитолы, взял сумку, открыл дверь, вылез наружу, закрыл дверь, нажал на кнопочку, сигнализация пискнула, щелкнули замки.
Вошел в здание, показал паспорт, показал пропуск.
В здании темновато и угрюмо. И очень высокие потолки.
Лифт, царство бездействия. Сначала тупо стоишь, ждешь, ничего не делая, потом едешь и тоже просто стоишь.
Приехал лифт. Поехал наверх.
На одном из этажей в лифт вошла женщина с папкой в руках. Симпатичная женщина. Очень. В лифте, конечно, неприлично разглядывать человека, но, даже посмотрев мельком, можно увидеть, что да, весьма симпатичная женщина. Умное такое лицо. Это очень приятно.
Что-то выпадает из папки, листок какой-то. Поднял листок, отдал. Спасибо большое.
Вышла на следующем этаже. Вошел какой-то дядька. Просто дядька в костюме. Поехали дальше.
Иногда просто приятно встретить красивую женщину с умным лицом, просто встретить и все, не пытаться познакомиться, а просто вот так вот встретить и больше никогда не увидеть.
Вышел на одном из этажей. Коридор, дверь. У двери табличка с фамилией, инициалами и должностью Павла Иннокентьевича.
Здравствуйте, у меня на четыре встреча назначена, здравствуйте, да, я помню, сейчас, минутку подождите, Павел Иннокентьевич, к вам пришли, проходите, пожалуйста, здравствуйте, Павел Иннокентьевич, здравствуйте, здравствуйте, рад видеть, проходите, пожалуйста, присаживайтесь, спасибо, хотите чаю, да нет, спасибо большое, собственно, вот здесь все материалы собраны, да, отлично, здесь все есть, а фотографии тоже есть, да, конечно, все тексты, которые вообще за все это время были, и фотографий много, вы еще можете знаете что сделать, на нашем сайте можете посмотреть, там много фотографий выложено, они, может, по качеству не очень, но вы на всякий случай посмотрите, конечно, обязательно посмотрю, вот, ну, вы понимаете, это должно быть что-то такое, это должно выстрелить, это сейчас для нас очень важно, понимаете, конечно, разумеется, сделаем, я на вас очень надеюсь, не беспокойтесь, все сделаем, давайте мы договоримся на следующий вторник, я вам черновой вариант покажу, вам удобно будет, конечно, давайте, отлично, я как раз в Москву уже вернусь, прекрасно, во вторник, вы приедете, вам удобно, конечно, приеду, все привезу, мы с вами сядем-посмотрим, ну отлично, отлично, вы извините, ради Бога, что не могу сейчас вам больше времени уделить, просто не успеваю, вы уж меня извините, да ну что вы, конечно, естественно, я понимаю, а мы с вами во вторник черновой вариант посмотрим, и все обстоятельно обсудим, все наши перспективы, хорошо, да, конечно, ну, договорились, а вам когда во вторник удобно будет, давайте мы договоримся так, вы мне во вторник с утра позвоните, да-да, прямо сюда, и мы точно договоримся, я просто сейчас точно еще не знаю, какой у меня график будет, думаю, где-нибудь во второй половине дня, позвоните, и мы уже точно определимся, хорошо, спасибо большое, что приехали, да что вы, не за что, спасибо вам, до вторника, до свидания, до свидания, всего доброго, вы уже, так быстро, да, просто материалы взял, мы на следующий вторник договорились, ясно, до свидания, до свидания.
Можно сказать, что переговоры прошли успешно.
Теперь все в обратной последовательности, лифт вниз, вошел дядька в костюме, вышел дядька в костюме, первый этаж, вышел из здания, сигнализация пикнула, щелкнули замки, открыл дверь, сумку на сиденье рядом, панель магнитолы, переключился на нейтральную передачу, завелся, снялся с ручного тормоза, сцепление, посмотрел по сторонам, первая передача, газ, поехал.
Вот, дело сделал.
Хорошо.
Иннокентич нормальный дядька.
Правильно все.
Хорошо, нормально.
Вообще, ничего.
Все фигня, прорвемся.
Женщина какая симпатичная была.
Ладно, все нормально.
Выехал опять на проспект Мира, поехал в сторону центра.
Нет, не домой. Нет. Куда-нибудь. Куда-нибудь надо съездить, заехать куда-нибудь. Не домой. Домой потом. Куда-нибудь в центр, куда-нибудь.
Наше радио транслирует песню, о которой нельзя сказать ничего определенного.
Надо купить гель для душа, дезодорант, зубную пасту. И картридж для фильтра воды. И чего-нибудь поесть.
Проехал ВДНХ, проехал гигантское темно-серое здание типографии № 2.
Пробка.
Что-то там, наверное, случилось, может, авария, огромная пробка.
Немного проехал, остановился.
Еще немного проехал, остановился.
Человек сидит в машине, а машина стоит в пробке. Проезжает небольшое расстояние и снова стоит. Машина стоит, а человек положил руки на руль, а голову на руки, потому что ему все-таки грустно, хотя он и совершил некоторые полезные действия. Но ничего, он сейчас придумает что-нибудь, чтобы развеяться.
Мы довольно долго наблюдали за этим человеком, целый день или часть дня, и теперь пора прекратить наше наблюдение. Это было похоже на кино, а сейчас камера постепенно отъезжает назад и вверх, к монументу Покорителям Космоса, к метро ВДНХ, к Рабочему и Колхознице, к улице Бориса Галушкина, сверху все это так красиво, проспект Мира, заполненный автомобилями, зелень и белизна ВДНХ, голубое небо, дома, дома, на горизонте виднеется высотка, и вот уже маленькая красная машина ВАЗ-21093 вместе со своим водителем окончательно растворяется в море машин, медленно, рывками движущихся по проспекту Мира в сторону центра.
Дом десять
Часть жизни прошла в Тушино. Часть детства прошла в Тушино. Довольно большие отрезки времени проведены в Тушино. На Туристской улице, дом 10. Там жила бабушка.
70-е годы, 80-е годы. 70-е годы и первая половина 80-х годов.
Проводил там выходные дни, каникулы. Что-то вроде дачи или деревни, потому что ни дачи, ни деревни не было, и для этих целей использовалось Тушино.
В Тушино было много деревенского. В Тушино были настоящие деревни. Петрово. Алешкино. Захарково.
Если выйти на балкон, немного высунуться наружу и посмотреть направо, можно было увидеть деревню Петрово. Простые деревенские избы. Сельское хозяйство. На Туристской улице — современные панельные дома, а за ней — деревня Петрово.
Деревня Захарково располагалась возле Универсама. Огромный универсам на улице Свободы, в том месте, где к ней примыкает Химкинский бульвар. Его так и называли: Универсам. Достаточно было произнести это слово — и все понимали, что имеется в виду именно этот универсам, а не какой-нибудь другой.
Универсам сохранился по сию пору. На нем большая надпись: Универсам.
Деревня Захарково располагалась возле Универсама, между улицей Свободы и Химкинским водохранилищем. Туда ходили купаться. Пройти по дороге между деревянными домиками и купаться.
По поверхности Химкинского водохранилища плавают всякие ошметки, мусор. Купаешься — а рядом покачиваются на волнах ошметки.
Деревня Захарково располагалась на берегу Химкинского водохранилища. Там была устроена пристань. Пристань называлась Захарково. От пристани Захарково до Речного вокзала ходило маленькое суденышко. Даже паромом его нельзя было назвать. Просто суденышко. Можно даже сказать — кораблик. Но это будет некорректно. Корабль может быть только военным, и кораблик — маленький военный корабль, а водное транспортное средство гражданского назначения называется судно. Значит, суденышко.
Суденышко ходило от пристани Захарково до Речного вокзала. Речной вокзал — прекрасное серое здание. Суденышко преодолевало расстояние от Захарково до Речного вокзала минут за десять. Потом обратно. Потом туда. Потом обратно. Можно было целый день кататься на суденышке. Этот процесс был приятен.
Зимой, чтобы попасть из Тушино в район Речного вокзала, люди ходили по льду. Это быстрее, чем ждать 199-й автобус, которого надо было сначала дождаться, потом он ехал по бульвару Яна Райниса, по улице Героев Панфиловцев, по улице Фомичевой, по улице Свободы, по Московской кольцевой автомобильной дороге, по Ленинградскому шоссе, по Беломорской улице, по Смольной улице, по Фестивальной улице, а так — сразу, по прямой, или, как некоторые говорят, «напрямки», по льду, по снегу, и вот ты уже на Речном вокзале, у обледенелых бездействующих причалов.