ди, женщины, бабы, телки, чиксы и кошелки, не доставляет, то сами и виноваты, значить, у вас кривые ноги, непривлекательные прыщавые физиономии, склочный и стервозный характер, запах изо рта, целлюлит, и небритые подмышки. Кошмар, короче, геноцид, а не женщина. (Кто ж откажется доставить оргазм даме с красивыми ногами, чистыми зубами, добрым и покладистым характером, и подбритой там, где ей, лапочке, подбритой быть полагается? Я таких дураков хлыстов — гринписовцев — вегетарианцев не знаю. Если у тебя по соседству, досточтимый читатель, живет такой гусь, так ты мне скажи, пойдем вместе посочувствуем, повздыхаем над ущербным, может, чаю ему нальем, куревом угостим, глядишь, полегчает. Спасем несчастного, объясним про жизнь, и все исходя из соображений мужской солидарности. Во вредный, лягнул, куснул, вспугнул феминисток, и сижу, довольный, ну прям как гендерный «Хезболла», моральный террорист, молла Гапон, извергатель экскрементов на все белое, чистое и светлое (вымытый унитаз, например, а вы куда какаете?), хулитель, бессовестный безобразник, брюзга, зубастый кусака, и превеликий нежелатель добра никому). Что? Нехороший, злой и противный мальчик? Очень может быть. Мальчик. Ха-ха, уже под тридцать, а всё ещё мальчик. И миновали его волны сексуальной революции, что бушевала неподалеку, разбивая целки и жизни, как пьяный начальник полицейского участка стаканы на банкете, в честь собственного пятидесятилетия. Блудливый азиат, как всегда, сперва начинаю думать пенисом, потом животом, а опосля, глядишь, и до головы дойдет. Всему свое время. Чуть попозже. Только дождись меня, и я, милая, обязательно к тебе вернусь. Как только, так сразу…
…А я ведь никому не обещал быть добрым, милым и пушистым. Нет, когда был помоложе, будучи тинэйджером, (новое слово, наряду с «транспарентность» и «толерантность») я, конечно, обещал участковому, что, мол, Петр Кирилыч, больше не буду, чесс слово, в последний раз, только батьке не говорите, а так больше никому и ничего. Ах да, я еще присягу давал, но долг выполнил, как честный муж, так что, милая Родина, пусть теперь за меня не служившие, да не шагавшие, да не стрелявшие и по плацу не ползавшие платят, а с тобой мы в полном расчете. Я тебе — службу, ты меня после — на х… Мне было обидно и неприятно, но потом я простил тебя. Что ж с тобой поделать, уж такая ты мне досталась, уродливая да неопрятная, вечно голодная, молохообразная, злая, глупая, жадная и убогая. Обло, озорно, стозевно и лайяй. Ты, родная, не президент, тебя не выбирают (его, впрочем, тоже), придется жить с тем, что есть, что Бог послал, и с тоской думать о том, что лучше б вас обоих и не было, а была б у нас парламентская республика, аки в Афганистане, совет, понимаешь старейшин, то ли Лойя Джиргу, то ли еще как, короче, Милли Меджлис по-ихнему, в общем, послал бы Бог что-нибудь другое, но на все воля Его, Ему виднее, видать и вправду хорошему народу хороший правитель, народу поплоше соответственно, в лучшем случае, Лукашенко, а тем, кто уж совсем никуда не годиться — Сомосы, Дювалье, и всё такое прочее, и все такие гадкие. Да это что! Был, говорят, в Центральноафриканской тогда еще империи один типчик, так тот, говорят, своих подданных вообще поедом ел, причем в прямом смысле слова. Без соли понимаешь, и без луку, так сказать. Так что в нашем случае грех на судьбу, на парламент, на исполнительные органы власти, да на зеркало пенять. Не жрут ведь, так сказать, непосредственно, вот и на том спасибо. Спасибо, что не забрали в участок, а если и забрали, то выпустили без синяков, не искалечили да не убили, да не выкинули с третьего этажа, и после не сказали, что сам вывалился, не продали квартиру посольству большой и симпатичной страны, а если и продали, то все бабки сполна вернули, и ЖЭКу спасибо, спасибо Водной Компании и Бармеку… Ну, всё, вроде бы всех поблагодарил, никого не обидел неблагодарностью чёрной, как по мнению россиян наша ж…. (и вовсе не черная, а вот у девчонки одной знакомой, совсем даже наоборот, белая, мяяяяагонькая, так хорошо, приятно, и гордость за страну переполняет душу, и душу переполняет любовью, и яйца переполняются спермой, живи, короче — не хочу. Нет, хочу. Даже очень, и я не про жизнь. Я в контексте переполнения). Грех наших ради…. Ограничимся разговорчиками на кухнях, (наученные Советской властью, спасибо ей, родимой, это у нас в генах, могем вражьи голоса слушать, вопреки вою глушилок и всем государственным средствам массовой информации, нас не нае. шь туманными формулировками вроде «по состоянию здоровья, в связи с переходом на другую работу, в теплой и дружественной обстановке, стороны обсудили перспективы урегулирования, решительно осудили попытки, деструктивные силы и прогрессивное человечество, в результате мудрой и дальновидной политики, отдельные недостатки на фоне экономического роста и повышения благосостояния, большим х. м в семье народов, то есть полноправным членом Организации Объединенных Наций», не объедешь на гнилой козе. Слово и Дело государевы. Слов у государя много, а к каждому делу можно номер присобачить, вот оно и станет из простого уголовным, как в сказке, было простое, а стало, в некотором роде, золотое, а в таких делах всякая бумажка на пользу пойдет. Скажет государь — холопи верныя дело заведут. И завертится карусель, такая знакомая, такая привычная, ведь времени-то особенно отвыкать не было. Ничего с собой поделать не могу, уважаю и люблю диктаторов от всей души и всем сердцем, буду дружить с ними, будем мы друг к друг в гости ходить, они ко мне на именины, а я к ним на похороны. Даешь хихоньки да хахоньки, слухи, политические анекдоты, фрондерство в кулак, и не только фрондерство, да, милая, я иногда мастурбирую, драчу-с, так сказать, ты ведь не ревнуешь меня к моей левой или правой, в зависимости от настроения и принятой позы? Это я, по-твоему, безнравственная тварь и грязная скотина? Да я раз в день душ принимаю! И умываюсь, и зубы чищу, что само по себе достойно похвалы), тихой руганью в адрес гаишников и мэра, да еще пройдемся матом по проклятой эмансипации, благодаря коей в Дубае слова «проблядь» и «азербайджанка» стали синонимами. Или эмансипация тут не причем? Или при чем…Ладно, хер и с ней, и с бл. ми, и с Дубаем.
….Эх, говорю, родиться бы в тихом, чистеньком до отвращения ублюдочном Сан-Марино (это не в том Сан-Марино, который университет, это та Сан-Марино, где человеки живут, страна такая, и армия у той Сан-Марины меньше полкового оркестра, а территория меньше Апшерона), пить молоко по утрам, лапать тамошних выцветших и худосочных баб, читать в газетах разделы великосветской хроники, и до конца жизни думать, что нефть выращивают добрые арабские шейхи, которые походя заваливают на кровать под пышным балдахином голливудских кинозвезд (Да что вы говорите, уважаемый сосед? Неужели саму Наоми? И вообще, как могла Диана дать этому арабу?), американцы и англичане победили немцев, а Колумбия граничит с Афганистаном, мол, и там и там наркотики выращивают, потому и рядом. Так нет же, угораздило… Чуть чем-то отличаешься, так без пяти минут враг народа. Или педрило, как метко подметил один друг. Раз штаны слегка коротки, значит, ваххабит (и сшиты не по-нашему короткие штаны, а в глубине кармана патроны от нагана, и карта укреплений советской стороны. На дыбу ссссукина сына!). Да, а как же теперь в армии Ленкомнату, в свете наличия массы портретов и высказываний на стенах называть будут? Гы-гы-хо-хо. Мои далекие от благочестия размышления были прерваны появлением… Ну, тут особый разговор. Тема для эпоса. Товарищ появился. Не губернатор совсем, светлая голова, гений компьютерный, ас материнской платы, вундеркинд процессоров, принтеров, повелитель пылесосов и метелок господин. Работали когда-то вместе в одной пошленькой конторе, черт знает, чем занимались. Нет, не мы, а компания. Страдала, знаете ли, всяческой х…й. А я там не страдал, я там занимался тем, чем всегда и по жизни. На что же я еще годен, кроме как переводов? Так вот, я сидел там и переводил, никого не трогал, не шалил, как говориться, починял примус, не приставал ни к кому (объекта, заслуживавшего моего благосклонного внимания там не просто не нашлось, сплошные кривоножки да микросиськи, с гипертрофированным самомнением да навязчивой идеей выйти замуж. Пардон, медам, ничем не могу помочь. Настоятельно рекомендую обратиться в брачное агентство, там олуха быстро найдут, они на этом специализируются, работа такая, и у всех на этот счет соответствующие дипломы имеются. Что у персонала, что у олухов Ах, вас олух не устраивает? И именно поэтому я вам не интересен и совсем не нравлюсь? И ни под каким видом? И ни за какие деньги? Хорошо, как-нибудь постараюсь выжить с этой раной в сердце и дыркой в носке, сэкономив несколько ширванов. Нет, не в смысле за наличный расчет, а расходы на раскрутку. Facilitation fee. Чтоб его facilitate, пристроить, знаете ли, чтоб без дела по вечерам не болтался, а это как-никак денег стоит), а он, друг мой, Сисадминствовал. Или сисадминничал. Это я его так подкалывал, мол, ты, Мехман, Администратор и Почетный Дежурный по Отсутствующим Сиськам и Сети, Прескверно Работающей. (Почему у меня не работает Интернет? А почему вы не включили компьютер в сеть? А почему он все равно не работает? А это потому, что вы дол…б, и я тут не при чем, это на уровне ДНК, и простому компьютерщику это не под силу, обратитесь к специалистам по клонированию и генной инженерии).
— Ну как? Переводим?
— Ага. А мы администрируем?
— Не только. Ремонтируем, продаем.
— Штаны, бутылки и Родину?
— Нет, туда я не успел, все уже украли до нас.
— Отремонтировали хотя бы?
— Да так, не особенно.
— А кто спер да ремонтировал?
— Буну демяздяр.
— А, понятно. Так бы сразу и сказал.
— Пуркуа ля мезон дэ публик, иными словами?
— Он самый. Еще тот мезон. Всем мезонам публик.
— Ладно, пошли, посидим, что ли…
Завалились мы в кафешку, чаи да кофея гонять, разговоры разговаривать, на девочек поглядывать, глядишь, чего и выйдет. Нет, вряд ли. Вид у них какой-то…. Нет, грешить не стану, симпатичные, но выражения лиц неприступные, на «мерсе» подъезжай, да с квартирой в центре города…. Ищи дурака, лапочка. Был бы у меня «мерс», пялился б я на тебя, как же. Тогда б ты, наверное, на меня глядела б, да слюни пускала. Сидим, хохочем с приятелем, обстановка непринужденная, вспоминаем, как подбежал ко мне бухгалтер компании (взрослый мужик, лет эдак под пятьдесят) да суёт под нос ве