— Да, — я невольно улыбнулся. — Нужно быть готовыми ко всему.
Воспользовавшись смартфоном, я внимательно изучил карту и наметил маршрут.
Ехать удобнее всего было по объездной, которая тянулась вдоль всего побережья, вокруг острова. Сначала шли спальные районы с роскошными многоэтажками — не те, что я видел в начале, там дома были попроще.
Затем была обширная парковая полоса, в которой прятались частные особняки и коттеджи. Со стороны моря здесь были причалы для яхт, станция паромов — сам паром был ослепительно-белым, с множеством смотровых палуб.
Я дал себе слово, покончив с Шивой, обязательно прокатиться на таком красавце.
Затем начался порт. Зона доставки товаров, промысловая зона — где-то там, среди сетей и громадных контейнеров с рыбой, дед, что подвозил меня утром, покупал свою скумбрию. Сейчас он, наверное, уже дома — получает очередной нагоняй от своей старухи…
Я не должен допустить гибели этого мира, — мысль была ослепительно-белая, как раскалённый электрод.
Глядя на чистенькие уютные коттеджи, я вспомнил совсем другой дом. Дом, из окон которого вырывались клубы чёрного дыма, а внутри бушевало пламя.
Я сидел на подъездной дорожке, а на коленях у меня лежала голова хозяина горящего дома. Перед тем, как он умер, я успел поклясться, что больше такого не допущу.
Удивительно, что я не помнил лица умирающего посланника. Но зато отлично помнил грязную тряпичную куклу, лежащую на дорожке… У неё были глупые стеклянные глаза и ярко-красные волосы. Цвет их был точно таким же, как и кровь на лице моего друга.
…За портом город словно подменили. Широкая набережная сменилась асфальтированным шоссе, вдоль которого, как спичечные коробки, теснились неказистые домишки, обитые сайдингом и когда-то выкрашенные в белый цвет.
Морской ветер сдул краску, сделав фасады домов серыми, как прибрежный плавник. Зелени здесь почти не было. Зато была вездесущая пыль. Под действием морского бриза она собиралась в крутящиеся столбы на перекрёстках, клубилась в маленьких двориках и садилась тонкой плёнкой на воду залива.
Я свернул на улочку, уходящую вглубь посёлка.
Через несколько кварталов показались большие ржавые ворота, к которым была прибита потрёпанная вывеска. "СТО ФУДЗИ". Мелкими иероглифами значилось: "Накачка шин, балансировка колёс, зарядка аккумуляторов".
Сердце забилось глухо и тревожно. Если Шива вселился в тело автомеханика — моя работа очень скоро будет закончена. Я вернусь на Ёшики, а монах-ямабуси займёт своё законное тело. Свободное, при деньгах и с новыми документами.
Оставалось определить: здесь ли Разрушитель.
В Центральных мирах можно обзавестись специальным индикатором, размером с обыкновенный автомобильный брелок. Зелёная лампочка — в теле его настоящий хозяин. Желтая — путешественник из другого мира. Красная — незаконный подселенец, место которому — в хранилище Корпуса.
Но в Закрытых мирах всё было по-другому. Метасендер передавал лишь информацию. Матрицу сознания, — или другие, закодированные сведения. Ничего материального из мира в мир передать нельзя.
В Центральных мирах, объединённых сетью метасендеров, эта проблема решалась обменом технологий. Но в таких мирах, как Тикю, можно полагаться только на интуицию посланника. Именно она должна подсказать: кто занимает тело светловолосого кудрявого парня.
Если это Шива, я должен действовать быстро.
Сняв шлем, я поставил байк на подножку и выключил зажигание.
Сразу стало жарко: воздух к середине дня нагрелся, и в полном байкерском облачении я чувствовал себя, как черепаха, которую опустили в кипяток.
Собираясь снять куртку, сзади, за спиной, услышал негромкое хмыканье. Обернулся. Ко мне подходили трое. Неопределённого возраста, в просторных спортивных костюмах и заношенных до дыр кроссовках. Все трое были небриты, с торчащими во все стороны лохмами.
Местные гопники. Ну конечно… Куда же без них?
— Это кто это у нас тут такой крутой? — вперёд вышел тот, волосы которого были подвязаны красной банданой. Узкое лицо, презрительно оттопыренная нижняя губа и наглый взгляд. Типичная трущобная крыса. Подросток, едва ли старше меня.
За его спиной стояли громила с безмятежным лицом Будды, и мелкий хорёк, руки которого ни секунды не оставались в покое. Стандартная уличная кодла: Умник, Громила и Шестёрка.
На улицах Ёшики мне пришлось побывать в роли каждого из них.
— Идите своей дорогой, и останетесь целы, — я даже не стал задействовать голос посланника. Драки не избежать, это очевидно. Пикировка — начало противостояния, затравка. Зачастую, выиграв словесный поединок, ты выигрываешь и весь бой целиком…
Они не считают меня серьёзным противником, — я вовремя вспомнил о своей внешности. Мальчишеское лицо, оттопыренные уши… Ох уж эти уши! Много мне из-за них грозит неприятностей.
— Мы бы пошли, — осклабился Умник. Когда он растянул губы, стало видно, что у него не хватает одного из верхних передних зубов… — Да ты своей телегой перегородил всю улицу.
— Ничего, обойдёте. Не трамваи.
— Ха-ха. Очень смешно. Думаешь, такой остроумный?
— А ещё злой, и не люблю, когда ко мне пристают всякие подонки.
— Эй, Гэндзи, слышишь, что он говорит? — Умник чуть развернулся в сторону громилы. Тот, словно дождавшись команды, вздохнул всем телом и расправил плечи.
Выглядело это впечатляюще. Парнишка был высоким, под два метра. Покатые плечи борца, мощная шея. Огромный круглый живот не мог обмануть намётанного взгляда: под ним прятались тугие мышцы…
Серьёзный противник. Об этом говорит и его стойка: ноги широко расставлены, ступни крепко упираются в землю. Центр тяжести чуть смещён назад — чтобы, когда придёт время, всю силу вложить в удар.
Моё тело отреагировало, тоже встав в боевую стойку. Больше всего было похоже на школу годзю-рю, но с более низкой посадкой и жесткой постановкой запястий.
Ух ты! Оказывается, ямабуси времени даром не терял. Такого автоматизма можно добиться лишь бесконечными тренировками. Когда навыки превращаются в рефлексы, и реакция тела следует ещё до того, как мозг даст команду.
Тем не менее, Умник презрительно рассмеялся.
— Не дури, малец, — он сплюнул сквозь дырку от зуба. — Нас трое, ты один. К тому же, Гэндзи — макуути в ранге комусуби. Тебе его не одолеть.
Признаться, угрозы Умника на меня не подействовали. Да, здоровяк — отличный боец. Но не для меня. Рефлексы пацана, усиленные мастерством и опытом посланника — я наконец-то начал проникаться уважением к своему новому телу. И к его прошлому владельцу. Когда вернусь в на базу к операторам, нужно послать на Ёшики спектрограмму: пусть о парнишке позаботятся, как следует…
— Сначала я ударю его в шею, — сказал я. — Стойка Гэндзи явно указывает, что верхний пояс у него слабоват. Затем отскочу, и следующий удар нанесу в поясницу. Там его второе слабое место. Возможно, детская травма, или растяжение мышц… Затем — колено. Правое, на которое он и так боится переносить всю тяжесть. Думаю, этого будет достаточно. Лечение займёт остаток весны и всё лето. Боюсь, в этом году Гэндзи не сможет участвовать в соревнованиях и претендовать на титул сэкивакэ.
Благодаря гипнопедическому сеансу, память услужливо выталкивала на поверхность нужные слова, как только в них возникала необходимость.
Из здоровяка Гэндзи словно выпустили воздух. Но Умник вдруг выхватил из кармана выкидной нож, и направил на меня длинное, заточенное с обеих сторон лезвие.
Я устало вздохнул.
— Ты что, не видишь на мне латы мотогонщика? — я многозначительно постучал костяшками пальцев по грудной пластине. — Это ж броня. Твоим ножиком её не пробить.
— Ничего, я буду целиться в шею, — щербато улыбнулся гопник.
— И обязательно попадёшь, — я тоже улыбнулся. — При условии, что я буду стоять неподвижно.
— Конечно, будешь, — наконец на арене появился третий гопник. Возможно, зря я принял его за обычную шестёрку.
Сейчас в руках мальчишки был зажат пистолет. Здоровенный — отдача от выстрела запросто сломает его тощую руку. Но если ему посчастливится попасть…
Больше всего меня раздражало то, что приходится тратить драгоценное время на разборки с этой шантрапой.
Додумать я не успел — малец весьма уверенно поднял пистолет, придерживая рукоять снизу второй рукой, и нацелил мне в голову.
— Снимай шмотки и отойди от байка, — скомандовал он вибрирующим, натянутым, как струна, голосом.
В глазах пацана плескался восторг властелина над чужой жизнью. Мне знаком этот кайф. Я прекрасно знаю, что он сейчас чувствует. И отдаю себе отчёт: малец может сорваться, и спустить курок. Его охватил кураж, мнимое чувство безнаказанности.
— Снимай!.. — завизжал он и шагнул вперёд.
В этот самый миг в моём животе зародился нестерпимый жар. Он поднялся по груди, вспучил вены на руках и выплеснулся из ладоней электрическим разрядом, направленным в пацана.
В последний момент я успел дёрнуть рукой, и голубой шар попал в пистолет.
Оружие выбило из руки пацана, сам он отлетел к противоположному забору, словно ударенный током.
Я мгновенно подхватил ствол — он оказался почти нестерпимо горячим — и отшвырнул в лопухи. Жестяной забор громыхнул, за ним взорвалась злобным лаем собака.
— Он сэнсэй! — завизжал на пределе слышимости Умник. Развернувшись, он припустил по пыльной улице туда, откуда гопники появились. — Бежим, Гэндзи!
Здоровяк, постояв ещё пару секунд, повернулся, подобрал бесчувственное тело третьего гопника и трусцой побежал за предводителем. Надеюсь, с парнишкой, которого ударило моей молнией, всё будет в порядке.
Когда вернусь на базу, нужно будет расспросить о магии как можно подробней. Может, операторы придумают какие-то тесты, или ещё что…
Тело, которое рефлекторно реагирует на опасность выбросами голубых шаров… Я вспомнил, как обуглился ствол дерева в горах.
Магия для меня — неизвестная величина. Если её не удаётся исключить из уравнения, нужно научиться хотя бы контролировать.