— Нам нечем заплатить за еду, — виновато сказал я. — Я только сейчас понял: у нас совсем нет денег.
Фудзи озадаченно похлопал себя по одежде — словно надеялся случайно обнаружить несколько мнет, закатившихся за подкладку.
— Эх вы, принцы… — Белый Лотос двинулась к кассе, на ходу вытаскивая бумажник.
А я, последовав примеру Фудзи, подхватил несколько салфеток и направился к выходу.
На улице было совсем темно. Оглушительно свиристели цикады, издалека слышался гул автострады. Ветер нёс запахи влажного леса и родниковой воды.
Расправив одну из салфеток, я встал в желтый круг единственного фонаря, освещающего парковку. Присмотрелся, поворачивая листок так и эдак.
— Похож, похож — буркнул Фудзи. — Можешь не сомневаться.
На салфетке, во всю её ширину, красовалась моя физиономия. Новая. Лицо, которое, по моим прикидкам, не должен был знать никто, кроме самых близких.
На двух других были лица Фудзи и Хякурэн. А справа шла вертикальная строчка иероглифов:
"Разыскиваются опасные преступники. Обращаться в любое отделение полиции. Вознаграждение гарантировано".
— Братец постарался, — с каким-то мазохистским удовлетворением проговорил Фудзи. — Определил нас во враги государства.
— Он же твой брат!
— И что с того? История знает гораздо более худшие примеры… В царстве Чин, например, жила такая императрица Ы… Так вот: пришло ей как-то в голову, что дочери могут покуситься на её власть. И казнила всю дюжину. Вместе с мужьями, заметь, и даже с детьми.
— Это было восемьсот тридцать лет назад, — отмахнулся я. — Сейчас совсем другие времена.
— Откуда ты знаешь, что восемьсот тридцать? — сразу же спросил Фудзи. — Не сорок, не пятьдесят, а именно тридцать?
А и правда… Откуда мне это знать?
Но в этот момент послышался шум двигателя и на парковку въехала Хонда, неприметного серого цвета, да ещё и покрытая толстым налётом пыли. Номера были забрызганы так, что виднелись лишь краешки таблички.
Она тормознула возле нас, передняя дверца открылась.
— Садитесь, — приказала Хякурэн.
— Уважаемая! — всплеснул руками Фудзи. — Ты опустилась до банальной кражи?
Он проворно скользнул в салон.
— Это машина хозяина кафе, — сказала Белый Лотос так, словно это всё объясняло.
Я сел рядом с Хякурэн. Посмотрел на ключ зажигания, на техталон, краешек которого высовывался из-за козырька…
— Он сам дал тебе машину, — сказал я. — Он узнал, кто мы такие, и дал тебе ключи. Разумеется, звонить в полицию он не будет. Почему?..
— Знаешь, какое прозвище с недавних пор дали твоему брату? — вместо ответа Хякурэн задала вопрос Фудзи. Она уже вывела Хонду с парковки и мы неторопливо катили к автостраде, видимой издалека благодаря цепочке ярких фонарей. — Мясник Нагасаки.
— Что? — мой друг побледнел. Это было видно даже в неверном свете фар пролетевшего мимо автомобиля.
— Официальное заявление гласит, — голос Хякурэн звучал тихо и бесстрастно. — Что на Кюсю обнаружена ячейка особо опасного сопротивления Микадо. Сётоку дал жителям острова три дня, за которые они должны были выдать государственных преступников. Когда этого не случилось, он подвёл к Нагасаки войска и расстрелял город из пушек.
Я почувствовал, как немеет лицо. Дыхание участилось, но руки и ноги сделались ледяными — словно я вновь погрузился в чёрный песок своего подсознания.
— Это случилось из-за нас? — спросил я, уже прекрасно зная ответ.
— Косвенно, — ответила Белый Лотос. — В Нагасаки завёлся проповедник, который ходил по улицам и кричал, что на трон посадили не того брата. Когда пришло оповещение о выдаче преступников, разумеется, никто и не подумал, что это всерьёз. Ну ходит себе дурачок, бормочет что-то…
— А Сётоку вот как всё повернул, — мрачно кивнул Фудзи. А потом наклонил голову и прижал ладони к глазам. — Я всегда подозревал, что садист в нём переборет политика.
— Теперь все говорят, что младший брат — их Спаситель, — сказала Белый Лотос. Мы как раз выезжали на скоростную трассу: поднялись по невысокому грейдеру и влились в редкий поток машин. — Принц Фудзивара стал героем.
— Но я ничего не делал! — вскричал мой друг.
— Этого и не надо, — качнула подбородком Хякурэн. — В Ямато и так бродило достаточно слухов о том, что младший Фудзивара покинул дворец и живёт, как простой работяга. Потому что не хочет иметь ничего общего со своей двинутой семейкой…
— Оставалось лишь придать им подходящую окраску — и Спаситель готов, — добавил я.
— Но я не хочу! — вскричал Фудзи так, словно его прямо сейчас толкают к трону. — Я никогда не видел себя в роли правителя. У меня совсем другие интересы, и…
— Успокойся, — бросила через плечо Белый Лотос. — Это всего лишь народная молва.
— Всего лишь, — ядовито усмехнулся мой друг. — Разве ты не знаешь, что такая вот народная молва смывает целые династии.
— Как в тысяча шестьсот третьем году, когда сёгун Токугава сверг власть даймё при помощи огромной армии, набранной из крестьян? — спросил я. — Сибаритствующие аристократы задавили население непомерными налогами, и Токугаве было несложно создать армию из людей, оставшихся без крова…
— Ну вот, опять, — всплеснул руками Фудзи. — Чудовище моё, откуда такие познания?
Я пожал плечами. Просто не нашелся, что бы ответить.
— Это дар Тоётоми, — вдруг сказала Хякурэн.
— Дар? — взвился Фудзи. — Да он же чуть не убил Курои, огрев того по лбу крошечным шариком.
— Я уже говорила: он проделывал это много раз, и всегда очень успешно, — парировала Хякурэн. — Обычное заклинание Полной Памяти.
И тут до меня дошло.
— Я тогда сказал, что ничего не смыслю в истории Тикю, — медленно произнёс я. — И что меня это сильно угнетает. А он ответил: — это легко исправить…
— А тут как раз подвернулась эта жемчужина, — удовлетворённо кивнул Фудзи. — Как же было удержаться?
— Но я не чувствую себя… — я поводил пальцами в воздухе.
— Знания проснутся, — успокоила девушка. — Со временем. Постепенно.
Хорошо, если так. Понемногу, к месту — как раз тогда, когда это нужно… А вот что будет, если память мастера Никто обрушится на меня, как лавина?..
— Кстати, а куда мы едем? — спросил Фудзи. Вероятно, он уже смирился со своей новой ролью, и теперь улыбался, предвкушая, как будет потрошить меня на предмет знаний…
— Нужно как-то перебраться на Большой остров, — ответила Белый Лотос. — Остановимся в Осаке, и оттуда уже будем планировать освобождение Любавы, — она бросила короткий взгляд в зеркало заднего вида. — Надеюсь, вы не забыли, зачем мы здесь?
— Женившись на принцессе, Сётоку узаконит императорский титул, — сказал мой друг. — Вы поняли, да? Он УЖЕ зовёт себя Микадо… Но если у него не будет козыря против Святослава…
— Свят никогда не нападёт на Ямато, — не терпящим возражений тоном сказала Хякурэн. — Никаких больше прецедентов с применением оружия. Он сам так решил, — она бросила ещё один тревожный взгляд в зеркало и вдавила педаль газа в пол.
— За нами хвост? — наконец-то сообразил я.
— Сейчас узнаем, — Белый Лотос бросила машину в другой ряд, обгоняя длинномерную фуру. — Перестроилась снова, бросила ещё один взгляд в зеркало…
— Он никуда не делся, — я уже понял, кто её беспокоит: чёрный Лексус, у которого плохо работал правый подфарник…
— Насколько я помню, сейчас будет прямой участок дороги. Можно попробовать оторваться, — сказал Фудзи.
— Не на этой машине, — качнула головой Белый Лотос. — К тому же, здесь всё равно некуда деться: с одной стороны море, с другой — горы.
— Можно попробовать затеряться в лесах, — сказал я, но сам сразу понял, что сморозил глупость.
— Сикоку — очень маленький остров, — подтвердила мои мысли Хякурэн. — Это ведь не Чин, и не Сибирь… Сётоку натравит на нас десяток сэнсэев-ищеек, и схватит через несколько часов.
— К тому же, не хотелось бы повторения трагедии в Нагасаки, — сказал Фудзи. — Если он начнёт убивать народ направо и налево, я сам ему сдамся.
— Всё гораздо хуже, — заметила Хякурэн, снова бросая машину в левый ряд. — Наши поиски — лишь повод. Ты сам сказал, что власть для Сётоку — это просто способ удовлетворить свою любовь к репрессиям.
— Пожалуйста, не говори больше слова "любовь" и "репрессии" в одном предложении, — попросил Фудзи. — Как-то это совсем неправильно.
— Извини, — Белый Лотос выжимала из бедной Хонды всё, что та могла дать. Но это не помогало. — Вот прямо сейчас мне некогда заниматься подбором слов…
— Слушай, а может, поступим, как с Кобаяши Мару? — оживился я. — Придадим ускорение двигателю, использовав Эфир?
— Может сработать, — через мгновение заявил Фудзи. — Только надо осторожненько, чтобы эта таратайка не рассыпалась на ходу.
— Поздно, — отрезала Хякурэн. — Нас окружают.
И верно: две громадные, как акулы, тени обогнали нас с непростительной лёгкостью. Одна пристроилась впереди, перегородив дорогу, другая — с левой стороны, прижимая Хонду к обочине.
Сразу за неширокой, засыпанной гравием полоской были вкопаны бетонные столбики и начинался обрыв к пляжу — я видел, как далеко внизу серебрилась в свете луны кромка прибоя.
— Ты хочешь остановиться? — спросил Фудзи.
— А у нас есть выбор? — она уже отпустила педаль газа, и Хонда замедлила бег. Двигатель благодарно снизил обороты. — А впрочем… Нужно решить: сдадимся без боя или всё-таки сразимся.
— Зная брата, я бы предпочёл погибнуть в бою, — деловито изрёк Фудзи.
Он с чем-то возился у себя на заднем сиденье. Шуршала одежда, скрипело сиденье из кожзаменителя… На то, что мой друг покорился судьбе — было не похоже.
— Остановись, но из машины не выходи, — сказал он Хякурэн. — И ты, Курои, сиди на месте. Я сам разберусь.
— Что ты задумал? — спросил я. Тон Фудзи мне очень не понравился.
— Приготовил парочку сюрпризов, — улыбнулся мой друг. — Надеюсь, нас услышат даже в Киото…
Как только машина остановилась, Фудзи скользнул наружу. Дверь он приоткрыл совсем немного, и мне было видно, как он присел за колесом.