– Прости меня, прости…
– Тише, тише, все хорошо, – успокаивал ее Тигмонд.
– Как ты можешь так говорить? – сквозь всхлипы спросила Хольда.
Слезы, поблескивая в тусклом свете факелов, струились по ее щекам, как реки. Маленькие реки безмерной печали.
– Ты рядом, а значит, все хорошо, – ответил Тигмонд, и слабая улыбка коснулась его бледных губ. – Я так рад, что под конец смог услышать твой голос. Вот только жаль, что я не вижу твоего лица. Ты красива даже тогда, когда плачешь…
– Молчи… молчи… – приказала Хольда.
Она придвинулась еще ближе, и их лбы соприкоснулись. Прошло несколько мгновений, и затем, отстранившись, Хольда посмотрела на Тигмонда долгим, внимательным взглядом, словно пыталась навсегда запомнить его лицо. Слезы перестали течь по ее веснушчатым щекам, и она наклонилась вперед, накрыв его губы своими.
Поцелуй был долгим – прощальным. Когда же Хольда наконец-то прервала его, Тигмонд слабо улыбнулся и прошептал:
– Как жаль, что я забуду этот момент, как только окажусь в Лимбе… У меня ведь отнимут самые прекрасные воспоминания… – Он сделал судорожный вдох и сказал: – Прощай, моя Холли.
– Прощай, Тигмонд, – не отпуская его лица, едва слышно произнесла она.
Шмыгнув носом, Флинн краем рукава вытер невольно подступившие слезы. Ему было жаль Тигмонда, который совсем скоро попадет в Лимб и растворится в нем, потеряв перед этим все светлые воспоминания, что у него есть. Ему было жаль Хольду, которая потеряет того, кого любила, но не смела признаться в этом даже самой себе.
Флинн стоял и думал, что мир будто бы специально пытался ему доказать свою несправедливость, в очередной раз допуская нечто ужасное. Но он и так знал об этом. Лишние доказательства были ему не нужны.
– Извините, что прерываю такую трогательную сцену, но, Хольда, отойди, пожалуйста. Теперь моя очередь разбираться с Лимбом, – послышался чей-то голос за их спинами.
3 Хозяйка всех недугов
Флинн и Хольда обернулись. Позади них стоял Граф Л – неподвижно, прямо, словно вместо хребта у него был железный прут. На его руках от запястий до локтей сияли нарисованные глаза с пятью ресницами.
– Отойди, – твердо повторил он, обращаясь к Хольде.
Девушка дернула плечами, как будто пыталась стряхнуть с себя оцепенение, отскочила в сторону и сделала несколько шагов назад. Флинн тоже решил отойти подальше.
– Лимб, отдай того, кто принадлежит мне! – Фиолетовые глаза Графа Л сверкали решимостью. – Немедленно! – звенящим голосом добавил он.
Тишина повисла в воздухе, и лишь потрескивание белесого пламени факелов иногда нарушало ее.
– Лимб! – начиная терять терпение, воскликнул Граф Л. – Верни моего посыльного Смерти!
Глаза на его руках до этого момента смотрели в разные стороны, но вдруг их буравящие взгляды устремились на стену.
– Не-е-ет! – застонал Лимб. – Мое!!!
– Если ты сейчас же не отдашь мне его, я позову Властелина Смерти, – пригрозил Граф Л. – И ты прекрасно знаешь, что будет, когда он придет.
В ответ на это из черного камня вырвались десятки длинных рук. Они единым потоком помчались к Графу Л, но наткнулись на преграду: вокруг него возникло золотистое свечение. Омерзительные руки с искривленными пальцами и струпьями на коже принялись ощупывать световой купол, защищающий Графа Л: наверное, пытались найти в нем прореху. Они скребли острыми как бритва ногтями по сияющей поверхности, и пространство прорезали жуткие звуки, из-за которых по коже бежали мурашки. Так и не отыскав слабого места, все пальцы на руках сжались, и теперь десятки кулаков ударяли по куполу. Стоял такой гул, что казалось, его слышали даже в мире живых.
– Как ты смеешь нападать на стража порядка?! – выкрикнул Граф Л, и его густые брови сошлись на переносице.
Он вытянул ладони вперед, и яркий свет начал концентрироваться на кончиках его пальцев. Вскоре перед Графом Л засиял золотой шар, который поднялся к вершине купола, прошел сквозь него и разорвался, точно бомба, заляпав все вокруг жидким золотом.
Немного попало и на Флинна, но он почувствовал лишь приятное тепло, а вот руки Лимба прожгло насквозь. Раздался болезненный вой, после которого поднялся ветер такой силы, что Хольда и Флинн повалились на пол, а Граф Л даже не покачнулся.
– Слушай, Лимб, давай договоримся по-хорошему, – предложил Граф Л и, видимо в доказательство своих добрых намерений, расправил рукава, спрятав сияющие татуировки в виде глаз.
Судя по всему, это предложение заинтриговало Лимб, потому что ветер моментально стих. Флинн и Хольда наконец-то смогли встать на ноги и теперь с замиранием сердца наблюдали за происходящим, не смея даже пикнуть.
– Тигмонд – один из моих лучших посыльных Смерти, – продолжил Граф Л. – Он поймал столько темных душ, одержимых своими демонами, что ты себе самый настоящий пир сможешь устроить. Как только мы найдем их Танатов, они отправятся прямиком в твое бездонное брюхо. Подумай, скольких он еще сможет поймать, если ты отпустишь его.
– М-м-м… – промычал Лимб, вероятно хорошенько обдумывая услышанное.
– Ну же, соглашайся! – подстегивал его Граф Л.
Он переступил с ноги на ногу и развел руки в стороны. Сейчас великий страж порядка был очень похож на уличного торговца, который пытается втюхать свой товар какому-то недотепе.
– Ты только подумай! – не умолкал Граф Л. – Душа Тигмонда не настолько темная, чтобы она тебе понравилась. Он же не убийца, не насильник, не садист. А вот те, кого он для тебя поймает, будут лакомым кусочком. Настоящий деликатес для такого гурмана, как ты.
Золотистый купол, защищавший его от нападок Лимба, исчез. Граф Л подошел к Тигмонду и протянул к нему руки.
– Отдай мне эту невкусную, пресную душу, – негромко произнес он. – У тебя от нее только несварение будет.
– Хо-ро-шо-о-о, – нехотя протянул Лимб.
Стена пошла трещинами, и острые осколки дождем посыпались на пол. Тигмонд явно находился без сознания, потому что его тело безвольно, точно было тряпичным, упало прямо в руки Графа Л. Тот подхватил его, развернулся и, больше не проронив ни слова, быстро зашагал прочь. Наверное, боялся, что Лимб сейчас передумает и снова схватит Тигмонда.
Флинн и Хольда поспешили за ним. Она подбежала ближе и хотела помочь, но Граф Л рявкнул на нее:
– Не смей трогать его!
– Но я уже прикасалась к нему! – напомнила Хольда.
– Тогда немедленно выпей тройную дозу «Слез единорога» и молись, чтобы скверна не проникла внутрь тебя, – сказал Граф Л, не останавливаясь ни на мгновение. – Иначе тебя ждет такое же печальное будущее, что и Тигмонда.
– В смысле «печальное»? – растерянно спросила Хольда, по пятам следуя за ним. – Ты ведь уже спас его! Все позади!
– Куда там! – фыркнул Граф Л. – Если мы не поспешим, то душа Тигмонда просто растворится в скверне.
В Хольду будто молния ударила: она остановилась и остекленевшим взглядом посмотрела на быстро удаляющуюся фигуру Графа Л.
– Все будет хорошо, – прошептал Флинн, положив руку ей на плечо. – Все обязательно будет хорошо, – повторил он, хотя сам верил в это с трудом.
Флинн впервые оказался в кабинете Графа Л. Он находился в древнем космосе, и, в отличие от комнат посыльных Смерти, у него был потолок, усеянный странными символами вперемешку с нарисованными глазами.
Справа от входа на письменном столе из темного дерева одиноко стоял кальян со сплетнями. Казалось, Граф Л целыми днями только и занимался тем, что вдыхал его сиреневый дым и слушал свежие новости. За столом виднелось темно-бордовое кожаное кресло. Исцарапанной спинкой (неужели у Графа Л есть кошка?) оно упиралось в стену, на которой висели два светильника, своим видом сильно напоминавшие Сатурн: круглые плафоны были украшены плоскими медными кольцами.
Еще один стол, прямоугольный и очень длинный, занимал середину кабинета. Раньше он был окружен стульями, но их пришлось отодвинуть, чтобы они не мешали. Именно на этом столе сейчас и лежал Тигмонд, а над ним колдовал Граф Л. Вытянув руки с закатанными по локоть рукавами, он не позволял скверне растворить душу парня.
Татуировки в виде глаз сияли ярче, чем обычно, практически ослепляя. По коже Графа Л текли тонкие ручейки света. Переплетаясь между собой, они уже целыми реками устремлялись к его пальцам, а оттуда по воздуху проникали в тело Тигмонда.
Флинн и Хольда находились по другую сторону стола – напротив Графа Л. Очень долго они вели себя тихо, но в какой-то момент девушка не выдержала и спросила:
– Ну что? Скверна отступает?
Граф Л выпрямил спину, плотнее сомкнул губы и после короткого молчания произнес:
– Моих сил тут недостаточно, я ничего не могу сделать в одиночку.
– И как теперь быть?
Хольда сжала край стола; ее грудь заметно вздымалась от тяжелого, прерывистого дыхания, а глаза ни на миг не отрывались от Тигмонда. Она будто боялась, что стоит ей отвести взгляд, – и он навсегда исчезнет.
– Я уже вызвал кое-кого на помощь, – сообщил Граф Л, оставаясь предельно сосредоточенным. – Надеюсь, что наша гостья успеет вовремя, иначе…
Хольда мотнула головой: она явно не хотела слышать то, что будет после слова «иначе».
Флинн глядел на нее и пытался угадать, какие мысли сейчас бились в ее голове, какие чувства бурлили в ее сердце. Каково это – смотреть на то, как угасает тот, кого ты любишь, и каково это – понимать, что ты ничем не можешь помочь, каково это – осознавать свое бессилие.
Дверь кабинета протяжно скрипнула, и свет ненадолго погас, но затем вновь вернулся. Все собравшиеся повернули головы к выходу.
У порога стояло существо: тело – человеческое, с черной кожей, закутанное в белую ткань, точно в саван, вместо головы – череп лошади с двумя яркими огоньками в глазницах. Это была Вамматар – дух болезней.
Неслышной походкой она вошла в кабинет, принеся за собой запах могильной сырости и звенящее чувство тревоги. Деревянный пол под ее босыми ногами покрылся плесенью и небольшими отверстиями, словно его сточили крохотные жучки. Стена рядом с ней тоже начала портиться: бледно-фиолетовые обои вздулись, покрылись пятнами, а витиеватые узоры выцвели. Но стоило Вамматар сделать несколько шагов, как все вернулось в первоначальное состояние.