– Позвольте выказать… Позвольте принести… Позвольте выразить вам… – Язык еще не слушался дипломата.
Кивком Маршалк принял благодарность. Борису Георгиевичу этого было мало. Его пробрало основательно. Пережитый страх еще не забылся. Он больше не мог терпеть.
– Господин Маршалк, позвольте вопрос?
Ему позволили.
– Для чего такое варварство?
– Кларисса должна была заговорить. Не умирать. Ее смерть в планы не входила. Пытка – дело тонкое, уметь надо, – сказал Маршалк.
– Но зачем же бедняжку в дымоход засунули? Пусть бы лежала себе…
– Правильный вопрос. Главный вопрос. В этом ключ. Если Кларисса мертва, значит, заказ Ливнев провалил. Концы обрублены. Потому она должна была исчезнуть. Чтобы мистер Смит и компания так думали. Как можно дольше. Это для них было сделано. А там Ливнев как-нибудь выкрутится. Не вышло. Перемудрил.
Маршалк счел беседу оконченной. Но Борис Георгиевич в восторге воскликнул:
– Вы… вы!.. Вы потрясающий талант, Маршалк! Мой брат ногтя вашего не стоит!
Маршалк обернулся.
– Ваш брат – великий сыщик. Такой рождается один на миллион.
– Вот уж не думал…
– Думать полезно.
– Благодарю, – проговорил Борис Георгиевич, смутившись от слов Маршалка. – Что же не явите свои таланты дома?
– Тесна нам Россия с Ванзаровым. Решили поделить.
– Поделить Россию?
– Россию делить нельзя. Она досталась Ванзарову.
– А вам?
– Все остальное.
– Это что же: Польша с Финляндией? Туркестан?
– Мир. Ну, и вселенная…
И тут Маршалк сделал то, чего ожидать от него было невозможно: он хитро подмигнул. Или Борису Георгиевичу это показалось?
Подхватив, будто легкий ридикюль, ужасный чемодан, наполненный старинными фолиантами, страшный и непонятный человек, шурша черным плащом, исчез за дверью.
И вновь Борис Георгиевич испытал приступ нехорошего чувства: ему почудилось, что с этим господином они еще свидятся. И Ванзаров заранее был этому не рад. Неблагодарные, в сущности, эти дипломаты. Isn’t it, господа?