– Само совершенство! – воскликнул он, не дожидаясь ответа Гранта. – Благородный букет... изысканный вкус... отменная выдержка... м-м...
На губах Кейт заиграла ангельская улыбка.
– Счастлива доставить вам удовольствие, дорогой. Я и не знала, Генри, что вы знаток вин. Прошу, еще бокал...
– Благодарю. Оно напомнило мне «Шато-Марго»... – Генри с наслаждением прикрыл глаза, – которое я однажды отведал в ресторанчике на окраине Парижа. Крошечном ресторанчике, таком уютном, домашнем... Его нет ни в одном путеводителе. А-а, да в этих путеводителях вообще не найдешь приличных заведений.
– Что вы говорите?! Правда? – заинтересовался Тед.
– О да! И правильно, доложу я вам. Иначе бы туда хлынули толпы всяких невеж. Но я-то зна-аю такие укромные уголки! Это вино...
Генри, перечитавший массу специальных книг, и впрямь знал о винах почти все. Он продолжал в том же духе, пока не заметил, что сидящая напротив него Элли корчит одну гримасу за другой.
– Что-то случилось, дорогая? – озадаченно спросил он.
– M-м... Нет... С чего ты взял?
– У тебя лицо перекосилось, – объяснил простодушный Генри. – Так о чем это я?..
– О винах. Но, дорогой, – быстро добавила Элли, – по-моему, ты уже полностью исчерпал тему. Не поговорить ли нам о чем-нибудь другом?
– Как скажешь, дорогая! – расцвел тот. – Твои предложения?
Тед с интересом подался вперед.
– А вы, часом, не любитель футбола, а, Генри?
– Часом?! – Генри уставился на него с видом мудрого филина. – Шутите, старина? Да я... Вот кстати, как вам эти истории про наших парней? – Он хитро подмигнул. – Ну, вы же понимаете, о чем я... В присутствии дам без подробностей, само собой...
– О да, – кивнул Тед. – Понимаю, понимаю.
Неловкости Генри не испытывал, но как-то смутно ощущал сгустившуюся вокруг него атмосферу общего порицания. И потому был рад поддержке со стороны Гранта.
– Вы, полагаю, болеете за «Редскинз», Генри? – любезно поинтересовался тот. – И сезонный билет имеете?
Тут следует пояснить, что постоянный билет на все матчи футбольного сезона считается у вашингтонских болельщиков высшим классом, этаким символом престижа. За сезонными билетами гоняются, их ревностно оберегают, и добыть такой можно чуть ли не единственным способом – выпросив у влиятельного друга.
Если Генри и заколебался с ответом, то лишь на несколько секунд.
– Уже нет, – небрежно отмахнулся он. – Времени не хватает, и юношеский задор прошел... О нет, хорошую игру да в компании друзей я и сейчас рад посмотреть. Вот только наши что-то поблекли в последнее время...
– Ваша правда, – оживился Грант. – Сам-то я болею за «Балтимор». Вот это команда так команда! Молодые ребята, азартные. А защитник у них какой! Клянусь, это второй Таркентон. Да он еще и переплюнет Таркентона!
– Ну нет... – Генри замотал головой. Странное дело – голова качалась, как бутон на тонкой ножке, и Генри не в силах был остановить это маятниковое движение. – Таркентона никому не переплюнуть. Он величайший защитник всех времен и народов. Все рекорды побил!
– Так уж и все, – вмешалась Кейт.
Она сидела, упираясь локтями в стол – вопреки всем правилам приличия, мелькнула у Генри туманная мысль, – и опустив подбородок на сплетенные пальцы. Глаза ее вдруг округлились до немыслимых размеров; пронзительный синий взгляд гипнотизировал... Генри даже перестал мотать головой. А глаза тетушки Кейт становились все больше... больше... Странные глаза... странное чувство, будто их синие глубины затягивают... затягивают... смыкаются над головой Генри...
– Именно – все! – безапелляционно заявил он. – Таркентон – великий футболист. Величайший!
– Вы действительно так считаете? – ровным, почти безжизненным тоном спросила тетушка Кейт.
Грант хмыкнул.
– Нечестно играешь, Кейт! Бедняге Генри ведь невдомек, что он ступил на запретную территорию. Видите ли, Генри, дело в том, что Кейт обожает...
–О! – опомнился Генри.
Теперь-то он сообразил, почему Элли снова принялась корчить гримасы. Как же он забыл о разговоре в машине! Но Элли тоже хороша. Могла бы и напомнить. Ничего, еще не все потеряно. Оплошность легко исправить. Генри одарил Кейт широкой улыбкой.
– Думаете, поймали меня? Ну нет, ну нет! Генри Уиллоуби не проведешь. Таркентон, конечно, неплох. Но величайший... Лучший защитник «Редскинз»... Да что там, лучший в мире... э-э... Билли Килмер, только он!
Глава 2
Назавтра пришлось встать очень рано, поскольку самолет Кейт из Далласа вылетал в десять утра. Будильник зазвонил в шесть. В первые секунды Генри никак не мог понять, откуда раздается отвратительно монотонный тупой стук, – то ли дождь барабанит по крыше, то ли череп трещит... Неужели он так много вчера выпил? К сожалению, ничем иным не объяснить мерзкое состояние организма и туман в голове.
Хотя нет, это и туманом-то не назовешь. Чертов вечер – после ужина – напрочь стерся из памяти. А воспоминания о событиях за столом размазывались, как каша по тарелке. Вроде бы сначала речь шла о винах – смутные обрывки фраз мелькали на задворках сознания Генри; затем о футболе... Кейт пыталась обвести его вокруг пальца... или же то была еще одна из ее шуточек? У дамы весьма оригинальное чувство юмора... Однако он не попался в расставленные тетушкой сети!
О-о... Какая мука! Его бедная многострадальная голова не выдерживала даже этих минимальных усилий. Придется оставить воспоминания на потом. Генри со стоном выполз из постели, оделся, даже побрился дрожащей рукой. Глядя в зеркало, вспомнил изрытую ямами колею, соединяющую поместье с шоссе, и опять не сдержал стона. Представить страшно, во что превратится машина!
Эти мрачные предчувствия были, разумеется, верны, но попереживать заранее ему не дали. Кейт встретила его в гостиной с распростертыми объятиями – любезность более чем подозрительная, но Генри был не в том состоянии, чтобы замечать такие мелочи. После обмена приветствиями тетушка загрузила его массой всяких заданий и выпроводила из дома. В дорогу она облачилась в джинсы и полувоенного покроя пиджак, туго стянутый поясом на немыслимо тонкой талии. Перед выходом к этому наряду она добавила шляпу – широкополую клеенчатую штуковину ядовито-малинового цвета.
Элли спустилась проводить их в легком расклешенном халатике; золотые кудри невесты были растрепаны, веки припухли. Обняв тетушку на прощание, она хрипло пробормотала:
– Хорошего тебе отдыха, дорогая... Ни о чем не беспокойся.
– И не думала беспокоиться. – Кейт тревожно сдвинула брови. – Я тебя предупредила, что соседский парень приходит ко мне подстригать газоны? Ах, ну да, предупредила... Не забудь, что у Сапфиры воспаление десен, а у Герцога какая-то странная проплешина на спине. Если нужно, покажешь их ветеринару, он уже назначил лечение. Обязательно на ночь всех пересчитывай, ладно? Альберт обожает гоняться за машинами и...
– Все знаю, – прервала ее Элли. – Ты мне уже сто раз говорила. Отдыхай, развлекайся... Генри, что с тобой?
Генри, рассеянно почесывавший живот, зарделся. Жест, разумеется, неприличный, но Элли тоже могла бы быть потактичнее, в конце концов! Зачем, спрашивается, привлекать внимание тетушки к такому безобразию!
– Ничего, – угрюмо бросил он. – До свидания, Элли. Буду звонить как можно чаще. Прошу тебя, проверяй на ночь все двери; ты к этому относишься слишком легкомысленно. Признаться, мне страшновато оставлять тебя одну в доме...
Элли упорно смотрела на тетушку, а та в свою очередь упорно избегала ее взгляда. Подняв глаза к потолку, Кейт что-то насвистывала себе под нос.
– Глупости, – оборвала она тираду Генри. – В этом доме Элли ничего не грозит. Ты же не боишься, дорогая? – Элли открыла было рот, но тетушка не дала ей ответить: – Вот и правильно! Бояться нечего. Лучшей защиты, чем мои собаки, не придумаешь. Выучки и храбрости им не занимать, никто посторонний в дом не проберется. А привидения у нас тихие, воспитанные. Цепями не гремят, по ночам не воют. Так что отдыхай, Элли, до свидания!
С этим словами она и вышла из дома. Генри чмокнул невесту в щеку без особой нежности, так, для проформы, отметила про себя Элли, – и двинулся следом за Кейт. По-прежнему незаметно почесываясь.
Стоя на пороге, Элли провожала взглядом машину. В окошке малиново полыхнуло – это тетушка Кейт прижалась лицом к стеклу. Элли махнула на прощание, и миг спустя автомобиль скрылся за деревьями. А дождь продолжал тихо шуршать по усыпанной гравием площадке перед домом.
Утро было сырым и душным. Элли устремила невидящий взгляд сквозь серую пелену дождя. Засмеяться, что ли? Или выругаться? А может, всплакнуть? Победа осталась за смехом, и Элли, припав плечом к дверному косяку, хихикала долго, со вкусом. Ой-ой, не могу... Ну и лицо же было у Генри, когда Кейт расхваливала свои привидения... Бедняжка Генри... Туго же ему пришлось. Она и сама-то не всегда понимает, шутит ли Кейт... как там Генри говорил... такое кошмарное слово... Ах да, «мистифицирует». Боже правый...
Где-то глубоко-глубоко в душе Элли уже пришла к выводу относительно Генри, но решение это, по обыкновению всех кардинальных решений, не торопилось принять облик четко оформленной мысли. Элли лишь понимала, что, вместо того чтобы скучать по жениху и ужасаться предстоящему одиночеству, она буквально купается в волнах радостного облегчения.
Громадный старый дом излучал тепло и уют, прямо-таки манил ее в свои гостеприимные объятия. Привидения! С ума сойти! Ох уж эта Кейт... Тут она, пожалуй, переборщила. Но Генри-то и впрямь чесался... Он же никогда не чешется. Чесаться – это дурной тон. Возможно ли, чтобы Кейт...
Шелковистый мех щекотал ее босые ноги, и Элли только сейчас обнаружила, что утопает чуть ли не по колено в пушистом кошачьем море. У собак было собственное жилище, пристройка со сложнейшей системой обогрева, напоминающая сказочный замок из мультиков Уолта Диснея, – очередной и, пожалуй, самый уродливый архитектурный проект Кейт. Часть времени собаки проводили в этой, с позволения сказать, конуре, а часть – в доме, куда пробирались в дождливые дни через черный вход и коридоры столь запутанные, что их можно было сравнить с отсеками космического корабля.