— Эй, ты, — привычно не здороваясь, проворчал Андрей. — Что с пленкой?
Я успела забыть о пленке и потому ответила не сразу.
— Не хочу говорить о всяких глупостях, — ответила я хмуро. — Когда вернешь деньги?
— Завтра. Приезжай с утра. И пленку захвати.
— У меня нет никакой пленки.
— Зачем она тебе, дура? Что ты с ней собираешься делать?
— Абсолютно ничего. Ты прав, мне не нужны никакие пленки, мне нужны мои деньги.
Он вздохнул и, наверное, покачал головой.
— Ладно, ладно… Забери свои деньги… и впредь не будь такой идиоткой. Уяснила?
— Когда приехать, я имею в виду, во сколько?
— С утра… часов в одиннадцать. Можешь даже раньше, нет, лучше в одиннадцать. И не забудь пленку.
— Я не могу ее забыть или не забыть, у меня ее просто нет, и взяться ей неоткуда.
— Ага, — явно усмехнулся Андрей и, помолчав, добавил:
— Заберешь свои деньги, а вечером я заеду к тебе, и ты вернешь пленку, идет?
— Надеюсь, ты не обманываешь, и свои деньги я получу.
Я повесила трубку. Неужели и вправду получу? Я запретила себе радоваться раньше времени, взяла книгу и устроилась в кресле. Дождь незаметно перешел в ливень, в небе полыхнула молния, грохнуло так, что дом, казалось, качнулся, и окно пришлось закрыть. Я покосилась на входную дверь и на всякий случай приперла ее тумбочкой, на которой обычно стоит телефон. Проверила замок и щеколду. Телефон поставила в изголовье постели.
— Вот так, — сказала я громко и опять устроилась в кресле. На кухне тикали часы, за окном бушевала гроза, а Алиса отправилась на королевский крокет.
Утром я поднялась необычно рано и заметалась по квартире.
— Что-то я делаю не правильно, — хмуро сообщила я себе. Привычка думать вслух последнее время всерьез пугала меня. Что-то со мной происходит? Как бы с катушек не съехать. Но когда с кем-то говоришь, квартира не кажется такой неприютной, даже если твой собеседник ты сама. — Что-то я делаю не правильно, — повторила я, присев на корточки перед холодильником.
«Разумеется, — ответил внутренний голос, отличавшийся некоторой вредностью и склонностью к критике. — Ты все делаешь не правильно, наоборот и наперекосяк. Например, люди ходят в магазин, покупают продукты, а потом кормят себя… Ты просто спятила на своем девятом этаже. Кончится тем, что тебя на „скорой помощи“ отвезут в психушку».
— Заткнись! — разозлилась я и хлопнула дверцей холодильника. Он был пуст, а тратить время на лицезрение пустых полок не стоило. Я заварила кофе, поглядывая в окно, и позвала:
— Ну, где ты там? Скажи лучше, как мне следует поступить?
«Что толку? — проворчал голос. — Все равно ты меня не послушаешь».
— Я боюсь ехать к этому типу, — пожаловалась я. «Неприятный молодой человек и жулик к тому же».
— Вот именно. Надо как следует подумать, стоит ли ехать.
«Не стоит. Лучше встретиться с ним где-нибудь в людном месте… Я знаю отличное место, в кафе, в старом городе, и на всякий случай попроси кого-нибудь прокатиться с тобой».
Я принесла телефон, взглянула на часы и позвонила Косте. Он так же, как я, работал дома и, когда у него эта самая работа была, сидел безвылазно в квартире, забывая есть и спать. В свободное от работы время он пил, помногу и подолгу — В этом случае застать его дома было невозможно. Сейчас Костя оказался дома, голос его был недовольным, я принялась извиняться, чувствуя, что оторвала приятеля от важных дел.
— Сашка, ты, что ли? — пробасил он. — Привет. Говорят, тебя с квартирой прокатили?
— В общем, да.
— Я ж просил, не торопись, выйду из запоя и помогу… В чем там дело-то, объясни…
— Костик, как раз сегодня мне обещали вернуть деньги. Ты не мог бы съездить со мной?
— Конечно. Сиди дома, я сейчас подъеду. Поблагодарив его, я стала звонить Андрею.
— А, это ты, — вместо «здравствуй» сказал он. — Приезжай, жду. И не забудь пленку.
. — Ничего о ней и слышать не хочу. Ты вернешь деньги?
— Верну.
— Тогда приезжай в кафе, где мы в первый раз встретились…
— Да мне туда тащиться через весь город.
— Мне тоже. К тебе я не поеду.
— Боишься? — хохотнул он. — Во сколько встретимся?
— В двенадцать. Устроит?
— Устроит.
Я быстро оделась и стала ждать Костю.
Он приехал и сообщил с порога:
— В городе опять какая-то авария. Троллейбусы стоят. Пришлось топать пешком четыре остановки… Сашка, а у тебя деньги есть?
— Сколько надо? — вздохнула я.
— Сотню. Лучше две.
— Могу дать тридцатку.
— Ладно, — поморщился он. — Сколько я тебе буду должен?
— Не помню, но у меня где-то записано.
— Получу бабки, верну.
Мы вышли из квартиры, и я направилась к лифту.
— Не работает, — обрадовал Костя.
— Утром работал.
— Так ведь хорошего понемножку.
Мы стали спускаться по лестнице, и я пожаловалась:
— Наверно, мне отсюда не выбраться.
— Да брось ты… у меня тоже лифт не работает. Нашла из-за чего расстраиваться… Тебе аванс дали? — кашлянув, спросил он. — Как вообще платят?
— Нормально, — пожала я плечами.
— Слышала, в Доме творчества выставку открывают?
— Там Самарский, он меня терпеть не может…
— Не один он решает…
— Ты же знаешь, мне не везет.
Однако я была не права, сегодня мне везло, по крайней мере в том, что касалось машины. Сутки простояв под окнами, она ничего не лишилась и не приобрела.
— Не боишься оставлять? — кивнул Костя на мое транспортное средство.
— Боюсь. Но позавчера была так расстроена, что об этом не думала.
Мы отправились в старый город, я за рулем, а Костя на заднем сиденье, за моей спиной. Кто-то когда-то сказал ему, что это наиболее безопасное место, с тех пор он только там и садился.
— Что за тип этот твой Андрей? — сообразил спросить Костя, когда мы уже подъехали к кафе.
— По-моему, негодяй.
— Учат, учат вас и кино, и газеты…
— Дураков не выучишь, — кивнула я. — Ладно, пошли.
Андрей уже ждал нас, сидя за столиком в углу, и смотрел на дверь. Косте не удивился, бросил хмуро:
— Привет! — И сказал, глядя на меня:
— Принесла?
— Я пришла за деньгами.
— Вот они твои деньги, — разозлился он и швырнул на стол небольшой пакет.
Я села, разорвала бумагу и, прикрыв деньги левой рукой, быстро пересчитала: вновь оказаться в дураках охоты не было.
— Все правильно? — зло усмехнулся Андрей.
— Да, спасибо, — с огромным облегчением ответила я и тут сообразила, сто благодарить его довольно глупо.
— Идем? — позвал Костя, я кивнула и поднялась.
— Эй, а пленку? — возмутился Андрей.
— Когда деньги будут в надежном месте, я привезу пленку.
— Когда? Мне она нужна сегодня.
— Хорошо, — спорить мне совсем не хотелось. — Жди дома, я заеду.
Мы вышли на улицу.
— Что за пленка? — спросил Костя.
— Так, ерунда.
— Хорошо хоть парень приличным оказался и бабки вернул, — заметил он, на ходу прикуривая. Я была так рада деньгам, что согласно кивнула.
Мы заехали на работу к одному моему знакомому, и я отдала ему долг — пять тысяч. Пришлось объяснить, что с квартирой ничего не вышло.
— Если опять понадобятся, всегда рад помочь, — заверил он, я поблагодарила и вернулась в машину.
— Куда теперь? — спросил Костя.
— В банк. Не хочу держать деньги дома.
— Я тебе больше не нужен?
— В общем нет. Спасибо тебе большое.
— Тогда останови у светофора. Зайду пивка выпить. Счастливо, увидимся в субботу. А Самарскому все-таки позвони.
— Бесполезно, — пожала я плечами.
— Хорошо, тогда я сам позвоню.
Костя вышел и, махнув мне на прощание рукой, исчез за углом. Избавив себя от заботы о деньгах, я поехала домой. Вовремя вспомнив, что у меня нет даже хлеба, забежала в магазин. В общей сложности на все эти мелочи ушло довольно много времени, потому к Андрею я отправилась уже после пяти, предварительно достав пленку из тайника и позвонив. Снять трубку он не пожелал, что было несколько странно: то он торопит меня с пленкой, то бродит неизвестно где, в тот момент, когда я собираюсь ее привезти. Что ж, если дома его не окажется, оставлю пленку соседям, а ему напишу записку.
Андрей жил в трехэтажном доме, старом и очень симпатичном. Правда, дому вредило соседство винно-водочного магазина: штабеля ящиков за сетчатой оградой, грязь и скамейки, занятые выпивохами. Но все равно это лучше, чем мой двор-колодец. Здесь росли деревья, было прохладно, в песочнице играли дети, а рядом с ними пристроились две бабульки с вязанием на коленях. Я завистливо вздохнула и вышла из машины. У Андрея я была лишь однажды: как раз в тот день, когда мы осматривали «мою» будущую квартиру, которую, правда, уже кто-то купил. Он жил на первом этаже, квартира двухкомнатная, большая и удобная. Квартирный вопрос становился для меня наваждением, я досадливо покачала головой и проверила, заперла ли дверь машины.
— Тетя, дай денег, — гнусаво попросил кто-то рядом. — Очень кушать хочется.
Я повернулась и увидела мальчишку лет одиннадцати. Физиономия у него была смышленой, а в глазах плясали веселые чертенята. Выбритые виски и затылок, темная шапка волос на макушке, вздернутый нос, драные джинсы, грязная футболка, разбитые кроссовки на босу ногу. Эдакий малолетний хозяин улицы. Как парень ни пыжился, а выглядел он довольно жалко: супермодная стрижка не могла компенсировать брошенности и неприютности, которая угадывалась за внешней наглостью. Я вздохнула и спросила:
— Сколько?
— Десять баксов.
— Ты чокнутый, что ли? — удивилась я.
— А вы зеркало сняли? — спросил парнишка, подходя поближе.
— Нет, — ответила я, косясь на свою машину.
— Вот-вот, — хмыкнул оборванец и заглянул в кабину. — Магнитола… не «Пионер», конечно, но и не совсем туфта, денег стоит. — Он пнул колесо, сплюнул и поинтересовался:
— Запаска есть?
— Ты чего пристал? — удивилась я.
— Ничего. Запаска наверняка есть. Ну и чего жать какие-то паршивые десять баксов?