Риккардо всегда считал, что грамотная подготовка — это половина успеха, а потому никогда не бросался в омут, не прощупав предварительно дно.
Черная глыба челнока зависла над землей так, что край откинутого люка лишь скользнул по придорожной траве. Риккардо пожелал своему передовому отряду удачи, и две закутанные в дорожные плащи фигуры беззвучно растворились в запахе хвои и прелой листвы. Постороннему наблюдателю и в голову бы не пришло, что в складках одежд двух изможденных путников скрываются и аппаратура связи, и геодезическое снаряжение, и неизменная пара верных стволов.
Еле различимый на фоне затянутого облаками неба челнок зашелестел двигателями и безмолвной тенью взмыл вверх, оставив после себя два лишь круга слегка пожухшей травы.
Глава 4
Едва не вывихнув челюсть богатырским зевком, Шимаэл спустился в грузовой отсек и остановился, растирая руку, затекшую после сна в пилотском кресле.
— О как! — он даже присвистнул, увидев Найду, балансирующую на шаткой стремянке и натягивающую перед погрузочным люком большое белое полотнище. Такое зрелище никого бы не оставило равнодушным. — Тебе что, белье больше сушить негде?
— Я не собираюсь выступать на фоне груд вашего барахла! Богам не пристало появляться перед своими подданными в окружении рваных мешков и ржавых ведер. Так что заткнись и лучше помоги, — она спустилась вниз и переставила стремянку, — тебе сейчас все равно делать нечего.
— А ночью я что, по-твоему, груши околачивал? И вы мне, между прочим, помогать как-то не торопились, — парировал Шимаэл и, поднырнув под простыни, спустился по трапу, — да я и сейчас занят по горло.
— Это чем же?
— Честно заслуженным отдыхом! — зная порывистый характер толстушки, пилот на всякий случай торопливо юркнул за край люка.
Лес окатил его душной волной полуденного зноя, звенящего от стрекота кузнечиков, к которому примешивалось ровное гудение охранного периметра. Окружавшие поляну стройные сосны словно мерцали в жарком мареве, танцующем над раскалившимися на солнцепеке камнями. На голубом небосводе уже показались первые невинные комочки белых облаков, которые вполне могли к вечеру перерасти в черные грозовые тучи.
Услышав непонятные шипящие звуки, пилот заглянул под крыло. Здесь его ожидало другое, не менее занятное зрелище — вооруженный баллончиком с черной краской Чак в респираторе и резиновых перчатках закрашивал рыжие проплешины на корпусе корабля, образовавшиеся после торможения в атмосфере.
— Думаешь, он после этого лучше летать будет? — поинтересовался Шимаэл.
— Скорее наоборот, — проворчал техник, — но вот если бы кое-кто летал чуть поаккуратней, то мне не пришлось бы заниматься такой ерундой.
— Ты свои претензии высказывай не мне, а законам физики.
— Но можно же тормозить не брюхом, а двигателями!
— Тогда после каждой посадки тебе придется их перебирать и чистить, — Шимаэл кивнул на черный зев турбины, — а потом еще босс спустит с нас шкуру за перерасход горючки. По-твоему так будет лучше?
— Вечно ты оказываешься ни при чем. Все время мне отдуваться приходится, — Чак запустил в кусты опустевший баллончик, вынул из коробки следующий и хитро прищурившись посмотрел на коллегу. — Хочешь попробовать?
— Спасибо, как-нибудь переживу, — замахал руками тот, — и «Тома Сойера» я, кстати, читал.
— Ну, дело твое, — очередная проплешина с негромким шипением начала потихоньку сокращаться в размерах.
— А на кой ляд такой тщательный марафет наводить? Раньше как-то без этого обходились.
— Риккардо хочет, чтобы все выглядело идеально. Богине следует предстать перед подданными ослепительно белой, а ее небесной колеснице — бездонно черной. Для контраста. Говорит, что мы не должны дать аборигенам ни единого повода заподозрить нас в жульничестве.
— В чем-то он, конечно, прав, — Шимаэл осторожно потрогал пальцем борт корабля и, убедившись, что он не пачкается, прислонился к теплой обшивке спиной, — ведь по одежке встречают.
— Слушай, не напоминай мне, а?
— Про что?
— Про одежку, — даже за респиратором было видно, как Чак сморщился. — Ты слышал, как Ванька меня теперь величает?
— «Храбрый Портняжка», да?
— Он мое настоящее имя скоро вообще забудет! То я у него Самоделкин, то Шестеренкин, теперь вот это…
— Есть такое дело, — согласился Шимаэл, — реальными именам Ваня пользоваться почему-то крайне не любит.
— И ведь беда не приходит одна! — продолжал сокрушаться техник. — Думаешь, на этом все мои проблемы заканчиваются? — он помахал в воздухе баллончиком, — как будто мне мало возни со светом, звуком, спецэффектами всякими!
— А что еще тебе придумали?
— Где Найда?
— Простыни в грузовом отсеке развешивает, — Шимаэл озадаченно нахмурился, — а при чем здесь она?
— Вот, смотри, — Чак вынул из кармана сложенный листок бумаги, — она пожелала, чтобы я нарисовал это серебристой краской на морде нашего челнока.
— Паутина какая-то…
— Это икона Сиарны, — шепотом разъяснил Чак, пряча бумажку обратно, — но я очень надеюсь, что Найда забудет про свою идею. Я же не художник, в конце концов! Айван потом меня за это еще каким-нибудь Рафаэлем обзовет.
— Ну, на Рафаэля ты, положим, не тянешь, — скептически заметил Шимаэл, — а учитывая то количество черной краски, что ты извел, он, скорее, наречет тебя Малевичем.
Ближе к вечеру действительно зарядил крупный дождь, и стук тысяч капель по обшивке слился в одно непрерывное шипение. Тонкий зеленый луч охранной системы, описывающий бесконечные круги по периметру поляны, вычертил на пелене ливня бледный мерцающий купол, накрывший собой челнок и всю опекаемую территорию. Пробивающие его капли на мгновение вспыхивали ослепительным изумрудным светом и снова исчезали в ночной темноте.
Четверо путешественников собрались в кабине управления, молча сидя в своих креслах. Из-за отсутствия говорливого Айвана, казалось, что в отлучке находится не два человека, а большая часть экипажа.
Риккардо выволок на середину кабины один из медицинских контейнеров и разложил на его крышке материалы, присланные разведывательной командой.
— Как они там, бедолаги? — Найда покосилась на окно, по которому сбегали ручейки воды, — все промокли и продрогли, небось?
— Этим вечером они сняли номер в местной гостинице, прямо через площадь от Храма, — успокоил ее капитан, роясь в бумагах, — и, по словам Айвана, весьма недурно поужинали.
— Вот черт!
— Откуда у них местные деньги? — нахмурился Чак.
— Ты же знаешь, — Найда снисходительно похлопала его по плечу, — у Сейры золотые руки! Ты бы ничего и не заметил, а кошелечек — тю-тю.
— Все с вами ясно, — техник недовольно насупился, — выходит, они сегодня будут спать на нормальных кроватях.
— Действительно, — на Найду эта мысль также подействовала угнетающе, — я их тут жалею, а они, оказывается…
— Ты-то хоть и с минимальным комфортом, но все же на койке дрыхнуть будешь, а нам, мужикам, всю ночь в креслах корчиться.
— Зато у нас есть нормальный туалет, — Риккардо протянул первую пачку листов Шимаэлу. — вот, это тебе подробный план площади перед Храмом с указанием высот всех прилегающих зданий.
— Опять бумага! — скривился тот, — они же тебе не с почтовым голубем это прислали! Где исходные данные?
— В бортовой базе. Можешь взять там, — Риккардо кивнул в сторону приборной панели, — а я вот привык работать с информацией, которую можно потрогать руками.
— А что? Может и мне попробовать летать на ощупь?
Найда промычала что-то нечленораздельное, но ничего не сказала.
— Шим, — капитан даже глаза закрыл, чтобы немного успокоиться и не раздражаться, — просто возьми в базе все, что тебе нужно, и давай работать. Хорошо?
— Уже взял и работаю.
— Так вот, челнок надо посадить как можно ближе к главному входу. Если открытый люк ляжет прямо на ступеньки, то будет просто замечательно.
Шимаэл вывел на планшет объемную схему площади и теперь, беззвучно шевеля губами, таскал по ней модель корабля.
— Если вытянуть трап до конца, то его можно хоть прямо в портик засунуть, почти до входных дверей, — заговорил он, наконец, — но мы таким образом полностью перекроем выход из Храма. Что мы будем делать с запертыми внутри перепуганными прихожанами?
— Прямо в портик? Отлично! А за публику не беспокойся. В здании есть еще два боковых выхода, так что пути для отступления у них останутся.
— Ясно. Посажу вас, где скажете.
— А я где буду в это время? — спросила Найда, похлопав ладонями по подлокотникам. — При полном параде я в это кресло не помещусь.
— Да ты и так в него еле…
— Шим, клянусь! Я тебя когда-нибудь точно придушу!
— Начинать представление надо сразу же после посадки, чтобы зрители разбежаться не успели, — пробормотал Риккардо, пропустив их перепалку мимо ушей. Он так внимательно всматривался в свои бумаги, держа их в руке, словно пытался спрятаться за ними от Найды, — так что тебе придется стоять наготове прямо в трюме.
— Вы что, совсем сдурели?! — та чуть не подпрыгнула, — на мне же будет килограмм тридцать всякого барахла навешано! Да я от малейшего толчка так грохнусь, что потом уже не встану! Придумайте что-нибудь получше.
— Да успокойся ты, — попытался утихомирить ее капитан, — мы же не с Игорьком теперь летаем, а Шимом. А это далеко не одно и то же.
— Когда я расшибу себе голову, мне будет уже все равно.
— Мы тебе веревку натянем, чтобы ты держаться могла, — Риккардо хватался за любую соломинку, — Чака рядом поставим, чтобы он тебя поддержал.
— Не-е-е, не надо, я лучше за веревочку подержусь, — поспешно согласилась Найда.
— Тьфу ты! — Чак был явно огорчен. Разочаровано почесав лысину, он вдруг встрепенулся. — А что если нам приземлиться с уже открытым люком, чтобы свет и прочая благодать лились людям на головы прямо с неба?
— Категорически против! — Шимаэл отрицательно замотал головой. — Случись что, и на их головы не только свет, но и хлам из трюма посыплется. С орущей Найдой в придачу. Эффектно, конечно, но очень уж на любителя.