Игра в большинстве «Сиэтла» позволила им точно переместить шайбу так, чтобы сплести сеть передач прямо через нашу линию защиты. Я приготовился к ловле шайбы.
Но произошло другое. Быстрый пас, идеально рассчитанный по времени, и шайба просвистела мимо меня, попав в заднюю часть ворот. Болельщики «Сиэтла» загудели, когда за моей спиной загорелся красный свет.
Черт. Черт!
– Эй, детка, твои ноги так широко расставлены, что твоя мама выглядит святой, – крикнул Тейлорс, самодовольно ухмыльнувшись.
– Тейлорс, твоя мама такая развратница, таких называют «попрыгуньями», потому что они непременно начнут скакать на каком-нибудь члене, – отозвался Томми, проезжая мимо с кивком.
Ари фыркнул.
– Томми, я не знал, что ты умеешь шутить, – он похлопал меня по шлему. – Больше ни одной шайбы мимо, Уолкер «Дисней» Дэвис. Ты гребаная стена.
Я кивнул, чувствуя, как глаза девушки буравят заднюю часть моего шлема. Она подумает, что я отстой.
«Я гребаная стена. Я гребаная стена», – повторял я про себя, решив больше не ошибаться.
Потом «Сиэтл» выполнил идеальный рассчитанный по времени поперечный пас, создав бросок в одно касание из круга вбрасывания. Я дернул левой ногой быстрым движением, отбив шайбу от самых ворот.
– Очень хорошо, Дисней, – закричал Ари. – Хороший мальчик.
Кинк на похвалу разблокирован. Мне стоит узнать об этом чуть больше позже.
Во втором периоде больше никто не забил, и я буквально выскочил со льда, как только прозвучал сигнал на арене. Мои сокомандники пытались поговорить со мной, но у меня была миссия.
– Эй, Фарго, – крикнул я одному из охранников, что стояли у ложи. Он нахмурился и посмотрел на меня. – Там девушка, – сказал я ему, указывая на блондинку. – Второй ряд, ближе к центру.
Он прищурился и наконец кивнул.
– Дэвис, в раздевалку, – крикнул тренер Гретц, проходя мимо. Я отмахнулся, не в силах уйти на перерыв, пока не буду уверен, что она не уйдет.
– Фарго, ради всего святого. Найди способ удержать эту девушку здесь после игры. Мне все равно, как ты это сделаешь.
Он уставился на меня, как на сумасшедшего. И я был почти уверен, что если он и правда так думает… то он будет прав.
– Малыш, что ты хочешь, чтобы я сделал, похитил ее? – спросил он в замешательстве. – И, черт возьми, почему ты думаешь о вагине посреди игры? У тебя что, недотрах?
На секунду мне захотелось вырвать ему голосовые связки за то, что он назвал мою девушку «вагиной», но я сдержался. Это сделает только хуже.
– Фарго. Разберись. Тысяча долларов тебе, если ты это сделаешь.
Его глаза расширились.
– Ты издеваешься надо мной?
– Нет. Я не издеваюсь над тобой, – рявкнул я, балансируя на грани отчаяния.
– Дэвис, что, черт возьми, происходит? – тренер Гретц снова закричал, высунув голову из туннеля.
– Фарго, – взмолился я, глядя на старика и чувствуя, что моя жизнь висит на волоске. Если он не скажет «да», я не знаю, что буду делать. Бросить игру? Притвориться травмированным?
Блин, я не мог так подвести Ари и остальных. Но в этот момент казалось, что судьба в моих руках.
– Ладно, малыш. Я что-нибудь придумаю. Но ты будешь должен мне тысячу гребаных долларов.
Я кивнул, чувствуя себя чуть лучше, и пошел в раздевалку, где Гретц определенно должен был меня отчитать за то, что я так долго не возвращался.
Три минуты до конца третьего периода, и мы были впереди на один гол, я продолжал украдкой поглядывать на нее, когда мог, но не пропустил ни одной шайбы.
Она была впечатлена?
Я несколько раз поднимал шлем, пытаясь привлечь ее внимание. Но ничего. Как будто меня не существовало за исключением того момента, когда она сказала мне, что я чертов отстой.
Коул заметил, что я смотрю на нее, и теперь шевелил бровями каждый раз, когда я бросал взгляд.
Гребаный придурок.
Отчаяние висело в воздухе, в то время как «Сиэтл» продолжал атаковать. Они были похожи на раненое животное, загнанное в угол, Ари и мне приходилось играть на пределе возможностей, чтобы остановить их.
Тейлорс отправил шайбу по воротам стремительным щелчком, и я инстинктивно отреагировал. Моя перчатка взлетела и поймала шайбу.
Черт. Это было близко.
– Ну король, – закричал Ари, пританцовывая на льду. Я отдал ему честь и притворился, что мне нужно выпить… в пятисотый раз… чтобы убедиться, что она все еще там.
Она, черт возьми, пялилась на меня. Она медленно подняла обе руки и сделала мне знак, и я чуть не отключился на льду, просто от ее внимания.
Поскольку я, очевидно, забыл, как общаться с людьми противоположного пола, я снова послал ей чертов поцелуй.
Слава богу, Линка здесь не было, а Ари не обращал на меня внимания.
Им было бы так стыдно за меня сейчас. Но затем она покраснела и отвела глаза.
И, черт возьми… я что, упал в обморок?
Оставались считанные секунды, и «Сиэтл» посадили на скамейку запасных своего вратаря. Ари выбил шайбу у Тейлорса и отправил ее Томми.
Гол!!!!!
Я потряс кулаком и закричал, когда прозвучал сигнал, оповещающий об окончании игры и чертовой победе.
Победа, которая ничего бы не значила, если бы «Даллас» не победил.
Я волновался, стоял в сетке, чувствуя себя безмолвной статуей, в то время как вся моя команда катилась к скамейке запасных, чтобы посмотреть оставшуюся часть игры «Далласа». Она встала, она собиралась уйти… и тут появился Фарго, преградив ей путь.
Слава богу.
Молясь, чтобы тысяча долларов оказалась для него достаточным стимулом для удержания ее там, я покатился к скамейке запасных. Коул вскочил на ноги, крича, когда я проезжал мимо.
– Один – один, – пробормотал он, и я кивнул, чувствуя тошноту. «Даллас» и «Детройт» пока играли с равным счетом.
Болельщики уже праздновали, пока вся наша команда смотрела игру на чьем-то iPhone.
Линкольн был богом. Он мог это сделать, черт возьми.
И он это сделал. Вырвавшись, он пропустил шайбу прямо между ног вратаря «Детройта». Чеееерт.
Как будто я раньше недостаточно его боготворил.
Линк подъехал к камере и послал в нее воздушный поцелуй. А Ари принял его, словно поцелуй принадлежал ему.
Я принял его из-за спины Ари, сделав вид, что он предназначался мне. Потому что это могло быть так. Или, по крайней мере, я хотел надеяться на это.
Охрана стала выпускать фанатов на лед, чтобы отпраздновать, как будто мы только что выиграли Кубок Стэнли, и я отчаянно искал глазами ту девушку.
Фарго вел ее на лед!
От нервозности у меня подкашивались ноги.
– Дисней, ты чертовски крут, – крикнул Коул, выбираясь на лед вместе со всеми остальными. – Давайте напьемся!
Он обнял меня за шею, совершенно не обращая внимания на то, что я весь в поту и, возможно, воняю, как тухлые яйца.
Черт. Если я подойду к ней, а от меня будет так вонять… она, скорее всего, убежит.
Коул продолжал восторгаться игрой, держа телефон, на котором по видеозвонку был подключен Паркер.
В любой другой день до сегодняшнего я мог бы только мечтать о таком исходе.
Отмечать победу с моими братьями и Ари.
Но сегодня… сегодня я отчаянно хотел добраться до нее. Моей девочки.
Моей.
Глава 3. Оливия
– Это важная игра, Лив… и ты всегда придумываешь отговорки. Просто приходи сегодня вечером, пожааааалуйста… – умолял Харли.
Харли – единственный член семьи, которого я спокойно могла выносить, и, что еще более невероятно, один из немногих людей, которым я доверяла в этом мире.
– Ты можешь нацепить одну из своих маскировок и сесть рядом с Мэдди, никто никогда не заподозрит, что знаменитая Оливия Дарлинг посетила хоккейный матч. Тем более, ты почти не появлялась на публике эти два года.
Я не знала, сколько времени нужно людям, чтобы забыть обо всем произошедшем… но… возможно.
– Это чертовски важно для меня, Лив. Я бы не просил тебя, если бы это был пустяк.
Я поморщилась. Больше от того, что он не сказал, чем от того, что сказал. Харли и его девушка были моей единственной поддержкой с тех пор, как я оказалась в той больнице. Они были единственными, кто поверил мне, когда я сказала, что меня накачали наркотиками… единственными, с кем я не чувствовала себя сумасшедшей.
Публичные мероприятия, определенно, больше не мое, но он был прав… с небольшой маскировкой, кто узнает?
Я взяла парик и джерси «Сиэтла», которые он мне прислал, и надела их. Надев парик, я внимательно посмотрела, хорошо ли скрыты все пряди моих темно-рыжих волос. Нахмурившись, я уставилась в зеркало. Я не могла надеть солнцезащитные очки – это точно выделило бы меня на мероприятии в Лос-Анджелесе. В конце концов, так делали все знаменитости. И я не купила себе новые цветные линзы. Я нацепила на голову бейсболку, надеясь, что это поможет мне еще лучше слиться с толпой. С учетом того, что на моем лице нет тяжелого макияжа, который я носила каждый день… будет ли этого достаточно?
Глядя на свое отражение, я не могла не начать думать обо всем том, что может пойти не так. Сердце колотилось о грудную клетку. Дрожащими руками я поправила бейсболку, но лицо скрыть было невозможно.
Грудь сдавило, вдохи становились все более поверхностными, нервными, тревога охватила меня в свои безжалостные тиски. Комната, казалось, стала уменьшаться, сжимать меня. Перед глазами замелькали вспышки камер, а затем посыпались вопросы… все те ужасные вопросы.
В тот момент, когда тяжелые двери здания суда распахнулись, на меня обрушился шквал пронзительных вспышек. Беспощадные и ослепляющие, они сломали мою тщательно продуманную маску, которую я создала для посещения суда.
Воздух наполнил оглушающий рев голосов папарацци. Они вели себя, как стервятники, которые надеялись поймать меня в самом уязвимом и слабом состоянии.
– Что ты принимала сегодня утром, Оливия? – крикнул один из них, криво ухмыляясь и пытаясь протиснуться ко мне через телохранителя. – Зачем ты лжешь?