Тони схватил первое, что попалось под руку — роман Джеймса Паттерсона в жесткой обложке, валявшийся в кресле-качалке Чарис. Он был толстый и тяжелый. Тони как-то начинал читать Паттерсона по совету Чарис, но быстро вернулся к Элмору Леонарду. Если он поразит червя этой книгой, то тут же изменит свое мнение, что книги Паттерсона годятся лишь для дверных подпорок.
Он взял ее в руку, взвесил… И тут Стиви с пронзительным лаем кинулся на червя.
— СТИВИ, НЕТ!
Червь замер, видимо ожидая, когда пес окажется на расстоянии удара. Он весь напрягся как пружина, и когда Стиви был уже рядом, шевельнулся… и пулей прыгнул вперед, как те шуточные змеи из банки. Его сгруппированные, сжатые сегменты высвободили мышечное напряжение, и он бросился на Стиви, так же бешено вращаясь, как при атаке на бельевую корзину.
Стиви буквально разлетелся на брызги крови, осколки костей и клочья тканей.
Червь прошел прямо сквозь него, разметав останки во все стороны. Пес успел лишь жалостливо взвизгнуть, прежде чем его разорвало и практически вывернуло наизнанку. Стены ванной заляпало ошметками мяса и кровью, клочья шерсти медленно оседали на пол как пух из подушки.
— СТИВИ! — завопил Тони.
Теперь червь двигался на него, вращаясь как ледовый бур. Тони швырнул в него книгу. Она ударила в червя, отбросив его в сторону, и, падая, развалилась пополам.
К тому времени Тони уже бежал со всех ног.
Он схватил биту и заскользил через гостиную, зная, что червь идет за ним, и что шансов у него нет. Лучший путь отхода был через кухню, поэтому он направился туда. Если повезет… бррр… пока червь будет есть Стиви, он выиграет себе какое-то время.
Полупьяный от ужаса, он выскочил через заднюю дверь, и слетел по крыльцу в грязь, где его ждали куда худшие твари.
12
Когда Айви закричала — а закричала она так, будто ее режут — Джено выпрыгнул из кресла на крыльце. Споткнулся об порог, чуть не сломав лодыжку, ударился бедром об дверную раму, и ввалился в кухню, чертыхаясь себе под нос.
Он понятия не имел, что ему предстояло увидеть.
Но оказавшись на месте, очень разозлился.
Айви стояла у стола, прижавшись спиной к стене. В руке у нее была скалка — ну и ну — и она занесла ее для удара, как какая-то разъяренная домохозяйка из старого кино, готовая разнести голову мужу.
Пол был затоплен черной жижей. Там, где она стояла, было дюйма два максимум, но рядом с кухонной техникой и особенно перед раковиной, глубина была не меньше фута.
— Срань господня! — воскликнул он. — Что за гребаный бардак!
Дверцы под раковиной были наполовину сорваны с петель. Вот откуда взялась зловонная жижа — из-под раковины. Она текла и брызгала сгустками. Этому было единственное возможное объяснение — прорвало сливную трубу.
Именно это он увидел в первые секунды своего нахождения на кухне. Мерзкая грязь, вонь и полный бардак. Правда, ничто из этого не объясняло поведение Айви, которая выглядела так, словно обнаружила чью-то голову в холодильнике.
— Оно под раковиной! — выпалила она. — Прямо под гребаной раковиной!
Джено непонимающе посмотрел на нее. — Что под раковиной?
Казалось, это был вполне рациональный вопрос, но Айви его словно не слышала. Она таращилась в сторону раковины, как загипнотизированная. Немигающие, налитые кровью глаза были готовы выпрыгнуть из орбит, подбородок блестел от слюны. Она продолжала держать скалку на изготовке. В этой застывшей позе она походила на какую-то классическую греческую статую… без скалки, конечно.
Он собрался было повторить вопрос, когда одна из дверец под раковиной с глухим стуком захлопнулась и повисла на петле. Другую, похоже, заклинило, и она осталась приоткрытой.
Что бы то ни было, оно по-прежнему находилось там.
Джено сразу понял, что это крыса. Что же еще? Если эта грязь натекла в результате прорыва сливной трубы, неудивительно, что с ней из канализации сюда попала еще и крыса.
Ему нужно оружие.
Он увидел в углу метлу. Лучше, чем ничего. Черенок толстый и тяжелый — вполне хватит, чтобы разнести голову гребаной крысе. Особенно той, которую принесло из канализации вместе с потоком грязи и выплюнуло под раковиной.
— Джено… нет… — выдавила Айви.
Но к тому моменту он сам уже не обращал на нее внимания, потому что она походила на умалишенную. Дрожала, выпучив глаза от страха, и пускала слюну. Она была безнадежной дурой, поэтому он не то, чтобы удивился этому. Не много же ей нужно, чтобы слететь с катушек. Хотя они и без того уже были стерты донельзя.
Это мужская работа, понимал Джено, и он справится с ней, как справлялся с большинством проблем жены, живущей в почти постоянном состоянии прогрессирующей мании. Когда звонил телефон, она начинала стонать, думая, что кто-то умер. Когда через улицу от них останавливалась незнакомая машина, значит это преступники, готовящие ограбление. Боль в левой руке определенно предвещала обширный инфаркт. Прогуливающиеся мимо дети торговали «наркотой». Пришедшее по почте письмо счастья означало организованный против нее заговор. Боже, она уже редко выходила из дома, потому что боялась: а) подхватить какую-нибудь ужасную инфекционную болезнь вроде птичьего гриппа, и б) быть избитой и изнасилованной на парковке у «Пиггли-Уиггли».
Последнее особенно веселило его. Конечно, дорогая, может, они и попытаются тебя изнасиловать, только вот кончить не смогут. Поверь на слово. Трахать тебя это все равно, что трахать лоток со льдом.
Хотя он никогда не говорил ей таких жестоких, грубых, унижающих достоинство вещей… даже если это было правда.
Вот почему ты дважды в неделю останавливаешься у дома Донны Пеппек.
Но у него не было времени думать ни о чувстве вины, ни об удовольствии самой Донны. Партнеры по сексу, только и всего.
— Джено… не делай это.
— Не беспокойся. Я разобью ей башку.
Она облизнула губы, качая головой. — Это червь.
Червь? Она сказала, червь?
Боже, отлично. Он вооружился до зубов для боя с крысой, а чтобы раздавить червя, хватит одного ботинка. Он подошел к раковине и приоткрыл дверцу черенком метлы.
Оттуда послышалось какое-то клокотание.
Как при несварении желудка. Это сравнение мелькнуло у него в голове и тут… обе дверцы распахнулись, и из-за них пенящимся потоком хлынула черная, густая жидкость, забрызгав ему брюки и обувь. Она походила на смесь дерьма, грязи, черных подземных вод, и расползалась по полу дымящейся лужей. Как будто кухонный шкаф вырвало на него.
— Черт, — ругнулся он себе под нос.
И в тот же момент увидел два желтых глаза, глядящих на него из тьмы под раковиной. Он сделал шаг назад и ткнул черенком метлы в существо, которое было определенно не крысой и уж точно не червем. Удар получился вскользь, потому что оно было словно вымазано жиром.
И тут он увидел, что то, что там было, не имело вообще никаких глаз.
На самом деле, у него не было глаз. То, что он увидел, оказалось отблесками верхнего света. Но это принесло ему совсем мало успокоения, так как тварь бросилась на черенок метлы как разозленная водяная змея… Только это была не водяная змея, а чудовищный, бурого цвета червь, толстый, как его бедро и размером с очень крупного удава.
Джено попятился назад, поскользнулся в грязи и упал на задницу. Тут Айви совсем потеряла голову и завопила, — Джено! Джено! О, боже, убегай, убегай от него!
И в этом был вполне здравый смысл, как он почувствовал на подсознательном уровне.
Дверцы захлопнулись, когда тварь отступила, или, по крайней мере, закрылись, насколько могли в своем состоянии. У Джено появилась сумасшедшая мысль, что червь обустраивает быт под раковиной, и ему необходим небольшой интим. Безумие какое-то. Но именно это промелькнуло у него в голове в те короткие секунды покоя, прежде чем червь появился снова. Он выпрыгнул, как змея из кроличьей норы, снеся одну из дверец с петель, и навис над ним, изготовившись к удару.
Айви завыла в полный голос.
Она упала на колени, причитая как сумасшедшая.
Джено мало чего боялся в своей жизни, но когда червь навис над ним, грязно-бурый, сочащийся черной слизью, покачивающий пулевидной головой из стороны в сторону с каким-то неприличным ритмом, он чуть не обделался от страха.
Спешно пятясь назад, он заскользил задом по полу.
Червь, напротив, не спешил нападать.
Он продолжал раскачивать головой вперед-назад, а Джено продолжал пятиться в чистом первобытном ужасе, пока не уперся спиной в холодильник. Червь позволил ему немного отступить, но Джено всерьез сомневался, что тот даст ему уползти из кухни.
И он не мог бросить Айви.
Не мог? Да она сама уже себя забросила!
Но такое только трус мог сказать в свое оправдание, — подумал Джено, пытаясь доказать себе, что он не баба в конце концов.
Червь двинулся мимо Айви, не обращая на нее внимания, словно это был просто белый дрожащий мешок с неврозами, чем она собственно и являлась. Он нацелился на Джено, потому что увидел в нем источник агрессии. Джено не собирался легко сдаваться и, может быть, червь чувствовал это.
Джено следил за его приближением, прикинувшись мертвым, хотя это давалось нелегко — все его тело, от костей до мышц, от связок до сухожилий, превратилось в пудинг. Червь состоял из множества сегментов, покрытых похожей на пленку, блестящей, красновато-коричневой кожицей, с виду очень мягкой. Казалось, они двигались независимо друг от друга. Пульсировали, словно дышали, источая при этом вязкую слизь. Каждый был оснащен тонкими, жесткими щетинками, цепляющимися за пол и отталкивающимися от него со звуком вилки, скребущей по столу.
Джено ничего не знал о червях.
Он не знал, что перед ним сейчас гигантский, чудовищный кольчатый червь, вроде нереиды или пиявки. И что конвульсивное перекатывание его сегментов обусловлено дитаксическим способом перемещения, вызванным расширением и сужением мышц. Он знал лишь, что перед ним монстр. Когда червь подобрался ближе и приподнял голову над полом, Джено увидел, что передний сегмент растянулся в стороны как губы, явив круглый, розового цвета рот, диаметром с кофейную банку. Он был полон рядами крючковидных зубов, которые у крошечных червей называются спикулы, но у этого зверя больше походили на инъекционные иглы. Они росли из пористых десен, выпирающих изо рта на два-три дюйма.