Жарка кальмаров напоминала соревнование на скорость. Тут важно было «не тормозить». Брызги кипящего масла (устану отмывать стену и плиту), шипение, похожий на дым пар — новичков это зрелище поначалу пугало, сбивало с толку и с настроя. Но я в подобном хаосе участвовал не раз. Ловко орудовал двумя вилками (навыка справляться при скоростной обжарке только одним прибором моё нынешнее тело пока не приобрело). Вёл подсчёт времени (колечко обжаривалось с каждой стороны не больше минуты: пока не подрумянивалось). Выкладывал на сковородку новые партии покрытых мукой кусочков, румяные кольца переворачивал, поджарившиеся с двух сторон куски выкладывал на покрытые бумагой тарелки (миллиметровка впитывала остатки масла).
Клубы дыма у потолка понемногу рассеивались. Дым струйками неохотно уползал к приоткрытой форточке. Я полотенцем смахнул со лба капли пота. Лизнул пятно ожога на руке. Полюбовался аппетитными колечками кальмара, разложенными на тарелках. Весь «кулинарный забег» занял лишь полчаса. Но это время промчалось быстро. Скоростная готовка привела к задымлению, вылилась в небольшой погром на кухне (я опрокинул стул, рассыпал муку, пролил на пол тёмное «неочищенное» растительное масло). Но породила кулинарный «шедевр» (я это блюдо величал: «жареные кольца кальмара по испанскому рецепту»). Я печально вздохнул: веселье кулинарного «творчества» всегда переходило в «унылую» уборку рабочего места.
Вовчик сразу учуял запах моего «шедевра» (хотя дым к появлению рыжего почти выветрился из квартиры). Он повертел головой (едва перешагнув порог), пошмыгал конопатым носом. Поинтересовался, «достал» ли я книгу и буду ли сегодня читать. И лишь дождавшись моих ответов, спросил «чё это так воняет».
— Не воняет, а пахнет, — сказал я. — Есть хочешь?
Вовчик неуверенно кивнул. Белая футболка (явно «с чужого плеча») висела на нём балахоном; его чёрные шорты походили на юбку; а волосы на рыжей голове мальчишки блестели так, словно в них запутались искры. «Образцовый сорванец, — подумал я. — Как и я… когда-то».
Мальчишка снова принюхался.
И вновь настороженно огляделся, будто искал на стенах и потолке следы пожара.
— Масло подгорело, — признался я. — Бывает. Ничего страшного.
Пояснил:
— Я готовил обед. И ужин заодно. Сейчас и тебя накормлю.
Указал на пыльную обувь парня.
— Разувайся. Мой руки. Проходи на кухню.
Рыжий скривил губы. Но послушно потопал следом за мной. Подставил под тонкую струю воды ладони — уставился на стол, заставленный тарелками с колечками кальмаров. Я оглянуться не успел, как Вовчик уже сунул руку в ближайшее блюдо и затолкал кусок кальмара себе в рот.
Я подождал, пока Вовчик прожуёт — внимательно следил за мимикой на конопатом лице.
— Ну, как? — спросил я. — Вкусно?
Рыжий провёл рукой под носом.
— А чё, рыбы нет? — сказал он.
Я откусил кусок кальмара — прислушался к вкусовым ощущениям. Хорошо подрумянившееся колечко уже не обжигало язык; я почувствовал его чуть сладковатый, почти ореховый вкус. Признал, что блюдо удалось (кальмар не походил на кусок резины — жевался хорошо, хотя на грибы совсем не походил).
— Мясо, — ответил я. — Вкусное.
Вовчик скривил губы.
— Чёт, не похоже, — сказал он. — Это не курица. Какая-то твёрдая ерунда.
Мальчишка помотал головой.
— Не, я такое мясо жрать не буду, — заявил он. — Я лучше дома похаваю. Потом: сейчас я не голодный.
Вовчик вытер пальцы о шорты. Пренебрежительно взглянул на жареные кольца кальмаров. Шмыгнул носом (вновь пробудил во мне желание отвесить ему «отеческий» подзатыльник). Но тут же заразительно улыбнулся — продемонстрировал мне дыру на месте верхнего резца.
Спросил:
— Так чё, Миха, мы читать будем?
— …И её нога прошла только к утру, и то не совсем, — прочёл я.
Взглянул на Вовчика. Тот развалился на моей кровати, смял выставленную пирамидкой подушку. Ноги конопатого свисали с кровати вместе с покрывалом. Из-под белой (но далеко не белоснежной) футболки выглядывал загорелый живот.
Я снова напомнил себе, что я теперь десятилетний ребёнок — не взрослый, уже сверкающий сединами дядька. Но всё не мог стереть разделявшую нас с Вовчиком возрастную преграду. У меня не получалось общаться с рыжим мальчишкой по-приятельски. Я то и дело переходил на строгий наставнический тон.
Однако парнишку моё поведение (кажется) совершенно не смущало. Он либо не замечал покровительственно-поучительных интонаций в моём голосе, либо воспринимал их, как должное. Вовчик с задумчивым видом ковырял пальцем в носу.
— Следующая глава называется «Опасная беглянка», — сообщил я.
— А чё она опасная? — спросил рыжий. — И кто опасная? Алиса? А чё она будет делать?
— Сейчас узнаем.
Вовчик приподнял голову.
— Миха, а ты кем хочешь стать, когда вырастешь? — спросил он.
Я приоткрыл рот, чтобы выдать умную фразу (при конопатом мне постоянно хотелось «поумничать», словно пытался доказать парню, что я взрослый и жутко мудрый).
Но Вовчик не дождался моего ответа (да и не собирался его ждать).
— Я вот только что решил, что не хочу быть Чемпионом мира, — сказал рыжий. — Скучно это. Чемпионов уже много было. И на Олимпийские игры тоже не хочу. Нет, я съезжу туда как-нибудь — за золотой медалью. Потому что золотая медаль мне не помешает. А чё? Пусть будет: буду хвастаться её перед пацанами. Но я теперь не хочу быть спортсменом. Знаешь, кем я решил стать?
Я опустил книгу.
— Кем?
Вовчик привстал (опираясь на локти).
— Я буду космонавтом, — сказал он.
Через не зашторенное окно в комнату проникали солнечные лучи. Они заставляли конопатого мальчишку жмурить глаза, окружили его голову золотистым ореолом. Вовчик обижено оттопырил губы.
— И чё ты лыбишься? — спросил он. — Думаешь, не смогу? Чё, думаешь, я просто болтун?
Я сделал усилие — убрал с лица улыбку.
— А вот фигушки тебе! — сказал Вовчик. — И космонавтом я буду. И на Марс полечу. Самым первым! Как Гагарин. Сфоткаюсь там — сделаю из фотки открытку и пришлю её тебе с Марса. Нет! Я в межзвёздную экспедицию отправлюсь. Буду, как Алисин папаша — зверюшек на других планетах изучать.
Мальчик опустил голову на подушку, мечтательно взглянул в потолок, потёр рукой нос.
— Как думаешь, Миха, успею я вырасти, чтобы первым полететь… в эту… как её…
Он поморщил нос.
Сказал:
— …В другую солнечную систему?
Я кивнул.
— Успеешь.
Мальчик вздохнул.
— Это хорошо.
Вовчик скосил на меня взгляд.
— Ну, чё, — сказал он. — Давай дальше читать. Посмотрим, чё там Алиса им устроит…
Надежда Сергеевна вернулась с работы, когда книжная Алиса Селезнёва искала похищенного пиратами Колю. Я к тому времени уже слегка охрип, но всё ещё надеялся «добить» повесть сегодня. Вовчик встрепенулся — выглянул (не вставая с кровати) в прихожую; громко поздоровался с Надей. Надежда Сергеевна поприветствовала нас. Она сообщила, что в нашем «Гастрономе» сегодня днём «выбросили» шоколадные конфеты «Петушок — Золотой Гребешок». «Девчонки» сбегали туда в обед, купили и нам «целый килограмм». Я вложил в книгу закладку (клочок миллиметровой бумаги), поинтересовался у Нади, разогревать ли ей ужин.
— А я сразу унюхала: ты что-то вкусное приготовил, — сказала Мишина мама. — Хорошо пахнет. Даже слюнки потекли.
Вовчик поморщил нос.
— Можешь не греть, — сказала Надя. — Я и так поем. С этой диетой — мне и проглотить на работе нечего. Пила сегодня чай… пустой. Сейчас я переоденусь, и будем кушать.
Я снова поинтересовался у рыжего, будет ли тот ужинать. Мальчишка в ответ скорчил недовольную рожицу (в точности, как делали мои сыновья, когда я рассказывал им о пользе молока). Я объяснил парню, что помимо «твёрдой ерунды», потушил капусту («без мяса»). Напомнил, что Надежда Сергеевна принесла конфеты («но их ты получишь только после капусты!»). Пообещал не «наваливать» большую порцию. Сообщил, что пока мы с Надеждой Сергеевной не поедим, чтения не будет. Демонстративно отложил книгу в сторону. Парень обречённо вздохнул и поплёлся мыть руки.
Надя с преувеличенным восторгом похвалила жареные кольца кальмара. Вот только за добавкой не потянулась. Зато на пару с рыжим соседом по столу активно «наворачивала» капусту. Я снова затолкал в рот кусочек кальмара, прислушался к вкусовым ощущениям. И опять признал, что блюдо получилось великолепным. Для идеального вкуса следовало добавить немного соли. «А лучше, заменить кальмара синюшной курицей», — подумал я. Вновь заметил, с каким пренебрежением взглянул на румяные кольца конопатый Вовчик. Сдержал желание огреть парня ложкой по лбу.
«Ты бы им ещё лягушачьи лапки предложил, — сказал я сам себе. — Идиот. Больше не выпендривайся. И готовь что-то простое и всеми любимое. Не забывай: щи да каша — пища наша».
Посмотрел на тарелку с кольцами кальмара.
«А кальмар не пропадёт, — успокоил я сам себя. — Чай не первобытные века: есть холодильник. Дня за два я его съем. Без посторонней помощи».
— Ишутин передумал, — объявил я название очередной главы.
Вовчик нетерпеливо дернул рукой, будто призвал меня не отвлекаться. Мальчик хмурил брови, сжимал губы: мысленно он находился далеко от этой комнаты — в СССР тысяча девятьсот семьдесят шестого года, где бегал по московским дворам вместе с девочкой из «светлого» будущего.
Я потёр глаза. Давно уже собирался прогуляться в кухню, чтобы смочить пересохшее горло (но откладывал это дело «до конца главы»). Обратил внимание на тишину. Взглянул на прикрытую дверь; отметил, что притихла швейная машина, уже с полчаса тарахтевшая в соседней комнате.
Дверь распахнулась бесшумно. В спальню вновь ворвался запах подгоревшего подсолнечного масла. Вошла Надя. Остановилась в шаге от порога — убедилась, что не помешала чтению. В руках Надежда Сергеевна держала белую тенниску, облик которой за прошедший час слегка изменился.