Четвероевангелие, Апостол: Руководство к изучению священного писания Нового Завета — страница 8 из 9

ЦЕРКОВЬ ХРИСТОВА СРЕДИ ЯЗЫЧНИКОВ(главы 13–28)

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Путешествие Варнавы и Савла в Кипр и обращение проконсула Сергия Павла (стихи 1-12). Путешествие в Пергию и Антиохию Писидийскую и речь апостола Павла в синагоге (стихи 13–41). Действие апостольской проповеди на язычников и на иудеев и гонение на апостолов со стороны иудеев (стихи 42–52)

ПУТЕШЕСТВИЕ ВАРНАВЫ И САВЛА В КИПР И ОБРАЩЕНИЕ ПРОКОНСУЛА СЕРГИЯ ПАВЛА(стихи 1-12)

В первенствующей христианской Церкви особенными дарами Святого Духа, которых сподоблялись лишь некоторые избранные, были пророчество и учительство (см. 1 Кор. 12:28 и Еф. 4:11). Антиохийская церковь к описываемому времени достигла такого духовного преуспеяния, что в ней были уже свои пророки и учителя. Из них на первом месте Дееписатель называет Варнаву, вероятно по особенному к нему уважению в первенствующей Церкви и по особенному участию в устройстве церкви Антиохийской, а Савла — на последнем месте, так как он позднее всех вступил в общение с Антиохийской церковью, да и самая его апостольская деятельность только еще начиналась. Упоминает Дееписатель еще троих, о которых в новозаветных книгах ничего не известно: Симеона, называемого Нигер, что значит «черный», вероятно из римских прозелитов, как можно догадываться по прозвищу, Лукия, или Луция, Киринеянина, может быть одно лицо с тем, кого упоминает апостол Павел в послании к Римлянам 16:21 (ср. 11:19), Манаила, или Манаима, совоспитанника Ирода четверовластника, то есть Ирода Антипы, тетрарха Галилейского. Это примечание характерно: воспитание при дворе Ирода Великого не оказало, следовательно, на него влияния. «Когда они служили Господу» — греческое слово, употребленное здесь, относится к храмовому священническому служению: вероятно, это была Евхаристия. Важно отметить при этом, что они «постились». А современные сектанты, уверяющие, что они во всем следуют Священному Писанию, отвергают пост. Во время этого богослужения Дух Святой, вероятно через одного или нескольких пророков, повелел «отделить Варнаву и Савла на дело, к которому Он призвал их», то есть на особенное благодатное служение Церкви Христовой. Как видно дальше, это было миссионерское служение для обращения ко Христу язычников. Знаменательно возложение рук на Варнаву и Савла, предваренное опять постом и молитвою. Это было рукоположение их на апостольское служение. Конечно, возлагало руки не все общество, а его предстоятели, сообщившие таким образом поставляемым на апостольское служение особые благодатные дары, необходимые им для успеха их дела.

Они отправились в путь, как видно, сопровождаемые Иоанном-Марком, который должен был услуживать им и помогать, крещая новообращенных и исполняя второстепенные обязанности. Прежде всего они отправились на остров Кипр, ближайший к Антиохии остров Средиземного моря. Это место было самым подходящим для того, чтобы с него завязать сношения со всем остальным языческим миром. Варнава был сам родом с этого острова, на нем жило много иудеев; по самому островному положению они должны были ближе общаться с языческим населением, чем на материке; как занимавшиеся морскою торговлею, жители острова имели обширные связи с окружающими материками, особенно с южными областями Малой Азии, куда и отплыли потом апостолы. Чтобы отправиться из Антиохии в Кипр, они должны были прийти в Селевкию — небольшой портовый городок при впадении реки Оронта, на которой лежала Антиохия. Здесь они сели на корабль и отправились в Кипр, высадившись затем на восточном берегу острова в городе Саламине. Так как Варнава был родом из кипрских иудеев, то естественно, что они обратились с проповедью о Христе прежде всего к тамошним иудеям по их синагогам. Св, Павел и позже держался правила проповедовать сначала иудеям, а потом уж язычникам. Для исполнения разных поручений они имели при себе Иоанна-Марка. Из Саламина они пошли далее на запад и прошли весь остров до города Пафа, лежавшего на западном побережье. Это был главный город — местопребывание римского проконсула, правителя Кипра. Там они нашли некоего волхва, в том же смысле, в каком этим именем назывался самарянский Симон Волхв, по имени Вариисус (что, собственно, значит «сын Иисуса»). Дееписатель клеймит его именем лжепророка. Сам же он был иудеянин, хотя и носил почему-то арабское имя Елима, быть может потому, что был родом из Аравии, или просто присвоил себе это имя, дабы слыть за восточного мудреца.

Видимо, этот волхв имел влияние на проконсула Сергия Павла, которого Дееписатель называет «мужем разумным», так как пытался отвратить его от веры во Христа. Можно полагать, что проконсул этот не удовлетворялся языческой религией и держал при себе иудейского волхва, надеясь в его мудрости и учении найти себе удовлетворение, но не найдя этого, пожелал обратиться к проповедникам нового учения, пришедшим в его город. Елима, что в переводе и значит «волхв», воспротивился им, боясь потерять свое влияние на проконсула. «Но Савл, он же и Павел, исполнившись Духа Святого и устремив на него взор, сказал: о, исполненный всякого коварства и всякого злодейства, сын диавола, враг всякой правды…» — и поразил его слепотой. Это обличение волхва, соединенное с чудесным знамением, произвело такое впечатление на проконсула, что он, уже без колебаний, уверовал во Христа. Здесь замечательно то, что отныне Савл перестает называться этим именем, а именуется далее уже Павлом — имя, с которым он и вошел в историю. Большинство древних толкователей полагают, что эта перемена имени произошла вследствие того, что Савл, после первого совершенного им великого чуда и обращения проконсула Сергия Павла, ставшего его первым духовным чадом в его апостольской деятельности, принял на себя, в память этого знаменательного события, имя проконсула — Павел. Характерно, что с этого времени Павел, как явивший в себе особую силу Духа Божия и тем показавший себя главным апостолом языков, ставится на первое место. В то время как до этого события Дееписатель имя Варнавы ставил первым и писал «Варнава и Савл», с сего времени он постоянно пишет: «Павел и Варнава». Другие толкователи высказывают предположение, что Савл — это еврейское имя, а Павел — это римское имя, которое носил Савл от самого своего рождения как римский гражданин, что было в употреблении у иудеев. В начале, как истовый фарисей, он именуется своим еврейским именем Савл, когда же он вышел на проповедь языческому миру, он стал употреблять свое римское имя.

ПУТЕШЕСТВИЕ В ПЕРГИЮ И АНТИОХИЮ ПИСИДИЙСКУЮ И РЕЧЬ СВ. АПОСТОЛА ПАВЛА В СИНАГОГЕ(стихи 13–41)

«Отплывши из Пафа, Павел и бывшие при нем прибыли в Пергию, в Памфилии…» Сразу же Павел ставится во главе миссии: «Павелибывшие при нем», под которыми разумеются, конечно, Варнава, Иоанн-

Марк и, может быть, еще кто-либо из обращенных кипрян. Памфилия — малоазийская прибрежная область к северу от Кипра, а Пергия — главный город этой области, недалеко от моря на реке Цестре. Неизвестно по какой причине, может быть по слабости характера и боязливости, так как Павел не одобрял ее (15: 37–39), Иоанн, отделясь от апостолов, возвратился во Иерусалим. Они же, то есть Павел со своими спутниками, прибыли в Антиохию Писидийскую. Это был главный город Писидии, области, лежавшей на севере от Памфилии, внутри Малой Азии. Вшедши в синагогу в день субботний, они сели, и после чтения закона и пророков, сами начальники предложили им сказать слово наставления к народу. Начальник синагоги — «архисинагог», собственно, был один, а здесь имеются в виду, вероятно, старцы, члены совета при архисинагоге. Некоторые предполагают, что к Павлу со спутниками они обратились потому, что те сели на скамью раввинов. Вероятнее, однако, предположение, что Павел и Варнава еще раньше посещения ими синагоги сделались известными в городе как мужи учительные. Тогда св. Павел произнес речь, которая состояла в кратком, но сильном изображении истории еврейского народа со времен патриархов до Давида с целью, как это сделал раньше св. Стефан, указать на бывшие тогда великие благодеяния Божии, а от этого прямо перешел к истории Господа Иисуса Христа и учению о прощении грехов через Него с сильным предостережением против неверия в Него. Речь его обращена не только к природным иудеям («мужи Израильтяне»), но и к прозелитам врат («боящиеся Бога»), которые занимали особые места на синагогальных собраниях. Речь эта разделяется натри части: 1) вступление (ст. 16–22), носящее чисто исторический характер, которое говорит о попечении Божием над Израильским народом от патриархов до Давида; 2) главная часть речи (ст. 23–37), содержащая учение о Господе Иисусе Христе как о Мессии, предсказанном в Ветхом Завете, — здесь говорится о проповеди Иоанна Крестителя, об осуждении Господа Иисуса Христа, о смерти Его и Воскресении; характерно, что и св. Павел, подобно апостолу Петру (Деян. 2:27–31), приводит те же самые слова псалмопевца Давида из 15 псалма, утверждая, что невозможно приложить их к Давиду и что они могут быть приложены только ко Христу; 3) заключение носит чисто практический характер (ст. 38–41) — в нем апостол возвещает о прощении грехов всем, кто уверует во Христа, и предостерегает от неверия словами пророка Аввакума (1:5).

ДЕЙСТВИЕ ПРОПОВЕДИ СВ. АПОСТОЛА ПАВЛА НА ИУДЕЕВ И ЯЗЫЧНИКОВ И ГОНЕНИЕ НА АПОСТОЛОВ СО СТОРОНЫ ИУДЕЕВ(стихи 42–52)

Проповедь апостола Павла произвела, видимо, сильное впечатление на прозелитов (которых Дееписатель называет «язычниками»), так как при выходе апостолов из синагоги (как видно, еще до формального роспуска собрания, что разрешалось для пришельцев-гостей) они просили их говорить о том же в следующую субботу. Впрочем, в большинстве древних рукописей этого слова «язычники» нет, так что можно полагать, что и иудеи также участвовали в этой просьбе, как это можно заключить из следующего, 43 стиха, где говорится, что «многие Иудеи… последовали» за Павлом и Варнавою. Очевидно, сердца их коснулась благодать Божия. В следующую субботу почти весь город собрался слушать «Слово Божие». Дееписатель не передает этой второй речи святого Павла, а приводит лишь заключительные слова ее в 46 стихе, вызванные тем, что иудеи, по зависти к великому успеху проповедника, начали противоречить ему и злословить, сопротивляясь тому, что говорил Павел. Присутствие стольких язычников оскорбляло иудеев, ибо они не допускали мысли, чтобы язычники могли участвовать в мессианском спасении. Тогда Павел и Варнава открыто объявили, что, без сомнения, Евангелие должно быть возвещено прежде всего иудеям, но так как они отвергают его и сами себя делают недостойными, то было совершенно справедливо обратить проповедь к язычникам, как это было предречено еще пророком Исаиею: «Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли» (49:6). Эти слова доставили великую радость язычникам, которые во множестве уверовали во Христа — не все, правда, но те, которые были «предуставлены к жизни вечной» — предуставлены, предопределены, не в смысле безусловного, конечно, предопределения, а те, кого Господь избрал по предведению доброго направления их воли. Из Антиохии Слово Божие распространилось «по всей стране», то есть по Писидии. Это вызвало ожесточение среди иудеев, которые возбудили против Павла и Варнавы некоторых почетных женщин, язычниц по рождению, принявших иудейство, а эти, по неразумной ревности к своей новой вере, сумели воздвигнуть такое гонение на апостолов, что им пришлось, по заповеди Христовой, отрясши прах от ног своих, уйти от этих упорствовавших в неверии людей. Так здесь в первый раз иудейство соединилось с язычеством в гонении на христианство. Апостолы пошли в Иконию, главный город области, называвшейся Ликаония, на восток от Писидии. В Антиохии же новообращенные ими ученики «исполнялись радости и Духа Святого», что показывает, что они, твердо уверовав, нисколько не пали духом от гонения, постигшего их учителей. «Такова сила Евангелия, — говорит блж. Феофилакт, — учителей гнали, а ученики радовались».

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Проповедь Павла и Варнавы в Иконии, Листре и Дервии (стихи 1–7). Исцеление хромого в Листре и попытка язычников принести апостолам жертву (стихи 8-18). Гонение на апостолов и их возвращение в Антиохию через города с новооснованными христианскими общинами (стихи 19–28).

ПРОПОВЕДЬ ПАВЛА И ВАРНАВЫ В ИКОНИИ, ЛИСТРЕ И ДЕРВИИ(стихи 1–7)

В Иконии апостолы вновь проповедовали в синагоге и обратили ко Христу великое множество иудеев и язычников. Но и тут неверующие иудеи сумели раздражить против них известную часть язычников, что, однако, не помешало апостолам пробыть в Иконии «довольно времени», проповедуя и творя чудеса. Народ в городе разделился: одни были на стороне иудеев, а другие на стороне апостолов, но все же злоба их врагов достигла такой степени, что они устремились на апостолов, дабы побить их камнями. Это замечание ясно указывает, что подстрекателями были именно иудеи, так как побиение камнями было иудейским родом казни для богохульников. Узнав о сем, апостолы решились бежать в другие города Ликаонии — Листру и Дервию, на юго-восток от Иконии. В этих городах и их окрестностях апостолы занялись проповедью Христова учения.

ИСЦЕЛЕНИЕ ХРОМОГО В ЛИСТРЕ И ПОПЫТКА ЯЗЫЧНИКОВ ПРИНЕСТИ АПОСТОЛАМ ЖЕРТВУ(стихи 8-18)

Апостолы в первый раз находились здесь перед языческим обществом. Жители Ликаонии достаточно знали греческий язык, чтобы понимать проповедь. Среди слушавших апостола Павла был хромой от рождения. Увидев его душевное настроение, апостол счел его достойным чудесного исцеления: видимо, проповедь апостола возбудила в этом хромом веру во всемогущую силу Того, о Ком он проповедовал.

Чудо, совершенное затем Павлом над хромым, произвело необыкновенно сильное впечатление. Язычники, конечно, истолковали его со своей обычной, естественной для них точки зрения: они приняли апостолов за богов, сошедших с неба, и начали приготовления, чтобы принести им жертву как богам. Варнаву, старшего годами и более представительного по внешности, они приняли за главного бога своего Зевеса (или Юпитера), которому был посвящен храм вблизи города, а Павла, постоянно проповедовавшего и имевшего дар убедительного слова, — за Эрмия (или Меркурия). Дееписатель подчеркивает, что они высказали это, возвысив голос, по-ликаонски: особенно сильные переживания всегда обычно выражают на своем родном языке. Что это за ликаонский язык, сказать трудно: одни считают его за наречие, родственное ассирийскому, другие считают его тождественным с каппадокийским наречием, иные — за испорченное греческое наречие.

Жрец Зевеса собирался совершить жертвоприношение перед воротами города, как осчастливленного, по мнению суеверных язычников, посещением богов. Узнав об этом, апостолы Павел и Варнава разодрали свои одежды в знак скорби о таком ослеплении народа и, стремительно вошедши в толпу народную, собравшуюся у ворот города около жреца и приготовленных им жертвенных животных, убеждали их оставить это предприятие. Речь их дышит огорчением и вместе тонким тактом в суждении о языческой религии вообще («Бог… попустил всем народам ходить своими путями…»), чтобы не раздражить их возбужденного чувства. Тем не менее апостолы решительно назвали их богов «суетными», то есть ложными, и заявили, что они пришли обратить их «к Богу живому, Который сотворил небо, и землю, и море, и все, что в них»; они дали понять, что язычники могли бы познать этого истинного Бога из благодетельных явлений природы. Эта речь св. апостола Павла напоминает слова его в послании к Римлянам, начиная с 1:20 и далее.

ГОНЕНИЕ НА АПОСТОЛОВ И ИХ ВОЗВРАЩЕНИЕ В АНТИОХИЮ ЧЕРЕЗ ГОРОДА С НОВООСНОВАННЫМИ ХРИСТИАНСКИМИ ОБЩИНАМИ(стихи 19–28)

Едва удалось убедить народ не приносить им жертвы, но тут произошло то, что трудно было ожидать, и то, что показывает, насколько непостоянно настроение народной массы. Если эти необыкновенные

иностранцы не боги, то, очевидно, они — противники богов. Видимо, это внушили ликаонцам пришедшие из Антиохии и Иконии иудеи, которые так сумели настроить этих язычников против апостолов, что они побили Павла камнями и вытащили его за город, почитая уже мертвым. Побитие камнями опять указывает на инициативу в этом деле иудеев. Побили Павла, а не Варнаву, потому что он был сильным проповедником и его особенно ненавидели иудеи, как главного врага. Когда ученики собрались около него, видимо от скорби, а может быть для погребения, он встал, вошел в город, что все, конечно, было чудесным и что указывает на необыкновенную твердость духа у апостола, а затем удалился с Варнавою в Дервию на юго-восток от Листры. Там они тоже приобрели проповедью много учеников, а затем предприняли обратный путь через все пройденные ими города — Листру, Иконию и Антиохию — с целью утвердить души учеников, то есть ободрить их в предстоящих им скорбях и гонениях за исповедание Имени Христова, и поучая их, «что многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Небесное». Это учение вполне согласно с учением Самого Господа Иисуса Христа, Который путь спасения называл путем узким и вратами тесными (Мф. 7:13–14) и в Своей прощальной беседе с учениками предрек им: «В мире будете иметь скорбь» (Ин. 16:33). Путь скорбей и страданий — необходимый путь для каждого желающего спастись, ибо этим путем шел и Сам Божественный Основатель христианства. Не правы поэтому протестанты и сектанты, считающие себя уже спасенными только потому, что они уверовали, и отрицающие необходимость личного подвига для спасения.

При этом апостолы рукоположили пресвитеров к каждой церкви, то есть предстоятелей и руководителей каждой общины, чем давалась им прочная организация и возможность совершения таинств. При прощании с каждой отдельной общиной апостолы молились и постились, чем опять подчеркивается важность и необходимость поста. Уходя они предавали эти общины Господу, то есть Его милости и покровительству.

Через Писидию и Памфилию апостолы возвратились в Пергию, первый город, в который они прибыли, высадившись на берег Малой Азии. Проповедав там снова, сошли в Атталию, приморский город в той же Памфилии, на юго-востоке, при впадении в море Катаракта, а оттуда отплыли в свою митрополию — Антиохию Сирийскую, откуда начали свое первое миссионерское путешествие. Там они собрали все общество христиан, чтобы поведать ему, что сделали не они сами, а Бог через них — смиренное сознание своего ничтожества.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Смущение в Церкви Антиохийской и апостольский собор в Иерусалиме (стихи 1-35). Отправление апостола Павла во второе миссионерское путешествие (стихи 36–41).

СМУЩЕНИЕ В ЦЕРКВИ АНТИОХИЙСКОЙ И АПОСТОЛЬСКИЙ СОБОР В ИЕРУСАЛИМЕ(стихи 1-35)

Воззрение иудеев на обязательность Божественного закона Моисеева было слишком глубоко внедрено в них, а потому им трудно было согласиться с мыслью о ненужности этого закона в христианстве. Когда в Церковь Христову вступили язычники, этот вопрос необходимо должен был быть поставлен во всей своей остроте, что и случилось, наконец, в Антиохии, этой первой большой христианской общине из язычников. Туда пришли миссионеры из Иудеи, которые стали учить об обязательности для христиан обрезания по закону Моисееву. Из того, что апостолы адресовали по этому случаю письмо не в Антиохию только, но и в Сирию и Киликию, видно, что подобные же миссионеры появились и там. Они положили начало первой христианской ереси — «иудействующих» (см. ст. 23). Произошло «разногласие» и «состязание» у Павла и Варнавы с ними. Очевидно, в обществе антиохийском эти миссионеры нашли себе какую-то часть сочувствующих, вероятно среди христиан из иудеев. Необходимо предположить, что Павел и Варнава отрицали обязательность обрезания для христиан из язычников, но так как произошла смута, нарушившая мир, то было решено отправить в Иерусалим для разрешения этого вопроса особое посольство с Павлом и Варнавою во главе. Необходим был авторитет апостолов, пребывавших во Иерусалиме, для разрешения этого спорного вопроса. Вместе с пресвитерами они составляли теперь, как видно, высшее административное и судебное место, каким был для иудеев синедрион. Возможно, что эти миссионеры прикрывались авторитетом самих апостолов. Посланные были провожены Церковью, чем подчеркивается важность этого посольства, возбуждавшего общее к себе участие и интерес. Посланные проходили Финикию и Самарию, через которые, естественно, лежал их путь в Иерусалим из Антиохии, причем по пути рассказывали в бывших там христианских общинах об обращении язычников, чем возбуждали общую радость. Как уполномоченные великою Антиохийской церковью, они были приняты всей Иерусалимской церковью с апостолами и пресвитерами во главе, видимо, в особом торжественном собрании, на котором и поведали об обращении язычников. Против их способа принятия в церковь язычников тотчас же, тут же в собрании, восстали «некоторые из фарисейской ереси уверовавшие», как бывшие наиболее строгими ревнителями обрядового закона Моисеева, которые заявили, что «должно обрезывать» язычников и заповедовать им блюсти закон Моисеев. Апостолы и пресвитеры для рассмотрения этого столь важного вопроса созвали целый собор из всей Иерусалимской церкви. В послании к Галатам (2:1-21) св. апостол Павел вспоминает, как он через 14 лет по своем обращении, или после первого посещения Иерусалима, ходил на этот собор и отстаивал там ненужность обрядового закона Моисеева для христиан. Отсюда делается расчет, что этот первый апостольский собор происходил в 51 году по Рождестве Христовом.

Вопрос, подлежавший решению, в сущности был таков: Закон или Евангелие? Моисей или Христос? Благодать или дела закона? Евангельская свобода или иго законное? Закон Моисеев, как учит об этом апостол Павел в послании к Галатам (3:24–25), был дан лишь как дето-водитель ко Христу, а потому по пришествии Христовом он становился уже ненужным, ибо заменялся новым законом Христовым. Считать закон Моисеев обязательным в христианстве — значило считать недостаточной искупительную силу закона Христова. Если бы воззрение иудействующих одержало верх, христианству грозила бы опасность превратиться в иудейство. Вот почему апостол Павел до конца дней своих решительно боролся с этим заблуждением и все его послания проникнуты мыслью, что человек оправдывается лишь верою во Христа, а не делами закона. Эту мысль его извратили протестанты и сектанты, уча о ненужности добрых дел для спасения, хотя апостол Павел и не думал этого утверждать, а доказывал только ненужность Моисеева закона в христианстве: под «делами закона» ясно разумеются обрядовые предписания Моисеева закона, а вовсе не добрые дела.

После предварительных долгих споров и прений на соборе взял слово св. апостол Петр, который дал руководящую нить к решению вопроса: он напомнил всем известное событие («вы знаете») о чудесном обращении через него ко Христу сотника Корнилия, получившего чрезвычайным образом Духа Святого, и сделал вывод из него в приложении к рассматриваемому вопросу: так как Сердцеведец Бог, Который не может обмануться в суждении о способности язычников к достижению ими спасения о Христе, не положил никакого различия между христианами из иудеев и христианами из язычников, то «что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго, которое не могли понести ни отцы наши, ни мы?», то есть: зачем хотите заставить исполнять их этот тяжкий ветхозаветный закон с его многочисленными правилами и предписаниями, которого ни мы, ни отцы наши не были в состоянии исполнить? Характеризуя так ветхозаветный закон, апостол этим указывает, что он не может привести к оправданию перед Богом и что он, следовательно, лишний в христианстве. «Мы веруем, — закончил свою речь апостол, — что только благодатью Господа Иисуса Христа спасемся». Эти мысли подробно раскрывает также св. апостол Павел в своих посланиях к Галатам (напр., 3:10), к Римлянам (3:9-19), к Коринфянам (1 Кор. 1:3; 2 Кор. 1:2; 13:13), к Ефесянам (1:2).

Впечатление от слов Петровых было таково, что все собрание умолкло, то есть прения совсем прекратились. Как показывает дальнейшая история христианства, лжеучение иудействующих не было совсем сразу искоренено и долго еще продолжало волновать Церковь, но здесь, на собрании, оно было побеждено словами Петра, и поборники его затихли. Спокойно и молча, без перерывов слушало все собрание Варнаву и Павла, рассказывавших, какие знамения и чудеса сотворил Бог через них среди язычников во время их миссионерского путешествия. Все это подтверждало истину того, что говорил Петр, то есть то, что обращение язычников ко Христу помимо иудейского закона есть дело Божие и что, следовательно, не нужно христиан из язычников принуждать к исполнению Моисеева закона.

Затем начал речь святой Иаков, брат Господень, которому, как предстоятелю Иерусалимской церкви и вместе с тем как председателю собора, принадлежало последнее слово. Слово его было решающим еще потому, что сам он слыл строгим ревнителем закона и получил за это не только у христиан, но и у самих иудеев наименование «праведного». Речь святого Иакова состоит из двух частей: в первой он подтверждает истину слов апостола Петра пророческим словом, во второй предлагает окончательную формулу решения собора.

Замечательно утверждение Иакова, что «Бог призрел на язычников, чтобы составить из них народ во имя Свое». До сих пор иудеи думали, что только они избранный народ Божий, теперь святой Иаков свидетельствует, что и христиане из язычников такой же избранный народ Божий, как и евреи. В доказательство он ссылается на пророчество Амоса (9:11), в котором Бог обещает восстановить падший дом Давидов, так что он будет царствовать над всеми народами, которые обратятся к истинной вере. Здесь разумеется устроение Мессиею Царства Божия на земле, в которое войдут не только иудеи, но и язычники. Во второй части своей речи святой Иаков предлагает освободить обращающихся из язычников от исполнения закона Моисеева, а требовать от них исполнения только того, что несогласно с духом закона Моисеева и не противно духу христианства, так называемых «заповедей Ноя»: 1) воздерживаться от оскверненного идолами, то есть от вкушения мяса языческих жертв, приносимых идолам; 2) от блуда, то есть сладострастия телесного во всех его видах, — требование особенно важное, потому что этот грех был самым распространенным в языческом греко-римском мире и едва ли даже считался пороком; 3) от удавленины, то есть употребления в пищу мяса такого животного, которое умерщвлено через удавление и в котором осталась его кровь; 4) от крови, которая была запрещена в пищу, как мерзость, еще во времена Ноя (Быт. 9:4). Пятое требование: «не делать другим того, чего себе не хотят», — находится лишь в немногих древних рукописях. Святой Иоанн Златоуст не читал его. Оно имеет целью умиротворение всяких недоразумений, но оно не относится к требованиям обрядового закона Моисеева, а потому о нем не было надобности и говорить. Это требование уже чисто нравственное. О нем не упоминается позже в 21:25. Связь перечисления этих требований с дальнейшими словами святого Иакова о том, что «закон Моисеев от древних родов по всем городам имеет проповедующих его и читается в синагогах каждую субботу», не совсем ясна.

Предложение св. Иакова было единогласно принято апостолами, пресвитерами и всем обществом как резолюция собора, и было решено эту резолюцию отправить с нарочитым посольством из Павла, Варнавы, Иуды, прозываемого Варсавою, и Силы в Антиохию в письменном виде. Письмо это, вероятно, было написано, как свидетельствует об этом форма его с обычными у греков приветствиями в начале и конце, на греческом языке. В этом послании высказывается порицание тем, которые требовали от бывших язычников обрезания и соблюдения всего закона, похваляются Варнава и Павел как люди, до самопожертвования преданные Господу, и именем Духа Святого («угодно Святому Духу и нам») заповедуется исполнять только те требования, которые были предложены св. Иаковом: «Воздерживаться от идоложертвенного и крови, и удавленины, и блуда, и не делать другим того, чего себе не хотите».

Отправленные пришли в Антиохию и там, вероятно в торжественном собрании, вручили это послание, прочтение которого вызвало радость и было, по словам Дееписателя, «утешением». Иуда и Сила, будучи пророками, преподали наставление братиям, очевидно, в связи с произведшим смущение вопросом. Сила остался в Антиохии, а Иуда возвратился в Иерусалим. Павел же и Варнава продолжали свое благовестив в Антиохии.

ОТПРАВЛЕНИЕ АПОСТОЛА ПАВЛА ВО ВТОРОЕ МИССИОНЕРСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ(стихи 36–41)

Спустя некоторое время св. Павел предложил Варнаве вновь отправиться посетить те города, в которых были основаны ими христианские общины в первое миссионерское путешествие, в Кипре и Малой Азии. Но первоначальный план их скоро изменился. Варнава хотел вновь взять с собой в спутники Иоанна-Марка, но Павел воспротивился этому. Греческое выражение свидетельствует, что Павел считал Марка недостойным того, чтобы он, отпавший от них во время первого путешествия и, следовательно, оттого дела, на какое они были посланы тогда Духом Божиим, снова был взят на это дело. Видно, что Павел гораздо строже смотрел на этот проступок Марка, а Варнава был к нему более снисходителен. Между ними произошло «огорчение», и они разделились: Варнава, взяв Марка, отправился в Кипр, а Павел, взяв в спутники Силу, отправился по Сирии в Киликию. Нельзя думать, что между апостолами произошла ссора. Св. Павел и после упоминает о Варнаве с великой похвалой (2 Кор. 8:18), а для дела было полезно, что Варнава избрал для себя особый круг деятельности; для Марка же были на пользу как строгость Павла, так и снисходительность Варнавы: по словам св. Златоуста, «строгость Павла вразумила его, а доброта Варнавы сделала то, что он не остался; так распря, бывшая между ними, достигает одной цели — пользы».

Как говорит предание, Варнава с Кипра предпринимал путешествия в разные языческие страны: на остров Крит, в Италию, где первый был в Риме и основал церковь в Медиолане. По возвращении на родину, на остров Кипр, он так восстановил против себя ревностною проповедью о Христе иудеев, что был побит камнями. Память его празднуется 11 июня.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Второе миссионерское путешествие св. апостола Павла. Павел в Листре и Дервии и обрезание Тимофея. Путешествие до Троады (стихи 1–8). Видение мужа-македонянина и путешествие в Македонию (стихи 9-11). Павел в Филиппах: обращение Лидии, изгнание прорицательного духа (стихи 12–18). Заключение Павла и Силы в темницу, чудесное освобождение и обращение темничного стража (стихи 19–40)

Дееписатель очень кратко говорит о всем том, что предшествует прибытию св. апостола Павла в Европу: о миссии его в Сирии и Киликии, потом в Дервии и Листре и, наконец, во Фригии и Галатии. Цель его — рассказать, как христианство начало распространяться в Европе и дошло, наконец, до самого сердца тогдашнего греко-римского мира — великой столицы Запада, царственного Рима. В Листре св. Павел призвал себе на помощь нового спутника Тимофея, а так как последний, имея отцом язычника, не был обрезан, то Павел обрезал его, чтобы сделать возможным для него проповедовать среди иудеев, которых в тех местах было много. Но среди уже уверовавших св. Павел не переставал возвещать о постановлении апостольского собора и призывать христиан исполнять его (16:4). В этом обрезании своего ученика сказалась высокая практическая мудрость великого апостола, который, хотя и учил сам, что «обрезание в христианстве ничто и необрезание ничто» (1 Кор. 7:19), в данном случае сделал это «ради иудеев», руководствуясь своим мудрым правилом — «быть всем для всех, чтобы всех спасти» (1 Кор. 9:20–22), ибо иудеи никак не стали бы слушать Слово Божие от необрезанного.

Из всех спутников святого Павла о Тимофее мы знаем более всего подробностей. Начиная с этого времени, он почти неразлучный спутник Павла и упоминается в большей части посланий его. Во 2 Тим. 1:5 мы находим подробности о его родителях. Когда апостол был в узах в Риме, и Тимофей был с ним. Как видно из стихов 2 и 3, он был родом из Листры. Имея отца язычника, а мать иудеянку, Тимофей принадлежал, так сказать, и к иудейству, и к язычеству и, таким образом, был очень пригоден для проповеди тем и другим.

В сопровождении Силы и Тимофея апостол Павел прошел по всем городам Писидии, Ликаонии и Памфилии, где уже было насаждено им христианство в первое его путешествие, передавая постановление апостольского собора. Церкви там укреплялись и численно росли, как свидетельствует Дееписатель. Из Писидии св. Павел со своими спутниками предпринял путешествие во внутренние области Малой Азии — Фригию и Галатию. По всей вероятности, в это время основаны были те церкви в Галатии, к которым потом Павел писал одно из самых важных своих посланий к Галатам, а равно и церкви фригийские в Колоссах, Лаодикии и Иераполе, к которым также потом было написано послание к Колоссянам. Из Галатии и Фригии проповедники предположили было идти в западные провинции Малой Азии, известные под именем проконсульской Азии, или Асии, в тесном смысле слова — Мисию, Лидию и Карию — все западное малоазийское побережье Средиземного моря, но «не были допущены Духом Святым проповедовать слово» там. Это было тогда, когда они дошли уже до Мисии, вследствие чего они предположили было идти в Вифинию, пограничную с Мисией северо-западную область Малой Азии, но Дух опять не допустил их туда. Надо полагать, это было потому, что они призывались к миссионерской деятельности в Европе, почему они, несомненно по внушению Духа, миновав Мисию, сошли в приморский город Троаду, откуда морем недалеко было переправиться в Европу. Здесь действительно ими было получено откровение об этом. В видении апостолу Павлу предстал «некий муж Македонянин, прося его и говоря: приди в Македонию и помоги нам». Может быть, это был ангел народа македонского в образе мужа. Македония была в то время большой областью греко-римской империи, прилегавшей с северо-запада к так называвшемуся тогда Эгейскому морю, ныне Архипелагу. Македонянин не высказывает, в чем именно им нужно помочь, но это ясно: человечество без Христа обречено на гибель и в этом отношении находится в беспомощном состоянии; проповедать Христа неведущему Его народу — это и значит помочь ему освободиться от ожидающей его погибели. Апостолы так и поняли это приглашение и положили отправиться в Македонию. Здесь Дееписатель впервые говорит «мы» и, таким образом отселе включает себя в число спутников св. апостола Павла. В этом тоне он продолжает рассказывать, с некоторыми перерывами, уже до конца как свидетель-очевидец повествуемых событий. Отсюда можно заключить, что св. Лука именно в Троаде стал спутником апостола Павла.

Отправившись из Троады, проповедники прибыли в Самофракию, остров в Эгейском море, к северо-западу от Троады, в 38 римских милях (около 55–60 верст) от берега Фракии, находившейся уже в Европе. Отсюда на другой день они прибыли в Неаполь, приморский город при Стримонском заливе, причислявшийся тогда к Фракии. Это был первый европейский город, в котором высадился св. Павел со своими спутниками (ныне Кавалла). Оттуда, не останавливаясь в этом городе, они направились в Филиппы, уже македонский город. Он лежал недалеко от Неаполя, к северо-западу в 13–14 верстах; построен он был Филиппом, царем Македонским, отцом Александра Великого, на месте деревни Крениды. Юлий Цезарь устроил там римскую колонию. В этом городе так мало было иудеев, что не было синагоги. Поэтому, по принятому у иудеев обычаю, они собирались там вне города, на берегу реки Гангеса, для молитвы. Это место было, быть может, огорожено, но там не было никакого постоянного здания. В субботний день проповедники направились туда и, севши, разговаривали с собравшимися там женщинами. Вероятно, мужчин там и не было, а только женщины-еврейки, быть может, вышедшие замуж за местных язычников. Поэтому Павел и его спутники и не держали, по обычаю, продолжительной речи, как это бывало в синагогальных многолюдных собраниях, а только вели беседу. Под влиянием этой беседы обратилась ко Христу и приняла св. крещение со всеми своими домашними некая Лидия из города Фиатир, торговавшая багряницей. Фиатиры были македонской колонией в малоазийской провинции Лидии. Вероятно, Лидия сама была македонянка-прозелитка и имя Лидии, довольно распространенное у древних, получила от своей родной страны. Она, видимо, пользовалась некоторым благосостоянием, так как занималась приготовлением и продажей очень ценившихся пурпуровых тканей. Поэтому она и предложила гостеприимство и помощь св. Павлу с его спутниками. Проповедь здесь шла, несомненно, успешно, и образовалась целая христианская община, которой писал потом св. Павел свое послание к Филиппийцам. Эта община была особенно близка и дорога сердцу Павла, и он, привыкший всегда сам заботиться о своем содержании, несколько раз принимал от этой общины материальную помощь на свои нужды во время своих путешествий, а также во время своих уз в Риме (Флп. 1:5; 2:12; 4:14–16). Известны также имена некоторых сотрудников Павла в Филиппах: двух женщин — Еводии и Синтихии и двух мужчин — Климента и Епафродита (Флп. 4:2, 3 и 2:25).

Филиппы оказались и первым европейским городом, в котором было возбуждено со стороны языческого населения гонение на проповедников христианства. Поводом к этому гонению было изгнание св. Павлом беса из одной рабыни, которая, благодаря жившему в ней бесу, занималась прорицанием и через это доставляла большой доход своим господам. После изгнания беса господа лишились этого дохода. Рабыня эта, видимо, была, как можно понять из употребленного здесь греческого выражения, «пифон», чревовещательницей, а народ считал ее вдохновленной каким-либо из богов, почему и обращался к ней с разного рода вопрошениями. Рабыня кричала: «сии человеки — рабы Бога Вышняго, которые возвещают нам путь спасения». В этом можно видеть невольное исповедание бесом величия Божия, чему примеры мы имели и в земной жизни Господа Иисуса Христа. Св. Златоуст видит в этом лукавое действие демона. Павел вознегодовал, не желая принимать исповедания от демонов. Евангелие, которое должно разрушить дела диавола, не имеет нужды в его опоре. Господа этой рабыни, видя, что она перестала прорицать, схватили Павла и Силу и повлекли их на площадь, где обычно разбирались судебные дела, «к воеводам» — городским начальникам. Это были так называемые у римлян дуумвиры, сами себя называвшие и народом величаемые почетным именем преторов. Апостолы были обвинены как иудеи, возмущающие общественное спокойствие города проповедью своей религии (под «обычаями» в широком смысле разумеются нравы общественной жизни, а в частности, обычаи религиозные и богослужебные). Чужие религиозные обычаи, противные языческой религии, у римлян было строго воспрещено вводить. А здесь, может быть, действовало еще свежее впечатление от указа императора Клавдия об изгнании иудеев из Рима (18:2). Господа рабыни сумели возбудить и народ. Это было причиной, что воеводы без всякого расследования дела подвергнув апостолов избиению палками, ввергли их в темницу под особенный крепкий караул. Темничный страж заключил их в самую внутреннюю темницу, где содержались особенно тяжкие преступники, забив их ноги в колоды, то есть большие тяжелые чурбаны с отверстиями, куда вставлялись ноги, дабы они не могли убежать.

Но «чем строже заключение, тем славнее чудо», — говорит св. Златоуст. Павел и Сила не впали в уныние: напротив, исполненные радости, что удостоились пострадать за имя Христово, они стали молиться громко, воспевая псалмы. Вдруг от чудесно происшедшего землетрясения темница поколебалась в своем основании, двери все сами собой открылись, и оковы узников ослабели. Страшась наказания за возможный побег узников, страж хотел покончить с собой, но Павел его успокоил, что все на месте. Страж потребовал огня и припал к ногам Павла и Силы, признавая их за посланников Божиих. И, выведши их вон во внешнюю темницу, куда, видимо, в страхе собрались и все домашние стража, спрашивал их: «Государи мои! что мне делать, чтобы спастись?» Происшедшее чудо, видимо, убедило его, что эти узники проповедуют несомненно истинный путь спасения, и он изъявляет желание идти по этому пути и спрашивает, что для этого нужно. Апостолы требуют необходимого условия: веры в Господа Иисуса Христа — и тут же оглашают всех учением Христовым, после чего было совершено над ними крещение. Страж, со своей стороны, позаботился о них: он омыл и перевязал раны, какие были нанесены им палками, пригласил их в дом свой и устроил им трапезу. Греческое выражение «возведши» указывает, что страж с семейством своим жил в верхних комнатах того здания, в нижних помещениях коего содержались узники. Этим и объясняется, что он и домашние его пробудились при сотрясении здания и все собрались около него.

За ночь воеводы, вероятно, одумались, что опрометчиво поступили, наказав без суда Павла и Силу, а потому, желая окончить все это дело тихо, они послали приказ стражу отпустить их. Но Павел воспользовался правами римского гражданина и потребовал, чтобы нанесенное ему и Силе бесчестие было снято публично — так же, как было нанесено. Конечно, Павел потребовал этого не ради удовлетворения собственного честолюбия, а ради того дела, которому он служил. Если бы они тайно выпущены были из темницы, воеводы могли бы пустить слух, что они не без вины были заключены в нее и убежали из нее виновные, а это, конечно, повредило бы делу евангельской проповеди. Святой Павел и требует публичного оправдания и освобождения. Римское гражданство освобождало носителей его от телесных наказаний. Павел, как уроженец Тарса, имел римское гражданство от рождения (22:18): может быть, отец его или один из предков получил права римского гражданства за какие-нибудь заслуги во время войны или просто купил его (ср. 22:28). Воеводы испугались, так как за оскорбление римских граждан они сами подлежали наказанию, если бы Павел и Сила захотели на них жаловаться. Поэтому они, явившись лично, принесли им свои извинения, но просили их удалиться из города добровольно, опасаясь, чтобы их присутствие не повело к новым волнениям. Апостолы согласились, но прежде пришли к Лидии проститься с братиями и наставить их на прощание. По связи речи, отправились только Павел и Сила, а Лука и Тимофей, вероятно, остались на время для устроения новооснованной христианской общины; по крайней мере Дееписатель уже пишет в следующей главе не «мы», а «они».

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Павел и Сила в Фессалонике (стихи 1–9). и Верии (стихи 10–14). Павел в Афинах и речь его в Ареопаге (стихи 15–34).

ПАВЕЛ И СИЛА В ФЕССАЛОНИКЕ(стихи 1–9)

Большой военной дорогой, которая следовала через Амфиполь и Аполлонию, проповедники в четыре дня прибыли в Фессалонику, или Солунь, главный город второго округа Македонии (как Амфиполь, главный город первого округа) при Фермейском заливе Эгейского моря. Это был густонаселенный торговый город, в котором пребывал римский претор. Здесь жило очень много евреев и была синагога. Апостол Павел, согласно своему обыкновению начинать проповедь о Христе прежде всего иудеям, вошел в синагогу и три субботы беседовал с иудеями, доказывая на основании Писаний, что Мессии Христу, о Котором были пророчества в Ветхом Завете, надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых и что этот Мессия, предсказанный и обещанный в Ветхом Завете, есть Иисус из Назарета, Которого он проповедует. Это — сущность всей евангельской проповеди и всей христианской веры. Плодом бесед этих было то, что некоторые, как видно немногие, из природных иудеев уверовали, но из «еллинов, чтущих Бога», то есть прозелитов, присоединилось к Павлу и Силе «великое множество» и из знатных по своему общественному положению женщин «не мало». Однако не уверовавшие иудеи, которых было большинство, возревновав о том, что новые проповедники отвлекли от них великое множество прозелитов, а частью и природных иудеев, произвели против них народное возмущение. Из праздно шатавшихся бродяг они составили толпу и направили ее на дом иудея по имени Иасон, у которого, по-видимому, апостолы нашли гостеприимство. Буйная толпа хотела учинить над апостолами самосуд, но так как апостолов в доме не оказалось, то она повлекла самого Иасона к городским начальникам, обвиняя его в том, что он дал приют возмутителям общественного спокойствия, а с ним и «некия от братии», то есть уверовавших во Христа, которые в это время собрались в доме Иасона. Обвинение, выраженное против них, было политического характера, конечно, только потому, что такое обвинение могло иметь больше, чем какое-либо другое, шансов на успех: эта тактика была употреблена в свое время и против самого Господа Иисуса Христа перед Пилатом — «все они выступают против повелений кесаря, почитая другого царем, Иисуса». Такое тяжкое обвинение встревожило и народ, и городских начальников, но так как самих обвиняемых не было налицо, то судии удовольствовались тем, что заставили Иасона дать ручательство за мнимых возмутителей, вероятно в виде денежного залога за них, и отпустили всех.

Проповедники же при наступлении ночи отправились в Верию — город к юго-западу от Фессалоники, в третьей части Македонии, главным городом которой была Пелла. Верия лежала на самой южной границе Македонии. Там, как и всюду, по обычаю Павла, они пошли прежде всего в синагогу. Эти иудеи оказались «благомысленнее Фессалоникских», не по происхождению, конечно, а по направлению и настроению духа, более свободны от предрассудков и фанатизма, чем иудеи фессалоникские, и приняли евангельскую проповедь со всем усердием и ежедневно, вероятно уже на частных собраниях, а не синагогальных, которые бывали только по субботам, разбирая Писания с целью удостовериться, все ли так, как проповедовали Павел и Сила. Следствием такого добросовестного отношения было то, что «многие из них уверовали». Уверовали также многие из «еллинских почетных женщин и мужчин», то есть прозелитов и язычников. Однако фессалоникские иудеи, узнав, что Павел проповедует в Верии, тотчас же пришли сюда и здесь также возбудили чернь против апостолов. Тогда братия тотчас же отпустили Павла, против которого главным образом всегда направлялось возмущение, к морю для совершения морского путешествия, а Сила и Тимофей остались в Верии. «Сопровождающие Павла проводили его до Афин» — несомненно, что это путешествие до Афин Павел совершил морским путем, ибо так легче было избавиться от преследовавших его иудеев, а кроме того, если бы Павел шел в Афины сухим путем, он не мог бы не останавливаться в попутных городах для проповеди, чего мы не видим. Тимофей, оставшийся в Филиппах (16:40), присоединился к апостолу или в Верии, или по пути, а теперь ему и Силе, оставшимся в Верии, Павел послал приказ скорее прийти к нему в Афины. Они пришли, однако, к Павлу только в Коринфе, вероятно потому, что он скоро оставил Афины и перешел в Коринф. Впрочем, из 1 Сол. 2:18; 3:2 видно, что Тимофей один приходил к Павлу в Афины, но послан был им обратно в Македонию, и именно в Фессалонику, а потом уже вместе с Силою, остававшимся в Верии, пришел к апостолу в Коринф. Из этого места послания к Солунянам видно, что Павел предпринимал две попытки возвратиться еще в Фессалоники, но, ввиду встретившихся препятствий, послал туда из Афин Тимофея.,

СВ. АПОСТОЛ ПАВЕЛ В АФИНАХ И РЕЧЬ ЕГО В АРЕОПАГЕ(стихи 15–34)

В ожидании Силы и Тимофея в Афинах Павел возмутился духом, точнее возмущался дух его в нем при виде города сего, полного идолов. Афины были центром греческого чувственного культа, искусств и богатства, а потому и были полны храмами, алтарями и статуями их многочисленных божеств. Высокое развитие архитектуры и ваяния придавало всем этим постройкам и изображениям изящество и пленительность. Это всегда восхищает людей, которые ценят лишь внешнюю земную красоту и изящество. Но это в высшей степени возмущало все нравственное существо величайшего апостола, который видел в этом омрачение и развращение человеческой природы. По обычаю, он начал свою проповедь в синагоге, а кроме того, ежедневно вступал в разговоры и споры с личностями, которых он встречал стоящими на площади или прогуливающимися под ближайшими крытыми галереями. Среди этих личностей находились также философы — люди, привыкшие к отвлеченным вопросам и любившие вести споры. Дееписатель указывает преимущественно на эпикурейцев и стоиков потому, что эти две философские школы имели наибольшее число последователей, так как доктрины их были более понятны и доступны широким массам, чем доктрины других философских школ. Кроме того, именно эпикурейцы и стоики вступили в спор с Павлом, надо полагать потому, что эти философские системы были особенно резко противоположны христианству: основным началом эпикурейства был грубый материализм и нигилизм, в основе же стоицизма лежала самозамкнутая гордость. Суждение, какое вынесли они от бесед с Павлом, было двоякое: одни, вероятно эпикурейцы, считали истины, проповедуемые Павлом, пустословием, а другие, по-видимому стоики, заинтересовывались тем, что этот иностранец проповедует о чужих, не знакомых им божествах, так как Павел проповедовал об Иисусе Христе и о Воскресении (по-гречески Анастасии), которое они, по мнению св. Златоуста, понимали как особое божество. Эти по крайней мере не отворачивались от проповедника с пренебрежением и желали его слушать, хотя и находили его речи странными. Они привели его, не насильственно, а в смысле «пригласили», в Ареопаг — место близ Акрополя, где происходили заседания Верховного Совета греческой республики для обсуждение дел государственных, общественных и судебных. Совет этот, состоявший из лучших и образованнейших людей, сохранил отчасти свое значение и при подчинении Греции Риму. Место это находилось на Марсовом холме, примыкавшем к большой площади, к северу от западной оконечности Акрополя. Павла привели сюда не для того, чтобы судить, а для того, чтобы он перед лицом знаменитейших представителей греческой науки и образованности, в присутствии многого народа, желающего слушать его с площади, изложил свое новое учение. Став среди Ареопага, св. Павел произнес речь, которая представляет собой великий образец и его апостольской мудрости, и его красноречия, и применения его всегдашнего правила — быть для язычников как бы язычником, чтобы и язычников приобресть для Евангелия (1 Кор. 9:19–22). Перед взором его был Акрополь с полной коллекцией знаменитейших произведений искусства, внизу великолепный храм Тезея, вокруг множество храмов, алтарей и статуй разнообразных богов, и все это было сделано искусством лучших художников. Это Павел и использовал для вступительных слов своей речи. Он похвалил афинян за их набожность. Важно отметить, что при этом Павел употребил такое слово, которое по-гречески обозначает одинаково и «благочестие», и «суеверие» в смысле страха перед почитаемыми предметами. Не оскорбляя слуха своих слушателей и вместе с тем не жертвуя истиной, Павел мудро выбирает это слово, которое характеризует благочестие афинян как языческое суеверие. Сами светские писатели греков свидетельствуют, что в Афинах действительно были жертвенники с надписью «неведомому богу». Объясняется это тем, что многобожие никогда не может быть уверено, что оно почитает всех богов: страх, чтобы какие-то неизвестные, а потому и непочитаемые боги могут прогневаться за непочитание, побудил их воздвигнуть жертвенники этим неизвестным богам, чтобы и их умилостивить. Но несомненно, что в этом поклонении «неведомому богу» высказывалось и бессознательное стремление многобожия к истине, сознание его несостоятельности и искание единого истинного Бога. Об этой-то истине, только смутно сознаваемой, Павел и считает необходимым дать полное познание: «Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам». В своей проповеди св. Павел излагает затем следующие мысли: 1) есть Один Бог, Творец вселенной; 2) Он совершенно независим от материального мира; 3) все люди произошли, по воле этого Бога, от одной крови и, следовательно, имеют Одного и Того же Бога. Важная мысль, ибо различие национальностей было одним из главных оснований древнего многобожия; 4) различие народов, зависящее от обстоятельств места и времени, определено высочайшей волей Бога: все люди должны прийти к познанию Бога, судьбы их — это воспитание, которым Бог ведет их к этой цели; 5) это познание Бога нетрудно, ибо Бог недалеко от каждого из нас: в самой природе человека есть нечто, связывающее его с Богом. Об этом говорили и языческие поэты: «мы Твой род». Эти слова приведены апостолом из астрономического стихотворения поэта Арата Киликийского, жившего в III веке до Р.Х. Подобное же изречение есть и у поэта Клеанфа, ученика Зенона, в его гимне Зевсу («мы твой род»); 6) только вследствие печального заблуждения ума люди могли уподобить божество произведениям искусства, веществу, обделанному их собственными руками; 7) заключает апостол свою речь призывом к покаянию, мотивом которого выставляет имеющий быть суд над вселенной «посредством предопределенного» Богом «Мужа», то есть Иисуса Христа, Которого Он воскресил из мертвых. Еще не успел апостол даже назвать Имя Иисуса Христа, как одни из слушателей, услышав о воскресении мертвых, стали насмехаться над ним, а другие говорили: «об этом послушаем тебя в другое время». Насмехались, очевидно, эпикурейцы, философия которых особенно решительно отвергала идею воскресения мертвых. Другие отнеслись более вежливо, но если бы у них было искреннее желание действительно послушать апостола «в другое время», то он остался бы в Афинах, а между тем, как мы видим, он очень скоро оставил Афины. Принужденный прервать неоконченную речь, «Павел вышел из среды их», то есть из Ареопага. Но все же и тут мудрая речь апостола принесла плоды: уверовали «некоторые», а между ними Дионисий Ареопагит, то есть член Ареопага, и Дамарь по преданию, жена Дионисия. Дионисий, как свидетельствует предание, стал преданнейшим учеником св. апостола Павла, поставлен был епископом Афинским, проповедовал Евангелие в Галлии и мученически скончался в Париже. Память его Церковь празднует 3 октября. Не обильным плодом кончилась мудрая речь Павла в Ареопаге среди представителей цивилизации образованнейшего города — так мир своею мудростью не узнал Бога в премудрости Божией (1 Кор. 1:21).

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Павел в Коринфе (стихи 1-17). Отплытие его в Иерусалим через Ефес (стихи 18–23). Начало третьего апостольского путешествия (стихи 22–23). Проповедь Аполлоса (стихи 24–28)

СВ. АПОСТОЛ ПАВЕЛ В КОРИНФЕ(стихи 1-17)

Оставив Афины, Павел пришел в Коринф. Этот известнейший в древности по своей обширной торговле богатый город лежал на перешейке между Эгейским и Ионийским морем, имел две гавани на восточной и западной стороне и был в то время столицей римской провинции Ахаии, включавшей в себя Пелопоннес и Элладу, то есть почти всю нынешнюю Грецию. Жители его жили в роскоши и поисках удовольствий. Желая поселиться надолго в Коринфе как важном центральном пункте для проповеди, Павел, с целью обеспечить себе материальную возможность существования работая своими руками, поселился у некоего Акилы, родом Понтянина, недавно пришедшего из Италии, и его жены Прискиллы, которые, как и Павел, имели ремеслом делание палаток. Об упомянутом здесь изгнании иудеев из Рима, которому подверглись Акила и Прискилла, говорит римский историк Светоний, сообщая, что причиной этого были возмущения иудеев, производимые каким-то иудейским возмутителем, присвоившим себе имя Христа. Вероятнее всего, что Светоний не понял хорошо всего этого дела, а причиной изгнания было неспокойствие между иудеями, спорившими с христианами, которых в ту пору в Риме было уже много. Однако это свидетельство Светония весьма важно как содержащее упоминание о Христе, а также потому, что помогает нам установить данные апостольской хронологии. Это произошло в 52 году христианской эры. Акила — это греческое произношение латинского имени Аквила, а Прискилла — уменьшительное от латинского имени Приска. Оба супруга были обращены св. Павлом к вере во Христа, видимо, несколько позже, ибо он остановился у них лишь «по одинаковости ремесла». У евреев было в обычае, даже у богатых, обучать детей какому-нибудь ремеслу, чтобы сделать их ни от кого не зависимыми в отношении содержания. Делание палаток для путешественников, для военных лагерей было довольно выгодным ремеслом. Послания показывают нам несколько раз, что Павел был очень счастлив, имея возможность приобретать себе средства к жизни собственным трудом, никого не обременяя (например, в 1 Кор. 4:12 и др.).

Во всякую субботу Павел беседовал в синагоге, убеждая в истине евангельского учения как природных иудеев, так и эллинов, то есть прозелитов. Очевидно, здесь Павел встретил большое противодействие своей проповеди, ибо он «понуждаем был Духом» — выражение, указывающее на большое духовное напряжение проповедника. Противление иудеев проповеди Павла дошло, наконец, до открытого злословия в синагоге. Тогда Павел решил прервать всякие сношения с коринфской синагогой и обратился к коринфским язычникам. Отрясши одежды свои, что равносильно отрясению праха от ног своих в знак окончательного разрыва, он сказал: «кровь ваша на главах ваших: я чист, отныне иду к язычникам», то есть «за ваше неверие и упорство на вас обрушатся, как наказание Божие, страшные кровавые бедствия, но я за это не ответствен: я проповедал вам единственный путь, которым вы могли избегнуть этого наказания, — путь евангельской истины, вы не пошли по нему, вы и виновны в этом и ответственны, а не я». Наказание, которым угрожает здесь Павел, есть вечная погибель, которая олицетворяется как вечная смерть (Рим. 1:32; 6:16, 21, 23; 7:5, 10, 13), а потому чувственно представляется здесь под образом крови (изливающейся), так как в крови душа животного. Кончает свою угрозу Павел заявлением, что так как они упорно отвергают его проповедь, то он идет с этой проповедью к язычникам. И тотчас же исполнил эту угрозу, выйдя из синагоги и перейдя в дом прозелита Иуста, жившего подле синагоги. Этот решительный поступок на некоторых произвел столь сильное впечатление, что многие уверовали и крестились, в том числе и сам начальник синагоги Крисп со всем домом своим, которого крестил апостол Павел, как он свидетельствует в 1 Кор. 1:14, сам лично. Для ободрения своего верного служителя Господь явился ему в видении ночью и сказал: «Не бойся, но говори и не умолкай», указав, что в этом городе есть много людей, достойных слышания проповеди Павла и готовых уверовать. И Павел, который, быть может, думал покинуть Коринф, как он покинул Афины, остался там, проповедуя целых полтора года. Между тем злобные иудеи не хотели и здесь оставить в покое апостола. В проконсульство Галлиона они напали на него и привели его в судилище, обвинив его, что он учит людей чтить Бога не по закону. Здесь мы опять можем установить более или менее точную хронологию событий. Проконсул Иуний Анней Галлион, брат известного философа-стоика Сенеки, воспитателя императора Нерона, умерший так же, как и Сенека, от руки Нерона, как известно из истории, действительно был проконсулом Ахаии, то есть римской провинции, обнимавшей нынешнюю Грецию, в 53–54 годах по Р.Х. Человек он был, по словам Сенеки, мягкий, некорыстолюбивый, человеколюбивый и талантливый администратор, что и видно из рассказа Дееписателя. Галлион не стал даже выслушивать оправданий Павла, а сразу же решил дело не в пользу обвинителей: как политический администратор, он счел это дело неподсудным себе и просто прогнал их от судилища. Прогнал, вероятно, потому, что они шумели и не хотели добровольно удалиться. Раздосадованные назойливостью иудеев, прогонявшие, а с ними и все эллины, т. е. язычники, схватив Сосфена, начальника синагоги, били его пред судилищем. По преданию, этот Сосфен, вероятно преемник Криспа, тоже был обращен ко Христу апостолом Павлом, был его сотрудником (1 Кор. 1:1), а потом епископом в Колофоне в Малой Азии.

Из Коринфа Павел отплыл в Сирию и с ним Акила и Прискилла, остригши голову в Кенхреях по обету. Кенхреи — это была восточная гавань Коринфа, но что значит «остригши голову по обету», весьма неясно; есть целый ряд догадок, но все они малосостоятельны. Это не мог быть обет назорейства, при котором растили волосы, ибо по окончании времени обета назорей должен был принести в храм узаконенную жертву, остричь голову и волосы сжечь на огне своей жертвы; жертва же могла приноситься только в Иерусалиме. Вероятно, это был какой-нибудь частный обет, но по какому поводу он был дан, остается неизвестным. Может быть, он относился к путешествию апостола, к опасностям, которым апостол подвергался и за избавление от которых обещал особенный акт благодарности Богу. Достигши Ефеса, главного города малоазийской провинции Ионии, производившего обширную торговлю и сделавшегося вскоре главным христианским центром Малой Азии, ап. Павел оставил их там, а сам, по обычаю своему, вошел беседовать с иудеями в синагогу. Видимо, он принят был хорошо, ибо они просили его побыть у них долее. Он обещал им возвратиться опять, сказав, что непременно должен провести наступающий праздник в Иерусалиме. В Иерусалиме он пробыл недолго: только приветствовал Церковь и затем отправился в Антиохию, чтобы начать оттуда свое третье миссионерское путешествие.

Проведши в Антиохии некоторое время, св. Павел отправился в свое третье путешествие. Он стал проходить по порядку страну Галатийскую и Фригию с целью утвердить в вере основанные им там прежде христианские общины. Из дальнейшего видно, что спутниками его были в этот раз Тимофей и Эраст (19:22). Прерывая рассказ о путешествии Павла, Дееписатель сообщает затем данные о некоем иудее Аполлосе родом из Александрии, который был сильным деятелем в утверждении христианства, особенно в Коринфе, как это видно и из первого послания к Коринфянам. Дееписатель отзывается о нем с похвалой как о муже красноречивом и сведущем в Писаниях.

Он пришел в Ефес, вероятно, в то именно время, когда св. Павел совершал свое третье путешествие по Малой Азии, и еще до прибытия его в Ефес отправился в Грецию. Он был наставлен в христианской вере, но не вполне, так как знал только крещение Иоанново. Видимо, и сам он был крещен только крещением Иоанновым, а потому не имел и дара Духа Святого. Тем не менее горя пламенной ревностью, он «говорил и учил о Господе правильно», хотя и неполно. Слушавшие его в Ефесской синагоге Акила и Прискилла сейчас же заметили, что он недостаточно наставлен в «пути Господнем», приняли его к себе в дом и «точнее объяснили ему путь Господень». Вероятно, рассказы Акилы и Прискиллы побудили его идти в Ахаию, и деятельность его там, в особенности, как известно, в Коринфе, была сильна и плодотворна. Он сильно доказывал иудеям на основании Писания, что Иисус из Назарета есть действительно Мессия. Позже он был епископом в городе Смирне, перед священномучеником Поликарпом.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Третье апостольское путешествие св. апостола Павла: прибытие его в Ефес, крещение учеников Иоанновых (стихи 1–7). Чудеса Павла в Ефесе и их действие (стихи 11–20). Предположения Павла о дальнейшем путешествии (стихи 21–22). Мятеж в Ефесе против христиан, произведенный Димитрием-серебреником, и укрощение его (стихи 23–40)

Из Антиохии в Ефес самая краткая и менее трудная дорога была морем, но св. апостол Павел предпочел более трудный сухой путь по гористым провинциям Малой Азии, так как хотел посетить основанные им там прежде церкви. В то время когда Аполлос уже был в Коринфе, Павел, пройдя Галатийскую страну и Фригию, прибыл в Ефес. Ефес — свободный город империи, построенный на берегах реки Кайстра между Милитом и Смирною, знаменитый своею торговлею, своим храмом Дианы и своей ревностью к культу «его великой богини», был митрополией проконсульской Азии. Жители Ефеса были пристрастны к удовольствиям и к магии, и трудно было найти в другом месте больше фанатизма и суеверия. Первое пребывание св. Павла в этом городе при возвращении его из второго миссионерского путешествия было непродолжительно (18:19–21), но апостол возвратился туда скоро и пребывал там два года и несколько месяцев, то есть более продолжительное время, чем в каком-нибудь другом месте. Основанная апостолом Павлом в Ефесе церковь сделалась потом знаменитой христианской митрополией, давши целый ряд славных епископов, и там четыре столетия спустя происходил третий Вселенский собор, низложивший Нестория. Апостол Павел, занимаясь по-прежнему своим ремеслом, мог присоединиться к своим сотрудникам из Коринфа, дом которых также сделался мало-помалу местом собрания верующих (1 Кор. 16:19). Здесь апостол нашел учеников Иоанновых, вероятно иудеев, недавно переселившихся в Ефес. Они держались вместе с христианами, и Павел, заметив в них неполноту ведения пути Господня, установил, что они крещены только крещением Иоанновым, то есть лишь подготовительным крещением покаяния, и крестил их крещением христианским, после чего возложил на них руки, и они исполнились благодатных даров Св. Духа: стали говорить иными языками и пророчествовать. Всех их было человек около двенадцати.

Первым местом проповеди ап. Павла и тут, как и везде, была синагога, где он небоязненно проповедовал три месяца. За это время явилось немало последователей Христовых в среде его слушателей, но, как и везде, нашлись такие люди, которые начали восставать против св. апостола. Противление их постепенно все более увеличивалось и перешло в ожесточение, так что они начали изрыгать перед народом^хулы и насмешки по поводу проповеди Павла. Это побудило апостола и здесь разорвать с синагогой и иудеями. Вместе со своими новообращенными учениками он стал проповедовать не по субботам только, как в синагоге, а ежедневно в училище некоего Тиранна. Так как имя это чисто греческое, то можно полагать, что это был зал для занятий языческого ритора, теперь обратившегося ко Христу, или место, известное под этим именем. Но так как евреи в рассеянии носили имена и латинские, и греческие, то возможно, что этот Тиранн был иудейский учитель, который держал в своем доме частную синагогу, так называемый Бет-Мидраш, где учили преданиям и их толкованию. Надо полагать, что этот Тиранн сам был расположен к христианству, почему и предложил свое училище для Павла с учениками. Там Павел проповедовал два года, а так как Ефес был таким крупным центром, куда постоянно стекались жители всей Малой Азии то по делам торговли, то для поклонения Артемиде, или Диане Ефесской, то Дееписатель и говорит — конечно, гиперболически, — что «все жители Асии слышали проповедь о Господе Иисусе». В подкрепление проповеди Павла Бог творил руками Павла «немало чудес» (по-славянски «силы не просты», точнее «немалые»), то есть необыкновенные чудеса, из коих Дееписатель упоминает: 1) об исцелении разных болезней от вещей, употреблявшихся Павлом, как-то: от платков и опоясаний, и 2) об изгнании бесов из бесноватых. Примечательно в данном случае именно то, что не сам Павел лично совершал эти чудеса, но другие возлагали вещи его, может быть даже без его ведома, на больных, и больные выздоравливали. Показательный пример того, что чудотворная сила Божия может действовать и через бездушные предметы, во что не хотят верить сектанты, будто бы основывающие свое учение на Слове Божием.

Дееписатель передает, что слава Павла сделалась столь великой, что ему начали подражать даже некоторые из скитающихся иудейских заклинателей, каковых в то время было много. Как на пример подобных людей, злоупотреблявших при своем неверии именем Господа Иисуса, Дееписатель указывает на семерых сынов иудейского первосвященника Скевы. Кто был этот Скева и в каком смысле называется он первосвященником, неизвестно: может быть, он был одним из начальников священнических чред, а сыновья его выселились из Иудеи, чтобы промышлять заклинательством. Но злой дух, бывший в бесноватом, жестоко посмеялся над заклинателями. Замечательно, что словами: «Иисуса знаю, и Павел мне известен» демон признает и исповедует силу и власть над собой Господа Иисуса Христа и Его апостола. Выражением: «А вы кто?» он высказывает свое презрение к этим людям, злоупотребляющим именем Иисуса: в доказательство того, что он смеется над ними, не признавая их власти над собой, бес понудил несчастного бесноватого броситься на заклинателей и жестоко избить их. Молва об этом случае разнеслась по всему Ефесу, и на всех напал страх перед этой таинственной всемогущей силой Имени Господа Иисуса Христа; люди превозносили это всемогущее Имя, которым производились такие чудеса, и многие под впечатлением этого случая уверовали. В числе их были заклинатели, бросившие ради веры во Христа свое ремесло. Ефес был центром всякого рода магии и волшебства, развившихся под влиянием культа Ар-темиды-Дианы, и вот занимавшиеся чародейством, собрав свои книги, в которых были записаны способы производства разных чародеяний, формулы заклинаний, разные молитвы к богам и т. п., сожгли эти книги. Они сами вычислили, чего стоят эти сожженные ими книги, и оказалось, что стоимость их равнялась 50 000 драхм.

Великий успех проповеди в Ефесе побуждал ап. Павла оставить этот город, чтобы избрать другое место для своей деятельности. И он «положил в духе, прошед Македонию и Ахаию, идти в Иерусалим и оттуда в Рим». Здесь впервые встречается известие о намерениях Павла посетить столицу всесветной тогда монархии. Позже Господь уже определенно указал ему на Рим как на место его проповеди (23:11), и он действительно прибыл туда, проповедовал там и принял там при вторичной поездке мученическую кончину. Как видно из речи апостола (24:17), путешествие в Иерусалим через Македонию и Ахаию он собирался предпринять для того, чтобы собрать там милостыню для церквей палестинских. Предварительно он послал туда своих сотрудников Тимофея и Эраста, сам же пока остался в Асии для окончательного завершения своей благовестнической деятельности. Но последующие обстоятельства заставили его скорее покинуть Ефес и вообще Асию. В Ефесе произошел мятеж, поднятый против апостола неким серебренником Димитрием, который выделывал серебряные изображения храма Артемиды и доставлял художникам немалую прибыль. Культ Артемиды был весьма распространен в Малой Азии. Храм ее в Ефесе, сожженный Геростратом в день рождения Александра Македонского, возобновлен был с таким великолепием, что считался одним из семи чудес света; маленькие модели этого храма и статуэтки самой богини были в большом употреблении у чтителей этой богини: их ставили в комнатах, брали с собой при путешествиях как амулеты и т. п. Вполне естественно, что ремесло Димитрия было очень выгодно и давало ему и подобным ему мастерам большой доход; вероятно, у него было нечто вроде фабрики подобных изделий. Собрав бывших в его ведении художников и ремесленников, Димитрий произнес перед ними возбуждающую речь, представляя одновременно, сколько вреда Павел принес их ремеслу и их богине, отвращая от служения богам много людей в Ефесе и по всей Асии. Этой речью он возбудил религиозный фанатизм слушателей, соединившийся с чувством злобы против человека, который грозит подорвать их материальное благосостояние. С криком: «велика Артемида Ефесская!» возбужденная толпа устремилась бежать по улицам и весь город привела в смятение. Спутники Павловы Гаий и Аристарх были увлечены толпой в театр (самого Павла и Силу, по-видимому, не нашли), где происходили обыкновенно народные собрания, вероятно для того, чтобы потребовать над ними суда или просто расправиться с ними самосудом. Великая смелость и сила духа Павла побуждали его выступить с речью перед этой разъяренной против него толпой, но христиане и даже дружественно расположенные к нему начальники отговорили его от этого, боясь за его жизнь. Постоянно увеличивавшаяся толпа шумно бушевала в театре, и там господствовал величайший беспорядок, ибо большинство собравшихся даже не знали, в чем дело. Иудеи выдвинули наперед известного Александра, с тем чтобы он говорил к народу. Кто был этот Александр, иудей или христианин, и желал ли он говорить против христиан или за них, неизвестно. Можно предполагать, что иудеи опасались, как бы заодно не пострадали и они с христианами, ибо они были известны народу как враги идолов и хотели, выгородив себя, направить всю ярость народа на одних христиан. Но народ, из презрения к иудеям, не захотел слушать его, как только узнал, что он — иудейского происхождения. Около двух часов эта беспорядочная толпа продолжала кричать: «велика Артемида Ефесская!», пока блюститель порядка не восстановил спокойствие, обратившись к собранию со словами, исполненными благоразумия. «Кто не знает, — сказал он, — что город Ефес есть служитель великой богини Артемиды и Диопета?» Именем «Диопета» означается статуя Артемиды из виноградного дерева в Ефесском храме, будто бы упавшая с неба, от Зевса или Юпитера. Так как это неоспоримо, то нет надобности возбуждать мятеж. Два македонянина, которых привели, не были ни святотатцами, ни хулителями богини. А если Димитрий и те, кто пришли сюда с ним, имеют какую-нибудь жалобу на кого-либо, то должны представить ее начальству законным путем. Иначе есть риск быть обвиненными в возмущении, ибо нет никакой причины для такого шумного сборища. Это, очевидно, была угроза римской расправой, которая и подействовала: мятеж затих, и собрание разошлось.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Путешествие Павла в Македонию и Грецию и обратно до Троады (стихи 1–6). Воскрешение Павлом Евтиха в Троаде (стихи 7-12). Дальнейшее путешествие до Милита (стихи 13–17). Прощальная речь Павла к пресвитерам Эфесским (стихи 18–38)

Спустя немного времени после мятежа Павел решился положить конец своему пребыванию в Асии. Собрав ефесских христиан, дав им наставления и простившись с ними, он отправился в Македонию, а оттуда в Элладу, то есть в Грецию (Эллада — древнее народное название страны, в то время как Ахаия — официальное название Греции по римскому разделению провинций). Там пробыл он три месяца, вероятно главным образом в Коринфе, где и встретился в первый раз с Аполлосом. Коринфская община особенно близка была его сердцу. Некоторые нестроения в ней причиняли апостолу заботы и скорби, но, с другой стороны, духовный рост ее и духовные дарования доставляли ему и радость (1 Кор. 1:5, 7; 12:4-11, 28). Из Коринфа св. Павел написал послание к Римлянам (Деян. 19:21, ср. Рим. 15:28). План его, как видно, был — отправиться морем в Палестину, но узнав о тайном намерении иудеев схватить его и убить на пути к гавани, он изменил первоначальный план. Он отправился сухим путем, который проходил через Македонию. Прибыв в Филиппы, апостол Павел отправил отсюда Тита со вторым посланием к Коринфянам, которое отличается необыкновенной живостью чувств и нежностью любви к ним. Из Филипп он отправился в Троаду, но противные ветры и авария судна сделали то_г что на краткий переезд этот потребовалось пять дней. Павла сопровождали семь спутников: трое урожденных македонян и четверо урожденных малоазийцев — Сосипатр Пирров из Верии, Аристарх и Секунд из Фессалоники, Гаий Дервянин из Лика-онии, которого надо отличать от Гаия македонянина, Тимофей, уже известный нам, из Листры, Тихик и Трофим из Ефеса. Они ожидали, пошедши вперед, Павла в Троаде. Почему они ушли вперед, Дееписатель не объясняет, может быть, для приготовления удобнейшего плавания Павла от Троады далее, ибо из описания плавания можно догадываться, что у Павла был специально для его путешествия приготовленный корабль.

В Троаде Павел и его спутники сделали остановку на семь дней. Так как отъезд должен был последовать в понедельник утром, то братия Троады собралась «в первый день недели», то есть, по-нашему, в воскресенье вечером, для «преломления хлеба», то есть на евхаристическое собрание, после которого следовала обычная тогда «вечеря любви» в горнице, хорошо освещенной и расположенной в верхнем этаже. Беседа Павла, как любящего отца, была продолжительна: ни учителю, ни ученикам, вероятно, не хотелось прервать ту беседу перед разлукой. Во время столь продолжительной беседы, затянувшейся до полуночи, некий юноша именем Евтих, сидевший на окне, не по лености, а по естественной необходимости, от большого утомления, заснул, упал вниз с третьего этажа и был поднят мертвым. Текст ясно утверждает, что упавший действительно умер; это была не кажущаяся смерть, не обморок, ибо тогда в греческом тексте стояло бы не «некрос», а «ос некрос». Начали плакать, производя большой шум. Павел, однако, сошел вниз, простерся на тело Евтиха (как некогда Илия над воскрешенным им сыном сарептской вдовицы в 3 Цар. 17:21 и Елисей над сыном суманитянки в 4 Цар. 4:34), обнял его своими руками и сказал: «не тревожьтесь (буквально с греческого: «прекратите ваши вопли, рыдание»), ибо душа его в нем». Выражение это не значит, что отрок еще не умер; оно значит, что душа его опять в нем, что умерший воскрешен, но смиренный апостол не выражается так прямо, чтобы люди не превозносили его за совершенное им величайшее чудо (св. Златоуст). Взошедши опять в горницу и преломив хлеб и вкусив, Павел продолжал беседовать даже до рассвета и потом лишь вышел, не дав себе даже телесного успокоения после столь продолжительного бдения. Отрока же привели живого «и не мало утешились», как от того, что получили его живым, так и от того, что их учитель перед прощанием с ними совершил такое великое чудо.

Апостол Павел решил, что сам он отправится пешком до Асе, с тем чтобы спутники его, отправившись вперед морем, взяли его там. Асе — приморский город в Мисии, к югу от Троады, в 10 римских милях (около 15 верст) от нее, против острова Лесбоса. Путь от Троады до Асса апостол прошел пешком и, кажется, один, без спутников; причина не указана. От Асса они уже все вместе прибыли в Митилену, главный город острова Лесбоса, расположенный на восточной его стороне. Проведя там ночь и отплыв, остановились против Хиоса, а на другой день пристали к Самосу и, побывав в Трогиллии, прибрежном городе недалеко от Ефеса, на следующий день прибыли в Милйт, приморский город к югу от Трогиллии и Ефеса, милях в 9 (около 14 верст) от последнего. Причину, почему они миновали Ефес, Де-еписатель указывает ясно: чтобы не замедлить Павлу в Асии, так как он поспешал к празднику Пятидесятницы в Иерусалим. В этом главном малоазийском христианском обществе апостол совершенно естественно опасался задержки для себя. Но миновав сам Ефес он тем не менее пожелал проститься с предстоятелями Ефесской церкви и вызвал их к себе в Милит. Вызванные Павлом предстоятели Ефесской церкви названы в 20:17 «пресвитерами» («старейшими»), а св. апостол в 20:28 называет их «епископами» («блюстителями»). Кто же они были? Пресвитеры или епископы? Оба эти названия употреблялись в государстве для обозначения сословий чиновников или сановников прежде, чем они были усвоены в Церкви. Ни по своей этимологии, ни по своему первоначальному значению они не имели ничего, что указывало бы на превосходство одних над другими. Слово «епископ», что значит «надсматривающий», «наблюдающий», более употреблявшееся сначала у греков, означает, собственно, священническое звание; слово «пресвитер» — «старейший», означавшее первоначально возраст, более употреблявшееся у евреев, выражает скорее достоинство, священническую почесть. В первохристианской Церкви в самом начале ее существования смысл этих слов не был еще точно установлен и определен, но это отнюдь не значит, что звание епископа не отличалось от звания пресвитера в их позднейшем употреблении, что эти две священные степени смешивались, считались за одну. Сам апостол Павел строго различает их, когда, как видно из его посланий к Титу (1:5) и Тимофею (5:22, 19), присваивает только епископу власть и право рукополагать пресвитера и судить его. Вызванные Павлом были несомненно пресвитеры, но так как названия степеней священства еще не вполне тогда установились, то Павел называет их «епископами», желая лучше выразить их обязанности — блюсти над вверенными им душами пасомых.

Когда предстоятели Ефесской церкви (а по словам св. Иринея, и других ближайших церквей Асии) пришли, св. апостол Павел обратился к ним с трогательной прощальной речью, которая особенно важна тем, что в ней содержатся ценнейшие пастырские наставления. В этой речи св. Павел обозревает дело, которое он совершил в Ефесе, предсказывает о судьбе, ожидающей его в Иерусалиме, возбуждает пастырей к бдительности ввиду появления еретиков и предает их Богу с указанием на свое бескорыстное служение в Ефесе. Речь распадается на четыре части.

В первой части (ст. 18–21) апостол напоминает, как в продолжение трех лет он вел себя у них: какова была его ревность в проповеди Слова Божия, «со всяким смиренномудрием и многими слезами», как он непрестанно возвещал всем, и иудеям, и эллинам, покаяние перед Богом и веру в Господа нашего Иисуса Христа.

Во второй части (ст. 22–27) апостол переносится мыслью в ближайшее будущее и говорит о тяжких бедствиях, ожидающих его, и о готовности своей с самоотвержением и даже с радостию перенести их. Он отправляется в Иерусалим «связан Духом» — по влечению Духа, хотя и знает, какие скорби и даже узы ждут его там, о чем «Дух Святый по всем городам свидетельствует» ему, очевидно через пророков вроде Агава, который уже в последнем перед Иерусалимом городе Кесарии предрек апостолу узы (21:10–11). Но он готов на все и даже жизнью своею не дорожит, лишь бы Господь сподобил его до конца совершить поприще его апостольского служения. Чувствуя, что он уже не увидится больше с ефесянами, апостол заявляет, что совесть его чиста по отношению к ним, так как он не упускал случая возвещать им всю волю Божию («чист я от крови всех», то есть: не повинен я ни в чьей духовной погибели).

В третьей части (ст. 28–31) апостол дает пастырские наставления: «Внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Кровию Своею». Я не повинен ни в чьей погибели; смотрите, старайтесь и вы быть неповинными, а для этого будьте внимательны по отношению к самим себе и к своей пастве, бодрствуйте. «Когда мы внимаем себе, тогда и стадо получает пользу», — говорит блж. Феофилакт. Не человеками поставлены вы, но Духом Святым через избрание и рукоположение (Деян. 14:23) для наблюдения за благосостоянием Церкви, подобно тому как пастыри поставляются для наблюдения за овцами. Вверенное же вам духовное стадо особенно драгоценно и требует потому особенного с вашей стороны внимания и забот, что оно куплено бесценною Кровию Христовою, через крестную жертву, в которой излита Его Кровь как умилостивительная Богу Отцу жертва за грехи всего человечества. Это бодрствование необходимо в особенности потому, что апостол предвидит скорое появление «лютых волков, не щадящих стада», под каковыми надо понимать лжеучителей — еретиков. Апостол указывает на два вида этих лжеучителей: одни войдут в Ефесскую церковь извне, другие восстанут из среды самих верующих. Ефес был одним из центральных малоазийских пунктов, в котором приходили в соприкосновение религиозные и философские системы Востока и Запада; появления лжеучителей здесь естественнее было ожидать, чем в каком-либо другом месте. Когда апостол три года спустя писал из своих римских уз послание к Ефесской церкви, здесь еще не было лжеучителей, но они появились уже (ессеогностического направления) во фригийском городе Колоссах, как видно из написанного в то же время послания св. апостола Павла к Колоссянам. Из посланий же апостола к ефесскому епископу Тимофею видно, что подобные лжеучители появились и в Ефесе. Здесь идет речь, конечно, и о тех лжеучителях, против которых направлены апокалипсические письма св. Иоанна Богослова, послание Иудино и первое послание Иоанна Богослова. Предречение Павлово, таким образом, в точности исполнилось. В пример бодрствования апостол приводит самого себя, напоминая, как он «три года день и ночь непрестанно со слезами учил каждого из вас» — собственно три месяца в синагоге и два года в училище Тиранна (19:8 и 10), а три года — это круглое число.

В четвертой части (ст. 32–35) апостол изрекает благословение, предает их Богу и слову благодати Его и увещевает их подражать его бескорыстию, какое он сам осуществлял в жизни по слову Господа: «блаженнее давать, нежели принимать». Почему св. апостол хотел жить своим трудом, хотя он и учил ясно, как и Сам Господь Иисус Христос, что всякий делатель Господа достоин пропитания (Мф. 10:10 и паралл.) и что проповедник Евангелия должен жить от благовествования (1 Кор. 9:7-11; 13–14 и паралл.)? На это нужно сказать, что апостол не сделал и для себя правилом отказываться от того, что ему предлагали (Деян. 16:15; 2 Кор. 11:8), но он старался ничего не просить, дабы не поставить этим препятствия своему благовествованию, ибо обращенные язычники еще не привыкли содержать своих пастырей и он мог опасаться, если бы возложил на них это бремя, что враги Христовой веры использовали бы это как лишнее оружие против него, оклеветав его, что он по корыстолюбивым побуждениям проповедует новое учение. Вместе с тем он считал честью служить Церкви на свои средства и не требовать ни у кого ничего, кроме того, чтобы почитать Бога и спасать свою душу (1 Кор. 9:16–18; 2 Кор. 12:14; Фес. 2:9), и хотел своим ученикам дать пример такой же бедной и трудовой жизни. Откуда взято приведенное им изречение Христа Спасителя? Оно не читается нигде — ни в Евангелии, ни в другой какой-либо боговдохновенной книге. Вероятно, это было изречение, сохранившееся в устном предании как подлинные слова Господа. В этом изречении не та, конечно, мысль, что брать — худое дело, но что давать другим — лучше, чем брать самому.

В заключение своей речи апостол преклонил колена свои и помолился со всеми ими. Они простились тогда с ним с весьма великим волнением и плачем, потому что он объявил им, что они видят его в последний раз. И провожали его до корабля.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Путешествие Павла от Милита до Кесарии (стихи 1–9). Павел в Кесарии и пророчество о предстоящих ему узах (стихи 10–14). Прибытие Павла в Иерусалим, возмущение против него иудеев и его узы (стихи 15–40).

ПУТЕШЕСТВИЕ ПАВЛА ОТ МИЛИТА ДО КЕСАРИИ(стихи 1–9)

Отплыв из милетской гавани при попутном ветре, путешественники прямо прибыли в Кос, небольшой, славившийся виноделием и приготовлением дорогих материй островок в Эгейском море, к юго-западу от Милита. Оттуда они достигли Родоса, большого острова в 15 римских милях (23 версты) к юго-востоку, а затем прибыли в Патару — большой приморский торговый город малоазийской провинции Ли-кии с известным в древности оракулом Аполлона. От Троады до Па-тары святой Павел со спутниками плыли на одном корабле, который, судя по некоторым поступкам апостола (20:13, 16), находился в полном его распоряжении. В Патаре же они как пассажиры сели на другой, купеческий корабль, который с грузом шел в Финикию. Корабль вышел в открытое море по направлению острова Кипр, который он миновал, оставив его слева, так что почти к концу недели он бросил якорь в гавани Тира, где должен был сложить свой груз. Здесь прибывшие скоро вступили в сношения с находившимися тут верующими. Они пробыли у них 7 дней, после чего отправились далее в Иерусалим, хотя братия тирские, которым по внушению Духа была открыта участь, ожидающая Павла, и просили его, чтобы он не ходил в Иерусалим. Однако Павел, по влечению Духа шедший на престоящие ему скорби (20:22), не мог, конечно, поддаться на их уговоры, внушенные их любовью к великому апостолу. Сопровождаемые женами и детьми, братия проводили Павла и его спутников до берега, где разлучились с ними, помолившись все вместе. Путешественники снова сели на корабль, чтобы не делать задержки при сухопутном путешествии, и прибыли в Птолемаиду, древний приморский город Акко, южнее Финикии, в пределах собственно Палестины, по древнему разделению в колене Асировом, несколько севернее горы Кармильской. Там они пробыли у братьев один день. А на другой день они уже сухим путем, по прекрасной долине Саронской мимо горы Кармила, направились в Кесарию (Стратонову).

ПАВЕЛ В КЕСАРИИ И ПРОРОЧЕСТВО О ПРЕДСТОЯЩИХ ЕМУ УЗАХ(стихи 10–14)

После одного дня ходу они пришли в Кесарию, в дом одного из семи диаконов, Филиппа, названного «благовестником» за ту ревность, с которой он распространял Евангелие. Чрезвычайные дары, которыми он был наделен, стали также достоянием и его семейства: у него были 4 дочери, которые пророчествовали. Здесь Павел получил последнее предостережение об угрожающей ему опасности. Из Иудеи пришел пророк по имени Агав, тот самый, который, будучи в Антиохии, предсказал о голоде, вследствие чего через Варнаву и Савла послано было Антиохийскою церковью пособие церквам в Иудее. Выразительным символическим действием он взял пояс Павлов и, связав себе им руки и ноги, предрек, что так свяжут Павла в Иерусалиме иудеи и предадут его в руки язычников. Спутники Павловы и кесарийские христиане начали тогда умолять Павла не ходить в Иерусалим, но Павел, повинуясь внушениям Духа, хотя и сокрушался слезами христиан, оставался тем не менее тверд в своем намерении, заявив, что он не только хочет быть узником, но готов даже и умереть за Имя Господа Иисуса в том самом Иерусалиме где он с такою яростью гнал прежде исповедников этого имени, и где пострадал и умер Сам Господь. Эта преданность воле Божией успокоила их, и они, в свою очередь, решили покориться воле Божией, сказав: «воля Господня да будет». Приготовив все потребное для пути и пребывания в Иерусалиме на предстоящий праздник Пятидесятницы, они отправились во святый град. Некоторые из кесарийских христиан сопровождали их, чтобы ввести апостола и его спутников в дом «к некому давнему ученику, Мнасону Кипрянину» и оставить их на жительство в этом доме. Судя по греческому имени, этот Мнасон был христианином если не из язычников, то из эллинистов. Он оказал весьма радушное гостеприимство Павлу. Вероятно, Павла поместили в этом доме с той целью, чтобы до иудеев не так скоро дошла весть о прибытии Павла и чтобы они не знали, где можно найти его.

ПРИБЫТИЕ ПАВЛА В ИЕРУСАЛИМ, ВОЗМУЩЕНИЕ ПРОТИВ НЕГО ИУДЕЕВ И ЕГО УЗЫ(стихи 15–40)

На другой день апостол Павел вместе с сотрудниками своими пришел к апостолу Иакову, епископу Иерусалимскому, где собрались все пресвитеры. О других апостолах здесь не упоминается: видимо, они были с проповедью в других странах. Приветствовав созванное в честь его прибытия торжественное собрание, апостол Павел, вероятно, тут же передал привезенное им пособие, которое собрал для Иерусалимской церкви по церквам из язычников как выражение братской любви и общения церквей и затем рассказал подробно все, что Бог сделал его служением среди язычников. Выслушав его, они прославили Бога, но не скрыли от него то, что христианские общины из обращенных иудеев, все чрезвычайно ревностные к закону, питают против него предубеждения, основанные на ложных слухах, будто он стремится развратить иудеев рассеяния, проповедуя отмену обрезания и других обрядов Моисеева закона. Очевидно, слухи эти распространяли все те же противники Павловы, которые смущали церковь Антиохийскую и Иерусалимскую, требуя даже для язычников, обращающихся ко Христу, обрезания и соблюдения всего Моисеева закона. Пущенное в народ в этом виде обвинение против Павла было явной клеветой. Из всего его учения, как оно раскрыто в его посланиях, видно, что святой Павел учил лишь той истине, что спасение во Христе не обусловливается обрезанием и соблюдением Моисеева закона, а лишь верою во Христа: главное — это вера во Христа, а закон Моисеев — дело, несущественное для христианина: исполняй его, если хочешь, но не надейся чрез исполнение его получить спасение. Мы видели, что апостол Павел сам обрезал своего сотрудника Тимофея — следовательно, нельзя смотреть на него как на врага Моисеева закона, каким его хотели представить. Дабы уничтожить это предубеждение против Павла и изобличить клевету, иерусалимские пресвитеры посоветовали ему всенародно показать свое уважение к Моисееву закону — очиститься в храме вместе с четырьмя человеками, имеющими на себе обет, и заплатить вместо них за жертву, которую они по закону должны принести во храме по случаю окончания их обета. Присоединясь к этим четырем бедным людям, давая сам тот же обет на время, которое должно им еще продолжить, и взяв на себя издержки за них, Павел совершил бы такое доброе дело, которое было бы наглядным изобличением клеветы. Из острижения головы для снятия обета видно, что это был обет добровольного на время (а не пожизненного) назорейства (согласно Чис. гл. 6). Отсюда видно, что в среде иерусалимского христианского общества соблюдались обрядовые предписания Моисеева закона, ибо об этих четверых сказано было: «есть у нас». Тут же советовавшие напоминают Павлу, что постановление апостольского собора об уверовавших язычниках остается во всей своей силе, а их совет есть лишь не что иное, как акт мудрой предусмотрительности и снисхождения к немощам братии из иудеев. Совет этот нисколько не противоречил учению апостола Павла, а потому он немедленно согласился. Присоединившись к четырем бедным назореям, он совершил с ними все, что требовалось по закону, заявив священнику в храме о своем соучастии в исполнении обета и о своем желании принести должное за каждого по исполнении семи дней очищения.

Эти 7 дней еще не успели окончиться, как произошло возмущение против Павла, приведшее его к узам. Павла увидели в храме асийские иудеи из Ефеса и его окрестностей, видимо пришедшие в Иерусалим на праздник Пятидесятницы, и исполнились ярости, а вместе с тем и радости, что представился такой удрбный случай сделать решительное зло своему врагу, каковым они считали Павла, надеясь, что он и смерть свою здесь найдет. И им действительно удалось возмутить «весь народ» криком, что «этот человек всех повсюду учит против народа и закона и места сего; притом и эллинов ввел в храм и осквернил святое место сие». Поводом к последнему обвинению было то, что они за несколько времени до того, как Павел вошел в храм, видели его на улице вместе с Трофимом Ефесянином. Язычникам запрещалось входить во двор израильтян, и присутствие там язычника считалось осквернением святого места. Если первое из этих обвинений было клеветой, основывавшейся хотя отчасти на недоразумении или неразумии обвинителей, то второе обвинение было уже явной клеветой, в которой ложное подозрение выставлялось как действительный факт. Такими тяжкими обвинениями они привели в движение «весь город». Мятежная толпа, схватив Павла, повлекла его вон из храма, то есть из двора израильтян, и тотчас заперты были двери, чтобы не осквернить святого места смертоубийством. Никогда еще святой Павел не находился в столь опасном для жизни положении. Но в тот момент, когда всякая надежда на спасение казалась уже потерянной, неожиданно пришла помощь: Клавдий Лисий, комендант римского отряда войск, который помещался в так называемой крепости Антониевой, господствовавшей над храмом на северо-западе, был извещен, что Иерусалим возмутился. Тотчас же он с воинами и сотниками устремился на место возмущения, и мятежная толпа при виде римского тысяченачальника, испугавшись кровавой расправы за возмущение, перестала бить Павла. Заметив, против кого было направлено возмущение, тысяченачальник приблизился к Павлу, велел его сковать цепями и стал спрашивать, кто он и что сделал. По причине смятения, так как одни кричали одно, а другие — другое, он, как и всегда бывает в подобных случаях, не мог узнать ничего верного, а потому велел отвести Павла в помещение крепости. Это было нелегко сделать из-за теснившегося народа, громко требовавшего смерти Павла, так что, когда они подошли к ступеням лестницы, ведущей в крепость, воинам пришлось нести Павла на руках. Прежде нежели ворота крепости затворились, Павлу захотелось сказать речь так несправедливо поступившему с ним народу, и он обратился за позволением к тысяченачальнику. Обратился он к начальнику по-гречески, что удивило того и показало ему ошибочность его первоначального предположения, что Павел — одно лицо с известным в то время возмутителем-египтянином. Вероятно, что тысяченачальник имел сведения, что тот египтянин по-гречески не говорил. Это был чародей, выдававший себя за пророка и имевший много приверженцев, называвшихся «сикариями», от «сикариус», что значит «тайный убийца, вооруженный кинжалом». Этот фанатик привел своих приверженцев из Иудейской пустыни на Елеонскую гору, уверяя их, что стены иерусалимские падут перед ними, как пали некогда стены Иерихона, причем обещал уничтожить власть римлян и провозгласить царство Мессии. Прокуратор Феликс рассеял эту шайку, перебив четыреста человек и двести взяв в плен, но сам египтянин успел скрыться. Тысяченачальник, вероятно, подумал, что Павел — это возвратившийся египтянин, который пытается поднять новое возмущение, но из греческой речи Павла понял свою ошибку. Павел объяснил, что он происходит из небезызвестного киликийского города Тарса, является природным иудеем и просит разрешения говорить к народу. Тысяченачальник позволил, и Павел, дав знак рукой, стоя на лестнице начал говорить при установившейся тишине на еврейском, то есть на тогдашнем сиро-халдейском языке.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Речь св. апостола Павла к народу о своем обращении и призвании к апостольскому служению (стихи 1-21). Крик народа, распоряжение о бичевании Павла и отмена его (стихи 22–29). Павел перед синедрионом (стих 30).

РЕЧЬ СВ. АПОСТОЛА ПАВЛА К НАРОДУ О СВОЕМ ОБРАЩЕНИИ И ПРИЗВАНИИ К АПОСТОЛЬСКОМУ СЛУЖЕНИЮ(стихи 1-21)

«Мужи, братия и отцы», — начал Павел. «Мужи, братия» — это обращение ко всем собравшимся; «отцы» — почтительное обращение к высшим по положению и старшим по летам. «Выслушайте теперь мое оправдание перед вами» — выслушайте мое оправдание против обвинений, возведенных на меня некоторыми из вас — малоазийски-ми иудеями. Когда услышали, что он говорит по-еврейски, то удвоили тишину и спокойствие. Павел подробно рассказал о своем происхождении и воспитании, дабы показать, что он — подлинный иудей и ревнитель закона. Он рассказал, что был воспитан во всей строгости Моисеева закона «при ногах» знаменитейшего фарисейского учителя Гамалиила и со всей страстностью («даже до смерти» — сколько было сил) преследовал христиан, что может засвидетельствовать и первосвященник, который тогда был еще жив, хотя и смещен с должности, и старейшины. Затем Павел рассказал, как он был обращен ко Христу на пути в Дамаск. Рассказ этот совершенно сходен с рассказом Дееписателя в 9:3–8. Лишь немногие особенные черты события выставляет здесь Павел. Так, он отмечает, что яркий свет с неба осиял его «около полудня» — явление чрезвычайное, явно чудесное; что Господь назвал Себя не просто «Иисусом», но «Иисусом Назоре-ем»; что бывшие с ним «свет видели… но голоса… не слышали»: следовательно, это не обман, не субъективная галлюцинация Павла. В том, что они голоса не слыхали, нет противоречия с повествованием Дееписателя, ибо это надо понимать так, что они, хотя слышали звук голоса, но не понимали, что говорится. Из двух повествований создается цельная, более полная картина: откровение было только одному Павлу, а спутники его видели и слышали только, так сказать, отблеск и отголосок этого откровения. Далее святой Павел поведал о своем чудесном прозрении и крещении от Анании, причем подчеркнул, что Анания был «муж благочестивый по закону, одобряемый всеми иудеями, живущими в Дамаске», то есть не какой-нибудь неизвестный человек, а одобряемый всеми иудеями как ревнитель закона. К повествованию о своем обращении апостол присовокупил повествование о явлении ему Господа в Иерусалиме, о котором не упоминает ни Дееписатель, ни сам Павел в других своих речах и посланиях. Это случилось тогда, когда Павел возвратился в Иерусалим, проведши долгое время в Аравии, куда он отправился из Дамаска после своего обращения. Апостол поставляет на вид то, что это явление ему Господа имело место в Иерусалимском храме во время его молитвы там, и, следовательно, он и по обращении в христианство не разрывал связи с храмом и его законным богослужением. Здесь же Павел подчеркнул, что он не враг иудейского народа, ибо когда Господь повелевал ему удалиться из Иерусалима, он противостоял этому, желая проповедовать именно в Иерусалиме, где прежде гнал христиан. Только вторичное настойчивое повеление Господа заставило его покинуть Иерусалим.

КРИК НАРОДА, РАСПОРЯЖЕНИЕ О БИЧЕВАНИИ ПАВЛА И ОТМЕНА ЕГО. ПАВЕЛ ПЕРЕД СИНЕДРИОНОМ(стихи 22–29; 30)

До этого места иудеи слушали спокойно; когда же Павел произнес сказанные ему в видении слова Господа: «иди, Я пошлю тебя далеко к язычникам», они подняли крик. Эти слова произвели взрыв фанатической ревности и ярости толпы, тем более что они, во мнении толпы, не столько опровергали возведенное на него обвинение (ст. 21, 28), сколько подтверждали его. В диком выражении своего фанатизма и ярости они метали одежды свои и бросали пыль на воздух, как бы метая камни в него. Не понимая, что происходит, и боясь, что при таком возбуждении толпы дело не выяснится, тысяче-начальник повелел увести Павла в Антониеву крепость и предать его бичеванию в расчете пыткой узнать, что во всем этом кроется и какое тяжкое преступление числится за Павлом, что так кричат против него. Когда апостола уже привязали ремнями к столбу, чтобы начать бичевание, он указал им на двоякое нарушение закона в отношении к нему как к римскому гражданину: 1) как римский гражданин, он избавлен от телесного наказания, так как это было наказание рабов; 2) это было вообще нарушением римского уголовного права, что трибун судебное исследование начал пыткой. Заявление Павла, что он — римский гражданин, обеспокоило сотника, который распоряжался бичеванием, и самого тысяченачальника. Купивший сам за большие деньги право римского гражданства, трибун, вероятно, усомнился, чтобы бедный узник его мог купить себе это право, но, узнав из заявления Павла, что у него это право наследственное, что он родился в римском гражданстве, поверил и испугался не только того, что хотел пытать его, но и того, что связал его без дознания и суда, ибо заключение римского гражданина в оковы без предварительного дознания вины его считалось преступлением и наказывалось законом. Так как тысяченачальник ничего определенного до сих пор не мог узнать не только относительно виновности Павла, но даже относительно того, в чем собственно обвиняют его иудеи, то он для достоверного дознания вины Павла повелел собрать синедрион, чтобы повести дело Павлово официально и законно, с разъяснением его вины или невинности. Не сразу, однако, а только на другой день Лисий снял с Павла оковы, обнаруживая этим упорство власть имущего, и, выведши Павла, поставил его перед синедрионом в обычном месте его заседаний, вероятно в одной из храмовых построек.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Апостол Павел перед синедрионом и распря между его обвинителями (стихи 1-10). Явление ему Господа Иисуса (стих 11). Умысел иудеев убить Павла (стихи 12–22). Отправление Павла в Кесарию к прокуратору Феликсу (стихи 23–35)

АПОСТОЛ ПАВЕЛ ПЕРЕД СИНЕДРИОНОМ И РАСПРЯ МЕЖДУ ЕГО ОБВИНИТЕЛЯМИ(стихи 1-10)

Как Сам Христос и как старейшие апостолы, так теперь и св. Павел был поставлен перед верховным иерусалимским судилищем. Остановив на собрании взгляд, полный твердости и спокойствия, он с апостольским достоинством начал свою речь, не будучи еще спрошен членами синедриона, потому что не они призвали его к допросу в суд, а он поставлен был пред синедрионом от римского начальника. «Мужи братия, — сказал он, — я всею доброю совестию жил пред Богом до сего дня». В сознании собственной невинности и своего апостольского достоинства, он отказывает этим беззаконным судиям в почетном титле «отцев» или «начальников народа», указывая на чистоту своей совести в деле служения своего Богу. Слова апостола показались первосвященнику Анании лицемерием или самохвальством, и он приказал бить апостола по устам. Этот Анания, человек гордый и грубый, был тогда фактически исправлявшим должность первосвященника (а не титулярный только, каковых тогда много было из числа смещенных), — сын Неведея, преемник Иосифа, сына Камида, предшественник Измаила, сына Фаби. Он был вызываем в Рим для оправдания себя перед кесарем в возведенных на него обвинениях, но не лишился своего сана, пока прокуратор Феликс не передал эту должность Измаилу. В праведном гневе своем св. апостол произнес резкие слова против него: «Бог будет бить тебя, стена подбеленная». Здесь оскорблен был закон, оскорблена была правда, оскорблена была чистота совести апостола. Слова эти были не только укоризной за беззаконное распоряжение судии, долженствовавшего судить по закону, но и пророчеством: спустя несколько лет, в начале так называемой иудейской войны, Анания был убит сикариями как изменник. «Стена подбеленная» — образное обозначение лицемера, как и «гроб подбеленный» (подбеленный известью). Предстоящие сочли эти слова Павла за оскорбление первосвященника, каковое считалось тяжким преступлением, как оскорбление Самого Бога. «Я не знал, братия, что он первосвященник», — сказал Павел. На эти слова имеется много толкований, но нет нужды отступать от буквального объяснения, которое дает св. Златоуст: ап. Павел действительно не знал, что это первосвященник, ибо первосвященники в то время часто менялись и по обычной одежде нельзя было отличить первосвященника от других членов синедриона. В собраниях синедриона председательство не было необходимой принадлежностью первосвященника: у синедриона было право выбирать себе председателя, и апостол тем более не мог предполагать в председателе этого собрания первосвященника, что собрание назначено было по унизительному приказанию римского полкового начальника. Увидев, что в таком беззаконном и явно настроенном против него собрании прямая защита не у места и речи его слушать не будут, святой апостол с необыкновенным присутствием духа, проницательностью и мудростью решился на одно средство, при раздражении и возбуждении умов всегда бывающее весьма действительным: он воспользовался тем, что синедрион состоял из двух противоположных и непримиримо враждебных между собою партий — фарисейской и саддукейской. Имея в виду, что саддукеи отвергали воскресение мертвых, равно как и бытие ангелов и душ умерших людей, а фарисеи признавали то и другое, апостол громким голосом возгласил: «мужи братия! я фарисей, сын фарисея; за чаяние воскресения мертвых меня судят». Этим Павел положил преграду, по крайней мере на время, совокупному действованию против него обеих партий одновременно и расположил в свою пользу фарисеев. Этим заявлением апостол хотел подчеркнуть, что его совершенно несправедливо судят как нарушителя и врага закона Моисеева, ибо он принадлежит именно к числу ревнителей закона и не изменник Моисею, как, например, саддукеи, отрицавшие некоторые истины Моисеева закона. В учении же о воскресении мертвых христианство вполне сходилось с фарисейством и было, таким образом, ближе ему, чем саддукейство, погрешавшее против такой важной догматической истины. Слова апостола достигли цели, вызвав распрю и разделение в собрании, причем книжники фарисейской стороны даже взяли Павла под свою защиту, повторяя слова Гамалиила: «не противимся Богу». Обе стороны пришли в такое возбуждение и так между собою спорили — одни защищая Павла, а другие нападая на него, — что тысяченачальник стал опасаться, как бы Павел не сделался жертвою их взаимного раздражения и как бы они не растерзан его, римского гражданина, за что ему пришлось бы отвечать. Поэтому он повелел воинам сойти из Антониевой крепости к месту заседания синедриона, может быть, во двор язычников, куда могли входить римские воины, и отвести апостола Павла обратно в крепость.

ЯВЛЕНИЕ ПАВЛУ ГОСПОДА ИИСУСА(стих 11)

В таком трудном положении Господь ободрил Своего верного апостола, явившись ему следующей ночью во сне или в видении, чего из текста прямо не видно, и сказав: «дерзай, Павел; ибо как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме». Этим Господь успокоил Павла, что иудеи ничего ему не в состоянии будут сделать злого, так как ему надлежит проповедовать еще в самом центре языческого мира — политической столице мощной языческой империи. Это было большим утешением для св. Павла, так как отвечало и его давнишним желаниям.

УМЫСЕЛ ИУДЕЕВ УБИТЬ ПАВЛА(стихи 12–22)

Между тем опасность для Павла все больше и больше увеличивалась. Более сорока иудеев, особенно ненавидевших Павла, вероятно из числа малоазийских, и не без содействия и участия местных саддукеев, связали себя страшной клятвой — «не есть и не пить, доколе не убьют Павла». Они сделали участниками своего заговора членов синедриона, чтобы те обратились к римскому коменданту с официальной просьбой: представить Павла еще раз на суд, чтобы, когда поведут его к месту заседания синедриона, убить его. К счастию, сын сестры Павла узнал об этом заговоре и пришел в крепость, чтобы сказать об этом своему дяде апостолу. Вероятно, после объявления о своем римском гражданстве апостол не очень строго содержался, так что к нему могли иметь доступ родные. Так он содержался потом и в Кесарии (24:23), и в Риме (28:16). Желая оставить это дело в возможной тайне, апостол не говорит о нем сотнику, а просит отвести своего племянника прямо к трибуну. Лисий ласково выслушал Павлова племянника и велел ему никому не говорить о том, что он предупредил его об умысле иудеев. Затем он призвал двух сотников и приказал приготовить к девяти часам вечера конвой из 200 пеших воинов, семидесяти конных и 200 воинов с легким вооружением (стрелков) для отправки Павла к римскому прокуратору в Кесарию. Очевидно, Лисий опасался взрыва фанатизма против святого апостола Павла и преследования со стороны врагов, которые могли подготовить нападение на него разбойничавших сикариев, если бы конвой был слишком мал. Таким образом, столь большой конвой был умной предосторожностью тысяченачальника, чтобы доставить целым и невредимым прокуратору римского гражданина. Он велел приготовить также ослов ради удобства Павла в пути. Из всего этого видно, что Лисий заботился о Павле и, видимо, был расположен к нему после всего происшедшего.

ОТПРАВЛЕНИЕ ПАВЛА В КЕСАРИЮ К ПРОКУРАТОРУ ФЕЛИКСУ(стихи 23–35)

Тогдашний прокуратор Феликс (Антоний) был вольноотпущенник императора Клавдия, брат любимца Неронова Палласа, зять Ирода Агриппы I. Он получил прокуратуру от Клавдия после смены прокуратора Кумана, около 53 года по Р.Х., и исправлял «должность царскую в рабском духе», как выражается о нем римский историк Тацит, был отозван с прокуратуры Нероном, но, несмотря на жалобы иудеев на него, не лишился милости императора.

Лисий написал Феликсу препроводительное письмо, в котором объяснял ему обстоятельства взятия апостола под стражу, его римское гражданство и его политическую невинность. Сообразуясь с данными указаниями, конвой вел Павла ночью, ради большей безопасности, до Антипатриды, города, построенного Иродом I и названного в честь его отца Антипатра, в 42 милях (60 верстах) от Иерусалима и в 26 милях от Кесарии. Тут уже можно было не бояться нападения иудеев, и пешие воины, предоставив конным дальше вести Павла, сами возвратились в Иерусалим. Начальник конвоя по приходе в Кесарию отдал письмо Лисия прокуратору и представил ему Павла. Прокуратор, прочитав письмо, спросил Павла, из какой он области, и узнав, что он из Киликии, сказал, что выслушает его, когда явятся его обвинители, а пока назначил ему быть под стражей в Иродовой претории, то есть не в общественной городской тюрьме, а в том же дворце, построенном Иродом Великим, в котором жили прокураторы. Этому, вероятно, посодействовало доброе слово об узнике в письме Лисия, и Павла не очень стесняли.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Апостол Павел перед судом прокуратора Феликса (стихи 1–9). Защитительная речь его (стихи 10–21). Отсрочка решения (стихи 22–23). Беседа Павла с Феликсом и Друзиллою и прибытие нового прокуратора (стихи 24–27)

АПОСТОЛ ПАВЕЛ ПЕРЕД СУДОМ ПРОКУРАТОРА ФЕЛИКСА(стихи 1–9)

Феликс был уже около семи лет правителем Иудеи и в этом звании оставил по себе весьма дурные воспоминания. В прошлом вольноотпущенник и любимец императора Клавдия, он исполнял свои обязанности правителя как человек, имеющий душу раба, предаваясь неслыханному распутству и отличаясь вместе с тем жестокостью. Таков был судия, которому надлежало произнести приговор о судьбе великого апостола языков. Уже через пять дней первосвященник Анания со старейшинами, по-видимому, с некоторыми избранными членами синедриона, отправились в Кесарию, чтобы жаловаться на Павла самому прокуратору. С собой они взяли некоего ритора Тертулла, на которого возложена была обязанность произнести обвинительную речь. Тертулл — уменьшительное от римского имени Тертий. Надо полагать, что это был иудей рассеяния, носивший римское имя, ибо едва ли синедрион решился бы взять в защитники своего дела нечистого язычника. Он был ритор, по специальному значению этого слова — человек, ведший судебные процессы от лица своих доверителей, вроде адвоката шли прокурора. Таких риторов было много тогда и в Риме, и в провинциях. Чтобы снискать благоволение правителя, Тертулл начал свою речь с самых лживых похвал, говоря, что иудеи всегда и всюду признают, что Феликсу они обязаны глубоким миром и благоустроением страны. Насколько лживы были эти похвалы, видно из того, что по отозвании Феликса с прокураторской должности иудеи сами же принесли на него жалобу римскому императору. Затем он изобразил святого Павла как язву общества, который возбуждает мятежи между всеми иудеями, живущими по вселенной, и как представителя назорейской ереси, который недавно отважился даже осквернить храм. «Мы взяли его и хотели судить по нашему закону» — тут ритор опять говорит явную неправду, ибо иудеи не судить хотели Павла, а просто убить его без всякого суда, схватив во храме. Поступок Лисия он лживо представляет как незаконное вмешательство в дело, касающееся будто бы только синедриона. Заключил свою речь ритор утверждением, что сам Павел не в состоянии опровергнуть возведенных на него обвинений. Члены синедриона тотчас же подтвердили, что все именно так, как сказал Тертулл.

ЗАЩИТИТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ АПОСТОЛА ПАВЛА(стихи 10–21)

С полным достоинством отвечал Павел на эти обвинения. В его речи мы видим естественное красноречие, отсутствие всякого подобострастия с возданием лишь должного почтения представителю государственной власти, а главное — живую веру, горячую и чистую ревность, которая забывает собственные интересы и помышляет лишь о спасении человеческих душ. «Зная, что ты многие годы справедливо судишь народ сей» — здесь нет лести, тем более что слово «справедливо» прибавлено лишь в переводе, а в подлиннике его совсем нет: Павел указывает тут лишь на тот факт, что Феликс уже много лет состоит судией этого народа, знает его учреждения и обычаи, знает и характер его, а равно и представителей его — членов синедриона, почему он тем свободнее будет защищать свое дело, так как правитель, благодаря своему знанию всего этого, может верно рассудить невиновность апостола. После этого общего вступления Павел сказал, что он не более двенадцать дней тому назад пришел в Иерусалим для поклонения; нигде: ни в святилище, ни в синагогах, ни в городе — его не видели с кем-либо спорящим или возмущающим народ. Следовательно, обвинение его' как народного возмутителя в Иерусалиме есть сплошная ложь и обвинители не могут доказать этого своего обвинения. Тут же, однако, Павел смело признает, что он действительно исповедует то учение, которое обвинители называют «ересью». Определяя сущность этого учения, апостол настойчиво и усиленно указывает на единство Нового Завета с Ветхим, которого держится синедрион: «я служу Богу отцев моих, верую всему, написанному в законе и пророках», то есть мое Богопочтение не есть отпадение от религии отцев моих и всего иудейского народа, но служение тому же Богу, Которого чтут и мои обвинители. Здесь апостол опять упоминает о надежде на воскресение мертвых, которой придерживаются и иудеи. Члены синедриона на этот раз были сдержаннее, чем перед лицом тысяченачальника в Иерусалиме, тем более что они тогда же еще, вероятно, заметили невыгоду для себя от разделения в своей среде, а потому саддукеи в этот раз смолчали. Исповедуя христианское учение, апостол старается сохранить непорочную совесть в отношении к Богу и людям, а потому обвинение его в принадлежности к христианству не есть в сущности обвинение, так как принадлежность к христианству не есть вина. Затем апостол защищается против последнего обвинения в том, что он будто бы пытался осквернить храм. Прошло, вероятно, около четырех лет со времени последнего посещения святым Павлом Иерусалима, почему он и выразился: «после многих лет я пришел, чтобы доставить милостыню народу моему и приношения» — цель его прибытия в Иерусалим была: доставить милостыню и приношения народу своему и поклониться во храме Бога истинного с принесением Ему жертвы, а вовсе не мятежническая. Он не только не осквернял храма, а наоборот, вошел в него с надлежащим по закону очищением, и не с народом, и без шума. Схватили его не те, которые теперь его обвиняют, а «некоторые Асийские иудеи», которым и надлежало бы обвинять его и которых, однако, здесь нет, ибо им не в чем обвинить его. В заключение апостол потребовал, чтобы обвинители, не могущие доказать ни одного из возведенных на него обвинений, сказали хотя бы, какую неправду, или, точнее, какое преступление они нашли в нем, когда он стоял перед синедрионом, — разве только сочтут преступлением то слово, которое он сказал им, что за учение о воскресении мертвых судим он ныне. Глубокая святая ирония слышна в этих словах.

ОТСРОЧКА РЕШЕНИЯ(стихи 22–23)

Феликс хорошо понял религиозное свойство обвинения, тем более что он, как давнишний уже прокуратор, не мог не знать о христианстве, находясь к тому же в Кесарии, где римский сотник Корнилий принял христианство. Он отказал обвинителям в утвердительном приговоре, но, не желая раздражать их, не освободил совершенно и Павла, а отложил дело до нового рассмотрения под предлогом, что придет Лисий для нового разбирательства. Заключение Павла он сделал умеренным, так что все друзья его могли приходить к нему и служить ему.

БЕСЕДА ПАВЛА С ФЕЛИКСОМ И ДРУЗИЛЛОЮ И ПРИБЫТИЕ НОВОГО ПРОКУРАТОРА(стихи 24–27)

Некоторое время спустя Феликс со своей женой Друзиллой, которая, будучи иудеянкой, могла судить о деле, велел призвать Павла и слушал его о вере во Христа Иисуса. Эта Друзилла была дочерью царя Ирода Агриппы I, который умертвил Иакова, известная тогда красавица в Кесарии. Конечно, и сам Феликс был заинтересован личностью Павла, но, вероятно, главным образом желала видеть и слушать одного из главнейших проповедников христианства Друзилла. Павел говорил Феликсу и его жене не о том только, что они желали слушать, но и о том, чего они, конечно, не хотели, но что апостол считал своим долгом сказать им: «о правде, о воздержании и о будущем суде». Эти слова апостола привели в страх жестокого и распутного Феликса, который, по словам римского историка Тацита, дозволял себе всякого рода несправедливости и невоздержание и «всякия злодейства совершал безнаказанно», и он отослал проповедника, обещаясь позвать его после. Какова была настроенность прокуратора, видно из того, что он надеялся получить с Павла взятку за его освобождение, а потому показывал ему свое благоволение, часто призывая его к себе и беседуя с ним. Зная, конечно, что христиане принимают большое участие в судьбе узника, он рассчитывал, что они дадут достаточно большой выкуп за его освобождение. Так продолжалось два года. В 60 или 61 году по Р.Х. Феликс был отозван с прокураторства и замещен Порцием Фестом. О нем мало что известно, но, впрочем, только доброе; он правил недолго и умер в следующем году, а на его место был прислан Альбин. Желая оставить по себе добрую память у иудеев, Феликс так и не освободил апостола Павла, хотя, видимо, считал его невинным; Павел продолжал оставаться в узах, считаясь находящимся под судом.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Прокуратор Фест в Иерусалиме и жалобы ему на апостола Павла со стороны иудеев (стихи 1–6). Апостол Павел на суде перед Фестом (стихи 7-12). Царь Агриппа II и Вереника в Кесарии и желание их слушать апостола (стихи 13–27)

ПРОКУРАТОР ФЕСТ В ИЕРУСАЛИМЕ И ЖАЛОБЫ ЕМУ НА АПОСТОЛА ПАВЛА СО СТОРОНЫ ИУДЕЕВ(стихи 1–6)

Вступив в должность, Фест через три дня отправился в Иерусалим, и там первосвященник и знатнейшие из иудеев тотчас же явились к нему с жалобой на Павла, прося его вызвать Павла в Иерусалим, с тем же расчетом убить его по дороге. Первосвященником был тогда

Измаил, сын Фаби, которого еще Феликс поставил на место смещенного им Анании. Фест был настолько благоразумен, что не послушался их подущений и отказал в исполнении их просьбы. Он сказал им, что Павел содержится под стражей в Кесарии и он сам туда скоро вернется, так что нет надобности вызывать узника во Иерусалим, и предложил обвинителям, именно «знатнейшим», то есть облеченным соответствующими правами и властью, идти в Кесарию, чтобы там вести суд над узником. Так это и произошло.

АПОСТОЛ ПАВЕЛ НА СУДЕ ПЕРЕД ФЕСТОМ(стихи 7-12)

После пребывания в течение восьми или десяти дней в Иерусалиме Фест возвратился в свою резиденцию и на другой же день начал суд над св. апостолом. Конечно, обвинители его иудеи были уже здесь и стали возводить на Павла многие и тяжкие обвинения, которых не могли доказать. Из ответа апостола в 8 стихе можно видеть, что это были все те же обвинения, какие излагались ими и на суде перед Феликсом, но одно было или совсем новое, или более резко подчеркнутое: какое-то преступление против кесаря, надо полагать того же свойства, что и клевета солунских иудеев, то есть, что Павел признает царем Иисуса и других учит тому же (17:6 и далее). Павел устраняет эти обвинения решительным заявлением, что он не сделал никакого преступления ни против закона иудейского, ни против храма, ни против кесаря. Тогда Фест, желая сделать угождение иудеям, спросил его: «хочешь идти в Иерусалим, чтобы я там судил тебя в этом?» Этот вопрос мог иметь двоякий смысл: «Хочешь ли идти в Иерусалим, чтобы я, как судья, судил тебя там в присутствии синедриона, или — чтобы там судил тебя синедрион в моем присутствии?» В первом смысле суд должен был бы производиться над Павлом как римским гражданином, по римским законам, с применением только к национальным еврейским; во втором — суд должен был бы вестись по национальным еврейским законам с применением только к римским. Поняв всю опасность этого, Павел решительно отверг это предложение прокуратора, сказав, что иудеев он ничем не обидел, а потому и не хочет судиться перед их верховным судилищем — синедрионом; поскольку же в лице прокуратора он предстоит перед судом кесаревым (так как прокураторы судили именем кесаря), то он, в обеспечение себя от пристрастного суда иудеев, требует себе суда лично пред кесарем в Риме, причем заявляет, что он готов подвергнуться наказа-нию смертью, если он только действительно сделал что-либо достойное смерти. Из этих слов Павла видно, что он не надеялся на беспристрастие не только суда синедриона, но и суда прокураторского при замеченном желании Феста угодить иудеям. Несомненно, что на это требование суда в Риме апостола подвигли слова Господа, сказанные ему некогда, что как он свидетельствовал о Нем в Иерусалиме, так надлежит ему свидетельствовать и в Риме (23:11). Теперь обстоятельства сложились весьма благоприятно для того, чтобы можно было отправиться в Рим, ибо каждый римский гражданин имел право апеллировать к самому кесарю. Эти слова Павла положили конец процессу. Рассмотрев с советниками, приемлема ли апелляция Павла, Фест объявил апостолу: «ты потребовал суда кесарева, к кесарю и отправишься» — в этих словах чувствуется неудовольствие прокуратора Павлом, понятное в нем после таких замечаний ему в ответе апостола (ст. 10–11).

ЦАРЬ АГРИППА II И ВЕРЕНИКА В КЕСАРИИ И ЖЕЛАНИЕ ИХ СЛУШАТЬ АПОСТОЛА(стихи 13–27)

Спустя несколько дней в Кесарию прибыл, чтобы поздравить Феста со вступлением в должность, царь Ирод Агрипйа II со своей сестрой Вереникой, или Вероникой (по-славянски: Верникия). Это был последний царь из фамилии Иродов, с которым этот царствовавший дом прекратился. Он был сын Ирода Агриппы I (см. гл. 12), правнук Ирода Великого, брат Друзиллы, жены бывшего прокуратора Феликса. Воспитывался он при дворе римского императора Клавдия, который недолго спустя после смерти отца его дал ему во владение Халкис в Сирии, а через 4 года (около 53 года по Р.Х.) всю прежнюю тетрархию Филиппа и тетрархию Лисания с титулом царя и полномочием — иметь попечение и надзор за храмом иерусалимским (при нем и была окончена постройка всего храма) и избирать иерусалимских первосвященников. Вереника была его родная сестра, бывшая сперва в замужестве за дядей своим Иродом, потом, по смерти его, жившая в беззаконной связи с братом своим Иродом Агриппой II, потом вышедшая за киликийского царя Полемона и после бывшая в связи с Веспасианом и Титом. Так как Агриппа был в вассальных отношениях к Риму, то потому счел своим долгом поздравить нового прокуратора.

Считая Агриппу сведущим во всех иудейских делах, Фест обстоятельно изложил ему все дело Павлово. Рассказ Феста возбудил в Агриппе желание видеть и слышать такого узника, против которого так вооружены иудеи и которого, однако, прокуратор находил невинным. Очень вероятно, что Агриппа и прежде слышал что-нибудь об апостоле, слышал, конечно, и о христианстве, равно как и Вереника, и теперь они рады были случаю видеть и слышать одного из самых важных проповедников христианства. Желание высокого гостя было исполнено на другой же день. Агриппа и Вереника с царской пышностью вошли в судебную палату с тысяченачальниками и знатнейшими гражданами. В Кесарии, как резиденции прокуратора, было пять когорт римского войска и, следовательно, пять тысяченачаль-ников. В общем, собрание это было весьма блестящим и многочисленным, и на это-то блестящее собрание, состоявшее из представителей военного и гражданского ведомства Кесарии с царем и его сестрой и правителем провинции, был приведен св. апостол Павел в узах (26:29). Представляя собранию узника, правитель изложил и побудительную причину: из представленных против Павла обвинений он вынес убеждение, что по римским законам он не подлежит смертной казни, но составить себе верного суждения о деле не может, а потому хотел бы слышать мнение присутствующих, и особенно царя Агриппы, как знакомого с местными учреждениями и обычаями страны, дабы было что написать об узнике государю, то есть императору Нерону.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Защитительная речь св. апостола Павла перед Агриппою, Фестом и другими с изложением обстоятельств своей жизни и обращения ко Христу (стихи 1-29). Мнение Агриппы и присутствовавших о деле Павла: признание его невинным (стихи 30–32)

Агриппа, как царь и почетный гость прокуратора, председательствует в собрании, открывая и заканчивая его, но как воспитанный при римском дворе он, открывая собрание разрешением святому Павлу вести защитительную речь, не говорит: «позволяю», но: «позволяется тебе» — из вежливости по отношению к римскому правителю области. Тогда апостол Павел, простерши руку не как знак к молчанию (как 12:17 и 13:16), но ради торжественности минуты и торжественности речи, начал говорить. Речь апостола замечательна тем, что она направлена не столько к личной самозащите, сколько к защите своего дела — проповеди христианства, к которой он призван. Поэтому тон речи — радостный, восторженный, победный. Это было последнее торжественное свидетельство святого апостола Павла о Христе на священной почве Палестины, произнесенное перед именитыми представителями иудейства и язычества.

Апостол начинает свою речь обращением к царю с таким же достоинством, с каким он незадолго перед тем обращался к Феликсу. Он выражает радость по поводу того, что имеет случай защищать свое дело перед царем, ипритом — перед таким царем, который знает все обычаи и спорные мнения иудеев и, следовательно, лучше, чем другие, в том числе и прокуратор, может судить о его невиновности в тех преступлениях, в каких обвиняют его иудеи, считая его достойным смерти. Собственно речь в защиту себя апостол начинает ссылкой на свидетельство тех, кто знает его еще до обращения его в христианство. Он указывает на то, что еще с самых ранних лет своей юности он воспитывался не в Тарсе, где родился, а в Иерусалиме, куда, вероятно, привезли его еще мальчиком для обучения закону Божию. Жил он, как фарисей, в полном согласии с требованиями этой строжайшей консервативной секты иудейства. Затем апостол переходит к настоящему своему положению как узника и говорит, что не за измену своим прежним убеждениям его хотят судить и предать смерти, но единственно за общую у него со всеми иудеями надежду на мессианское царство, обещанное Богом предкам иудеев и ожидаемое всем народом. Иудеев особенно раздражало то, что апостол в основание своей проповеди о наступившем уже царстве Мессии полагал учение о Воскресении Иисуса из Назарета, потому он и говорит: «Ужели вы невероятным почитаете, что Бог воскрешает мертвых?» Далее Павел признает, что он был ожесточенным гонителем тех, кто веровал в Иисуса из Назарета как воскресшего из мертвых и обетованного Мессию, и рассказывает подробно, как произошло его обращение ко Христу на пути в Дамаск, со всеми подробностями, подобно тому, как это он сделал в своей речи перед народом в Иерусалиме (гл> 22). Здесь имеются некоторые особенности, отличающие этот рассказ и от первого рассказа самого, апостола, и от повествования Дееписателя в 9 главе, но в общем и существенном все три рассказа совершенно одинаковы. Самой важной особенностью является более подробная передача содержания речи явившегося Господа Савлу, где Господь открывает ему цель Своего явления в том, что хочет сделать его Своим служителем и свидетелем наравне с прочими апостолами. Далее важно то, что Господь, по словам Павла, Сам обещал являться Своему новоизбранному свидетелю и открывать ему волю Свою, что мы действительно и видим в его истории, как, например, 22:17; 23:11 и др. «Избавляя тебя» — надо понимать в смысле: «сохраняя жизнь твою от опасностей, которым ты будешь подвергаться», что мы также видим осуществившимся в миссионерской деятельности Павла, когда он столько раз чудесно спасался от смертельной опасности, ему угрожавшей. Из слов Господа видно, что Павел поступал, в точности сообразуясь с ними, когда во время проповеди своей обращался всегда сначала к иудеям, а потом к язычникам. Господь объясняет Павлу и цель его посланничества: «открыть глаза им, чтобы они обратились от тьмы к свету» — открыть их духовные очи для познания истины Божией, результат чего: «прощение грехов» по вере в Господа Иисуса Христа как Мессию. Далее апостол поясняет, что он не мог воспротивиться небесному видению, а потому и начал проповедовать — сначала иудеям в Дамаске и Иерусалиме и по всей земле Иудейской, а затем и язычникам; за это схватили его иудеи в храме и хотели убить его, но Бог помог ему, так что он мог жить до сего дня, проповедуя малым и великим и не отступая никогда от того, что предсказали Моисей и пророки, то есть что Христос должен был пострадать и, восстав первым из мертвых, возвестить познание истины Божией как иудеям, так и язычникам. В этом месте энергическая и сильная речь Павла была прервана легкомысленно запальчивым («громким голосом»), резким замечанием прокуратора: как некогда Пилату речь Господа об истине, которую пришел Он принести на землю, показалась пустым мечтанием и он прервал ее полным отчаивающегося неверия вопросом (Ин. 18:37–38), так теперь Фесту, светскому языческому чиновнику, пламенная речь Павла показалась сумасбродством: «Безумствуешь ли ты, Павел? Большая ученость доводит тебя до сумасшествия». С большим достоинством отвечал на это св. апостол: «Нет, достопочтенный Фест, я не безумствую, но говорю слова истины и здравого смысла». Для уверения в этом язычника, не понимающего дела, св. Павел ссылается тут же на более понимающего иудея, царя Агриппу, к которому, главным образом, как к могущему более понимать, и обращена вся речь апостола. Апостол говорит, что он не верит, чтобы от царя Агриппы было скрыто что-нибудь из сего, то есть из того, что относится к жизни и деятельности Господа Иисуса Христа, ибо все это «не в углу происходило», не в тайне совершалось, а на глазах всего иудейского народа в Иерусалиме и по всей Палестине. Решительным и неожиданным оборотом речи апостол вдруг обращается непосредственно к совести Агриппы и, как опытный «ловец человеков», едва не уловляет его, так что царь только легкомысленной острото*^ избегает этого уловления, но почти тотчас же закрывает собрание, из чего можно ясно понять, что нечто зашевелилось в его совести. «Веришь ли, царь Агриппа, пророкам?» — неожиданно спросил Павел и тут же сам ответил на этот вопрос за смущенного царя: «знаю, что веришь». Воспитанный при дворе римского императора, Агриппа, наверное, оставался в душе иудеем. Окончание постройки при нем иерусалимского храма, начатой его прадедом, до какой-то степени свидетельствует, что хотя бы в самой глубине души его было зарыто чувство иудейской религиозности. Проницательный взор апостола усмотрел это и так сильно разбудил это чувство, что царь смутился, особенно при той обстановке, в которой он находился, — в присутствии римского правителя области, который смотрел на него, несомненно, как на римского воспитанника, чуждого «иудейских суеверий». Возбужденное чувство иудея насильно подавляется ложным страхом и стыдом перед образованными римлянами, переходит в лицемерие и разражается легкомысленной светской остротой: «ты не много убеждаешь меня сделаться христианином». На эту остроту святой Павел с задушевностью и трогательностью отвечал: «молил бы я Бога, чтобы мало ли, много ли, не только ты, но и все, слушающие меня сегодня, сделались такими, как я, кроме сих уз». Узы были похвалой святого апостола Павла (Еф. 3:1; 4:1; Флм. 1; Флп. 2:17), но, конечно, он не мог желать, чтобы все христиане были всегда в узах. Своим задушевным ответом Павел вновь разбудил совесть Агриппы, и тот, не будучи в состоянии более слушать его, поспешил закрыть собрание. Речь св. Павла носила в высшей степени отпечаток достоинства, свободы и любви, и это не могло не произвести впечатления на беспристрастных слушателей. Посовещавшись в стороне, царь с правителем признали Павла достойным освобождения от уз как человека ни в чем не повинного, но так как Павел потребовал суда кесарева, то правитель решил послать его в Рим к кесарю.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Путешествие св. апостола Павла из Кесарии в Рим: от Кесарии до Мир Ликийских (стихи 1–5); от Мир до Крита и предостережение Павла, которое не было принято во внимание (стихи 6-13). Сильная буря от Крита до Мальты, корабль на мели, спасение вплавь на берег (стихи 14–44).

ПУТЕШЕСТВИЕ СВ. АПОСТОЛА ПАВЛА ИЗ КЕСАРИИ В РИМ: ОТ КЕСАРИИ ДО МИР ЛИКИЙСКИХ(стихи 1–5)

Когда отъезд в Италию был решен, что произошло осенью 61 года, то св. апостол Павел вместе с некоторыми другими узниками был передан сотнику Августова полка по имени Юлий. Как видно из местоимения «мы», которое употребляет далее всюду Дееписатель, он был спутником св. Павла в этом путешествии. Вторым спутником апостола был, как упомянуто в 2 стихе, Аристарх Македонянин из Фессалоники. Что это был за Августов полк, определить точно невозможно; возможно, что это был отряд из гвардии самого императора Нерона, бывший по какому-либо случаю на востоке и теперь возвращавшийся в Рим, чем воспользовался прокуратор Фест для того, чтобы под его конвоем отправить узников. Так как в Кесарии не было корабля, который бы отправлялся прямо в Рим, то узников отправили на купеческом корабле сначала в Адрамит — приморский город в малоазийской провинции Мисии недалеко от Троады и Асса. Сделано это было с тем расчетом, что по дороге в Адрамит, где, по-видимому, жил хозяин этого корабля, заходя в разные портовые города, можно будет найти корабль, идущий в Рим, и пересесть на него для дальнейшего путешествия прямо к цели. Так это и случилось. На другой день пристали к Сидону, древнейшему торговому городу Финикии. Поступая с Павлом человеколюбиво, сотник Юлий позволил ему сходить там к своим друзьям и воспользоваться их усердием, то есть, по-видимому, получить от них что-либо нужное на дорогу. Так обращался сотник с Павлом, вероятно, по приказанию Феста, а может быть, и сама личность св. апостола внушала к себе уважение и расположение благородного сотника. Из-за противных ветров корабль отклонился от своего прямого направления и приплыл в Кипр. Далее пришлось плыть вдоль берегов малоазийских провинций Киликии и Памфилии, чтобы зайти в пристань города Миры Ликийские. Это был цветущий тогда город в малоазийской провинции Ликии в 20 стадиях (около 4 верст) от моря, на реке, судоходной до самого города.

ОТ МИР ДО КРИТА И ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ ПАВЛА, КОТОРОЕ НЕ БЫЛО ПРИНЯТО ВО ВНИМАНИЕ(стихи 6-13)

Здесь сотник нашел александрийский корабль, готовый поднять якорь, чтобы плыть в Италию. Он пересадил на него конвой и узников. Вероятно, и этот корабль был купеческий, потому что нагружен был пшеницею (ст. 38), но почему он был в малоазийской пристани, неизвестно. Александрия и Египет были житницей Италии и вели с ней оживленную торговлю, но отчего этот корабль шел не прямо из Александрии в Италию, трудно сказать: может быть, противные ветры отвлекли его от прямого пути, а может быть, и другие торговые дела. Он был, как видно, очень большой, ибо, кроме груза, на нем могло поместиться 276 человек (ст. 37). По причине неблагоприятного ветра плыли очень медленно и поэтому только через несколько дней (вместо одного дня) достигли Книда, города в малоазийской провинции Карии на полуострове Книдии. Ветер помешал пристать к берегу. Оттуда доплыли до мыса Салмона на восточном берегу Крита. Пробравшись с трудом мимо него, корабль обогнул восточную часть острова и вошел в бухту на южной стороне острова, носившую название Хорошие Пристани, близ города Ласея. Эта пристань была хорошо защищена от северо-западных ветров, которые именно и были противны курсу корабля, задерживали его и заставляли лавировать. Прошло уже много времени от начала путешествия, и «пост уже прошел», без сомнения, важнейший пост дня очищения, 10 дня месяца Тисри, по-нашему, во второй половине сентября. Это было, следовательно, после осеннего равноденствия, когда плавание морское, особенно в тех местах, чрезвычайно опасно. Святой апостол Павел, основываясь на своем прежнем опыте морских путешествий (2 Кор. 11:25), предостерегал от дальнейшего плавания как опасного не только для груза, но и для самой жизни путешественников. Но сотник более доверял кормчему и начальнику корабля, естественно, считая их более опытными, а так как пристань «Хорошие Пристани» неудобна была для зимовки, то по совету многих решили дойти до пристани Финика, защищенной от юго-западного и северо-западного ветра, на том же южном берегу Крита и более удобной поэтому для зимовки. Так как подул южный ветер, то решили, что можно попытаться прийти в более безопасную пристань Финика, ибо южный ветер не грозил им опасностью, что отнесет их в открытое море.

СИЛЬНАЯ БУРЯ ОТ КРИТА ДО МАЛЬТЫ, КОРАБЛЬ НА МЕЛИ, СПАСЕНИЕ ВПЛАВЬ НА БЕРЕГ(стихи 14–44)

Они, однако, ошиблись в своих предположениях: неожиданно из ущелий гор поднялся бурный северо-восточный ветер, называемый «Эвроклидон», который не дозволил им приблизиться к Финику, а понес их прочь в открытое море. Бессильные бороться против урагана, моряки предоставили кораблю носиться по воле волн и ветра. Когда корабль проносился мимо островка, называемого Клавдой, к юго-западу от Ласеи и Хороших Пристаней, они едва смогли удержать лодку, которая обыкновенно на всякий случай плыла сзади, причаленная к кораблю. Подняв лодку, стали обвязывать корабль крепкими канатами и цепями, чтобы напором шторма его не разломило, а чтобы замедлить быстрый ход корабля и не сесть на мель, каковая была вдоль африканского берега, недалеко от Триполиса к востоку (Большой Сырт), спустили парус. Так как ураган не затих и на другой день, то, чтобы облегчить корабль, стали выбрасывать груз, а на другой день побросали с корабля вещи. Положение мореплавателей становилось все более и более тяжелым, так что исчезала всякая надежда на спасение: в течение многих дней они не видели уже ни солнца, ни звезд, так что не могли даже определить, куда их несет (компаса тогда еще не знали). Погруженные в отчаяние люди ничего даже не ели, и тогда святой Павел выступил ободрителем всех, вдохнувшим в них дух терпения и надежды на спасение. Кротко упрекнув их в том, что они не послушались его совета, он ободрил их рассказом о явлении ему Ангела Божия, который сказал ему: «не бойся, Павел! тебе должно предстать пред кесарем, и вот, Бог даровал тебе всех плывущих с тобою», то есть ради того, что Павел должен предстать перед кесарем, Бог избавляет от гибели и всех плывущих с ним. Для большего удостоверения слушателей апостол выражает свою уверенность, что все это будет так и что они будут выброшены на какой-нибудь остров. В четырнадцатую ночь после выхода из бухты Хорошие Пристани корабельщики на основании, вероятно, доносившегося до них гула от морского прибоя, стали догадываться, что приближаются к какой-то земле. Здесь море, по которому носился корабль, называется «Адриа1ичес-ким», между тем как теперь таковым называется лишь Венецианский залив, а это море, по которому они плыли, называется теперь Ионическим. В древности же Адрией, или Адриатическим морем, называлось все пространство между Грецией с востока, южной Италией и Сицилией с запада, в каковое пространство входил и остров Мальта. Начали измерять глубину: оказалось двадцать сажень, а немного спустя пятнадцать сажень, из чего можно было заключить, что недалеко земля и есть опасность попасть на подводные камни, каковых особенно много бывает около небольших островов. Тогда бросили с кормы четыре якоря, чтобы корабль прочно держался на одном месте, и стали выжидать наступления дня. Чрезвычайно напуганные корабельщики хотели воспользоваться темнотой ночи, чтобы бежать на лодке с корабля, оставив пассажиров на произвол судьбы. Апостол уразумел умысел их, когда они стали спускать лодку, и предупредил сотника, что бегство корабельщиков грозит гибелью пассажирам, которые сами не смогут спастись, не умея управлять кораблем. Характерны слова святого апостола: «вы не можете спастись» — он говорил «вы» потому, что в своем собственном спасении был уверен. Воины отсекли веревки, коими лодка была привязана к кораблю, и она упала, а потом, конечно, была отнесена волнами. Перед наступлением дня святой Павел вновь стал ободрять своих спутников надеждой на спасение и уговорил их принять пищу, в чем сам дал пример, возблагодарив Бога перед всеми. Укрепившись пищею, снова стали облегчать корабль, выкидывая пшеницу в море, ибо 276 пассажиров на корабле уже сами по себе представляли большую тяжесть. Когда настал день, они не мокли определить, что за земля была, к которой прибило корабль, но разглядели залив с отлогим берегом и решили попытаться ввести туда корабль. Подняв якоря и развязав рули, которые обыкновенно завязываются во время сильной бури и во время стоянки, чтобы обезопасить их от напора волн, подняли малый парус, чтобы медленно подойти к берегу. Однако корабль наткнулся на косу и сел на мель: нос увяз в песке, а волны начали разрушать корму. Тогда воины хотели умертвить своих узников, чтобы кто-нибудь из них не убежал вплавь, но сотник, желая спасти святого апостола Павла, удержал их от этого: вероятно, по чувству личного уважения к Павлу, а может быть, и по поручению прокуратора, он хотел сохранить ему жизнь. Он нашел другое средство удержать узников от побега: велел тем из стражи или конвоя, кто умеет хорошо плавать, первыми броситься и выйти на берег; таким образом на берегу составилась стража, которая могла принять спасавшихся узников и стеречь их. Остальные на разных досках, обломках от корабля все спаслись, выйдя на землю.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Продолжение путешествия св. апостола Павла в Рим: гостеприимство иноплеменников на острове Мелит. Ехидна, не причинившая Павлу вреда. Исцеление Павлом многих больных на острове и дальнейшее путешествие (стихи 1-14). Прибытие в Рим (стихи 15–16). Двукратная беседа св. Павла с римскими иудеями (стихи 17–29). Заключение книги Деяний апостольских (стихи 30–31)

ГОСТЕПРИИМСТВО ИНОПЛЕМЕННИКОВ НА ОСТРОВЕ МЕЛИТ. ЕХИДНА, НЕ ПРИЧИНИВШАЯ ПАВЛУ ВРЕДА. ИСЦЕЛЕНИЕ ПАВЛОМ МНОГИХ БОЛЬНЫХ И ДАЛЬНЕЙШЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ(стихи 1-14)

Спасшиеся от кораблекрушения узнали от жителей острова, собравшихся на берегу, что остров называется Мелит. Некоторые из древних толкователей полагали, что это маленький островок в собственно Адриатическом море, близ берегов Далмации, около Рагузы, ныне называемая Меледа, но против такого предположения говорит то, что в собственно Адриатическом море не бывает таких сильных бурь, что от Крита корабль несло северо-восточным ветром, почему он не мог попасть от критских берегов на север, и, наконец, от того Мелита ближайший путь на Рим не мог бы быть через Сицилию (см. ст. 12). Новейшие исследователи почти единогласно признают, что остров, на который были выброшены св. апостол Павел со спутниками, был нынешняя Мальта, древний Мелит, в 15 географических милях (около 100 верст) к югу от Сицилии и около 50 миль от африканского берега. Сюда они действительно могли быть принесены от Крита после бурного плавания северо-восточным ветром, и отсюда прямой путь в Рим действительно был через Сицилию и по западному берегу Италии, как описано далее (ст. 12–13). Притом на Мальте до сих пор существует предание о пребывании там апостола Павла, тесно связанное с дальнейшим рассказом книги Деяний. Жителей Мальты Дееписатель называет «варварами» («иноплеменниками») сточки зрения греков и римлян, которые всех не говоривших по-гречески и по-латыни называли варварами. Поселенцы Мальты, вероятно, были пунического происхождения (финикийско-карфагенского). Они оказали теплое гостеприимство потерпевшим кораблекрушение, разложив огонь, чтобы согреть их, так как был дождь и холод. Когда Павел собрал много хвороста и бросил его в огонь, оцепеневшая от холода в хворосте ехидна от жара пробудилась, вышла из огня и повисла на руке у Павла. Жители острова, увидев эту ядовитейшую змею на руке у Павла, были уверены, что его ожидает немедленная смерть от ее укуса, и стали говорить, что он, вероятно, убийца, если его, спасшегося от моря, суд Божий не оставляет жить. Но когда они увидели, что он стряхнул змею в огонь, не потерпев никакого вреда, то стали говорить, что он бог, то есть, по их языческому представлению, один из богов, принявший на себя образ человека. В настоящее время на Мальте нет ядовитых змей, а у туземцев есть предание, что с тех пор, как св. Павел стряхнул ехидну в огонь, вся эта порода ядовитых пресмыкающихся утратила свою ядовитость. Начальник острова по имени Публий, имевший поблизости имение, принял у себя его и дружелюбно в течение трех дней угощал Павла и его спутников («нас», как выражается Дееписатель, то есть Павла, Луку и Аристарха, а конечно, не всех 276 путников, что особенно видно из 10 стиха). Тут Павел совершил чудо исцеления от лихорадки и кровавого поноса отца Публия, после чего к нему стали приводить и других больных на острове, и он также исцелял их. Благодарность их была велика, и они оказывали Павлу со спутниками много почестей и снабдили их всем нужным на дальнейший их путь.

Через три месяца по прибытии на Мальту, то есть когда прошла бурная осень и большая часть зимы и дальнейшее плавание не представляло уже опасности, они отплыли на александрийском корабле, называемом «Диоскуры», зимовавшем на Мальте, в Сиракузы — приморский город на юго-восточном берегу Сицилии, в 18 географических милях (около 125 верст) от Мальты. На носу кораблей делались изображения или богов, или животных, или других каких-либо предметов. На корабле, на котором Павел и его спутники отправились из Мальты, была надпись или изображение Диоскуры. Так назывались два известных в древности мифологических героя-близнеца Кастор и Поллукс, покровители, как их считали, мореплавания и защитники от морских бедствий. Пробыв в Сиракузах три дня, отплыли в Ригию, ныне Реджио в южной Италии, против города Мессины. Отсюда при благоприятном ветре быстро, на другой же день, прибыли в Путеолы, ныне Пуццоло, приморский город в одной миле от Неаполя. Гавань Путеолы в то время была одна из самых значительных на западном берегу Италии, и именно для торговли с востоком; здесь обыкновенно разгружались торговые корабли, и потом уже сухим путем товары отправлялись в столицу тогдашнего мира — Рим. Дальнейшее путешествие должно было совершаться уже пешком. Но в Путеолах нашлись христиане, которые просили св. Павла и его спутников побыть у них, и они пробыли у них целых семь дней. Это указывает на громадное доверие и расположение к Павлу сотника Юлия. Надо полагать, что Павел и его спутники были оставлены здесь с небольшим конвоем, а остальные узники с прочим конвоем во главе с самим Юлием продолжили свое путешествие в Рим. Через семь дней Павел и его спутники направились в Рим по знаменитой Аппиевой дороге.

ПРИБЫТИЕ В РИМ(стихи 15–16)

Многие римские христиане, узнав о прибытии славного апостола, поспешили ему навстречу до Аппиевой площади, небольшого городка в 42 римских милях (около 60 верст) на юг от Рима, и Трех Гостиниц — местечка, называвшегося так потому, что там были гостиницы для проезжающих в 10 милях (около 15 верст) от Рима. «Увидев их, Павел возблагодарил Бога и ободрился» — в этом внимании к нему римской братии он увидел добрый залог, что его узы не будут большим препятствием к его апостольской деятельности в Риме. Так исполнилась давнишняя мечта Павла — попасть в эту великую мировую столицу. Узники переданы были, как это всегда делалось, особому военачальнику, одному из префектов преторианцев, в обязанностях которых было принимать и стеречь прибывающих из провинции на суд кесарев лиц. Но для Павла было сделано исключение: ему позволено было жить особо, отдельно от других узников, в особом помещении и свободно, только с одним воином, вероятно преторианцем, который должен был надзирать за ним. Такая свобода предоставлена была Павлу, вероятно, вследствие добрых отзывов о нем Феста и Юлия. Павлу было позволено выходить всегда со своим стражем, принимать приходящих к нему, писать послания. Таким образом, он имел некоторую степень свободы, которой и пользовался для своей апостольской проповеди.

ДВУКРАТНАЯ БЕСЕДА СВ. ПАВЛА С РИМСКИМИ ИУДЕЯМИ И ЗАКЛЮЧЕНИЕ КНИГИ ДЕЯНИЙ АПОСТОЛЬСКИХ(стихи 17–31)

Через три дня после своего прибытия в Рим Павел созвал знатнейших иудеев Рима и рассказал им, что, никогда ничего не сделавши против своего народа, ни против обычаев, какие он хранил от своих отцев, он был схвачен во Иерусалиме и предан на суд римскому правителю в Кесарии, что правитель, исследовав его дело, хотел освободить его, но, так как иудеи воспротивились этому, то ему ничего не оставалось, как потребовать суда кесарева, хотя у него и чет никакого намерения в чем-либо обвинять народ свой. Следуя своему обычаю, апостол, таким образом, и в Риме начал свою проповедь с иудеев, причем, не имея возможности, как узник, посетить их синагогу, пригласил их сам к себе и начал с самооправдания, дабы объяснить им причину своих уз. Это объяснение послужило поводом к началу его проповеди о Христе: «Я в узах из Иерусалима предан в руки Римлян» — так начал апостол свою проповедь. Иудеи отвечали Павлу, что они не получали никаких писем о нем и никто не делал им также и устно неблагоприятного отзыва о нем. Но о христианстве они слышали как «о ереси», о которой везде спорят, и хотели бы сами слышать о нем от него. В назначенный самими иудеями день уже не только знатнейшие, но и очень многие пришли к апостолу, желая его послушать, и он с утра до вечера излагал им учение о Царствии Божием, то есть учение христианское, приводя им пророчества о Христе Иисусе как о Мессии из закона Моисеева и пророческих ветхозаветных книг. Следствием беседы было то, что одни убеждались его словами, а другие не верили. Они уходили, ведя спор между собой, и Павел напомнил им в момент их ухода грозные слова Исаии пророка, предсказавшего ожесточение и неверие Израиля (в 6:9-10), заключив их тем, что спасение Божие будет предложено язычникам: они и услышат.

Заканчивается книга Деяний апостольских свидетельством о том, что св. Павел целых два года жил в Риме на своем иждивении, принимая всех приходящих к нему, «проповедуя Царствие Божие, и уча яже о Господе нашем Иисусе Христе, со всяким дерзновением невозбранно». Два года, очевидно, до освобождения от уз, а содержали апостола, надо полагать, заботившиеся о нем римские христиане. Отсюда апостол Павел написал свои послания к Филиппийцам, Ефесянам, Колоссянам, Филимону и Евреям. Неожиданное окончание книги Деяний в самый интересный момент прибытия св. Павла на суд кесарев убедительно свидетельствует о ее подлинности и о том, что она написана в это время и до вторых уз апостола Павла и его мученической кончины в 67 году.

СОБОРНЫЕ ПОСЛАНИЯ

ЗНАЧЕНИЕ НАИМЕНОВАНИЯ НЕКОТОРЫХ ПОСЛАНИЙ «СОБОРНЫМИ»

Под именем «соборных» разумеются семь посланий, написанных св. апостолами: одно — Иаковом, два — Петром, три — Иоанном Богословом и одно — Иудою. В составе священных книг Нового Завета они обыкновенно помещаются в наших православных изданиях непосредственно после книги Деяний. Название «соборные» дано этим посланиям не самими их писателями. Так они названы Церковью впоследствии, но, несомненно, очень рано. По свидетельству церковного историка Евсевия (V, 18), еще писатель второго века Аполлоний, обличая какого-то монтаниста, выразился, что он, в подражание апостолу Иоанну, написал соборное послание.

В каком смысле название «соборный» («кафоликос») присвоено вышеперечисленным апостольским посланиям?

Один из древнейших христианских писателей Климент Александрийский называет «соборным» послание апостольского собора в Иерусалиме, обращенное к христианам Антиохии, Сирии и Киликии, о чем повествует 15 глава книги Деяний. Так как это послание обращено не к каким-либо частным лицам или отдельным церквам, а ко всем христианским общинам вообще, то ясно, что «соборный» здесь употреблено в смысле «окружной». Из этого можно заключить, что и послания Иакова, Петра, Иоанна и Иуды потому называются «соборными», что они обращены не к отдельным церквам, как, например, послания апостола Павла, а ко всем христианам. «Соборными» в смысле «окружных» называются первое Петрово и первое Иоанново послания у Оригена и Дионисия Александрийского. Весь же состав посланий, известных теперь под именем «соборных», назван этим именем в первый раз у историка Евсевия. Хотя второе и третье послания Иоанна имеют частное назначение и потому не подпадают под такое понимание наименования «соборных», они присоединены к первому соборному посланию Иоаннову как его дополнения.

Как в приложении к Церкви со словом «соборный» стали соединять значение истинной, подлинной Православной Церкви («Эккли-сиа кафолики» — Церковь соборная), так в приложении к этим посланиям с именем «соборный» стали соединять понятие послания истинного, подлинного, канонического, заключающего в себе неизменное правило для истинно христианской жизни. В этом значении называет «соборным» послание Иуды Ориген; такой же смысл влагает в это название по отношению ко всем этим посланиям Евсевий.

Все семь посланий названы, таким образом, в первый раз историком Евсевием соборными в смысле посланий окружных и имеющих подлинный канонический характер, в отличие от подложных посланий. Постепенно это название было принято всеми и вошло во всеобщее употребление.

Отличительный характер соборных посланий сравнительно с посланиями св. апостола Павла в том, что они содержат более общие и основные вероучительные наставления, в то время как содержание посланий апостола Павла приноровлено к обстоятельствам тех местных церквей, которым он пишет, и имеет, таким образом, более специальный характер, хотя, конечно, не утрачивает своего значения для всех времен и мест в жизни Христовой Церкви. Кроме того, в посланиях Павловых сильно выдается личность самого апостола, нередко с истрическими указаниями на разные обстоятельства его жизни, с выражением его собственных настроений и чувств радости, скорби, негодования и т. д. Между тем в соборных посланиях личности писателей не выступают наружу: там прямо предлагаются общеобязательные для всех христиан правила веры и благочестия.

СОБОРНОЕ ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ИАКОВА

СВЕДЕНИЯ О ПИСАТЕЛЕ

Писатель сам называет себя «Иаковом, рабом Бога и Господа Иисуса Христа» (1:1). В евангельской истории известно три лица с именем Иакова: 1) Иаков, сын Зеведея, — один из двенадцати апостолов и брат св. Иоанна Богослова; 2) Иаков Алфеев, брат св. апостола и евангелиста Матфея, тоже один из двенадцати; 3) Иаков, называемый братом Божиим, бывший одним из 70-ти апостолов Христовых и имевший братиями Иосию, Иуду и Симона (Мф. 13:55), ставший потом первым епископом Иерусалимским и получивший у иудеев прозвище «праведного». В отличие от двух других, принадлежащих к лику двенадцати, он назывался еще «меньшим».

Св. Иаков Зеведеев очень рано окончил свою жизнь мученическою смертью (около 44 года в Иерусалиме, согласно Деян. 12:2). Св. Иаков Алфеев, как известно из предания, проповедовал среди язычников. Между тем послание св. Иакова обращено к иудеям, находящимся в рассеянии (1:1). Церковное предание и относит соборное послание св. апостола Иакова третьему Иакову — брату Божию, бывшему первым епископом Иерусалимским. В качестве такового он мог считать находящимися под своим иерархическим ведением всех христиан из иудеев, где бы они ни находились. Кроме того, он пользовался великим уважением и авторитетом среди всех иудеев, даже и не уверовавших во Христа, за свою праведность. Он вел строго подвижническую жизнь, был девственником, не пил ни вина, ни сикера, воздерживался от вкушения мяса, одежду носил только льняную и строго соблюдал закон, часто уединяясь для молитвы в иерусалимский храм. Иудеи, даже из числа не уверовавших во Христа, прозвали его «праведником» и «опорой народа». Ввиду всего этого естественно, что он мог обратиться с авторитетным властным словом ко всем «двенадцати коленам, находящимся в рассеянии».

О жизни св. апостола Иакова сохранилось довольно много сведений. Он был старшим сыном Иосифа, обручника Пресвятой Девы, от первой его жены, родным братом упоминаемых в Евангелии Симона, Иуды и Иосии (Мф. 13:55) и названым братом Господа Иисуса Христа. Он сопровождал Иосифа и Марию с Младенцем Иисусом во время их бегства в Египет. По-видимому, он с братиями своими довольно долго не вполне веровал в Господа Иисуса как в Мессию (Ин. 7:3–5), почему, быть может, и не удостоился быть в числе ближайших двенадцати учеников Его. Но потом он всем сердцем уверовал, и Господь по Воскресении Своем удостоил его особенного явления Своего (1 Кор. 15:7). По Вознесении Христовом он, как предназначенный к тому Самим Господом, был поставлен первым епископом Иерусалимской церкви и в качестве такового, а также как Пользовавшийся особенно высоким уважением и самих апостолов, председательствовал на первом апостольском соборе в Иерусалиме (Деян. гл. 15). Надо полагать, что вся его деятельность сосредоточивалась в Палестине и он не ходил с проповедью по другим странам, подобно остальным апостолам. Жизнь свою окончил мученической смертью около 64 года, быв сброшен иудейскими начальниками с портика иерусалимского храма. Иудейский историк Иосиф Флавий, перечисляя причины падения

Иерусалима в результате войны с римлянами, говорит, что Господь наказал евреев, между прочим, за убиение Иакова праведного. Предание приписывает св. Иакову, брату Господню, составление древнего чина Божественной литургии, который до сего времени совершается в Иерусалиме в день его памяти 23 октября.

НАЗНАЧЕНИЕ ПОСЛАНИЯ, ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ ЕГО

Как видно из слов первого стиха, послание св. апостола Иакова было назначено и послано «двенадцати коленам, находящимся в рассеянии», то есть евреям. По-видимому, речь автора обращена не только к евреям, принявшим христианство, но и к евреям, еще не уверовавшим, тем более что те и другие долгое время не очень отделялись друг от друга и, как видно из книги Деяний, имели даже общие собрания. Апостол Иаков пользовался величайшим авторитетом и среди не уверовавших во Христа евреев, а потому мог обращаться и к ним с властным словом поучения. Выражение «двенадцати коленам, находящимся в рассеянии» не исключает и евреев, живших в Палестине.

Время и место написания послания не указаны. Св. апостол Иаков скончался около 64 года по Р.Х. По-видимому, послание написано им незадолго до кончины, ибо состояние христианского общества из иудеев описывается в нем весьма сходно с изображением его в послании св. апостола Павла к Евреем. Большинство толкователей склоняются к мысли, что оно написано в 55–60 годах. Местом написания был, вероятно, Иерусалим или вообще Палестина, так как нет никаких данных о том, чтобы св. Иаков когда-либо оставлял Палестину.

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ПОСЛАНИЯ

Поводом к написанию послания св. Иакова были, вероятно, те скорби, которые переносили иудеи, жившие в рассеянии, как от своих неверующих братий, так особенно от язычников. Испытания эти были столь велики, что многие, не находя в себе достаточно сил к их перенесению и не умея их согласить с ожидавшимися от Мессии благами для иудейского народа, стали падать духом и колебаться в вере. Среди внешних бедствий некоторые неправильно смотрели на источник этих бедствий, позволяя себе ропот на Самого Бога, но вместе с тем, думая по-прежнему видеть свое спасение в происхождении от Авраама, они неправильно смотрели на молитву, недооценивали значение добрых дел, из самомнения охотно становились учителями других. При этом богатые превозносились над бедными, вследствие чего велико было пристрастие к мирским благам, а братская любовь охладевала.

Все это и побудило св. Иакова дать им необходимое нравственное врачевание в виде послания.

ПОДЛИННОСТЬ ПОСЛАНИЯ ИАКОВЛЕВА

Из свидетельств Оригена и Евсевия Кесарийского известно, что подлинность послания Иаковлева не всеми в древней Церкви признавалась непререкаемой, что дало повод и Лютеру в новое время сомневаться в его подлинности, так как оно содержало неприятное для Лютера утверждение, что «вера без дел мертва» (2:26). Однако никто из известнейших и знаменитых отцов и учителей Церкви не высказывал сомнений в его подлинности. Поводом к сомнениям могло быть только то, что не все древнейшие писатели Церкви упоминают об этом послании, так как в нем мало материала для использования в их апологетическо-полемических трудах, какие по преимуществу появлялись в первые времена Церкви. Кроме того, в надписании его ничего не говорится о его апостольском авторитете, так как св. Иаков, по смирению, умалчивает о своем апостольском достоинстве. Зато есть основания полагать, что такие древние христианские писатели, как Климент Римский, автор «Пастыря» Ерма, св. Ириней Лионский, Климент Александрийский и Тертуллиан, знали это послание. Имеется оно и в древнейшем сирском переводе 2 века Пешито. Со времени Евсевия Кесарийского всякие сомнения в подлинности этого послания прекращаются, послание признано всею Церковью и внесено в канон священных новозаветных книг.

ОБЩИЙ ХАРАКТЕР ПОСЛАНИЯ И ЕГО СОДЕРЖАНИЕ

Общий характер послания чисто нравоучительный, причем нравственные увещания апостола отличаются особой силой, возвышенностью и аскетической строгостью. Изложение отрывочно, носит тон особенной важности и вместе с тем любвеобильности.

Содержит послание всего пять глав. Материал по главам расположен таким образом:

Глава первая: Надписание и приветствие (1). Учение об искушениях (2–4), о мудрости и молитве (5–8), о ничтожности богатства (9-11). Источник искушений — не Бог (12–18). Об обуздании гнева и языка и исполнении закона (19–26). Сущность подлинного благочестия (27).

Глава вторая: Увещание к нелицеприятному отношению к ближним (1-13). Учение о взаимоотношении между верою и добрыми делами (14–26).

Глава третья: Предостережение от самозваного учительства и от необузданности языка (1-14). Истинная и ложная мудрость (15–18).

Глава четвертая: Обличительная речь против вожделений (1–3), против дружбы с миром (4-10), против злословия (11–12) и самонадеянности (12–17).

Глава пятая: Обличение жестокосердных богачей (1–6). Наставление о долготерпении и злостраданиях (7-13), о таинстве елеосвящения (14–15), об исповедании грехов (16–18), об обращении заблуждающихся (19–20).

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ПОСЛАНИЯ СВ. АПОСТОЛА ИАКОВА

В начале послания св. Иаков, умалчивая о своем апостольском достоинстве, называет себя «рабом Бога и Господа Иисуса Христа». Обычное у древних приветствие «радоваться» в устах апостола, конечно, имеет особенное высшее значение радости о Господе Иисусе как Искупителе. После приветствия св. апостол сразу же начинает речь об искушениях, под которыми подразумеваются, несомненно, испытания нашей веры в виде разного рода бедствий, постигающих христианина в земной жизни. Эти испытания закаляют нашу веру и возводят нас все выше и выше к нравственному совершенству через подвиг терпения. Если в борьбе с искушениями человек чувствует свою слабость, он не должен унывать и малодушествовать. Он должен просить у Бога мудрости преодолеть искушения, «и дастся ему». Добродетель совершенного христианского терпения так высока, что без особой мудрости духовной, подаваемой от Господа Бога, она для слабых человеческих сил недостижима. «Но да просит с верою, нимало не сомневаясь, потому что сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой» (ст. 6) — «да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа. Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих» (ст. 7–8) — главное условие для получения просимого в молитве — твердая несумнительная вера. Это потому, что только через такую веру человек вступает в то нравственное единение с Богом, через которое Божественная благодать может сообщиться душе человека. Исполненный истинной христианской мудрости радостно переносит все испытания и превратности судьбы, богат ли он или беден. «Да хвалится же брат смиренный в высоте своей» (ст. 9) — «хвалится» сказано здесь в смысле: «да утешает себя» сознанием высоты своей в перенесении посылаемых Богом скорбей. Христианин вообще смотрит на скорби как на дело милости и благоволения Божия к нему. «А богатый (да хвалится) унижением своим, потому что он прейдет, как цвет на траве» (ст. 10–11) — богатый может хвалиться или утешать себя лишь сознанием ничтожности, тленности своего богатства. «Блажен человек, который переносит искушение» (ст. 12), потому что надлежащим образом переносимое искушение способствует духовному совершенствованию человека и дает ему «венец жизни». Господь посылает людям испытания не для вовлечения их во грех, а для укрепления их сил противостоять греху. И если человек падает в борьбе с искушением, то вина в этом самого человека, потому что «каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью» (ст. 14). А Господь всегда лишь содействует добру и нравственному» совершенствованию человека: «Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца Светов, у Которого нет изменения и ни тени перемены» (ст. 17).

Далее св. апостол говорит об отношении христианина к слову истины (ст. 18–27). Поскольку мы все рождены от Бога словом истины, надлежит нам всемерно заботиться о своем нравственном развитии, а для этого прежде всего быть «скорыми на слышание этого слова» и медленными на свои собственные слова, медленными на гнев, даже ради ревности за это самое слово истины, ибо «гнев человека не творит правды Божией» (ст. 20). Но нужно быть исполнителями слова, а не слушателями только, чтобы не походить на человека, который внимательно смотрится в зеркало и не принимает во внимание того, что в нем увидит, как будто и не смотрелся. Только деятельное проведение в жизнь всех требований нравственного Закона Божия делает человека истинно благочестивым: иначе у него «пустое благочестие» (ст. 22–27).

Во второй главе апостол обличает лицеприятие в отношении к ближним, которое является обычным спутником «пустого благочестия» и доказывает, что одна рассудочная вера, без согласования с нею всей жизни человека, не имеет никакого значения. Подобно тому как одни слова участия не согревают и не насыщают нагих и голодных братий наших, «так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе» (ст. 17). Что же собственно спасает человека: вера или дела? И нет ли тут противоречия словам апостола Павла о том, что человек спасается верою независимо от дел закона (Рим. 3:28)? Надо полагать, что эти слова о необходимости для спасения живой деятельной веры и написаны св. Иаковом именно потому, что многие иудеи превратно поняли слова апостола Павла. Апостол Павел настойчиво проповедовал иудеям, что со времени пришествия Христа Спасителя обрядовый Моисеев закон утратил всякое значение и для спасения нужна вера во Христа Спасителя, а не дела закона Моисеева. Многие из иудеев поняли эту мысль в смысле безусловного отрицания вообще добрых дел для спасения и достаточности одной только веры в пришедшего Мессию. Св. апостол Иаков и подчеркивает, что одной холодной рассудочной веры для спасения недостаточно, ибо «и бесы веруют и трепещут» (2:19). Смысл слов апостола Иакова тот, что истинная спасающая вера тесно связана с доброделанием: вера первенствует и предшествует, как причина, а дела последуют, как ее следствие. Таким образом, ни вера, ни дела, в отдельности друг от друга, не спасают человека, ибо друг без друга они невозможны: это две нераздельные, хотя и различные стороны одного и того же предмета. «Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем» (ст. 10). Почему так? Потому что весь закон со всеми своими многочисленными и многообразными заповедями частными есть выражение одной воли Одного Законодателя Бога и преступление одной заповеди есть, таким образом, неповиновение воле Единого Законодателя и, следовательно, преступление против закона вообще. Блж. Феофилакт под «всем законом» понимает здесь христианскую любовь, к которой, по словам Самого Господа, сводится «весь закон и пророки» (Мф. 22:40): «кто любит ближнего, тот не будет ни прелюбодействовать, ни убивать… не о том говорится, чтобы добродетели вовсе не имели никаких недостатков, а о том, что любовь должно иметь не недостаточную, не лицеприятную, а всецелую. То же можем сказать и о других добродетелях. Кто несовершенно держится целомудрия или справедливости, а что-нибудь опускает, тот, хромая в исполнении, вредит всему телу добродетели. Итак, под всем законом должно разуметь закон о любви».

«Милость превозносится над судом» (ст. 13) — суд по правде Божией грозит осуждением всякому грешнику, а грешны пред правдою Божиею все и верующие христиане; но милость, благотворительная любовь по Закону Божию носит в себе уверенность, что она превозможет угрожающую силу суда и освободит от заслуженного наказания за грехи, оправдает, спасет» (еп. Михаил).

Вот какое большое значение, следовательно, имеют дела — дела христианской любви, дела милосердия к ближним. Св. Иаков указывает дальше, что и ветхозаветные праведники, как Авраам и женщина Раав, содействовавшая евреям при взятии Иерусалима, спаслись не верой только, но и делами, которыми они проявили свою веру. «Как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва» (2:26).

Пустое благочестие, не идущее дальше слов, часто проявляется в стремлении учить других, как надо жить. В третьей главе св. апостол Иаков и обличает эту страсть к учительству. Он показывает тут, какое громадное значение в жизни имеет слово человека, и какая великая нравственная ответственность лежит на учителе, и поэтому с какой осторожностью нужно браться за служение учителя жизни. «Не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению» (3:1). Значение языка как органа речи в жизни человеческой св. Иаков сравнивает с удилами, рулем и огнем. В руках человека маленькие удила заставляют подчиняться себе сильного и резвого коня, а небольшой руль дает направление громадному кораблю, несмотря на противодействие сильных ветров. «Так и язык небольшой член, но много делает, посмотри, небольшой огонь, как много вещества зажигает, и язык — огонь, прикраса неправды», он «оскверняет все тело и воспаляет круг жизни» (3:5–6). Воспаляемый сам от геенны, то есть от диавола, отца лжи, язык не поддается обузданию собственными усилиями человека. Только при помощи благодати Божией человек может укротить свой язык. Призывая к этому христиан, св. апостол указывает на несообразность того, что мы одним и тем же языком благословляем Бога и проклинаем людей. Ввиду обоюдоострого значения человеческого слова учить других имеет право только тот, кто укротил в себе греховную распущенность в слове и приобрел таким образом истинную мудрость. Сущность христианской мудрости в том и заключается, что она есть не только голое знание, но и сама жизнь. Кто обладает подлинной христианской мудростью, тот чист в своих побуждениях и намерениях, кроток, скромен в желаниях, послушен старшим, то есть подчиняется авторитету, полон милосердия и добрых дел. В противоположность этой небесной мудрости, есть мудрость «земная, душевная, бесовская», источник которой отец лжи — диавол; характерные проявления этой мудрости — зависть и сварливость, и в результате ее влияния получается неустройство и все худое.

В четвертой главе св. апостол показывает плоды проповеди мудрости бесовской в общественной жизни. Проповедники этой мудрости Тешат низменные вожделения людей, прививают любовь к земным благам и внушают горделивую мысль, что человек сам, собственными усилиями, без помощи Божией может достигнуть и счастия, и благополучия. Горькая действительность безжалостно разрушает эту самонадеянную и легкомысленную теорию устроения земного благополучия: в результате насаждения этой земной мудрости, господства ее между людьми получается только вражда и распри во взаимных отношениях людей. Чрезмерная привязанность к земным благам и горделивая самонадеянность есть измена Богу и служение диа-волу. Поэтому «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (4:6). Св. апостол и учит поэтому сокрушению о грехах своих и смирению, ибо только это нравственно возвышает человека. Без особой связи речи апостол дает дальше наставление не злословить друг друга и не осуждать, ибо суд принадлежит Единому Богу, учит также не тщеславиться, ибо тщеславие ведет к гордости.

Призывая христиан покориться Богу и противостать внушениям диавола, апостол в пятой главе обличает жестокосердых богачей, угрожая им карою Божиею, которая превратит в ничто всякое земное богатство (5:1–6). Вместе с тем он увещевает страждущих от преследований богатых и, само собой разумеется, всех вообще христиан терпеливо переносить страдания и все жизненные невзгоды. Пределом этого долготерпения указывается пришествие Господне. Увещание к терпению подкрепляется указанием на земледельца: как он терпеливо ждет плодов на своей жатве, так и христианин должен терпеливо ожидать плодов от своей жизни, когда явится Христос во славе Своей и воздаст каждому по делам его. «Пришествие Христово приближается» (точнее: «приблизилось»). Апостолы часто говорят о близости второго пришествия Христова. Оно действительно близко по внутренней нравственной связи второго пришествия с первым, ибо с момента пришествия Христа на землю наступила последняя эпоха мира, как называли эту эпоху еще ветхозаветные пророки (например, Ис. 2:1; 4:2). Второе Пришествие Христово и потому близко, что мы не знаем ни дня, ни часа его и должны быть всегда готовы встретить его. Для усиления своего увещания к терпеливому перенесению страданий апостол указывает на примеры ветхозаветной истории: на пророков, которые терпели преследования со стороны народных властей, на великого ветхозаветного страдальца Иова, вознагражденного потом за свои страдания Богом. Без связи речи затем св. апостол увещевает не злоупотреблять клятвою, то есть божбой, почти в тех же словах, как Сам Господь в Мф. 5:33–37. Во всех обстоятельствах жизни, как скорбных, так и радостных, надо обращаться к Господу с молитвой или прошения, или хвалы и благодарения. В болезнях апостол повелевает пользоваться врачеванием от пресвитеров церковных через помазание от них болящего елеем с молитвою: «Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазав его елеем во имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему» (5:14–15). Здесь содержится указание на апостольское происхождение таинства елеосвящения, совершавшегося собором пресвитеров, почему оно и называется у нас еще «соборованием». Несправедливо протестанты видят в этом обыкновенное врачевание елеем. Целый ряд черт в этих словах апостола указывает, Что это не простое врачевание, а именно таинство: повелевается призвать пресвитеров, или старейшин (как можно перевести буквально) церковных, а не светских, они должны сотворить молитву над болящим, призывается не один, а несколько пресвитеров, что для простого помазания не было бы нужно, ибо просто помазать елеем может и один человек; странно было бы указывать елей как врачебное средство от всех болезней, если бы речь шла о простом врачевании, а не о таинстве, в котором елей служит только видимым веществом; не елей, а «молитва веры исцелит болящего», и наконец, болящему отпускаются грехи. Все это не оставляет сомнений в том, что апостол говорит здесь именно о таинстве. Для исцеления от духовных недугов — грехов — апостол советует христианам исповедовать друг другу согрешения. Связь с предыдущими словами о таинстве елеосвящения через союз «и» дает основания полагать, что здесь имеется в виду исповедь перед духовником, то есть то же таинство покаяния, которое обычно соединяется с таинством елеосвящения. «Много может усиленная молитва праведного» (5:16) — под «праведными» здесь разумеются те люди, молитва которых более совершенна. Здесь, конечно, имеются в виду не только обладающие личной праведностью, но опять-таки пресвитеры, наделенные особым благодатным полномочием молиться за людей и совершать таинства. В пример того, как много может молитва праведного, св. апостол приводит молитву св. пророка Илии, заключившего небо и затем вновь отверзшего. Дабы не подумали, что этот пример не идет для обыкновенных людей, апостол говорит, что «Илия был человек, подобный нам», то есть одинаковой со всеми людьми природы.

В заключение св. апостол говорит о величии миссионерского служения, имеющего целью обратить на путь правой веры уклонившихся от пути истины: «обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов» (5:20). Говоривший ранее о необходимости добрых дел — дел милости телесных, св. апостол говорит здесь о несравненно более важных добрых делах — делах милости духовной, имеющей особенно высокую цену в очах Божиих.

ПЕРВОЕ СОБОРНОЕ ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПЕТРА

СВЕДЕНИЯ О ПИСАТЕЛЕ

Как свидетельства древнейшего христианского предания, так и внутренние признаки, заключающиеся в самом послании, неоспоримо доказывают принадлежность его св. первоверховному апостолу Петру. Этим посланием пользуется в своих писаниях апостольский муж и ученик св. Иоанна Богослова св. Поликарп; знал его и пользовался им и св. Папий Иерапольский. Находим ссылки на это послание у св. Иринея Лионского, у Тертуллиана, Климента Александрийского и Оригена. Находится оно и в сирском переводе Пешито.

Тон речи во многих местах послания вполне отвечает известной нам из Евангелия горячности темперамента апостола Петра; ясность и точность речи, сходство ее с речами апостола Петра в книге Деяний также красноречиво свидетельствуют о несомненном авторстве св. Петра.

Св. апостол Петр, называвшийся прежде Симоном, был сыном рыбаря Ионы из Вифсаиды Галилейской (Ин. 1:42, 45) и братом св. апостола Андрея Первозванного, который и привел его ко Христу. Св. Петр был женат и имел дом в Капернауме (Мф. 8:14). Призванный Христом Спасителем за рыбной ловлей на озере Геннисаретском (Лк. 5:8), он при всяком случае выражал Ему свою особенную преданность и ревность, за что и удостоен был особенного приближения к Господу вместе с сынами Зеведеевыми (Лк. 9:28). Сильный, пламенный духом и решительный, он естественно занял первое место в лике Христовых апостолов. Он первым решительно исповедал Господа Иисуса Христа Христом, то есть Мессиею (Мф. 16:16), и за это удостоился наименования Камнем (Петром); на сем камне Петровой веры Господь обещал создать Церковь Свою, которую и врата адовы не одолеют (Мф. 16:18). Троекратное отречение свое от Господа св. Петр омыл горькими слезами раскаяния, вследствие чего по Своем Вос-крёсении Господь вновь восстановил его в апостольском достоинстве, троекратно, по числу отречений, поручив ему пасти агнцев и овец Своих (Ин. 21:15–17). Он первым содействовал распространению и утверждению Церкви Христовой по сошествии Св. Духа, произнесши сильную речь перед народом в день Пятидесятницы и обратив 3000 душ ко Христу, а спустя некоторое время другой сильной речью, по случаю исцеления хромого от рождения в храме, обратил еще 5000 (Деян. гл. 2–4). Первая часть книги Деяний (гл. 1 — 12) рассказывает по преимуществу о его апостольской деятельности. Но с того времени, как он, чудесно освобожденный Ангелом из темницы, ушел в другое место (Деян. 12:17), о нем в книге Деяний упоминается еще только один раз, при рассказе об апостольском соборе (гл. 15). Все остальные сведения о нем сохранились только в церковных преданиях, не очень полных и не вполне определенных и согласных друг с другом. Во всяком случае известно, что он предпринимал путешествия с проповедью Евангелия по палестинскому, финикийскому и сирс-кому берегу Средиземного моря, был в Антиохии, где рукоположил первого епископа Еводия. Затем проповедовал в областях Малой Азии иудеям и прозелитам, потом в Египте, где рукоположил Марка в первого епископа для Александрийской церкви. Отсюда перешел в Грецию (Ахаию) и проповедовал в Коринфе, что видно из 1 Кор. 1:12. По преданию, св. Петр из Греции отправился в Италию и был в Риме, затем посетил Испанию, Карфаген и Британию. К концу своей жизни св. Петр снова прибыл в Рим, где и принял мученическую кончину вместе со св. апостолом Павлом в 67 году, будучи распят вниз головой.

ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАЗНАЧЕНИЕ ПОСЛАНИЯ, ПОВОД К НАПИСАНИЮ И ЦЕЛЬ

Первоначальное назначение послания видно из самого надписания его: оно обращено к «пришельцам, рассеянным в Понте, Галатии, Каппадокии, Асии и Вифинии» (1:1) — провинциях Малой Азии. Под

этими «пришельцами» надо понимать главным образом уверовавших иудеев, ибо св. Петр был преимущественно «апостолом обрезанных» (Гал. 2:7), но, как видно из некоторых мест послания (2:10; 4:3, 4), тут имеются в виду и язычники, которые, конечно, также входили в состав христианских общин Малой Азии, как это видно из книги Деяний и некоторых посланий св. апостола Павла.

Какие побуждения могли быть у св. апостола Петра писать малоазийским христианам, общины которых были основаны, как мы знаем из книги Деяний, св. апостолом Павлом?

Внутренним поводом, конечно, было для апостола Петра повеление Господа «утвердить братьев своих» (Лк. 22:32). Внешним поводом явились нестроения, появившиеся в этих общинах, а в особенности гонения, постигшие их со стороны врагов Креста Христова (что видно из 1 Петр. 1:6–7 и 4:12, 13, 19; 5:9). Кроме внешних врагов, явились еще более тонкие враги — внутренние, в лице лжеучителей. Пользуясь отсутствием св. апостола Павла, они начали искажать его учение о свободе христианской и покровительствовать всякой нравственной распущенности (1 Петр. 2:16; 2 Петр. 1:9; 2:1). Есть основания полагать, что сведения об испытаниях, постигших малоазийские общины, доставил св. апостолу Петру Силуан, бывший постоянным спутником апостола Павла, но по заключении апостола Павла в узы перешедший к св. Петру.

Цель послания, таким образом, — ободрить, утешить в скорбях малоазийских христиан и утвердить их в вере. Последнюю цель св. Петр сам обозначает: «сие кратко написал я вам чрез Силуана, верного, как думаю, вашего брата, чтобы уверить вас, утешая и свидетельствуя, что это истинная благодать Божия, в которой вы стоите» (5:12).

МЕСТО И ВРЕМЯ НАПИСАНИЯ ПОСЛАНИЯ

Местом, откуда св. Петр написал свое первое послание, указывается Вавилон (5:13). Римо-католики, утверждающие, что св. апостол Петр 25 лет был епископом города Рима, хотят видеть в этом «Вавилоне» аллегорическое наименование Рима. Едва ли уместна такая аллегория в прощальном приветствии. Естественнее видеть в этом настоящее название города. Нет надобности предполагать, что это был Вавилон Ефратский, о посещении которого св. Петром у нас нет известий. В Египте был небольшой городок на берегу Нила, основанный переселенцами из Вавилона, которые назвали его тоже Вавилоном. В истории христианской Церкви известна церковь Вавилонская в Египте (Четьи-Минеи за 4 июня. Житие преп. Зосимы). Св. Петр был в Египте, поставил там, в Александрии, св. Марка епископом, а потому вполне естественно, что он мог писать оттуда и при этом передавать привет от св. Марка.

Когда написано это послание, с точностью определить нельзя. Предположения о времени его написания основываются на том, что при св. Петре находились тогда Силуан и Марк, от лица которых апостол шлет приветствия в Малую Азию (1 Петр. 5:12, 13). Оба эти лица сопутствовали св. апостолу Павлу и были хорошо известны малоазий-ским христианам. Оставить его они могли, вероятно, лишь после того, как св. апостол Павел был взят в узы и отправлен в Рим на суд кесарев (Деян. гл. 26–27). Естественно было и Петру, именно после взятия Павла в узы позаботиться о его пастве. А так как первое послание написано незадолго до второго, которое, несомненно, было написано перед мученической кончиной св. Петра, последовавшей в 67 году, то дата написания первого послания определяется между 62 и 64 годами по Р.Х.

СОДЕРЖАНИЕ ПОСЛАНИЯ

Первое послание св. апостола Петра состоит всего из пяти глав. Содержание их таково:

Первая глава: Надписание и приветствие (1–2). Славословие Богу за благодать возрождения (3–5), ради которой должно-радоваться в скорбях (6–9) и к которой относились изыскания пророков (10–12). Увещание к святости жизни (13–21) и взаимной любви (22–25).

Вторая глава: Наставления о духовном возрастании (1–3) и устроении (4-10), о добродетельной жизни (11–12), о покорности властям (13–17), о повиновении слуг господам (18–20). Пример страданий Господних (21–25).

Третья глава: Нравственные наставления женам (1–6), мужьям (7) и всем христианам (8-17). Христос пострадавший, сошедший в ад, воскресший и вознесшийся (18–22).

Четвертая глава: Наставления христианам относительно разных нравственных качеств и добродетелей (1-11), особенно же о неповинном злострадании (12–19).

Пятая глава: Наставления пастырям и пасомым (1–9). Благословение апостольское (10–11). Известия и приветствия (12–14).

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ СВ. АПОСТОЛА ПЕТРА

Начинает свое первое соборное послание св. апостол Петр словами: «Петр, апостол Иисуса Христа» — нельзя не видеть, что св. апостол с нарочитою целью выставляет свое апостольское достоинство, ибо церкви, к которым он писал, не им были основаны и личного знакомства с ним не имели. Перечислив затем, к кому обращено его послание, св. Петр на всем протяжении своего послания старается разными богодухновенными назиданиями подкрепить и возвысить нравственную жизнь угнетенных малоазийских христиан. В первых двух главах он раскрывает «величие и славу преподанного нам спасения в Иисусе Христе», что придает всему этому отделу догматический оттенок. В остальных главах преобладают исключительно нравственные наставления.

Христиан Понта, Галатии, Каппадокии, Асии и Вифинии св. апостол называет «пришельцами» в двояком смысле: они живут вне своего отечества — Палестины; для христиан жизнь на земле есть странничество и пришельничество, ибо собственное отечество христианина — другой мир, мир духовный. Апостол называет их «избранными» в том смысле, что в Новом Завете все христиане составляют новый избранный народ Божий, каким в Ветхом Завете были иудеи (1:1). Избраны они «по предведению Бога Отца, при освящении от Духа, к послушанию и окроплению кровью Иисуса Христа» — все три Лица Пресвятой Троицы принимали участие в деле спасения людей: Бог Отец, по предведению Своему зная, кто из людей как употребит дарованную ему свободную волю, предопределяет людей ко спасению; Сын Божий Своею крестною смертью совершил самое дело спасения, а Дух Святой через благодать Свою освящает избранных, усваивая им дело спасения, совершенное Христом (ст. 2). Из глубины сердца, исполненного благодарностью Богу за искупление мира, апостол возносит вслед за тем славословие Богу, даровавшему людям «наследство нетленное», в противоположность чувственному земному, которого ожидали иудеи от Мессии (ст. 3–4). Сказав далее, что сила Божия «через веру» соблюдает их «ко спасению», апостол внушает, что это спасение откроется во всей силе лишь в «последнее время»; теперь же и поскорбеть надлежит «немного», чтобы испытанная огнем искушений вера оказалась драгоценнее самого очищенного золота «в явление Иисуса Христа», то есть при втором Его пришествии (ст. 5–7).

Заканчивает свое славословие св. апостол, указывая на великую важность домостроительства нашего спасения, к которому относились все изыскания и исследования пророков и которое так глубоко, что в него «желают проникнуть ангелы» (ст. 8-12). На основании всего вышесказанного апостол предлагает ряд нравственных наставлений, подкрепляя их высокими догматическими созерцаниями. Первое общее наставление — о совершенном уповании на благодать Христову с детским послушанием Богу как Отцу и стремлением уподобиться Ему святостью жизни: «будьте святы, потому что Я свят» (ст. 13–16). К этому должно побуждать высокое сознание того, какой ценой искуплены христиане: «не сребром или золотом», «но драгоценною Кровию Христа» (ст. 17–20). В этом высокое побуждение — хранить веру Христову и крепко держаться ее, несмотря ни на какие искушения (ст. 21–25).

Во второй главе св. Петр внушает христианам, что они, живя среди враждебно настроенных язычников, должны своей святой, добродетельной жизнью показать, что они «род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего их из тьмы в чудный Свой свет». Тогда и язычники, видя добродетельную жизнь христианина, сами обратятся ко Христу и прославят Бога за то, за что раньше злословили верующих.

Здесь в опровержение ложного учения римо-католиков о том, что камнем, на котором основана Церковь, является личность апостола Петра, важно отметить, что сам св. апостол Петр называет «камнем» отнюдь не себя, а Господа Иисуса Христа, как видно из 4 стиха. Основание Церкви, ее краеугольный камень — это Сам Христос, а все верующие, члены Церкви — «живые камни» — должны устроять из себя на этом камне «дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу» (ст. 5) — как Бог в Ветхом Завете имел Свой храм и Своих священников, которые служили Ему принесением жертв, так в Новом Завете все общество христиан в духовном смысле должно быть одновременно и храмом, и священниками. Это, конечно, речь образная, и этим не упраздняется священство как особый класс лиц, поставленных в Церкви для учения, совершения таинств и управления. Все верующие называются «священством святым» потому, что они должны «приносить духовные жертвы» Богу, то есть жертвы добродетели. Добродетели называются «жертвами» потому, что совершение их сопряжено с подвигом подавления своих страстей и похотей. В 6–8 стихах св. апостол вновь называет Господа Иисуса Христа «краеугольным камнем», приводя ссылку на пророчество Исаии 28:16, слова которого, несомненно, относятся к Мессии. Это пророчество и Сам Господь Иисус Христос относил к Себе (Мф. 21:42). В 9 стихе св. апостол называет христиан снова «родом избранным, царственным священством, народом святым, людьми, взятыми в удел» — все эти черты заимствованы из ветхозаветных наименований еврейского народа и приложены к христианам, так как в христианах окончательно пришло в исполнение то, что предначинательно означали эти имена в приложении к народу еврейскому (ср. Исх. 19:5–6). И св. Иоанн Богослов в своем Апокалипсисе говорит, что в духовном смысле Господь Иисус Христос соделал всех нас, христиан, царями и священниками Богу и Отцу Своему (1:6). Эти образные выражения, указывающие лишь на высокое достоинство христианского звания, конечно, нельзя понимать буквально, как делают это сектанты, отвергающие на основании этих слов апостола законно установленное в Церкви священство и царскую власть. «Некогда не народ, а ныне народ Божий» (ст. 10) — эти слова заимствованы из пророка Осии (2:23), где Бог, называя тогдашний народ еврейский не Своим народом, так как он по своему греховному образу жизни был недостоин того, обещает, что во время Мессии народ сделается достойным того, чтобы Бог сказал ему: «ты народ Мой». Обещание это исполнилось, когда лучшая часть иудейского народа приняла учение Христово. Изречение это тем более можно отнести к христианам из бывших язычников. С 11 стиха апостол начинает чисто нравственные наставления, касающиеся внутренней и личной жизни христиан. Тут он как бы раскрывает подробно, в чем именно должно выражаться это царственное священство христиан, какие духовные жертвы должны они приносить и как должны себя вести, чтобы язычники, видя их добродетельную жизнь, прославили их за то, за что теперь злословят. Во главе гонителей христиан были языческие власти и высшие классы языческого общества, а христианство первоначально распространялось по преимуществу среди рабов. Бесправное положение этих рабов еще более ухудшалось с принятием ими гонимой веры Христовой. Сознание несправедливости преследований могло не окрепших еще в вере христиан побудить на ропот и сопротивление. Для предупреждения этого апостол в 13–19 стихах учит покорности всякому человеческому начальству «для Господа». Это повиновение и христианская свобода отнюдь не исключаются взаимно, а, напротив, свобода, понимаемая в истинном смысле, налагает обязанность повиновения и связанные с нею обязанности. Свобода христианская — это свобода духовная, а не внешняя: она состоит в свободе от рабства греху, греховному миру и диаволу, но в то же время она есть рабство Богу и потому налагает обязанности, требуемые Словом Божиим. Можно злоупотреблять христианской свободой, перетолковывая понятие о ней и прикрывая ею всякую разнузданность, чего и надлежит бояться христианам. Предостерегая от такого злоупотребления понятием христианской свободы, апостол, может быть, имеет в виду появившихся тогда лжеучителей-гностиков. Призывая к терпеливому перенесению несправедливых страданий, апостол указывает на пример Самого Господа Иисуса Христа (ст. 20–25) и убеждает христиан «дабы мы шли по следам Его», то есть подражать Ему в терпеливом перенесении страданий.

В третьей главе св. апостол дает нравственные наставления женам, мужьям и всем христианам. Женам апостол заповедует, чтобы они повиновались своим мужьям. Здесь имеются в виду особенно жены-христианки, бывшие замужем за мужьями-иудеями или язычниками, не принявшими Христовой веры. Положение таких жен было, конечно, весьма тяжелым. У них, естественно, могло породить-ся искушение — быть под особым руководительством лиц, уже просвещенных христианской верой, то есть чужих мужей, стать в особенные отношения повиновения чужим мужьям, через что могли порождаться недоразумения и нестроения в семейной жизни. Апостол с особенной заботой предостерегает таких жен от подобного искушения и внушает им повиноваться собственным мужьям, хотя бы они были и неверующие, указывая и высокую цель этого: «чтобы те из них, которые не покоряются слову, житием жен своих без слова приобретаемы были». Апостол внушает, что истинное украшение женщины-христианки состоит не во внешних уборах, а во внутренней красоте «кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом» (ст. 4). В пример апостол приводит Сарру, повиновавшуюся своему мужу Аврааму.

Тягостное положение женщины, как в древнеязыческом мире, так и у евреев, побуждает апостола дать наставления и мужу относительно жены, дабы наставление о повиновении жены не подало мужу

повода злоупотреблять этим повиновением. Муж должен обращаться с женой бережно, как с «немощнейшим сосудом» (ст. 5–7).

Далее апостол дает нравственные наставления всем вообще христианам, внушая им радоваться, если они страдают за правду, ибо «и Христос… пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, которым Он и находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал» (ст. 18–19). Под этой «темницей», как показывает употребленное здесь греческое слово, надо разуметь Ад, или «Шеол» — место, куда сходили, по верованию евреев, все души людей, умерших до пришествия Мессии; это место в преисподней, то есть под землей или внутри земли. Это не ад в нашем смысле слова, как место вечного мучения грешников, но все же место, как показывает его название, стеснительное для духа человеческого, неприятное, нежелательное. Таким было это место до пришествия Христова для всех умиравших в Ветхом Завете людей, хотя, видимо, и там были все же разные степени, в зависимости от нечестия или праведности умерших. В эту «темницу» сходил Господь для проповеди о свершенном Им спасении человечества. Это было призвание всех умерших до Христа и находившихся в шеоле душ ко вступлению в Царство Христово, причем покаявшиеся и уверовавшие без сомнения были освобождены из места их заключения и введены в открывшийся Воскресением Христовым рай — место блаженства праведников. По церковному преданию, эта проповедь Самого Христа во аде была предварена там проповедью о Христе св. Иоанна Предтечи (см. тропарь его). «Непокорным» — значит, что проповедь Христа Спасителя была обращена и к наиболее упорным грешникам, примером которых апостол поставляет современников Ноя, погибших от потопа. Из 6 стиха 4 главы можно заключить, что и из таковых были спасшиеся проповедью Христовою во аде: «ибо для того и мертвым было благовествуемо, чтобы они, подвергшись суду по человеку плотию, жили по Богу духом». Этим апостол подчеркивает и то, что проповедь Христова была обращена ко всем без исключения людям, не исключая и язычников, и притом самых грешных из них (ст. 19–20). От мысли о потопе и о спасшихся в ковчеге в 20 стихе апостол переходит к таинству крещения, прообразованному потопной водой. В 21 стихе апостол определяет существо крещения. Оно не есть «плотской нечистоты омытие», подобное, например, многочисленным и многообразным омовениям иудейским, которые, очищая только тело, нисколько не касались нечистот душевных: оно есть «обещание Богу доброй совести». Эти слова не значат, конечно, что совесть благая, или очищение от душевных скверн, не дается в крещении, ибо дальше сказано, что «крещение спасает воскресением Христовым» (ст. 21). Апостол указывает здесь только на необходимость для крещенного решиться начать новой жизнью по совести.

Четвертая глава вся посвящена нравственным наставлениям. Эти нравственные наставления основаны на мысли о страданиях Христовых: «поелику Христос пострадал за нас плотию, то и вы вооружитеся тою же мыслью: ибо страдающий плотию перестает грешить» (ст. 1). Вся эта глава пронизана мыслью о терпеливом перенесении гонений за веру и о необходимости побеждать злобное отношение врагов веры добродетельной жизнью. «Страдающий плотию перестает грешить» — страдания телесные, от добровольного ли подвига самоумерщвления или от насильственного угнетения извне, ослабляют силу и действие человеческой греховности. Вместе с тем здесь выражена та же мысль, что и в б главе послания св. апостола Павла к Римлянам: о том, что сораспявшийся Христу и умерший с Ним умирает для греха, должен почитать себя мертвым для греха, а живым для Бога. Апостол убеждает христиан не смущаться тем, что язычники злословят их за происшедшую в них коренную перемену в их жизни, напоминая, что и они будут судимы Богом за их распутство (ст. 2–6). «Близок всему конец» — в том смысле, что христиане всегда должны быть готовы к пришествию Христову. Из этого апостол выводит необходимость нравственной жизни для христиан и дает ряд наставлений, ставя во главе всего любовь, потому что «любовь покрывает множество грехов» (ст. 8), как учит об этом и св. апостол Иаков. Заканчивается 4 глава наставлением мученикам: «огненного искушения… не чуждайтесь» (ст. 12). Христиане должны безбоязненно исповедовать свою веру, не боясь злословия и страданий, но прославляя Бога за такую свою участь (ст. 13–19).

Пятая глава содержит наставления пастырям и пасомым, апостольское благословение и заключительные приветствия. Пастырей апостол увещает пасти стадо Божие, надзирая за ним не принужденно, но охотно, не для гнусной корысти, но из усердия, и не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду. Пасомых назидает, чтобы они, повинуясь пастырям своим и отдаваясь смиренно водительству крепкой руки Божией, и сами же, однако, трезвились и бодрствовали, ибо противник диавол как лев ходит, ища, кого поглотить. Три основных черты истинного пастырства указывает здесь св. Петр: 1) «Пасите Божие стадо, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно» — здесь говорится о том, что пастырь сам должен быть исполнен любовью к своему великому делу, должен чувствовать к нему внутреннее призвание, чтобы не быть наемником вместо истинного пастыря (5:2); 2) «не для гнусной корысти, но из усердия» — это вторая черта доброго пастырства, которую можно назвать бескорыстием. Это не то значит, что пастырь ничем не должен пользоваться от своих пасомых (см. 1 Кор. 9:7, 13, 14), а лишь то, что пастырь не смеет свои личные выгоды и материальную прибыль ставить во главе угла своей пастырской деятельности; 3) «не господствуя… но подавая пример» — пастырь не может не иметь власти над своими пасомыми, но эта власть не должна носить характера мирского господствования с насилием, притеснением и угнетением, в котором бы сказывались элементы самолюбия; истинный пастырь должен сам являть собой добрый пример своему стаду — тогда он легко, без принуждения, приобретет необходимый авторитет и духовную власть над ними (5:3). За такое доброе пастырствование св. апостол обещает «неувядаемый венец» от Пастыреначальника — Христа (5:4). «Также и младшие», то есть все не старцы, не пресвитеры, а младшие по положению в церковном обществе, то есть пасомые, «повинуйтесь пастырям», «все же, подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» — «друг другу повинуйтесь» значит, что каждый в своем положении должен подчиняться старшим, начальственным над ним лицам и тем проявить смирение, которое одно только привлекает на человека благодать Божию (5:5–7). Апостол призывает к трезвению и духовному бодрствованию, указывая, что враг человеческого спасения диавол «ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» — подобно голодному льву, диавол, вечно духовно голодный и вечно раздраженный против тех, кого он не может поглотить, устрашает их, как лев своим рыканием, своей злобой и стремится причинить им какой-либо вред. Противостоять ему надо прежде всего «твердою верою», ибо вера соединяет со Христом, Победителем диавола (5:8–9). Заканчивает свое первое послание св. Петр благожеланиями от Бога — быть твердыми, непоколебимыми в вере, передает привет от церкви в Вавилоне и от «сына своего Марка», и преподанием «мира во Христе Иисусе» (5:10–14).

ВТОРОЕ СОБОРНОЕ ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПЕТРА

ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАЗНАЧЕНИЕ, ПОБУЖДЕНИЕ К НАПИСАНИЮ И ЦЕЛЬ ПОСЛАНИЯ

Как видно из 1 стиха 3 главы этого послания, оно написано было тем же самым малоазийским христианам, как и первое послание. В этом втором послании апостол Петр с особой силой старается предостеречь верующих от развратных лжеучителей, деятельность которых, по-видимому, стала еще более опасной, чем прежде. Эти лжеучения сходны с теми, которые обличает апостол Павел в своих так называемых «пастырских посланиях» к Тимофею и Титу. Большое сходство в обличении этих лжеучителей мы находим также с обличениями св. апостола Иуды. Оба апостола совершенно одинаковыми чертами изображают погибельных и развращенных еретиков, лжеучение которых угрожало вере и нравственности христиан (сравни гл. 2 послания Петрова с посланием св. Иуды). Эти лжеучения имели свой корень в безнравственности и языческой гордости.

ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ ПОСЛАНИЯ

Для определения этого могут служить слова св. Петра в 14 стихе 1 главы этого послания: «Знаю, что скоро должен я оставить храмину мою, как и Господь наш Иисус Христос открыл мне». Следовательно, послание это написано незадолго до мученической кончины св. апостола Петра, последовавшей, как гласит предание, в 67 году. А так как это второе послание написано после первого, то его со всей вероятностью можно отнести к 65–66 годам. Последние годы своей жизни св. апостол Петр, по тому же преданию, провел в Риме, где и скончался мученической смертью вместе со св. апостолом Павлом. Отсюда естественно заключить, что второе послание Петрово написано в Риме. Это как бы его предсмертное завещание.

ПОДЛИННОСТЬ СЕГО ПОСЛАНИЯ

Второе послание Петрово в древнейшей христианской Церкви, по-видимому, не так было распространено, как первое, а потому высказывались сомнения в его подлинности. Его не было в сирском переводе Пешито. Но указания и намеки на существование этого послания мы находим уже у таких апостольских мужей, как св. Климент Римский, Ерма, Варнава, Поликарп. Ясные указания на него имеются у Иустина Мученика, Иринея Лионского и Феофила Антиохийского. По свидетельству Евсевия, Климент Александрийский писал даже толкование на это послание. Ориген прямо приводит это послание, не скрывая сомнений в его подлинности. В IV веке Евсевий помещает его в составе соборных посланий, причисляя его, впрочем, к спорным. Иероним в своем каталоге принимает это послание как подлинное. Дидим Александрийский не сомневается в его каноничности. С IV века все сомнения в его подлинности прекращаются.

Большая часть послания несомненно носит на себе отпечаток личности сб. апостола Петра, как и первое послание. Если же и есть иногда различие в языке по сравнению с первым посланием, то оно не так значительно и легко может объясняться тем, что св. Петр при простом своем образовании не мог сохранять твердую и строго определенную печать слога во всех частностях и подробностях своих писаний. Общий же характер послания, несомненно, апостольский, и именно Петров.

СОДЕРЖАНИЕ ПОСЛАНИЯ

Второе послание Петрово имеет всего три главы со следующим содержанием:

Первая глава: Надписание и приветствие (1–2). Восхождение по добродетелям (3–9). Убеждение в твердости указанием на кончину (10–15). О Преображении Христовом (16–18). Ветхозаветное пророчество (19–21).

Вторая глава: Лжепророки и лжеучители (1–3). Примеры божественного наказания (4–9). Подробнейшая характеристика лжеучителей (10–15). Пример Валаама (15–16). Продолжение характеристики (17–19). Горе им (20–22).

Третья глава: Лжеучители и лжеучение о втором пришествии Христовом и кончине мира с новым небом и новою землею (1-15). Апостол Павел (16). Последние наставления (17–18).

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ВТОРОГО ПОСЛАНИЯ ПЕТРОВА

Первую главу можно назвать наставительной, вторую — предупредительной, а третью — пророчественной.

Первая глава начинается, как обычно, надписанием, в котором автор послания называет себя «Симоном Петром, рабом и апостолом

Иисуса Христа», а своих читателей возвышает до себя, как «принявших» с ним «равно драгоценную веру». Впрочем, возможно, что этим выражением апостол хотел только подчеркнуть, что христиане из иудеев не имеют преимущества перед христианами из язычников, что вера и тех и других одинаково драгоценна в очах Божиих (1:1). Во 2 стихе он выражает пожелание: «благодать вам и мир да умножится в познании Бога и (Христа) Иисуса, Господа нашего» — этим он как бы хочет сказать, что изобилие благодати и мира зависит от познания Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа: чем это познание больше и глубже, тем более обильные благодатные дарования мы получаем.

Далее апостол начертывает лествицу деятельного восхождения к вершине христианского совершенства. В основание этой лествицы апостол ставит веру и указывает, что с верой должны быть связаны усилия доказать ее истинность добродетелями, которые приводят постепенно к вершине христианского совершенства — к любви (ст. 3–8). Кто небрежет об этих плодах истинной веры, «тот слеп» (ст. 9). Предложив лествицу христианского совершенства, св. апостол Петр убеждает восходить по ней: «старайтесь делать твердым ваше звание и избрание» (ст. 10). Апостол беспокоится, пойдут ли наставляемые по начертанной им лествице, а потому считает необходимым повторять им свои наставления, пока он еще находится «в этой телесной храмине», «зная, что скоро должен оставить храмину свою». Апостол увещевает и после его отшествия приводить на память его наставления, ибо он учил их не бездоказательно, а как очевидец — свидетель славы Божественного Учителя Иисуса Христа, которой он удостоился быть зрителем на Фаворе во время Преображения (ст. 10–18). А если и сего недостаточно, то «мы имеем вернейшее слово пророков», которые за долгое время предсказали все то, что мы видели и слышали и чему вас научили (ст. 19). Апостол указывает руководиться этим пророческим словом, которое сияет, как светильник в темном месте, в не просвещенном еще светом учения Христова человеческом сердце до тех пор, пока «не начнет рассветать день и не взойдет утренняя заря в сердцах их» — прекрасный образ просвещения человеческой души, воспрянувшей от греховного сна светом учения Христова. «Никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым» — свидетельство Богодухновенности пророческих писаний.

Во второй главе св. апостол предостерегает от лжеучителей, предупреждая, что как в прежние времена являлись лжепророки, так будут они и теперь. Характерная черта их, что они будут «отвергаясь искупившего их Господа», то есть отвергнут догмат воплощения Сына Божия. Но осуждение для них, как для нераскаянных, уже уготовано Богом (ст. 1–3). Далее апостол приводит устрашающие примеры для отвращения от лжепророков: в примеры грозного суда Божия он приводит падших ангелов, которые, связанные узами адского мрака, ожидают окончательного суда над собой; затем — наказание грешного человечества всемирным потопом, когда только восемь душ семейства Ноева спаслись, и, наконец, кару, постигшую города Содом и Гоморру, от которой спасся лишь Лот. Из этого апостол делает вывод, что знает Бог, как избавлять благочестивых, а «беззаконников соблюдать ко дню суда, для наказания» (ст. 4–9). Характеризуя лжеучителей, апостол говорит, что они «идут вслед скверных похотей плоти, презирают начальства, дерзки, своевольны и не страшатся злословить высших»: известно, что эти лжеучители с презрением относились к самим апостолам Христовым, не говоря уже о пресвитерах и епископах. Они, как бессловесные животные, руководятся в своей деятельности побуждениями чувственности и корыстолюбия: «оставивши прямой путь, они заблудились, идя по следам Валаама, сына Восорова! который возлюбил мзду неправедную». Это Валаам, о котором рассказывается в 22 главе и далее книги Числ и который за мзду хотел совершить неправедное дело — изречь проклятие на Израиля, но был вразумлен Богом через проговорившую человеческим голосом ослицу (ст. 10–16).

Такими чертами изображаются в истории древней христианской Церкви некоторые гностические секты и как бы родоначальники и предшественники их симониане, николаиты и др. В качестве средства для совращения эти еретики, которых апостол сравнивает с «безводными источниками», как вводящими в обман слушателей, употребляют «надутое пустословие», соблазн плотских похотей и обещание свободы. Пустословие, прикрытое льстивыми речами, внешне увлекательными, плотская похоть и обещание свободы — это обычные приманки как древних, так и всех новейших развратителей человечества; будучи в действительности «рабами тления», то есть находясь в плену у греха, они своим учением о свободе лишь прикрывали плотскую разнузданность (ст. 17–19).

В конце главы апостол отмечает особую преступность этих еретиков, говоря, что «лучше бы им не познать пути правды (ибо тогда самое неведение несколько извиняло бы их, как видно из Евангелия Луки (12:48), нежели познав, возвратиться назад от преданной им святой истины». Апостол сравнивает их с псом, возвращающимся на свою блевотину, и с вымытой свиньей, идущей снова валяться в грязи (ст. 20–22).

В третьей главе, носящей пророческий характер, св. Петр говорит о «наглых ругателях», которые смеются над ожиданием христианами второго пришествия Христова (ст. 1–4), а затем повествует о последних судьбах мира: подобно тому как первый мир погиб в водах потопа, хотя тогдашним людям и казалось, что мир вечен и никакая гибель ему не угрожает, так и этот мир сгорит в огне. Мир, созданный Словом Божиим, тем же Словом и сохраняется, но до времени, до «дня суда и погибели нечестивых человеков» (ст. 5–7). Что касается мнимого замедления пришествия Господня, то нельзя говорить о сем замедлении по отношению к Тому, для Кого нет времени и у Кого «один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (Пс. 89:5). А если определение Божие о кончине мира до сего времени еще не исполняется, то причина этого только в Божественной любви к людям и Божием долготерпении: Господь «долгогерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (ст. 8–9). Наступит кончина мира неожиданно: никто не будет знать о времени ее — как тать (вор) ночью, по выражению, употребленному Самим Господом (Мф. 24:43). При этом образе речи как побочная представляется та мысль, что погруженные в сон греховный и беспечные при этом потеряют все, что приобрели и имели, ибо тать похитит все это и погубит (Мф. 13:12; ст. 10). Сприходом «дня Господня» последует преобразование мира огнем: «небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят» — небо перестанет существовать, как говорил об этом Господь в Мф. 24:35 и Тайновидец в Апок. 20:11. Под «стихиями» разумеются простейшие составные части природы, каковыми в древности почитались огонь, вода, воздух и земля. Все разрушится, но не уничтожится, а лишь преобразуется и обновится, причем земля и все существующее на ней, все «дела», то есть природа и искусство, древа, растения, минералы, животные, города, дома, оружия и учреждения — все это будет страшным образом разрушено действием огня (ср. Авв. 2:13).

Этот древний мир, имеющий разрушиться огнем, явится затем преображенным и обновленным: как при начале мира из безвидного и бесформенного хаоса в шесть дней творения он был приведен в прекрасный и благоустроенный вид, так и при конце мира из огненного хаоса он снова воззван будет тем же зиждительным словом Творца к еще более прекрасному и совершеннейшему бытию — «впрочем, мы по обетованию Его ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда». Еще пророк Исаия говорил от имени Божия: «вот Я творю новое небо и новую землю, и прежние уже не будут вспоминаемы, и не приидут на сердце» (Ис. 65:17), и еще: «новое небо и новая земля, которые Я сотворю, всегда будут пред лицем Моим» (66:22). Св. апостол Иоанн в Апокалипсисе говорит, что «увидел он новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновала, и моря уже нет» (21:1). Там будет обитать правда как полное и совершенное соответствие правды человеческой и правды Божией — справедливость, которой нет на теперешней земле. Это сказано апостолом, несомненно, в утешение верующим, терпящим скорби от человеческой несправедливости. Но несомненно, что это слово «правда» можно понимать и в более широком смысле: на этой обновленной земле начнется вечноблаженная жизнь людей праведных, не смущаемая более никакими проявлениями зла и неправды, ибо там будет Бог все во всем (1 Кор. 15:28).

В надежде на это св. апостол убеждает хранить себя неоскверненными и непорочными (ст. 10–14). «И Господа нашего долготерпение почитайте спасением, как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости, написал вам, как он говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразумительное, что невежды и неутвержденные, к собственной своей погибели, превращают, как и прочие писания» (ст. 15–16) — как видно, лжеучители злоупотребляли посланиями св. апостола Павла и лживо утверждали, что между св. апостолами Петром и Павлом есть несогласие в учении; может быть, они слышали, что между ними было известное столкновение в Антиохии (Гал. 2:11), и перетолковывали это, смущая верующих. Поэтому св. Петр называет Павла «возлюбленным братом», желая поднять и утвердить его авторитет. Под «неудобо-вразумительностью» поэтому, конечно, надо разуметь не недостаток Павлова учения, а только глубину и высоту его, которые оказались недоступными правильному пониманию людей, не утвержденных в вере и поэтому извращавших учение св. Павла, о чем и сам он говорит в своих посланиях, как, например, Рим. 3:8 и 2 Сол. 2:2.

В заключение св. Петр увещевает верующих — беречься увлечения лжеучениями беззаконников, быть твердыми и возрастать в благодати и познании Господа Иисуса Христа, «Ему слава и ныне и в день вечный. Аминь» (ст. 17–18).

ПЕРВОЕ СОБОРНОЕ ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ИОАННА БОГОСЛОВА

СВЕДЕНИЯ О ПИСАТЕЛЕ

Хотя в этом послании писатель нигде не называет себя по имени, древнее предание Церкви издавна считало его принадлежащим возлюбленному ученику Христову и евангелисту св. Иоанну Богослову. Самый стиль послания живо напоминает нам Евангелие от Иоанна, как и многие слова и выражения.

Св. Иоанн Богослов был сыном галилейского рыбаря Зеведея и жены его Саломии, по преданию дочери Иосифа-обручника от первого его брака и, следовательно, падчерицы Божией Матери и сводной сестры Господа Иисуса Христа. Таким образом, он приходился Господу, по представлениям окружающих, племянником. У него был брат Иаков старший, бывший тоже в лике 12-ти. Обоих братьев за силу их духа и огненную ревность Господь прозвал «воанергес», что значит «сыны Громовы» (Мк. 3:17). Повинуясь зову Господа (Мф. 4:21 и Лк. 5:10), Иоанн оставил родительский дом, став одним из приближенней-ших учеников Его вместе с Петром и Иаковом (Мк. 5:37; Мф. 17:1; 26:37).

Господь удостоил Иоанна особенной любви, которая наиболее трогательно выразилась на Тайной Вечере, когда Иоанн возлежал на персях Своего Божественного Учителя (Ин. 13:23, 25), и в особенности при кресте, с которого Господь усыновил Иоанна Своей Пречистой Матери (Ин. 19:26). Благодарно вспоминая все это, св. Иоанн, не называя себя по имени, говорит в своем Евангелии о себе как об ученике, «которого любил Иисус» (Ин. 19:26). Со своей стороны и он отвечал преданной любовью своему Учителю: если любовь Петрова была более горячей и деятельной (Ин. 18:10; 21:15), то любовь Иоанна запечатлена была наибольшей глубиной и верностью. Из всех учеников только Иоанн не оставил своего Учителя во время Его страданий и стоял на Голгофе у самого креста (Ин. 19:26).

После Вознесения Господня и Сошествия Святого Духа св. Иоанн 15 лет не оставлял Иерусалима — до блаженного успения порученной его попечению Божией Матери. Вместе с Петром и Иаковом он принимал деятельное участие в устроении Иерусалимской церкви, так что вместе с ними считался одним из столпов ее (Гал, 2:9). Когда были крещены новообращенные самаряне, для низведения на них Духа Святого к ним отправился св. Иоанн вместе со св. Петром (Деян. 8:14). Позже и он направился с евангельской проповедью в римские провинции Малой Азии, а по смерти свв. Петра и Павла основал свое постоянное местопребывание в Ефесе. Отсюда он управлял всеми церквами Малой Азии в качестве верховного их пастыря.

Из Ефеса он был сослан на остров Патмос при императоре Домициане, после того, как чудесным образом сохранил свою жизнь, быв ввержен в котел с кипящим маслом. В этой ссылке он написал свой Апокалипсис о будущих судьбах Церкви Божией и всего мира. При императоре Нерве он возвратился в Ефес и там уже в конце I века христианской эры, по убедительным просьбам многих, написал свое Евангелие и затем три послания. Всю жизнь он оставался девственником и почил своею, несколько загадочною, смертью уже в начале II века, будучи более 100 лет возрастом, в городе Ефесе, который до сего времени сохранил воспоминание о нем в своем современном названии «Айя Селук», что значит «Святой Богослов».

ПОДЛИННОСТЬ ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ ИОАННОВА

Хотя св. Иоанн и не называет себя по имени в начале послания, но говорит о себе как об очевидце и самовидце событий земной жизни Господа Иисуса Христа (1:1–4). Вся христианская древность единодушно признавала это послание писанием св. Иоанна Богослова. Особенно важны показания св. Поликарпа и Папия Иерапольского, которые были учениками св. Иоанна Богослова, а также св. Иринея, бывшего учеником св. Поликарпа. Свидетельства о его подлинности мы находим и у Климента Александрийского, у Тертуллиана, у Оригена, у Дионисия Александрийского и др. Есть оно и в так называемом Мураториевом каноне, и в сирском переводе Пешито. Евсевий причисляет это послание к несомненно каноническим. Никаких сомнений в подлинности его в древней Церкви не было.

Все внутренние признаки послания убеждают, что писатель его — одно и то же лицо с автором четвертого Евангелия. Тот же образ и характер представления и изложения, тот же дух и тон особенной любви и сердечной теплоты, соединенной, однако, с отеческой важностью, та же глубина и сила чувства. Дионисий Александрийский отмечает одинаковое и частое употребление одних и тех же слов как в этом послании, так и в Иоанновом Евангелии: «Евангелие Иоанново и послание согласны между собой и одинаково начинаются…» Иоанн верен себе и не отступает от своей цели: он раскрывает все в одинаковых периодах и одинаковыми словами. Внимательный читатель в каждой из упомянутых книг часто встретит слова: «жизнь», «свет», «прохождение тьмы», непрестанно будет видеть: «истина», «благодать», «радость», «плоть и кровь Господа», «суд», «оставление грехов», «любовь Божия» к нам, заповедь о взаимной нашей любви и что должно соблюдать все заповеди; также осуждение мира, диавола, антихриста, обетование Св. Духа, усыновление Богу, во всем требуемую от нас веру, везде Отца и Сына.

ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ ПОСЛАНИЯ ИОАННОВА

Начало послания и весь его тон и характер дают понять, что оно написано после Евангелия от Иоанна. Так, первые слова послания указывают на другое писание того же писателя и даже выражения из него: «что было от начала, что мы видели и слышали, возвещаем вам» (ст. 1–3). Об этом св. Иоанн изложил в своем Евангелии, а здесь как бы только напоминает о сем для утверждения христиан в истинной вере. Вот почему издревле в Церкви утвердилось предание, что это послание написано св. Богословом спустя некоторое время после Евангелия, то есть, вероятно, в самом конце I столетия.

Так как последние годы своей жизни св. апостол Иоанн провел в Малой Азии, и именно в городе Ефесе, где и окончил поприще своего земного служения, то, несомненно, и первое послание его написано в Ефесе.

ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАЗНАЧЕНИЕ ПОСЛАНИЯ, ПОБУЖДЕНИЯ К НАПИСАНИЮ ЕГО

По содержанию первого послания можно заключить, что назначалось оно для христиан малоазийских церквей, уже давно основанных и состоявших в значительном большинстве более из язычников, чем из иудеев (см. 1 Ин. 5:21). Из содержания послания видно, что ко времени его написания чрезвычайно умножились в Малой Азии те утонченные гностические лжеучений, которые сменили собой и грубое плотское иудейство и язычество и против которых боролись уже свв. апостолы Иуда и Петр в своих соборных посланиях и св. апостол Павел в своих пастырских посланиях. Опасность, грозившая малоазийским церквам со стороны этих лжеучителей, и побудила св. апостола обратиться к ним с соборным посланием. На это есть ясные указания в самом послании (2:19–22; 4:1–3, 5 и др). Эти лжеучители-гностики отвергали Божество Иисуса Христа и достоинство Его как Спасителя мира, отвергали поэтому и действительность Его воплощения, кичились своей мнимой мудростью (2:3, 4, 29; 4:6), послабляли порокам (3:4-10), утверждали, что знание дает человеку право на полную свободу, нравственный разгул и разврат, которому и предавались.

Соответственно этому общий характер послания увещательный и обличительный, хотя прямой полемики и нет, как нет и в Евангелии. Апостол имеет в виду ту же цель, как и в Евангелии — утвердить веру во Иисуса Христа как Сына Божия, чтобы все получили через Него живот вечный и были в Истине и Любви.

СОДЕРЖАНИЕ ПОСЛАНИЯ

Первое послание Иоанново состоит из пяти глав со следующим содержанием:

Первая глава: Несомненная истинность благовествования о Слове Жизни (1–4). Бог — свет (5). Общение с Богом и Христом (6-10).

Вторая глава: Христос — умилостивление за грехи всего мира (1–2); познание Его и общение с Ним, как со светом в любви (3-11); возможность сего общения для всех (12–14); противоположная сему любовь мира (15–16). Последняя година, антихрист и антихристы (17–19). Истинное учение Христово, в противоположность антихристианскому (20–29).

Третья глава: Сыны Божии и дети диавола (1 -10). Братская любовь к ближнему и ненависть (11–18). Успокоение сердца в Боге (19–22). Вера и любовь (23–24).

Четвертая глава: Дух Божий и духи-обольстители (1–6). Любовь Божия и любовь к Богу (7-10). Любовь к ближним (11–12). Любовь к Богу и ближним (14–21).

Пятая глава: Победа верующего и любящего над миром (1–5). Три свидетеля на небе и на земле об одном (6–9). Внутреннее свидетельство верующего (10–13). Дерзновение верующего (14–15). Согрешающий брат (16–19). Бог истинен (20–21).

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ ИОАННОВА

В своем первом послании св. Иоанн беседует с верующими, как отец с детьми, совершенно безыскусно, не следуя строгому порядку в расположении мыслей и часто повторяя одни и те же выражения. Поэтому трудно разделить содержание его послания на самостоятельные отделы. Для запоминания достаточно обозначить по порядку глав некоторые выдающиеся в них мысли, к которым прочие относятся как соподчиненные.

Первая глава начинается удостоверением истинности благовествования о Слове Жизни и о целях этого благовествования: «чтобы и вы имели общение с нами, а наше общение с Отцом и Сыном Его Иисусом Христом» и чтобы «радость ваша была совершенна». Как в своем Евангелии, так и здесь св. Иоанн именует второе Лицо Пресвятой Троицы «Словом». Апостол свидетельствует, что будет говорить не о том, что знает только понаслышке, а о том, чему он сам был очевидцем, слышателем и свидетелем. «Да радость ваша будет исполнена» — выражение, совершенно подобное Ев. Иоанна 15:11 и 17:13 (ст. 1–4).

Далее апостол изъясняет условия и законы, на которых зиждется общение с Богом: 1) хождение во свете — «если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьмё, то мы лжем» (ст. 5–6); 2) общение друг с другом — «если ходим во свете… то имеем общение друг с другом, и кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха» (ст. 7); 3) исповедание грехов — «если исповедуем грехи наши», не сознаем только их, а именно исповедуемся в них открыто перед Богом и перед свидетелем Его, уполномоченным вязать и решить (Ин. 20:22–23), то «Он… простит нам грехи наши» (ст. 8–9). «Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым», то есть отвергаем все учение Христово об искупительной жертве Его за грехи людей (ст. 10).

Во второй главе апостол говорит, что Христос есть «умилостивление за грехи наши», и «не только за наши, но и за грехи всего мира», то есть за грехи всех людей, не только ныне живущих, но и живших прежде и имеющих жить до самого второго пришествия Христова. Это — основное положение христианства (ст. 1–2). Но как использовать это умилостивление? Через соблюдение заповедей: «а что мы познали Его, узнаем из того, что соблюдаем Его заповеди» (ст. 3). Это соблюдение заповедей — единственное доказательство истинности любви такого человека к Богу и к ближним, ибо основная заповедь Божия есть заповедь о любви. Эта заповедь есть и древняя, и новая. Она — древняя, потому что была и в Ветхом Завете, была написана на скрижали сердца и у язычников, но до Христа на земле было царство тьмы, а потому чувство любви заглушалось у людей противоположными внушениями диавола. А когда Христос принес Себя в жертву и Своею Кровью искупил людей от первородного греха, сокрушив царство диавола в мире, древняя заповедь о любви обновилась в сердцах возрожденных людей, стала как бы новой заповедью и действительно приобрела новый возвышенный характер особенной чистоты, бескорыстия и одухотворенности, бесконечно превосходя любовь и язычников, и иудеев. Христианская любовь основывается на высокой идее всеобщего искупления Христом и духовного единства всех людей во Христе как членов единого духовного тела Христова. Оттого только в христианстве возможна любовь к врагам, немыслимая ни в иудействе, — ни в язычестве, ибо там нет для нее оснований (ст. 5–8). Поэтому кто теперь говорит, «что он во свете, а ненавидит брата своего, тот еще во тьме», то есть тот еще не христианин. Доказательством христианского настроения души служит только «любовь к брату» (ст. 9-11). Начиная с 12 стиха, апостол начинает излагать новое наставление, именно: предостережение против любви к миру, чему предпосылает воззвание к христианам разных возрастов. Связь речи с предыдущим такова: как отличительный признак христианского совершенства есть любовь к Богу й к ближним, так сильнейшим препятствием к исполнению этой основной заповеди христианства является любовь к миру и к тому, что в мире. Поэтому апостол и предостерегает от таковой любви все возрасты: детей, отцов, юношей и отроков. Тут имеются в виду, по-видимому, возрасты духовно-нравственной жизни, хотя нельзя вполне исключать и естественных возрастов, которые иногда (хотя и не всегда) совпадают со степенями духовно-нравственной жизни. Для каждого возраста апостол указывает особенное побуждение к тому, чтобы он не прилеплялся к миру. Для детей, только что после крещения начавших христианскую жизнь, таким побуждением служит прощение им грехов в таинстве крещения; для отроков — познание Бога Отца, которое они, хотя еще не в полноте, но уже приобрели, возрастая в нравственно-христианской жизни; для юношей, возрасту коих, вместе с увлечениями, свойственны и сила, и свежесть, и воодушевление в борьбе с ними, побуждением к отречению от мира должны служить те успехи, которых они уже достигли в победе над лукавым, и то знание всесильного Слова Божия, которым они уже овладели, усердно изучая Священное Писание; для отцов, то есть для мужей, достигших высокой степени нравственного совершенства, познание Безначального — познание самой высшей тайны спасения людей, от начала Богом определенного через Единородного Сына Его Иисуса Христа, служит достаточным основанием, чтобы любовь к Безначальному удержала их от привязанности к тленным и скоропреходящим благам мира сего. «Не любите мира, ни того, что в мире…». Конечно под «миром» здесь разумеется не само по себе прекрасное и премудрое творение Божие, но все то, что в мире испорчено грехом и дает пищу греху, что сделалось враждебно Богу. Далее апостол сам определяет, что такое этот мир, которого не должно любить: это — «похоть плотская, похоть очес и гордость житейская». Это, по учению свв. Отцов, три детища самолюбия, или самости, которые, в свою очередь, являются корнями, родоначальниками всех прочих страстей, обуревающих человека. Это — сластолюбие, сребролюбие и славолюбие. Как пробуждение не любить мира и того, что в мире, св. апостол выставляет то, что «мир проходит, и похоть его», и только исполняющий волю Божию пребывает во век (ст. 12–17). «Дети, последнее время» — указание на то, что наступила последняя эпоха домостроительства Божия, которая должна окончиться вторым пришествием Христовым и кончиной мира. «Как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов» — учение об Антихристе как об определенной человеческой личности мы находим в словах Самого Господа Иисуса Христа (Ин. 5:43), а особенно в посланиях св. апостола Павла, написанных много раньше послания Иоаннова (2 Сол. 2:3–9). Хотя самого Антихриста еще нет, но появились предтечи его, носители духа его, каковыми св. апостол несомненно считает появившихся уже в апостольское время лжеучителей вроде Симона Волхва, Керинфа, николаитов и других, от которых предостерегали христиан и св. апостол Петр, и св. апостол Иуда. «Они вышли от нас, но не были наши…» — то есть были раньше православными христианами, но только внешне принадлежали к Церкви, внутренне же были вне ее, почему и стали лжеучителями (ст. 18–19). «Вы имеете помазание от Святого и знаете это» — апостол не говорит об антихристах подробно, ибо уверен, что христиане имеют сами просвещение от Духа Святого через совершенное над ними таинство миропомазания. Вначале христиане получали особенные дары Духа Святого через возложение апостольских рук, но вскоре это действие было заменено действием помазания св. миром, как это видно еще из 2 Кор. 1:21–22 и Еф. 4:30. «Знаете все» — конечно, в смысле: «что нужно для спасения, а потому можете распознать ложь еретиков». Все же в качестве самого верного признака, по которому верующие могут узнать лжеучение, св. апостол указывает отрицание или искажение истинного понятия об Иисусе Христе как явившемся для спасения людей Единородном Сыне Божием. Такой «не имеет и Отца», ибо только через Сына Божия мы научаемся познавать и любить Бога Отца (Мф. 11:27). Для того чтобы быть в крепком единении и с Сыном, и с Отцом, надо крепко держаться апостольского исповедания веры («что вы слышали от начала…»). Только в этом случае можно получить жизнь вечную (ст. 20–26). Далее св. апостол вновь подчеркивает важность великого дара благодати, который получают верующие через таинство миропомазания: «помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас», и внушает непоколебимо держаться исповедания Божества Иисуса Христа, заканчивая свое увещание напоминанием близости второго пришествия Христова и обещанием дерзновения, го есть уверенности в оправдании в день суда: «не посрамимся», то есть не будем осуждены (ст. 27–29).

В третьей главе св. апостол на основании ранее высказанных мыслей говорит о проявлении в самой жизни общения с Богом и делит людей по жизни их на детей Божиих и на детей диавола. Грехопадением Адама род человеческий был порабощен диаволу; искуплением Господа Иисуса Христа всем людям дарована возможность быть детьми Божиими, получая возрождение в таинстве крещения и укрепляясь в Божественной жизни другими таинствами и собственными усилиями следовать в жизни по стопам Христа, по заповедям Его (ст. 1–8). «Всякий, рожденный от Бога, не делает греха» — это выражение должно понимать не в том смысле, что верующий христианин никогда не грешит (это противоречило бы словам самого св. Иоанна в 1:8-10), а в том, что он не отдает себя легко и добровольно в рабство греху, но всеми силами старается удалиться от греха, борется с ним, а если и падает, то спешит исповедать свой грех (1:10), а не служит ему, как идолу. Точно так же, когда апостол говорит: «кто делает грех, тот от диавола», речь идет не о том человеке, который имеет в себе грех (1:8) и делает злое (Рим. 7:20), хотя и ненавидит его, а о том человеке, который любит грех, делает его с услаждением и с сочувствием к нему; речь идет здесь о грешнике, предающемся греху постоянно и нераскаянно, а не о том, кто, согрешая по немощи, сознает свои грехи, сокрушается о них и старается загладить их чистым раскаянием и исповеданием (ст. 8–9). Характерной чертой детей Божиих, в отличие от детей диавола, служит еще любовь к ближним и вера во Иисуса Христа как Сына Божия, действительно, а не призрачно (как учили некоторые еретики, например (докеты) пришедшего на землю во плоти и пострадавшего за грехи мира. Отрицательным примером, как не следует относиться к ближним, св. апостол выставляет братоубийцу Каина и говорит, что подобен ему не только физический убийца, но и «всякий, ненавидящий брата своего» (ст. 10–15). Величайший образец истинной любви к ближним, которому мы должны следовать, это Сам Господь Иисус Христос, положивший за нас душу Свою (ст. 16). Истинная любовь к ближним доказывается делами милосердия (ст. 17–18): «станем любить не словом или языком, но делом и истиною». Сознание истинной любви к ближним, проистекающее из добрых дел, успокаивает нашу совесть и делает нас дерзновенными в молитвах пред Богом, давая некую сыновнюю уверенность на услышание (ст. 19–22). При этом апостол напоминает, что заповедь Божия собственно одна, хотя и состоит из двух частей: «чтобы мы веровали во имя Сына Его Иисуса Христа и любили друг друга, как Он заповедал нам». За исполнение этой заповеди мы удостаиваемся преискреннего единения с Богом, свидетельством чего является обитание в нас Духа Божия (ст. 23–24).

В четвертой главе св. апостол увещевает христиан не всякому духу верить, но испытывать духов, «от Бога ли они». Для сего пробным камнем св. Иоанн поставляет основной догмат христианства о воплощении Бога Слова: «всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога». Здесь «исповедует» значит не только «устами», ибо мы знаем из Евангелия, что и бесы исповедовали Иисуса Христа Сыном Божиим своими устами через бесноватого, но всею жизнью своею. По словам св. Иринея Лионского, эти слова апостола направлены против докетов, ложно учивших, будто Господь имел лишь призрачное тело, но не воплощался на самом деле (ст. 1–3). Но проявления в мире духа антихристова через всевозможных «духов лестчих» — еретиков — не должны смущать христиан: «дети_г вы от Бога и победили их» — дело Божие должно восторжествовать над всеми ересями. Лжеучители торжествуют лишь временно, потому что «они от мира» и умеют приноравливаться ко вкусам и страстям мира, отчего мир и слушает их. «Мы от Бога», говорит далее апостол, и потому «знающий Бога слушает нас». Это и есть признак того, как отличить «Духа истины» от «духа заблуждения» (ст. 4–6). Другая характерная черта детей Божиих — любовь к ближним: она духовно сродняет их с Богом, вводит в теснейшее общение с Ним: «будем любить друг друга, потому что любовь от Бога… Бог есть любовь». Не имеющий в сердце своем любви к ближнему «не познал Бога» — не имеет надлежащего понятия о Боге. Выражение «Бог есть любовь» принадлежит только св. апостолу Иоанну и не встречается больше нигде в этом виде в священных книгах, хотя понятие такое есть. Это — самое лучшее и полное определение понятия и существа Божия (ст. 7–8). Наивысшее проявление любви Божией к людям в том, «что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь чрез Него». В этом — сильное побуждение для нас к любви как к Богу, так и к ближним, ибо только «пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (ст. 7-16). Эта любовь так высока в своем совершенстве, что достигает до дерзновения перед судом Божиим и из сердца верующего совсем изгоняет страх. Конечно, апостол говорит здесь о страхе рабском, который несовместим с сыновней любовью к Богу: страх сыновний этой любовью не исключается (ст. 17–18). Призывая христиан к любви к Богу, апостол со всей силою убеждения настаивает, что любить Бога можно лишь при условии деятельной любви к ближним: «кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец». Любить невидимое гораздо труднее, чем любить видимое, а потому не может быть истинной любви к Богу у того, кто не любит «брата своего». И сверх того: такова и заповедь Божия, чтобы «любящий Бога любил и брата своего» (Мф. 22:38–39), (ст. 19–21).

В пятой главе св. апостол разъясняет, что заповедь о любви к ближнему не тяжела для христианина, ибо она естественно вытекает из заповеди о любви к Богу: «всякий любящий Родившего, любит и рожденного от Него». Любовь к ближнему является, таким образом, естественным следствием нашего сыновства Богу. Бог — наш общий любящий Отец, а мы все — дети Его и друг другу — братия. Признак истинной любви к Богу — соблюдение Его заповедей, что для любящего не тяжко. Верующий имеет для этого еще и особую силу, побеждающую мир со всеми его искушениями. Эта сила — вера в Сына Божия: «сия есть победа, победившая мир, вера наша», потому что по вере нашей нам даруется в таинствах благодатная помощь Божия для борьбы с искушениями. Самым возвышенным примером победы над миром могут служить апостолы Христовы, приведшие своею проповедью весь мир, первоначально столь враждебно настроенный, к подножью креста Христова (ст. 1–5). Утверждая истинность нашей веры, что Иисус Христос действительно есть Сын Божий, воплотившийся, пришедший на землю и дарующий нам жизнь вечную и победу нам миром с его греховными искушениями, апостол ссылается на трех Свидетелей на небе и на трех свидетелей на земле. Свидетели на небе: Отец, Слово и Святой Дух, а свидетели на земле: Дух (тот же Дух Святой, но уже не в Его лице, или Ипостаси, а в Его действиях, которыми Он свидетельствует о Христе, усвояя совершенное Искупителем искупление приемлющим его верою), вода и кровь (истекшие из ребра Иисусова как истинного Человека и ставшие веществами двух величайших таинств — крещения и причащения). В Ветхом Завете при левитском Богослужении главными действиями, при посредстве которых согрешающие очищались от грехов и примирялись с Богом, были — очищение водой и очищение жертвенною кровью (Числ. 19:9 и Лев. 14:5–7). Эти действия, как и весь обрядовый закон Моисеев, имели прообразовательное значение в отношении ко Христу и совершенному Им спасению человечества (Евр. 10:1; 1 Кор. 10:1 и далее). Христос отменил прообразовательное в Ветхом Завете и заменил оное самою сущностью вещей, или истиною, но под образом, так как образ необходим для уразумения истины для человека, состоящего из души и тела; прообраз в Новом Завете заменен образом. Вода есть образ крещения, кровь есть образ искупления человечества крестной смертью Спасителя. Таким образом, «пришествие Иисуса Христа водою и кровью» — это есть установление Им таинства крещения и таинства причащения. «Не водою только, но водою и кро-вию» — эти слова, видимо, направлены против современного апостолу еретика Керинфа, ложно учившего, что Божество Христово соединилось с человечеством лишь при крещении Его и опять отделилось от Него при страдании, так что пострадал не Сын Божий, а простой человек (ст. 6–9). Кроме того, христианин имеет и внутреннее свидетельство в себе самом: это удостоверительное свидетельство в своем собственном духе, запечатленном помазанием (2:20) или печатью Духа Божия (2 Кор. 1:21, 22), по которому он знает и уверен, что он во Христе примирен с Богом и имеет упование жизни вечной. Об этом внутреннем свидетельстве говорил Сам Господь (см. Ин. 7:16; 3:33). Это внутреннее свидетельство выражается также в молитвенном дерзновении верующего: «когда просим чего по воле Его, Он слушает нас». Поэтому, если мы по любви к согрешающему ближнему нашему молимся за него, «Бог даст ему жизнь». Но при этом апостол делает важную оговорку: «если только ближний наш согрешает «грехом не к смерти». Это различие «греха к смерти» и «греха не к смерти» имеет тот же смысл, что и слова Господа Иисуса Христа о том, что всякий грех и хула отпустятся или простятся людям, но хула на Духа Святого не отпустится людям ни в сем веке, ни в будущем (Мф. 12:31–32). «Грех не к смерти» — это всякий грех человека, который происходит от общей слабости человеческой, — грех, очищаемый искренним покаянием и сердечным сокрушением и потому не подвергающий грешника духовной смерти. «Грех к смерти», или смертный грех, — это грех тяжкий, совершив который, человек так ожесточается сердцем, что становится не способным к покаянию. Таков грех упорного неверия, упорное отступничество от веры, не принимающее никакого вразумления, ожесточенное закоснение в еретических заблуждениях или тяжких нераскаянных грехах, ставших как бы второй природой человека, а потому неисцельных. По-видимому, апостол считает, что нельзя быть уверенным в силе молитвы за ближнего, коснеющего в смертном грехе, ибо успеху такой молитвы противодействует неверие и ожесточение самого грешника. В заключение (ст. 18–21) апостол кратко приводит основные мысли послания о том, что рожденный от Бога не грешит, то есть не побеждается грехом всецело, потому что хранит себя благодатью возрождения и лукавый не прикасается ему, что христиане от Бога, а мир неверующих во зле лежит; Сын же Божий дал нам истинное знание, чтобы хранить себя от идолов, то есть от всякого зла вообще.

ВТОРОЕ СОБОРНОЕ ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ИОАННА БОГОСЛОВА

Второе соборное послание Иоанново, как и третье, в древней Церкви находилось в числе «пререкаемых», то есть таких, которые не всеми признавались подлинными, принадлежащими апостолу. Об этом говорят Ориген, Евсевий и Иероним. В древнем сирском переводе Пешито этого послания, как и третьего, нет, хотя из этого еще нельзя заключать, что сирская Церковь не признавала его подлинности. С другой стороны, такой именитый представитель Церкви, как Ириней Лионский, ученик Поликарпа Смирнского, ученика самого апостола Иоанна, приводит подлинные слова из второго послания Иоаннова; Климент Александрийский говорит о подлинности второго послания, равным образом и Дионисий Александрийский. Клименту Александрийскому принадлежит объяснение на все семь соборных посланий, значит, и на второе Иоанново. В Мураториевом каталоге упоминается о многих посланиях Иоанновых. Ориген, Евсевий и Иероним, говорящие о сомнениях в подлинности сего послания, сами, по всем данным, не сомневаются в его подлинности.

О подлинности этого послания свидетельствуют и внутренние признаки: дух, тон, слог и язык послания, которые напоминают нам первое послание и Евангелие. Неудивительно, что это послание, как и третье, не сразу сделалось известным всей Церкви, ибо оно слишком кратко и послано было частному лицу, и притом женщине. Со временем оно заслужило общее признание и было включено в канон новозаветных священных книг.

О первоначальном назначении второго послания достоверных сведений, кроме тех, которые содержатся в самом послании, никаких нет. Кто была по имени «избранная госпожа» и дети ее, неизвестно. Ясно только, что они были христиане, Что касается времени и места написания этого послания, можно думать, что оно написано около времени написания первого послания в том же Ефесе.

Второе Иоанново послание имеет только одну главу. В нем апостол выражает радость свою о том, что дети избранной госпожи ходят в истине, обещает посетить ее и с настойчивостью увещевает не иметь никакого общения с лжеучителями.

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ВТОРОГО ПОСЛАНИЯ ИОАННОВА

Начиная послание, апостол, умалчивая о своем имени, называет себя «старцем», надо полагать по возрасту, имея в виду свои преклонные лета. Ему было тогда около 100 лет. В понятии «избранной госпожи», которой адресовано послание, заключается понятие женщины-христианки, именитой, почитаемой, обладающей, быть может, и высоким положением, каковы были, например, римские матроны. Так как здесь говорится о детях, но не упоминается о муже, то, надо полагать, она была вдова. Апостол говорит, что это благочестивое семейство он любит «по истине», то есть любовью во Христе, любит как он сам, так и все «познавшие истину», то есть христиане. Причина этой любви — в истине, которая является постоянно пребывающим началом духовной жизни всех христиан. В первой половине послания, преподав «благодать, милость и мир», апостол выражает свою радость о вере и благочестии детей ее, «ходящих в истине», то есть правильным путем христианской истины, как в Богопознании, так и в Богопочтении, и увещевает как госпожу, так и детей ее все более и более утверждаться в любви как основной христианской заповеди (ст. 1–6). Вторая половина послания посвящена предостережению от опасного влияния «обольстителей», не исповедующих «Иисуса Христа, пришедшего во плоти», то есть отвергающих тайну воплощения Сына Божия, «чтобы нам не потерять того, над чем мы трудились», то есть чтобы наш труд в устроении вечного спасения не пропал даром. Называя лжеучителей «обольстителями и антихристами», апостол воспрещает принимать их в дом и даже приветствовать, конечно потому, что вступающий в дружественное общение с лжеучителем подвергает себя опасности заразиться его лжеучением. Характерна эта необычайная строгость апостола любви, с которой так не вяжутся современные идеи «экуменизма», проповедующего сближение с инославными «для взаимного понимания» (ст. 7-11).

Послание свое апостол заключает выражением надежды на личное свидание и передачей приветствия от племянников «избранной госпожи» — «приветствуют тебя дети сестры твоей избранной», очевидно жившей где-то в другом месте или, может быть, уже умершей. «Аминь» (ст. 12–13).

ТРЕТЬЕ СОБОРНОЕ ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ИОАННА БОГОСЛОВА

О подлинности третьего послания Иоаннова свидетельствуют как предание, так и внутренние признаки в самом послании. Если мы сличим тон, дух и слог этого послания с первым посланием Иоанновым и его Евангелием, для нас станет несомненным, что и это третье послание принадлежит возлюбленному ученику Христову.

Обращено это послание к некоему Гаию, или Каю. Кто это был, в точности не известно. Из апостольских писаний и из церковного предания известно, что это имя носили несколько лиц (см, Деян. 19:29; 20:4; Рим. 16:23; 1 Кор. 1:14 и др.), но к кому из них или к иному написано это послание, определить нет возможности. По-видимому, этот Гаий не занимал никакой иерархической должности, а был просто благочестивым христианином, странноприимцем.

О времени и месте написания третьего послания можно предположить то же, что о времени и месте написания второго послания: оба эти послания написаны приблизительно в одно и то же время, все в том же Ефесе, где проводил св. апостол Иоанн последние годы своей земной жизни.

Состоит послание это также из одной только главы: В нем апостол хвалит Гаия за его добродетельную жизнь, твердость в вере и «хождение в истине», а особенно — за его добродетель странноприимства в отношении к проповедникам Слова Божия, порицает некоего Диотрефа, сообщает некоторые известия и посылает приветствия.

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ТРЕТЬЕГО ПОСЛАНИЯ ИОАННОВА

И в этом послании, как и во втором, св. апостол не упоминает своего имени, а называет себя «старцем». Обращаясь к Гаию, он называет его «возлюбленным» — обращение, которое мы часто находим в первом соборном послании. Апостол выражает ему пожелание «здравствовать, что является обычным приветствием, и преуспевать во всем», «как преуспевает душа твоя», то есть: и в житейских делах своих домашних, и в общественных иметь такой же успех, как в жизни по Евангелию. Это — высочайшая похвала апостола. Объясняет это апостол получением сведений через неких братий о том, что Гаий хранит верность евангельскому учению и «ходит в истине». «Для меня нет большей радости, — говорит св. апостол, — как слышать, что дети мои ходят в истине». Это весьма важная и характерная мысль, свидетельствующая, что в христианстве дороже всего истина, то есть подлинное, неискаженное, чистое учение Христово (ст. 1–4). Далее св. апостол хвалит Гаия за его странноприимство, которое он оказывает «братиям», то есть христианам вообще, и «странникам», то есть приходящим из далеких мест. Здесь, как видно из дальнейшей речи, под «странниками» разумеются странствующие проповедники Евангелия. «Они засвидетельствовали перед Церковью о твоей любви» — очевидно, побывав у Гаия и придя в Ефес, где жил апостол, рассказали перед всем собранием верующих («Церковью») о гостеприимстве Гаия. «Ты хорошо поступишь, если отпустишь их, как должно ради Бога» — то есть продолжишь это дело гостеприимства, снабдив их всем необходимым на дорогу и проводив их с миром (ср. 1 Кор. 16:10–11; Тит. 3:13). Выражение об этих странниках, что они «ради Имени Его пошли», свидетельствует, что здесь речь идет о странствующих проповедниках Евангелия, которые назывались тогда «евангелистами». Эти евангелисты не брали ничего от язычников, чтобы люди неблагонамеренные не сочли евангельскую проповедь средством к пропитанию, а потому долг христиан — материально поддерживать их (ст. 5–8). «Я писал Церкви», — говорит далее апостол. Неизвестно, какой и о чем, но, по-видимому, той, к которой принадлежал Гаий и упоминаемый далее апостолом Диотреф. Едва ли, однако, это писание апостола не сохранилось. Правильнее читать: «я писал бы Церкви» о странствующих проповедниках, но «любящий первенствовать у них Диотреф не принимает нас». Кто этот Диотреф, неизвестно, но, как^ видно, человек гордый, честолюбивый и своевольный. Этого Диотрефа апостол обвиняет в отсутствии братской любви к странствующим проповедникам Евангелия и угрожает строгим и властным словом прекратить его бесчиние (ст. 9-10). Св. апостол увещевает Гаия не брать примера с подобных злых людей, но делать добро, затем похваляет некоего Димитрия, который, по преданию, был епископом Филадельфийским, обещает сам прийти и передает привет от друзей и друзьям.

СОБОРНОЕ ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ИУДЫ

СВЕДЕНИЯ О ПИСАТЕЛЕ

Писатель этого послания сам называет себя «Иудою, рабом Иисуса Христа, братом Иакова». Из этого можно заключить, что это — одно лицо с апостолом Иудою из двенадцати, который назывался Иаковлевым, а также Леввеем и Фаддеем (Мф. 10:3; Мк. 3:18; Лк. 6:16; Деян. 1:13; Ин. 14:21). Он был сыном Иосифа, Обручника Пресвятой Девы Марии, от первой действительной его жены и братом детей Иосифа — Иакова, впоследствии епископа Иерусалимского, по прозвищу Праведный, Иосии и Симона, или Симеона, впоследствии также епископа Иерусалимского. По преданию, первое имя его было Иуда, имя Фаддей он получил, приняв крещение от Иоанна Крестителя, а имя Леввей получил, вступив в лик 12 апостолов, может быть в отличие от соименного ему Иуды Искариотского, ставшего предателем.

Некоторые считают, что писатель этого послания ничего общего с Иудою Иаковлевым, или Фаддеем и Леввеем, не имеет, что в число 12 апостолов он не входил (в 17 стихе он как бы исключает себя из числа апостолов), но был только в общем смысле слова «апостолом», являясь действительно братом Иакова и считаясь поэтому, подобно Иакову, «братом Господним». В основание такого мнения приводят свидетельство Евангелия от Иоанна 7:5, где говорится, что «братия Иисусовы» в дни Его земного служения в Него не веровали, почему и не удостоились избрания в число 12 апостолов. Кроме того, считают, что апостол Иуда из двенадцати не мог быть писателем этого послания, так как он трудился во благовести Христовом в Сирии и скончался в Эдессе, а между тем в сирском переводе Пешито Иудино послание отсутствует. Окончательное и авторитетное решение этого вопроса ввиду ограниченности данных представляется невозможным.

Об апостольском служении Иуды по Вознесении Господнем предание говорит, что он проповедовал сначала в Иудее, Галилее, Самарии и Идумее, а затем в Аравии, Сирии и Месопотамии, Персии и Армении. То же предание говорит, что он был в Эдессе, где несколько прежде проповедовал другой апостол, Фаддей из 70-ти. По одному преданию, св. Иуда мирно скончался в Эдессе, по другому — в Берите или Бейруте, по третьему — скончался мученически в Армении, быв повешен на дереве и пронзен стрелами.

ПОДЛИННОСТЬ ПОСЛАНИЯ СВЯТОГО АПОСТОЛА ИУДЫ

О подлинности этого послания ясно свидетельствуют Тертуллиан и Климент Александрийский. Ориген хвалит его, как исполненное небесной благодати. Оно включено в число соборных в так называемом Мураториевом каноне, или каталоге, но отсутствует в сирском переводе Пешито. Евсевий, Иероним и Амфилохий отмечают, что не всеми церквами это послание было признаваемо за каноническое. Причиной этого сомнения в каноничности Иудина послания, по мнению Иеронима, было его содержание. В 14 стихе Иуда приводит пророчество патриарха Еноха, которое почиталось заимствованием из апокрифической «Книги Еноха» и давало поэтому повод отвергать самое послание Иуды. Кроме того, в 9 стихе говорится о споре Архангела Михаила с диаволом о теле Моисея, но этот спор неизвестен из священных книг Ветхого Завета. Он составлял содержание апокрифа «Успение», или иначе «Восхождение», или «Вознесение Моисея». В IV веке все сомнения прекратились, и послание св. апостола Иуды как подлинное было принято в канон новозаветных священных книг.

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ПОСЛАНИЯ

Внутренним поводом, как видно из 3 стиха, была пастырская ревность св. Иуды «об общем спасении душ», а внешним поводом — усиление лжеучений, против которых боролись и св. апостол Иаков, и св. апостол Петр, и св. апостол Иоанн, как мы видели это из их соборных посланий. Св. Иуда прямо говорит, что он пишет потому, что в общество христиан вкрались нечестивые люди, обращающие благодать Божию в повод к распутству. Это, несомненно, лжеучители-гностики, проповедовавшие разврат под предлогом христианской свободы и для истощения плоти и считавшие мир не творением Бога, а произведением низших сил, враждебных Богу. Это все те же симониане и николаиты, которых обличает св. Иоанн во 2 и 3 главах Апокалипсиса. Цель послания — предостеречь христиан от увлечения этими лжеучениями, льстившими чувственности. Послание назначено всем христианам вообще, но по содержанию его видно, что оно назначалось для известного круга лиц, в который нашли себе доступ лжеучители. С достоверностью можно предполагать, что это послание первоначально было обращено к тем же малоазийским церквам, к которым писал и апостол Петр.

ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ ПОСЛАНИЯ СВ. АПОСТОЛА ИУДЫ

Несомненно, что это послание написано до разрушения Иерусалима, которое произошло в 70 году, ибо св. Иуда, упомянувший в своем послании почти о всех замечательных явлениях суда Божественного, не преминул бы упомянуть и об этом, самом поразительном. Сходство этого послания с посланием св. апостола Петра наводит на мысль, что оно написано за несколько, а может быть и за много лет до разрушения Иерусалима. Так как св. Петр говорит о лжеучителях в будущем времени, то можно полагать, что послание св. Иуды написано после Петрова и св. Иуда использовал характеристику лжеучителей, данную св. Петром, почти в тех же словах и выражениях, то есть написано послание св. Иуды между 67-м годом — годом смерти св. Петра, и 70-м годом — годом разрушения Иерусалима. О месте написания послания нет никаких данных.

СОДЕРЖАНИЕ СОБОРНОГО ПОСЛАНИЯ СВ. АПОСТОЛА ИУДЫ

Соборное послание св. апостола Иуды состоит всего из одной главы и представляет собою сплошь, от начала до конца, одну непрерывную речь, направленную против лжеучителей.

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР СОБОРНОГО ПОСЛАНИЯ СВ. АПОСТОЛА ИУДЫ

В начале послания св. апостол Иуда называет свое имя и указывает, что он — брат Иакова, подобно Иакову не осмеливаясь называть себя братом Господним, а лишь — рабом Иисуса Христа. Своим указанием на то, что он брат Иакова, св. Иуда, быть может, хотел обратить особенное внимание на свое послание, ибо св. Иаков Праведный пользовался чрезвычайно большим уважением и авторитетом. После обычного приветствия: «милость вам и мир и любовь да умножатся» св. Иуда обращается с увещанием «подвизаться за веру, однажды преданную святым», то есть христианам, объясняя это появлением лжеучителей в их среде — людей, предназначенных Богом к осуждению, нечестивых, обращающих благодать Божию в повод к распутству и отвергающихся единого Владыки Бога и Господа нашего Иисуса Христа. Что это за лжеучители, св. Иуда точнее не объясняет, но, судя по всему, это все те же родоначальники гностиков, с которыми боролись св. апостолы Петр и Павел, а позже св. Иоанн (ст. 1–4). Апостол грозит им карой Божией, напоминая о трех поразительных примерах Божественного суда: наказание израильтянам, выведенным из Египта, наказание падшим ангелам, «соблюдаемым в вечных узах, под мраком, на суд великого дня», и кару Божию, постигшую Содом и Гоморру. Подобная участь постигнет и сих мечтателей, которые оскверняют плоть, подобно жителям Содома и Гоморры, то есть предаются разврату, отвергают начальства и злословят высокие власти, то есть не признают авторитета духовных властей — св. апостолов и их ставленников епископов и пресвитеров (ст. 5–8). То, что св. Петр говорил об Ангелах вообще, не дерзающих произносить укоризненный суд, апостол Иуда говорит лишь об одном Архангеле Михаиле. Он приводит древнее предание, согласно которому у диавола происходил спор с Архангелом Михаилом из-за тела Моисеева, причем Архангел Михаил даже по отношению к диаволу не смел произнести укоризненного суда, а запрещал диаволу лишь именем Божиим, говоря: «да запретит тебе Господь», между тем как эти лжеучители «злословят то, чего не знают». Св. Иуда не жалеет выражений для того, чтобы дать самую отрицательную характеристику этим лжеучителям, уподобляя их бессловесным животным, сравнивая их с Каином, Валаамом и Кореем, возмутившимся против Моисея и Аарона. Св. Иуда приводит известное лишь из предания пророчество Еноха о грядущем суде Божием над нечестивцами, которое, вероятно, связано с распутством потомков Каина (ст. 9-19). В заключение св. Иуда увещевает христиан сохранять себя в любви Божией и относиться с рассмотрением к увлекшимся лжеучениями, после чего воздает хвалу Богу.

ПОСЛАНИЯ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА

ВАЖНОЕ ЗНАЧЕНИЕ ПОСЛАНИЙ СВ. АПОСТОЛА ПАВЛА И ТРУДНОСТЬ ИХ ИЗУЧЕНИЯ

Из всех новозаветных священных писателей более всего потрудился в письменном изъяснении христианского учения св. апостол Павел, написавший целых четырнадцать посланий. По важности своего содержания они справедливо именуются некоторыми «вторым Евангелием» и всегда привлекали к себе внимание как свв. Отцов Церкви, так и врагов христианства. Сами апостолы, как мы видели из соборного послания св. апостола Петра, не оставляли без внимания этих назидательных творений своего «возлюбленного собрата, младшего по времени обращения ко Христу, но равного им по духу учения и благодатным дарам» (2 Петр. 3:15–16). Многие Отцы и Учители Церкви занимались истолкованием посланий св. апостола Павла. Составляя необходимое и важное дополнение к евангельскому учению, послания св. апостола Павла должны быть предметом самого внимательного и усердного изучения всякого христианского богослова. При этом необходимо никогда не упускать из вида той высоты и глубины богословствующей мысли св. апостола и той своеобразности выражений, которая иногда доходила до неудобовразумительности и останавливала таких великих толкователей Священного Писания, как св. Златоуст, Иероним и Августин. В этих посланиях отразилась обширная ученость и знакомство св. апостола Павла со Священным Писанием Ветхого Завета, а равно и глубина в раскрытии новозаветного Христова учения, плодом коего был целый ряд новых слов и речений догматического свойства или нравоучительного характера, принадлежащих исключительно св. апостолу Павлу, как, например, «совоскреснуть», «спогребстися Христу», «облечься во Христа», «совлечься ветхого человека», «спастись банею пакибытия», «закон духа жизни», «другой закон в членах, востающий против закона ума» и т. п. Каждое послание заключает в себе истины и вероучения, и нравоучения христианского, так как и само христианство есть не только известное верование — признание умом известных истин, но непременно и самая жизнь по вере, согласная с этой верой.

СВЯЗЬ УЧЕНИЯ СВ. АПОСТОЛА ПАВЛА С ЕГО ЖИЗНЬЮ

Послания св. апостола Павла — это плоды его апостольской ревности; учение его, в них изложенное, — это полное отражение его жизни. Поэтому чтобы лучше понять его послания, нужно хорошо изучить его жизнь и понять внутренний характер его личности. Для этого нет надобности входить в разбор всех подробностей его жизни, известных нам из книги Деяний, а нужно только остановиться на внутренней стороне его жизни и разобраться в тех фактах, которые, по указанию самого апостола, служили для него источником решения многих вопросов христианской догматики и учения о христианской нравственности.

ЖИЗНЬ И ЛИЧНОСТЬ СВ. АПОСТОЛА ПАВЛА

«Я — наименьший из апостолов и недостоин называться апостолом, потому что гнал Церковь Божию, но благодатию Божиею есмь то, что есмь, и благодать Его во мне не была тщетна» (1 Кор. 15:9-10) — так характеризует себя сам великий «апостол языков» (прозвание, под которым св. апостол Павел вошел в историю христианской Церкви). Наделенный от природы богатыми умственными способностями, он воспитан и обучен был в строгих правилах фарисейских и, по его собственным словам, преуспевал в иудействе более многих сверстников своих, ибо был неумеренным ревнителем отеческих своих преданий (Гал. 1:14). Когда же Господь, избравший его от чрева матери, призвал его к апостольскому служению, он всю энергию, все силы своего великого духа посвятил проповеди имени Христова среди язычников всего тогдашнего культурного мира, после того как претерпел много скорбей от своих слепотствующих и ожесточенных против Христа родичей. Изучая жизнь и труды св. апостола Павла по книге Деяний св. апостолов, поистине нельзя не прийти в изумление от необычайной несокрушимой энергии этого великого «апостола языков». Трудно представить себе, как это человек, не обладавший мощным организмом и крепкими физическими силами (Гал. 4:13–14), мог перенести столько невероятных трудностей и опасностей, сколько пришлось перенести их св. апостолу Павлу ради славы имени Христова. И что особенно замечательно: по мере умножения этих трудностей и опасностей пламенная ревность его и энергия не только не умалялась, а еще больше возгоралась и закалялась, как сталь. Вынужденный вспомнить для назидания Коринфян о своих подвигах, он так о ник пишет: «я гораздо более был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти. От Иудеев пять раз дано было мне по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл во глубине морской; много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников…в опасностях на море, в опасностях между лжебратиями, в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе…» (2 Кор. 11:23–27). Сравнивая себя с прочими апостолами и по смирению называя себя «меньшим» из них, св. Павел тем не менее со всей справедливостью мог заявить: «но я более всех их потрудился: не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною» (1 Кор. 15:10). И действительно, без благодати Божией обыкновенный человек не смог бы поднять таких трудов и совершить столько подвигов. Насколько мужественным, прямым и непоколебимым в своих убеждениях являл себя Павел перед царями и владыками, настолько же решителен и искренен был он и в отношениях со своими собратиями апостолами: так, однажды он не остановился даже перед обличением самого апостола Петра, когда сей великий апостол дал повод нареканию в малоазийской столице язычества Антиохии (Гал. 2:11–14). Этот факт важен, между прочим, тем, что ясно говорит против ложного учения римо-католиков о том, будто св. апостол Петр был поставлен Господом «князем над прочими апостолами» и как бы заместителем Самого Господа (отчего и папы римские будто бы носят титул «наместников Сына Божия»). Разве посмел бы св. апостол Павел, бывший гонитель Церкви Христовой и позже других пришедший к апостольскому служению, обличать самого заместителя Господа Иисуса Христа в апостольском лике? Это совершенно невероятно. Св. Павел обличил св. Петра, как равный равного, как брат брата.

Св. апостол Павел, первоначально носивший еврейское имя Савл, принадлежал к колену Вениаминову и родился в киликийском городе Тарсе, который тогда славился своей греческой академией и образованностью своих жителей. Как уроженец этого города или как происходивший от иудеев, вышедших из рабства от римских граждан, Павел имел права римского гражданина. В Тарсе Павел получил свое первое воспитание и, может быть, познакомился с языческой образованностью, ибо в его речах и посланиях ясно проглядывают следы знакомства с языческими писателями (Деян. 17:28; 1 Кор. 15:33; Тит. 1:12).

Главное и окончательное образование он получил в Иерусалиме в славившейся тогда раввинской академии, у ног знаменитого учителя Гамалиила (Деян. 22:3), который считался славою закона и, несмотря на принадлежность к партии фарисеев, был человек свободомысливший (Деян. 5:34) и любитель. греческой мудрости. Здесь же по принятому у евреев обычаю молодой Савл изучил искусство делать палатки, которое потом помогало ему зарабатывать средства на пропитание собственным трудом (Деян. 18:3; 2 Кор. 11:8; 2 Сол. 3:8).

Молодой Савл, видимо, готовился к должности раввина, а потому сразу же по окончании своего воспитания и образования он проявил себя сильным ревнителем фарисейских преданий и гонителем веры Христовой: может быть, по назначению синедриона, он был свидетелем смерти первомученика Стефана (Деян. 7:58; 8:1), а затем получил власть официально преследовать христиан даже за пределами Палестины, в Дамаске (9:1–2). Господь, усмотревший в нем сосуд, избранный Себе, на пути в Дамаск чудесным образом призвал его ^ апостольскому служению. Будучи крещен Ананией, он сделался ревностным проповедником прежде гонимого им учения. На время он отправился в Аравию, а затем снова вернулся в Дамаск для проповеди о Христе. Ярость возмущенных его обращением ко Христу иудеев заставила его бежать в Иерусалим (Деян. 9:23) в 38 году по Р.Х., где он присоединился к обществу верующих. Вследствие покушения эллинистов убить его (9:23) он отправился в свой родной город Таре. Отсюда около 43 года он был вызван Варнавою в Антиохию для проповеди, путешествовал вместе с ним в Иерусалим с подаянием для голодавших (Деян. 11:30). Вскоре после возвращения из Иерусалима по повелению Духа Святого Савл вместе с Варнавой отправился в свое первое апостольское путешествие, продолжавшееся с 45 по 51 годы. Апостолы прошли весь остров Кипр, с какового времени Савл, после обращения им к вере проконсула Сергия Павла, именуется уже Павлом, а затем основали христианские общины в малоазийских городах Антиохии Писидийской, Иконии, Листре и Дервии. В 51 году св. Павел принял участие в апостольском соборе в Иерусалиме, где горячо восставал против необходимости соблюдения для христиан из язычников обрядового Моисеева закона. Вернувшись в Антиохию, св. Павел в сопровождении Силы предпринял второе апостольское путешествие. Сначала он посетил уже основанные им церкви в Малой Азии, а затем перешел в Македонию, где основал общины в Филиппах, Солуни и Верии. В Листре св. Павел приобрел любимого ученика своего Тимофея, а от Троады продолжал путешествие с присоединившимся к ним Дееписателем Лукой. Из Македонии св. Павел перешел в Грецию, где проповедовал в Афинах и Коринфе, задержавшись в последнем полтора года. Отсюда он послал два послания к Солунянам. Второе путешествие длилось с 51 по 54 годы. В 55 году св. Павел отправился во Иерусалим, посетив по пути Ефес и Кесарию, а из Иерусалима прибыл в Антиохию (Деян. гл. 17 и 18).

После недолгого пребывания в Антиохии св. Павел предпринял третье апостольское путешествие (56–58 гг.), посетив прежде всего, по обычаю своему, ранее основанные малоазийские церкви, а затем основал свое пребывание в Ефесе, где в продолжение двух лет занимался ежедневно проповедью в училище некоего Тиранна. Отсюда он написал свое послание к Галатам по поводу усиления там партии иудействующих и первое послание к Коринфянам, по поводу возникших там беспорядков и в ответ на письмо коринфян к нему. Народное восстание, возбужденное против Павла среброковачом Димитрием, заставило апостола оставить Ефес, и он отправился в Македонию (Деян. 1:9). На пути он получил от Тита известие о состоянии Коринфской церкви и о благоприятном действии его послания, вследствие чего послал с Титом из Македонии второе послание к Коринфянам. Вскоре он и сам прибыл в Коринф, откуда написал послание к Римлянам, намереваясь, посетив Иерусалим, отправиться в Рим и дальше на Запад. Попрощавшись в Мелите с ефесскими пресвитерами, он прибыл в Иерусалим, где, вследствие возникшего против него народного мятежа, был взят под стражу римскими властями и оказался в узах, сначала при проконсуле Феликсе, а потом при сменившем его проконсуле Фесте. Это случилось в 59 году, а в 61 году Павел, как римский гражданин, по собственному желанию был отправлен в Рим на суд кесаря. Потерпев кораблекрушение у острова Мальты, св. апостол только летом 62 года достиг Рима, где пользовался большим снисхождением римских властей и невозбранно проповедовал. Этим и оканчивается повествование о его жизни, имеющееся в книге Деяний св. апостолов (гл. 27 и 28). Из Рима св. Павел написал свои послания к Филиппийцам (с благодарностью за присланное ему с Епафродитом денежное пособие), к Колоссянам, к Ефесянам и к Филимону, жителю Колосс, по поводу бежавшего от него раба Они-сима. Все эти три послания были написаны в 63 году и отправлены с Тихиком. Из Рима же в 64 году написано и послание к палестинским евреям.

Дальнейшая судьба св. апостола Павла в точности неизвестна. Некоторые считают, что он оставался в Риме и по повелению Нерона был предан мученической смерти в 64 году. Но есть основания предполагать, что после двухлетнего заключения Павлу дана была свобода и он предпринял четвертое апостольское путешествие, на которое указывают его так называемые «пастырские послания» — к Тимофею и к Титу. После защиты своего дела перед сенатом и императором св. Павел был освобожден от уз и снова путешествовал на Восток; пробыв долгое время на острове Крите и оставив там ученика своего Тита для рукоположения по всем городам пресвитеров (Тит. 1:5), что свидетельствует о поставлении им Тита во епископа Критской церкви, св. Павел проходил по Малой Азии, откуда и написал послание к Титу, наставляя его, как проходить обязанности епископа. Из послания видно, что он предполагал провести ту зиму 64 году в Никополе (Тит. 3:12) близ Тарса. Весной 65 года он посетил остальные малоазийские церкви и в Милете оставил больного Трофима, из-за которого произошло возмущение против апостола в Иерусалиме, повлекшее за собой его первые узы (2 Тим. 4:20). Проходил ли св. Павел через Ефес, неизвестно, так как он говорил, что пресвитеры ефесские уже не увидят его лица (Деян. 20:25), но он, по-видимому, в это время рукоположил Тимофея во епископа для Ефеса. Далее апостол проходил через Троаду, где у некоего Карпа оставил свой фелонь и книги (2 Тим. 4:13), и потом отправился в Македонию. Там он услышал об усилении лжеучений в Ефесе и написал свое первое послание к Тимофею. Пробыв некоторое время в Коринфе (2 Тим. 4:20) и встретившись на пути с апостолом Петром, Павел вместе с ним продолжал путь через Далматию (2 Тим. 4:10) и Италию, дошел до Рима, где оставил апостола Петра, а сам уже в 66 году отправился далее на запад, в Испанию, как предполагал издавна (Рим. 15:24) и как утверждает предание. Там же или уже по возвращении в Рим он был снова заключен в узы («вторые узы»), в которых и находился до смерти. Есть предание, что по возвращении в Рим он проповедовал даже при дворе императора Нерона и обратил к вере во Христа его любимую наложницу. За это он был предан суду, и хотя милостью Божиею избавлен был, по собственному выражению, от львиных челюстей, то есть от съедения зверями в цирке (2 Тим. 4:16–17), однако был заключен в узы. Из этих вторых уз он написал в Ефес второе послание к Тимофею, приглашая его в Рим, в предчувствии близкой своей смерти, на последнее свидание. Предание не говорит, успел ли Тимофей застать в живых своего учителя, но оно рассказывает, что сам апостол уже недолго ждал своего мученического венца. После девятимесячного заключения он был усечен мечом, как римский гражданин, недалеко от Рима. Это было в 67 году по Р.Х., в 12 год царствования Нерона.

При общем взгляде на жизнь св. апостола Павла видно, что она резко делится на две половины. До своего обращения ко Христу св. Павел, тогда Савл, был строгим фарисеем, исполнителем закона Моисеева и отеческих преданий, думавшим оправдаться делами закона и ревностью к вере отцов, доходившей до фанатизма. По обращении своем он стал апостолом Христовым, всецело преданным делу евангельского благовестив, счастливым своим призванием, но сознающим свое собственное бессилие при исполнении этого высокого служения и приписывающим все свои дела и заслуги благодати Божией. Самый акт своего обращения ко Христу св. Павел представляет исключительно только как действие благодати Божией. Вся жизнь апостола до обращения, по глубокому убеждению его, была заблуждением, грехом и вела его не к оправданию, а к осуждению, и только благодать Божия извлекла его из этого губительного заблуждения. С этого времени св. Павел старается лишь о том, чтобы быть достойным этой благодати Божией и не уклоняться от своего призвания. Нет и не может быть речи поэтому о каких бы то ни было заслугах — все дело Божие. Будучи полным отражением жизни апостола, все учение св. Павла, раскрытое в его посланиях, проводит именно эту основную мысль: человек оправдывается верою, независимо от дел закона (Рим. 3:28). Но отсюда нельзя вывести заключение, будто св. апостол Павел отрицает всякое значение в деле спасения личных усилий человека — добрых дел (см., например, Гал. 6:4 или Еф. 2:10, или 1 Тим. 2:10 и мн. др.). Под «делами закона» в его посланиях разумеются не «добрые дела» вообще, а обрядовые дела закона Моисеева. Надо твердо знать и помнить, что апостолу Павлу во время его проповеднической деятельности пришлось вынести упорную борьбу с противодействием иудеев и иудействующих христиан. Многие из иудеев и по принятии христианства держались взгляда, что и для христиан необходимо тщательное исполнение всех обрядовых предписаний Моисеева закона. Они обольщали себя горделивою мыслью, что Христос пришел на землю для спасения только иудеев, а потому язычники, желающие спастись, должны сначала стать иудеями, то есть принять обрезание и навыкнуть к исполнению всего Моисеева закона. Это заблуждение так сильно мешало распространению христианства среди язычников, что апостолы должны были созвать в 51 году в Иерусалиме собор, который отменил обязательность обрядовых постановлений закона Моисева для христиан. Но и после этого собора многие иудействующие христиане продолжали упорно держаться своего прежнего взгляда и впоследствии совсем отделились от Церкви, составив свое еретическое сообщество. Эти еретики, противодействуя лично св. апостолу Павлу, вносили смуту в церковную жизнь, пользуясь отсутствием св. апостола Павла в той иди другой церкви. Поэтому св. Павел в своих посланиях и принужден был постоянно подчеркивать, что Христос — Спаситель всего человечества, как иудеев, так и язычников, pi что спасается человек не выполнением обрядовых дел закона, а только верою во Христа. К сожалению, эта мысль св. апостола Павла была извращена Лютером и его последователями протестантами в том смысле, будто св. апостол Павел отрицает значение вообще всяких добрых дел для спасения. Если бы это было так, тогда не говорил бы св. Павел в первом послании к Коринфянам, в 13 главе, что «если я имею всю веру, так что могу и горы переставлять, а любви не имею, то я — ничто», ибо любовь как раз и проявляет себя в добрых делах.

ЧИСЛО ПОСЛАНИЙ СВ. АПОСТОЛА ПАВЛА

На основании положительных и достоверных свидетельств общий голос Церкви усвояетсв. апостолу Павлу четырнадцать посланий, хотя в древности было немало колебаний в отношении признания Павловым послания к Евреям. Эти послания помещаются в Библии в следующем порядке:

1) Послание к Римлянам

2) Первое послание к Коринфянам

3) Второе послание к Коринфянам

4) Послание к Галатам

5) Послание к Ефесянам

6) Послание к Филиппийцам

7) Послание к Колоссянам

8) Первое послание к Фессалоникийцам, или Солунянам

9) Второе послание к Фессалоникийцам, или Солунянам

10) Первое послание к Тимофею

11) Второе послание к Тимофею

12) Послание к Титу-

13) Послание к Филимону

14) Послание к Евреям.

Порядок этот не хронологический. Это размещение сделано, как легко приметить, по важности и обширности самих посланий и по сравнительному значению церквей и лиц, которым послания адресованы. За посланиями к семи церквам следуют послания к трем лицам, а послание к Евреям поставлено позади всех, потому что подлинность его признана позже всего. Послания св. апостола Павла делятся обыкновенно на две неравные группы: 1) послания общехристианские и 2) послания пастырские. К этим последним относятся два послания к Тимофею и послание к Титу, потому что в них указываются основы и правила доброго пастырствования.

Некоторые места в посланиях св. апостола Павла, как, например, 1 Кор. 5:9, также — Кол. 4:16, давали повод думать, что существовали еще другие Павловы послания, до нас не дошедшие. Но невероятно, чтобы они могли быть утрачены при той заботливости, с какой первенствующая Церковь сберегала писания св. апостолов. Приписывавшаяся св. апостолу Павлу переписка с известным философом Сенекою, братом упоминаемого в Деяниях проконсула Галлиона (18:12), не заслужила признания своей подлинности.

ЗНАЧЕНИЕ ПОСЛАНИЙ СВ. АПОСТОЛА ПАВЛА И ПРЕДМЕТ ИХ

Послания св. апостола Павла имеют великое значение в составе Нового Завета, ибо в них мы находим глубокое и всестороннее раскрытие и разъяснение истин евангельского учения. Кроме отдельных по преимуществу любимых св. апостолом Павлом истин Христовой веры, как, например, о значении ветхозаветного закона по отношению к Новому Завету, о растлении и порче человеческой природы и о единственном средстве оправдания перед Богом через веру во Иисуса Христа, нет, можно сказать, ни одного частного пункта во всей христианской догматике, который не находил бы себе основания и подкрепления в Павловых посланиях. Поэтому не может быть истинным богословом тот, кто не изучил их самым основательным образом. Большая часть посланий построена по одному и тому же плану. Начинаются они приветствием к читателям и благ одарностью Богу за Его промыс-лительные действия о том месте, куда адресовано послание. Далее послание обыкновенно делится на две части — догматическую и нравственную. В заключение св. апостол касается частных дел, делает поручения, говорит о своем личном положении, выражает свои бла-гопожелания и посылает приветствия мира и любви. Язык его, живой и яркий, напоминает язык ветхозаветных пророков и свидетельствует о большом знакомстве со Священным Писанием.

ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К РИМЛЯНАМ

ОСНОВАНИЕ РИМСКОЙ ЦЕРКВИ И СОСТАВ ЕЕ ЧЛЕНОВ

О происхождении Римской церкви, столь важной потом в церковной истории, нет никаких точных сведений. Об этом можно только строить предположения — впрочем, весьма вероятные. Сам апостол Павел в послании к Римлянам пишет, что среди римских христиан есть некоторые, уверовавшие во Христа еще прежде, чем он сам (Андроник и Иуния — Рим. 16:7), и что вера христиан римских уже прославляется во всем мире (Рим. 1:8). В Климентовых рекогнициях (говорится, что еще во время земной жизни Господа Иисуса Христа грести о Нем доходили до римлян и возбуждали в них не только удивление, но и веру. Это неудивительно, если принять во внимание, что со времени подчинения Иудеи Риму Помпеем (в 63 году до Р.Х.) в Риме стало жить множество иудеев, для которых был отведен потом даже особый квартал. Они ездили в Иерусалим на праздники и, конечно, могли потом рассказывать в Риме о том, что там слышали и видели. В день сошествия Св. Духа на апостолов, как свидетельствует об этом Дее-писатель, среди свидетелей этого великого события были и римляне (Деян. 2:10). Среди этих римлян могли быть уверовавшие и крестившиеся, которые потом и явились основателями первой христианской общины в Риме. Является вопрос: откуда и от кого из апостолов ведет свое начало церковная иерархия этой первой римской общины? Предание Римской церкви говорит, что в Риме был св. апостол Петр, который после чудесного освобождения своего из темницы в 43 году прибыл туда из Иерусалима и епископствовал там в течение 25 лет, до самой своей мученической кончины в 67 году. Это, однако, не согласуется с другими имеющимися в нашем распоряжении данными. Не может быть сомнения в том, что св. Петра не было в Риме в то время, когда св. апостол Павел писал свое послание к Римлянам. Если бы св. апостол Петр был в Риме епископом, неужели же св. Павел дерзнул бы поучать его паству, а если бы и счел все же нужным обратиться к римской пастве с посланием, то, конечно, не помимо св. Петра и так или иначе упомянул бы его имя в послании. Кроме того, св. Павел сам говорит о себе, что он не имел обычая «строить на чужом основании» (Рим. 15:20) и проповедовать в чужой области (2 Кор. 10:6). Не стремился бы св. апостол Павел в Рим, если бы там уже был св. апостол Петр. Не было св. Петра в Риме, следовательно, и до окончания первых уз св. Павла. Не может быть, чтобы Дееписатель, повествующий о прибытии св. Павла в Рим и о проповеди его там, не упомянул бы, что в Риме в это время находился св. апостол Петр. Отсюда вывод ясен: св. апостол Петр мог быть в Риме только после первых уз св. апостола Павла, то есть незадолго до своей мученической кончины.

Кто же был устроителем Римской церкви?

Надо полагать — ученики св. апостола Павла. В конце послания к Римлянам св. апостол Павел посылает приветствия целому ряду лиц, по-видимому очень близко и хорошо ему знакомых. Кто же эти лица, и как св. апостол Павел, еще не бывший до тех пор в Риме, мог с ними познакомиться? Все они, несомненно, изгнанники из Рима, изгнанные императором Клавдием и рассеявшиеся по Греции, Македонии и Малой Азии, где они и познакомились с апостолом Павлом. Одни из них были просвещены им, другие стали его сотрудниками. По смерти Клавдия они снова вернулись в Рим и духовно возглавили Римскую церковную общину. Св. апостол Павел потому и горел желанием быть в Риме, чтобы пожать плоды посеянного его учениками.

Предание же о том, что Римская церковь основана св. Петром, можно объяснить тем, что первые верующие в Риме были из числа обращенных в день Пятидесятницы, которые слышали речь св. апостола Петра и естественно считали его своим духовным отцом. К этому присоединилось и то, что в Риме св. апостол Петр принял мученическую кончину.

В состав Римской церкви первоначально входили главным образом иудеи, но потом вошло в нее много язычников, так что последние стали даже преобладать по числу. Это видно и из послания к Римлянам. Римские язычники, разочаровывавшиеся в своих языческих суевериях, при соприкосновении с иудеями часто становились прозелитами, а это облегчало им и переход в христианство как дававшее еще большее, уже полное удовлетворение их духу. Римский философ Сенека по этому поводу говорил, что побежденные дают законы веры победителям, а Ювенал смеялся над иудействующими римлянами и особенно римлянками. По свидетельству Светония, иудеи были изгнаны императором Клавдием из Рима за то, что среди них поднимались смуты из-за Христа. При этом верующие из язычников не могли пострадать, ибо гонение коснулось одних иудеев, и притом не за веру, а за нарушение общественного спокойствия. Община из бывших язычников стала расти и развиваться уже самостоятельно и таким образом совершенно обособилась от иудеев. Вернувшиеся потом христиане из иудеев крепко слились с верующими из язычников, составив с ними единое целое и также окончательно обособившись от иудеев. Это обособление верующих от иудеев резко обозначилось при вступлении св. апостола Павла в Рим, когда верующие вышли апостолу Павлу навстречу до Аппиевой площади и трех гостиниц, а иудеи три дня не являлись к св. Павлу, пока он сам не пригласил их к себе для беседы.

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ПОСЛАНИЯ И ЦЕЛЬ ЕГО

Из послания к Римлянам не видно, чтобы они сами дали св. апостолу Павлу какой-либо повод к написанию послания. Послание имеет совершенно общий характер и ни на какие частности в жизни римских христиан не указывает. Напрасно думают, что поводом были какие-то споры и разделения среди них, указывая на 16:17, — это место тоже общего характера, как и все остальные наставления.

Побуждение к написанию этого послания — все было в самом Павле, который, услышав об обращении римлян, давно стал стремиться к ним, чтобы проверить, все ли у них идет так, как следует. Ведь он был «апостолом языков», и ему естественно было беспокоиться о христианском преуспеянии жителей столицы всего тогдашнего культурного мира. Собираясь посетить римлян, он предпослал этому посещению свое послание, чтобы оно заменило на время его личное посещение, подготовив римлян к встрече с ним. В своем послании он начертывает общую программу всего христианского учения и предостерегает их от заражения иудействующими.

Ближайшим поводом к написанию послания в это именно время было отправление в Рим из Коринфа, где находился тогда Павел, высокоуважаемой кенхрейской диакониссы Фивы, оказавшей немалые услуги делу веры и Церкви и бывшей помощницей в деле евангельского благовестил самому апостолу Павлу, о чем он сам свидетельствует (16:1–2). Она имела дела в Риме, и св. апостол Павел, ценя ее заслуги, считал долгом рекомендовать ее римским христианам.

МЕСТО И ВРЕМЯ НАПИСАНИЯ ПОСЛАНИЯ

На основании данных самого послания к Римлянам можно с точностью установить, что оно написано в Коринфе. Это видно из того, что св. Павел передает римлянам приветствие от Гаия, у которого он проживал, и от Эраста, городского казнохранителя (16:23), а из других посланий его (1 Кор. 1:14 и 2 Тим. 4:20) видно, что эти лица жили в Коринфе. Точно так же и Фива, с которой отправлялось послание, была кенхрейской диакониссой, а Кенхрея была предместьем Коринфа — коринфской пристанью со стороны Эгейского моря (Рим. 6:1).

Св. апостол Павел не один раз был в Коринфе, а потому является вопрос, в которое именно посещение Коринфа написано им послание к Римлянам. На это тоже есть ясные указания в самом послании. Апостол извещает римлян, что он собирается идти в Иерусалим с милостыней, собранной им в Македонии и Ахаии, а из Иерусалима намерен отправиться в Рим и затем в Испанию (15:25–28). Сравнивая это указание с повествованием книги Деяний (19:21 и 20:3), устанавливаем, что послание к Римлянам написано св. апостолом Павлом во время третьего апостольского путешествия, когда он три месяца провел в Элладе, то есть около 59 года по Р.Х., весной.

ПОДЛИННОСТЬ ПОСЛАНИЯ

Самая придирчивая критика не могла оспаривать происхождения этого послания от апостола Павла. Св. Климент Римский, Поликарп Смирнский, св. Ириней Лионский, Тертуллиан и Климент¹ А\ександ-рийский, а также все позднейшие писатели и даже еретики знают и цитируют это послание. Только еретик Маркион отвергал подлинность двух последних глав, начиная с 14 главы, 24 стиха. За ним последовала новейшая критика, считающая эти главы позднейшим прибавлением. Ориген, однако, осуждает Маркиона за это, а существование этих двух глав в древнейших рукописях, как и внутреннее содержание их, не представляющее ничего противоречащего духу, учению и обстоятельствам жизни св. апостола Павла, убеждают нас в несомненной подлинности.

СОДЕРЖАНИЕ И СОСТАВ ПОСЛАНИЯ

Послание к Римлянам состоит из 16 глав. Главный предмет его содержания — единственный способ спасения, как для язычника, так и для иудея, в Господе Иисусе Христе. Разработка этой темы занимает большую часть послания — 11 глав. К этому в следующих главах (с 12 по 15:13) приложены общие нравственные наставления о жизни христианской. Начинается послание обычным предисловием с надписа-нием и приветствием, а кончается послесловием с приветствиями разным лицам.

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ПОСЛАНИЯ К РИМЛЯНАМ

Начинается послание к Римлянам весьма пространным надписани-ем и приветствием: «Павел, раб Иисуса Христа, призванный апостол, избранный к благовестию Божию». Называя себя смиренно «рабом Христовым», св. Павел говорит затем, что он берет римлян в свое попечение на основании апостольского призвания от Самого Господа Иисуса Христа, поручившего ему «во Имя Его покорять вере все народы», между которыми находятся и они, римляне. Затем апостол преподает им, как обычно, «благодать и мир» (ст. 1–7).

Далее, как побуждение вступить в общение с римлянами св. Павел выставляет то, что «вера их возвещается во всем мире», то есть апостолу особенно приятно с такими достойными последователями Христовыми познакомиться для того, чтобы возвести их веру еще на высшую степень: «преподать им некое дарование духовное» и «утешиться с ними верою общею» (ст. 8-12). Апостол говорит, что он не раз намеревался прийти к ним, но встречал препятствия. Это препятствие — желание успеха проповеди у всех народов, где до того проповедовал апостол.

С 16 стиха начинается вероучительная, догматическая часть послания, в которой апостол доказывает, что перед Богом все грешны и безответны — как язычники, так и иудеи, и что спасает человека только живая вера в Господа Иисуса Христа: «праведный верою жив будет» (Ав. 2:4). Прежде всего апостол говорит о грехе язычников, которые не позаботились познать истинного Бога через изучение Его творений: «Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы» (ст. 18–20). Результат этого неведения истинного Бога повел к идолопоклонству, а идолопоклонство привело к всякого рода непотребствам и безнравственной, порочной жизни (ст. 21–32).

Во второй главе св. апостол переходит к иудеям. Он говорит, что наряду с язычниками суд Божий тяготеет и над иудеями, которые хотя и имели закон откровенный, но во все времена были не лучше язычников; осуждая язычников за их нечестие, они делали то же самое. Впрочем, первые 16 стихов этой главы, как отмечает еп. Феофан Затворник, на основании толкования св. Златоуста, имеют в виду не только иудеев, а всех вообще людей, которые, осуждая других за их грехи, сами не воздерживаются от грехов. Это в особенности относится к власть имущим, народным правителям, поставленным судить. Таковые должны знать, что «нет лицеприятия у Бога» и каждый грешащий, кто бы он ни был, понесет достойное наказание. Здесь важно указание, что язычники, не имеющие Богооткровенного закона, будут судимы Богом по закону совести, написанному в сердцах их: «когда язычники, не имеющие закона, но природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую в день, когда… Бог будет судить тайные дела человеков» (ст. 1-16).

С 17 по 29 стих св. апостол говорит уже исключительно об иудеях, что они напрасно надеются на свое обрезание и хвалятся своим Богооткровенным законом, ибо их обрезание и данный им закон Божий послужит им в еще большее осуждение, если они, хвалясь законом, преступлением закона бесчестят Бога (ст. 17–29).

В третьей главе св. апостол показывает, что иудеи не имеют никакого преимущества перед язычниками, ибо «как иудеи, так и еллины, все под грехом» (ст. 9), «все согрешили и лишены славы Божией» (ст. 23). Поэтому оправдание человек может получить только «через веру», «по благодати Божией», «искуплением во Христе Иисусе» (ст. 24–25). Тем не менее иудеи все же имеют то преимущество, что «им вверено Слово Божие» (ст. 2), заключавшее высокие обетования о Мессии. Несмотря на то что иудеи оказались неверными в хранении этого великого дара Божия, Бог, по самому свойству природы Своей, непременно исполнит данные Им обетования. Данный иудеям закон еще более отягчает их ответственность и виновность. А так как Бог не есть только Бог иудеев, но и язычников, то и для тех и других один путь спасения — через веру. Этим не уничтожается значение закона, а лишь утверждается, ибо благодать Божия дала возможность людям осуществить требования закона.

В четвертой главе апостол вспоминает ветхозаветных праведников Авраама и Давида, показывая в их лице, что не формальное только исполнение предписаний закона дает оправдание человеку перед Богом, а вера во всесильную благодать Божию, даруемую человеку по милости Божией: «поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность» (ст. 3).

В пятой главе апостол изображает основную истину христианского вероучения о грехе и спасении. Как от Адама, естественной главы всего человечества, грех распространился на все человечество — «одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть вошла во всех человеков, потому что в нем все согрешили» (Рим. 5:12), — так и Христос, новая духовная глава всего человечества, Своим искупительным подвигом дарует спасение также всему человечеству. Стихи 12–21 этой главы представляют собою одно из самых важных мест по глубине догматического содержания. Доказательством того, что грех Адама действительно перешел на всех его потомков, служит факт смерти, которая явилась последствием греха Адамова, или так называемого первородного греха. Апостол указывает на важное обстоятельство: до Моисея не было закона и, следовательно, грехи людей не могли им вменяться: «грех не вменяется, когда нет закона» (ст. 13), но тем не менее люди умирали и до Моисея; отсюда естествен вывод, что они наказывались смертью не за собственные грехи, а за грех первородный, перешедший на них от праотца Адама. Когда же дан был закон, а люди не переставали грешить, виновность их перед Богом еще более увеличилась (ст. 20). Когда же грех таким образом умножился, через искупительный подвиг Христов было дано людям изобилие благодати Божией — «когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (ст. 20). Искупительный подвиг Христов заглаждает не только первородный грех Адамов, но и все личные грехи людей (ст. 16).

В шестой главе, в предупреждение от ложного вывода, что если умножение греха вызвало действие всесильной благодати Божией, то не лучше ли оставаться во грехе, дабы опять вызвать милость Божию, апостол увещевает христиан вести жизнь святую, добродетельную. С момента своего крещения христианин умирает для греха и возрождаетсй для новой святой жизни, подобно тому как и Христос, Спаситель наш, пострадавший и умерший на кресте, воскрес из мертвых и живет «вечно для Бога» — «так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем» (ст. 11). Это место (6:3-11) читается за Божественной литургией в Великую Субботу, когда вспоминается смерть и погребение Христово и пребывание Его во гробе. «Наш ветхий человек» (то есть греховный, склонный ко греху) должен быть распят со Христом, «чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху». Освобождение от рабства греху делает христианина истинно свободным. Если христианин и раб, то раб праведности. Но это рабство праведности только кажущееся рабство: таким оно кажется только для немощных, еще не освободившихся вполне от рабства греху, потому что в начале служения праведности приходится приневоливать себя, бороться с греховными наклонностями. Но зато плодом рабства праведности, или рабства Богу, является святость и жизнь вечная, а последствием рабства греху — «такие дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их — смерть» (ст. 16–22).

В седьмой главе апостол объясняет, что христианин, освободившись от рабства греху, свободен и от исполнения закона Моисеева. «Закон имеет власть над человеком, пока он жив». Так, смерть мужа освобождает жену от законных обязательств супружества, и она может выйти замуж за другого. «Так и вы, братие мои, — говорит апостол, — умерли для закона телом Христовым, чтобы принадлежать другому, Воскресшему из мертвых, да приносим плод Богу» (ст. 4). Закон Моисеев имел временное значение, дабы обнаружить всю силу греха и привести человечество к мысли, что спасение без особой благодатной помощи Божией невозможно. Закон лишь вскрывал греховные язвы, но не давал исцеления от них: он давал человеку лишь горькое сознание бессилия исполнить все требования закона и получить через это оправдание от Бога. А теперь мы, христиане, освободились от закона с тем, «чтобы нам служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве», то есть не по внешне формальным предписаниям закона. Тут же апостол предостерегает от возможного ложного вывода, будто в законе лежит причина греха; не было бы закона, не было бы и греха. Нет, причина греха — в самом человеке. Закон сам по себе свят, и заповеди его святы, справедливы и направлены к добру. Закон только обнаруживает грех, коренящийся в природе человека, извращенной первородным грехом. Во второй половине седьмой главы (ст. 13–25) апостол разъясняет кажущуюся ненормальность того, что при наличии святого закона Моисеева греховность человечества не только не уменьшалась, но еще и увеличивалась, вследствие чего потребовалось чрезвычайное благодатное средство для спасения людей через искупительный подвиг Единородного Сына Божия. Это одно из немногих в новозаветных священных книгах мест, где с такой силой и глубиной изображается греховная развращенность нравственной природы человека: «не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю» (ст. 15). Одними своими силами, без благодати Божией, человек не в состоянии побороть живущий в нем грех, «доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не зфчу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (ст. 19–20). Ярко раскрывает св. апостол эту картину раздвоенности, которую производит грех в нашей падшей природе: «по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием, но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного» (ст. 21–23). «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?» (ст. 24). Нарисовав эту мрачную картину порабощенности человека греху, св. Павел указует затем на всесильную помощь нашего Искупителя: «благодарю Бога (моего) Иисусом Христом, Господом нашим» (ст. 25). Господь Искупитель и при окаянстве нашем может явить нас победителями живущего в нас греха. Подробно об этом говорится в следующей, восьмой главе.

Выяснив силу греха и величие искупительного подвига Христа Спасителя, освободившего нас из-под власти греха и даровавшего нам возможность жить по духу, а не по плоти, св. апостол в восьмой главе убеждает нас бороться с грехом, ибо теперь уже ничто не может извинить нашего уклонения от этой борьбы. С нами всесильный Дух Христов, помогающий нам жить по духу, а не по плоти, а «кто Духа Христова не имеет, тот и не Его» (ст. 9). Водимые Духом Божиим, мы — дети Божии (ст. 14–16), а «если дети, то и наследники, наследники Божии, сонаследники же Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться» (ст. 17). Стремление жить духовною жизнью, борясь с грехом, сопряжено со страданиями, но христиане не должны бояться этих страданий, ибо они ничто по сравнению с той славой, которая нас ожидает в будущей жизни: «нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (ст. 18). Этой будущей славы ожидает с нами и вся тварь, ибо и она освободится от рабства закону смерти и тления, отразившемуся, как следствие греха человека, на всей твари. В борьбе с грехом помогает нам Дух Святой, ибо Он «подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (ст. 26). В надежде на спасение утверждает нас и предвечное предопределение Божие о нашем спасении: «кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братиями. А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил» (ст. 29–30). Для правильного понимания этого места послания св. апостола Павла о Божественном предопределении надо иметь в виду, что апостол говорит не о безусловном предопределении, как учат кальвинисты, а о предопределении, основывающемся на всеведении Божием. Это не то значит, что Бог, помимо воли людей, одних предопределил ко спасению, а других — к погибели, но то, что Бог, как всеведущий, знает, кто из людей употребит на добро свою свободную волю, а кто — во зло, и в зависимости от этого и предопределяет вечную участь каждого. В заключение увещаний быть твердыми в надежде на спасение св. апостол восклицает: «кто отлучит нас от любви Божией?» (ст. 35) и восторженно исповедует свою любовь и преданность Христу Спасителю, призывая к тому же и всех верующих (ст. 35–39).

В следующих трех главах — девятой, десятой и одиннадцатой — св. апостол выражает свою «великую печаль» и «непрестанное мучение сердца» об упорном неверии иудеев во Христа Спасителя и отвержении их Богом от Церкви Христовой и доказывает, что сам Израиль виновен в своем отвержении, так как ищет оправдания не в вере во Христа Спасителя, а в исполнении внешнего обрядового закона Моисеева. При этом св. апостол выражает убеждение, что как отвержение касается не всех иудеев, потому что есть и верующие из них («остаток сохранился» — 11:5), так оно не будет вечным для иудейского народа: в свое время и иудеи уверуют во Христа и войдут в Его Церковь. Во временном отвержении иудеев, вполне ими заслуженном, св. апостол видит особенное проявление премудрости Божией в отношении спасения всего человечества. Фанатизм иудеев, упорно отвергавших веру во Христа как в Мессию, заставил апостола обратиться с проповедью о Христе к язычникам. И, таким образом, упорное ожесточение иудеев против апостольской проповеди имело своим последствием обращение ко Христу язычников (ст. 25). Успех веры Христовой среди язычников и те духовные блага, которые они получают, возбудит ревность иудеев, и в результате «весь Израиль спасется» (11:26). Поэтому св. апостол внушает уверовавшим из язычников не кичиться перед иудеями своим спасением. Сравнивая иудейский народ с благородным садовым масличным деревом, у которого «отломились неверием» только ветви, но корень цел и свят, св. апостол уподобляет язычников «дикой маслине», привитой к масличному дереву на место отпавших ветвей: «если… ты, дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и сока маслины, то не превозносись пред ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, но корень — тебя» (11:17–18). К тому же отпавшие ветви опять могут привиться, ибо «Бог силен опять привить их» (ст. 23), «ибо если ты отсечен от дикой по природе маслины и не по природе привился к хорошей маслине, то тем более сии природные привьются к своей маслине…» (11:24).

Величие Промысла Божия, премудро ведущего все народы ко спасению путем незримого для людей воздействия на исторические судьбы народов, вызывает у св. апостола восторженное восклицание: «о глубина богатства и премудрости и разума Божия, яко неиспытани судове Его и неизследовани путие Его. Кто бо разуме ум Господень?.. Тому и слава во веки, аминь» (11:33–36). Этим заканчивается вероучительная, догматическая часть послания к Римлянам.

Главы двенадцатая, тринадцатая, четырнадцатая и пятнадцатая по 13 стиху, составляют нравоучительную часть послания. Здесь св. апостол начертывает идеал нравственной жизни христианина. В 12 главе он говорит об обязанностях христианина как члена Церкви в отношении к Богу (ст. 1–2) и к ближним (ст. 3–5), о различных сверхъестественных дарованиях и обычных служениях, о чувствах и расположениях христианина (ст. 8-21). В 13 главе св. апостол говорит об обязанностях христианина как члена государства и общества. Здесь особенно важно наставление о повиновении властям: «всяка душа властем предержащим да повинуется» (ст. 1). Для правильного понимания этого наставления надо обратить внимание на мысль, заключенную в 3 и 4 стихах: та власть «от Бога», которая поощряет добро и наказывает зло. «Поэтому мы вправе сказать, — говорит преп. Исидор Пелусиот, — что самое дело, разумею власть, то есть начальство и власть царская, установлены Богом. Но если какой злодей-беззаконник восхитит сию власть, то не утверждаем, что поставлен он Богом, но говорим, что попущено ему изблевать сие лукавство, как фараону, и в таком случае понести крайнее наказание, или уцеломудрить тех, для кого нужна жестокость, как царь Вавилонский уцеломудрил иудеев» (ч. II, письмо 6-е). В 14 главе и первых 13 стихах 15 главы св. апостол дает наставления, как относиться к немощным в вере, ввиду происшедших на этой почве разногласий в Римской церкви. Большинство римских христиан из язычников хвалились своей христианской свободой в том отношении, что безразлично вкушали всякую пищу и питие, ибо христианская вера не налагала каких-либо воспрещений в этом отношении, как и различений между днями в году. Между тем христиане из иудеев продолжали некоторые виды пищи считать нечистыми и боялись оскверниться ими, так же как признавали общеобязательными некоторые ветхозаветные праздники. Св. апостол увещевает прекратить раздоры на этой почве, так как к немощному в вере нужно относиться снисходительно. Частные мнения и убеждения должны быть предоставлены совести каждого. Главное же: не судить и не укорять друг друга и не подавать друг другу соблазна. Все для христианина чисто, но если брат твой соблазняется, то лучше не есть мяса и не пить вина, чтобы не соблазнить брата (14:1-21). Стихи 12–14 главы 13 и стихи 1–4 главы 14 читаются на литургии в Неделю Сыропустную перед наступлением Великого Поста, давая указания, с каким настроением должно проходить христианину дни великопостного подвига.

В заключение послания (15:14–16) св. апостол объясняет побуждения, по которым он обращается к римлянам со своим посланием, рекомендует им диакониссу Кенхрейской церкви Фиву, с которой отправляется это послание, и передает целый ряд поименных приветствий христианам, живущим в Риме.

ПЕРВОЕ ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К КОРИНФЯНАМ

ОСНОВАНИЕ КОРИНФСКОЙ ЦЕРКВИ

Коринф лежит на перешейке, соединяющем Грецию с Мореею, или Пелопоннесом. Построен он за полторы тысячи лет до Р.Х. В 44 году при Юлии Цезаре, он был восстановлен после разорения и стал цветущим первым городом римской провинции Ахаии — резиденцией проконсулов. Он славился науками, искусствами и веселой жизнью, что привлекало в него множество жителей. Отличием его были так называемые «Истмийские игры» и храм Афродиты. Можно сказать, что во времена апостольской проповеди Коринф был представителем греческого легкомыслия, ветрености и чувственных наслаждений.

Церковь в Коринфе была основана св. апостолом Павлом во время его второго благовестнического путешествия, около 53 года, после того как он прошел с проповедью Филиппы, Солунь, Верию и Афины. Оставив в Македонии для утверждения веры своих учеников Силу и Тимофея, св. Павел направился в Грецию и прибыл в Коринф после краткого пребывания в Афинах, как повествует об этом книга Деяний апостольских (18:11). В Коринфе св. апостол встретил добрых и гостеприимных людей Акилу и Прискиллу, иудеян родом из Понта, которые жили прежде в Риме, но переселились в Коринф по случаю изгнания императором Клавдием всех иудеев из Рима. Акила был «скинотворцем», то есть делателем палаток. Так как св. Павел знал это ремесло, то и поселился у них, чтобы трудами рук своих снискивать себе пропитание. Если Акила и Прискилла не были еще прежде христианами, то, надо полагать, они теперь были обращены св. Павлом, крещены им и стали ему помощниками в деле евангельского благовестия. Каждую субботу апостол проповедовал в иудейской синагоге, убеждая иудеев и эллинов-прозелитов, что нет иного спасения, как только в Господе Иисусе Христе. Когда пришли из Македонии Сила и Тимофей, св. Павел получил возможность усилить и расширить свою проповедническую деятельность и учил уже не по субботам только, но и в остальные дни недели. У иудеев эта проповедь, однако, мало имела успеха. Они противились апостолу, злословя его и Господень путь, им проповедуемый. Тогда св. Павел оставил синагогу с вразумительным для иудеев действием и словом. Он отряс прах одежд своих и сказал им: «кровь ваша на главах ваших; я чист; отныне иду к язычникам» (Деян. 18:6). Смысл этих слов: «вина в вашей погибели на вас самих; я чист от нее. Я указывал вам путь спасения, а вы не хотите принять его. Оставайтесь в вашей пагубе». Дальнейшие христианские собрания с проповедью о Христе св. Павел стал устраивать неподалеку от синагоги, в доме некоего Иуста, чтущего Бога. Сюда собирались и язычники, и дело благовестия пошло успешнее: многие уверовали и крестились. Среди уверовавших был и сам начальник синагоги Крисп со всем домом своим. Но все же успех проповеди, видимо, не был велик, так что св. Павел хотел было вовсе удалиться из развращенного Коринфа, в котором он стал испытывать даже покушения на жизнь свою (2 Сол. 3:2). Поэтому Сам Господь явился ему в видении ночью, чтобы ободрить и воодушевить его на дальнейшее служение в Коринфе (Деян. 18:9-10). Укрепленный этим явлением, св. апостол остался в Коринфе на полтора года, и в этот период времени проповедь его произрастила в Коринфе обильные плоды, так что церковь Коринфская стала знаменитой и прославилась обилием духовных дарований (1 Кор. Г.5–7).

Когда церковь Коринфская устроилась, св. Павлу предлежало направиться в другие места для проповеди. Отбытие его из Коринфа ускорилось в результате одного прискорбного происшествия. Раздраженные проповедью апостола иудеи схватили его и привели на суд к проконсулу Галлиону с жалобой, что он «учит людей чтить Бога не по закону» (Деян. 18:13). Сущность этого обвинения состояла в том, что Павел сделался основателем какой-то новой секты, сверх дозволенных законами Римской империи вероисповеданий. Галлион был братом известного римского философа Сенеки и дядею поэта Лукана, высокообразованным и благородным человеком. Он отказался разбирать дело, касающееся веры, а не гражданских отношений, и прогнал иудеев от судилища. Презиравшие иудеев эллины, услышав такое решение Галлиона, устремились на них тут же, в той же судебной палате, и, схватив главного вожака возмущения начальника синагоги Сосфена, «били его пред судилищем, и Галлион нимало не беспокоился этим» (Деян. 18:14–17). Возможно, что этот Сосфен потом обратился ко Христу, и это о нем упоминает св. апостол в 1 Кор. 1:1.

По особому, несомненно, Промыслу Божию, продолжателем дела Павлова в Коринфе явился некий иудеянин по имени Аполлос. Он родился и воспитался в Александрии, откуда прибыл сначала в Ефес, а затем в Коринф. Это, по словам Дееписателя, был человек красноречивый и сведущий в Писаниях (Деян. 18:24). Отплывши из Коринфа, св. Павел на короткое время прибыл в Ефес, где оставил Акилу и Прискиллу, а сам отправился в Иерусалим и оттуда в Антиохию, откуда начал затем свое третье апостольское путешествие. По отбытии св. Павла из Ефеса туда прибыл Аполлос, бывший уже христианином и горевший духом, но знавший только крещение Иоанново. Он начал смело учить в синагоге. «Услышавши его, Акила и Прискилла приняли его и точнее объяснили ему путь Господень» (Деян. 18:26). Когда ему явилась нужда ехать в Ахаию, столицей которой являлся в то время Коринф, ефесские верующие дали ему рекомендательные письма к тамошним христианам. Прибыв в Коринф, Аполлос много содействовал уверовавшим, опровергая иудеев всенародно и «дока-зывая Писаниями, что Иисус есть Христос» (Деян. 18:27–28). Значение проповеди Аполлоса для утверждения христианства в Коринфе было столь велико, что св. Апостол Павел называет его поливателем насажденных им семян веры Христовой: «я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог» (1 Кор. 3:6). Как долго Аполлос пробыл в Коринфе, неизвестно, но при написании первого послания к Коринфянам мы опять видим его в Ефесе вместе с апостолом (1 Кор. 16:12).

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ К КОРИНФЯНАМ

Во время пребывания Аполлоса в Коринфе св. Павел, осуществив свой план о посещении Иерусалима на Пасху, начал свое третье апостольское путешествие из Антиохии и, «прошедши по порядку верхние страны — Галатийскую и Фригию» (Деян. 18:22–23), прибыл в Ефес для утверждения здесь Церкви Христовой (Деян. 19:1). Тут до него стали доходить разные неблагоприятные слухи об оставленной им Коринфской церкви. Он хотел было сам отправиться в Коринф прямо из Ефеса морем (2 Кор. 1:15–16), но не решившись оставить Ефес, вместо себя отправил в Коринф своего возлюбленного ученика Тимофея, поручив ему пройти через Македонию и затем донести ему обо всем происходящем в Коринфской церкви. Между тем неблагоприятные слухи о Коринфской церкви стали повторяться и умножаться. Будто бы один из коринфских христиан допускал такой вид блужения, какой и у язычников не допускается (1 Кор. 5:1). Затем пришли в Ефес домашние одной христианки Хлои и подтвердили апостолу этот слух, рассказав при этом и многое другое недоброе, огорчив особенно апостола рассказами о разных религиозных спорах и состязаниях (1 Кор. 1:11–12). Создавалось впечатление, что в Коринфе возникли отдельные религиозные партии или секты. Прибывшие из Коринфа посланные от Коринфской церкви Стефан, Фортунат и Ахаик несколько успокоили, дух апостола (1 Кор. 1:17–18), но все же подтвердили наличие многих нестроений. Подтвердив слухи о блужении и о распрях, они передали и многое другое вновь: о тяжбах в языческих судах, о беспорядках на вечерях любви, о непокровении женщинами голов своих в церкви, о неверии некоторых в воскресение мертвых. Апостолу были предложены также в особом послании и вопросы: о супружестве и девстве, о ядении идоложертвенного, о даре языков и т. п. Вследствие этого св. апостол Павел и решился отправить в Коринф свое послание, чтобы уврачевать все нестроения и дать ответ на все недоумения. При этом он обещает и сам прийти к ним (1 Кор. 4:19–21). Дополнительным поводом к написанию послания, как видно из 1 Кор. 16:1–4, было устройство сбора денежного вспомоществования для палестинских христиан.

ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ ПОСЛАНИЯ

Как это ясно видно из самого послания, оно было написано в Ефесе. «Не хочу видеться с вами теперь мимоходом, — пишет апостол, — надеюсь пробыть у вас несколько времени, если Господь позволит. В Ефесе же я пробуду до Пятидесятницы» (1 Кор. 16:7–8). В послании св. Павел пишет, что он отправил в Коринф св. Тимофея (16:10), а в Деяниях мы находим, что он послал его из Ефеса уже перед тем, как сам собирался уходить из него (19:21–22). По расчету годов это приходится на 58 или 59 год по Р.Х.

СОДЕРЖАНИЕ И СОСТАВ ПОСЛАНИЯ

Содержание послания, как требовал и повод к написанию его, весьма разнообразно: оно касается многих предметов, давая исчерпывающие ответы на вопросы, поставленные коринфянами. Состоит оно из 16 глав. Начинается обычным написанием и приветствием, кончается также передачей приветствий.

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ К КОРИНФЯНАМ

Первое послание св. апостола Павла к Коринфянам отличается от других его посланий чрезвычайным разнообразием разрешаемых в нем вопросов. От ранее рассмотренного нами послания к Римлянам оно отличается еще тем, что здесь св. апостолу Павлу приходится иметь дело не с иудейскими заблуждениями, а с греческой культурой и греческой чувственностью, с эллинизмом, опиравшимся ца философию, не чуждым глубокого проникновения в духовно-нравственную область жизни.

Начинается послание обычным надписанием и приветствием. Наряду с самим собой св. Павел смиренно упоминает и «Сосфена брата». Блж. Феодорит и св. Димитрий Ростовский полагают, что этот Сосфен был тот самый начальник синагоги в Коринфе, который подвергся побоям по случаю возмущения там против апостола Павла (Деян. 18:17). Такого же мнения держится и еп. Феофан Затворник, который говорит, что этих побоев нельзя иначе объяснить, как какою-нибудь соприкосновенностью Сосфена к проповеди св. Павла.

Все дальнейшее содержание послания состоит из двух частей: первая часть, из первых шести глав, содержит преимущественно обличения, вторая часть — от 7 до 15 главы — содержит преимущественно наставления, и, наконец, последняя, 16 глава, представляет собой заключение, в котором св. апостол излагает соображения о сборе милостыни для палестинских христиан и о своем путешествии по дороге в Коринф, а также передает обычные приветы.

В первой, второй, третьей и четвертой главах св. апостол обличает коринфян за распри и разделения между ними. Сначала он похваляет их веру, выражая уверенность, что Господь утвердит их в этой вере «до конца, чтобы им быть неповинными в день Господа нашего Иисуса Христа» (ст. 8), а с 10 стиха начинает свою обличительную речь. После св. апостола Павла в Коринфе проповедовал его ученик Аполлос; туда же прибыли христиане, обращенные св. апостолом Петром; были там и христиане из Палестины, слышавшие проповедь Самого Господа Иисуса Христа. Склонные к партийным распрям и держась, по-видимому, еще языческого взгляда на проповедников Евангелия как на философов, основывавших каждый свою школу, коринфяне стали делиться на партии по именам проповедников евангельского учения и называли себя: «я — Павлов, я — Аполлосов, я — Кифин, я — Христов». Вначале в основе этого разделения лежало, конечно, лишь доброе чувство любовной привязанности к тому или иному проповеднику, но в дальнейшем такое разделение могло повести к опасным последствиям для самой чистоты веры; в нравственном же отношении это разделение и теперь повело уже ко многим недобрым явлениям в среде коринфского христианского общества, которые и обличает св. апостол в своем послании. Так как это разделение явилось исходной точкой упадка нравственной жизни и всех нестроений, св. апостол с особенной силой и энергией обличает его в целых четырех главах. Ввиду того, что руководители отдельных партий, по примеру языческих философов, влияли на толпу красноречием и философскими рассуждениями, св. апостол в первой главе характеризует свойства евангельской проповеди сравнительно с мирской мудростью — философией. Проповедь о кресте для язычников, гордых своей ученостью, кажется слишком простой и даже безумием, между тем как для уверовавших слово крестное — сила Божия, дарующая спасение. В то время как мудрость мирская (философия), оторвавшаяся от источника мудрости — Бога и пытавшаяся самостоятельно разрешить все жизненные задачи, оказалась бессильной в устроении человеческой жизни, евангельская проповедь, кажущаяся для неверных юродством (безумием), дарует людям действительно все, что необходимо как для благоустроения их земной жизни, так, что особенно важно, для их вечного спасения. «Иудеи требуют чудес, и эллины ищут мудрости а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для эллинов безумие, для самих же призванных, иудеев и эллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость» (ст. 22–24). Здесь важно отметить, что «Божией премудростью» («Софиею»), в согласии со многими другими местами Священного Писания, именуется не кто другой, как Второе Лицо Пресвятой Троицы. Далее апостол говорит, что «немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков» (ст. 25), что видно из того, что «Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (ст. 27). Это наглядно сказалось в том, что бедные, незнатные и неученые рыбари, какими были св. апостолы, и большинство первенствующих христиан, тоже люди по преимуществу низкого звания и необразованные, силою своей веры и своею проповедью посрамили всю языческую мудрость ученых и философов и привели весь мир к подножью Креста Христова. «Бог всяческих, — говорит блж. Феодорит, — неучеными победил ученых, нищими богатых, и рыбарями уловил вселенную». Для чего это нужно было? «Чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом» (ст. 29) — чтобы смирить всякую гордость и надменность, чтобы показать, что мы не можем спастись сами собою, что христианство — это путь спасения через смирение.

В доказательство той же мысли о простоте евангельской проповеди, чуждой обольщения красотой внешнего построения речи и внешней мудрости языческих философов, но сильной только содержащейся в ней Истиной, св. апостол во второй главе вспоминает, как он приходил в Коринф в смиренном виде с простым словом о Распятом, чтобы уверование коринфян ничем не было обязано мудрости человеческой, но лишь Богу: «слово мое и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы» (ст. 4), «чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией»(ст. 5). Для более совершенных по вере потом открывается ведение истинной премудрости — премудрости Божией, превосходящей всякое разумение человеческое и недосягаемое мудрецам мира сего. Это — «премудрость тайная, сокровенная, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей» — это образ устроения нашего спасения в Господе Иисусе Христе со всеми исходными его началами и с необъятными последствиями во всех областях тварного бытия (ст. 6–8). «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (ст. 9). А нам, то есть истинным христианам, «Бог открыл это Духом Своим, ибо Дух все проницает, и глубины Божии» (ст. 10). Проповедуя о премудрой тайне спасения людей, апостолы имеют «ум Христов», а потому принять их учение во всей глубине могут только люди «духовные», то есть утвердившиеся в духовно-нравственной жизни, переродившиеся духовно и принимающие истину не умом только, но и сердцем и волею, то есть в полном проявлении своих сил и способностей. Человек «душевный», то есть не очистивший еще душу свою от греховных привязанностей, живущий не духом, но низшими свойствами души, «не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием, и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно» (2:14).

Содержание третьей главы дает основание предположить, что в отсутствие св. апостола Павла в Коринф, противники его возбуждали против него христиан, стараясь унизить его учение. Они, видимо, указывали, что другие проповедники Евангелия, как, например, апостол Петр и Аполлос, более глубоко и красноречиво раскрывают истины учения Христова. Вероятно, отвечая на подобного рода нарекания, св. Павел пишет: «Я не мог говорить с вами, братия, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе. Я питал вас молоком, а не твердою пищею, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах, потому что вы еще плотские», доказательством чему служат распри, споры и разделения на партии из-за разных учите-лей-проповедников. Затем св. Павел разъясняет, как нужно смотреть на апостолов. Апостолы — только слуги Божии, «только служители, чрез которых вы уверовали», а основание спасения во Христе Иисусе, ибо «никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (ст. 1–5 и 11). «Я насадил, — говорит св. апостол Павел, — Аполлос поливал, но возрастил Бог; посему и насаждающий и поливающий есть ничто, а все Бог возращающий. Насаждающий же и поливающий суть одно; но каждый получит свою награду по своему труду. Ибо мы соработники у Бога, а вы Божия нива, Божие строение» (ст. 6–9). Ценность труда каждого такого строителя-проповедника определится на Страшном Суде. Основание одно — Иисус Христос, но на этом основании можно строить из материалов различной ценности и прочности: из золота, серебра, драгоценных камней (чистое, здоровое учение Слова Божия) или из дерева, сена, соломы (учение, смешанное с измышлениями человеческой мудрости, или пустое красноречие). В день Страшного Суда «огонь испытает дело каждого, каково оно есть» (ст. 12–14). «У кого дело сгорит, тот потерпит урон; впрочем, сам спасется, но так, как бы из огня». По отзыву блж. Августина, это изречение св. апостола Павла относится именно к таким, которые св. апостол Петр называет «неудобовразумительными» (2 Петр. 3:16). Эта прикровенность апостольских слов дает основание римско-католическим богословам находить в них подтверждение своему лжедогмату о загробном чистилищном огне, которым будто бы грешники очищаются по смерти. Правильному пониманию этих слов способствует то самое сравнение с пожарным огнем, охватившим дом, которое проводит св. апостол через свою речь. «Кругом огонь, надо бежать сквозь него. Что тут бывает? Иной пробежит почти неопаленный, другие в разных степенях опаления, а иной так и остается в огне. Подобное сему будет с теми, коих на огне суда домики (дела) погорят. Одни пойдут в огонь, другие получат иные разные степени наказания, а иные и помилованы будут. Ибо хотя все они виноваты, что строили не из прочного материала, но виновность их может иметь разные степени. Иной может быть и без вины виноват: трудился над строением непрочным, не зная лучшего образа строения; или, может быть, по обстоятельствам не успел взяться за лучшее, или еще почему-либо заслуживает извинения» (еп. Феофан). Может быть, сама паства виновата, что оказалась гнилым материалом. Тогда пастырь избегнет осуждения, после строгого пересмотра его жизни на неумытном суде Божием (спасется так, как бы из огня).

Поэтому учителям-проповедникам надо с большой осмотрительностью и осторожностью строить здание Христовой Церкви, памятуя, что каждый христианин есть храм Божий, так как Дух Божий, через таинства им в себя принятый, живет в нем: «разве вы не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас?» (ст. 16). Суетные человеческие мудрования могут разорить этот храм, потому что «мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (ст. 19). «Вы же Христовы», то есть коль скоро вы уверовали во Христа и стали членами Его Церкви, вы принадлежите Единому Христу, а потому прилично ли вам разделяться из-за Павла, Аполлоса, Кифы или других каких учителей?

В четвертой главе св. апостол указывает, что, оценивая сравнительное значение апостолов и становясь, таким образом, как бы их судьями, коринфяне проявили недостаток главной христианской добродетели — смирения. Гордясь своим духовным разумением, коринфяне забыли, что если и есть у них что ценное, то это получили они от апостолов, судить о которых можно разве только по степени их верности порученному им делу проповеди, а не по каким-либо внешним качествам, зависящим лишь от природных дарований (как судили о языческих риторах и философах). Чтобы вразумить коринфян и возбудить в них чувство признательности и благодарности всем апостолам равно, как трудящимся для их блага, св. апостол сравнивает их положение со своим. Не успели вы, как бы говорит он, вкусить еще и начатка от плодов веры, а уже «пресытились, уже обогатились, стали царствовать без нас». «Мы еще бедствуем, подвергаемся страданиям за проповедь, а вы уже и царством насладились» (блж. Феодорит), «держите себя так, как будто настало уже царство славы, розданы венцы, настало блаженное ликование. Но как же это без нас? Мы трудимся, терпим всякого рода лишения, а вы уже и в царство будто вступили» (еп. Феофан). И апостол рисует картину всевозможных скорбей и лишений, какие претерпевают проповедники евангельского учения. «Нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговоренными к смерти; потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов и человеков…» «Мы безумны Христа ради, а вы мудры во Христе; мы немощни, а вы крепки; вы в славе, а мы в бесчестии…» Эти противоположения надо понимать в смысле обличительной иронии. Впрочем, еп. Феофан толкует это иначе: труды и лишения апостолов служат к славе и чести и утверждению в вере тех, кто уверовал через их проповедь. Заканчивает свое обличение св. апостол уверением, что делает он это «не срамляя» их, то есть «не к постыждению» их, но к вразумлению, как «возлюбленных детей» своих. «Хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов; я родил вас во Христе Иисусе благовествованием» (дт. 14–16). Важное место! Св. апостол говорит, что хотя коринфяне имеют «тысячи наставников», но «немного отцов», и что он «родил их во Христе Иисусе благовествованием», то есть является их духовным отцом. Сам св. апостол Павел называет себя «отцом» обращенных им в христианство, а между тем сектанты, неосновательно ссылаясь на слова Господа Иисуса Христа, обращенные Им только к апостолам в Мф. 23:9, отказывают православным христианским пастырям в праве именоваться «отцами» верующих. Для вразумления коринфян св. апостол посылает им доверенного ученика своего Тимофея и обещает вскоре и сам к ним прийти. Противники св. апостола Павла, видимо, распускали слух, что он четыре года уже не посещает Коринф из боязни встречи там со своими соперниками, более его сильными в слове. Апостол обещает при посещении Коринфа испытать «не слова возгордившихся, а силу, ибо Царство Божие не в слове, а в силе» — в жизни и в делах (ст. 17–20).

Пятая и шестая главы содержат обличения нравственных недостатков.

Вся пятая глава посвящена обличению блудника-кровосмесника, который взял себе в жену «жену отца своего», то есть, надо полагать, мачеху. Св. Павел укоряет коринфян, что они возгордились «вместо того, чтобы лучше плакать», то есть — не следовало бы коринфянам высоко о себе думать, если возможны среди них такие гнусности. Во избежание дальнейшего соблазна, св. апостол повелевает еще до своего прихода «предать» виновного «сатане во измождение плоти, «чтобы дух был спасен в день Господа нашего Иисуса Христа» (ст. 1–5). Это не только отлучение от Церкви, вне которой «область сатанина», но и действительное наказание, как говорит св. Златоуст, подобное тому, что было с Иовом, «хотя не с одинаковою силою: там для славнейших венцов, а здесь для разрешения от грехов, дабы сатана наказал его злокачественными ранами или другою какою-нибудь болезнью». «Плотской грех в плоти и наказывается, — поясняет еп. Феофан, — изможденная плоть ослабит узы греха и даст простор духу покаяться». «Разве не знаете, что малая закваска квасит все тесто?» — такое строгое наказание необходимо для того, чтобы этот худой пример не заразил и других (ст. 6). Христиане вообще должны быть «новым тестом», в котором не может быть места никакой порочной закваске, то есть никакой греховной страсти. «Как пред лицем агнца пасхального у израильтян ни в одном доме не оставалось ничего квасного, так у нас пред лицем нашего агнца пасхального, Христа Господа, не должно быть ничего греховного и страстного» (ст. 7–8). Эти два стиха с присоединением к ним стихов 13–14 из 3-й главы Галатам составляют апостольское чтение на утрени Великой Субботы. В связи с грехом кровосмесника апостол заповедует вообще не иметь никакого общения с теми, которые, называя себя христианами, не оставляют своей порочной жизни: «с такими даже не есть вместе» (ст. 9-12). «Извергните развращенного из среды вас» — апостол указывает, что такое изъятие грешника ради освобождения общества от греховной заразы заповедалось еще в Ветхом Завете (Втор. 17:7).

Первая половина шестой главы посвящена обличению за тяжбы перед неверными в языческих судилищах (ст. 1–8), а вторая половина содержит обличения страстной жизни вообще и чревоугодия и блуда в частноста. Св. Златоуст замечает, что собственно предшествующая речь о внутреннем суде над кровосмесником расположила апостола сказать о том, что и внешние житейские дела христиане должны разбирать сами, не доводя их до языческих судей, после чего апостол опять возвращается к прежнему предмету — обличению блудной и вообще чувственной жизни. «Разве не знаете, что святые будут судить мир?» — апостол говорит, как о чем-то общеизвестном, что «святые», то есть христиане, «будут судить мир», а потому недостойно им обращаться в языческие судилища. «Судить» в смысле «осудят», как, по словам Господа, «царица южская востанет и осудит род сей», и «мужие ниневитстии востанут и осудят род сей» (Мф. 12:41–42), как 12 апостолов будут судить 12 колен Израилевых (Мф. 19:28) в том смысле, что уверовавшие и ставшие христианами послужат в осуждение тем, которые не уверовали. «Разве не знаете, что мы будем судить ангелов» — здесь имеются в виду ангелы падшие, то есть демоны. И здесь «будем судить» сказано в том же смысле: «осудим».

Далее св. апостол указывает, что сами по себе тяжбы неприличны для христиан, обязанных жить по-братски (ст. 7). Особенно же предосудительны эти тяжбы, если они ведутся по греховным поводам с целью обидеть брата, отнять принадлежащее ему. Отсюда св. апостол переходит к обличению всякого рода грехов, которых не должно быть в христианском обществе как обществе святых (ст. 8-11). После этого апостол вновь переходит к обличению блуда. Эти стихи 12–20 и читаются в Неделю о блудном сыне. «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» — судя по тому, что дальше говорится о пище, здесь говорится прежде всего о том, что можно вкушать всякого рода пищу. Но этой свободе христианина апостол полагает два ограничения: первое — польза, второе — чтобы себя ничем не связать и во имя мнимой свободы таким образом не потерять свободы истинной — свободы от всякого пристрастия и греха. Поэтому христианин должен беречь себя от порабощения чувственностью: чревоугодием и связанной с ним страстью блуда. Преступность блуда в том, что он оскверняет и душу, и тело и является святотатством, ибо тела наши, как и души, являются членами Христовыми и принадлежат Богу: блудник же нарушает свое единение с Господом и оскверняет свое тело, являющееся храмом живущего в нас Святого Духа (ст. 12–13; 15–16; 18–19). «Прославляйте Бога и в телах ваших, и в душах ваших, которые суть Божии» — заканчивает свою обличительную речь апостол.

С седьмой главы начинается вторая часть послания, содержащая наставления в нравственной христианской жизни. В связи с последней обличительной речью о блуде св. апостол прежде всего дает наставления, касающиеся брака и безбрачной жизни, или девства* Основная мысль всех этих наставлений та, что девство выше брака, а потому должно быть предпочитаемо христианами; но кто чувствует себя не в силах вести строго девственную жизнь, тому лучше жениться, нежели разжигаться, то есть поработить свою душу блудной страсти и подвергаться постоянной опасности впасть в блуд. Таким образом, первая нравственная цель брака — избежание блудодеяния (ст. 1–2). Муж и жена принадлежат друг другу всецело и не властны сами над собой: воздержание от брачной жизни допустимо для них лишь по взаимному согласию (ст. 3–6). Желая добра всем, св. апостол ставит в пример свое собственное безбрачие как лучшее состояние (ст. 7–8). Те же, кто неспособен понести подвиг безбрачия, должны вступать в брак, но строго хранить при этом супружескую верность и не разводиться даже в том случае, если один из супругов неверный, ибо воля Господня вообще такова, чтобы всякому оставаться в том звании, в каком кто призван к христианству (ст. 10–24). «Неверующий муж освящается женою (верующею), и жена неверующая освящается мужем (верующим); иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы» (ст. 14) — смысл этого не совсем понятного изречения тот, что брак не должен быть расторгаем в том случае, если только один из супругов уверовал, а другой остался язычником. Иначе сказать, объясняет еп. Феофан: «брак твой, верная жена, с мужем неверным не превратился в незаконное сожительство от того, что ты уверовала, напротив, твое уверование освятило сей брак и мужа твоего в брачном отношении». Равным образом и дети от такого брака не должны рассматриваться как «нечистые» в смысле — незаконнорожденные. Цель у апостола та, чтобы предотвратить распадение семейств, которое могло бы наделать много шума и вредно повлиять на дело проповеди. С другой стороны, коль скоро муж и жена неверные не отвращаются от жены и мужа верных, то есть надежда, что и они со временем обратятся, как это и говорит апостол прямо в 16 стихе. С 25 по 40 стихи апостол ярко выставляет преимущества безбрачия: безбрачные свободны от «скорбей по плоти», то есть скорбей и печалей всякого рода, связанных с брачной жизнью, каковых очень много (ст. 25–28); скоротечность нашей жизни и ожидание второго пришествия Христова и Страшного Суда Божия должны побуждать христиан к такому внутреннему настроению, при котором «имеющие жен должны быть, как не имеющие» (ст. 29–31); «неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене» и т. д. (ст. 32–35) — брачная жизнь создает много забот, которые мешают всецело угождать Господу, отвлекают от служения Богу. Поэтому, заключает апостол свои наставления, лучше оставаться в девстве, хотя кто вступает в брак, тот этим не творит греха (ст. 35–40).

В восьмой главе св. апостол дает наставление о характере христианской свободы по поводу вкушения идоложертвенного. Христианская свобода не в том, чтобы делать все, что заблагорассудится, руководясь своим знанием истины, которое само по себе способно надмевать, а в том, чтобы ограничивать себя во имя любви. Справедливо считая идолов за ничто, коринфяне свободно входили в идольские капища и участвовали там в трапезах, вкушая идоложертвенное. Этим они соблазняли тех братий, которые еще не возвысились до такого понятия о ничтожестве идолов и, по мнению которых, вкушать идоложертвенное значило вступать в общение с идолами (это называет апостол «идольскою совестью» — ст. 7). При виде братий, вкушающих идоложертвенное, немощная совесть их осквернялась. Сама по себе «пища не приближает нас к Богу: ибо едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем» (ст. 8), но надо помнить, что человек не есть только животное, а нравственно свободное существо, а потому и все деяния его, в том числе и ядение или неядение пищи, кроме физиологического, имеют еще и нравственное значение. Следовательно, не всегда может быть безразлично и безгрешно есть или не есть известного рода пищу, например идоложертвенную или скоромную во время установленного Церковью поста. Поэтому решительно заключает апостол: «если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего» (ст. 13).

В девятой главе св. апостол продолжает развивать ту же мысль о разумном пользовании христианской свободой — о необходимости ограничивать ее во имя высших целей. Здесь он говорит о своем праве получать содержание от обращенных им верующих, основываясь на древнем установлении: «священнодействующие питаются от святилища и служащие жертвеннику берут долю от жертвенника» (ст. 13). Но он сам добровольно отказывался от этого законного права для того, чтобы «не поставить какой преграды благовествованию Христову» (ст. 15). Всем и всегда он служил бескорыстно, приспособляясь к нуждам и состоянию всех и отказывая себе в необходимом, единственно ради успеха евангельской проповеди (ст. 15–23). «Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобресть подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (ст. 20–22) — это образцовое правило так называемого «пастырского применения», которое широко употреблял апостол Павел, снисходя к немощам всех классов и состояний современного ему общества для того, чтобы спасти хотя некоторых. Все вышесказанное св. апостол прилагает затем к коринфянам. Указав в себе пример того, как надо воздерживаться от личных пожеланий и потребностей ради пользы ближних, св. апостол хочет склонить к тому же и коринфян. Для этого он употребляет хорошо им знакомый образ бегущих на ристалищах (Коринф славился Истмийскими играми) и борцов, которые для получения тленных венцов «воздерживаются от всего», что может сделать тучным и тем расслабить их тело. «Так бегите, чтобы получить», увещевает апостол (ст. 24–25). Тут апостол снова приводит в пример себя, говоря, что он бежит не так, как на неверное, и подвизается «не так, чтобы только бить воздух», то есть не напрасно, не без цели, не так, как упражняющиеся борцы, которые, по словам блж. Феодорита, «упражняясь, вместо противника против воздуха приводят в движение руки», но наносит действительные удары врагу диаволу. Для достижения цели он «усмиряет и порабощает тело свое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным». Здесь законоположение христианского аскетизма: без обуздания потребностей тела невозможно искоренение греховных страстей, невозможно преуспеяние в духовной жизни.

Десятая глава опять направлена против вкушения идоложертвенного. Главная мысль ее та, что вкушающие идоложертвенное причащаются бесовской трапезы. Сначала св. апостол устрашает коринфян случаями грозного суда Божия за уклонение к идолослужению из ветхозаветной истории израильтян. Здесь важна вначале параллель между израильтянами и христианами: «Отцы наши все были под облаком, и все прошли сквозь море; и все крестились в Моисея в облаке и в море» — прохождение через Чермное море было прообразом крещения, а Моисей был прообразом Христа. «И все ели одну и туже духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие, ибо пили из духовного последующего камня; камень был Христос» (ст. 1–4). Пища духовная — манна, прообразовавшая Тело Господа, а духовное питие — вода, чудесно источенная из камня, прообразовавшая Кровь Господа. Мысль та, что Подателем благодатных даров людям как в Ветхом, так и в Новом Завете был Один и Тот же Христос. Это место из Апостола читается на Богоявление при великом освящении воды. Перечислив случаи нравственного падения израильтян и кары Божией за них, апостол предостерегает коринфян от опасности поддаться искушению со стороны языческих соблазнов, если они будут принимать участие в трапезе с язычниками: «кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» (ст. 5-12). С 15 по 22 стихи апостол внушает, что вкушение идоложертвенного есть общение с бесами как участие в трапезе бесовской, ибо «язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу» (ст. 20). С 23 по 33 стихи апостол дает указания, как обходиться с пищею, чтобы не согрешить употреблением идоложертвенного. Прежде всего он снова повторяет мысль 12 стиха 6 главы, говоря: «все мне позволительно, но не все полезно», ибо коринфяне спокойно участвовали в языческих трапезах, опираясь на право христианской свободы, злоупотребляя им. Апостол разрешает есть все, что продается на торгу, разрешает есть и все, предлагаемое в гостях, хотя бы и у неверных, но «если кто скажет вам: это идоложертвенное, — то не ешьте ради того, кто объявил вам», христианин ли то или язычник: в первом случае, чтобы не соблазнить его, а во втором — чтобы оберечь свое христианское достоинство от искусителя. Все соображения апостол покрывает всеобщим правилом: «едите ли, пьете ли, или (иное) что делаете в славу Божию» (ст. 31) — дороже всего для нас слава Божия, и ее-то мы и должны иметь всегда прежде всего в виду при всех случаях нашей жизни.

Одиннадцатая глава содержит обличение и исправление некоторых непорядков при церковных собраниях, именно: 1) непокрове-ния женами голов в церкви и 2) нестройностей на вечерях любви. Сущность первого наставления в том, что на общественных церковных собраниях женщины должны присутствовать с покрытой голо* вой, а мужчины с открытой. Св. Златоуст объясняет это наставление тем, что в Коринфе «женщины с открытыми и обнаженными головами и молились и пророчествовали, а мужи отращали волосы, подобно занимавшимся философией, и покрывали свои головы, когда молились и пророчествовали, придерживаясь в том и другом языческого закона». Св. апостол, находя это неприличным для христиан, требует от жен, чтобы они покрывали свои головы в знак своего подчиненного положения относительно мужа. Кроме того, в те времена женщины-язычницы ходили в свои капища открыто с нечистыми целями и обнажение головы для женщины считалось знаком ее бесстыдства. Распутная женщина наказывалась за распутство снятием волос, почему апостол и говорит: «если жена не хочет покрываться, пусть стрижется» (ст. 1–6). «Сначала муж, — говорит еп. Феофан, — по образу Божию, а потом как бы уже по мужнину образу из него жена, которая «есть потому образ образа, или есть отблеск славы мужа». «Посему жена и должна иметь на голове своей знак власти над нею, для Ангелов» (ст. 10). «Если ты, — говорит св. Златоуст, ~ не обращаешь внимания на мужа, то постыдись Ангелов». Это покрытие жены есть, таким образом, знак ее скромности, покорности и подчинения мужу. Но чтобы муж не превозносился над женой и не злоупотреблял своим главенством, апостол далее говорит: «ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. Ибо как жена от мужа, так и муж через жену; все же — от Бога» (ст. 11–12). «Не сама ли природа учит вас, что если муж растит волосы, то это бесчестие для него?» — этими словами любят пользоваться сектанты против православных священников, носящих длинные волосы. Но здесь речь идет не о священниках, а о рядовых верующих, и имеется в виду общепринятый обычай, в силу которого только женщины отращивают волосы, а мужчины стригутся. Сектанты забывают при этом, что, по повелению Самого Бога, мужчины, давшие обет назорейства, должны были отращивать свои волосы (Числ. 6:5). Отращивание волос у современных православных священников и монахов имеет в себе точно ту же самую идею назорейства, то есть посвящения себя Богу (ст. 14–16). С 17 по 34 стих св. апостол обличает непорядки, происходившие у коринфян на вечерях любви. Как в первой христианской общине в Иерусалиме было все общее и все верующие сходились вместе, чтобы вкушать пищу за общим столом, так обычай этот долгое время еще сохранялся и поддерживался во всех древних христианских общинах. По окончании Богослужения и причащения Св. Христовых Тайн устраивалась для всех общая трапеза, причем богатые приносили яства, а бедные, ничего не имевшие, приглашались ими, и таким образом вкушали пишу все вместе. Это и были так называемые «вечери любви». Апостол обличает коринфян прежде всего в том, что, когда они собираются в церковь, «между ними бывают разделения», то есть что они делятся на группы, или по семьям, или по знакомствам, забывая бедных, чем разрушается самая цель установления этих «вечерь любви». Располагая к благоговейному участию в вечерях любви, св. апостол говорит в стихах 23–32 об учреждении таинства Евхаристии, совершение которого обычно предшествовало вечерям любви. Это место положено по уставу читать на литургии Великого Четверга. Тут для нас особенно важны слова: «кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней». Эти слова примечательны по их догматической важности: хлеб есть истинное Тело Христово, а вино — истинная Кровь Христова, а не только символы, как нечестиво учат крайние протестанты и сектанты. Поэтому и говорит дальше апостол: «да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет от чаши сей» — то есть желающий причаститься должен подготовить себя к этому испытанием совести и устранением препятствие к достойному причащению. Для этого в Православной Церкви и установлено перед причащением говение и исповедь. Это совершенно необходимо, ибо «кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем» (ст. 27–29). В заключение в стихах 33–34 апостол увещевает, чтобы на вечерях любви «ждали друг друга», то есть вкушали пишу чинно, не бросаясь с жадностью и упреждая других. «Прочее устрою, когда приду» (ст. 34) — это важно: все от апостолов — все порядки в Церкви установлены ими, хотя и не все изложено в Священном Писании.

Двенадцатая глава говорит о духовных дарах в Церкви. Отличительною особенностью жизни Церкви Христовой в век апостольский было чрезвычайное проявление благодати Божией в виде духовных дарований, какими обладали верующие. Апостол перечисляет здесь следующие духовные дарования: дар мудрости, знания, веры, чудотворения, пророчества, различения духов, дар языков и их истолкования. Эти дарования должны были содействовать успеху евангельской проповеди среди неверующих. Но среди коринфян многие стали смотреть на эти благодатные проявления Духа Святого как на повод к тщеславию и превозношению. Пытаясь овладеть более поразительным даром, некоторые впадали даже в самообольщение и, не обладая никаким даром, неистовствовали, произнося нечленораздельные и никому непонятные слова, а иногда, в омрачении ума и сердца, выкрикивали богохульные мысли, произнося, например, анафему на Иисуса. Тут сказалось влияние языческих прорицательниц вроде Пифии или Сибиллы. В искусственно вызываемом ложном вдохновении они с пеной у рта, с распущенными волосами выкрикивали или непонятные, или двусмысленные изречения и производили сильное впечатление на людей, настойчиво домогавшихся у них ответов. Таковы, например, и современные сектанты — хлысты, пятидесятники. Апостол предостерегает христиан от языческого взгляда на духовные дарования и отношение к ним. Он разъясняет, что все духовные дарования в Церкви есть действия Единого Духа Божия (ст. 3-11). Поэтому как не может находящийся под наитием Духа Святого произнести хулы на Бога, так не должно быть никакого соперничества между обладающими различными духовными дарованиями. Как тело человека состоит из разных членов и каждый из них имеет свое особое определенное назначение, и между ними не может быть соперничества, так и в Церкви не может быть соперничества между христианами^ составляющими единое Тело Христово, в котором каждому поручено свое особое служение: одним апостольское, другим пророческое, третьим учительское, иные получили дар чудотворения, иные — исцеления, вспоможения, управления, разных языков (ст. 12–30). Апостол советует коринфянам ревновать о «дарах больших». Больший же из всех благодатных даров — это дар любви. Ему и посвящена следующая глава.

Тринадцатая глава справедливо именуется некоторыми «дивным гимном христианской любви». Только одна любовь и дает истинный смысл и истинную цену духовным дарованиям и подвигам человеческим. Без любви человек может говорить всеми языками человеческими и даже ангельскими, но речь его будет «медь звенящая, или кимвал звучащий». Без любви человек — ничто, хотя бы он имел дар пророчества и знал все тайны, и имел все познания и всю веру, которая двигала бы горами. Без любви не имеют никакого значения даже такие подвиги самоотвержения, как раздача всего своего имения и предание тела своего на сожжение. Стихи 4–7 посвящены характеристике любви. Свойства любви таковы, что она поистине является исполнением всего закона, по выражению св. апостола Павла в Рим. 13:10. Это — долготерпение, милосердие, отсутствие зависти, хвастовства, гордости, духа бесчинства, бескорыстие, негневливость, забвение обид и оскорблений, отсутствие радости при несчастиях других, любовь к правде, полная вера, твердая надежда и готовность переносить всякие скорби. Проповедь, дар языков и знания суть только временно необходимые дарования, а любовь останется вечно, она «никогда не перестает» (ст. 8-10). То можно назвать лепетом, мыслями и рассуждениями младенца, а любовь есть принадлежность совершенного человека, когда он увидит Бога не как сквозь тусклое стекло, не гадательно, но лицом к лицу, и познает Его не отчасти, но вполне, точно так, как теперь знают человека (ст. 11–12). «Теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (ст. 13) — это самые высшие дарования, но и из них выше всех любовь, потому что, как говорит св. Златоуст, «вера и надежда прекращаются, когда являются блага, составляющие предмет веры и надежды» (то есть в будущем веке). «В будущей жизни излишня вера, — говорит блж. Феодорит, — когда явными соделаются самые вещи. Также излишня там и надежда. Но любовь тем паче возымеет силу, когда упокоятся страсти, тела сделаются нетленными, а души не будут избирать ныне то, а завтра другое».

В четырнадцатой главе св. апостол говорит о пользовании двумя духовными дарами: даром пророчества и даром языков. Сначала в 1-25 стихах он раскрывает превосходство первого дара над вторым, потом, в 26–38 стихах, наставляет, как надлежит пользоваться тем; и другим даром в церкви, и наконец, в 30–40 стихах делает заключительный вывод о сих двух дарах, подчеркивая, что в церкви все должно быть «благообразно и по чину». Превосходство дара пророчества перед даром языков то, что кто пророчествует, то есть понятно изрекает волю Божию не только о будущем, но о прошедшем и настоящем, тот говорит людям в назидание, увещание и утешение, а говорящего на незнакомом языке никто не понимает, кроме знающих этот язык. Для не понимающих этого языка говорить так — значит «говорить на ветер». Это все равно что нестройные и спутанные звуки разных инструментов (ст. 7–9). Чрезмерное увлечение даром языков есть своего рода младенчество и ребячество, недостойное совершенных христиан. Поэтому, увещает апостол: «не будьте дета умом: на злое будете младенцы, а по уму будьте совершеннолетни» (ст. 20). Смысл этого наставления тот же, что в словах Христовых: «будьте убо мудри, как змии, и просты, как голуби» (Мф. 10:16), то есть: не знайте злобы, как младенцы, но по уму будьте совершеннолетними. Такое младенческое увлечение даром языков есть и пренебрежение к верующим (ст. 22), и давание повода к посмеянию от неверных (ст. 23). Общее правило для всех обладателей чрезвычайных благодатных даров: «все сие да будет к назиданию», то есть: все должно быть к общему назиданию (ст. 26). Если есть говорящие на иностранных языках, то они должны говорить не все сразу, а порознь, а один должен изъяснять; пророчествующие тоже должны поучать по очереди и тотчас прекращать слово, когда иные получат откровение, чтобы не было беспорядка в церкви, ибо «Бог не есть Бог неустройства, но мира» (ст. 27–33). «Жены ваши в церквах да молчат» (ст. 34) — научая женщин скромности и повиновению мужьям, св. апостол запрещает им не только учить в церкви, но даже спрашивать о чем-нибудь: «неприлично жене говорить в церкви» (ст. 35). В заключение апостол предлагает ревновать о даре пророчества, но не запрещает говорить и языками, напоминая, что главное в церкви — это благопристойность и порядок: «все должно быть благопристойно и чинно» (ст. 40).

Пятнадцатая глава представляет собою чрезвычайно важный в догматическом отношении трактат о воскресении мертвых. Надо полагать, что среди коринфских христиан под влиянием языческих философов являлись сомнения в великой истине воскресения мертвых. Когда апостол Павел стал говорить о воскресении мертвых в Афинах, то некоторые насмехались над ним (Деян. 17:32). Подобные философы, которым воскресение мертвых казалось невероятным, могли быть и в Коринфе. Одни, видимо, совсем отвергали воскресение мертвых, другие говорили, что надо понимать его аллегорически и что оно уже было, так как под ним надо понимать очищение души. В послании к Тимофею (2 Тим. 2:17–18) св. Павел назвал это нечестивое учение гангреной (раком) и указал распространителей его — Именея и Филита, которые говорили, что воскресение уже было. Некоторые только недоумевали, как восстанут мертвые и в каком теле. Прежде всего св. апостол доказывает истину Воскресения Господа Иисуса Христа из мертвых, ссылаясь на явления Воскресшего Христа Петру (Кифе), двенадцати апостолам, 500 братиям, апостолу Иакову, всем другим ученикам Христовым и, наконец, самому апостолу Павлу (ст. 1–8). Из истины Воскресения Христова св. Павел выводит затем, как неизбежное следствие, истину и общего воскресения всех в предопределенное Богом время, ибо своим Воскресением Христос положил начало и нашему воскресению как «первенец из умерших» (дг. 20). Если только допустить мысль, что всеобщего воскресения не будет, то надо отвергнуть тогда и истину Воскресения Христова. А это отрицание ниспровергает все христианство, ибо «если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша» (ст. 14). Между тем проповедь апостолов сопровождалась столь поразительными знамениями и такими замечательными дарами Святого Духа, что назвать ее тщетной никто из благоразумных людей не решился бы. «А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших» (ст. 17), «поэтому и умершие во Христе погибли. И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков» (ст. 18–19), ибо на чем основывается вера в отпущение грехов? На том, что Христос, умерши на кресте, принес за них искупительную жертву, а то, что жертва сия принята, это свидетельствуется Его Воскресением. Если Он не воскрес, то жертва Его не принята и смерть Его — обыкновенная человеческая смерть, не могущая иметь искупительного значения. Тогда и умершие в вере и претерпевшие мученичество за Христа — не более как несчастные, погибшие люди. Тогда христиане вообще оказываются несчастнейшими из людей: и здесь всего лишаются, подвергаясь гонениям и сами себя ограничивая, и там, в будущей жизни, на которую надеются, ничего не получат. Тогда нет никакого смысла руководиться в жизни нравственными правилами и бороться со своими греховными наклонностями. Тогда больше смысла будет руководиться правилами языческой школы эпикурейцев: «станем есть и пить, ибо завтра умрем» (ст. 32). Таким образом, отрицание воскресения мертвых есть подрыв всей христианской нравственности. Далее апостол из истины Воскресения Христова выводит истину всеобщего воскресения мертвых, ибо Христос — родоначальник обновленного Им человечества, Новый Адам: «как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (ст. 20–28). Далее апостол говорит, что отрицание истины воскресения мертвых привело бы к признанию бесцельности крещения, которое не имело бы никакого смысла, все труды и подвиги апостолов были бы тогда тщетными и вся нравственность ниспроверглась бы (ст. 29–32). Желая предостеречь коринфян от вредного для них общения с язычниками, которые, по-видимому, и заразили их неверием в бессмертие, апостол употребляет древнее присловие: «худые сообщества развращают добрые нравы» и стыдит их, что они «не знают Бога», то есть по-язычески не представляют себе всемогущества Божия, которое сильно воскресить умерших (ст. 33–34). В 35–53 стихах апостол говорит об образе воскресения мертвых: сначала он решает вопрос, как воскреснут тела умерших, то есть какою силою (ст. 36–38), потом — в каком виде воскреснут они (ст. 39–50) и, наконец, как совершится самое воскресение (ст. 51–53). Первый вопрос апостол решает, сравнивая тело человека с зерном. Как зерно, чтобы дать росток, должно предварительно подвергнуться тлению, так и тление тел умерших людей не может рассматриваться как препятствие к воскрешению их силою Божиею. На второй вопрос апостол отвечает, что тела воскресших людей будут отличны от нынешних грубых тел: это будут тела «духовные», подобные телу Воскресшего Христа: они будут нетленны, ибо «плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления» (ст. 50), а потому: «не все мы умрем, но все изменимся» (ст. 51), то есть, те, кто еще будет жить в момент общего воскресения, мгновенно изменятся, и тела их также станут духовными и нетленными. «Тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему — облечься в бессмертие» (ст. 53). Все эти духовные тела будут славны в различной степени, в зависимости от нравственного совершенства каждого человека (ст. 39–49). Заканчивает свои мысли о воскресении мертвых св. апостол торжественными словами пророков Исаии — о том, что некогда «поглощена будет смерть победою», и Осии: «смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?» (Ис. 25:8 и Ос. 13:14) и благодарением Богу, дарующему нам победу над смертью, после чего внушает быть твердыми и непоколебимыми в христианской вере и жизни, зная, «что труд ваш не тщетен пред Господом» (сг. 54–58).

В шестнадцатой главе апостол дает наставление относительно сбора пожертвований для иерусалимских христиан, затем обещает сам прийти в Коринф из Ефеса через Македонию, просит дружелюбно принять Тимофея, вновь внушает бодрствовать, мужественно и твердо стоять в вере, передает приветствия от Асийских церквей, от Акилы и Прискиллы и всех братии, а тем, кто не любит Господа Иисуса Христа, возглашает «анафему-маранафа», что значит: «да будет отлучен до пришествия Господа». Вот где обоснование той «анафемы», которая возглашается в наших храмах в Неделю Православия. Заключает послание обычным апостольским благословением.

ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К КОРИНФЯНАМ

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ПОСЛАНИЯ

Прежде чем отправиться в Коринф, св. апостол Павел хотел узнать, какое впечатление произвело там его первое послание. Кроме того, он хотел ранее посланному туда Тимофею дать возможность закончить сбор милостыни для иерусалимских христиан (1 Кор. 4:17). В то же время он предполагал задержаться в Ефесе, чтобы, закончив тут свою миссию, иметь возможность больше времени посвятить коринфянам. Однако возмущение Димитрия-среброковача заставило апостола оставить Ефес немедленно. Идти сразу в Коринф было бы рано, ибо Тимофей с мйлостыней не мог еще быть там, а главное — апостол не знал, каковы были результаты его первого послания. Поэтому он послал в Коринф другого своего ученика Тита, а сам отправился в Троаду, дав Титу наказ вернуться к нему туда же с собранными сведениями о происходящем в Коринфе. Ожидательное состояние апостола в Троаде было столь напряженно, что он, не имея, по собственному выражению (2 Кор. 2:12–13), покоя духу своему, пошел в Македонию, чтобы скорее встретиться с Титом. Встреча с Титом в Македонии успокоила св. апостола Павла. Здесь же он встретился и с Тимофеем, который еще только направлялся в Коринф. Тит сообщил св. апостолу Павлу много радостного о том действии, которое произвело на коринфян его первое послание, но вместе с тем и кое-что неприятное. Все эти полученные св. апостолом Павлом от Тита вести о положении в Коринфе и послужили для него поводом к написанию второго послания. Это ясно видно из самого послания (гл. 7, ст. 6-16).

Св. Тит сообщил апостолу, что первое послание его произвело в коринфянах сильную «печаль ради Бога», которая привела их к покаянию, пробудила страх Божий и желание исправиться, воспламенила негодование на кровосмесника (2 Кор. 7:11) и возбудила отвращение ко всему нечистому — языческому. Но, с другой стороны, св. Тит сообщил апостолу и то, как упорные противники его из всех сил стараются поколебать апостольский авторитет его у коринфян. Не будучи в состоянии обвинить апостола в чем-либо явно предосудительном, они усиливались придать какое-то необычайно важное значение в глазах коринфян тому, например, что апостол несколько раз изменял свой план относительно посещения Коринфа (2 Кор. 1:16; 1 Кор. 16:3, 6, 7). Из этого они, по-видимому, хотели сделать вывод, что настроение апостола непостоянное, изменчивое, а потому и к самому учению его, как человека легкомысленного и несерьезного, нельзя питать доверие. Смирение Павла и его необычайную скромность и бескорыстие, проявленные во время пребывания в Коринфе, они пытались истолковать как признаки его слабости, малодушия. «В посланиях он строг, — говорили они, — а в личном присутствии слаб, и речь его незначительна» (2 Кор. 10:10). Это не могло не обеспокоить апостола, ибо набрасывало тень не только на него лично, но и на проповедуемое им учение, почему он считал необходимым разъяснить коринфянам всю неосновательность распускаемых о нем слухов. Упомянул Тит и о том, что не все коринфяне образумились, что некоторые, глубоко закосневшие в нечистоте, блудодеянии и непотребстве, не думают исправляться (2 Кор. 12:20–21). Надлежало их с особой силой побудить к покаянию, дабы, как выражается св. апостол во втором послании, «в присутствии не употребить строгости по власти, данной мне Господом к созиданию, а не к разорению» (13:10).

Кроме того, апостолу хотелось расположить коринфян к щедрым жертвам палестинским христианам, дабы не постыдиться за них перед македонянами, ибо апостол, по его словам, заранее похвалился их благотворительностью (2 Кор. 9:4).

Все эти побуждения и послужили поводом к написанию второго послания к Коринфянам.

ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ ПОСЛАНИЯ

По ходу дела видно, что это послание написано в том же самом 58 или 59 году, как и первое послание. А местом написания несомненно была Македония, вероятнее всего, город Филиппы, что видно из самого послания (2 Кор. 2:12–13; 7:5–7; 8:1–6; 9:2–4). Послание было отправлено с Титом и другим братом, «похваляемым за благовествование» (2 Кор. 8:18), видимо Лукою.

СОДЕРЖАНИЕ И СОСТАВ ПОСЛАНИЯ

Второе послание к Коринфянам содержит в себе всего 13 глав и по содержанию распадается на следующие отделы, или части:

1) Вступление, которое вместе с надписанием содержит обычные приветствия и благожелания (1:1-11);

2) Часть теоретическая, где св. апостол излагает причины, по которым не мог прибыть в Коринф (1:12-2: 11), потом рассуждает о высоте проповедуемого им учения (2:12-7:1) и, наконец, возвращаясь к прежней речи, выражает радость, доставленную ему возвращением Тита и всем, что видел и встретил он в Коринфе (7:2-16);

3) Практическая часть посвящена рассуждениям о сборе милостыни для иерусалимских братий — главы 8-я и 9-я;

4) Заищтительная часть посвящена защите апостолом своей проповеднической деятельности и своего высокого апостольского достоинства — гл. 10–13:10;

5) Заключение из трех стихов (13:11–13) содержит наставление о мире и единодушии, приветствия и благословение апостола Павла.

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ВТОРОГО ПОСЛАНИЯ К КОРИНФЯНАМ

Все послание проникнуто чувством скорби, навеянным на душу апостола тяжелыми условиями апостольского служения, но эта скорбь не угнетает апостола, она без остатка растворяется в той силе веры и в том сознании правоты своего дела и святости исполняемого долга, какое было постоянной отличительной чертою св. апостола Павла.

Начинается послание обычным надписанием от имени самого апостола Павла и ученика его Тимофея и преподанием апостольского благословения не только коринфянам, но и всем христианам Ахаии. Сказав затем, что цель всех своих страданий и утешений он полагает в утешении и спасении коринфян, апостол извещает о приключившейся ему было смертной опасности в Асии, от которой избавил его Господь при содействии молитв Коринфской церкви (ст. 1-11). Далее, начиная с 12 стиха первой главы и во второй главе св. апостол извещает коринфян о перенесенных им скорбях и гонениях в Малой Азии, объясняет замедления в личном посещении им Коринфа желанием видеть их покаявшимися и выражает свою радость по поводу того, что они уже начали работать над своим нравственным исправлением. В 17–20 стихах первой главы св. апостол возражает тем клеветникам, которые пытались обвинить его в изменчивости и тем набросить тень на самую проповедь его, как такую же изменчивую, сбивчивую и лживую. «Верен Бог, что слово наше к вам не было то «да», то «нет». Ибо Сын Божий, Иисус Христос, проповеданный у вас нами, мною и Силуаном и Тимофеем, не был «да» и «нет» но в Нем было «да«…в славу Божию, чрез нас» (1:18–20). Смысл этих слов тот, что проповедь св. апостола так же тверда и неизменна, как неизменен Сам Христос. «Утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог, Который и запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши» (ст. 21–22) — здесь идет речь о таинстве Миропомазания, для тайносовершительной формулы которого отсюда взяты слова: «печать дара Духа Святаго». Смысл этих слов апостола таков: в том, что возвещенное мною вам учение верно, доказательством служит полученная вами в миропомазании печать дара Духа Святого. «Бога Призываю во свидетеля на душу мою…» — слова, свидетельствующие о допустимости клятвы в важных случаях (ст. 23). Клятвенно свидетельствуясь Богом, св. апостол открывает коринфянам истинную причину замедления прихода к ним, что щадя самих же коринфян, он не шел к ним до сих пор, чтобы не поступать с ними так, как поступал бы, если бы хотел только «брать власть над их верою», то есть думал бы со всею строгостью вести себя начальником над всем строем их религиозной жизни. Иными словами, апостол хотел, чтобы они сами исправили у себя все свои погрешности, дабы встреча их с апостолом была радостной, без всяких взаимных огорчений.

О том же говорит св. апостол и во второй главе: он не хотел приходить к коринфянам «с огорчением», а потому предоставил им самим произвести суд над тем, кто и его и их крайне огорчил, то есть над кровосмесником. Но так как огорчитель покаялся, то апостол разрешает простить его, чтобы он «не был поглощен чрезмерною печалью» и чтобы не восторжествовал тогда сатана (ст. 1-11).

С 2:12 до 7:1 св. апостол рассуждает о высоте христианского откровения, или евангельской истине, и о том, как эта истина водворяется на земле. К рассуждению об этом св. апостол был подвигнут как бы внезапно, вспомнив о перемене плана своего путешествия и о том, как, придя в Македонию, он встретил там Тита и был обрадован им вестями о благоприятном действии своего первого послания (ст. 12–13). Апостол благодарит Бога, «Который всегда дает нам торжествовать во Христе и благоухание познания о Себе распространяет нами на всяком месте» (ст. 14). Первое свойство и действие евангельского Откровения то, что оно не нуждается в‘ посторонних одобрениях для себя: оно само дает себя чувствовать, как всюду разносящееся благоухание: «Христово благоухание есть», хотя это благоухание и производит неодинаковое действие на людей, в зависимости от их внутренней настроенности: для одних оно живительно, а для других смертоносно. Вины апостолов тут нет, ибо они проповедуют чистое и неповрежденное учение Христово (ст. 14–17).

В третьей и четвертой главах св. апостол говорит о превосходстве новозаветного откровения пред ветхозаветным и указывает характерные свойства истинных проповедников Евангелия и самой евангельской проповеди.

Как видно из третьей главы, противники апостола — руководители иудействующей партии — хвалились перед коринфянами тем, что имеют одобрительные (рекомендательные) письма из Иерусалима, и, вероятно говорили, что деятельность апостола Павла, будто бы унижающего в своей проповеди ветхозаветный закон, не одобряется иерусалимскими христианами. В ответ на это св. апостол утверждает, что новозаветное откровение не нуждается ни в каких посторонних одобрениях для себя. Оно само за себя говорит, и лучшей рекомендацией для него служит вера и добрая жизнь принявших его. «Вы — наше письмо, написанное в сердцах наших, — говорит св. апостол, — узнаваемое и читаемое всеми человеками; вы показываете собою, что вы — письмо Христово, через служение наше, написанное не чернилами, но Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца» (ст. 1–3). Такая уверенность апостола в плодотворности его проповеднической деятельности покоится на вдохновении, полученном от Самого Господа Иисуса Христа. Христианское откровение не зависит от достоинства и способностей проповедников, но само прославляет самих проповедников.

Если служение букве — закону ветхозаветному, не дававшему оправдания человеку, доставляло такую славу его служителям, что на Моисея не могли смотреть, когда он был без покрывала на лице, — то тем более славы дает служение духу — Завету Новому, оправдывающему грешного человека перед Богом. Что значит здесь изречение: «буква убивает, а дух животворит», и почему св. апостол назвал ветхозаветный закон «смертоносными буквами»? Прекрасно объясняет это св. Иоанн Златоуст: «Закон, если поймает убийцу, то осуждает его на смерть, а если поймает убийцу благодать, то она освящает и оживляет его. Но что я говорю об убийце? Закон и того схватил и побил камнями, который собирал дрова в субботу. Вот что значит — письмя (буква) убивает. Напротив, благодать ловит бесчисленных человекоубийц и разбойников и, омывши их водами крещения, разрешает от прежних зол. Вот что значит: «дух животворит». Как служители духа, свв. апостолы действуют с великим дерзновением и не закрывают покрывалом, то есть иносказаниями, или притчами, великих тайн Божественного домостроительства, ибо Христос снял покрывало, лежавшее на Ветхом Завете. И только для слепо привязанных к Ветхому Завету иудеев и иудействующих «то, же самое покрывало остается неснятым при чтении Ветхого Завета… Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их, но когда обращаются к Господу, тогда это покрывало снимается» (ст. 4-16). «Господь есть Дух; а где Дух Господен там свобода» (ст. 17) — выражение не вполне ясное, которое толкуется различно, смотря по тому, Кого понимать здесь под «Духом»: третье Лицо Пресвятой Троицы — Духа Святого или Божество вообще как Существо духовное. Во всяком случае смысл этого изречения таков: если в Ветхом Завете многосложность разных законных предписаний стесняла свободу, то в Новом Завете благодать Святого Духа дала нам возможность свободно приближаться к Самому Господу Иисусу Христу, взирая на славу Его и преображаясь сами «в тот же образ от славы в славу» (ст. 18).

В четвертой главе излагаются характерные свойства истинных проповедников Евангелия, которые, несмотря на все тяготы своего служения, «не унывают», ибо они «не себя проповедуют, но Христа Иисуса Господа» (ст. 1 и 5). Эти проповедники Евангелия, озаренные свыше и просвещенные «познанием славы Божией в лице Иисуса Христа», сами по себе, как люди, немощны. Они носят великое сокровище евангельской истины как бы в глиняных сосудах. Это для

того, «чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не им» (ст. 7). Но сила Божия явно сказывается в этих хрупких, по-видимому, скудельных сосудах, которые по естественным соображениям должны были бы легко сокрушиться при всех тех напастях, которые на них обрушиваются при исполнении ими своего служения: «Мы отвсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем; всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем» (ст. 8-10) — как страдал Сам Господь, так страдают и проповедники Его учения, но как жизнь в Нем восторжествовала над смертью, так эта животворящая сила живет и действует и в апостолах, а через них передается и всем верующим. Постоянная смертная опасность, в какой находятся апостолы, не устрашает их, поскольку они воодушевляются надеждой на всеобщее воскресение мертвых (ст. 11–15). К тому же эти телесные страдания приносят великую пользу душе, ибо «если внешний наш человек тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (ст. 16–18).

В пятой главе, продолжая ту же речь, св. апостол говорит, что их, истинных проповедников Евангелия, не страшит смерть, потому что они с разрушением этой земной «храмины тела» имеют от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный (ст. 1). Апостол говорит даже, что они сами «воздыхают», желая «облечься в небесное наше жилище», то есть в будущее тело нетленное и светоносное (св. Златоуст). «Только бы нам и одетым не оказаться нагими», то есть лишенными добрых дел и славы Божией (ст. 3). Делая далее объяснение, в каком смысле желательно сбросить теперешнее тело, апостол говорит: «Ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем», конечно, немощей и страстей телесных, от которого и жаждем избавиться. Неправильно думать, что мы совсем хотим «совлечься» тела: «не хотим совлечься, но облечься», то есть, так сказать, переодеться в нетленное и бессмертное тело, «чтобы смертное поглощено было жизнью», ибо «на сие самое и создал нас Бог», то есть для «нетленной и бессмертной жизни по духу и телу» (ст. 4–5). Далее апостол объясняет, что описывает он свою проповедническую деятельность, полную лишении и страданий, не для самовосхваления, но для того, чтобы дать коринфянам оружие против смущающих их клеветников: чтобы они могли «что сказать тем, которые хвалятся лицом, а не сердцем» (ст. 6-12). Коринфские возмутители свой авторитет доказывали, между прочим, тем, что они знали Христа по плоти и лично слышали Его учение. Имея это в виду, апостол утверждает, что важно не знание Христа по плоти, а жизнь по духу Его учения. Христос умер за всех, и все должны умереть для прежней греховной жизни и стать новою тварью во Христе: «кто во Христе, тот новая тварь, древнее прошло, теперь все новое» (ст. 13–17). Сущность христианства — это полное обновление жизни через примирение людей с Богом Иисусом Христом, а апостолы — это «посланники от имени Христова», которые от имени Христова просят: «примиритесь с Богом» (ст. 18–21), Который «Незнавшего греха», то есть Иисуса, «сделал для нас жертвой за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными перед Богом».

В шестой главе св. апостол Павел дает горячую отповедь клеветникам, которые старались внушить коринфянам, что причина гонений и лишений, испытываемых апостолом Павлом, лежит в его личных недостатках, благодаря чему он не пользуется уважением и любовью народа, среди коего проповедует, и этим тормозит успех евангельской проповеди. Проповедуя, что теперь настало «время благоприятное» для примирения с Богом и спасения, «мы никому ни в чем не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всем являем себя, как служители Божии», и далее с большой внутренней силой апостол рисует яркую картину несоответствия между теснотой и угнетенностью своего положения и величием подвигов, подъятых для того, чтобы не подать никакого повода к претыканию верующим. В этих стихах 1-13 начертан высокий идеал христианского служения долгу до полного самоотвержения, служения твердого и неуклонного, почерпывающего силы среди гонений и лишений в сознании правоты своего дела и в надежде на всесильную помощь Божию. Открыв коринфянам свое сердце, исполненное любовью к ним, апостол призывает и их к ответной любви и доверию к нему: «В равное возмездие, — говорю, как детям, — распространитесь и вы», то есть: как я вас люблю, так в равное возмездие расширьтесь и вы любовью ко мне, как к своему духовному отцу, и принимайте с полным доверием предлагаемое мною вам учение. Для этого необходимо прежде всего совершенно отказаться от всякого общения с язычниками: «что общего у света с тьмою?» или «какое согласие между Христом и Велиаром?» Итак: «выйдите из среды их и отделитесь…и не прикасайтесь к нечистому» (ст. 14–18).

В седьмой главе, продолжая ту же речь, св. апостол призывает коринфян: «очистим себя от всякой скверны плоти и духа, совершая святыню в страхе Божием» (ст. 1) и затем выражает радость и утешение, доставленные ему возвращением Тита и всем, что он видел и встречал в Коринфе. Апостол радуется нравственному исправлению коринфян так, что готов забыть все свои скорби (ст. 4-17). Он не жалеет, что опечалил их своим первым посланием, ибо печаль ради Бога не только не вредна, но, напротив, приносит великую духовную пользу, так как ведет к покаянию: «печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть» (ст. 8-10). Печаль, вызванная посланием апостола, произвела благодетельный нравственный переворот в коринфянах, пожелавших исправить все нравственные недочеты в своей среде. Апостол радуется, что коринфяне оправдали его доверие к ним, не посрамили своего учителя, и он может положиться на них (ст. 11–16).

Главы восьмая и девятая представляют собою чисто практическую часть послания. В них св. апостол располагает коринфян к сбору милости в пользу бедствующих иерусалимских христиан. К этому св. Павел убеждает:

1) Примером Македонских церквей, небогатых, но проявивших большую щедродательность (ст. 1–8);

2) Указанием на Господа Иисуса Христа: «Он, будучи богат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились его нищетою» (ст. 9);

3) Напоминанием того, что сами коринфяне еще с прошлого года усердно желали помочь бедным братиям своим (ст. 10–12);

4) Мыслью о великой пользе взаимопомощи, и что пожертвования требуются лишь посильные, кто что может, в духе той равномерности, какая соблюдалась израильтянами при сборе манны в пустыне (ст. 13–15).

Св. апостол говорит, что он уже хвалил коринфян за их жертвенность и им следует оправдать эту похвалу, дабы она не оказалась тщетной. Кроме того, апостол удостоверяет совершенную благонадежность лиц, посланных для сбора пожертвований, — Тита и другого брата, во всех церквах похваляемого за благовествование (ст. 16–24 и гл. 9 ст. 1–5). Во второй половине 9 главы св. апостол увещевает жертвовать без огорчения, доброхотно и щедро, ибо мера доброхотной щедрости — мера Божия благословения: «кто сеет скупо, тот скупо и пожнет, а кто сеет щедро, тот щедро и пожнет» (ст. 6), «доброхотно дающего любит Бог» (ст. 7). Бог вознаграждает щедро благотворящих ближним, а кроме того, христианская благотворительность тем полезна, что она приводит в движение всю религиозную жизнь христианских обществ и много содействует славе Церкви (ст. 8-15).

Главы десятая, одиннадцатая, двенадцатая и тринадцатая, с 1 по 10 стих, представляют собою защитительную часть послания. Здесь апостол снова переходит к защите своего апостольского достоинства от клеветников, которые распускали в Коринфе ложные о нем слухи и мнения, желая подорвать в глазах коринфян его авторитет. Эти главы послания по тону своему резко отличаются от предыдущих строгостью тона. Можно думать, что они написаны после получения апостолом новых известий о наветах на него коринфских лжеучителей. Тон властного авторитета и чувство подавленного любовью негодования придает этим главам послания особенную силу и выразительность.

Исходным пунктом для своих порицаний противники св. апостола Павла взяли следующее обстоятельство. Как поясняет еп. Феофан Вышенский Затворник, «св. Павел не был показен телом и здоровья был слабого. Речь его при личном благовести отличалась тихостью и кроткою убедительностью. Он умолял веровать в Распятого, а не указ с неба предъявлял, чтобы слышащие веровали. А в послании, когда писал уже к верующим, слово его было строго и властно. Эту разность противники его взяли за исходный пункт для порицаний. Говорили: в лице смирен, а за глазами дерзает: послания тяжки и крепки, а пришествие тела немощно и слово уничиженно» (10:1-10). «Это бы и не так было смутительно, — говорит еп. Феофан, — но в объяснение такой разности вставлялось нечто такое, почему иные могли почитать св. Павла «по плоти ходящим», а это, в свою очередь, подрывало доверие и к проповедуемому им учению. Вот почему св. апостол Павел и счел нужным решительно защищать свой апостольский авторитет.

В десятой главе св. Павел говорит, что он и в лицо бывает таким же строгим, по надобности, как и в своих посланиях, и просит коринфян не заставлять его употреблять эту строгость, когда придет к ним (ст. 1-11). К строгости этой уполномочивает св. Павла самое его апостольское звание, которое он защищает и доказывает указанием на назначенный ему Самим Богом проповеднический удел: «ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь» (ст. 12–18). Противники апостола сами себя хвалят, воображая себя главными деятелями в Коринфе после того, как св. Павел насадил там христианство, а св. апостол хвалится о Господе, то есть не себя хвалит, а Божию силу и Божий дар, побуждающие его ходить и проповедовать.

В одиннадцатой главе св. апостол, употребляя множество оговорок и имея единственной целью спасение слушателей, перечисляет все, что может служить в похвалу ему, освобождая его от нареканий клеветников. Так, прежде всего он подчеркивает свое полное бескорыстие, что он благовествовал коринфянам «безмездно», никому не докучая и стараясь никому не быть в тягость (ст. 1 -10). Тут же апостол объясняет, что он не хотел ничем материальным пользоваться от коринфян, не по недостатку любви к ним, а ради того, чтобы не быть похожим на тех «лжеапостолов», которые их объедают и обирают. Их св. Павел называет «льстивыми (лукавыми) делателями» и говорит, что они только вид принимают апостолов Христовых, не будучи в действительности таковыми, что не удивительно: «сам сатана принимает вид Ангела света» (ст. 11–21). Напрасно хвалятся они своими плотскими преимуществами, ибо этих преимуществ у св. апостола гораздо больше. И он перечисляет все труды свои и скорби, какие пришлось ему перенести за благовествование Христово, отчасти только рассказанные в книге Деяний апостольских. Перечисляя все те гонения и истязания, которые ему пришлось испытать, св. апостол все подвиги свои приписывает благодати Божией, а себе только немощи: «если должно мне хвалиться, то буду хвалиться немощью моею» (ст. 30).

В двенадцатой главе св. Павел свое апостольское звание защищает и доказывает указанием на свое восхищение «до третьяго небесе», где он испытал блаженнейшее состояние и где слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать. Апостол говорит о себе, как о другом лице: «знаю человека…» Св. Златоуст поясняет, что св. Павел говорит так «для того, чтобы и сим показать, как неохотно приступает к делу», то есть как неприятно ему говорить что-либо в похвалу себе, что он говорит это лишь по вынужденной необходимости защищать высоту своего апостольского достоинства от клеветников. Под «третьим небом», как рассуждает блж. Феодорит, следует понимать рай. Было это «назад тому четырнадцать лет». Если послание написано в 58 году, то видение падает на 44 год, когда св. Павел и Варнава носили милостыню в Иерусалим, а затем были отделены Духом Святым на великое служение проповеди Евангелия язычникам (Деян. 13:2–3).

Тут же апостол добавляет, что в предупреждение превозношения чрезвычайностью получаемых им откровений «дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня». Обыкновенно думалось, говорит еп. Феофан, что пакостник плоти, аггел сатанин, есть нечто смущавшее и беспокоившее св. Павла со стороны плоти и находившееся в самой плоти. Новые толковники признали, что св. Павел говорит здесь о движениях похоти плотской. Но похоть плотская что за особенность? Ее испытывают все, и не только безбрачные, но и брачные. А св. Павел образом выражения своего дает мысль, что ему дано нечто особенное, что не всем обще. К тому же данный ему пакостник «колафизи», бьет по щекам, немилостиво, жестоко действует, а похоть плотская есть самый льстивый и вкрадчивый враг. Потому эту мысль принять нельзя. Наши толковники полагают, что св. Павел говорит здесь, так же как и прежде, о внешних бедствиях и о неприязненности со стороны врагов Евангелия, кои суть орудия сатаны. Св. Златоуст говорит, что слова апостола имеют такой смысл: «Бог не благоволил, чтобы проповедь наша распространялась беспрепятственно, желая смирить наше высокое о себе мнение, но попустил противникам нападать на нас». От этих-то наветов вражиих и молил апостол освободить его «трижды», в смысле «многократно» (св. Златоуст), но услышал ответ Господа: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи», то есть: довольно для тебя, что ты воскрешаешь мертвых, исцеляешь слепых, очищаешь прокаженных и творишь другие чудеса. Не домогайся того, чтобы жить в безопасности, без страха и проповедовать без труда. Но ты скорбишь и печалишься? Не приписывай Моей немощи того, что многие коварствуют против тебя, терзают тебя, гонят и бьют тебя бичами. Сие самое и показывает Мою силу. «Сила бо Моя в немощи совершается», то есть, когда вы, гонимые, одерживаете верх над гонителями, когда вы, преследуемые, побеждаете своих преследователей, когда вы, связываемые, обращаете в бегство связывающих (св. Златоуст). Поэтому и говорит дальше апостол: «посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо когда я немощен, тогда силен», ибо тогда наипаче действует благодать Божия. Наконец, апостольское свое звание св. Павел доказывает указанием на знамения своего апостольства в Коринфе, которые выразились во всякого рода чудесах и силах (ст. 1-13). В заключение св. апостол опять повторяет, что он, когда придет к коринфянам, ничем не будет пользоваться от них, как не пользовался ничем и посланный им Тит. Главная цель апостола — нравственное исправление коринфян, к чему он и ведет свою речь. Апостол опасается, как бы, придя к ним, не найти их неисправленными (ст. 14–21).

В тринадцатой главе св. апостол грозится, что если он застанет коринфян неисправленными, он отнесется к ним со всею строгостью: «когда опять приду, не пощажу». «Вы ищете доказательства на то, Христос ли говорит во мне: Он не бессилен для вас, но силен в вас» (ст. 1–3). Св. Павел, по объяснению еп. Феофана, «говорит как бы им: так сами вы поставили вопрос, что мне, если не исправитесь, неизбежно не пощадить вас, а явить на вас данную мне апостольскую власть и силу Христову, во мне действующую. У вас начали говорить о мне: немощен он телом и слово его не сильно, наводя таким образом и на самое учение, мною преподаваемое, будто и оно не Христово. Итак, поелику так у вас поговаривают о мне, то не яви я у вас строгости апостольской, вы в самом деле утвердитесь в таких мыслях, а это крайне повредит делу Евангелия и вашему спасению. Итак, одно из двух; или исправляйтесь, или я должен буду не пощадить вас, властно только отсекая непокоривых от Церкви или поражая их и прямою какою карою, как поразил слепотою волхва Елиму в Кипре. И увидите вы тогда осязательно, что во мне и говорит и действует Христос Господь». Апостол говорит дальше, что и Сам Христос казался подверженным немощи, не имеющим никакой силы, когда Его распинали, но в то же самое время Он уничтожил силу смерти и разрушил ад, а затем воскрес со славою. Точно так же и мы, когда нас гонят и вооружаются на нас, не терпим вреда, но «живы будем с Ним», то есть окажемся непобежденными от врагов «в вас», то есть для вашей духовной пользы, вашего спасения (ст. 4). Св. апостол предлагает коринфянам лучше испытывать и исследовать самих себя, в вере ли они: «о нас же, надеюсь, узнаете, что мы то, чем быть должны» (ст. 5–6). Но к этим строгим словам он тут же делает полное любви и благосердия добавление: «молил Бога, чтобы вы не делали никакого зла… Для того я и пишу сие в отсутствии, чтобы в присутствии не употребить строгости по власти, данной мне Господом к созиданию, а не к разорению» (ст. 7-10).

Заключительную часть всего послания мы находим в последних трех стихах 13 главы, именно, в стихах 11–13. Здесь св. апостол Павел желает своим коринфским чадам радоваться, усовершаться, быть в мире и единомыслии — чем и привлекут они к себе Бога любви и мира. Затем он призывает их приветствовать друг друга «лобзанием святым», то есть чистым и искренним, служащим выражением братской христианской любви, и передает обычное приветствие от христиан («святых»), в среде которых сам пребывает. Заканчивается все послание обычным апостольским молитвенным приветствием, которое мы теперь всегда слышим от пресвитеров и епископов, совершающих Божественную литургию: «благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа со всеми вами. Аминь».

ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К ГАЛАТАМ

СВЕДЕНИЯ О СТРАНЕ, НАЗЫВАЕМОЙ ГАЛАТИЕЙ

Галатией называлась малоазийская область, находившаяся почти в середине Малой Азии и окруженная с севера Вифинией, Пафлагонией и Понтом, а с юга Фригией, Ликаонией и Каппадокией. Страна эта первоначально была населена греками, но в третьем веке до Р.Х. в ней поселились вторгшиеся с берегов реки Рейна в Македонию и Грецию, а затем перешедшие в Малую Азцю (в 280 году) древние галлы (одно из кельтских племен), которые и сообщили ей свое имя Галатии, или Галло-Греции. В 189 году до Р.Х. римский консул Манлий подчинил эту страну власти римлян, оставив ей собственное управление. В 26 году по Р.Х. Август обратил Галатию в римскую провинцию. Поселившись здесь, воинственные прежде галлы обратились к мирным занятиям и искусствам и стали возделывать свою плодородную и цветущую страну. Постепенно они смешались с местными греками, усвоив их нравы и язык. Богатая Галатийская страна начала привлекать евреев, которые со времени Александра Македонского вынуждаемы были выселяться из Палестины в разные другие области. Император Август заявил свое особое покровительство переселяющимся в Галатию иудеям, о чем сообщает иудейский историк Иосиф Флавий.

ОСНОВАНИЕ ХРИСТИАНСКИХ ЦЕРКВЕЙ В ГАЛАТИИ

Первое упоминание о просвещении Галатийской страны светом Христовой веры мы находим в книге Деяний св. апостолов, в начале рассказа о втором апостольском путешествии св. апостола Павла. Упомянув об огорчении, вследствие коего св. апостол Павел разлучился со св. Варнавою после апостольского собора и, взяв себе в спутники Силу, проходил Сирию и Киликию, Дееписатель, рассказав о присоединении к ним еще нового спутника, Тимофея, говорит: «проходя же по городам, они (то есть св. Павел со своими учениками Силою, Лукою и Тимофеем) предавали верным соблюдать определения, постановленные апостолами и пресвитерами в Иерусалиме. И церкви утверждались верою и ежедневно увеличивались числом. Прошедши через Фригию и Галатийскую страну, они не были допущены Духом Святым проповедовать слово в Асии», и т. д. (Деян. 16:4–6). Несомненно, что в это самое время св. апостол Павел и положил основание христианским церквам в главных городах Галатии — Анкире, Пессине, Тавии и Гордии. Что Галатийские церкви основаны св. апостолом Павлом, это ясно видно из самого послания к Галатам (см. 1:6–9; 4:13 и др.). Никаких подробностей об этом книга Деяний, правда, не сообщает, но зато при описании третьего апостольского путешествия св. апостола Павла Дееписатель отмечает, что св. апостол Павел «проходил по порядку страну Галатийскую и Фригию, утверждая всех учеников» (Деян. 18:23). Утверждать же в вере, конечно, можно только уже обращенных к вере прежде.

Хотя книга Деяний не дает нам никаких сведений об обстоятельствах обращения галатов, кое-что мы узнаем об этом из самого послания к Галатам. Как видно из Гал. 4:13–15, св. апостол Павел при посещении Галатийской страны подвергся какому-то недугу плоти. Вероятно, этот недуг и задержал апостола у галатов на более продолжительный срок, чем он сам предполагал, и это послужило во благо галатам, ибо дало возможность св. апостолу преднаписать им Христа Господа так живо, что они созерцали Его будто перед собою распятым (Гал. 3:1). От этого они уверовали с особенной горячностью и необычайной ревностью и самого апостола приняли, как Ангела Божия, как Христа Иисуса, и так полюбили его, что готовы были очи свои исторгнуть и отдать ему (Гал. 4:14–15).

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ПОСЛАНИЯ К ГАЛАТАМ

Поводом к написанию послания к Галатам послужило вторжение в церковь Галатийскую иудействующих еретиков, которые внушали галатам мысль о необходимости для спасения соблюдать обрезание и прочие обряды и установления ветхозаветной иудейской религии. Продолжая свое третье благовестническое путешествие, св. апостол

Павел из Галатийской страны прибыл в Ефес (Деян. 19:1). Сюда-то вскоре и дошли до него слухи о волнениях, какие посеяны были среди галатов иудействующими еретиками, по-видимому прибывшими из Палестины, так как местные иудеи, вследствие долгой совместной жизни с язычниками, едва ли могли держаться таких фанатичных узконациональных иудейских взглядов. Эти иудействующие Павлово учение о свободе от ветхозаветного закона объясняли лишь желанием его приобрести любовь среди язычников и указывали на то, что он не был призван к апостольскому служению непосредственно Самим Иисусом Христом во время Его земной жизни и не был живым свидетелем Его дел и слушателем Его учения.

К великому огорчению и удивлению св. апостола Павла, многие из галатов поддались этой развращающей проповеди, скоро «перешли к иному благовествованию» (Гал. 1:6) и охладели к его личности. Пораженный таким неожиданным легкомыслием и безрассудством галатов (3:1), св. апостол Павел тотчас же решился написать им послание по поводу их заблуждения и в обличение их совратителей, причем написал его собственноручно (Гал. 6:11), дабы не терять времени от переписчиков и устранить всякие подозрения насчет его подлинности.

ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ ПОСЛАНИЯ К ГАЛАТАМ

В самом послании есть указание на первое и второе посещения апостолом Павлом Галатии (Гал. 4:13). А так как он выражает удивление, что галаты столь скоро переходят к иному благовествованию от призвавшего их благодатью Христовою (Гал. 1:6), то значит, послание написано вскоре после второго посещения апостолом Галатии. После второго посещения Галатии св. апостол Павел около трех лет провел в Ефесе. Отсюда ясно, что послание к Галатам написано св. апостолом Павлом во время его третьего апостольского путешествия, в годы пребывания его в Ефесе. Рассчитывая годы событий из жизни св. апостола Павла, можно с большей степенью вероятности предположить, что послание это написано в 56 году по Р.Х.

СОДЕРЖАНИЕ ПОСЛАНИЯ К ГАЛАТАМ

Послание к Галатам содержит в себе шесть глав. По главному предмету своего содержания оно имеет большое сходство с посланием к Римлянам и от начала до конца представляет собою сильную, воодушевленную речь, дышащую ревностью о Христе и любовью к гала-там. Доводы, убедительные для разума, перемешиваются постоянно с внушениями, способными затронуть струны сердца. Основная мысль всего послания та, что все люди, а не одни иудеи, призываются Господом в основанную Им Церковь, и спасаются они в Церкви не исполнением обрядов Моисеева закона, а верою в Господа Иисуса Христа, проявляемою в делах любви.

Все содержание послания можно разделить на следующие части:

1) Предисловие, которое содержит надписание, приветствие и вступление, в каковом вступлении св. апостол Павел уже намечает главные мысли своего послания (1:1-10);

2) Защитительная часть, в которой св. апостол Павел разъясняет и доказывает галатам свое апостольское достоинство, поколебленное в их глазах иудействующими лжеучителями (1:11; 2:1-21);

3) Вероучительная часть, в которой св. апостол Павел с силой и полнотой раскрывает основную мысль послания — об отношении Ветхого Завета к Новому и о прекратившемся значении обрядового Моисеева закона, потерявшего силу по пришествии Христа Спасителя (гл. 3 и 4);

4) Нравоучительная часть, в которой раскрываются начала христианской жизни при свободе от ветхозаветного закона (5 и 6:1-10);

5) Заключение, в котором даются наставления об отношении к обрезанию и к почитанию Креста Христова и преподается обычное апостольское благословение (6:11–18).

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ПОСЛАНИЯ К ГАЛАТАМ

Первая глава начинается надписанием и приветствием, которые характерны тем, что уже в них св. апостол указывает на основные положения всего своего послания: доказательство его апостольского достоинства и выяснение, в чем состоит наше спасение. «Павел апостол, избранный не человеками и не через человека, но Иисусом Христом…» Здесь св. Павел решительно подчеркивает Богоизбранность своего апостольства вопреки стремившимся унизить его клеветникам иудействующим. Характерна и форма апостольского приветствия: «Благодать вам и мир от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа, Который отдал Себя Самого за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века…» Здесь указывается, что спасение для нас во Христе, а не в ветхозаветном обрядовом законе (ст. 1–5). Тотчас же после приветствия апостол выражает удивление быстрому отпадению галатов от истинного учения и провозглашает грозную анафему всякому, кто осмелился бы проповедовать какое бы то ни было другое учение, отличное от того, какое он им благовестил, хотя бы то был «Ангел с неба»» (ст. 6–9). Вот где основание для провозглашения Церковью анафемы еретикам! В 10 стихе св. Павел оправдывается от обвинения, что он, не будучи истинным апостолом, освобождает язычников от соблюдения закона Моисеева лишь для того, чтобы прибрести их расположение: «если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым».

С 11 стиха начинается защитительная часть послания. Лжеучители, унижая св. Павла, говорили, что он Самого Господа Иисуса Христа никогда не видал, евангельскому учению научился от других апостолов, а потом отступил от них, составив свое собственное учение о ненужности закона Моисеева; для того же, чтобы прикрыть свое отступление, он, бывая с другими апостолами, говорит и действует, как они, чтобы не показать своего разногласия с ними. Защищая от клеветников свое апостольское достоинство, св. Павел прежде всего раскрывает Божественное, а не человеческое происхождение своего Евангелия, утверждая, что он научился ему «через откровение Иисуса Христа», то есть непосредственно от Самого Господа, являвшегося ему. Дальше он предлагает галатам увидеть явный перст Божий в той разительной перемене, которая произошла с ним, рассказывая, как из жестокого гонителя Церкви Божией он стал проповедником прежде гонимого им учения Христовой веры (ст. 11–24). Здесь, в этих автобиографических строках, особенно важны слова: «я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью», то есть с людьми — в данном случае, надо полагать, с другими апостолами, «и не пошел в Иерусалим, к предшествовавшим мне апостолам, а пошел в Аравию», где, видимо, св. Павел и был посвящен во все тайны христианского учения Самим Господом в многократных явлениях, что можно видеть, например, из Ефес. 3:3. Только спустя три года св. Павел ходил в Иерусалим «видеться с Петром» — только видеться или познакомиться со знаменитым апостолом, а не учиться у него. В Иерусалиме св. Павел пробыл всего «дней пятнадцать», во время которых он никого из апостолов не видел, «кроме Иакова, брата Господня». Все это св. Павел подчеркивает, дабы показать, что не от других апостолов почерпнул он свои знания евангельского учения. «А в том, что пишу вам, пред Богом, не лгу» — в этих словах мы видим новое подтверждение законности клятвы в важных случаях. Далее апостол говорит, что он «после сего отошел в страны Сирии и Киликии», то есть опять не мог видеться с апостолами, ходившими тогда с проповедью по Палестине, и что церквам Христовым в Иудее лично он не был известен. Цель сих слов апостола все одна и та же; «у Петра я не учился, а только видел его, — как бы так говорил апостол, — у Иакова не учился, и его только видел, не учился ни у кого другого низшего их, не так знатного лица. Возможно ли было мне учиться у тех, кои даже лица моего не видали?» (Фотий у Экумения).

Вторая глава представляет собою продолжение той же защитительной речи апостола. Здесь в первых 10 стихах ее св. Павел рассказывает, как он, «по откровению», ходил на апостольский собор в Иерусалиме, как раз на тот самый собор, на котором было постановлено о необязательности для христиан соблюдения обрядов Моисеева закона. Ходил туда св. Павел в сообществе со своим учеником, крещеным, но необрезанным Титом, которого представил апостолам, и его не принуждали обрезаться. Павлово благовестие получило здесь, на соборе, полное одобрение старейших апостолов. Старейшие апостолы признали, что апостолу Павлу вверено благовествование для необрезанных, как Петру — для обрезанных. В знак полного согласия Иаков, и Кифа, и Иоанн, «почитаемые столпами», подали свв. Павлу и Варнаве руку общения. Как поясняет эти слова св. Златоуст: «В деле проповеди, говорит (св. Павел), мы разделили между собою всю вселенную; и я взял язычников, а они иудеев, потому что так угодно было Богу. В попечении же о нищих из иудеев и я им помогал». Среди верующих из иудеев было много бедных, которые лишились всего, что имели, и были повсюду гонимы неверующими. О них-то, как мы видим, действительно очень заботился св. Павел, собирая для них милостыню среди уверовавших язычников (ст. 1-10).

Далее апостол указывает на твердость и неизменность своих убеждений, в то время как другие апостолы (Петр и Варнава), из снисхождения к иудействующим, делали им уступки: отстранялись от язычников, не ели вместе с ними. В 11–21 стихах св. Павел описывает, как он даже возымел дерзновение противостать в этом Петру и обличил его при всех. Этот замечательный случай наглядно свидетельствует о равноправности Павла с Петром и опровергает ложный догмат римо-католиков о мнимом главенстве Петра в апостольском лике. «Наместника Христова» св. Павел, конечно, не осмелился бы обличать, да еще «при всех». Изложив галатам свое обличение Петру (ст. 11–14), св. Павел незаметно перешел к главному предмету своего послания: «человек оправдывается не делами закона, а только верою в Иисуса Христа… делами закона не оправдается никакая плоть» (ст. 16). Эти слова особенно любят сектанты, видящие в них отрицание значения добрых дел для спасения. Но ведь совершенно ясно, что здесь речь идет вовсе не о «добрых делах», а о «делах ветхозаветного Моисеева закона», который с пришествием Христовым потерял свое значение, что и было окончательно постановлено на апостольском соборе в Иерусалиме, бывшем в 50 году по Р.Х. В следующем, 17 стихе, апостол говорит, что требовать от христиан соблюдения ветхозаветного закона — это значит косвенно обвинять в грехе Самого Христа: «Неужели Христос есть служитель греха?» — то есть: неужели Он ввел нас в грех Своим учением, которое мы разгласили миру? Конечно, нет. Если бы закон Моисеев давал оправдание людям, то не было бы нужды в страданиях и крестной смерти Спасителя: «если законом оправдание, то Христос напрасно умер» (ст. 21). В 19–20 стихах апостол показывает, с какой решительностью надо оставить ветхозаветный закон для того, чтобы всем своим существом прилепиться к Господу Спасителю, сораспяться Ему совершенно, чтобы жить только для Него и Им: «законом я умер для закона, чтобы жить для Бога. Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня».

С третьей главы начинается вероучительная часть послания. Продолжается она и в четвертой главе и заканчивается в 12 стихе пятой главы. Общее примечание ко всей этой части можно сделать словами св. Златоуста: «Выше (то есть в первой, защитительной части) св. Павел показывал только, что он сделался апостолом не от человек и не через человеков и что не имел нужды в научении от апостолов; а здесь, после того как представил себя достойным доверия учителем, уже со властью беседует, сравнивая между собою закон и веру». Предмет, раскрываемый здесь апостолом, — ненужность закона для гала-тов как язычников.

В третьей главе св. Павел говорит сначала о необязательности закона для галатов: первое доказательство этого он заимствует из наглядного опыта самих галатов, которые прияли Св. Духа и благодатные дары чудотворения (ст. 1–5); второе доказательство ненужности закона св. Павел заимствует из способа оправдания как самого родоначальника оправданных, Авраама, так и после него всех будущих наследников обетований Авраамовых: «Авраам поверил Богу, и это вменилось ему в праведность». Отсюда ясно, что и «верующие благословляются с верным Авраамом» (ст. 6–9). Третье доказательство св. Павел выводит из невозможности исполнить все предписания закона и избегнуть его клятвы: «все утверждающиеся на делах закона находятся под клятвою». Почему же это? Объясняет это апостол ссылкой на Второзаконие (27:26): «Проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона». И по первоначальному учреждению своему закон не имел силы оправдывать перед Богом, что ясно из того, что в самом же законе было написано: «праведный от веры жив будет» (Авв. 2:4). Поэтому, если и возможны были праведники в Ветхом Завете, то собственно ради веры в грядущего Искупителя человеков и ради Его искупительной Жертвы, в которой закон прообразовательно руководил все мысли и чувства своих ветхозаветных служителей. Только Христос освободил от проклятия всех тех, на ком оно тяготело за неисполнение закона: «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою — ибо написано: проклят всяк, висящий на древе» — эти слова читаются в апостольском чтении на утрени Великой Субботы, объясняя смысл и значение совершенного Господом подвига искупления человечества. «Проклят всяк, висящий на древе» — слова Второзакония 21:23. «Не потому он проклят, — объясняет блж. Иероним, — что висит на древе, но потому, что впал в тяжкий грех, что заслужил быть повешенным». «Как все в Ветхом Завете имеет преобразовательный смысл, так и это установление о повешении преступников и о снятии их к вечеру для похоронения было прообразом крестной смерти Спасителя. И Он повешен на древе, а вечером снят» (еп. Феофан). Христос принял на Себя незаслуженно клятву, тяготевшую над человечеством, и уничтожил ее. «Как кто-нибудь, не подлежащий осуждению, решившись умереть за осужденного на смерть, сим избавляет его от смерти, так поступил и Христос» (еп. Феофан). «Принявший на Себя проклятие, Он освободил людей от проклятия». Это сделал Христос для того, чтобы «благословение Авраамово через Христа Иисуса распространилось на язычников, чтобы нам получить обещанного Духа верою» (ст. 10–14).

Вторая половина третьей главы содержит опровержение возражений против исключительного значения для язычников веры помимо закона (ст. 15–29). Здесь апостол рассеивает сомнения, которые могли появиться у христиан из иудеев, не отменяет ли закон обетований, данных Аврааму, ради его веры, и зачем же вообще дан был закон? Апостол объясняет, что «закон» был дан после «по причине преступлений, для обуздания преступности, чтобы народ держался в страхе, не предавался порокам, а жил праведно и делался достойным проявить в себе Обетованного» (еп. Феофан); «чтобы Иудеи не жили без страха и не дошли до крайнего нечестия, закон и дан им вместо узды, для их научения, усмирения и удержания их от нарушения хотя не всех заповедей, по крайней мере некоторых. Итак, не малая польза от закона. Закон дан «до времени пришествия семени». Сим указывается временность закона и его преходящее значение. «Если закон дан только до пришествия Христова, то для чего ты, — говорит св. Златоуст от лица апостола, — продолжаешь его далее, за пределы этого времени?» Значение закона в том, что он «был для нас детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою» (ст. 24), то есть он был только детоводителем ко Христу, лишь воспитывал, подготовлял нас к принятию Христова учения. «По пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя» (ст. 25) — с приходом же самой оправдывающей нас веры он стал уже не нужен. «Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (ст. 26–27). Вера Христова возвращает людей к Тому прекрасному периоду непорочного детства, при котором они свободно творят волю Отца своего Небесного и не имеют нужды в том, чтобы смирять их строгой дисциплиной. В этой сыновности Богу и заключается причина ненужности закона как сдерживающего начала: христиане как сыны Божии свободны от всяких формальных правил и требований, ибо они составляют «одно во Христе Иисусе», «облеклись во Христа» и не имеют нужды в каком-либо принуждении: «нетуже иудея, ни язычника; ни раба, ни свободного; ни мужеского пола, ни женского; ибо все вы одно во Христе Иисусе» (ст. 28). В качестве духовных чад Христа, потомка Авраама, христиане суть истинные потомки Авраама, а потому и наследуют то оправдание и благословение, которое было обещано Аврааму (ст. 29).

Четвертая глава содержит увещания галатам принять доказанную истину о ненужности закона и о том, что не следует больше вязать

себя ветхозаветной обрядностью. Эти увещания направлены то, преимущественно, 1) на ум (4:1-10), то 2) на сердце (4:11–20), то 3) на волю (4:21–31 и начало гл. 5 до ст. 12). «Ничто не убеждает так ума отказаться от своих мыслей, как доведение их до нелепости», — говорит еп. Феофан. Это и делает св. Павел. Он указывает, как неразумно выросшему сыну продолжать жить под опекой и руководством своих воспитателей. Так и мы, говорит апостол, были под пестунством закона до времени. Но пришел конец этого времени: «когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего (Единороднаго)» и через Него ввел нас в полные права взрослых сынов. «Как нелепо теперь нам жаться под закон и держать себя наряду с рабами, когда мы уже сыны, «а если сыны, то и наследники Божии через Иисуса Христа».

Стихи 4–7 о послании Богом Сына Своего Единородного представляют собою апостольское чтение на литургии в день праздника Рождества Христова. Обращаясь сначала с этим увещанием к иудеям (ст. 1–7), св. апостол переходит потом к язычникам. Язычники могли сказать: «да как же нас прежде обращали в иудейство и совершенно сближались только с теми из нас, которые вполне подчинялись всему закону?» — «Тогда было другое дело, — отвечает им апостол, — тогда иудейство было единая истинная на земле вера, и вы хорошо делали, принимая его. Ныне же, когда Бог Сам Себе вас присвоил помимо закона, ваше обращение к немощным стихиям закона не имеет никакого смысла» (4:8-10) (еп. Феофан).

Так как сердце может идти наперекор всем доводам ума, св. апостол находит нужным обратить увещание и к сердцам галатов. Эти стихи 11–20 — самые трогательные во всем послании. Апостол напоминает галатам, с какой горячностью приняли они его проповедь, какой любовью воспламенились к нему, и неужели же проповедь его была напрасна? «Отеческий это голос, — говорит блж. Феодорит, — приличный тому, кто помнит свои труды и не видит труда». Нежно упрекая галатов за перемену чувств и отношений к себе, апостол призывает их рассудить, где кроется причина этой перемены. И сам указывает эту причину в новых учителях, которые «ревнуют нечисто», единственно для своего тщеславия. Высшую степень отеческой любви апостола к галатам мы видим в нижеследующем трогательном восклицании: «дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос» (ст. 19). Уклонением в иудейство гала-ты как бы помрачили в своем сердце образ Христов, и св. Павел с ярко выраженной отеческой любовью ревнует о восстановлении в них этого образа Христова. «Видишь ли и любовь отеческую и скорбь, достойную апостола? Слышишь ли вопль, гораздо более горький, нежели вопль рождающей?» — говорит по поводу этого восклицания Павлова св. Златоуст. «Хотел бы я теперь быть у вас и изменить голос мой», то есть «изменить его применительно к тому, что увидел бы своими глазами» (еп. Феофан), или «переменить в плачевный и проливать слезы, и вас всех заставить плакать» (св. Златоуст) (ст. 20).

«Ум и чувство, — говорит еп. Феофан, — переходя на сторону истины, влекут за собою и волю… но она может медлить, отлагать свое решение». Вот почему св. Павел дальше старается подействовать непосредственно на волю галатов, показывая, как преславно пребывать в свободе от закона (ст. 21–31 и 5:1). Это он раскрывает прообразом двух Заветов в истории Агари и Сарры. «Авраам имел двух сынов: одного (Измаила) от рабы (Агари), а другого (Исаака) от свободной (Сарры). В этом есть иносказание. Это — два Завета (4:22–24). Агарь была прообразом Завета Ветхого с законом Моисеевым, который не давал полной свободы от греха, держал в рабстве греху, а Сарра прообразовала Закон Новозаветный, дающий нам совершенное оправдание и полную свободу от греха. «Но как тогда рожденный по плоти гнал рожденного по духу», то есть Измаил Исаака, так и теперь неразумные ревнители Моисеева закона гонят христиан. Но Писание говорит: «Изгони рабу и сына ее», так и ныне мы должны расстаться с ветхозаветным законом, чтобы войти в дарованное нам наследие, ибо мы — христиане, дети не рабы, но свободной (ст. 25–31).

В пятой главе св. апостол Павел призывает христиан твердо держаться свободы, дарованной Христом, и не подвергаться опять игу рабства Закона Моисеева, «ибо во Христе Иисусе не имеет силы ни обрезание, ни необрезание, но вера, действующая любовью» (ст. 1–6). С этой главы начинается нравоучительная часть послания, которая заканчивается в следующей, шестой главе, 10 стихом. Основная мысль всего нравоучения апостола, связанного с вышеизложенным учением о христианской свободе, заключается в 13–14 стихах: «к свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти, но любовью служите друг другу. Ибо весь Закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя». Почему апостол не упомянул здесь о любви к Богу как о первой и большей заповеди, по словам Самого Господа Иисуса Христа (Мф. 22:36–38)? Очевидно, потому, что в мыслях у него было главным образом уврачевать уменьшение взаимной любви между галатами, а истинная любовь к ближним и так всегда предполагает наличие в человеке любви к Богу. Жить как свободным по духу — это значит избегать дел греховных, дел плоти: прелюбодеяния, блуда, вражды, ссоры, зависти, ненависти, убийства, пьянства и т. п. и, наоборот, воспитывать в себе плоды духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание. Апостол подчеркивает, что нравственная христианская жизнь нелегко дается, что она есть борьба, которая ведется не на жизнь, а на смерть. Это — само-распятие, мысль о чем так ясно выражена в словах: «те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (ст. 24). Это распятие плоти совершенно необходимо для каждого желающего жить духовной жизнью, ибо «плоть желает противного духу, а дух — противного плоти: они друг другу противятся» (ст. 17). Поэтому, если мы решаемся «жить духом», «то по духу и поступать должны» (ст. 25).

В шестой главе св. апостол дает наставления нравственного характера совершеннейшим и, можно думать, предстоятелям церквей. Он велит им исправлять согрешающих «духом кротости», не тщеславясь и не превозносясь, считая себя чем-то, а с опасением, как бы и самим не подвергнуться искушению впасть в грех, потому что Бог часто за гордость и за немилосердие к другим согрешающим попускает впадение в грех для смирения (ст. 1–3). «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (ст. 2) — вот закон христианской любви. Наисильнейшие побуждения к неослабному доброделанию апостол указывает во всеведении Божием: «не обманывайтесь, Бог поругаем не бывает», и в том завершительном расчете, который каждого из нас ожидает при конце этой земной жизни: «что понесет человек, то и пожнет» (ст. 7 и 8). Не следует унывать, делая добро, и надо спешить делать его, «доколе есть время», пока есть время, пока не застигла нас смерть.

Заключение послания составляют 11–18 стихи шестой главы. Здесь апостол указывает на свою особенную попечительность о галатах в том обстоятельстве, что послание свое он писал им собственноручно (ст. 11), в то время как он обыкновенно делал это через писцов (Рим. 16:22). Далее он указывает на противоположность своих побуждений, совершенно чистых сравнительно с лжеучителями, которые принуждают галатов обрезываться только для того, чтобы не быть гонимыми за крест Христов, и «да в вашей плоти похвалятся» (ст. 12–13), чтобы похвалиться количеством знаков ваших обрезаний (здесь ирония). «А я не желаю хвалиться, — говорит апостол, — разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят, и я для мира» (ст. 14) — хвалиться крестом Христовым значит веровать, что только им одним дается спасение. «Через эту веру, — говорит апостол, — я стал как бы мертвецом для всего суетного мирского, и мне безразличны как слава мира сего, так и гонения. Сущность христианства, — повторяет снова апостол, — в том, чтобы стать «новой тварью», и к этому-то только и нужно стремиться, ибо кто так живет, тем «мир и милость, и Израилю Божию», то есть на истинном Израиле — всех верных, следующих учению благодати» (ст. 15–16). Заключает апостол послание восклицанием: «Впрочем никто не отягощай меня» — ибо все уже разъяснено и истолковано. Предлагать дальнейшие вопросы и высказывать недоумения — это значило бы лишь удовлетворять болезни спорливости — напрасный труд. Ответ на все возражения — язвы Господа Иисуса, которые он носит на теле своем. Пусть они засвидетельствуют истину проповеди св. апостола. «Если бы кто увидел окровавленного и покрытого бесчисленными ранами воина, — говорит св. Златоуст, — стал ли бы обвинять его в трусости и предательстве, когда сей на самом теле своем носит доказательство своего мужества? Так же, говорит, должно судить и о мне».

Заканчивает свое послание апостол преподанием обычного апостольского благословения: «благодать Господа нашего Иисуса Христа со духом вашим, братия. Аминь» (ст. 18).

ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К ЕФЕСЯНАМ

ОСНОВАНИЕ ЕФЕССКОЙ ЦЕРКВИ

Ефес был приморским городом Малой Азии на реке Каистре. Он славился как центр торговли, искусств и учености и был главным городом — митрополией проконсульской провинции Асии. Он был известен и как крупный центр язычества. В нем находился знаменитый в древности храм Артемиды (или Дианы) Ефесской, и сам город считался посвященным этой богине. Здесь было и седалище языческой магии, исходившей из мистерий Артемиды: написанные на клочках пергамента таинственные и непонятные слова носили в качестве амулетов, так же как и изображения богини и ее храма, что составляло для многих доходный промысел. В Ефесе жило и немало иудеев, имевших здесь свою синагогу. Основателем Ефесской церкви был св. апостол Павел, который, как видно из 18 главы книги Деяний св. апостолов (ст. 19–21), впервые посетил Ефес около 54 года по Р.Х. при своем возвращении в Иерусалим из второго благовестнического путешествия. Спеша из Коринфа в Иерусалим на праздник, св. апостол Павел лишь ненадолго задержался в Ефесе, но все же вошел в синагогу и рассуждал с иудеями: когда же они просили его побыть у них долее, он не согласился, а простился с ними, сказав: мне нужно непременно провести приближающийся праздник в Иерусалиме; к вам же возвращусь опять, если будет угодно Богу. И отправился из Ефеса (Акила же и Прискилла, сопровождавшие апостола из Коринфа, остались в Ефесе) (Деян. 18:19–21). Так произошло первое оглашение Ефеса христианской проповедью из уст св. апостола Павла и его сотрудников Акилы и Прискиллы. Очевидно, это оглашение имело успех, поскольку апостола просили там остаться подольше. На помощь оставшимся в Ефесе Акиле и Прискилле вскоре пришел Аполлос, ученый иудей из Александрии, который первоначально знал только Иоанново крещение, но затем подробно был наставлен в учении Господнем Акилою и Прискиллою, о чем также рассказывает книга Деяний (18:24–28). Судя по свидетельству книги Деяний, Аполлос, как «муж красноречивый и сведущий в Писаниях», много содействовал утверждению христианства в Ефесе. Но вскоре ему пришлось отправиться в Ахаию, и он отплыл в Коринф, не дождавшись возвращения св. Павла.

Главная проповедническая деятельность св. апостола Павла в Ефесе произошла в третье его благовестническое путешествие — и повествование об этом составляет исключительное содержание 19 главы книги Деяний. По удалении Аполлоса из Ефеса и во время пребывания его в Коринфе, рассказывает Дееписатель, св. апостол Павел, побывавши в Иерусалиме и Антиохии и прошедши Фригию и Галатию — «верхние страны», — прибыл, согласно обещанию своему, в Ефес. Там он нашел около 12 учеников, которые, подобно Аполлосу, знали и приняли только крещение Иоанново. Св. Павел довершил их утверждение в вере, убедил их креститься крещением христианским и через возложение рук преподал им Святого Духа (19:1–7). Вслед за тем св. Павел начал оглашение Ефеса евангельской проповедью. Прежде всего, по обычаю своему, он обратился к иудеям и начал регулярно проповедовать в синагоге. Три месяца продолжалась его проповедь, но «как некоторые ожесточились и не веровали, злословя путь Господень перед народом, то он, оставив их, отделил учеников и ежедневно проповедовал в училище некоего Тиранна», может быть какого-нибудь софиста, или народного учителя, каких много было тогда в греческих городах (Деян. 19:8–9). «Это продолжалось до двух лет, так что все жители Асии слышали проповедь о Господе Иисусе, как иудеи, так и эллины» (ст. 10). Проповедь св. Павла сопровождалась и подкреплялась многими поразительными знамениями и чудесами (19:11–20). Два года учил так св. Павел, и Церковь Божия здесь пустила глубокие корни. К сожалению, мятеж, поднятый против апостола Димитрием-серебряником, заставил его покинуть Ефес прежде, чем он предполагал (Деян. 19:21–40; 20:1). По прекращении мятежа св. Павел отправился посетить македонские церкви, пробыл три месяца в Элладе, а затем решил отправиться в Сирию снова через Македонию. Путь в Сирию лежал через Ефес, но так как св. Павел хотел поспеть к празднику Пятидесятницы в Иерусалим, то он, боясь быть задержанным в Ефесе, прошел на корабле мимо него. Корабль остановился в Милете, немного южнее Ефеса, и св. апостол пригласил сюда из Ефеса и, вероятно, из других мест «пресвитеров Церкви», чтобы дать им последние наставления и проститься с ними. Это прощание было чрезвычайно трогательным. «Вы знаете, — говорил им апостол, — как я с первого дня, в который пришел в Асию, всенародно и по домам учил вас, и не пропустил ничего полезного, и не упускал возвещать вам всю волю Божию — покаяние пред Богом и веру в Господа нашего Иисуса Христа. Ныне я, по влечению Духа, иду в Иерусалим, не зная, что там будет со мною; только по всем городам Дух Святый свидетельствует, что меня ждут там узы и скорби. Но я не дорожу жизнью, лишь бы как следует совершить мне служение, которое я принял от Господа Иисуса Христа — проповедать Евангелие благодати Божией. Вы более не увидите лица моего. Внимайте себе и всему стаду, в котором вас Дух Святый поставил епископами пасти Церковь Господа и Бога, которую стяжал Он Своею Кровью. После меня войдут к вам волки, не щадящие стада, и из вас самих восстанут люди суемудрые, которые будут отвлекать от истины. Бодрствуйте же, памятуя, что я три года день и ночь со слезами учил каждого из вас» (Деян 20:18–31). После молитвы они с плачем проводили апостола до корабля и простились с ним (Деян. 20:36–38). Тем кончились личные сношения св. Павла с ефесянами, но не кончились заботы его о них, как свидетельствует об этом его послание.

Впоследствии епископскую кафедру в Ефесе занимал до самой своей смерти преданнейший ученик св. апостола Павла св. Тимофей. Затем тут пребывал, управляя отсюда малоазийскими церквами, возлюбленный ученик Христов св. Иоанн Богослов. В 431 году в Ефесе происходил третий Вселенский собор.

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ПОСЛАНИЯ К ЕФЕСЯНАМ

В послании не видно никакого особенного повода к написанию его. Как видно из многих мест послания, оно написано св. Павлом в узах (3:1; 4:1 и др.)’. Судя по воодушевлению и высокому тону всего послания, можно считать вероятным, что св. Павла расположило написать его желание сообщить ефесянам те высокие созерцания, в которые введен он был Духом Божиим в его узничестве (еп. Феофан). Другим поводом могло быть желание апостола утешить ефесян, скорбевших о бедствиях, которые постигли их духовного отца и учителя (Еф. 3:13). И, наконец, третьим поводом могло быть опасение за ефесян и желание предостеречь их от иудействующих и иных лжеучителей. Из Еф. 3:3–4 видно, что апостол желал раскрыть ефесянам возвещенную ему через откровение «тайну спасения» о том, что и язычники наравне с иудеями призываются в Царствие Небесное (3:6–9).

МЕСТО И ВРЕМЯ НАПИСАНИЯ ПОСЛАНИЯ К ЕФЕСЯНАМ

Относительно места, а потому и времени написания послания к Ефесянам не все толкователи вполне согласны между собой. Совершенно несомненно только то, что это послание написано св. апостолом Павлом из уз, ибо в послании он не раз называет себя «узником Иисуса Христа» (3:1), «узником в Господе» (4:1), говорит, что исполняет посольство в узах (6:20). Известно, что св. Павел находился в узах в Кесарии Палестинской, где он был под стражей у правителя Феликса два года, пока не потребовал суда кесарева, вследствие чего его от-правиливРим (Деян. 23:35; 24:27; 25:10–11), а затем в Риме (Деян. 28:16). В Риме обыкновенно различаются первые узы и вторые узы, между которыми, как полагают, был известный промежуток. Древние подписи на послании к Ефесянам относят его к узам римским, но так как в нем св. апостол ничего не говорит о приближающейся кончине, как делает это, например, в позднейшем и несомненно написанном из

Рима послании к Тимофею (2 Тим, 4:6), а надеется еще смело проповедовать тайны благовествования (Еф. 6:19–20), то это могли быть только первые узы. Ей. Феофан Затворник считает, что послание к Ефесянам написано из Кесарии Палестинской, на том основании, что: 1) в послании нет никаких указаний на какие-либо изменения в церкви Ефесской в добрую или худую сторону, откуда надо предположить, что оно написано весьма скоро после того, как св. Павел оставил Ефес; 2) св. апостол просит ефесян молиться, чтобы дано ему было слово, устами своими открыто, с дерзновением, возвещать тайну благовествования: это идет более к кесарийскому узничеству, чем к римскому, ибо в Риме апостол пользовался большой свободой, мог принимать всех и проповедовать «со всяким дерзновением невозбранно», в то время как в Кесарии он был в заключении и лишь некоторым позволялось входить к нему (Деян. 28:30–31 и Деян. 24:23); 3) еп. Феофан считает, что такой деятельный апостол, как св. Павел, не мог два года сидеть в Кесарии без дела, а потому он, вероятно, писал обращенным им в христианство, поучая и наставляя их в вере. Если принять эти доводы еп. Феофана, то послание к Ефесянам написано в Кесарии в 60 или 61 году по Р.Х. Другие толкователи, сличая послание к Ефесянам с другими посланиями и находя, что оно писано было в одно время с посланиями к Колоссянам и Филимону и вскоре по написании послания к Филиппийцам (сравни Еф. 6:21 и Кол. 4:7–8), считают, что послание к Ефесянам было написано из Рима в 62 или 63 году. Это послание, как и послание к Колоссянам, св. апостол Павел отправил с Тихиком, которому поручил подробно сообщить этим церквам о своих обстоятельствах.

ПОДЛИННОСТЬ ПОСЛАНИЯ

Тертуллиан в своей полемике против Маркиона говорит, что маркиониты считали послание к Ефесянам написанным не к Ефесской, а к Лаодикийской церкви. В некоторых древних списках слова «Эн Ефесо» — «К Ефесянам» — действитально выпущены, в других — находятся только на полях. Вместе с тем, в послании к Колоссянам, которое, по сходству содержания и по указанию на время отправления, принадлежит к одному времени с посланием к Ефесянам (ср. Еф. 6:21 и Кол. 4:7), апостол говорит о послании к Лаодикийской церкви, но такого послания мы не имеем. Наконец, в послании к Ефесянам отсутствуют столь обычные приветствия личного характера, которые были бы естественны, поскольку св. Павел целых три года прожил в Ефесе. Все это дает повод новым критикам отвергать подлинность послания.

Однако еще св. Игнатий Богоносец, сам написавший послание к Ефесянам, свидетельствует о существовании такого же послания св. апостола Павла. Все недоумения легко объяснятся, если предположить, что послание к Ефесянам было в собственном смысле посланием окружным, предназначавшимся не одной Ефесской церкви, но и всем малоазийским церквам, в том числе и Лаодикийской, по отношению к которым Ефесская церковь могла считаться митрополией. Подлинность послания к Ефесянам подтверждают затем св. Поликарп Смирнский, св. Ириней Лионский и Климент Александрийский, которые буквально приводят из него некоторые выражения.

СОДЕРЖАНИЕ И РАЗДЕЛЕНИЕ ПОСЛАНИЯ К ЕФЕСЯНАМ

Послание к Ефесянам содержит в себе шесть глав. Главный предмет послания, как говорит об этом сам автор его (Еф. 3:2–9), есть тайна домостроительства Божия, а затем вытекающие из нее нравственные требования. Сообразно этому послание естественно распадается на две равные части:

1) Догматическую, которая занимает первые три главы (1–3);

2) Нравоучительную, которая обнимает собою остальные три главы (4–6).

Догматическая часть представляет собою сокращенное изложение главных христианских истин, преимущественно же развивает идею Церкви как Тела Христова; нравственная часть учит единству веры и единодушию в нравственной деятельности, вооружая на духовную брань. Вообще послание это чрезвычайно важно, представляя собою прекрасную апологию христианства. Св. Златоуст и блж. Иероним подчеркивали таинственную глубину этого послания, а св. Афанасий называл его катехизисом христианского учения. Многие из толкователей видят в нем как бы программу всей апостольской проповеди.

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ПОСЛАНИЯ К ЕФЕСЯНАМ

Послание к Ефесянам начинается обычным надписанием и апостольским приветствием: «Павел, волею Божией посланник Иисуса Христа, находящимся в Эфесе, святым и верным во Христе Иисусе: благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа» (ст. 1–2).

С 3 стиха начинается догматическая часть послания. Св. апостол прежде всего воздает хвалу и благодарение Богу и Отцу Господа нашего Иисуса Христа за избрание нас к святой жизни, которое было предопределено «прежде создания мира» и состоит в усыновлении нас Богу через Иисуса Христа, Который, совершив наше спасение Кровью Своею и открыв людям тайну Божия благоволения, сделался Главой всего небесного и земного и нас сделал через Себя наследниками Божиими (ст. 3-12). Затем апостол обращает свой духовный взор к ефесянам, которые уверовали во Христа и, следовательно, сделались участниками дарованных им благ, и благодарит за них Бога, вспоминая о них в молитвах своих и прося Бога, чтобы Он дал им Духа премудрости и просветил очи сердец их, дабы они познали богатство Его наследия и могущество силы Его (ст. 13–19). Стихи 20–23 содержат в себе важное учение о превознесении Воскресшего Христа как Богочеловека превыше всякой твари и о покорении Ему всего существующего. Здесь мы видим возвеличение человеческого естества в лице нашего Спасителя, свидетельство о том, что Господь Иисус Христос, даже и как Человек, есть Царь и Господь неба и земли, Ангелов и человеков. «Поставил Его выше всего, главою Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем» (ст. 22–23). Это учение о Господе Иисусе Христе как о Главе Церкви чрезвычайно важно. Как члены нашего тела составляют с головой один живой организм, так все верующие со Христом образуют также один телесно-духовный организм. Крестящиеся во Христа облекаются в Него, становятся одно с Ним. Поэтому Христос действует в христианах, как созидательная и живительная сила (еп. Феофан). От главы зависит вся жизнь тела — органическая и механическая. И в психологическом отношении голова, как вместилище мозга, главного органа умственной деятельности и внешних чувств, признается источником духовной жизни, руководящим началом ее. Это сравнение апостола дает мысль о всецелой зависимости Церкви от Господа Иисуса Христа, о том, что Христос Сам руководит Своею Церковью. «Полнота Наполняющего все во всем» — слова сии темноваты и дают разные мысли. Правильнее всего понимать эти слова так: Церковь есть духовный организм, в котором нет места, где бы не действовали Божественные силы Христовы. «Она полна Христом. Он ее наполняет всю» (еп. Феофан). Св. Златоуст объясняет, почему апостол не ограничился назвать Церковь только Телом Христовым, а Христа ее Главой: «чтобы ты, услышав слово «главу», не принял его в значении только власти, но в смысле собственном, — не счел Его только начальником, но видел в Нем действительную Главу, апостол прибавляет: полнота (то есть Церковь есть полнота) Исполняющего все во всем. Апостол считает как бы недостаточным название «главы» для того, чтобы показать родство и близость Церкви ко Христу».

Во второй главе апостол говорит о том, как величие действий домостроительства Божия сказалось в оживотворении, как бы воскрешении из мертвых, духовно умерших людей, возвеличенных Богом из крайнего уничижения. Совершила это единственно благодать Божия, без каких-либо заслуг со стороны самого человека: «благодатию вы спасены чрез веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, чтобы никто не хвалился» — эти слова очень любят сектанты, пытаясь доказывать при помощи их свое лжеучение о ненужности добрых дел для спасения. Но ведь ясно, что здесь идет речь о первом лишь моменте, о самом устроении Богом спасения, а не об усвоении этого спасения людьми. О последнем сказано: «мы — Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять». Смысл всех этих слов тот, что «спасение нам устроено и мы призваны к получению его не за какие-либо дела, а по одной благодати. Но призваны не за тем, чтобы со своей стороны ничего не делать, а чтобы содевать свое спасение, богатясь добрыми делами» (еп. Феофан) (ст. 1-10). Далее апостол говорит о великой благости Божией, устроившей так, что чуждые доселе друг другу язычники и иудеи соединились в одно Тело «Кровью Христовою». Господь как бы вновь сотворил человечество (ст. 11–15), примирив и иудеев и язычников с Богом посредством креста, убив вражду на нем, то есть вражду с Богом, которая отчуждала от Него оба народа вследствие их греховности. И здесь св. Павел подчеркивает упразднение в Новом Завете ветхозаветного закона словами: «закон заповедей учением упразднив» (ст. 15) и «положил конец закону, который, подобно какой-то стене, разделял иудеев и язычников». «И, придя, благовествовал мир вам, дальним и ближним» (ст. 17) — сущность благовестив Христова была в том, что Сын Божий, воплотившийся и пострадавший за нас на кресте, примирил нар с Богом. «Дальними» апостол называет здесь язычников, а «ближними» — иудеев (блж. Феодорит). Соединенные между собою в христианстве, иудеи и язычники составили одну Церковь, как бы одно здание, утвержденное на основании апостолов и пророков и на Краеугольном Камне — Самом Господе Иисусе Христе, и скрепляются одним Духом (ст. 17–22). Здесь важно, что Христос есть Краеугольный Камень, на Котором создана Церковь, а не апостол Петр, как утверждают это латиняне — римо-католики.

В третьей главе апостол говорит о сокровенности тайны призвания язычников в Церковь Христову и о том; что ему именно дана благодать возвещать эту тайну Христову язычникам. Много скорбей терпит он от иудействующих за эту проповедь, но не унывает и ефесян просит не скорбеть о нем (ст. 1-13). Заканчивает св. апостол догматическую часть послания молитвою об ефесянах (ст. 14–21), чтобы они утверждались в вере и любви ко Христу и уразумели «превосходящую разумение любовь Христову, дабы исполниться всею полнотою Божиею», то есть всякою добродетелью, какою исполнен Бог, «да будете иметь Его совершенно вселившимся в вас», по объяснению блж. Феодорита. Пожелав ефесянам достичь полноты христианского совершенства, св. апостол воздает славу Богу в Церкви во Христе Иисусе (ст. 20–21).

Вторая половина послания к Ефесянам, обнимающая собою три последние главы — 4, 5 и 6, представляет собою нравоучительную часть послания. Разъяснив в первых трех главах, что все христиане составляют единое Тело с Одним Главою Христом, св. апостол из этой главной мысли послания выводит, как надлежит жить и поступать христианам, объединенным и обновленным во Христе. Сначала изображает он: 1) общий строй жизни, основной чертой которого является единодушие в вере (4:1-16); потом — 2) правила жизни, общие для христиан всех состояний (4:17; 5:21); 3) правила жизни частные, по состояниям, перечисляя взаимные обязанности супругов, детей и родителей, рабов и господ (5:22; 6:9), и, наконец, 4) призывает вообще к борьбе с миром и грехом, рисуя образ христианского подвижничества (6:10–18).

В четвертой главе св. апостол увещевает ефесян поступать достойно звания, в которое они призваны, то есть звания христианского. В основу этого должно быть положено смиренномудрие, кротость, долготерпение и любовь. Главное же, к чему должны стремиться христиане, это «единение духа в союзе мира». Как самое сильное побуждение к такому духовному единению св. апостол выставляет то, что у христиан «один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас» (ст. 1–6). Каждому из верующих, как отдельному члену в организме, дается особая благодать, особый дар, которым он и должен служить другим на общую пользу. Эта разнородность даров не только не мешает единодушию, а наоборот, еще более скрепляет единение между христианами, подобно тому как разнородность членов не мешает телу расти и укрепляться их взаимным содействием. Для этого мирного и любовного созидания и возрастания Тела Церкви Своей, «к совершению святых, надело служения, для созидания Тела Христова» (ст. 12) Христос поставил «одних апостолами, других пророками, иных Евангелистами, иных пастырями и учителями» (ст. 11). Здесь ясно утверждается богоучрежденность церковной иерархии в обличение протестантов и сектантов, отрицающих законную иерархию. Цель учреждения церковной иерархии в том, чтобы помочь духовному совершенствованию верующих: «доколе все придем в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» (ст. 13), то есть пока «все взойдут в состояние совершенного упокоения в Боге и, из себя представив достойное Богу жилище, возымеют Его вселившимся в себе. Это и есть мера возраста исполнения Христова» (еп. Феофан). Основная задача нравственной христианской жизни — не быть младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения, но, по примеру живого организма, объединяясь между собою любовью, возращать Тело Христовой Церкви «в Того, Который есть глава Христос» (ст. 7-16).

Во второй половине этой главы св. апостол, изображая отрицательные стороны жизни язычников, каковыми были прежде ефесяне, увещевает «отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях» и «облечься в нового человека, созданного по Богу, в праведности и святости истины». Это внутреннее обновление должно выразиться прежде всего в правдивости: «отвергнувши ложь, говорите истину каждый ближнему своему» (ст. 25); затем — в безгневии: «гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем» (ст. 26), то есть миритесь с тем, на кого разгневались, еще до захода солнца; далее апостол увещевает не красть, но трудиться своими руками, «чтобы было из чего уделять нуждающемуся»; избегать гнилых слов, то есть сквернословия, и быть скромными и назидательными в разговорах, не оскорблять своим дурным поведением Св. Духа, удаляться от всяких раздоров, раздражения, ярости, гнева, крика и злоречия, но быть друг к другу добрыми, сострадательными и взаимно прощать обиды, «как и Бог во Христе простил нас» {ст. 17–32).

Продолжая те же нравственные наставления в пятой главе, св. апостол убеждает христиан подражать в любви Богу, как дети подражают своему отцу, во всем беря с него пример (ст. 1–2). Как побуждение к нравственной жизни, св. апостол указывает лишение грешников Царствия Божия, предостерегая особенно от блуда и пьянства и от всякой нечистоты и любостяжания и увещевая христиан: «поступайте, как чада света», испытывая, что благоугодно Богу. Состояние закоренелого грешника подобно глубокому сну, но и он может проснуться от этого греховного сна, и апостол взывает: «встань, спящий, и воскресни из мертвых, и освятит тебя Христос» (ст. 14). Некоторые толковники полагают, что эти слова представляют собою свободную передачу сказанного у св. пророка Исаии в 60:1 и 26:9 и 19 стиха: «Восстань, светись (Иерусалим), ибо пришел свет твой, и слава Господа взошла над тобою». Уча далее тому, что эта временная жизнь дана нам для приготовления к вечности, и имея в виду множество греховных соблазнов, окружающих нас в этой жизни, св. апостол увещевает: «поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы» (ст. 15–16), то есть не тратьте попусту драгоценного времени и используйте его для приготовления себя к вечности. Для этого прежде всего не следует быть «нерассудительными», но «познавайте, что есть воля Божия». Особенно апостол предостерегает от злоупотребления вином, говоря, что такое злоупотребление ведет человека к распутству. Вместо плотских утех христиане должны искать утех духовных, исполняясь Духом и назидая себя пением псалмов и духовных песней, причем требует, чтобы песни эти пелись не языком только, но и сердцем (ст. 1-20).

Вторая половина пятой главы посвящена наставлениям об обязанностях супружеской жизни. Здесь апостол представляет супружеский союз как образ таинственного союза Господа Иисуса Христа с Церковью, почему эти стихи 20–33 составляют содержание апостольского чтения при совершении таинства брака. От мужей апостол требует самоотверженной любви к своим женам, а женам предписывает полное повиновение мужьям: «жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу» (ст. 22) — так как дальше апостол поясняет, что «муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви» (ст. 23), то «как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям-во всем» (ст. 24), то есть во всем добром. Из этого ясно видно, что повиновение заповедуется женам отнюдь не рабское и принужденное, а «как Господу», то есть искреннее и сердечное, основанное на любви. Главенство мужа в христианском браке должно понимать только как первенство, всегда неизбежное во всяких союзах и обществах, состоящих из нескольких лиц, но не как властительство. Муж является естественною главою ь семье уже потому, что на нем лежит главная тяжесть семейных обязанностей, которых не может понести жена при относительной нежности своей природы и слабости своих физических сил. «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь, и предал Себя за нее» — следовательно, супружеская любовь должна быть прежде всего духовною любовью, а не плотскою, и иметь нравственную цель: «чтобы освятить ее, очистив банею водною… дабы она была свята и непорочна» (ст. 25–27) — здесь под «банею водною» имеется в виду таинство крещения, которым Христос очищает от всякой скверны и нечистоты вступающих в Его Церковь. Точно так и мужья должны заботиться о нравственной чистоте и о спасении душ своих жен. Вместе с тем мужья должны выражать свою любовь в попечении о жене, как о своем собственном теле — «питать и греть» ее, «как и Господь Церковь» (ст. 28–30). Этим опять указывается на необходимость в христианстве духовной любви между супругами: муж должен смотреть на жену не как на какое-то механическое орудие для плотских наслаждений, но как на часть самого себя. В связи с этим апостол напоминает и библейское основание для такой любви к жене: «оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Быт. 2:24). Этими словами апостол желает расположить христианских супругов к крепкому супружескому союзу и показать, как противоестественны и богопротивны супружеские несогласия, а тем паче разводы. «Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (ст. 32) — лучше всего объясняет эти слова св. Златоуст: «Подлинно это таинство, что человек, оставив произведшего его, родившего, воспитавшего, и ту, которая зачала его, болела им, в болезнях родила, оставивши тех, которые столько благодетельствовали, к которым он привык, — сочетается с тою, которой прежде не видал, которая ничего не имеет с ним общего, и предпочитает ее всему… Поистине это таинство великое, заключающее в себе какую-то сокровенную мудрость». «Я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» — сим прибавлением св. апостол желает внушить, что близость мужа к жене и взаимное их единение в благословенном христианском браке так велики и такую в себе содержат тайну, что могут быть наилучшим и нагляднейшим подобием таинственного единения Христа с Церковью, в котором они и имеют свой наивысший первообраз. «Немало таинственного и в естественном браке между мужем и женою, — как бы так говорит апостол, — но я говорю о христианском браке, заключаемом во образ союза Христа с Церковью. Таковый брак есть уже величайшая тайна, есть уже таинство церковное». Каков союз Христа с Церковью? Он есть союз теснейший, любовью проникнутый, святой и нерасторжимый. Таково же должно быть и супружеское единение в христианском браке.

В заключение апостол говорит: «каждый из вас да любит свою жену, как самого себя; а жена да боится (своего) мужа» — у супругов все должно быть взаимно. В начале апостол сказал: «повинуйтесь друг другу в страхе Божием», но тем не менее, муж — глава, а потому жена обязана ему особенным повиновением. Так как жены склонны тяготиться властью над ними мужей, а мужья склонны злоупотреблять своим первенствующим положением, то апостол в заключение и заповедует то, что по преимуществу может быть нарушаемо в браке: мужьям заповедует любовь, а женам повиновение. Выражение: «а жена да боится своего мужа» есть, конечно, только образное выражение, а отнюдь не означает рабского страха жены перед мужем, которому нет и не может быть места в христианстве. Этот «страх» есть не что иное, как уважение к мужу с опасением, как бы не оскорбить его и не уменьшить любовь его к себе. Блж. Иероним переводит это выражение: «жена да чтит своего мужа».

В шестой главе св. апостол говорит прежде всего об обязанностях детей к родителям, а затем — родителей к детям. Дети должны слушаться своих родителей, ибо естественный закон справедливости этого требует и пятая заповедь Закона Божия это заповедует, а родители не должны быть к детям чрезмерно суровыми, не должны вводить их в ipex, но должны разумно воспитывать их в учении и наказании Господнем (ст. 1–4). Далее апостол внушает рабам повиновение господам своим, а господам — справедливое и снисходительное отношение к своим рабам. Политического или социального вопроса о законности или незаконности рабства св. апостол здесь совсем не касается. Церковь христианская вообще не ставила себе задачей производить

внешние политические или социальные перевороты, а лишь внутреннее возрождение людей, которое уже, естественно, должно повести за собой и внешние перемены во всей человеческой жизни (ст. 5–9).

В заключение нравственных наставлений св. апостол призывает христиан к невидимой духовной брани с врагом нашего спасения — диаволом и слугами его: здесь мы видим основание христианского подвижничества. Вся жизнь христианина должна быть непрестанной борьбой. Апостол призывает христиан для этой борьбы облечься во всеоружие Божие, препоясать чресла истиною, надеть броню праведности, обуть ноги в готовность благовествовать мир, а главным образом — взять щит веры, шлем спасения и меч духовный — Слово Божие и, вооружившись так, вести упорную борьбу против козней диавольских, против духов злобы поднебесных, постоянно влекущих человека на путь греха и противления воле Божией. Это апостольское чтение (ст. 10–17) читается в дни памяти некоторых преподобных и при пострижении в монашество. Главным оружием при этом должна быть молитва, и притом непрестанная — «на всякое время». Злые духи называются здесь «миродержителями» не в том смысле, что им дана власть над миром, а потому, что все злое в мире, все злые люди творят волю их: они миродержители мира, «во зле лежащего». Выражение «поднебесные» означает, что духи зла витают всюду между небом и землей, обнимают нас отовсюду, как повсюду окружает нас воздух, и непрестанно приражаются к нам, «как комары в сыром месте», по образному сравнению еп. Феофана Затворника. «Всеоружие Божие» особенно необходимо нам, дабы мы смогли противостоять этим злым духам «в день злой». Под этим «днем злым» надо понимать особенно решительные минуты в нашей жизни, каковы смерть и Страшный Суд, когда нам необходимо будет дать отчет Богу о нашей земной жизни, как мы ее проводили. Из всего этого ясно, что христиане — воины Христовы, обязанные вести непрестанную борьбу с врагом Божиим и врагом человеческого спасения диаволом и со слугами его и всякого рода происходящим от них злом. Христианин должен быть совершенно непримирим ко всякого рода диавольскому злу, но, конечно, бороться с ним достойными христианина средствами (ст. 10–18).

В заключение послания, которое содержит в себе 19–24 стихи, св. апостол просит, во-первых, молитв о себе, научая этим, что молитвы Церкви важнее и выше всех лиц, какие поставлены в ней, а во-вторых, говорит о посольстве к ефесянам Тихика, дабы он возвестил им об обстоятельствах и делах его и тем утешил сердца их.

Заканчивает свое послание св. апостол Павел пожеланием братиям мира и любви и преподанием обычного апостольского благословения: «благодать со всеми неизменно любящими Господа нашего Иисуса Христа. Аминь». «Неизменно» значит, по толкованию св. Златоуста, в безгрешности.

ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К ФИЛИППИЙЦАМ

ОСНОВАНИЕ ФИЛИППИЙСКОЙ ЦЕРКВИ

Церковь Филиппийская была основана св. апостолом Павлом во время его второго проповеднического путешествия. Когда великий апостол языков со своими спутниками и сотрудниками Силою, Тимофеем и Лукою прошли Галатию и Фригию и дошли до берегов Эгейского моря, Дух Святой не допустил их идти ни к югу в Асию, ни к северу в Вифинию. Здесь, в приморском городке Троаде, св. Павлу было видение. Перед ним предстал некий муж-македонянин и просил его: «прииди в Македонию и помоги нам». Полагают, что это был Ангел хранитель насельников Македонии. Получив такое указание, св. Павел тотчас же отправился туда морем через Неаполь и прибыл в город Филиппы, находившийся на границе с Фракией, недалеко от моря. Получил он свое название от отца Александра Македонского Филиппа, который обстроил и укрепил его (в 358 г. до Р.Х.). Дееписатель говорит, что это «первый город в той части Македонии» и притом «колония». Римляне, завоевав Македонию при последнем царе ее Персее, разделили ее на четыре области, а император Август, дабы усилить римское влияние в Македонии, переселил туда многих именитых граждан из Италии, поместил в Филиппах римский гарнизон и даровал жителям права коренных насельников Италии («иус италикум»). Все это настолько возвысило значение Филипп, что они стали почитаться важнее главного города области Амфиополя.

Здесь-то несколько дней пробыл св. апостол Павел со своими спутниками, ничего не предпринимая. В субботу они отправились за город в местный иудейский молитвенный дом, где обратились с проповедью к некоторым собравшимся там женщинам. Одной из этих женщин, внявших апостольской проповеди, была Лидия, торговавшая багряницей, «чтущая Бога», то есть, по-видимому, прозелитка (язычница, принявшая иудейство). Уверовавши, она крестилась вместе со всем своим домом и предложила у себя приют св. Павлу с его спутниками. Дом ее стал местом собрания для всех уверовавших. Оттуда св. Павел обратил свою проповедь и к язычникам, не переставая посещать и иудейский молитвенный дом у реки. Все шло успешно и благополучно, пока жадность и корыстолюбие одного языческого семейства, как видно влиятельного, не возбудили мятежа в народе против Павла за изгнание им прорицательного духа из одной служанки, которая доставляла большой доход господам своими прорицаниями. Встречая св. апостола Павла и бывших с ним, она ходила за ними и кричала: «сии человеки — рабы Бога Всевышняго, которые возвещают нам путь спасения». Когда св. Павел нашел, что эта проповедь от духа лести может повредить проповеди от Духа Истины, он запретил этому духу и Именем Господа изгнал его из служанки. Враг поднял из-за этого целую бурю. Господа служанки, видя, что исчезла надежда дохода, схватили Павла и Силу и повлекли их на площадь к начальникам. Там они обвинили их в том, что они возмущают город, проповедуя новые недозволенные обычаи, «которых нам, римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять». По последним законам Римской империи для охранения слабеющей государственной силы Рима действительно провозглашалось уголовным преступлением учреждение новых религиозных сект. Господам служанки удалось настроить против проповедников Евангелия и народную толпу. Воеводы, сорвав с апостолов одежды, велели бить их палками и затем ввергли их в темницу. Страж темничный посадил апостолов во внутреннюю темницу и забил ноги их в колоду. Но, по устроению Божию, это заключение св. Павла послужило лишь к большему его прославлению и успеху проповеди. Около полуночи, когда Павел и Сила воспевали Бога, а другие узники их слушали, внезапно произошло великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы, двери ее сами собой отворились и узы со всех узников спали. Темничный страж, пробудившись и видя происшедшее, извлек меч и хотел умертвить себя, боясь ответственности за бегство узников. Но Павел успокоил его, и он, потребовав огня, не мог не убедиться, что все происшедшее есть действие силы Божией. Пораженный этим, он в трепете припал к ногам Павловым и, выведши его и Силу вон, молил: «Государи мои, что мне делать, чтобы спастись?» Они же сказали ему: «веруй в

Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой» — и проповедали слово Господне ему и всем бывшим в доме его. Все уверовали и крестились в тот же час. Между тем с наступлением дня городские воеводы, допустившие накануне избиение апостолов, — вероятно, не столько по личному убеждению в их виновности, сколько для успокоения народной ярости, — приказали отпустить их. Однако св. Павел, несомненно для того, чтобы изгладить невыгодное для дела проповеди впечатление от нанесенного им бесчестия, потребовал, чтобы воеводы извинились перед ними, так как они — римские граждане. Воеводы испугались, что подвергли телесному наказанию, да еще без суда, римских граждан, и, пришедши, извинились перед ними, прося их только удалиться из города. Но апостолы не сразу удалились, а сначала пришли в дом Лидии, чтобы утвердить в вере новооснованную ими юную христианскую общину. Лишь устроив все необходимое для дальнейшего существования общины, они отправились далее (Деян. 16:9-40). Так была основана христианская община в Филиппах — в 51 или 52 году по Р.Х. По удалении из Филипп св. Павел оставил там на короткое время своих сотрудников Луку и Тимофея. Сношения св. Павла с филиппийцами этим не кончились. Церковь Филиппийская оказалась самой горячей и преданной по отношению к своему основателю и обильнейшей по плодам христианского милосердия и благотворительности. Отношения филиппийцев к апостолу Павлу были трогательно любовными. Где бы ни находился св. апостол, филиппийцы следили за ним любящим сыновним взором и постоянно оказывали ему материальную и нравственную поддержку в его исполненной трудов и скорбей жизни. Такою же взаимною любовью отвечал им и апостол. «Мои возлюбленные и вожделенные, радость и венец мой» — так обращался к ним апостол впоследствии в своем послании (Флп. 4:1). Не раз посылали они ему пособие в Солунь (Флп. 4:16), а также, вероятно, и в Коринф (2 Кор. 11:8–9). Когда апостол был отправлен в Рим на суд кесаря (62–63 гг.), филиппийцы послали к нему своего старейшего пресвитера Епафродита с денежным пособием.

Св. Павел не пропускал случая и лично побывать у филиппийцев, когда бывала к тому возможность. В третье свое проповедническое путешествие он, пробыв три года в Ефесе и решив побывать в Ахаии, направился туда через Македонию и между прочими городами посетил Филиппы, как можно думать, двукратно (Деян. 19:21 и 20:3–6).

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ПОСЛАНИЯ К ФИЛИППИЙЦАМ И ЦЕЛЬ ЕГО

Когда после третьего своего миссионерского путешествия св. апостол Павел отправился в Иерусалим, он подвергся там яростному нападению иудеев, был заключен в узы и потребовал над собой суда кесарева, после чего был отправлен в Рим. Во все это время филиппийцы порывались помочь св. апостолу, как он сам на это намекает (Флп. 4:10), но им не благоприятствовали обстоятельства. Когда же апостол прибыл в Рим, филиппийцы собрали ему обильное денежное вспомоществование и отправили ему его с Епафродитом, которого св. апостол называет своим братом, сотрудником и сподвижником (Флп. 2:25). Приняв приношение филиппийцев от Епафродита, как «благовонное курение, жертву приятную, благоугодную Богу» (Флп. 4:18), св. Павел узнал от него, что среди филиппийцев, кроме огорчения за него, распространилось и тяжелое раздумье о судьбах самой гонимой веры Христовой, вследствие этого и малодушная боязнь перед врагами ее и недостаток единодушия в борьбе с ними. Затем узнал св. Павел и о том, что среди некоторых разноплеменных членов филиппийской общины появилось тщеславие друг перед другом и любопрение, вследствие чего возникли взаимные несогласия. Возможно, что и там начали смущать верующих иудействующие, как и повсюду, где возникали христианские общины. Наконец, сообщил Епафродит св. апостолу о некоторых лицах, служивших соблазном для филиппийцев. Все это, вместе взятое, и расположило св. апостола Павла написать послание к Филиппийцам. Но приход Епафродита был вскоре омрачен для апостола скорбью: Епафродит заболел, и притом так тяжко, что был при смерти, весть о чем дошла и до филиппийцев. Наконец Бог помиловал его, и не только его, но «и меня, чтобы не прибавилась мне печаль к печали» (Флп. 2:27). Когда выздоровевший настолько оправился, что мог сносить трудности пути, св. апостол отправил его к своим, вручив ему свое послание.

Как и естественно ожидать, ввиду вышеуказанных обстоятельств главной целью послания являлось выражение любви и благодарности филиппийцам, а вместе и похвалы им, как верным вере искренно и нелицемерно. Не могло, однако, послание апостольское обойтись и без наставлений в вере и нравственности, но эти наставления здесь изложены без обычной строгой логической последовательности. В этом послании нет обычного для Павловых посланий разделения на догматическую и нравоучительную части: послание носит частный, а не официальный характер. Оно напоминает скорее отечески дружественное письмо и наполнено выражениями кротких и нежных чувств, которые установились между св. апостолом и филиппийцами. Мы не видим в этом послании ни строгости обличений, ни настойчивых приказаний, ни властительных апостольских распоряжений. Особенно характерно для этого послания отсутствие в нем обличительного элемента.

ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ ПОСЛАНИЯ

Время написания послания к Филиппийцам видно из того, что св. Павел выражает в нем надежду на скорое освобождение от уз и прибытие в Филиппы (Флп. 1:25–26 и 2:24), а также сообщает, что вера, им проповеданная, распространилась даже до дому кесарева (4:22). То, что св. апостол находился в это время в узах в Риме, видно из упоминания о претории в 1:13. А что узы эти были первыми, а не вторыми, можно заключить из того, что апостол приветствует филиппийцев в этом послании вместе с Тимофеем (1:1), которого не было при апостоле во время вторых его уз (2 Тим. 4:9-10). Исходя из всех вышеуказанных соображений, можно заключить, что послание к Филиппийцам написано в Риме в конце 63 или начале 64 года по Р.Х.

СОДЕРЖАНИЕ И РАЗДЕЛЕНИЕ ПОСЛАНИЯ К ФИЛИППИЙЦАМ

Послание к Филиппийцам содержит в себе всего четыре главы. Хотя в нем нет такого ясного и определенного плана повествования, как в других посланиях, но все же содержание его можно разделить на следующие отделы: 1) Обычное предисловие с надписью и приветствием (1:1–2) и началом послания (1:3-11); 2) Извещение о себе, именно — об успехах благовестил и своих в отношении к нему расположениях и надеждах (1:12–26) и наставление о достойном этого благовестил жительствовании (1:27-2:18); 3) Извещение о своих намерениях: о послании к филиппийцам Тимофея (2:19–24), об отправлении обратно Епафродита (2:25–30). Затем следует 4) Предостережения от иудействующих (3:1–3), указание на собственный пример для подражания (3:4-16). В заключение апостол делает внушение некоторым лицам и дает общее всем наставление, как проявлять в своей жизни характеристические черты жизни христианской (4:2–9). В обычном послесловии апостол вспоминает о присланном ему пособии, приветствует всех и преподает благословение (4:10:23).

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ПОСЛАНИЯ К ФИЛИППИЙЦАМ

Начинается послание надписанием: «Павел и Тимофей, рабы Иисуса Христа, всем святым во Христе Иисусе, находящимся в Филиппах, с епископами и диаконами» (1:1). Тимофея здесь упоминает св. Павел, вероятно, потому, что тот трудился со св. Павлом при первом обращении филиппийцев и был близок им. По крайнему смирению, св. апостол называет себя вместе с ним только «рабами Христовыми», не подчеркивая своего апостольского достоинства, как в других официальных посланиях, где это было нужно для большей авторитетности послания. «С епископами и диаконами» — «Ужели в одном городе было много епископов? — спрашивает св. Златоуст и отвечает: — Нет. Апостол так назвал пресвитеров. Ибо тогда названия сии были еще общие». «Святыми» назывались тогда все верующие, как освященные благодатию Св. Духа. Затем следует обычное преподание благодати и мира (1:1–2).

Далее в первой главе апостол выражает благодарность Богу за то усердие, с каким филиппийцы принимают участие в благовествовании Христовом через свое щедрое благотворение ему, и молится, дабы засвидетельствованная ими любовь «еще более и более возрастала в познании и всяком чувстве», чтобы они «были чисты и непреткновенны в день Христов, исполнены плодов праведности». Не к себе, следовательно, относит св. апостол благотворение филиппийцев, но к Богу, и молит Бога, дабы филиппийцы, преуспевая все более и более в доброделании, достойно приготовили себя ко «дню Христову», то есть ко дню второго Пришествия Христова и Страшного Суда (1:3-11).

Тревогу филиппийцев о его участи в Риме апостол успокаивает извещением, что его узы в Риме сильно содействовали успеху его проповеди о Христе. Весть о пребывании апостола в Риме в узах вскоре распространилась по всему Риму, и большая часть римских христиан, ободрившись узами апостола, стала безбоязненно проповедовать Слово Божие. Они увидели, что проповедь апостола, находящегося в узах, не только не навлекла никакой беды, а напротив, сделала его известным даже между знатнейшими людьми и в самой претории, как называли в Риме царские палаты. Правда, некоторые проповедовали Христа «не чисто», «по любопрению», то есть неискренно, по зависти и любви к спорам и даже с мыслью сделать неприятность апостолу, но апостол и тому радуется, что все же, так или иначе, благовесте о Христе распространяется в мире. Возможно, что эти мелкие люди из ревнивости желали опередить апостола, восхитить его славу как проповедника Христова учения. Некоторые, вероятно, действовали наперекор апостолу, вопреки его распоряжениям, но во всяком случае они не были еретиками. За себя апостол не боимся. Его не страшит и смерть: «для меня жизнь Христос, и смерть — приобретение» (1:12–21). Апостол даже затрудняется, что лучше избрать: жизнь или смерть. «Имею желание разрешиться и быть со Христом» — вот чего хотелось бы ему, но, с другой стороны, он понимает, что жизнь его нужна для продолжения дела благовествования Евангелия: «а оставаться во плоти нужнее для вас». Далее апостол выражает уверенность в скором освобождении от уз и свидании с филиппийцами, и предречение его исполнилось. Апостол увещевает филиппийцев жить «Достойно благовествования Христова». Основное качество такой жизни тут же им и указывается: «стойте в одном духе; подвизаясь единодушно за веру евангельскую». Это твердое стояние в истине, единодушие и бесстрашное исповедничество, которое желал видеть св. апостол Павел в своих филиппийских учениках, есть первое и основное качество каждого истинного христианина. Церковь Христова в этом мире, враждебном ей по духу своему, есть и должна быть Церковью воинствующею, а последователи ее непременно должны быть борцами и исповедниками, готовыми пострадать за истину (1:22–30).

Во второй главе св. апостол внушает филиппийцам к полному единодушию и взаимной любви присоединить второе важное качество, которым характеризуется истинно христианская жизнь, — смиренномудрие. Высочайшим образцом смиренномудрия и примером подражания для христиан является Сам Христос, смиривший Себя до смерти крестной: «в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе, Который, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек, смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» — здесь рисуется потрясающая душу картина Божественного самоуничижения, самоумаления, «Божественное истощание» ради спасения людей как вдохновляющий пример для подражания: если Сын Божий Единородный так смирился, то как же нам, окаянным грешникам, не смиряться? Тут — естественное побуждение к смирению для всех истинных последователей Христовых. А так как в этих словах говорится о воплощении сына Божия, о явлении Его в мир как человека, то это место послания к Филиппийцам со следующими тремя стихами (ст. 9-11) читается за Божественной литургией в Богородичные праздники. Смирение Сына Божия послужило к Его возвеличению: «Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени» (ст. 9) — конечно, здесь говорится о превознесении воплотившегося Сына Божия по Его человечеству, то есть о том, что за Его смирение и самое человечество, принятое Им на Себя, превознесено до высоты Божеской, введено в славу и силу Божества. Следствием этого смирения Сына Божия должно быть то, что перед Ним «всякое колено поклонится небесных, и земных, и преисподних», то есть вся тварь — небесная, или Ангелы Божии, земная — люди живущие, и преисподняя, под которой разумеются умершие. «Чтобы всякий язык исповедовал, что, Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (ст. 11), то есть: все прославят Его как Господа и Бога, равного по славе Богу Отцу.

После этого, похвалив филиппийцев за их послушание, св. апостол Павел дает им ряд наставлений нравственного характера, внушая им: «со страхом и трепетом свое спасение совершайте» (ср. Пс. 2:11) и увещевая все делать без ропота и сомнения, чтобы быть неукоризненными и чистыми чадами Божиими среди строптивого и развращенного рода. Здесь обращает на себя внимание изречение: «потому что Бог производит в вас и хотение, и действие по Своему благоволению». Это не уничтожает, конечно, свободы воли человека, а указывает лишь на то, что истинное благочестие есть дар Божий, подаваемый смиренным. Но Бог только возбуждает хотение добра в человеке воздействием на него Своей благодати, а отзовется ли человек на это, зависит уже от него самого, от его свободной воли. Благодать Божия только содействует человеку, помогает ему в его добрых делах, но это не значит, что она совершает и самое дело за человека. Когда мать ведет за руку начинающее ходить дитя свое, то она только помогает ему ходить, а не сама совершает за него движение. Таково же, по учению преп. Макария, и содействие нам благодати Божией в наших добрых делах (ст. 12–18).

В остальной части второй главы св. апостол Павел извещает филиппийцев о своих намерениях. Имея в виду, что филиппийцев беспокоит его участь, он обещает послать к ним верного сотрудника своего Тимофея, как только узнает о результатах суда над собою у кесаря (ст. 19–23). Другая цель этого посольства — получить верные сведения о жизни филиппийцев, чтобы быть спокойными за них.

«О, сколь нежную любовь имел он к Македонии, — говорит по этому поводу св. Златоуст, — это знак величайшего попечения, когда, не имея возможности сам скоро прийти, посылает ученика, не терпя даже и на короткое время оставаться в неведении о происходившем у них. Тимофея же посылает апостол, как самого верного человека, на которого во всем можно положиться (ст. 20–22). Зная, несомненно по внушению Духа Святого, что он будет освобожден, св. апостол обещает и сам скоро прийти к филиппийцам. Пока же апостол посылает Епафродита, вручив ему свое послание, имея в виду то, что Епафродит в Риме был опасно болен и филиппийцы, не зная об исходе его болезни, весьма беспокоились о нем. Возвращая Епафродита филиппийцам, апостол хвалит его за великий труд, подъятый им за то, что он пришел к апостолу, чтобы утешить его в узах, за 1000 с лишком километров, отделяющих Филиппы от Рима, и подвергся тяжкой болезни. Называя его своим «братом», «сотрудником» и «сподвижником», св. апостол просит принять его «в Господе со всякой радостью» и «иметь в уважении».

В третьей главе св. апостол, внушая филиппийцам радоваться о Господе, предостерегает их от иудействующих. Иудействующие презрительно называли всех язычников и имеющих с ними общение евреев «псами». Апостол находит более справедливым применить эту кличку к ним самим как имеющим тяготение к плоти. «Берегитесь псов, — пишет он, — берегитесь злых делателей, берегитесь обрезания». Истинно обрезанные, по словам апостола, — это «служащие Богу духом, и хвалящиеся Христом Иисусом, и не на плоть надеющиеся» (3:1–3). Обрезание здесь апостол называет несколько иронически «сечением», желая его унизить, ибо оно потеряло уже свое значение: прежде оно было печатью избранного народа, а теперь стало простым отсечением плоти, без всякого значения. Далее апостол говорит о себе, что он мог бы похвалиться плотскими преимуществами иудейскими не меньше всякого другого, а может быть, даже и больше других, но он все это бросил, все оставил «ради Христа»: «все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа» (ст. 4–8). Ведь он не только природный иудей, но еще и воспитанный в фарисейской школе и ревностно гнавший Церковь Христову. С точки зрения ветхозаветной праведности, он мог бы считать себя «непорочным», но все это он теперь считает не преимуществом, а тщетою, и единственное, чего теперь он ищет, это — познания Христа Иисуса Господа, участия в страданиях Его и достижения воскресения мертвых (ст. 9-11). Впрочем, смиренный апостол отнюдь не считает себя достигшим полного совершенства, но только стремящимся к нему: «стремлюсь, не достигну ли и я, как достиг меня Христос Иисус» — свое обращение ко Христу св. апостол изображает под видом того, как будто Господь преследовал его и, наконец, достиг и уловил. «Забывая заднее и простираясь вперед, стремясь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе» — ничто так не делает тщетными наших добродетелей и не надмевает нас, как памятование о соделанном нами добре. Поэтому и говорит апостол, что он забывает все сделанное им прежде доброе, стремясь все время с усердием вперед, к высшему христианскому совершенству (ст. 12–14). Следует обратить особое внимание на дальнейшие слова апостола в ст. 15–16, ибо на них любят ссылаться мистические секты, отвергающие церковную иерархию и полагающиеся всецело на внутреннее озарение и научение от Св. Духа. «Кто из нас совершенен, так должен мыслить; если же вы о чем иначе мыслите, то и это Бог вам откроет». Это не означает, что каждый может рассуждать и учить, как ему заблагорассудится, и что Бог такому откроет истину. В связи с контекстом здесь совсем иной смысл: говоря, что «все мы, совершенные, должны так мыслить», апостол разумеет собственно мысли о праведности и смиренный образ мыслей о ничтожности своих добрых дел в сравнении с заслугами Христа Спасителя. Такой смиренный о себе образ мыслей («не почитаю себя достигшим») обязателен для всех утвердившихся в вере совершенных христиан. Так это объясняет и св. Златоуст, говоря: «Не о догматах сие сказано, но о совершенстве жизни и о том, «чтобы не считали себя совершенными. И еже аще ино что мыслите — если вы иначе об этом рассуждаете, то я уверен, что Бог вам откроет неправоту ваших мыслей и наведет вас на смиренный о себе образ мыслей, ибо кто думает о себе, — поясняет св. Златоуст, — что он уже достиг всего, тот не имеет ничего». «Впрочем, до чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу жить» — место трудное для понимания. Можно понять это так: во всем должно следовать совести — что она признает истинным и обязательным, с тем и должно согласовать свои дела и жизнь. В образе мыслей и правилах жизни мы должны согласоваться с тем, как что постигли и поняли, как в чем убедились. Экумений толкует это так: «пока Бог откроет, будем стоять в той мере, какой достигли, чтобы не потерять достигнутого уже». Далее св. апостол увещевает филиппийцев следовать в своей жизни его примеру и бояться подражания тем, которые «поступают, как враги Креста Христова: их конец — погибель, их бог — чрево, и слава их — в сраме: они мыслят о земном». Здесь имеются в виду люди, которые преданы всецело плотской жизни, земным утехам и удовольствиям, идут широким и пространным путем, не желая сраспинать себя Христу, как это надлежит истинным христианам. «Мне, — говорит апостол, — подражайте в шествии узким и тесным, крестным путем самораспятия, ибо нам, христианам, не подобает прилепляться к земле, так как «наше жительство на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа», Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному Телу Его» — не о земном, а о небесном должны помышлять истинные христиане и приучать себя к правилам и законам Царства Небесного.

Четвертую главу составляют увещания: «стойте так в Господе», как только что учил апостол. Начинается оно трогательным обращением к филиппийцам, которое показывает, как дороги они были сердцу апостола. Он называет их: «братия мои возлюбленные и вожделенные, радость и венец мой». Далее следует обращение к неким двум женщинам — Еводии и Синтихии — «мыслить то же о Господе». Очевидно, это были какие-то влиятельные женщины и несогласие их с основными истинами веры христианской в чем-то могло быть вредным для других, почему св. апостол и счел нужным направить к ним особо свое увещание. В следующем, 3 стихе св. апостол обращается к некоему своему «сотруднику», имя которого неизвестно, с просьбой помочь вразумлению вышеупомянутых жен, как «подвизавшихся в благовествовании» вместе с самим апостолом Павлом. Под «Климентом», здесь упоминаемым, разумеют обыкновенно св. Климента, бывшего епископом Римским после Лина и Анаклета. В заключение апостол дает общие для всех наставления: внушает всегда радоваться о Господе, быть кроткими, не предаваться многомятежным житейским заботам, а открывать в молитве свои желания перед Богом. Все это — характеристические черты жизни христианской. Следствием такой жизни является «мир Божий, который превыше всякого ума», который будет блюсти сердца и разумения, то есть все чувства и мысли от всякой беспорядочности, вызываемой страстями. Апостол не хочет больше ничего перечислять из того, что входит в обязанности христианина, учит в заключение помышлять о всякой добродетели: «чему вы научились, что приняли…» — и тогда «Бог мира будет с вами» (ст. 1–9).

В послесловии св. апостол вспоминает о присланном ему пособии и выражает свою радость по поводу этой заботливости филиппийцев. И хотя он ни в чем не нуждается, но ему приятна и дорога эта заботливость, которою филиппийцы выделяются из всех церквей и прежде не раз присылали ему помощь. Теперешний же дар, присланный с Епафродитом, апостол принял, «как благовонное курение, жертву приятную, благоугодную Богу». В заключение св. апостол велит приветствовать «всякого святого во Христе Иисусе», то есть всякого христианина, и преподает обычное благословение (ст. 10–23).

ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К КОЛОССЯНАМ

ОСНОВАНИЕ ЦЕРКВИ ХРИСТОВОЙ В КОЛОССАХ

Город Колоссы находится в Малоазийской области Фригии на реке Лике, около впадения ее в Меандр. В древности это был большой и богатый город. В книге Деяний апостольских город Колоссы не упоминается, и никаких точных и определенных сведений об основании Колосской церкви мы не имеем. Можно только предполагать, что церковь Колосская основана св. апостолом Павлом или непосредственно при прохождении его через Фригию, или учениками его. Из книги Деяний видно, что св. апостол Павел дважды проходил через Фригию: во второе свое апостольское путешествие по пути в Европу (Деян. 16:6) и в третье путешествие по пути в Ефес, когда он шел, «утверждая всех учеников» (Деян. 18:23). Колоссы находились в постоянных торговых сношениях с Ефесом, местом пребывания св. Павла в течение двух с половиною лет во время третьего его путешествия. Можно полагать, если апостол Павел не был сам в Колоссах, что христианство насаждено там его учениками Епафрасом и Филимоном, обращенными им в Ефесе. Епафраса св. Павел называет своим возлюбленным сотрудником и в послании к Колоссянам прямо говорит, что они «услышали и познали благодать Божию в истине и научились ей от Епафраса, верного для них служителя Христова» (Кол. 1:6–7). Из 4:12–13 видно, что Епафрасу было поручено духовное попечение как о христианах города Колос, так и о верующих двух соседних городов — Лаодикии, главного города области, и Иераполя. Филимона св. апостол называет возлюбленным споспешником своим, а сына его

Архиппа — совоинственником своим (Флм. 1:1–2). В послании к Колоссянам он поручает передать Архиппу: «смотри, чтобы тебе исполнить служение, которое ты принял в Господе» (Кол. 4:17).

Некоторые места послания к Колоссянам, как, например, 1:4, 2:1, наводят на мысль, что св. апостол Павел сам лично в Колоссах не был, но, с другой стороны, они и не доказывают этого категорически. Еп. Феофан предлагает остановиться на предположении, что св. апостол Павел в Колоссах не был, но, может быть, и был. Во всяком случае христианство в Колоссах обязано своим происхождением ему.

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ПОСЛАНИЯ К КОЛОССЯНАМ И ЦЕЛЬ ЕГО

Из содержания самого послания видно, что поводом к написанию его послужило появление во Фригии каких-то лжеучителей, угрожавших чистоте христианской веры, и желание апостола Павла предостеречь колоссян от увлечения этими лжеучителями. Из слов, которыми св. Павел характеризует этих лжеучителей (см. 2:4; 2:8; 2:16, 20–23), видно, что эти лжеучения не представляли собой какой-либо строго определенной системы и не отличались ясностью и определенностью, а были какой-то смесью языческого философствования, чего-то вроде начатков гностицизма, и иудейства, державшегося прежних постановлений о пище и праздниках и об обрезании (2:11–15)% Известить о появлении этих лжеучителей св. апостола Павла, находившегося тогда в узах в Риме, пришел Епафрас, который и просил своего учителя написать колоссянам послание.

Целью послания было предостеречь колоссян, чтобы они не прельстились вкрадчивыми словами теософов, будто можно на ком-либо или на чем-либо, кроме Христа Господа, опереться упованием своим (Амвросиаст), а вместе с тем убедить их держаться, как непререкаемой истины, того учения, которое было возвещено им Епафрасом, «верным для них служителем Христовым» (Кол. 1;7; 4:12–13).

ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ ПОСЛАНИЯ К КОЛОССЯНАМ

В послании св. апостол Павел дважды упоминает, что он находится в узах (Кол. 4:3, 18). Это были первые узы в Риме, так как при апостоле находился Тимофей (1:1), которого не было при вторых узах. Оно написано ранее послания к Филиппийцам и одновременно с посланием к Филимону. Следовательно, место написания его — Рим, а время — вероятно, около 61 или 62 годов. Отправлено оно было в Колоссы с Тихиком и Онисимом, который нес от апостола еще особое послание к Филимону, своему бывшему господину (4:7–9).

СОДЕРЖАНИЕ И РАЗДЕЛЕНИЕ ПОСЛАНИЯ К КОЛОССЯНАМ

Послание к Колоссянам содержит в себе четыре главы. Главная тема послания — опровержение лжеучителей, пытавшихся доказать, что можно прийти к Богу и спастись помимо Господа Иисуса Христа. Послание к Колоссянам разделяется на следующие части:

1) Предисловие (1:1-11);

2) Вероучительная часть (1:12, 2:23);

3) Нравоучительная часть (3, 4:6);

4) Послесловие (4:7-18).

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ПОСЛАНИЯ К КОЛОССЯНАМ

Как и всегда, послание начинается надписанием с приветствием от имени «Павла, волею Божиею апостола Иисуса Христа, и Тимофея брата». Преподав колоссянам благодать и мир, св. апостол говорит, что с тех пор как он услышал от Епафраса о вере их и любви ко всем святым, то есть христианам, он не перестает молиться о них, чтобы они все более и более духовно усовершались (1:1-11).

Цель послания — предостеречь колоссян от лжеучителей. Поэтому в вероучительной части послания св. апостол прежде всего изображает домостроительство спасения людей. Для этого он прежде всего благодарит Бога за то, что Он избавил нас от власти тьмы и ввел в царство возлюбленного Сына Своего (1:12–14). После сего апостол начинает рассуждать о самом лице Божественного Спасителя, «Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари» (1:15). «Образ, — говорит еп. Феофан, — указывает на едино-сущие с Отцом; в силу чего? В силу того, что рожден. Поелику рожден, единосущен, единосущен же будучи, есть образ». «Рожденный прежде всякой твари» — здесь указывается, что Сын Божий рожден, а не является тварью Бога Отца. «Ибо Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, господства ли, начальства ли, власти ли, — все Им и для Него создано» — здесь содержится важная догматическая истина о том, что Сын Божий есть Творец всего существующего и, следственно, Сам не может быть тварью. Этим не устраняется участие в творении Бога Отца и Духа Святого. Апостол, ставя целью опровергнуть лжеучителей, отрицавших Божество Иисуса Христа, лишь подчеркивает этим утверждением Его Божественное достоинство. Догматическое значение этого места заключается еще и в том, что здесь указываются разные степени иерархии в мире ангельском: «престолы, господствия, начала, власти…» (1:16). «И Он есть прежде всего, и все Им стоит» — «Часто повторяет одно и то же, чтобы учащением слов, как бы частыми ударами, с корнем иссечь нечестивое учение. И смотри, не сказал: пришел в бытие прежде всех, но: «Той есть прежде всех», что свойственно Богу» (св. Златоуст). Итак, Сын Божий, воплотившийся в лице Иисуса Христа, «не только есть Создатель всего, но и промышляет о том, что сотворил, и правит тварью, и Его премудростью и силою стоит она» (блж. Феодорит). Не посредствующие между Богом и миром духи, не зоны (как учили гностики), и не ангелы поддерживают порядок в мире, но тот же Сын Божий, Который сотворил все, не исключая и самих Ангелов. Эти слова апостола обличают и деистов, отрицающих Промысел Божий: мир не сам собой стоит и не одними бездушными законами природы управляется, но непосредственным участием в его жизни Творца. «Все Им стоит, — говорит св. Златоуст, — значит, если бы что изъято было из Его промысла, разрушилось бы и погибло» (1:17). Сказав о том, что есть Господь Иисус Христос по Божеству, апостол переходит затем к речи о том, что есть Он по домостроительству нашего спасения. Здесь раскрываются две важные догматические истины: высота Богочеловека, ставшего Главою Церкви, и, как главное дело Его, — примирение всяческих с Богом. «И Он есть глава Церкви; Он начаток, первенец из мертвых, дабы иметь Ему во всем первенство» (1:18). «Сказав Глава, — говорит св. Златоуст, — апостол хочет показать близость к нам Господа и вместе великость человеколюбия Божия, — что Тот, Кто так высок и есть выше всех, благоволил соединиться так тесно с нашей низостью», то есть как глава с телом. «Он — Начаток» — это значит, что Христос стал родоначальником обновленного им человечества. «Первенец из мертвых» — «Как прежде всех Воскресший, за Которым последуют и все прочие» (св. Златоуст), как основание, источник общего всех воскресения (блж. Феодорит). «Дабы иметь Ему во всем первенство» — то есть, чтобы Он был первым во всех отношениях. Это говорится «в противность лжеучителям, которые вводили многие силы (эоны), и через то многовластие» (еп. Феофан) (1:18). «Ибо благоугодно было Отцу, чтобы в Нем обитала всякая полнота», то есть чтобы в Сыне Его совмещалось всякое совершенство — «все сполна, что потребуется для кого бы то ни было, и во времени, и в вечности» (еп. Феофан). Эта мысль направлена и против гностиков. Они учили, что полнота, или «плирома», как они говорили, слагается из многочисленного ряда существ, обладающих различными совершенствами, а апостол учит, что всяческое совершенство сосредоточено в одном Сыне Божием (1:19). «И чтобы посредством Его примирить с собою все, умиротворив через него, Кровию креста Его, земное и небесное» — здесь указывается на главное дело Богочеловека — примирение всяческих с Богом. Грехопадение людей внесло вражду между Богом и тварью: крестная жертва Сына Божия внесла умиротворение, сняв с человека вину его греха и примирив его с Богом. Это же, в свою очередь, примирило и ангелов с человеком, которые, как верные служители Божии, не могли не быть враждебно настроены к согрешившему человеку: «ангелы вооружились против людей, — говорит св. Златоуст, — видя оскорбляемым от них Владыку своего». Теперь же, после совершения Господом подвига искупления, Ангелы относятся к нам, как старшие братия к младшим, как служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение (Евр. 1:14). Вот это и значит: «и небесное» (1:20).

Изложив сущность домостроительства нашего спасения, св. апостол Павел делает приложение изложенного им учения, во-первых, к колоссянам (1:21–23), а во-вторых, к себе и к своему апостольскому служению (1:24–29). Он говорит, что и колоссяне могут сподобиться плодов искупительного дела Христова, если только пребудут твердыми и непоколебимыми в вере и не отпадут от принятого ими учения Христова, проповедуемого им Павлом. О себе апостол говорит, что он радуется в страданиях своих за колоссян и за все тело Церкви, ибо он страдает, по домостроительству, как служитель Слова Божия и проповедник той тайны спасения, которую он только что объяснил колоссянам.

Содержание второй главы все направлено против лжеучителей, пытающихся прельстить колоссян. Начинает обличение их св. апостол Павел ссылкой на свой подвиг, желая как бы расположить колоссян ко вниманию и приобрести их полное доверие к себе. Сначала он хвалит колоссян, а с ними и жителей Лаодикии и Иераполя за то, что сердца их соединены в любви для всякого богатства совершенного разумения, для познания тайны Бога и Отца и Христа, «в Нем сокрыты все сокровища премудрости и ведения». «Первая мысль тут та, что Господь Иисус Христос как Сын Божий и Бог Сам все знает… если так, то у Него должно просить всего; Он дает премудрость и знание» (св. Златоуст). Но по ходу речи эти слова имеют и такой смысл: «Кто Его познает, тот в этом самом познании стяжет всю премудрость и все знание» (еп. Феофан), приобретет самое высшее и драгоценное ведение. «Посему, — как бы так внушает колоссянам апостол, — если кто подойдет к вам в качестве премудрого и начнет вам предлагать премудрость, не согласную с познанием тайны Божией о Христе Иисусе, не слушайте его: не мудрость он вам предлагает, а нелепое мудрование» (Амвросиаст и еп. Феофан). «Это говорю я для того, чтобы кто-нибудь не прельстил вас вкрадчивыми словами, — поясняет апостол и увещевает колоссян: — Смотрите, чтобы кто не увлек вас философиею и крутым обольщением, ко преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (2:1–8). Отсюда можно видеть, что лжеучение, угрожавшее чистоте веры колоссян, было философского характера. Оно было чисто человеческого происхождения и, видимо, пользовалось стихиями мира с суеверными целями, для таинственного общения с духовным миром, что действительно наблюдалось у древних мистических сект, как и ныне у спиритов и им подобных. «Ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно» — то есть во Христе обитает вся полнота Божества телесно, то есть воплощенно и осязательно, а не только образно и в каком-нибудь переносном смысле, обитает, как душа в теле. «Но не думай, — поясняет блж. Феодорит, — что Он заключен в теле — объят, ограничен», ибо «Он Божеством неописан».

«И вы имеете полноту в Нем» — вы уже исполнены в Нем, а поэтому не следует слушать никаких лжеучителей — в Нем вы имеете всю полноту и ни к кому другому не обращайтесь. Он — глава всех ангельских сил — «всякого начала и власти». Так как лжеучители, видимо, учили какому-то незаконному мистическому поклонению Ангелам, то апостол и хочет предостеречь их от этого, уча, что Иисус есть Глава и Повелитель всех ангельских начал и властей (2:9-10).

«В Нем вы и обрезаны обрезанием нерукотворенным… бывши погребены с Ним в. крещении» — эти слова, несомненно, против иудействующих, требовавших обрезания. Апостол говорит, что христиане обрезуются «обрезанием нерукотворенным», которое состоит в «совлечении греховного тела плоти» и очищении от грехов в таинстве крещения. В этих стихах (2:11–14) заключается важная мысль о том, что ветхозаветное обрезание заменено в Новом Завете таинством крещения. Достойно примечания то, что апостол сравнивает крещение с погребением — отсюда ясно, что правильный способ совершения этого таинства — погружение, а не обливание, как принято на Западе.

«Отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою» — «апостол говорит это о силах диавольских, — поясняет св. Златоуст, — потому что природа человеческая была будто одета ими». Отсюда узнаем, что и в мире злых духов есть также своя иерархия, как и в мире добрых духов. Этим апостол снова предостерегает колоссян от какого-то особенного служения Ангелам: добрые Ангелы не могут сообщить никакого высшего знания по сравнению с тем, которое открыто Господом Иисусом Христом, а злые ангелы побеждены Им и не могут вредить верующим и следующим учению Христову, поэтому не нужно прибегать к каким-либо заклинаниям против них или вступать вообще в какие бы то ни было отношения с ними (2:15).

В последних стихах 2 главы, с 16 по 23 стих, св. апостол предлагает предостережения от определенных уклонений от истины. Этих предостережений всего три.

Предостережение первое касается иудейских обычаев, которые нет надобности соблюдать христианам: «никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу; это есть тень будущего, а тело — во Христе» (2:16–17). Во втором предостережении внушается не прельщаться кажущимся смиренномудрием лжеучителей и службой Ангелов. Лжеучители, помимо Главы Церкви — Христа Спасителя, учили достигать единения с Богом через посредство Ангелов, с которыми нужно уметь входить в общение разными таинственными средствами, а между прочим, истощением плоти. В этом они, подобно гностикам, видели высшее знание, горделиво относясь к настоящим христианам, хотя и принимали на себя вид смиренномудрия. Это лжеучение пустило свои корни, так что Лаодикийский поместный собор в 365 году счел нужным нарочитым 35-м правилом воспретить «фригийское ангелослужение», называя его «тайным идолослужением». Еп. Феофан по поводу этого лжеучения пишет: «Не было ли это что-либо похожее на собрания наших спиритов и с какими-нибудь приемами и действиями, похожими на те, которые бывают у последних? — Всячески дух один и там и здесь». Предостережение третье: не увлекаться человеческими мудрованиями о необходимости воздерживаться от некоторых веществ: «не прикасайся, не вкушай, не дотрагивайся» — очевидно, здесь идет речь не о воздержании как таковом, но о подвиге поста, который всегда существовал в христианской Церкви, а о каких-то суеверных представлениях о разных родах пищи; и теперь теософы и оккультисты учат о том, что некоторые роды пищи могут вредить человеку в духовном отношении, а потому их не следует касаться. Не следует придавать пище какое-либо духовное значение, ибо всем веществам, употребляемым в пищу, один конец — истление. Как же можно придавать им какое-то таинственное значение? — (2:20–22).

«Это имеет только вид мудрости в самовольном служении, смиренномудрии и изнурении тела, в некотором небрежении о насыщении плоти» — эти требования: не прикасайся, не вкушай — «только вид премудрости имеют, или лучше — имеют одно голое (бессодержательное, пустое), но вкрадчивое слово» (Экумений). Под «самовольной службой» разумеется самоизмышленный лжеучителями образ внешнего богопочтения, который состоял в том, чтобы они сами себе изобретали особый чин богослужения, не похожий ни на что бывшее до них, может быть, что-нибудь вроде хлыстовских «радений» или спиритических сеансов. Внешний вид этих лжеучителей так представляет еп. Феофан: «Рубищная одежда, тихая речь, потупленный взор, всклокоченные волосы — вот и смиренномудрие. Дервиши турецкие таковы. Как это ни малозначительно, но всегда привлекало и привлекает, и не одних простых. Как-то трудно освободиться от мысли, что такого рода люди особого некоего, высшего суть духа. Отсюда почет им и послушание».

«Изнурение тела и небрежение о насыщении плоти», очевидно, тоже у этих лжеучителей отличались не христианским характером. Быть может, они, подобно манихеям, считали плоть злым началом (2:23).

С третьей главы начинается нравоучительная часть послания. Здесь св. апостол сначала представляет христианскую жизнь, какою она должна быть сама по себе (3:1-17), а потом указывает, какою она должна быть в христианах при разных внешних их положениях и состояниях (3:18–25 с продолжением до 4:6). Нравственные наставления св. апостол начинает с увещания: «Ищите горнего… о горнем помышляйте, а не о земном, ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге» (3:1–3). В таинстве крещения христиане умирают для греха и воскресают со Христом к новой Богоугодной жизни, поэтому они должны помышлять не о земном, а о небесном, и жизнь их должна быть вся в Боге. Это — жизнь внутренняя, духовная, сокрытая от других. Плоды этой сокровенной в Боге жизни откроются, станут явными для всех, «когда явится Христос» — при втором Пришествии Христовом и общем воздаянии на Страшном Суде (3:4). Памятуя о славе, ожидающей праведников, христиане должны уклоняться от всякого вида зла, что и перечисляет апостол в 5–9 стихах. Назначение христианина — «совлечься ветхого человека с делами его и облечься в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его», то есть «отбросить свою самоугодливую самость со всеми страстями и решиться жить самоотверженно для одного угождения Богу. Эта решимость, обнимающая все существо приступившего к Господу с верою и крестившегося, и есть новый человек» (еп. Феофан) (3:9-10). «Нет ни еллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (3:11) — «Благодать Божия о Христе Иисусе всех объединяет, и из всех составляет единое тело», поэтому «во Христе Иисусе все естественные разности исчезают» (еп. Феофан). Раздев христианина от страстей, апостол облекает его в добродетели, перечисляя в, 12–17 стихах добродетели, которые должны быть свойственны христианам, из коих особенно подчеркивает он «любовь, которая есть совокупность совершенства» (ст. 14), то есть «совмещение и содержание всего, что составляет совершенство, как бы корень» (еп. Феофан). Средствами к преуспеянию в добродетельной христианской жизни апостолом поставляются: обогащение ума ведением Божественных истин, молитва и делание всего во Имя Божие (3:16–17).

Во второй половине третьей главы (ст. 18–25) св. апостол дает нравственные наставления христианам в зависимости от их положения: отдельно женам, отдельно мужьям, детям, отцам, рабам.

В первых 6 стихах четвертой главы заканчиваются эти нравственные наставления. Апостол заповедует справедливое отношение к рабам, а затем снова переходит к общим наставлениям для всех христиан, независимо от их общественного положения, внушая постоянство в молитве и духовное бодрствование с благодарением. В заключение апостол просит молиться о нем с его сотрудниками, «да Бог отверзет нам двери слова», чтобы Бог помог им беспрепятственно проповедовать Его Слово (4:1–4). Апостол заповедует благоразумное отношение к «внешним», то есть еще не уверовавшим, и увещевает: «слово ваше да бывает во благодати солью растворено», то есть задушевно, исходящим из сердца и дышащим благорасположением, но вместе с. тем сдержанно и благоразумно, что и значит «солью растворено» (ст. 5–6).

Стихи 7-18 составляют послесловие. В нем апостол говорит, что посылает это послание с Тихиком, «возлюбленным братом и верным служителем и сотрудником в Господе» (ст. 7–8). С ним посылается и Онисим, бывший слуга Филимона. В заключение апостол передает приветствия от находящихся с ним и заповедует прочитать это послание и в Лаодикийской церкви. Кончается послание обычным апостольским благословением (ст. 16–18).

ПЕРВОЕ ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К СОЛУНЯНАМ

ОСНОВАНИЕ ЦЕРКВИ ХРИСТОВОЙ В СОЛУНИ

Город Солунь, названный так славянами, а по-гречески Фессалоника, или ныне Салоники, расположен на склоне горы в северо-западном углу Ферманского залива Эгейского моря. В апостольские времена он был главным городом второго округа Македонской области, резиденцией римского претора. Самое географическое положение способствовало тому, что он сделался цветущим, богатым, густо населенным торговым центром. В связи с этим он славился роскошью и упадком нравственности. Коренное население его составляли греки, но почти столько же было в нем и римских переселенцев. Значительную часть населения составляли в Солуни и иудеи, занимавшиеся торговлей и открывшие тут не простой молитвенный дом, как было в Филиппах, а синагогу (Деян. 17:1).

Об основании Христовой Церкви в Солуни повествуется в 17 главе книги Деяний. Церковь эта основана св. апостолом Павлом во время его второго проповеднического путешествия. Огласивши евангельской проповедью Филиппы, св. апостол Павел вместе со своими спутниками Силою и Тимофеем прошел через Амфиполь и

Аполлонию и прибыл в Солунь. Впрочем, Тимофей, вероятно, некоторое время оставался еще в Филиппах для утверждения новообращенных христиан и присоединился к апостолу Павлу несколько позже, в Верии. По своему обыкновению, св. апостол Павел начал свою проповедь в синагоге. Исходя из ветхозаветных пророческих писаний, он начертал перед слушателями образ Мессии, Которому «надлежало пострадать и воскреснуть из мертвых» (Деян. 17:3). Проповедь его имела большой успех, так как, по словам Дееписателя, «уверовали и присоединились к Павлу и Силе, как из еллинов, чтущих Бога, великое множество, так и из знатных женщин немало» (17:4). Но, конечно, апостол проповедовал не только в синагоге, а и повсюду на улицах и площадях, что видно из послания к Солунянам, где он припоминает свой труд проповеди у них (1 Сол. 2:9-12). Однако были и неуверовавшие, которые возбудили возмущение в народе против Павла и Силы. Можно предполагать, что большинство уверовавших были именно прозелиты, а из природных иудеев уверовали лишь немногие. Остальные же раздражились на апостолов за успех их проповеди и возбудили против них негодных людей среди языческой толпы, которые, «приступив к дому Иасона (которого св. Павел называет своим родственником — см. Рим. 16:21), домогались вывести их (то есть Павла и Силу) к народу. Не нашедши же их, повлекли Иасона и некоторых братьев к городским начальникам, крича, что эти всесветные возмутители пришли и сюда, а Иасон принял их, и все они поступают против повелений кесаря, почитая другого царем, Иисуса» (Деян. 17:5–7). Обычный способ борьбы иудеев с проповедниками Христова учения! Клевета эта сначала смутила и градоначальников, но потом они, взглянув на приведенных и «получив удостоверение (о личности их) от Иасона и прочих», поняли клевету и отпустили их (Деян. 17:9). Несмотря на благоприятный исход дела, братия сочли за лучшее отправить Павла и Силу в Верию — маленький городок на юг от Солуни. Проповедь св. апостола Павла в Солуни, как видно из его собственных слов, принесла богатые плоды. Солуняне приняли его проповедь «не как слово человеческое, но как слово Божие» (1 Сол. 2:13). В краткий трехнедельный срок пребывания св. Павла в Солуни там образовалось значительное по числу, крепкое по духу и горячее по силе одушевления общество христиан, ставшее образцом для всех верующих в Македонии и Ахаии, что подчеркивает сам св. апостол в 7 стихе 1 главы послания.

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ К СОЛУНЯНАМ И ЦЕЛЬ ЕГО

Со скорбью удалился св. Павел из Солуни и конечно, не переставал постоянно помышлять о судьбе новообращенных. И в Верии, куда он удалился, проповедь его имела большой успех, но и туда пришли иудеи, возмущая и возбуждая народ. Тогда он в сопровождении некоторых охранявших его жизнь верных направился еще дальше на юг, в Афины. Сопровождавшим его до Афин ученикам он поручил скорее вызвать к нему Силу и Тимофея в надежде узнать от них что-нибудь о солунянах (Деян. 17:15). Так как прибывший к нему в Афины Тимофей не мог ничего определенного сообщить о них, ибо находился не в Солуни, а в Верии, то св. Павел направил его обратным путем прямо в Солунь (1 Сол. 3:1–5). За это время св. Павел успел перейти уже в Коринф и здесь именно и получил успокоительные известия о солунянах от возвратившегося Тимофея (Деян. 18:1–5). Оказалось, что слышанное от апостола «слово Божие», не слабея, «действует в верующих солунянах» и они хранят добрую память о своем просветителе, св. Павле, «желая видеть его, как и он их» (1 Сол. 3:6). Это известие чрезвычайно ободрило апостола, что он выразил в образных словах своего послания: «мы живы, когда вы стоите в Господе» (1 Сол. 3:7–8). При этом Тимофей не умолчал и о некоторых еще несовершенных членах Солунской церкви, а также сообщил о недоумениях, которые всех почти волновали. Не все отрешились вполне от пороков языческой чувственности: некоторые не умели «соблюдать свой сосуд (телесный) в святости и чести», иные же «поступали с братом своим противозаконно и корыстолюбиво» (1 Сол. 4:3-11). Все же уверовавшие были в большом беспокойстве относительно участи своих умерших сродников, христиан уже, полагая, что царства славы при втором Пришествии Христовом сподобятся только те, которые в это время будут в живых, а не умершие. Участь умерших поэтому казалась им мрачной и безотрадной, а смерть наводила ужас, как на язычников, не имеющих упования.

Все это и дало повод св. апостолу Павлу немедленно обратиться к солунянам с посланием: во-первых, для того, чтобы выразить им свою радость о вере их, во-вторых, с целью предложить врачевание против замеченных у них Тимофеем нравственных недугов, и, в-треть-их, — успокоить их относительно судьбы умерших и предложить им учение о втором Пришествии Христовом.

ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ К СОЛУНЯНАМ

Несомненно, что послание к Солунянам написано весьма скоро после обращения солунян ко Христу. Это видно из того, что в нем «апостол стоит под живым впечатлением, произведенным на него обращением солунян и своим в них пребыванием» (еп. Феофан). Как само послание, так и книга Деяний дает нам ясные указания места, откуда оно было написано. Так, в начале 3 главы св. апостол пишет: «Не терпя более, мы восхотели остаться в Афинах одни, и послали Тимофея, брата нашего… чтобы утвердить вас и утешить в вере вашей», а далее: «Теперь же, когда пришел к нам от вас Тимофей и принес нам добрую весть о вере и любви вашей… то мы… утешились вами, братие» (1 Сол. 3:1–7). Отсюда видно, что послание написано тотчас же по возвращении Тимофея. Из книги Деяний видно, что возвратившийся Тимофей вместе с Силой прибыл к апостолу Павлу уже не в Афины, а в Коринф. Отсюда следует, что послание к Солунянам написано в Коринфе.

Определению времени написания послания помогают сведения, которые дает книга Деяний о пребывании апостола Павла в Коринфе. Она сообщает, что придя в Коринф, св. апостол Павел поселился у Акилы и Прискиллы, иудеев, изгнанных императором Клавдием из Рима. Указ об изгнании иудеев из Рима, по сообщению римских историков Светония и Тацита, был издан в 52 году. Надо прибавить к этому по крайней мере год — время, необходимое на переселение Акилы в Коринф и устройство там. Поэтому и полагают, что послание к Солунянам написано в 53 году или в начале 54 года. Это — самое раннее послание.

СОДЕРЖАНИЕ ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ К СОЛУНЯНАМ И ЕГО РАЗДЕЛЕНИЕ

Первое послание к Солунянам содержит в себе пять глав. Оно ясно распадается на две части: 1) историческую и 2) нравственно-догматическую. В начале, как обычно, стоит надписание с приветствием, а в конце — заключительные распоряжения, благопожелания и обычное апостольское благословение.

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ К СОЛУНЯНАМ

Начинается послание надписанием с преподанием благословения Солунской церкви от имени Павла, Силуана и Тимофея. Последние

два упоминаются как сотрудники Павловы, лично известные солунянам, бывшие там, учившие и делавшие распоряжения, а кроме того, и потому, должно быть, что послание составлено апостолом Павлом на основании сведений, доставленных Силою и Тимофеем. «Все трое, — говорит еп. Феофан, — как бы одними устами одно преподали (солунянам) спасительное Евангелие». Своего апостольского достоинства св. Павел здесь не упоминает: или потому, что солуняне «были еще новооглашенные и не знали его коротко» (св. Златоуст), или потому, что он и так уже имел в их глазах большой авторитет. Во всяком случае в этом выразилась его скромность. К указанию на свое апостольское достоинство он прибегает лишь в некоторых случаях, когда находит это необходимым для пользы своего проповеднического дела.

Первая глава, очень короткая, всего из 10 стихов, вся исторического содержания. Здесь апостол изображает светло-благодатное христианское состояние солунян, благодарит Бога за успех своей проповеди среди них и хвалит их за стойкость в вере, говоря, что они «стали образцом для всех верующих Македонии и Ахаии» (ст. 7). Эта историческая часть послания продолжается и далее, во второй и в третьей главе.

Во второй главе св. апостол описывает свое пребывание с сотрудниками своими в Солуни, причем преимущественно касается двух пунктов: характеристических черт своего проповедования и действования (ст. 1-12) и уверования и мужественного пребывания в вере солунян (ст. 13–16). Этим он, вероятно, хотел оживить и утвердить их веру и тем воодушевить их на непоколебимое стояние в ней и за нее во время гонения (еп. Феофан). С этой же целью он особенно сильно и ярко описывает труды, понесенные им и его сотрудниками (ст. 9). Но о себе и о чистоте своих побуждений св. апостол Павел говорит, вероятно, и для того, чтобы опровергнуть нарекания на себя и на свое дело со стороны врагов евангельской проповеди, как он делал это и в послании к Галатам, и во втором послании к Коринфянам. Сочувствие св. апостола Павла к солунянам столь искренно и глубоко, что никто не должен колебать их уверенности в этом сочувствии. «Мы же, братие, — говорит апостол, — бывши разлучены с вами на короткое время лицем, а не сердцем… и раз и два хотели прийти к вам, но воспрепятствовал нам сатана», конечно по попущению Божию. «Сатана полагал препоны апостолам, — пишет Амвросиаст, — чтобы не распространяли света истины среди людей. Он возбуждал неверных препятствовать апостолам побоями и узами, «да не проповедуют Слово Божие». Очевидно, в данном случае св. Павел имел в виду враждебное отношение к нему неверовавших солунских иудеев, которые покушались на его жизнь. Преследование ими св. апостола Павла даже в Верии, куда он ушел из Солуни, указывает на особенно сильное их против него раздражение.

В третьей главе св. апостол вспоминает о том, как он посылал к солунянам Тимофея, который потом утешил его добрыми о них известиями. В 6-10 стихах св. апостол выражает всю глубину своей радости о стойкости солунян в вере словами: «теперь мы живы, когда вы стоите в Господе» (ст. 8). Иными словами, апостол хотел сказать, что как бы камень спал у него с сердца после получения добрых известий о солунянах, и он чувствует себя как бы ожившим от смертной скорби за них, угнетавшей его сердце. Заканчивается эта глава молитвенными благожеланиями апостола Павла солунянам. Он молит Бога, чтобы Бог помог ему дойти к ним, а им — возрасти в христианском совершенстве и житься такими во второе Пришествие Христово (ст. 11–13).

С четвертой главы начинается нравственно-догматическая часть послания. Собственно эта глава, как и пятая, содержит главным образом нравственные уроки, в среду коих вставлено чрезвычайно важное догматическое учение о втором Пришествии Христовом и о воскресении мертвых. Нравственные наставления несомненно даются в связи с пороками, замеченными у солунян Тимофеем. Первое и основное наставление здесь: «воля Божия — есть освящение ваше… призвал нас Бог не к нечистоте, но к святости» (ст. 3–7). Здесь св. апостол указывает на главное назначение христианина — идеал святости, и в связи с этим увещевает солунян воздерживаться от блуда, каковой порок, вероятно, оставался у них еще со времени пребывания их в язычестве, ибо язычники не считали блуда пороком. Солуняне должны воздерживаться от блуда, «умея соблюдать свой сосуд в святости и чести, чтобы вы ни в чем не поступали с братом своим противозаконно и корыстолюбиво, потому что Господь мститель за все это…». — здесь, по толкованию свв. Отцов, идет речь о прелюбодеянии. «Не завладевать его собственностью, привлекая к себе его жену». Св. Златоуст пишет: «Прежде говорил апостол о блуде вообще, а здесь говорит о прелюбодеянии. Любодействовать не должно ни с чужими женами, ни с незамужними». «Бог мститель есть за все беззакония, но особенно за дела блудные, потому что ими больше всего унижает человек образ Божий, по коему создан» (еп. Феофан). Апостол настойчиво напоминает, что заповедь о чистоте — Божественного происхождения, а потому кто ее отметает, тот «не человека отметает, но Бога», оказывает неуважение и презрение Самому Богу, давшему нам Духа Святого (ст. 3–8). Далее св. апостол как бы мимоходом упоминает о братолюбии, похваляя солунян за то, что они преуспевают в нем, и увещевает еще более преуспевать, для чего надо стараться «жить тихо, делать свое дело и работать своими собственными руками, поступая благоприлично перед внешними», то есть язычниками (ст. 9-12).

С 13 стиха четвертой главы апостол излагает важное догматическое учение о втором Пришествии Христовом и о воскресении мертвых, которое обнимает и первые 11 стихов следующей, пятой главы. С этим догматическим учением св. апостол соединяет и вытекающие естественно из него нравственные уроки. Стихи от 13 по 17 составляют апостольское чтение в церковном чине погребения усопших, а также в субботу на заупокойной Божественной литургии.

«Не хочу же оставить вас, братие, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имущие надежды» (4:13) — смысл этих слов таков: «хочу преподать вам точное понятие о положении умерших для вашего успокоения» (еп. Феофан), чтобы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды. Эти «прочие» — саддукеи, отвергавшие воскресение мертвых, и все язычники, которые хотя и не были лишены совсем веры в бессмертие души человека, но представляли себе загробную жизнь весьма смутно и безотрадно, в виде какой-то дремоты и вообще крайне стесненного состояния. «Надежды — удел живых, — говорил Феокрит, — умершие же безнадежны». «Солнце заходит и восходит, — говорил Катулл, — нам же, коль скоро однажды померкнет луч жизни, предлежит непробудно спать вечную ночь». Для христиан же смерть не должна представляться чем-то мрачным, ибо «веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним» (4:14) —. не только здесь, но и в других местах воскресение мертвых св. Павел поставляет в зависимость от Воскресения Христова (см. Рим. 8:11; 1 Кор. 15:12–23; 6:14; 2 Кор. 4:14). Христос воскресший есть Начаток (1 Кор. 15:20). Его Воскресение есть залог воскресения всех! Христос, воплотившись, стал Главою всех верующих, составляя с ними одно тело. Если Глава тела воскрес, то не может быть, чтобы члены тела остались мертвыми: воскреснут и они. «Он всех людей воскресил Своею плотью (положил основание сему воскресению), почему и называется «перворожденным из мертвых» (Кол. 1:18) (св. Дамаскин). «Сие говорим вам словом Господним (то есть по нарочитому откровению от Господа), что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших» (4:15) — здесь с полной достоверностью на основании откровения, бывшего ему от Господа, св. апостол уверяет солунян, что оставшиеся в живых в момент второго Пришествия Господня не предварят умерших, то есть не предупредят их встречей Господа, грядущего со славою на землю, и не раньше умерших примут участие в радостях жизни будущего века, но все будут в равном положении. «Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде» (4:16) — здесь второе Пришествие Господне как бы противополагается первому Его пришествию: то было тихим и незаметным, а это будет славным и величественным, видным для всей вселенной. Оно произойдет «при возвещении», коим Бог изречет определение, что время кончилось и настал момент воскресения мертвых и обновления мира. Это Божие повеление будет принято первым из Ангелов — конечно, Михаилом, блюстителем народа Божия, прежде ветхого Израиля, а потом Нового Израиля — христиан — и возвещено гласом Архангела прочим воинствам небесным, которые посредством труб Божиих возвестят об этом повелении Божием всем концам земли. «Под «трубою Божиею» здесь разумеется, как поясняет св. Златоуст, не одна труба: труб будет много. Господь же снидет по последней трубе». Труба эта возбудит умерших и соберет их с живыми воедино. И в Ветхом Завете труба была органом созывания народа Божия для выслушания воли Божией и исполнения ее (Лев. 25:9; Чис. 10:2; 31:6). Некоторые полагают, что под этой трубой надо понимать великие и шумные перевороты в природе (2 Петр. 3:10), которые произойдут при кончине мира (ср. Мф. 24:31). «И мертвые во Христе воскреснут прежде» — слово «прежде» не то означает, как толкуют некоторые еретики и сектанты, будто прежде воскреснут верующие христиане, а потом, через 1000 лет, и неверующие, на что здесь нет никакого намека, а только то, что прежде мертвые воскреснут, а затем оставшиеся в живых будут вместе с ними, после мгновенного изменения их тел, восхищены на облаках, чтобы встретить грядущего Господа. «Потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (4:17) — умершие воскреснут, а живые мгновенно изменятся: получат тонкие нетленные духовные тела вместо дебелых душевных тел, 6 чем пишет апостол Павел в другом месте, именно в первом послании к Коринфянам (15:15–51): «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся». После того, как одни воскреснут, а другие изменятся, последует суд и отделение добрых от злых. Об этом апостол здесь не говорит, а только утешает солунян, что мы, верующие, «всегда с Господом будем» — причастниками Его славы и блаженства, там же, где будет и Он Сам, одесную Отца: где именно, от нас сокрыто сие, но во всяком случае — в блаженном общении с Ним, и уже никогда не разлучимся с Ним. Это верх чаяния, воодушевляющего христиан (еп. Феофан). Об имеющих воскреснуть для того, чтобы подвергнуться вечным мукам, апостол здесь не упоминает, потому что пишет к солунянам о воскресении мертвых в утешение им, почему и заканчивает словами «утешайте друг друга сами словами» (4:18).

В первых 11 стихах пятой главы содержится нравственное приложение только что изложенного учения о втором Пришествии Христовом. Апостол напоминает солунянам, что, по словам Самого Господа Иисуса Христа, день Его второго Пришествия — «день Господень» — придет неожиданно, «как тать ночью» (5:1–2). Но под «днем Господним», как учат свв. Отцы, можно разуметь и день смерти каждого из нас, день тоже неизвестный, хотя и неизбежный и тотчас же приводящий нас на суд Господень. «Если долгое непришествие Господа может ослаблять убеждение, что вот-вот Он идет, то ничто другое не сильно так возбудить, как убеждение, что вот-вот идет смерть» (еп. Феофан). Св. Златоуст говорит: «Не составляет ли для каждого кончина века конец его жизни? Зачем много любопытствуешь о всеобщей кончине? Если ты хорошо приготовишься к своей кончине, то от всеобщей не потерпишь никакого зла. Будет ли она далека, будет ли близка, это нисколько не повлияет на решение нашей участи» — «когда будут говорить (беспечные люди пред пришествием Христовым): мир и безопасность, тогда внезапно постигнет их пагуба… и не избегнут» (5:3) — св. Златоуст говорит, что «апостол хотел указать в этом сравнении не на одну только неизвестность времени, а вместе и на жестокость страдания. Ибо как рождающая, играя, смеясь, ничего не предвидя, внезапно бывает объята невыразимыми страданиями и терзается муками рождения, — так точно будут поражены души тех людей по наступлении сего дня». Господь придет так неожиданно не потому, чтобы намеренно хотел застичь всех врасплох, поясняет еп. Феофан, неготовыми, но так будет по причине беспечности людей (ср. Мф. 24:37–39). Страшно это внезапное пришествие лишь для сынов ночи. Сынов же света эта неожиданность не должна устрашать, ибо они, постоянно бодрствуя, всегда готовы к сретению Господа (5:4–7). Поэтому апостол и внушает не предаваться беспечности, но бодрствовать и трезвиться, «облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения, памятуя, что день этот определен не на гнев, но к получению спасения»: мы и должны всячески готовить себя к нему, чтобы получить это спасение (ст. 9).

К учению о втором Пришествии Христовом св. апостол присоединяет нравственные уроки (ст. 12–22). Здесь апостол сначала: 1) предлагает добродетели, на которых держится строй, твердость и благосостояние христианских обществ: увещевает верующих быть в крепком союзе с трудящимися у них пастырями (ст. 12–13) и между собой (ст. 14–15); 2) указывает характеристические черты истинно христианской жизни: христианин должен вразумлять бесчинных, утешать малодушных, поддерживать слабых, быть долготерпеливым, не воздавать злом за зло, но всегда желать всем добра, должен всегда радоваться, непрестанно молиться, за все благодарить, духа не угашать, пророчества не уничижать, все испытывать и доброго держаться, удерживаясь от всякого рода зла (5:14–22). В 23–24 стихах указана последняя цель, к которой должен стремиться истинный христианин: сохранить без порока дух, душу и тело в пришествие Господа Иисуса Христа. Здесь — богооткровенное указание на трехчастность, или трехсоставность, человеческого существа. Дух — это высшая сторона души, душа — это жизненное начало в человеке. Заканчивается послание просьбой молиться, приветствием и обычным благословением (ст. 25–28).

ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К СОЛУНЯНАМ

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ВТОРОГО ПОСЛАНИЯ К СОЛУНЯНАМ

Поводом к написанию второго послания к Солунянам был слух, дошедший до св. апостола Павла, о том, что солуняне, глубоко проникшись мыслью первого послания о внезапности второго Пришествия

Христова, стали «колебаться умом и смущаться, будто уже наступает день Христов» (2 Сол. 2:1–2), то есть что этот день близок. Такому убеждению способствовали еще и гонения и скорби, претерпеваемые солунянами (2 Сол. 1:4–5). Слова апостола Павла: «мы, живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших» (1 Сол. 4:15) стали истолковывать в том смысле, что сам св. апостол Павел надеется дожить до второго Пришествия, и, следовательно, оно очень близко. Такие мысли внесли расстройство в нормальное течение жизни солунян: некоторые оставили всякое попечение о житейском и, бросивши все свои дела, предались праздной, мечтательной жизни, иные в волнении только суетились, не будучи в состоянии спокойно трудиться. Такое настроение поддерживалось лжеучителями, по-видимому показывавшими даже какое-то послание, будто бы апостолом Павлом написанное (см. 2 Сол. 3:17–18). Получив вести, возможно от кого-либо из верующих солунян, приезжавших к нему, о таком настроении среди солунян. св. Павел поспешил уврачевать их своим вторым посланием.

ВРЕМЯ, МЕСТО И ЦЕЛЬ НАПИСАНИЯ ВТОРОГО ПОСЛАНИЯ К СОЛУНЯНАМ

Самое содержание этого послания ясно показывает, что оно написано вскоре после первого, ибо служит разъяснением мыслей первого, особенно в вопросе о втором Пришествии Христовом. Видно, что никаких новых событий среди солунян не произошло, кроме смущения, вызванного первым посланием, а потому все основания имеются предполагать, что это второе послание написано тоже из Коринфа и в том же 54 году, как и первое. Это подтверждается еще и тем, что послание надписано именами Павла, Силы и Тимофея, а последние два сотрудника Павловых оба вместе были при нем только в Коринфе. Оно написано, вероятно, в конце пребывания св. Павла в Коринфе, потому что он просит в нем помолиться об избавлении его от злых и лукавых человек, намекая, по-видимому, на восстание против него, возникшее в Коринфе, как описывает это книга Деяний (18:13–18).

Цель второго послания та же, что и первого: сообщить богооткровенное учение о втором Пришествии Христовом и о событиях, ему предшествующих, а в частности, успокоить солунян, чтобы они не делали неправильных выводов из его первого послания и не смущались кривотолками лжеучителей.

СОДЕРЖАНИЕ И РАЗДЕЛЕНИЕ ВТОРОГО ПОСЛАНИЯ К СОЛУНЯНАМ

Второе послание к Солунянам содержит в себе всего три главы. Оно разделяется на следующие части: 1) обычное надписание и приветствие в первых двух стйхах 1 главы; 2) воодушевительный очерк светлой стороны жизни солунян, в котором св. Павел хвалит их за их веру и терпение в скорбях (1:3-12); 3) догматическая, или вероисправительная часть, где св. Павел рассеивает неправые мысли солунян о втором Пришествии Христовом, — 2 глава; и 4) нравоисправительная часть, где св. апостол обличает бесчинно ходящих и увещевает их исправиться, — 3 глава. Заключается послание обычным приветствием и благословением (3:17–18).

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ВТОРОГО ПОСЛАНИЯ К СОЛУНЯНАМ

Начинается послание надписанием, вполне сходным с надписанием первого послания: «Павел и Силуан и Тимофей Фессалоникской Церкви в Боге Отце нашем и Господе Иисусе Христе», после чего следует обычное апостольское преподание благословения: «Благодать вам и мир…» (ст. 1–2). Вся первая глава посвящена изображению похвальных качеств членов Солунской церкви. Св. апостол хвалит веру и терпение солунян, которые они проявляют во всех волнениях и скорбях. Он благодарит Бога за то, что в них возрастает вера и умножается любовь, и ободряет их тем, что будет суд, на котором все неверы, гонящие их, будут посрамлены и осуждены на вечные мучения, а верующие гонимые будут прославлены — получат отраду. В заключение св. апостол молится, чтобы Бог сподобил солунян выдержать до конца и «соделал их достойными звания», разумеется христианского, дабы «прославилось в них имя Господа нашего Иисуса Христа и они в Нем» (ст. 3-12).

Во второй главе св. апостол рассеивает неправые мысли солунян о втором Пришествии Христовом и объясняет, что «день Господень» не так уже близок, как они думают, ибо перед этим должен еще появиться «человек греха, сын погибели» — антихрист, признаков появления которого пока еще нет. «Молим вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа… не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов» (2:1–2) — здесь апостол указывает на три источника сложившегося у солунян убеждения в близости «дня Господня»: дух, слово и послание. Под этим «духом» свв. Отцы понимают тот дух пророческий, который находил на некоторых христиан во время их молитвенных собраний, и они начинали воодушевленно говорить на разные темы, а нередко и пророчествовать, предрекая будущее. Но не всякая такая воодушевленная речь всегда от Духа Божия. Может быть и естественное воодушевление. Апостол и предупреждает, чтобы не верили речам о близости второго Пришествия Господня даже в том случае, если бы они исходили от лиц, известных своим пророческим даром. Это подобно тому, как он говорит гала-там: «или Ангел с небес…» (1:8). Под «словом» здесь надо понимать, конечно, не слово Самого Господа, а слово, которое ложно приписывалось самому Павлу. Под «посланием» также разумеется какое-то послание, ложно приписанное св. апостолу, на что он сам указывает, говоря «как бы нами посланного». «Яко уже настоит», что значит: «будто уже наступает день Господень». Грех солунян не в том, что они ожидали наступления «дня Господня» — ждать пришествия Господня надлежит всегда, по заповеди Самого Господа (см. Лк. 12:35–46), но нельзя самим определять этот день, момент наступления его, ибо это никому не известно, кроме одного Бога (Мф. 25:13; 24:36).

«Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели» (2:3–5) — пока не придет отступление прежде и не откроется человек беззакония, сын погибели — антихрист, до тех пор и не наступит «день Господень». Под «отступлением» здесь разумеется предсказанное Господом Иисусом Христом (Мф. 24:4–5; 11–15; 23–24 и др.) великое всеобщее отпадение от веры и крайняя степень развращения, несмотря на распространение Евангелия между всеми народами. Об этом отступлении говорит св. апостол Павел и в первом послании к Тимофею 4:1: «в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям бесовским». Об этом же говорит он и во втором послании к Тимофею 3:1–8, а также и св. апостол Иуда в 18–19 стихах. Сам Господь говорил, что когда Он придет на землю, едва ли «найдет веру на земле» (Лк. 18:8). Образно рисует эту мрачную картину «отступления» еп. Феофан Затворник в своем толковании на второе послание к Солунянам: «Евангелие будет всем известно. Но одна часть пребудет в неверии ему, другая, наибольшая, будет еретичествовать, не богопреданному учению следуя, а построевая себе свою веру, своим измышлением, хотя на основании слов Писания. Этим самоизмышленным верам числа не будет. Начало им положил папа, продолжили его дело — Лютер с Кальвином; положенное же сими последними в основу свое личное постижение веры из одного Писания дало сильный толчок измышлениям вер. Их и теперь уже очень много, а будет еще больше. Что ни царство, то свое исповедание, а там, что ни область, а далее, что ни город, а под конец, может быть, что ни голова, то свое исповедание. Где сами себе строят веру, а не принимают богопреданную, там иначе и быть нельзя. И все такие будут присвоять себе имя христиан. Будет часть и содержащих истинную веру, как она предана св. апостолами и хранится в Православной Церкви; но и из этих немалая часть будет по имени только правоверными, в сердце же не будет иметь того строя, какой требуется верою, возлюбив нынешний век. Вот какая широкая ожидается область отступления. Хотя имя христианское будет слышаться повсюду, и повсюду будут видны храмы и чины церковные; но все это только видимость, внутри же отступление истинное. На этой почве народится антихрист и вырастет в том же духе видимости без существа дела. Потом, отдавшись сатане, явно отступит от веры и, вооруженный обольстительными кознями, всех, не содержащих христианства во истине, увлечет к явному отступлению от Христа Господа, заставив себя самого почитать за бога. Не увлекутся избранные, но он будет иметь покушение прельстить и их, аще возможно. Чтобы этого не случилось, прекратятся дни те злые. Явится Господь и упразднит антихриста и все дело его явлением пришествия Своего. — Вот какое, надобно полагать, отступление разумеет апостол». Итак, отступление это будет не внутреннее только и все-таки сдерживаемое до некоторой степени законами государственными, — такое отступление бывало и бывает среди вольнодумцев и лишь подготовляет почву для будущей деятельности антихриста, — отступление в последние времена будет видимое, открытое всем, громкое и произведено будет самим антихристом, который подаст к нему, так сказать, первый сигнал. Так как апостол в приведенных нами выше словах не полагает никакого промежутка времени между отступлением и появлением антихриста и как бы сливает эти два понятия в одно, некоторые св. Отцы считали, что свв. апостол самое слово «отступление» употребил вместо слова «отступник», разумея под ним антихриста (свв. Златоуст, Феодорит, Августин), хотя апостол видимо отделяет антихриста от произведенного им дела отступления.

В 3-10 стихах св. апостол дает характеристику мрачной личности антихриста. Кто он будет? Апостол прямо называет его человеком. Поэтому заблуждались и заблуждаются те, которые думают, будто перед концом мира выступит в призрачном образе человека сам сатана, воплотившийся в кощунственное подобие Христа, но от беззаконной дщери человеческой. Нет, это будет не сатана в образе человека, а человек, но только совсем осатаневший, в котором будет жить сатана и действовать через него, как орудие свое всепослушное (еп. Феофан). Св. Златоуст спрашивает: «Кто же он будет? ужели сатана? — И отвечает: нет, но человек некий, который восприимет всю его силу (энергию)». Подобно этому рассуждает и Экумений: «Не сатана будет антихрист, а человек, сатаною обладаемый и действуемый (осатаненный). Он будет какой-нибудь еврей, искусный в магии и составлении специй».

Какими чертами характеризует св. апостол Павел антихриста?

Во-первых, это будет «человек беззакония», то есть пребеззаконный, или беззаконнейший человек, как бы пропитанный беззаконием. Свв. Отцы учат, что самое рождение его будет беззаконным, то есть что он родится от блудницы. «Беззаконно родится, беззаконно будет жить, сам беззаконствуя и расширяя беззаконие всюду, в беззаконии и погибнет, — говорит еп. Феофан, — он будет полное осуществление беззакония, и ничего в нем не будет, кроме беззакония», ни одного здорового места не будет в его душе.

Во-вторых, он будет «сыном погибели», в пагубу себя произвольно отдавший и идущий в нее с сознанием, что погибнет. Но не сам только он погибнет, а и других многих введет в пагубу. Прельстит их следовать своей воле и учению и тем сгубит. Будет находить удовольствие в том, чтобы увлекать других в пагубный путь свой: вся забота его будет о том, как бы побольше сгубить людей». Вспомним, что Христос Спаситель и предателя Своего Иуду назвал «сыном погибели» (Ин. 17:12). Св. Иоанн Богослов в Апокалипсисе также называет антихриста «зверем от бездны», который после богоборства «пойдет в погибель» (Апок. 17:8, 11).

Далее антихрист характеризуется еще следующими словами: «противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» — здесь указываются новые три черты антихриста.

Во-первых, он будет «противник», надо подразумевать противник Богу и Господу Иисусу Христу, отчего произошло и самое имя его «антихрист»; Этим именем прямо называет его св. Иоанн Богослов (1 Ин. 2:18, 22; 4:3; 2 Ин. 7). Св. Златоуст именует его: «антифеос» — «противобожник», или «вместобожниК» — вместо Бога себя ставящий, равно как и «антихрист» означает: «на место Христа себя ставящий».

Во-вторых, это будет всеподавляющий гордец, который будет отрицать все, «что называется Богом или святынею», желая, чтобы чтили только его одного и ему одному поклонялись.

В-третьих, это будет беспримерный и открытый наглец, который в своей гордыне не постыдится в храме Божием сесть, как Бог, «выдавая себя за Бога», — под храмом, как толкуют свв. Отцы, здесь нужно понимать именно храм, а не что-либо иное, подобное храму, причем это не будет один определенный храм, иерусалимский например, а храм в собирательном смысле. «Будет же где-нибудь, — говорит еп. Феофан, — центральное место действования антихриста, и будет, конечно, определенный момент, в который он явит себя таким (то есть божеством). Главный храм того места и разумеет апостол. В этом храме и воссядет он, как Бог, а затем будет садиться в таком значении и во всяком другом храме или, может быть, в других свое восседание засвидетельствует каким-либо иным способом. В Апокалипсисе говорится об образе зверином. Но его ли повсюду поставят в храмах? Храмы же он, конечно, заберет в свое владение вместе с людьми, ибо произведет в них самое широкое отступление от религии и Бога» (еп. Феофан). Трудно допустить, чтобы антихрист искренно сам уверовал в свое божество: это будет с его стороны только богоборческая дерзость и неутолимая жажда восхищать себе от людей божеские почести. Среди поклонников его окажутся разные люди: одни, видимо, совсем потеряют голову, другие — суеверные и неразвитые, ради ложных знамений и чудес действительно уверуют в него как в божество, третьи поклонятся ему неискренно и притворно, боясь его жестокости или раболепствуя перед ним, ради получения разных выгод и почестей, которыми он, вероятно, будет осыпать своих поклонников. Во всяком случае поклонение антихристу явится следствием полной потери людьми страха Божия.

В-четвертых, антихрист получит от диавола способность творить ложные знамения и чудеса и этим особенно будет поражать воображение людей. «Такою окружит себя пышностью в храме, такую даст себе обстановку посредством призрачных знамений, что все приставшие к нему увидят в этом проявление будто бога, как некогда Ирод, облекшись в одежду царскую и седши на судище перед народом, показался сему последнему чем-то необыкновенным, так что чудилось, будто и голос у него не человеческий, а божеский» (Деян. 12:21–22). Св. Златоуст говорит: «будет стараться показать себя богом, ибо совершит великие дела и явит великие знамения». Экумений: «всякие покушения употребит — делами, знамениями и чудесами явит, будто он бог» (еп. Феофан). Одним словом, он будет чем-то вроде мага или волшебника.

«Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это?» (2:5) — из этого видно, что учение об антихристе, наряду со всеми остальными догматами христианства, входило в состав первоначального апостольского благовествования. Характерно, что св. апостол Павел в течение своего весьма кратковременного пребывания в Со-луни не только не обошел молчанием этого учения как второстепенного, но счел нужным изложить его со всей подробностью и теперь в послании лишь напоминает о нем. Вот почему весьма грешат те, кто легкомысленно относится к учению об антихристе, избегая даже говорить о нем, как это часто наблюдается в настоящее время. Не признак ли это близости его явления?

«И ныне вы знаете, что не допускает ему открыться в свое время» (2:6) — что же это такое «не допускает», замедляет явление антихриста? Из слов апостола видно, что солуняне это знали, но нам приходится теперь лишь угадывать мысль апостола, пользуясь святоотеческими мнениями и толкованиями. Св. Златоуст пишет: «одни полагают, что под этим должно разуметь благодать Святаго Духа, а другие — Римское государство». То же повторяют Феодорит, Экумений и Феофилакт, хотя некоторые из них предполагают и другие мнения. Так, Феодорит пишет: «под удерживающим иные разумеют римское царство, а иные благодать Духа, то есть антихрист не придет, пока пребывает благодать Духа. Божие определение не позволяет ему явиться ныне… Поелику Божественный апостол знал сказанное Господом, что Евангелие должно быть проповедано всем народам, и тогда кончина (Мф. 24:14), но видел также, что преобладает еще служение идолам; то, следуя Владычнему учению, сказал, что прежде сокрушится держава суеверия и повсюду воссияет спасительная проповедь, и тогда явится сопротивник истины». Фотий у Экумения: «явится в свое время, то есть когда настанет определенное ему и Богом попущенное, или соизволенное время». Севир у того же Экуме-ния: «удерживает и не допускает беззаконному явиться Дух Святый. Когда Сей, по причине умножения зла в людях, отстранится и отступит, тогда беззаконный тот возымеет свободу открыться и выступить на среду, — мешать будет некому» (еп. Феофан).

Вывод из всех этих мнений сам напрашивается, и он в сущности один и тот же. Антихрист не придет раньше, чем не будет проповедано Евангелие всем народам земли и пока не выявятся, согласно известной притче Господа (Мф. 13:24–30; 36–43), плевелы и пшеница. Лишь когда благодать Святого Духа соберет из всех народов способных к спасению, а зло среди остальных достигнет своего наивысшего напряжения, так что люди дойдут до полного забвения Бога и совести и до ниспровержения законной государственной власти и всякого начальства, тогда наступит конец всему и явится антихрист.

Наши русские толковники, основываясь на том, что свв. отцы под «удерживающим» понимали Римское царство, считают, что, поскольку Римское царство прекратило свое существование, теперь надо понимать под этим царскую власть вообще, а в частности и в особенности русского царя как православно-христианского государя, единственного покровителя и защитника во всем мире веры и Церкви Православной. Вот как говорит об этом еп. Феофан, Вышенский Затворник: «Царская власть, имея в своих руках способы удерживать движения народные и держась сама христианских начал, не попустит народу уклониться от них, будет его сдерживать. Как антихрист главным делом своим будет иметь отвлечь всех от Христа, то и не явится, пока будет в силе царская власть. Она не даст ему развернуться, будет мешать ему действовать в своем духе. Вот это и есть «удерживающее». Когда же царская власть падет и народы всюду заведут самоуправство (республики, демократии), тогда антихристу действовать будет просторно. Сатане не трудно будет подготовлять голоса в пользу отречения от Христа, как это показал опыт во время французской революции. Некому будет сказать «вето» властное. Смиренное же заявление веры и слушать не станут. Итак, когда заведутся всюду такие порядки, благоприятные раскрытию антихристовых стремлений, тогда антихрист и явится. До того же времени подождет, удержится» (еп. Феофан. Толкование на второе послание к Солунянам. С. 504).

А вот как говорит об этом приснопамятный святой праведный о. Иоанн Кронштадтский:

«Через посредство державных лиц Господь блюдет благо царств земных и особенно благо мира Церкви Своей, не допуская безбожным учениям, ересям и расколам обуревать ее, — и величайший злодей мира, который явится в последнее время, — антихрист, не может появиться среди нас, по причине самодержавной власти, сдерживающей бесчинное шатание и нелепое учение безбожников. Апостол говорит, что дотоле не явится на земле антихрист, доколе будет существовать самодержавная власть. «Ибо тайна беззакония уже в действии, — говорит он, — только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь, — и тогда откроется беззаконии^ которого Господь Иисус убьет духом уст Своих» (2 Сол. 2:7–8). (Из книги: «Новые слова, произнесенные в 1902 году». Издание 1903 г. С. 47).

«Откроется в свое время» значит, что антихрист явится не в то время, в какое бы ему захотелось, а в то, какое будет назначено ему Божественным Промыслом. Он явится не против воли Божией. В Божиих планах мироправления стоит и он, и подготовка его и последствия того. Но не потому так, чтобы Бог хотел такого зла людям, а потому, что люди сами себя до того доведут. Этот момент отодвинул Бог до последней возможности, ожидая, не явится ли еще желающий к Нему обратиться и служить Ему. Когда уже нечего будет такого ждать, примет Господь удерживающую, руку Свою, зло разольется и антихрист явится (еп. Феофан).

«Тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий» (2:7) — по противоположению с «тайной благочестия», состоящей в воплощении Сына Божия (1 Тим. 3:16), можно заключить, что «тайной беззакония» св. апостол называет здесь скрытые и хитрые усилия сатаны поколебать и затмить в людях веру в Божественного Искупителя Господа нашего Иисуса Христа и путем распространения повсюду безверия довести все человечество до полного нравственного развращения. Еще св. апостол и евангелист Иоанн Богослов говорил: «вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов» (1 Ин. 2:18). Св. Иоанн различает здесь «антихриста» и «антихристов». Первый придет перед вторым Пришествием Христовым, а те, как предтечи его, начали появляться еще при апостолах и, конечно, будут появляться во все времена христианства как представители антихристианского духа и направления. Это всякого рода лжеучители, которые всегда являлись и будут являться в христианской Церкви и вне ее, в которых как бы воплощается всегда антихристианский дух» (еп. Михаил. Толк. Апок. 1:316). Блж. Феодорит пишет: «Думаю, что апостол означил сим породившиеся ереси, потому что ими диавол доводит многих до отступления от истины. Наименовал же их «тайной беззакония», потому что*в них сокрыта сеть беззакония. Потому-то и пришествие антихриста апостол назвал выше «открытием». Ибо что всегда приготовлял в тайне, провозгласил тогда открыто и явно». То же говорит и св. Дамаскин: «Тайной беззакония называет апостол учения еретиков и ложные их догматы. Ибо они предшествуют ему (антихристу), пролагая ему путь и подготовляя время прельщения». Сколько мы видим теперь еретиков, сектантов, лжефилософов, анархистов, колеблющих авторитет законной власти! Из совместной их разлагающей работы между людьми и слагается «тайна беззакония», которая и должна подготовить обстановку, благоприятствующую открытому явлению в мире антихриста. Слова «от среды» не значат: «уничтожится, перестанет быть», а — «устранится, прекратит свою сдерживающую деятельность». «Теперь» значит не во время только апостола, а во все время, «каждый день» (Евр. 3:13). Этим апостол обнимает все время, пока «удерживающий» будет держать (еп. Феофан).

«И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих» (2:8) — тогда, когда не станет «удерживающего», явится беззаконник-антихрист, как всемирный владыка, которому все поклонятся. Словами «которого Господь Иисус убьет духом уст Своих» апостол обозначает быстроту и легкость победы Господа Иисуса над антихристом. Только дохнет Господь — и вся кажущаяся непобедимой сила антихриста исчезнет, яко исчезает дым, яко тает воск от лица огня. Это провидел еще Исаия, говоривший «жезл из корене Иессеева», то есть Мессия Христос, «Духом уст Своих убьет нечестивого» (Ис. 11:4). Поэтому и в Апокалипсисе Господь Иисус, названный там Словом Божиим, изображается с острым мечом, исходящим из уст Его (Апок. 19:15–20).

«И упразднит (Господь антихриста) явлением пришествия Своего» — в этих словах, по мнению толковников, можно видеть всеочищающую силу второго Пришествия Господня. Упразднится, то есть совершенно уничтожится, не только сам антихрист, но и все дела его.

Как свет гонит тьму, так и Господь Своим пришествием «в пламенеющем огне» (1:8) мгновенно положит конец всякому греху и беззаконию. Плевелы будут отделены от пшеницы, и на новом небе и новой земле воцарится и будет жить одна правда и святость (2 Петр. 3:13).

В 9-12 стихах мы находим изображение козней антихриста и указание, кого он прельстит. В этих словах св. апостол дает понять, что избежат обольщения и козней антихриста те, кто твердо держится истины. «Пришествие (антихриста), по действию сатаны, будет со всякою силою, и знамениями, и чудесами ложными» (2:9) — это значит, что антихрист будет действовать силою сатаны. Об этом говорится и в Апокалипсисе, что змий древний «даст ему силу свою и власть великую» (13:2). Знамениями и чудесами антихрист будет пытаться подражать Господу и апостолам, но чудеса его будут призрачными, а не действительными чудесами — фокусами. В Апокалипсисе говорится, что он «огонь низводит с неба на землю пред людьми», сделает икону зверину и даст ей дух, так, что она говорить станет (Апок. 13:13–15), и т. п. Все это будет основано лишь на обмане чувств человеческих.

«И со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения» (2:10) — кроме ложных чудес, для уловления более серьезных людей — людей науки и знания — антихрист будет употреблять обольщения словом своим и увлекательными речами, обольщениями мнимой учености и разными заманчивыми научными теориями. Массу антихристовых приверженцев апостол характеризует наименованием «погибающих». Это люди, которые одного с антихристом духа, которые «не приняли любви истины для своего спасения», очевидно потому, что в сердце их нет чутья истины: это люди, по выражению еп. Феофана, как остолбенелые или окаменелые: их сердцу будет ближе то, что говорит антихрист, сумеющий каждого такого человека обольстить своими хитрыми речами и своей мнимой мудростью, перед которой мудрость Божественной истины для таких людей, падких на туманные мудрования, будет казаться слишком простой и примитивной. Хитрые речи антихриста будут, кроме того, льстить развращенному сердцу, оправдывая развратный образ жизни современников его пришествия.

«И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи» (2:11) — это будет страшное нравственное наказание

Божие. Конечно, эти слова нельзя понимать буквально, но лишь в том смысле, что Бог в наказание этим людям попустит поддаться лжи антихристовой. Так и поясняет это блж. Феофилакт: «пошлет» — вместо: попустит ему прийти. Смотри, сначала они отвергли истину, и тогда оставил их Бог, и ложь овладела ими».

«Да будут осуждены все не веровавшие истине, но возлюбившие неправду». «Попустит Бог, — говорит еп. Феофан, — раскроется их (этих людей) злой нравственно-религиозный строй, и они созреют для суда». Они будут наказаны за свою нравственную испорченность, вследствие которой сердце теряет чувство истины и устремляется к неправде только потому, что эта неправда льстит грубым низменным инстинктам человеческой природы.

В последних 13–17 стихах второй главы св. апостол благодарит Бога за светлое религиозно-нравственное состояние призванных им к вере солунян и убеждает их: «Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим» — эти слова чрезвычайно важны, ибо они прямо обличают отвергающих Священное Предание протестантов и сектантов. Об этом так говорит св. Златоуст: «Отсюда очевидно вытекает, что апостолы не все предали верующим через послания, но многое сообщили и без письмени, между тем, и то и другое равно достоверно. Посему мы должны признавать достоверным и церковное предание». «Есть предание, больше не ищи ничего». «Многое, — говорит еп. Феофан, — из преподанного апостолами устно и заведенного ими лично, вошло потом в писания преемников их, пастырей Церкви, а многое оставалось и ими не записанным, а хранилось в сердцах, или в практике, в порядках жизни христианских. Иное намеренно не предавалось письмени, как например, образ совершения таинств, по замечанию Кирилла Иерусалимского, ради сокрытия того от неверующих, кои недостойны ни слышать, ни читать о том, пока не уверуют. Отсюда само собою видно, как неосновательно инославные отвергают учения и чины церковные, не означенные в Писании».

Третья глава содержит в себе часть нравоисправительную. Первые пять стихов служат как бы предисловием. В нем св. апостол просит солунян молиться об успехе своего проповеднического дела вопреки козням окружавших апостола беспорядочных и лукавых людей, стремившихся помешать распространению евангельского благовес-тия как в Коринфе, так и повсюду.

Собственно нравоисправительная часть начинается с б стиха: «завещеваем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас» — здесь предписывается общий закон для всего христианского благоповедения: христиане должны во всех поступках руководиться апостольским преданием и не иметь общения с теми, которые это предание, отвергают или нарушают. Но в этих словах можно видеть и намек на конкретное явление, которое обличает св. апостол далее, в 11 стихе: «слышим, что некоторые из вас поступают бесчинно, ничего не делают, а суетятся». Здесь имеются в виду суетящиеся празднолюбцы, то есть праздношатающиеся и не любящие трудиться. В обличение таковых св. апостол приводит в пример самого себя, напоминая солунянам, как он во время пребывания своего у солунян «ни у кого не ел хлеб даром», но «занимался трудом и работой день и ночь» (ст. 7). Так чиста была совесть св. апостола Павла, что он смело мог предлагать себя, свое поведение и образ жизни в образец солунянам. Это не значит, что апостол считал себя не вправе получать материальные средства на жизнь от солунян, которым проповедовал Слово Божие. По заповеди Самого Христа Спасителя, сказавшего: «трудящийся достоин награды за труды свои» (Лк. 10:7), он имел на нее полное право, но по крайне деликатному и нежно отеческому чувству, какое питал св. апостол к солунянам, он не хотел ничем, даже самым малым, обременять их. А может быть, зная их наклонность к пороку, вызвавшему его обличение, он нашел нужным на себе показать им пример бескорыстия и трудолюбия. Поэтому-то он и говорит им: «не потому, что мы не имели власти (пользоваться от вас содержанием), но чтобы себя самих дать в образец для подражания нам» (ст. 8–9). В данном случае св. апостол Павел дает вечный пример всем пастырям Церкви, с какой осторожностью и благоразумием должны подходить они к вопросу о получении ими содержания от своей паствы. Замечательно далее изречение — «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь». Это изречение использовали для себя неверующие социалисты и особенно коммунисты, дав ему свое толкование и лишая права на существование тех людей, которые, по их мнению, являются паразитами и тунеядцами в человеческом обществе, хотя бы они и трудились, но только не так, как им это угодно. Смысл этого изречения тот, что труд обязателен для всякого человека, как присуждено это Богом при грехопадении первых людей (Быт. 3:19).

Но труд, конечно, может быть разного рода: и физический, и умственный, и духовный. Мысль апостола та, что если кто ест не трудясь, то есть с насилием совести, с грехом. Не та у апостола мысль, чтобы пресечь благотворительность, но чтобы разбудить совесть у праздношатающихся тунеядцев, В 11 и 12 стихах св. апостол прямо и обличает таких тунеядцев, называя их «бесчинно ходящими» и увещевая их «работая в безмолвии, есть свой хлеб». Здесь «заповедуется скромная, уединенная, трудолюбивая жизнь, в противоположность праздношатайству и пустому убиванию времени» (еп. Феофан). В заключение св. апостол Павел внушает отчуждаться от бесчинников с целью их вразумления и исправления и посылает обычные приветствия как признак подлинности своего послания, в отличие от подложных.

ПАСТЫРСКИЕ ПОСЛАНИЯ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА

Пастырскими называются три последних по времени послания св. апостола Павла: два к Тимофею и одно к Титу. Называются они так потому, что в них св. апостол Павел дает наставления, относящиеся по преимуществу к пастырям Церкви и касающиеся их пастырской деятельности, но вместе с тем в них содержится глубоко назидательное нравственное учение и общехристианского значения.

ПЕРВОЕ ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К ТИМОФЕЮ

СВЕДЕНИЯ О СВЯТОМ ТИМОФЕЕ

Св. Тимофей был любимейшим учеником и неутомимым сотрудником св. апостола Павла (Рим. 16:21). Во многих посланиях св. апостол Павел восхваляет его высокими похвалами. Родился он в Ликаонс-ком городе Листре в Малой Азии. Сведения о том, как св. Тимофей стал учеником св. апостола Павла, мы находим в книге Деяний. Город Листру св. апостол Павел посетил во время своего первого проповеднического путешествия. Там он исцелил хромого от рождения вместе с апостолом Варнавою, и язычники, пораженные чудом, приняли его за бога Меркурия, а Варнаву за Зевса и собирались принести им жертву. Когда же апостолы убедили их, что они не боги, а посланники истинного Бога, посланные Им для того, чтобы отклонять людей от ложной веры и приводить к истинной, и растолковали им, в чем заключается эта истинная вера, они во множестве оставляли свое прежнее языческое нечестие и обращались ко Христу. По преданию, в числе уверовавших была бабка Тимофея Лойда и мать его Евника. Вероятно, они были иудеянки, еще до обращения своего в христианство старавшиеся привить Тимофею страх Божий и обучить его ветхозаветному закону Божию, что видно из слов св. апостола Павла, обращенных потом к Тимофею: «ты из детства знаешь Священные Писания, которые могут умудрить тебя во спасение верою во Христа Иисуса» (2 Тим. 3:15). Из слов самого Павла мы видим, что вера благочестивой бабки Лойды и матери Евники перешла и к самому Тимофею (2 Тим. 1:5; см. Деян. 14:6-19). Когда св. апостол Павел во второе свое проповедническое путешествие вновь прибыл в Листру, братия в Листре и соседнем городе Иконии дали ему доброе свидетельство о вере и благочестии Тимофея (Деян. 16:1–2), и св. апостол, прозревая в нем своего будущего усердного сотрудника, пожелал взять его с собой. Так как отец его был необрезанный эллин, то св. апостол Павел, держась своего правила «всем быть для всех» (1 Кор. 9:20–22), обрезал его перед выходом из Листры «для иудеев, находившихся в тех местах» (Деян. 16:3). Это было необходимо для того, чтобы Тимофей мог свободно действовать в иудейском обществе, так как иудеи не желали иметь общения с необрезанными и не стали бы слушать его проповеди; он не имел бы свободного доступа и в синагоги, с которых св. Павел обычно начинал всегда свою проповедь о Христе. Особого повествования о трудах св. Тимофея в книге Деяний мы не находим. Его история сливается с историей проповеднических трудов св. апостола Павла. Где был св. апостол Павел, там почти всегда был и Тимофей, помогая ему либо исполняя его поручения по разным городам и новооснованным церквам христианским. Из надписаний ряда посланий св. апостола Павла видно, что св. Тимофей был с ним в Риме во время его первых уз. Вскоре после того св. апостол Павел рукоположил Тимофея во епископа для города Ефеса. Затем он дважды писал Тимофею, наставляя его и давая ему указания в его новой ответственной пастырской деятельности. Второе из этих посланий написано св. Павлом уже из вторых его уз в Риме, которые закончились мученической смертью апостола. Посетивши апостола в Риме по его просьбе, св. Тимофей возвратился в Ефес и правил тамошней церковью до своей кончины, тоже мученической, пользуясь руководством и св. апостола Иоанна Богослова, который также жил в Ефесе и оттуда руководил пастырской деятельностью всех асийских пастырей. Во время заточения св. Иоанна Богослова на острове Патмос дело руководства всеми церквами Малой Азии исполнял за него св. Тимофей.

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ К ТИМОФЕЮ, ВРЕМЯ И МЕСТО

Святой Тимофей был поставлен во епископа во время четвертого проповеднического путешествия св. апостола Павла в городе Ефес. Находясь в первых узах в Риме более года, св. апостол Павел душой и сердцем стремился повидать своих духовных чад в новооснованных им общинах (Флп. 2:19, 23–24). Поэтому получив свободу, он отложил на некоторое время свой первоначальный план посетить Испанию (Рим. 15:24) и направился в Малую Азию, на что есть указание в 2 Тим. 4:13–20. Тут он в 65 году, обнаружив появление зловредных гностических ересей, распространяемых «хищными волками, не щадящими стада», о которых предсказывал еще при прощании с ефесскими пресвитерами (Деян. 20:20–30), «умолил» сопутствовавшего ему Тимофея остаться и «пребыть во Ефесе» и поручил ему крепко «увещевать некоторых, чтобы они не учили иному и не занимались баснями и родословиями бесконечными». Желая крепче соединить Тимофея с Ефесом, стоившим великому апостолу языков трехлетних напряженнейших трудов (Деян. 19:1-10), св. апостол Павел рукоположил его во епископа Ефесского, несмотря на относительную его молодость (от 30 до 35 лет), а сам направился далее в Македонию, куда неудержимо влекло его отеческое сердце (1 Тим. 1:3–4). Когда он находился в Македонии, до него дошли печальные слухи об усилившихся во Ефесе лжеучениях. Св. Тимофей никогда почти не разлучался со св. апостолом Павлом, а если и посылался куда-либо йа время по поручению, то всегда действовал под ближайшим наблюдением и руководством св. апостола. Теперь он остался один на самостоятельном высоком посту. Отечески к нему расположенный апостол Павел не мог не видеть, как трудно ему отстаивать свою ефесскую паству от вторгшихся в нее «хищных волков». Поэтому он и поспешил ему на помощь своим посланием, которое отправлено было из Македонии, вернее всего из Филипп, куда обещал св. апостол Павел прибыть и где имел побуждение побыть подольше. Временем написания этого послания был период между первыми и вторыми узами или четвертое путешествие св. апостола Павла, между 63 и 64 годами по Р.Х.

ЦЕЛЬ НАПИСАНИЯ ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ К ТИМОФЕЮ

Цель этого послания видна из слов самого апостола Павла: «Сие Пишу тебе, надеясь вскоре прийти к тебе, чтобы, если замедлю, ты знал, как должно поступать в доме Божием, который есть Церковь Бога Живаго, столп и утверждение истины» (1 Тим. 3:14–15). Оставляя Тимофея в Ефесе, св. Павел, конечно, многое сказал ему, но мог и не успеть и не иметь времени подробно рассказать все нужное. Поэтому теперь, опасаясь, как бы не стали пренебрегать его юностью (1 Тим. 4:12), он пишет ему целое руководство пастырской деятельности — «такое завещание, чтобы он мог воинствовать, как добрый воин и как мудрый и опытный старец» (1 Тим. 1:18).

СОДЕРЖАНИЕ И РАЗДЕЛЕНИЕ ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ К ТИМОФЕЮ

Первое послание св. апостола Павла к Тимофею содержит в себе шесть глав. Содержание его распадается на следующие отделы:

1) Наставления Тимофею как вероблюстителю (гл. 1);

2) Наставления ему как предстоятелю Церкви: а) относительно церковных собраний (гл. 2); б) относительно лиц, избираемых в клир (3:1-13);

3) Общие наставления о должном прохождении высокого архипастырского служения: а) об основной истине христианского вероучения (3:14–16); б) правила архипастырского учительства словом и жизнью (4:1-16);

4) Наставления, как учить и руководить пасомых, в зависимости от их разного состояния (5–6:19);

5) Заключительное увещание самому Тимофею (6:20–21).

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ПЕРВОГО ПОСЛАНИЯ К ТИМОФЕЮ

Начинается послание обычным надписанием: «Павел, апостол Иисуса Христа, по повелению Бога, Спасителя нашего, и Господа Иисуса Христа, надежды нашей» — называет здесь себя св. Павел «посланником», или «апостолом», желая с особой торжественностью засвидетельствовать авторитетность того, что собирается писать Тимофею, присному, то есть подлинному, истинному чаду по вере, коею он породил его духовно. Этими словами он похваляет Тимофея, желая сказать, что по вере он походит на него, как сын на отца.

Первая глава состоит из наставлений Тимофею как блюстителю веры. Св. апостол учит Тимофея увещевать христиан, чтобы они не занимались вопросами, производящими споры, но не служащими к назиданию, а ведущими лишь к пустословию (ст. 3–7). Он должен разъяснять значение Закона Божия, положенного собственно не для праведников, а для беззаконных и непокоривых, и раскрывать, что истинная праведность достигается верою во Христа Иисуса, пришедшего в мир спасти грешников, из которых первым себя признает сам св. апостол Павел, как бывший прежде хулителем и гонителем Христовой веры, а теперь представляющий собою наглядный пример помилования и оправдания грешников (ст. 8-17). Изречение «закон положен не для праведника» (ст. 9) имеет тот смысл, что праведник, то есть получивший отпущение грехов и благодатное обновление жизни, уже не нуждается в указаниях закона, ибо им руководит благодать Святого Духа. «Закон положен не для праведника, — говорит св. Златоуст, — потому что он не дожидается того, чтобы закон научал его тому, что нужно делать, имея внутри себя наставляющую его благодать Святаго Духа, — не нужно наставление тому, кто не имеет недостатка в наставнике». «Из которых я первый» (ст. 15) — блж. Феодорит пишет, что «апостол, называя себя первым из всех грешников, простирается за самый предел смирения». «В этом апостол являет настоящий образец для всех кающихся», — говорит еп. Феофан. Вот почему эти слова вошли у нас в молитву перед причащением. Такое смиренное сознание своей крайней греховности является отличительным признаком каждого истинного христианина. В заключение св. апостол Павел, воздав хвалу Богу (ст. 17), увещевает Тимофея не быть равнодушным к вопросам веры, но ревновать и воинствовать, подобно доброму воину, против врагов веры, воодушевляясь собственной верой и своей чистой совестью. «Главное и в пасомых и в пасущем — вера и благая совесть» (еп. Феофан). Как обратный и устрашающий пример измены вере и доброй совести, св. Павел приводит Именея и Александра, которых он «предал сатане, чтобы они научились не богохульствовать» (ст. 18–20). Не в первый раз апостол употребил это наказание. В Коринфе подобному же наказанию был подвергнут кровосмесник (1 Кор. 6:5). По мысли св. Златоуста, это наказание состояло прежде всего в отлучении согрешившего от общества верующих, после чего он поступал во власть сатаны. Надо полагать, что виновные подвергались в результате этого и каким-либо видимым казням — болезням и лишениям телесным или исступлению ума.

Во второй главе содержатся наставления Тимофею как предстоятелю Церкви, и в первую очередь — о церковных собраниях. Апостол учит, что на церковных собраниях, то есть на богослужениях, прежде всего должны произноситься «молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте» (ст. 1–2). «Священник есть, — говорит св. Златоуст, — как бы общий отец целой вселенной, поэтому прилично ему заботиться обо всех, подобно тому, как печется о всех Бог, на службу Которому он поставлен». Вследствие того апостол и заповедует молиться за всех без исключения людей, не только принадлежащих к Церкви, но и за «внешних», то есть не принадлежащих к ней. Особенно же надо молиться за царя и за представителей государственной власти, дабы вся деятельность их направлялась ко благу их подданных, и не только внешнему, но и внутреннему — «благочестию и чистоте»: «Ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» — ясно, что эта молитва должна быть молитвою о спасении всех, а потому она и приятна Богу, желающему спасения всем людям. Догматическая важность этих слов в том, что ими опровергается безотрадное лжеучение реформатов, учащих о безусловном предопределении Божием, независимо от воли людей. Ибо зачем молиться о тех, которые все равно предопределены к вечной погибели? — «Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус, предавший Себя для искупления всех» (ст. 5–6) — это сказано в доказательство того, что все люди, без исключения, призываются ко спасению ради искупительных заслуг «единаго ходатая человека Христа Иисуса». Христос называется здесь только «Человеком» для того, чтобы подчеркнуть, что Ходатаем за нас Он стал благодаря Своему вочеловечению, как истинный Человек. Этими словами не исключается молитвенное ходатайство за нас святых угодников Божиих, как пытаются утверждать это сектанты. Христос назван здесь единым Ходатаем в том смысле, что единственно Он Один принес за нас искупительную жертву на кресте, но этим нисколько не упраздняется молитвенное ходатайство за нас людей, достигших спасения и желающих своими молитвами помочь нам достигнуть его. «Таково было в свое время свидетельство» — свидетельство о том, что Мессии-Искупителю надлежит пострадать за людей, было дано еще в древних пророчествах. «Для которого я поставлен проповедником» — то есть для проповеди об этом свидетельстве я и поставлен.

Далее апостол говорит о том, кто, где и как должен совершать общественные молитвословия в церковных собраниях. «Желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения» (ст. 8) — богослужения церковные должны совершаться мужами — предстоятелями церквей, а женщины не должны ни совершать богослужений, ни выступать в молитвенных собраниях со словом учения. Об этом св. Павел прямо писал коринфянам: «жены ваши в церкви да молчат… неприлично жене говорить в церкви» (1 Кор. 14:34–35). Как видно из Деян. 14:23, св. апостол Павел во всех основываемых им церквах учреждал клир, рукополагая пресвитеров. В 1 Кор. 14:40 он заповедует: дабы все в церквах совершалось благообразно и по чину. Посему несомненно, что под этими «мужами» разумеются предстоятели церквей. Молитвы эти, или богослужение, может совершаться «на всяком месте», а не в одном иерусалимском храме, как было в Ветхом Завете. Так исполнилось проречение Господа самарянке, что наступает час, «когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу» (Ин. 4:21), то есть что христианское богослужение не будет привязано к одному определенному месту, как предрекал это и пророк Малахия: «на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву» (1:11). Как должны совершаться эти молитвы, или богослужение христианское, выражают слова: «воздевая чистые руки», то есть молитвенному воздеянию рук должно соответствовать и возвышенное настроение души — «преподобие», или чистая, не запятнанная пороками совесть и свобода от «гнева и размышления», то есть злых чувств против ближнего и всяких сомнений и колебаний. Затем апостол делает наставления женам о том, как они должны вести себя в церковных собраниях: «также и жены, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением волос, не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично женам, посвящающим себя благочестию» — то есть женщины должны являться в молитвенные собрания в скромных целомудренных одеждах и думать не о внешних украшениях, но о внутреннем благо-украшении себя добрыми делами. «Жена да учится в безмолвии… учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии» (ст. 9-12) — здесь запрещается женщинам учительство в церкви, то есть произнесение поучений при общественных молитвенных собраниях, ибо такое учительство было бы равносильно властвованию над мужем, между тем как Слово Божие повелевает жене быть в подчиненном положении у мужа. Но учительство жены вне церковных собраний этим не запрещается. «Так Прискилла, — говорит блж. Феодорит, — вместе с Акилою оглашала здравым учением Аполлоса, так верной жене не запрещено оглашать неверного мужа», «детей же учить даже повелено им» (Экумений). То, что женщина должна находиться в подчиненном положении и не претендовать на главенство, св. апостол выводит из истории сотворения первых людей и их грехопадения: сначала был сотворен Адам, а потом Ева, и не Адам первым согрешил, а жена его. Еще в книге Бытия 2:18, 20, 22 сказано, что жена сотворена как помощница мужу, а помощник, естественно, занимает второстепенное значение после того лица, которому он назначается в помощь. Из того, что жена первой согрешила, апостол делает вывод о большей удобопреклонности жены ко греху, а потому и о неспособности ее главенствовать. Надо, конечно, иметь в виду, что апостол разумеет здесь не отдельных женщин и мужчин, среди которых могут быть исключения и в ту, и в другую сторону, а целый женский и мужской пол. «Спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием» — здесь, конечно, не о том говорится, что самый физический процесс чадородия послужит жене во спасение, а о том, что спасение женщины и, следовательно, жизненное призвание ее — быть матерью и воспитательницей своих детей. «В том не малая, но великая будет состоять для них награда, — говорит св. Златоуст, — что они воспитали ратоборцев Христу». Блж. Феофилакт говорит то же: «не родить только, но и воспитать должно; и это есть настоящее деторождение; иначе же это не деторождение, а деторастление». Таким образом, женщина приобретет себе спасение, если через свое чадородие будет содействовать распространению и утверждению Царства Христова на земле, воспитывая истинных чад и воинов Христовых.

Третья глава говорит относительно лиц, избираемых в клир, а последние стихи ее излагают основную истину христианского вероучения. «Если кто епископства желает» — здесь под епископством разумеется и пресвитерство — «доброго дела желает. Но епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв, целомудрен, благочинен, честен, страннолюбив, учителей». Толкуя это место, надо обратить внимание прежде всего на то, что изложив требования, каким должен удовлетворять «епископ», св. апостол сразу переходит к «диаконам», ничего не говоря о второй степени священства — о пресвитерах. Мы уже видели, что в апостольские времена еще не установлены были строго наименования этих двух высших степеней священства, а потому «епископами», или «блюстителями», по исполняемой ими должности «блюсти» свою паству, назывались и пресвитеры (см. Деян. 20:17–28, а также Флп. 1:1). На вопрос, что здесь разумеет апостол под епископством, блж. Феодорит так и отвечает: «Пресви-терство. Тогда одних и тех же называли пресвитерами и епископами… но явно, что епископам первым надлежит сохранять сии законы, как приявшим большую честь». Почему желающий епископства доброго дела желает? Тут имеется в виду, конечно, не стремление к почестям, связанным с этим саном, а ревностное желание послужить Церкви во благо ближних, потрудиться для их спасения. Что касается требования для епископа быть мужем одной жены, то это требование не то означает, чтобы кандидат во епископы «двух жен не имел зараз, ибо это и всякому христианину воспрещено; но чтобы однажды был женат, был одноженец. Того, кто на второй жене женат, не следует избирать в епископы» (еп. Феофан). Христианская Церковь издревле хотя и разрешала второй брак, но всегда относилась к нему неодобрительно, предпочитая честное вдовство второбрачию. Почему Амвросиаст и пишет: «Хотя иметь вторую жену не воспрещено, но достойный епископства должен воздерживаться и от позволенного другим, по причине высокости сего чина. Желающий его должен быть несравненно выше всех». К этому блж. Феофилакт прибавляет: «говоря сие, апостол не законополагает, что епископ непременно должен быть женат. Как мог повелеть это говоривший: «Желаю, чтобы все люди были, как и я» (1 Кор. 7:7). В настоящее время это апостольское правило исполняется так, что только к пресвитерскому сану допускаются лица, состоящие в первом браке, а епископами могут быть только безбрачные девственники или вдовцы по первом браке. В апостольской древности и в первые века христианства безженство не было безусловно обязательным для епископов потому, как поясняет тот же блж. Феодорит, что в те времена трудно было найти между обращенными иудеями и язычниками людей, проводящих строгую девственную жизнь: «язычники не упражнялись в девстве, — говорит он, — иудеи не дозволяли его, потому что плодородие почитали благословением». Но когда, с возрастанием и расширением Церкви Христовой, стало умножаться число девственников, отказывавшихся от брака ради Царствия Небесного (согласно Мф. 19:11–12), тогда епископов стали избирать преимущественно из девственников, что окончательно узаконил VI Вселенский собор своим 12-м правилом.

Следующие требования, какие предъявляются кандидату в епископы, во-первых, то, что он должен отличаться добрыми нравственными качествами как с внутренней стороны — быть трезвым, целомудренным, благочинным, честным, страннолюбивым, — так и со стороны внешнего своего поведения — не пьяница, не бийца, не сварлив… но миролюбив, — а вместе с тем обладать и умственными данными — быть учительным; во-вторых, он должен доказать свою способность к управлению Церковью умелым и успешным управлением своего собственного дома и, в-третьих, не должен быть из новообращенных в христианство, чтобы не возгордиться своим скорым возвышением. Еще важное требование — он должен «иметь доброе свидетельство от внешних», то есть от нехристиан — не иметь дурной славы за какие-либо порочные дела у язычников и вообще всех, не принадлежащих к Церкви, дабы не опорочить в их глазах Церковь Христову как возвышающую лиц нравственно недостойных (3:1–7).

Требования, предъявляемые к кандидатам во диаконы, весьма сходны с требованиями, которые предъявляет апостол к кандидатам в епископы. «Диаконы также должны быть честны, не двоязычны, не пристрастны к вину, не корыстолюбивы». Перечисляя качества диаконов. апостол не говорит об учительности, но зато прибавляет, что они должны иметь «таинство веры в чистой совести», что, по объяснению блж. Феофилакта, значит: «с хранением правого догмата иметь и жизнь непорочную. Ибо чистая совесть бывает при непорочной жизни». Апостол требует также, чтобы они подвергались предварительно испытанию, а хорошо служащие удостаивались бы высших степеней. В свою речь о диаконах св. апостол вставляет несколько слов и о «женах»: «Равно и жены их должны быть честны, не клеветницы, трезвы, верны во всем» (ст. 11) — в русском переводе здесь курсивом добавлены слова: «жены их (то есть диаконов) должны быть», и некоторые современные толковники полагают, что здесь идет речь о женах диаконов, но все древние толкователи, как св. Златоуст, блж. Феодорит, Экумений, блж. Феофилакт, а также наш современный толкователь еп. Феофан, вполне основательно считают, что эти слова апостола относятся к институту диаконисе, существовавшему в древней Церкви, и перечисляют тут качества, которыми должны отличаться не просто жены диаконов, а жены, служащие Церкви, то есть диакониссы о которых упоминает еще VI Вселенский собор в своем 14-м правиле.

В конце третьей главы излагаются две чрезвычайной важности догматические истины: 1) «Церковь Бога живого, столп и утверждение истины» (ст. 15) — мысль, что «единственный руководитель учителю истины в истине есть Св. Церковь», и 2) «великая благочестия тайна: Бог явился во плоти» (ст. 16) — первая и основная истина, которую надлежит проповедовать учителю истины. В словах «Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины» заключается важное учение о непогрешимости Церкви, ибо Церковь не есть только видимое внешнее собрание людей, верующих во Христа, но вместе с тем и невидимый дух, единодушие, вера, учение, связующие их между собой и с Главою их — Христом Господом. Отдельные лица, члены Церкви могут погрешать, но вся Церковь в целом никогда не может погрешить и отступить от истины. Выражается эта истина в догматах, принятых Церковью, в неизменно сохраняющемся в ней апостольском и отеческом предании, таинствах, богослужении, во всем том, что составляет дух Церкви, передающийся от древних времен к позднейшим. Это православное учение о непогрешимости Церкви извращено римо-католиками и протестантами. Римо-католики приписали непогрешимость Церкви одному лицу — папе Римскому, а протестанты, не желая признавать авторитета Священного Писания, хранимого Церковью, отвергли самое учение о непогрешимости Церкви. С этой целью вышеприведенный текст они толкуют по-своему. После слов: «Церковь Бога живаго» они ставят точку, и следующие слова: «столп и утверждение истины» относят не к Церкви, а к «великой благочестия тайне», читая все это место таким образом: «Столп и утверждение истины и беспрекословно великая тайна благочестия в том, что Бог явился во плоти». Но такое чтение противно смыслу греческого текста и древним святоотеческим толкованиям этого места. Все Отцы Церкви относили слова «столп и утверждение истины» к Церкви. «Беспрекословно — великая благочестия тайна: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознесся во славе» (ст. 16) — в этих словах св. Павел указывает своему ученику Тимофею, какую истину христианского вероучения он должен положить в основу своей проповеди. «Сию истину, — говорит еп. Феофан, — Св. Церковь возвещает и подтверждает самым существованием своим. Ибо она есть здание, коего основание есть Христос Господь (1 Кор. 3:11), есть тело, коего Глава есть, Он же — Бог Слово, соделавшееся плотью. Как видящий живое тело в этом самом имеет удостоверение о Главе и видящий прочное здание — удостоверение об основании, так видящий Церковь удостоверяется, что несомненно «Бог явился воплоти». Этой истиной св. Павел предлагает Тимофею мерить всякое учение и не согласное с нею отвергать, как противное христианству. «Оправдался в Духе» — значит, что Дух Божий, почивший на Иисусе Христе (Мф. 3:16), засвидетельствовал на самом дёле, что Он есть воплотившийся Сын Божий: об этом красноречиво говорят все великие дела, знамения и чудеса, которые творил Он силою Духа Божия (Мф. 12:28), животворное учение, которое благовествовал, будучи помазан Духом Божиим и преисполнен Его благодатью (Лк. 9:18; Ин. 7:17). «Показал Себя Ангелам» значит, что и Ангелы, подобно нам, увидели Сына Божия, Которого прежде не могли видеть, ибо и им недоступно лицезрение Самого Божеского естества, как оно есть, а только в проявлениях Его. «О таинство, — восклицает блж. Феофилакт, — с нами и Ангелы увидели Сына Божия, не видевши Его прежде. И, — говорит Евангелие, — се, Ангелы приступили и служат Ему (Мф. 4:11). И не здесь только, но от самого рождения до Вознесения они служили Ему. Во время рождения Ангелы ноют песнь Ему и благовествуют о Нем пастырям, и во время вознесения служат Ему». Во время же вознесения Ангелы узрели Богочеловека во всей Его пренебесной славе (Евр. 1:6; 1 Петр. 3:22). Почему явление Бога по плоти названо «тайной»? Потому что оно непостижимо для ума человеческого. Велия тайна и в том, что Бог, явившийся во плоти, «проповедан в народах, принят верою в мире», ибо проповедь о воплотившемся и потом распятом Боге, естественно, должна была казаться соблазном для иудеев и безумием для эллинов, и тем не менее она покорила весь мир и преобразовала его. Что касается «славы», в которой «вознесся» Бог воплотившийся, то об этом так рассуждает ей. Феофан: «Хотя самое то — «вознесся» преславно, но надо полагать, что Вознесение Господне было сопровождаемо особою некоею славою, не виденною людьми, но узренною Ангелами и воспетою их славословием».

«Такова великая тайна нашего благочестия, — говорит еп. Феофан, — и вместе сила воплощенного домостроительства, по всему пространству вселенной возвещаемая, исповедуемая и дивно действующая. Она — основание Церкви, которая в силу сей тайны, ей вверенной, и есть столп и утверждение истины. Она — основание спасения всякого верующего. Верующему чаще надлежит поминать о ней, нежели как часто дышат».

В четвертой главе св. апостол Павел дает Тимофею правила архипастырского учительства словом и делом, предупреждая прежде всего о имеющих появиться лжеучителях — отступниках от веры христианской. «Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям бесовским» — под «последними временами» здесь разумеются не «последние времена» в узком смысле слова, которые наступят перед концом мира и вторым Пришествием Христовым, а «последние времена» в широком смысле слова, под которыми и здесь, и во многих других местах подразумевается последняя эпоха существования человечества — эпоха, наступившая на земле со времени пришествия в мир Спасителя мира и совершения Им Своего искупительного дела спасения человеческого рода (ср. 1 Кор. 1:11). Об этих лжеучителях св. апостол предупреждал еще ефесских пресвитеров в своей личной прощальной беседе с ними (Деян. 20:29–30), Под «бесовскими учениями» разумеются всякие ложные учения, противные духу истинной веры, как происходящие от бесов (2 Кор. 11:13–15). Но были в Ефесе и в собственном смысле «учения бесовские», о чем говорится в книге Деяний 19:13, 19. Внешней чертой этих лжеучителей будет лицемерие — принятие, на себя вида каких-то особенных людей, будто постигших всю премудрость, одевание в личину святости. Характерная черта их — «сожжение своей совестью», то есть такое состояние, будто у них совесть сожжена или будто они сами обожжены своею совестью. Блж. Феодорит пишет: «сожженными совестью назвал их апостол, показывая крайнюю их бессовестность, потому что прижигаемое место, омертвев, теряет прежнюю чувствительность», а они действительно дошли до такого нравственного состояния, будто совести у них нет, или они сами стали глухи к ее внушениям. Греческое слово, употребленное тут и означающее: «нажигать знак», дает повод к еще одному толкованию употребленного апостолом выражения. Как ныне это делают животным, в древности беглым рабам и преступникам на плечах и на лбу выжигали особые отличительные знаки. Так и эти лжеучители носят на своей совести «нажженные знаки своей нечистой жизни» (ст. 1–2). Апостол указывает затем только две характерные черты лжеучения, очевидно как наиболее бросавшиеся всем в глаза: «запрещающих вступать в брак и употреблять в пищу то, что Бог сотворил» — здесь речь идет, конечно, не о подвигах безбрачия и воздержания, а об особом отношении к плоти и ее требованиям, которое проповедовали эти еретики, несомненно те же, о которых писал св. апостол Павел и в послании к Колоссянам (Кол. 2:21–23). Это — предтечи расцветшего во II веке гностицизма, проповедовавшего дуалистический взгляд на плоть как на местопребывание злого начала в человеке. Особенная опасность этого лжеучения в том, что оно подрывало самый догмат о воплощении Сына Божия, ибо, если плоть есть зло, произведение диавола, как учили, например, енкратиты, воспрещавшие брак, и манихеи, осуждавшие употребление мяса и вина как веществ, изобретенных сатаною, то Сын Божий не мог бы принять на Себя действительной человеческой плоти, а только призрачную, и тогда все значение искупительных страданий Сына Божия теряло бы свою силу (ст. 3). В противность лжеучителям апостол говорит, что «всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением, потому что освящается словом Божиим и молитвою» — нет ничего нечистого самого по себе: все может быть употребляемо в пищу, и христианин не должен ничем гнушаться или брезгать, как скверным, ибо все, созданное Богом, «хорошо весьма» (Быт. 1:31). Призывание имени Божия и молитвенное обращение к Богу перед вкушением пищи освящает всякую пищу (ст. 4–5).

«Внушая сие братиям», то есть ограждая свою паству от лжеучителей, «будешь добрый учитель Иисуса Христа» (ст. 6), потому что пастырство ведет свое начало от Пастыреначальника Господа Иисуса Христа. Здесь характерно, что Тимофей — епископ — назван по-гречески «диаконос», что значит служитель — новый пример безразличного употребления названий, еще не установившихся вполне в апостольской Церкви. «Питаемый словами веры и добрым умением, которому ты последовал» — здесь указывается на важную обязанность доброго пастыря: поучая свою паству, поучаться и самому в истинах святой веры, назидая самого себя и укрепляя в нравственной христианской жизни. «Сила апостольского слова здесь в слове «питаем». «Не только других наставляй, но и сам упражняйся в этом, — говорит св. Златоуст, — подобно тому, как мы каждый день употребляем телесную пищу, так и слово о вере всегда принимать и им всегда питаться должно». «Негодных же и бабьих басен отвращайся» (ст. 7) — можно полагать, что «баснями» апостол называет здесь смесь лжеучений, составившихся из «лживого перетолковывания иудеями ветхозаветного закона» и «эллинскихбредней» (мифологии). «Упражняй себя в благочестии, ибо телесное упражнение мало полезно, а благочестие на все полезно» (ст. 7–8) — слово «обучать», или «упражнять», употребленное здесь апостолом, в греческом тексте напоминает о гимнастике, то есть о телесных упражнениях, которые дают телу человека гибкость, ловкость и силу. Здесь мы имеем образное сравнение: и в духовной жизни необходимо упражняться. Если люди употребляют иногда столько времени и трудов на малополезную гимнастику, то тем более нужно упражнять свой дух в подвигах благочестия. Ради этого-то мы все и трудимся, говорит апостол, и терпим поношения, и об этом-то о следует всем пастырям учить свою паству (ст. 8-11). Далее св. апостол Павел в лице Тимофея предлагает назидание всем пастырям, желающим, чтобы никто не пренебрегал ими, даже если они юны возрастом, каким был Тимофей. «Будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (ст. 12) — здесь говорится об общей обязанности пастырей быть образцом для своих пасомых во всех отношениях: словом — то есть пастырь должен быть образцовым учителем и проповедником, а также заботиться и о том, чтобы и в частных разговорах речь его всегда была назидательна, благоговейна и прилична; «житием» — умение держать себя во взаимообращении с людьми, иметь такт житейский; «любовью» — относиться ко всем с чувством искренней отеческой любви; «духом» — верующие должны видеть и чувствовать, что их пастырь — духовный человек, а не мирской, рассеянный и светский; «верою» — пастырь должен быть примером правой, неколеблющейся веры; «чистотою» — то есть целомудрием и непорочностью, не только внешней телесной, но и внутренней, сердечной, чистотою своих помыслов. «Доколе не приду, занимайся чтением, наставлением, учением» (ст. 13) — это так поясняет св. Златоуст: «внемли чтению Божественных писаний, утешению тех, которые имеют в том нужду, учению, обращенному ко всем вообще». Здесь имеется в виду чтение священных книг Ветхого Завета, поскольку священные книги Нового Завета еще не были тогда все собраны и не вошли еще во всеобщее употребление. Чтение слова Божия в церковных собраниях сопровождалось во времена апостольские толкованиями пророчеств и прообразов и разными наставлениями. Всеми этими видами самообучения проповеди верующим и увещевает св. Павел заниматься Тимофея, пока сам не придет, имея в виду, очевидно, дать Тимофею еще более подробные наставления касательно его епископских обязанностей. «Не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук Священства» (ст. 14) — это место обличает неправомыслие протестантов и сектантов, отрицающих Богоучрежденносгь церковной иерархии и таинство священства. Св. апостол Павел решительно говорит здесь, что священство есть особое дарование, или дар Божий (2 Тим. 1:6), живущий не во всех, а лишь в избранных лицах и сообщаемый посредством особого символического действия — возложения рук священничества (ср. 2 Тим. 5:22). Под «пророчеством» можно понимать или особое указание свыше, по которому Тимофей был избран епископом, или самые священные слова, которые произносились при его поставлении — самая форма иерархического подавления или молитва, с которой совершалось рукоположение. Почему здесь говорится о «Священничестве», когда известно, что епископа, каковым был Тимофей, еще с апостольских времен рукополагают епископы же, а не священники? Здесь говорится не о священниках как таковых, а о носителях вообще священного сана. Мы уже знаем, что в апостольские времена еще не были строго установлены названия иерархических степеней и названия «епископы» и «пресвитеры» часто употреблялись одно вместо другого. Кроме того, нет никакой возможности допускать, что Тимофея рукополагали во епископа священники, — уже потому, что из 2 Тим. 1:6 ясно видно, что Тимофей был рукоположен самим апостолом Павлом.

Глава пятая содержит наставления, как учить и руководить пасомых в зависимости от их разных состояний. Не на всех одинаково может и должен действовать мудрый пастырь, но сообразно с особенностями каждого, в зависимости от возраста, положения в Церкви, положения в обществе и внешнего состояния. Прежде всего св. апостол дает наставления, как вести себя пастырю по отношению к двум противоположным возрастам: престарелому и юному. «Старца не укоряй» — по греческому подлиннику: «не кричи на старика, не брани унизительно, не срами его», но «утешай», в смысле «увещевай», как отца, то есть отнесись почтительно, как бы к своему отцу согрешившему. Таково же должно быть отношение пастыря к старицам — как к матерям. В отношении же юных нужно держать себя дружелюбно и ласково, как бы в отношении к своим братиям и сестрам, ибо «ласковостью скорее можно достигнуть того, в чем не всегда успевает авторитетная власть» (Амвросиаст). Здесь апостол делает только оговорку в отношении женского пола: «со всякою чистотою», то есть с соблюдением полной целомудренности в речах и во всех отношениях, дабы и другим не давать нехороших подозрений, и свое сердце оградить от греховного влечения (ст. 1–2). С 3 по 16 стих св. апостол говорит о вдовицах. «Вдовиц почитай, истинных вдовиц» (ст. 3) — слово «чтить» апостол употребляет здесь в смысле «помогать», брать на церковное попечение. Смысл этого увещания, следовательно, таков: «бери на церковное попечение вдовиц доброго поведения, заслуживающих милосердия и заботы о них». Смысл следующего, 4 стиха тот, что вдовы, имеющие близких родственников, не должны обременять Церковь своим содержанием, а дети или внуки должны учиться оказывать честь своей матери или бабке, питая их и делая им всякое добро (Экумений). Суть следующего наставления в 5 стихе та, что на церковное содержание можно брать и не старых вдовиц, если они зарекомендовали себя благочестивой жизнью, отказавшись от второго брака и ведя жизнь целомудренную с надеждой единственно на помощь Божию. Таким благочестивым вдовицам св. апостол в 6 стихе противопоставляет «сластолюбивых», о которых говорит, что таковые «заживо умерли», то есть в живом еще теле носят умерщвленную грехами душу. Таковым апостол заповедует внушать, чтобы они обратились к непорочной жизни (ст. 7). «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (ст. 8) — обличение это, надо полагать, направлено против тех, которые стараются сбыть своих престарелых родственников на церковное содержание, не желая заботиться об их пропитании. Далее, с 9 по 16 стих, апостол говорит о том, что на церковное служение и на полное содержание Церкви должны быть принимаемы вдовицы, не менее как шестидесятилетние, бывшие женою одного мужа, известные своими добрыми делами, но не молодые, падкие на разного рода грехи. Некоторые толковники полагают, что здесь идет речь о кандидатках в диакониссы, к которым и предъявляются условия, сходные с условиями, которым должны отвечать кандидаты в диаконы. Но некоторые считают, что здесь просто продолжение речи о вдовах, заслуживающих попечения Церкви. Таким вдовицам, которые чувствуют себя неспособными жить в честном вдовстве, св. апостол советует лучше вступать во второй брак, нежели уклониться с доброго пути жизни, примеры чего апостолу известны, как видно из его слов: «ибо некоторые уже совратились вслед сатаны» (ст. 15), что, по мнению св. Златоуста, значит: впали в блуд. В 16 стихе св. апостол снова повторяет, что верные сами должны заботиться о своих родных вдовицах, не обременяя их содержанием Церковь. Во второй

части 5 главы, с 17 по 25 стих, апостол учит Тимофея, как поступать епископу в отношении пресвитеров. «Достойно начальствующим пресвитерам должно оказывать сугубую честь, особенно тем, которые трудятся в слове и учении» (ст. 17) — здесь под «честью», которой должны сподобляться усердствующие пресвитеры, св. Златоуст понимает «попечение», «доставление им всего необходимого» ддя жизни, что подтверждается и следующим, 18 стихом. «Обвинения на пресвитера не иначе принимай, как при двух или трех свидетелях» (ст. 19) — это потому, что пресвитеры избираются из людей наиболее достойных, а потому и всякое обвинение на них представляется наименее вероятным, а затем и потому, что по самому роду и характеру своей деятельности пастырско-обличительной и наставительной они естественнее всего могут страдать от клеветы и ложных обвинений. Два или три свидетеля в таких случаях требовались и по ветхозаветному закону (Втор. 19:15). «Согрешающих обличай перед всеми, чтобы и прочие страх имели» (ст. 20) — речь идет здесь все о тех же пресвитерах, обвинение против которых будет доказано. «Но не больше ли будет соблазна, — спрашивает св. Златоуст, — когда перед всеми станешь обличать?» — и отвечает: «когда узнают грех и не будут видеть наказания, тогда действительно станут соблазняться. Ибо от того, что согрешившие останутся ненаказанными, многие, естественно, и сами поползаются на грех; как наоборот, от того, что они бывают наказываемы, многие исправляются. Так действовал и Бог. Он вывел Фараона на среду (на показ всем) и наказал; видим также, что явно перед всеми получили наказание и Навуходоносор, и многие другие люди и города. Следовательно, апостол хочет, чтобы все имели страх перед епископом, и поставляет его над всеми». Далее апостол говорит о том, с какой крайней осторожностью надлежит епископу избирать лиц, предназначающихся к священному рукоположению. «Пред Богом и Господом Иисусом Христом и избранными Ангелами заклинаю тебя сохранить сие без предубеждения, ничего не делая по пристрастию. Рук ни на кого не возлагай поспешно» (ст. 21–22) — некоторые считают, что слова 21 стиха относятся к предыдущему, то есть к речи о суде над пресвитерами, но другие склонны относить их к начинающейся новой речи о рукоположении: и рукополагать, так же как и судить, надо без пристрастия, тщательно расследовав дело. «Надлежит прежде исследовать жизнь рукополагаемого, — говорит блж. Феодорит, — а потом призвать на него благодать Духа».

«Не делайся участником в чужих грехах», то есть «грехам рукополагаемого, возводя недостойного на степень тайносовершителя для народа» (Экумений). «Храни себя чистым» — по ходу речи можно понять: чистым от вменения грехов рукополагаемого, но другие толковники видят здесь заповедь св. Тимофею — блюсти его собственную нравственную чистоту: «о целомудрии дает урок; целомудрие блюсти увещевает» (Экумений и Феофилакт). «Связь с предыдущим будет такая: но распознавая, достойны ли рукоположения другие, смотри, своего достоинства не потеряй» (еп. Феофан). Вспомнив о слабом здоровье Тимофея и как бы умеряя строгий урок о чистоте, св. Павел разрешает далее Тимофею употреблять «немного вина ради желудка» (ст. 23). Смысл и связь речи тут такая: «слыша сие: «себе чиста соблюдай», ты не бросься на больший подвиг воздержания. Не делай этого. Тебе, по состоянию твоего здоровья, напротив, нужно некое послабление, и ты с этих пор не одну пей воду, но употребляй немного и вина» (еп. Феофан). В 24 и 25 стихах, ведя речь все о том же, апостол хочет сказать, что не у всех грехи явны, а потому нужно особенно тщательно исследовать жизнь кандидатов к рукоположению, не подвержены ли они каким-либо тайным грехам, могущим обнаружиться впоследствии и явно. Равным образом, и добродетели у некоторых могут быть тайными, а потому полезно отыскивать и рукополагать таких лиц, могущих с честью послужить Св. Церкви.

Глава шестая содержит важные наставления, разрешающие в духе христианства важный жизненный вопрос о социальном неравенстве, столь волнующий людей, особенно в наши новейшие времена. Общий смысл этих наставлений тот, что христианству чужды насильственные общественные перевороты. Говоря современным языком, христианство улучшения общественных отношений достигает путем эволюции, путем воспитания широких масс человечества на началах подлинной христианской любви, равенства и братства; путь же революции христианство осуждает как путь злобы, насилия и крови. Поэтому и говорит апостол: «Рабы, под игом находящиеся, должны почитать господ своих достойными всякой чести, дабы не было хулы на имя Божие и учение» (ст. 1). Особенно внимательны должны быть рабы к «верным» господам (то есть христианам). Не должно думать, что благочестие служит для прибытка. Кто учит иному и спорит, тот горд и ничего не знает (ст. 3–5). Исходя из мысли, что недовольство общественным строем в большинстве случаев покоится на страсти сребролюбия и любостяжания и зависти к богатым и только прикрывается авторитетом евангельских истин о братстве, равенстве и свободе, апостол предостерегает от любостяжания и внушает быть довольным малым: «имея пропитание и одежду, будем довольны тем» (ст. 8). Внешние же материальные блага опасны, ибо часто ведут к впадению во многие грехи и беды: «корень всех зол есть сребролюбие» (ст. 10). Апостол учит Тимофея быть образцом бескорыстия и нестяжания и увещевать богатых, чтобы они уповали не на богатство свое, но на Бога. «О Тимофей! храни преданное тебе» — так кончается послание, подчеркивая тем всю важность для веры апостольского предания, хранимого Церковью (ст. 20).

ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К ТИМОФЕЮ

ПОБУЖДЕНИЯ К НАПИСАНИЮ ВТОРОГО ПОСЛАНИЯ К ТИМОФЕЮ

Это послание можно рассматривать как предсмертное завещание св. апостола Павла своему любимому ученику и сотруднику Тимофею. «Я уже становлюсь жертвою, — пишет в нем св. апостол Павел, — и время моего отшествия настало» (2 Тим. 4:6). Со скорбью говорит здесь св. апостол о переживаемом им тяжком одиночестве, ибо прочие ученики или оставили его, «возлюбив нынешний век» (4:10), или разосланы им по разным поручениям. Апостол просит Тимофея прийти к нему скорее и привести с собою Марка (4:9, 11), а также принести ему некоторые вещи: фелонь, который оставил он в Троаде у Карпа, «и книги, особенно кожаные» (4:13). Таким образом, побуждением к написанию этого послания было желание св. апостола Павла в предчувствии своей близкой кончины повидаться со своими преданнейшими учениками и преподать им свое последнее предсмертное назидание и завещание.

ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ ВТОРОГО ПОСЛАНИЯ К ТИМОФЕЮ

Время и место написания этого послания можно определить по указаниям, которые дает само послание. В нем св. апостол пишет: «не стыдись свидетельства Господа нашего Иисуса Христа, ни меня узника Его» (1:8), а также «за благовествование мое я страдаю даже до уз, как злодей; но для слова Божия нет уз» (2:9). Итак, ясно, что это послание написано св. апостолом из уз. Видно также, что это были римские узы, ибо апостол, похваляя Онисифора, который не стыдился уз его, говорит, что он «быв в Риме, с великим тщанием искал его и не нашел» (1:16–17). Это несомненно также были вторые узы, а не первые, ибо в первых узах св. Павел пользовался относительною свободою, мог проповедовать, сообщал о себе успокоительные известия малоазийским церквам (Деян. 28:30–31; Еф. 6:19–20; Кол. 4:8) и не только не ждал себе смертного приговора, но, наоборот, выражал уверенность в своем скором освобождении (Флп. 2:24) и приготовлял даже помещение в Колоссах у Филимона (Флм. гл. 22). Между тем теперешнее его заключение было совсем иного рода: он страдал в нем, как злодей (2 Тим. 2:9), проповедь его встречала сильное сопротивление (4:17), он оставлен всеми (4:16) и чувствует предстоящую ему в недалеком будущем насильственную смерть (4:6), а свое единственное утешение видит лишь в том, что «готовится ему венец правды, который даст ему Господь, праведный Судия, в день оный» (4:6–8). Имея в виду все это, как древние, так и новые толкователи считали второе послание к Тимофею последним посланием св. апостола Павла, написанным им из Рима незадолго перед его мученической кончиной, в конце 66 или в начале 67 года по Р.Х.

ЦЕЛЬ НАПИСАНИЯ ВТОРОГО ПОСЛАНИЯ К ТИМОФЕЮ

Вызывая к себе в Рим возлюбленного ученика своего Тимофея, св. Павел не был, однако, уверен, что доживет до этого свидания, а между тем его весьма заботили все те многочисленные трудности, которые приходилось переносить св. Тимофею в его пастырском служении в Ефесе. Там умножились люди, сопротивлявшиеся евангельской истине, подобно высокомерным волхвам, сопротивлявшимся некогда Моисею, «люди, развращенные умом, невежды в вере, люди, имеющие вид благочестия, силы же его отвергшиеся», вкрадывавшиеся в домы для обольщения не утвердившихся в благочестии людей, и особенно женщин (2 Тим. 3:5, 6, 8). Св. апостол ожидал для Тимофея и еще больших трудностей, предрекая, что «злые люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь» (2 Тим. З.ТЗ), и «что будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням» (4:3–4). Вследствие всего этого св. апостол Павел, предполагая вначале писать Тимофею только по своим личным нуждам, решил потом «приложить к посланию еще нечто о добром пастырствовании» (еп. Феофан). А так как этот предмет важнее всяких личных просьб, то он и занял в послании преобладающее положение, а просьбы апостола стали лишь как бы приписками. Итак, цель послания — воодушевить св. Тимофея к неослабному бодрствованию и мужеству в его пастырском служении.

СОДЕРЖАНИЕ И РАЗДЕЛЕНИЕ ВТОРОГО ПОСЛАНИЯ К ТИМОФЕЮ

Второе послание св. апостола Павла к Тимофею содержит в себе всего четыре главы. Оно разделяется на три части:

1) Вступление с надписанием и приветствием и обозначением главного предмета послания (1:1–6);

2) Наставительная часть, в которой св. апостол Павел дает наставления Тимофею, как он должен проходить свое пастырское служение (1:7–4:8);

3) Послесловие, излагающее личные побуждения св. апостола Павла к написанию этого послания (4:9-22).

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ВТОРОГО ПОСЛАНИЯ К ТИМОФЕЮ

Начинается это послание обычным надписанием: «Павел, волею Божиею Апостол Иисуса Христа». Высказав свою сильную любовь к «Тимофею, возлюбленному сыну», и вспомнив нелицемерную веру бабки его Лойды и матери Евники, св. апостол Павел напоминает Тимофею «возгревать дар Божий, который в тебе, через мое рукоположение» (ст. 6). Здесь ясно сказано, что в таинстве священства подается рукоположенному особый благодатный дар Божий, а потому глубоко не правы протестанты и сектанты, отвергнувшие таинство священства и тем лишившие себя законного благодатного пастырства, ведущего свое преемство от свв. апостолов. Этот благодатный дар надлежит пастырю возгревать, конечно ничем иным, как огнем пастырской ревности — добросовестным исполнением пастырского служения.

Первый отдел наставительной части в первой главе излагает указания св. апостола Павла на тот плод, которым прежде всего может обнаружиться в Тимофее возгревание полученного им через апостольское рукоположение благодатного дара. Апостол увещевает Тимофея не стыдиться «свидетельства Господа нашего Иисуса Христа (то есть проповеди о кресте Его, который для иудеев есть соблазн, а для эллинов безумие)», но и страдать, если потребуется, вместе с благовестием Христовым, воодушевляясь высотою совершенного Христом

Спасителем дела домостроительства нашего спасения и руководствуясь примером как самого апостола Павла, так и примером Онисифора, которого св. Павел похваляет за то, что тот не стыдился уз Павловых, но быв в Риме, с великим тщанием искал его и нашел», в то время как все асийские ученики оставили Павла (ст. 7-18).

Вторая глава содержит более подробные увещания к твердости духа и самоотвержению при прохождении пастырского служения. Здесь св. апостол Павел сравнивает пастырское служение со служением воинским и увещевает Тимофея не бояться тех страданий, которым он может подвергнуться как «добрый воин Иисуса Христа». То, что ты слышал от меня о Господе Иисусе Христе и о совершенном Им деле спасения человечества, что я говорил тебе, не робея и не на ухо, а открыто и при всех, не боясь обличении и гонений от неверующих, то самое передай «верным людям, которые были бы способны и других научить». Под этими «верными людьми» толковники древние и новые понимают епископов и пресвитеров. Речь здесь идет о том, что св. Тимофей должен подготовлять среди верующих лиц, достойных рукоположения во епископы и пресвитеры, чтобы передать им все истины Богооткровенного учения, а в особенности, как некоторые толковники полагают, образ совершения таинств церковных, который передавался тайно и устно, как уверяет св. Василий Великий, хотя при свидетелях из круга старейших верных, чтобы вернее сохранился. Это относится к епископам и пресвитерам, коих имел рукополагать св. Тимофей (Фотий у Экумения, еп. Феофан). Далее св. Павел воодушевляет Тимофея к перенесению страданий за благовесте примерами как доброго воина, так и ристалищного состязателя, трудящегося земледельца и, наконец, высочайшим примером Самого Господа Иисуса Христа, Который прежде, чем войти в славу Свою через воскресение, много потерпел и даже умер на кресте. «Переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа», то есть будь готов на всякие труды и скорби в деле благовестил о Христе (ст. 3). «Никакой воин не связывает себя делами житейскими, чтобы угодить военачальнику» (ст. 4) — этими словами не требуется от пастыря полного отречения от всяких забот земной жизни, ибо сам апостол говорит, что пастырю надлежит, между прочим, «хорошо править своим домом», следовательно, он может заботиться о нуждах своего семейства, даже так, что «кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией?» (1 Тим 3:4–5). Канонические правила воспрещают только пастырю принимать на себя такие должности и занятия мирские, которые отвлекали бы его от достойного служения Церкви. «Если Же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться» — здесь апостол проводит сравнение между подвигом пастырствования и состязанием на ристалище. Как ведущий состязание на ристалище лишь тогда получает награду (увенчивается), когда ведет состязание в полном согласии со всеми предписанными правилами, так и пастырь лишь тогда получает награду от Бога за свои труды, когда будет трудиться с соблюдением всех правил, предписываемых Словом Божиим для доброго пастырствования. «И состязание на играх, — говорит блж. Феодорит, — имеет некоторые законы, по которым атлетам надлежит состязаться. А кто не по этим законам ведет борьбу, тот не получает венцов». «Так и пастырю надлежит пасгырствовать не как попало, но со строгою осмотрительностью и разумным ведением дела, надлежит сообразовать свои действия и с местом, и с лицом, и с течением дел внешних и внутренних, житейско-гражданских и духовно-благодатных» (еп. Феофан). «Трудящемуся земледельцу первому должно вкусить от плодов» (ст. 6). Это — третий пример. Пастырь напоминает собою не только воина и стязающегося на ристалище, но и земледельца, который трудится, желая получить плоды от обрабатываемой им земли. Так и пастырю естественно ожидать плодов от своего ревностного пастырского делания. «Увидишь такие плоды, — говорит еп. Феофан, — и вкусишь от них утешение и обрадование духовное, кои напитают душу твою слаще меда и сота». Мысль об этих плодах и должна воодушевлять пастыря к достодолжному прохождению им своего пастырского служения, как воодушевляется подобною же мыслью и земледелец. Далее апостол внушает Тимофею вникать в глубокий смысл приведенных им примеров и воодушевляет его мыслью о Воскресении Христовом и о своих собственных страданиях за благовествование о Христе (2:7-10). Такой же путь страданий неизбежно предлежит и каждому доброму пастырю, но окончится он соцарствованием Христу: добрый пастырь должен воодушевлять себя мыслью, что будет разделять со Христом Его славу (2:11–13). Со лжеучителями св. апостол советует не вступать в словопрения, ибо они «нимало не служат к пользе, а к расстройству слушающих». Вместо этого пастырь должен давать всем добрый пример своею жизнью (2:14–16), Среди обличаемых им лжеучителей св. Павел вспоминает «Именея и Филита, которые отступили от истины, говоря, что воскресение уже было». Это, несомненно, родоначальники гностицизма, отвергавшего воскресение тел и понимавшего воскресение в духовном смысле: они учили, что душа, исходя из тьмы неведения и лжи и вступая в свет истины, оставляя порок, воскресает к новой жизни (2:17–18). Предупреждая смущение от еретиков, св. Павел говорит, что они не могут поколебать своими лжеучениями Церковь: «Твердое основание Божие стоит, имея печать сию: «познал Господь своих»; и «да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа» (2:19); на Церкви как на здании Божием есть надпись или печать, состоящая из двух частей. Первая часть ее: «познал Господь Своих» — это значит, что истинно принадлежащие Богу ведомы Ему и не могут быть подвигнуты в вере, ибо благодать Божия настолько перестроила весь их внутренний мир, что они, крепко утвердившись в истине, стали избранниками Божиими и не боятся никаких еретических смущении и козней. Вторая половина надписи, сияющей на избранниках Божиих: «да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа» — это значит, что такие избранники Божии не только устами исповедуют свою принадлежность Богу, но и делами всей своей жизни. Иными словами, здесь указываются две стороны истинно христианской жизни: вера и жизнь по вере, или благочестие. «В большом доме есть сосуды не только золотые и серебряные, но и деревянные и глиняные; и одни в почетном, а другие в низком употреблении» (2:20) — смысл этого изречения тот, что как в большом доме есть разные сосуды, неодинаковой ценности и достоинства, так и в Церкви Христовой есть разные члены: совершенные и несовершенные. Далее апостол и увещевает Тимофея стараться быть «сосудом почетным», бегая «юношеских похотей», под которыми разумеются не только блудные похоти, но и вообще всякие неразумные юношеские порывы, и держаться «правды, веры, любви, мира, уклоняясь» от глупых и невежественных состязаний и внушая не ссориться, но с кротостью наставлять противников веры (2:21–26).

В третьей главе св. апостол предрекает страшное усиление зла и нечестия на земле. «Знай же, что в последний дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, горды, надменны». (3:1–5). Хотя эти слова относятся к последним временам существования мира и человечества, но, как мы уже видели, под «последними временами» можно разуметь весь период времени, начавшийся с приходом Христа

Спасителя в мир и совершения Им дела искупления человечества. Поэтому ближайшим образом эти слова апостола относятся все к тем же лжеучителям, о которых говорил он и в прошлой, второй главе. Характерная черта их та, что они будут иметь лишь внешний вид благочестия, то есть будут притворщиками-лицемерами (ст. 5). «К сим принадлежат те, которые вкрадываются в домы и обольщают женщин, утопающих во грехах, водимых различными похотями» (ст. 6) — из истории сект давно известно, что сектантские вожди для более успешного распространения своих лжеучений старались приобретать сочувствие себе прежде всего в кругу ведших рассеянный светский образ жизни женщин. Эти женщины при своей умственной незрелости и по привычке жить более сердцем и фантазией гораздо легче поддавались обольщению лжеучителей и, служа в то же время к удовлетворению страстей своих обольстителей, сами весьма легко и скоро делались орудиями обольщения для других. Блж. Иероним пишет по этому поводу: «Симон Волхв основал свою секту с помощью бесстыдной Елены, Николай Антиохийский, человек любострастный, водил за собою толпу женщин, Монтан деньгами привлек к себе При-ску и Максимиллу и обольстил их, Арий совратил сначала сестру императора, а потом уже начал совращать и прочий мир православный, Донат находил поддержку в деньгах Луциллы и проч.» (Биб. Алл. Т. VIII. С. 199). «Всегда учащихся и никогда не могущих дойти до познания истины» (ст. 7) — это тоже говорится о тех же женщинах: учатся они лишь из женского любопытства, ища во всем лишь «нового», чего-то модного… «Их неспособность познать истину, — говорит блж. Феофилакт, — не есть естественный недостаток, а есть следствие неправого направления их произволения». «Якоже Ианний и Иамврий противились Моисею, так и сии (то есть лжеучители) противятся истине» (ст. 8) — Ианний и Иамврий — это имена египетских волхвов, противившихся Моисею, известные св. Павлу, как видно, из иудейских преданий, ибо в книгах Священного Писания о них не говорится. В настоящее время имена эти мы находим в Таргуме Ионафана (на Исх. 7:11 и 20:22) и в Талмудических книгах, например в книге Зогар. Ефес также славился волхвами, почему это сравнение вполне приличествовало положению вещей. Этим сравнением св. Павел предупреждал Тимофея, какое ждет его противоборство со стороны лжеучителей и с какой решительностью должен он бороться с ними. В следующем, 9 стихе слышится ободрение для Тимофея: и эти волхвы «не много преуспеют»: «развеется навеянный ими туман, и исчезнут призраки» (еп. Феофан) (ст. 9). Далее апостол похваляет Тимофея за то, что он последовал во всем его проповеднической деятельности, полной лишений и скорбей, и утешает его мыслью, что «все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» (ст. 10–12) — «человеку, который борется со злом, невозможно не испытать скорбей» (еп. Феофан). «Злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле» (ст. 13) — «нисколько не смущайся, — говорит св. Златоуст, — если они благоденствуют, а тебя постигают искушения», ибо они только кажутся преуспевающими, а на самом деле лишь «прельщают» других и сами «прельщаются». Это состояние гибельного самообмана. Им помогает сам враг человеческого рода». «А ты пребывай в том, чему научен и что тебе вверено, зная, кем ты научен» (ст. 14) — научился Тимофей от апостола Павла, но, конечно, не свой личный авторитет выставляет здесь св. апостол, а ту благодать Святого Духа, которая явно руководила им в его апостольских трудах, вразумляла и наставляла его. «Ты из детства знаешь Священные Писания, которые могут умудрить тебя во спасение верою во Христа Иисуса» (ст. 15) — второе побуждение для Тимофея твердо хранить принятое им учение, знание им с детства, благодаря его матери и бабке, иудеянкам, ветхозаветных писаний, которые подготовляли человечество к приходу Мессии в пророчествах и прообразах. Апостол и указывает затем на великое значение Священного Писания для каждого, а тем более духовного руководителя верующими, пастыря Церкви: «Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен» (ст. 16–17) — Священное Писание научает нас как догматам веры, так и добрым правилам жизни, обличая ложь и исправляя худые нравы. Отсюда ясна вся важность изучения Священного Писания/особенно для пастыря, ибо пастырская деятельность в том и состоит, к чему «полезно есть», по апостолу, Богодухновенное Писание: в научении людей истине и добру, в обличении их заблуждений и пороков, в исправлении их на пути праведности. Если столь полезно и важно было Священное Писание Ветхого Завета, которое, конечно, имеет в виду здесь св. апостол Павел, то тем более необходимо и важно Священное Писание Нового Завета, которое во всей полноте раскрывает нам волю Божию и служит ключом для надлежащего понимания и ветхозаветного откровения.

В первых восьми стихах четвертой главы св. апостол Павел излагает заключительные пастырские наставления св. Тимофею, а затем говорит о своих личных делах, видимо, и послуживших поводом к написанию всего послания. Здесь св. апостол Павел с силою заклинает своего ученика Тимофея, напоминая ему суд Божий, не быть небрежным в исполнении своих пастырских обязанностей, и внушает ему: «во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием» (ст. 1–2). В этих словах перечисляются все роды пастырской деятельности в соответствии с нравственным настроением пасомых. «Настой» — это значит: стой всегда на том, чтобы проповедовать, — проповедуй непрестанно, говори неутомимо. Не так, чтобы поговорить однажды, и довольно, но всегда говори и учи (блж. Феофилакт). Что значит: «во время и не во время»? — Это значит: «не назначай определенного времени, пусть будет тебе всегда время для этого, а не только — во время мира, спокойствия или пребывания в церкви; хотя бы ты был в опасности, хотя бы в темнице, хотя бы в узах, хотя бы готовился идти на смерть, и в это время обличай и не переставай вразумлять» (св. Златоуст). Смысл выражения «не во время», конечно, тот, что пастырь должен быть «безвременным», то есть не выбирать и не дожидаться удобного времени только по отношению к себе, а не к пасомым. Например, было бы странно спящего и утомленного работой пасомого будить для наставительной беседы с ним, но если самого пастыря, отдыхающего, позовут для исправления его пастырских обязанностей, он не должен медлить и отговариваться. Странно было бы пастырю навязываться с своими речами там, где его совсем не расположены слушать и даже не хотят принимать, но когда его зовут, или когда он сам видит, что слово его может быть необходимо или полезно, он должен пренебречь своими личными неудобствами и идти проповедовать туда, куда зовет его пастырский долг. Почему нужно спешить и стараться использовать каждый благоприятный случай для проповеди? — Потому что «будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим похотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням» (ст. 3–4). «Не может быть ничего выразительнее этого слова «эписоревсуси» — «изберут»: оно означает беспорядочную толпу учителей, которые притом будут избираемы и утверждаемы в своем чине учениками» (св* Златоуст). «А эти при сем выборе будут действовать не по здравому разуму, но будут избирать таких, которые станут поблажать их похотям, и только угодное им и говорить и делать» (блж. Феофилакт). «Льстили бы слуху» указывает и на красноречие этих учителей, но более на лесть, на приноравливание ко вкусам слушающих. Истина для таких людей станет горька, и они обратятся к «басням», то есть ко всяким мечтательным учениям, которые занимают воображение привлекательными фантазиями, оставляют в покое совесть, не пробуждая ее и не тревожа требованием исправления неисправного в воззрениях и жизни» (еп. Феофан). Таково, например, нынешнее увлечение теософией, оккультизмом и всевозможными философскими и сектантскими лжеучениями, отвечающими вкусам современного человека, тяготящегося аскетическими требованиями истинного христианства. «Будь бдителен во всем, переноси скорби, совершай дело благовестника, исполняй служение свое» (ст. 5) — выражением: «будь бдителен» определяется общий внутренний характер деятельности или настроение доброго пастыря. «Быть бдительным» значит внимать всему, острозорко смотреть за всём и во все стороны, не угрожает ли откуда опасность пасомым, и сообразно с этим направлять свою пастырскую деятельность. «Переноси скорби» — этим определяется общий внешний характер пастырской деятельности. Этим словом «означается не собственно страдание и гонение за веру, а отрицается всякий покой» — «поднимай всякий болезненный труд, не жалея и не щадя себя, коль скоро сего требует благо пасомых» (еп. Феофан). Рассеянная и роскошная жизнь, искание увеселений и приятных развлечений не к лицу истинному пастырю, ибо все это будет идти вразрез с наставлением «переноси скорби». «Совершай дело благовестника» — этим определяется важнейшее дело пастыря Церкви, которое должно стоять во главе всех прочих его дел. Пастырь не есть только механический отправитель богослужения и треб, а прежде всего — ревностный проповедник благой вести о нашем спасении. «Служение твое известно сотвори», то есть: удовлетворительно исполни, совершай его не кое-как, вяло и теплохладно, а от души, со всею ревностью. Заканчивает свои пастырские наставления св. апостол Павел предречением своей близкой мученической смерти. Этим он как бы хочет сказать: «усердно веди дело благовестника, ибо мне уже конец приспел. Некому после меня усерднее побдетъ над этим делом, кроме тебя, любимейшего моего ученика» (еп. Феофан). Как бы в завещание св. Тимофею, св. апостол оставляет ему пример своей собственной жизни и ревностной апостольской деятельности. Св. Златоуст говорит по поводу этого места (ст. 6–8): «часто я, взяв в руки послание апостола и рассматривая это место, недоумевал, для чего Павел так превозносит себя: «подвигом добрым я подвизался». Но теперь, кажется, по благодати Божией, я понял это. — Для чего он говорит так? Он желает утешить скорбящего ученика, заповедуя ему быть бодрым, потому что он отходит к венцу, как сотворивший все, как достигший благого конца; радоваться, говорит, должно, а не скорбеть».

С 9 стиха начинается послесловие, в котором св. апостол просит св. Тимофея «постараться» скоро прийти к нему, еще «до зимы», дает ему поручения и посылает приветствия, заканчивая послание обычным апостольским благословением. Здесь, в 16–17 стихах, апостол говорит о первом разбирательстве его дела на суде, которое благоприятно окончилось для апостола, хотя и все его, конечно из страха, оставили: «и я избавился от львиных челюстей» — здесь под «львом» св. Златоуст и блж. Феодорит понимают жестокого Нерона, хотя некоторые думают, что апостолу первоначально угрожала опасность быть отданным на съедение львам, как это часто делали тогда с христианами, осуждая их на смерть через растерзание дикими зверями.

ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К ТИТУ СВЕДЕНИЯ О СВЯТОМ ТИТЕ

Исторические сведения о лице св. Тита весьма скудны. Книга Деяний о нем совсем ничего не говорит. Знаем мы о нем лишь по посланиям св. апостола Павла и из преданий. Первое упоминание о нем мы находим в послании к Галатам (2:3), где говорится, что он сопровождал св. апостола Павла на апостольский собор, бывший в Иерусалиме. Оттуда мы узнаем, что он был по происхождению эллин, язычник, а предание добавляет, что он был родом с острова Крита, происходя из тамошнего царского рода, был любителем мудрости и ревнителем благочестия не по-язычески и девственник не по-язычески (Поел. св. Игнатия к Филадельф.). По преданию, Тит был послан своим дядею, анфипатом Критским, в Иерусалим во время земной жизни Господа, беседовал там с Господом и св. апостолами и видел дивные знамения (см. Ин. 12:20–22), был свидетелем крестной смерти Господа, удостоверился в истине Его Воскресения и находился в числе критян, слышавших, как св. апостолы в день Пятидесятницы, по сошествии на них Святого Духа, говорили по-критски. Все это он возвестил, возвратившись в Крит, своим соотечественникам. Оттуда, будучи уже верующим, он отправился в Антиохию и сделался преданнейшим учеником и спутником св. апостола Павла. Какие крепкие узы взаимной любви связывали великого апостола с Титом, видно из того, что он говорит о нем во втором послании к Коринфянам 8:23: «это мой товарищ и сотрудник». Вероятно, Тит сопровождал св. апостола во время его второго путешествия, когда обращены были галаты, ибо в послании к Галатам св. апостол говорит о Тите как о лице, им известном (Гал. 2:1–3). Тит находился при св. апостоле Павле и во время его третьего путешествия, ибо св. Павел посылал его из Ефеса в Коринф с важным поручением — узнать о впечатлении, какое произвело на коринфян его первое послание, и устроить дела Коринфской церкви (2 Кор. 2:12–13; 7:13–15). Когда же, вследствие полученных от Тита известий, апостол написал второе послание к Коринфянам, то с этим посланием он отправил опять Тита же, поручив ему собрать милостыню в пользу бедствующих церквей палестинских (2 Кор. 8:6, 16–17). При этом св. апостол рекомендовал Тита коринфянам как надежнейшего и вернейшего человека (2 Кор. 8:20–23). Далее из послания св. апостола Павла к Титу мы видим, что Тит сопровождал св. апостола Павла после освобождения его от первых уз, во время четвертого его путешествия и был оставлен им на острове Крите, чтобы недоконченное довершить и поставить по всем городам пресвитеров (Тит. 1:5). Но затем, как видно из Тит. 3:12, Тит снова был вызван апостолом и разделял с ним дальнейшие труды четвертого благовестнического путешествия от Никополя Киликийского в Македонию, Ахаию, Испанию и Рим, где апостол оказался во вторых узах, закончившихся мученическою смертью. Во всяком случае из 2 Тим. 4:9-10 ясно видно, что Тит находился при апостоле в Риме и был послан им оттуда в Далматию с каким-то поручением. Из предания известно, что Тит епископствовал затем на Крите до глубокой старости, просветив весь остров св. Христовою верою, и скончался 94 лет от роду, будучи девственником до смерти, подобно своему учителю, в 110 году по Р. X. Память его празднуется 25 августа.

О КРИТСКИХ ХРИСТИАНАХ. ОСНОВАНИЕ ЦЕРКВИ КРИТСКОЙ

Послание к Титу, конечно, имеет в виду и критских христиан, для которых он был поставлен епископом. Остров Крит, или Кандия, по своей обширности и плодородию названный «царицей островов» Средиземного моря, в древности отличался многолюдством и славился своими торговыми сношениями и образцовым законодательством. С упадком греческих республик и Крит начал приходить в упадок. В 69 году до Р.Х. римский консул Метелл сделал его римской провинцией. Оживленные торговые сношения привлекли на Крит множество людей низкого нравственного уровня, жаждавших наживы. В результате явилась нравственная порча, которая проявлялась в разврате и в склонности к обману, так что у греков «говорить по-критски» сделалось синонимом слову «лгать». Еще древний поэт Эпименид, уроженец Крита, отметил это свойство своих соплеменников, а св. апостол Павел утвердил истину его слов в своем послании к Титу (1:12–13). Среди жителей Крита было много и иудеев, которых привлекла сюда торговля.

Когда появилось на Крите христианство, в точности нам не известно. Из книги Деяний (2:11) мы знаем, что среди свидетелей чуда Пятидесятницы были и критяне, слышавшие вдохновенную проповедь апостолов на своем родном языке. Без сомнения, они и были первыми благовестниками христианства у себя на родине. Возможно, что главным проповедником христианства на Крите был св. Тит. Но прочное устроение Церкви Христовой на Крите принадлежит, как это ясно видно из послания к Титу, св. апостолу Павлу, трудившемуся здесь, по-видимому, во время своего четвертого благовестнического путешествия, по освобождении из первых уз. Им были основаны церкви по всем городам, но он не успел поставить всюду пресвитеров и поручил сделать это Титу (1:5). В числе сотрудников и помощников Тита на Крите были некий Зина законник и известный своею ученостью и красноречием Аполлос (Тит. З.ТЗ).

ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ ПОСЛАНИЯ К ТИТУ

Св. Иоанн Златоуст говорит: «Мне кажется, что апостол писал это послание во время между первым и вторым своим заключением. Это послание, кажется мне, предшествует второму посланию к Тимофею. Ибо то писал он при конце жизни, находясь в узах (последних), а это в такое время, когда был отпущен и свободен от уз». Освобожден от первых уз св. апостол Павел был около 64 года, когда и отправился в четвертое свое путешествие, посетив Крит. Когда затем отправился он в Малую Азию навестить церкви, за которые болел душой во время первых римских уз, то скоро почувствовал нужду в содействии своего сотрудника Тита и вызвал его к себе в Никополь, где предполагал провести зиму (Тит. 3:12). Таким образом, можно предположить, что послание к Титу написано в 64 году из какого-либо малоазиатского города. Св. Афанасий и блж. Иероним полагают, что этот город и был именно Никополь Киликийский.

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ПОСЛАНИЯ К ТИТУ И ЦЕЛЬ ЕГО

Христианское общество на Крите было весьма разнородным по своему составу. Эта рознь, нравственная порча, вошедшая в поговорку лживость, лень и корыстолюбие, а также и обычные всюду для иудеев заблуждения, которыми они волновали христианское общество, — все это составляло большие трудности для пастырского попечения. Кроме того, Тит сам был критянин и деятельности его надлежало придать особый авторитет. Послание и было для него необходимым письменным руководством в дополнение к устным наставлениям, которые дал ему св. апостол Павел. Получив письменные наставления апостола, св. Тит мог смелее и решительнее действовать, ссылаясь на авторитет апостольского послания.

СОДЕРЖАНИЕ И РАЗДЕЛЕНИЕ ПОСЛАНИЯ К ТИТУ

Послание к Титу содержит в себе всего три главы. В послании ясно различаются:

1) Предисловие с надписанием и приветствием (1:1–5);

2) Наставления касательно избрания пастырей Церкви (1:6-16);

3) Наставления об учительной деятельности пастыря (гл. 2, 3:11);

4) Послесловие, содержащее распоряжения апостола, приветствия и благословение (3:12–15).

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ПОСЛАНИЯ К ТИТУ

Послание к Титу начинается обычным надписанием, которое в этом послании особенно торжественно и значительно более обширно, чем в других посланиях. По своей распространенности и мыслям оно напоминает надписания посланий к Римлянам и Галагам. Этим св. апостол желал особенно подчеркнуть важность предмета послания. Тита с похвалой называет апостол «истинному сыну по общей вере», то есть подлинным, истинным чадом своим, как хранившим неизменно ту святую веру, которой он был научен св. Павлом.

Заканчивается предисловие заявлением, что апостол для того оставил Тита в Крите, дабы он «довершил недоконченное и поставил по всем городам пресвитеров».

Далее в первой главе, имея в виду, что на Крите есть много непокорных, пустословов и обманщиков, св. апостол советует Титу быть особенно осторожным при выборе кандидатов священства и перечисляет, какими качествами должны они отличаться. «Если кто непорочен, муж одной жены, детей имея верных, не укоряемых в распутстве или непокорности» (ст. 6) — под «непорочностью» здесь разумеется безукоризненное и незазорное поведение; «муж одной жены» значит: не двоеженец. Об этом требовании так рассуждает св. Златоуст: «Для чего апостол представляет такого человека? — Он заграждает уста еретикам, осуждавшим брак, показывая, что это дело нисколько не предосудительно, но так честно, что при нем можно восходить даже на священный престол; вместе с тем он укоряет людей невоздержанных, не позволяя после второго брака принимать эту власть… Вы знаете, что, хотя законами и не запрещено вступать во второй брак, однако это дело подвергается многим нареканиям. А апостол желает, чтобы начальствующий не подавал подчиненным никакого повода к нареканиям». «Детей имеет верных» (то есть верующих христиан, а не язычников или безбожников), не укоряемых в распутстве или непокорности — дети избираемого в священство должны быть свободными от укора в недобром поведении. Св. Златоуст говорит: «Ибо кто не мог научить своих детей, тот как может быть учителем других?» Блж. Иероним указывает, что пороки детей могут стеснять и пресекать успех учительства отцов. «Ибо с какою свободою можем мы, — говорит он, — обличать чужих сынов и научать их правым путям, когда обличаемый может возразить нам: прежде своих научи». Далее апостол перечисляет отрицательные качества, которых не должно быть у епископа (под «епископами» здесь можно понимать и собственно епископов, и пресвитеров, поскольку в апостольские времена разграничение этих терминов не было строго установлено). «Епископ должен быть непорочен, как Божий домостроитель, не дерзок, не гневлив, не пьяница, не бийца, не корыстолюбец» (ст. 7) — «строитель Божий» значит то же, что «эконом», «приставник», или домоправитель. Здесь св. апостол Павел, по предположению блж. Иеронима, имел в виду притчу Господа о верном домоправителе (Лк. 12:42 и далее). «Не дерзок» — епископ не должен быть своенравным, ставя выше всего свой личный произвол и свои личные эгоистические интересы. «Не дерзок, не гневлив, не пьяница, не бийца» — все это не свойственно доброму пастырю и домоправителю, как осуждает такие черты и притча (Лк. 12:45). «Некорыстолюбив» — здесь запрещается не только нечестность, но и всякое желание обогащения, которое неприлично в служителе Христовой Церкви, долженствующем подражать апостолам, не искавшим никаких прибытков, но довольствовавшихся необходимым — пищею и одеждою (1 Тим. 6:8). Затем перечисляются положительные качества, которые требуются от кандидатов священства. «Страннолюбив, любящий добро, целомудрен, справедлив, благочестив, воздержан» (ст. 8) — страннолюбив особенно высоко ценилось в те времена гонений на веру; «любящим добро» называет апостол кроткого, тихого, никого не смущающего, во всем мерного, не завистливого» (блж. Феофилакт); «целомудрен», то есть чистому от плотских грехов, которые возможны и при супружеской жизни; для состоящего в супружестве требуется верность супруге и умеренность в пользовании супружеским ложем; для безбрачных — совершеннейшая чистота не только тела, но и помыслов; «справедлив», то есть нелицеприятен в отношении к людям; «благочестив», то есть благоговеющий перед святыней, имеющий страх Божий; «воздержан» не только от похоти плотской и от объятий жены, но и от всех душевных страстей: не воспламеняться гневом, не впадать в печаль, не поражаться страхом и не увлекаться неумеренно радостью» (блж. Иероним). Затем апостол указывает, каков должен быть священнослужитель по учительству. Подобает ему быть «держащимся истинного слова», то есть неповрежденного учения христианского, «согласно с учением, чтобы он был силен и наставлять в здравом учении и противящихся обличать» (ст. 9) — достойный пастырь должен не только отлично знать все догматы христианской веры, но и «держаться» их, то есть быть приверженным к ним, дорожить ими, как жизнью своею, и других наставлять, уча не только знать все основные истины Христовой веры, но и любить и чтить их. Никакого колебания ума не должно быть в пастыре: он не только сам должен знать все учение христианской веры, но уметь и другим ясно и понятно изложить его со всею убедительностью и быть в состоянии отражать врагов христианской веры, ограждая от них свою паству. Достойно примечания, что апостол, перечисляя положительные качества кандидатов священства, учительство поставил в конце. Это потому, что учительство в священнослужителе венчает собой все прочие добрые качества, составляя его отличительную черту. Св. Златоуст по этому поводу говорит: «прочие качества можно находить и в подчиненных, как-то: непорочность, воспитание детей в послушании, страннолюбие, справедливость, благочестие, но епископа и пресвитера особенно отличает то, чтоб он оглашал народ учением». Далее апостол объясняет, почему надо быть осмотрительным Титу при выборе кандидатов священства, и приводит характеристику критян словами стихотворца Эпименида, жившего за 658 лет до Рождества Христова на острове Крите: «Критяне всегда лжецы, злые звери, утробы ленивые». «Пророком» назвал апостол Эпименида, применяясь к тогдашним понятиям: язычники называли так своих поэтов, считая их слова как бы откровением свыше (ст. 10–13). «Не внимая иудейским басням» — как объясняет блж. Феодорит, «апостол иудейскими баснями назвал не закон, но предлагаемое иудеями толкование закона». Под этими «баснями» можно разуметь и долго державшееся у христиан из иудеев мнение о безусловной необходимости исполнять все обрядовые требования Моисеева закона об обрезании, о субботе, о родах пищи позволенных и запрещенных. Имея в виду это последнее, апостол дальше говорит: «для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть» (ст. 14–15) — еще Христос Спаситель говорил, что «не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что исходит из уст»

(Мф. 15:11); эту же мысль повторяет здесь апостол, утверждая, что нет ничего, что было бы нечисто само по себе, но нечистые ум и совесть все делают нечистым, а поэтому надо заботиться лишь о том, как бы чем не оскорбить душу. 16 стих относится, несомненно, к иудеям, хвалившимся, что «знают Бога», но не исполнившим в жизни своей закона Божия.

Со второй главы начинаются наставления, как и чему должен учить пастырь верующих. Апостол говорит здесь, что старцев нужно учить быть степенными и здравыми в вере, стариц, чтобы они одевались прилично и удерживались от клеветы и пьянства и наставляли молодых любить мужей, детей и быть целомудренными, юношей — быть целомудренными, чтобы посрамить этим противников христианства. Особенно же просит апостол увещевать рабов повиноваться своим господам и жить во всем согласно с учением Христовым. Между наставлениями апостол вставляет напоминание, чтобы учащий сам во всем подавал пример (ст. 1-10). Перечислив все это, апостол внушает, что вся цель домостроительства, совершенного воплотившимся Сыном Божиим, в том и состоит, чтобы ввести новое доброе начало в жизнь и деятельность человека. «Ибо явилась благодать Божия, спасительная для всех человеков, научающая нас, чтобы мы, отвергнув нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке» (ст. 11–12) — под этой «благодатью» можно понимать всю совокупность благодатных даров, которая дарована нам в силу искупительных заслуг Христовых. Цель явления благодати — научить нас, отвергнув нечестия, жить благочестиво. Этими словами сильно обличается лжеучение протестантизма об оправдании одною верою, без добрых дел, как якобы не нужных для спасения. Здесь св. апостол ярко выражает мысль, что вся цель Божественного домостроительства — в перестройке заново жизни и деятельности людей, а не только в даровании одной лишь успокоительной надежды на спасение, ради веры в искупительные заслуги Господа; «ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа» (ст. 13) — явление славы великого Бога нашего Иисуса Христа есть второе Его пришествие. Явление благодати научило людей ждать явления славы. Оба явления так связаны между собой, что для кого наступило первое, тот видит духом и последнее. Вот почему первые христиане жили напряженным ожиданием второго пришествия Христова, и вот почему в нынешние времена оскудения веры померкло в сознании современных христиан это ожидание, а некоторые пытаются даже толковать второе пришествие Христово как-то аллегорически, отвергая совсем его реальность. Вышеприведенные слова апостола представляют собою еще ту чрезвычайную важность, что они ярко свидетельствуют о Божественном достоинстве Господа нашего Иисуса Христа: Христос здесь прямо называется великим Богом — «Который дал Себя за нас, чтобы избавить нас от всякого беззакония и очистить Себе народ особенный, ревностный к добрым делам» (ст. 14) — эти слова с еще большей силой выражают предыдущую мысль апостола о необходимости добрых дел для спасения через веру в Господа Иисуса Христа. Цель искупительного подвига Христова здесь указывается в том, чтобы сделать нас «ревнителями добрых дел», а посему и «избранными людьми» Божиими, как бы неким духовным уделом Божиим, каким был израйльский народ в Ветхом Завете. Отсюда ясно, что одна вера во Христа спасти нас не может. Апостол внушает Тимофею неустанно об этом проповедовать «со властью», дабы никто не пренебрегал им за беспечность в слове, если беззаконники, никем не обличаемые, станут открыто перед всеми бесчинствовать (ст. 15).

В третьей главе, продолжая те же наставления, св. апостол внушает св. Титу напоминать критянам добросовестно исполнять свои гражданские обязанности, повинуясь властям, и быть готовыми «на всякое доброе дело» (ст. 1–2). Сознавая, что добродетельная жизнь трудно давалась людям до пришествия Христова, апостол воодушевляет вновь критских христиан мыслью о великом деле домостроительства Божия: «Когда же явилась благодать и человеколюбие Спасителя нашего, Бога, Он спас нас не по делам праведности, которое бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом, Которого излил на нас обильно через Иисуса Христа, Спасителя нашего» (ст. 3–6) — здесь отнюдь нельзя видеть отрицание значения добрых дел для спасения, как думают видеть это протестанты и сектанты, а совсем наоборот: указывается на то, что для христиан неизвинительно оставаться в прежнем греховном состоянии после того, как Господь совершил их обновление Духом Святым. Имея достаточные для того благодатные средства, христиане и призываются к новой, святой жизни. Бог устроил дело спасения нашего через Иисуса Христа без нашего участия, без каких-либо добрых дел или заслуг с нашей стороны, но усвоить это спасение себе мы можем не иначе, как через личный труд, личный подвиг доброделания, при помощи дарованной нам благодати Божией. Под «банею возрождения» здесь разумеется таинство крещения, в котором человек как бы заново рождается, а под «обновлением Духа Святого» — второе таинство низведения Святого Духа, которое совершалось в апостольские времена через возложение рук; а ныне — через миропомазание. «Чтобы, оправдавшись Его благодатию, мы по упованию соделались наследниками вечной жизни» (ст. 7) — это значит: сделавшись праведными при помощи благодати Божией, наследуем жизнь вечную, а не то, что благодать нас оправдывает сама, автоматически, без наших личных усилий, как криво толкуют это место сектанты. Иначе не призывал бы св. апостол Павел так настойчиво к исправлению жизни, как он говорит дальше: «слово это верно; и я желаю, чтобы ты подтверждал о сем, дабы уверовавшие в Бога старались быть прилежными к добрым делам: это хорошо и полезно человекам» (ст. 8) — и здесь опять настойчивое увещание к доброделанию в обличение протестантов. Споров и распрей апостол увещевает удаляться и еретика по первом и втором наказании отрицаться, если он своим упорным противлением истине показывает, что вконец развратился (ст. 9-11). Послание заключается распоряжениями апостола, приветствиями и благословением.

ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К ФИЛИМОНУ

СВЕДЕНИЯ О СВЯТОМ ФИЛИМОНЕ

«Возлюбленный» апостолу Павлу (Флм. гл. 1) Филимон был богатым и знатным гражданином города Колосс. По выражению св. апостола Павла, он «самим собою был ему должен» (ст. 19), то есть был им обращен к вере Христовой в Колоссах или в Ефесе во время долговременного пребывания там апостола Павла, ибо Колоссы с Ефесом были в постоянных сношениях, торговых и административных. Уверовав, Филимон являл в своем лице и во всей семье образец веры и жизни по вере. Ближайшей помощницей во всех подвигах христианской жизни была Филимону Апфия — по мнению св. Златоуста, его жена, которую письменно приветствует св. апостол Павел как сестру возлюбленную, а также Архипп, как полагают, сын их, которого апостол почтил названием «сподвижника своего». «Дом их, по словам св. Златоуста, был пристанищем для всех святых, и св. Павел свидетельствует, что им «успокоены сердца святых» (ст. 7). На том основании, что дом Филимона св. апостол называет домашней церковью, полагают, что там действительно была церковь, в которой совершали богослужения Филимон и Архипп как лица, облеченные в священный сан. Вероятно, Филимон помогал в управлении Колосскою церковью Епафрасу, епископу Колосскому, и в его отсутствие заменял его. По преданию, Филимон был позднее сам епископом в Колоссах (Пост. Апост. 7:49) и принял мученическую смерть вместе с Апфией и Архиппом от возмутившейся языческой черни. Память их празднуется 19 февраля и 22 ноября. По другому преданию, св. Архипп был епископом в Колоссах, а св. Филимон — в Газе.

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ПОСЛАНИЯ К ФИЛИМОНУ

Послание свое к Филимону св. апостол Павел написал по поводу раба его Онисима, который, провинившись чем-то (ст. 11 и 18), из страха наказания бежал от своего господина и добрался до Рима, где находился в узах св. апостол Павел. Так как во время первых своих уз в Риме св. апостол имел возможность проповедовать невозбранно (Деян. 28:31), он в числе других обратил к вере во Христа и Онисима. Св. апостол так полюбил Онисима, что хотел его даже удержать при себе, но потом рассудил за лучшее вернуть его Филимону, прося, чтобы последний принял его, «как мое сердце» (ст. 12). Все это послание направлено к тому, чтобы совершенно примирить господина с его рабом и чтобы Филимон принял бежавшего Онисима уже «не как раба, а как брата возлюбленного» (ст. 16).

ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ ПОСЛАНИЯ К ФИЛИМОНУ

Послание к Филимону, как видно из послания к Колоссянам (4:7–9), написано и послано одновременно с этим последним и, следовательно, в 61 или 62 году. Из самого послания к Филимону видно (ст. 1, 10 и 23), что св. апостол Павел в это время находился в узах. А так как он надеялся на скорое освобождение и даже просил Филимона приготовить ему помещение, надеясь прийти в Колоссы (ст. 22), то ясно, что это были первые узы апостола в Риме, где и написано это послание.

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ПОСЛАНИЯ К ФИЛИМОНУ

Послание к Филимону содержит в себе всего одну главу, состоящую из 25 стихов (по счету в русском переводе — 24 стиха). Начинается послание вступлением из первых 9 стихов, в котором св. апостол Павел после обычного приветствия от себя и Тимофея и после пожелания благодати и мира Филимону, Апфии и Архиппу выражает свою радость по поводу благочестия Филимона и говорит, что хотя мог бы смело ему приказывать, по любви предпочитает лучше его просить. Эта просьба излагается в 10–12 стихах. Апостол просит тут Филимона принять Онисима, которого он «родил» в узах и который некогда был негоден для него, как его сердце. В 13–21 стихах апостол приводит ходатайственные доводы в пользу Онисима:

а) Онисим настолько изменился к лучшему, что апостол хотел даже оставить его у себя для помощи и услужения, но воздержался от этого, чтобы доброе дело Филимона было добровольным, а не вынужденным (ст. 13–14).

б) В разлучении Онисима с Филимоном апостол усматривает Промысел Божий, ибо последствием бегства Онисима была его встреча с апостолом в Риме и обращение ко Христу. Онисим как будто для того отлучился на время, чтобы господин принял его потом навсегда, но уже не как раба, а как «брата возлюбленного» (ст. 15–16).

в) Апостол настолько полюбил обращенного им Онисима, что если Филимон дорожит общением с апостолом Павлом, то должен принять Онисима, как бы самого Павла (ст. 17).

г) Если Онисим причинил Филимону какой-либо материальный ущерб, то апостол обещает возместить это, говоря притом, что Филимон «самим собою должен ему», имея в виду, что от погибельного пути язычества Филимон обращен св. апостолом Павлом. Отсюда делают вывод, что Онисим обворовал своего господина и бежал от него с украденным добром. «Если бы апостол просто попросил простить Онисима, не предлагая уплаты, то неблаговолящие к Евангелию могли бы говорить вот он Евангелие и веру обращает в средство к достижению житейских целей. Обратил Филимона к вере и теперь требует, чтобы тот принял обокравшего его раба без востребования украденного. Чтоб не говорили так и не клали укора на нашу веру и Евангелие, я и не говорю тебе, пишет апостол, что так как ты сам собою мне должен, потому прости даром провинившегося раба, напротив, обещаю уплатить тебе весь ущерб, причиненный бежавшим, и прошу, как милости, принять его в твое доброе расположение». Почему же все-таки апостол пишет «самим собою мне должен» — это объясняет св. Златоуст: «Слова: я уплачу, вот тебе расписка, — могли породить в душе Филимона неприятную мысль, что апостол не доверяет ему, не верит, что он способен к такой добродетели — бескорыстно простить Онисима. В отклонение такого помышления апостол говорит как бы ему: не подумай, что я не уверен в тебе. Разве я не знаю, как чувствуешь ты, что должен мне и самим собою? Стоит мне сказать тебе слово, и ты все сделаешь» (еп. Феофан) (ст. 18–19).

д) В качестве единственной награды для себя св. апостол просит «успокоить его сердце в Господе» за Онисима, выражая надежду, что Филимон сделал бы и гораздо большее. «Этим внушает он Филимону если ты любишь меня, щадишь и радеешь о покое сердца моего, прими его и успокой тем мое сердце, ибо без этого оно не может быть покойно. Если не хочешь сделать это ради меня, сделай то ради Христа: окажи милость Господу, а не мне» (еп. Феофан). Словами «зная, что ты сделаешь и более, нежели говорю» апостол препобедил в Филимоне всякое сопротивление (ст. 20–21).

Послание к Филимону ярко свидетельствует о том, что Церковь

Христова, освобождая человека от греха, не производит вместе с тем насильственной ломки в установившихся взаимоотношениях людей, не покушается на гражданский и государственный порядок, терпеливо ожидая улучшения общественного порядка под влиянием христианских идей. Не только из этого послания, но и из других, ранее разобранных нами видно, что Церковь, немогшая, конечно, сочувствовать рабству, вместе с тем не упраздняла его, а даже предписывала рабам повиновение своим господам. Поэтому и тут обращение Онисима в христианство, сделав его свободным от греха и сыном Царствия Божия, не освободило его, однако, как раба, от власти господина. Они-сим должен вернуться к Филимону, несмотря даже на то, что апостол полюбил его, как сына, и нуждался в его услугах, будучи в узах в Риме. Уважение апостола к гражданским правам сказывается также в том, что он мог приказать Филимону простить Онисима, но, признавая за Филимоном право господина, он просит его о прощении провинившегося и покаявшегося раба. Слова апостола: «Без твоего согласия я ничего не хотел сделать» ясно указывают, что христианство ведет человечество к личному совершенству и улучшению общественного правопорядка действительно на началах братства, равенства и свободы, но не путем насильственных действий и переворотов, а путем мирного убеждения и нравственного воздействия.

Заканчивается послание послесловием, в котором св. апостол Павел просит Филимона приготовить ему помещение, так как надеется на скорое свое освобождение, передачей приветствий от соузника Павлова Епафраса, который добровольно разделял с ним скорби его заключения, а также от сотрудников его в деле евангельской проповеди Марка, Аристарха, Димаса и Луки, и обычным благословением. Слова 19 стиха свидетельствуют, что все послание было написано рукою самого апостола Павла. По преданию, Филимон дал Онисиму свободу от рабства и отослал его обратно к св. Павлу. Впоследствии он был епископом Берии Македонской и мучеником в Риме при императоре Траяне. Память его празднуется 15 февраля.

ПОСЛАНИЕ СВЯТОГО АПОСТОЛА ПАВЛА К ЕВРЕЯМ

О ПИСАТЕЛЕ ПОСЛАНИЯ К ЕВРЕЯМ

Последнее место в ряду посланий св. апостола Павла занимает послание к Евреям. Причиной такого положения его является не позднейшее происхождение и не меньшее его достоинство, а сомнения, существовавшие некоторое время, в том, что писателем этого послания действительно был апостол Павел. Сомнения эти вызывались тем, что в начале послания нет обычного для апостола Павла над-писания с указанием его имени, нет обращения и приветствия с наименованием церкви, которой это послание предназначалось. Находили иногда, что и слог послания отличен от слога прочих Павловых посланий. Кроме того, многие древние свидетельства, как, например, свв. Климента Римского, св. Игнатия, Поликарпа, Иустина Мученика, Иринея Лионского, говорят только о глубокой древности послания и его апостольском происхождении, но не называют имени его писателя. Ориген приводит мнения, приписывавшие это послание то св. Клименту Римскому, то св. евангелисту Луке, то св. Варнаве, то Аполлосу Александрийцу, но вместе с тем решительно заключает: «Если Церковь наша принимает послание к Евреям за Павлово, то пусть в этой уверенности и остается всякий, потому что древние не без причины передали нам это послание как произведение апостола Павла» (У Евсевия Церк. Ист. VI, 25). Восточные церкви всегда были согласны с мнением Оригена, и только ариане считали послание к Евреям за подложное. На Западе, наоборот, долгое время сомневались в подлинности этого послания, и лишь под влиянием блж. Августина на Иппонийском соборе 393 года оно было присоединено к прочим 13 посланиям св. апостола Павла. Со времени Лютера отрицательная критика вновь пыталась воскресить сомнения в принадлежности этого послания св. апостолу Павлу.

Самый важный довод сомневающихся состоит в том, что св. апостол Павел не указывает в начале послания, как это обычно для него, своего имени. Но весьма основательное объяснение этому давал еще начальник знаменитой Александрийской школы Пантен (191 год). Послание обращено к евреям, которые всегда подозрительно относились к св. апостолу Павлу и по отношению к которым сам Павел, как призванный быть апостолом необрезанных, не считал себя апостолом (Гал. 1:16; 2:7; Рим. 11:13), прилагая это имя в собственном смысле одному Господу Иисусу Христу (Евр. 3:1 ср. Мф. 15:24). Павел мог опасаться, что евреи не станут читать его послания, узнав из первых слов, кем оно написано. Доводы о различиях в слоге малоосновательны; тем же лицам, кому это послание приписывалось иногда по многим соображениям, оно не могло принадлежать.

Между тем при ближайшем исследовании нельзя не признать, что все послание к Евреям проникнуто духом св. апостола Павла: то же учение о превосходстве Нового Завета перед Ветхим, те же мысли, те же образы, даже характерные выражения. Целый ряд выражений замечательно совпадает с выражениями, встречающимися в других посланиях св. апостола Павла (ср., например, Евр. 10:1 и Кол. 2:17; Евр. 7:18–19 и Рим. 8:3; Евр. 9:15 и 2 Кор. 3:6; Евр. 1:3 и Кол. 1:15 и Флп. 2:6 и мн. др.). В 10:34 и 13:19 писатель упоминает о своих узах, в 13:23 Тимофея называет братом, в 13:24 посылает приветствия от братиев Италийских, в 13:19 просит молитв о своем освобожден™. В конце послания (13:25) преподает обычное для апостола Павла благословение: «благодать со всеми вами», которое св. апостол Павел в 2 Сол. 3:17–18 сам предлагает рассматривать как знак подлинности его посланий.

Необходимо помнить также, что несмотря на некоторые сомнения относительно писателя, самое послание всегда признавалось Церковью каноническим, богодухновенным. Учение об этом высказано в 85 апостольском правиле, в 60 правиле Лаодикийского собора и в учении Отцов первых веков христианства, цитировавших это послание как несомненно богодухновенное и высокоавторитетное. В сирском переводе Пешито второго века послание к Евреям поименовано в числе прочих посланий св. апостола Павла. Павловым признавали его и св. Афанасий Великий, — свв. Кирилл Иерусалимский, Епифаний Кипрский, Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, св. Иоанн Златоуст и блж. Феодорит. Важно свидетельство св. апостола Петра, писавшего евреям рассеяния, что о том же писал им и возлюбленный брат Павел (2 Петр. 3:15).

ЛИЦА, К КОТОРЫМ НАПИСАНО ПОСЛАНИЕ К ЕВРЕЯМ

В самом послании не обозначено, к кому оно написано. Но самое содержание его ясно указывает, что оно писано к евреям. Об этом свидетельствует и всеобщее предание. Является вопрос: к каким именно евреям обращено послание — уверовавшим или еще чуждым веры, евреям палестинским или евреям рассеяния? Судя по первым главам, можно подумать, что послание это обращено ко всем вообще евреям, но с пятой главы начинают встречаться указания, что речь апостола обращена к евреям, уже уверовавшим во Христа, которые давно уже веруют (5:12), много послужили и служат святым, то есть нуждающимся христианам (6:10) и много пострадали за веру (10:32–34).

Особенно же это видно из послесловия (13:18 и далее). Большинство как древних, так и новых толковников склоняются к мысли, что послание это обращено не ко всем вообще уверовавшим во Христа евреям, но к евреям, жившим в определенной местности, и именно — к евреям иерусалимским и палестинским. Подтверждение этому можно найти в том, что св. апостол Павел выражает надежду скоро увидеть тех, кому он пишет послание (13:23), а также в том, что св. Павел хвалит их за то, что они «расхищение имения своего приняли с радостью» (10:34). Это расхищение имений явилось результатом фанатизма евреев палестинских, не уверовавших во Христа. Подробные обстоятельные речи апостола о храме и иудейском Богослужении с явным намерением ослабить в читателях слепую привязанность к ветхозаветной обрядности также говорит в пользу того, что послание обращено к иерусалимским евреям, в которых, вследствие близости к ветхозаветному храму, обаяние всей пышности ветхозаветной обрядности было особенно сильным.

ПОВОД К НАПИСАНИЮ ПОСЛАНИЯ К ЕВРЕЯМ, ЦЕЛЬ И ЯЗЫК ЕГО

Поводом к написанию послания к Евреям послужили отпадения уверовавших евреев опять в иудейство и удаление их от общения с христианами в их молитвенных собраниях (10:25). Это было следствием чрезвычайной трудности для христиан из иудеев отрешиться вполне от мысли о важности и необходимости всего ветхозаветного обрядового закона и от ложной мечты видеть пришествие Мессии в качестве земного иерусалимского царя. В то время как христиане из иудеев, жившие вне Палестины, постепенно все более и более сливались с христианами из язычников, теряя свои узконациональные черты и ложные мечты о Мессии, христиане палестинские поддавались все возраставшему общеиудейскому национализму, который вылился наконец в губительное для иудеев восстание против римского владычества, закончившееся разрушением Иерусалима и храма. Небезуспешной была и деятельность иудействующих, внушающих необходимость для спасения всего обрядового Моисеева закона. После убиения при первосвященнике Анане св. Иакова, брата Господня, фанатичное иудейство в Палестине объявило особенно ожесточенную войну против христианства в Иудее: начались такие яростные гонения, которые заставили многих нетвердых духом поколебаться в вере, вследствие чего они начали оставлять свои христианские собрания и предпочитать иудейские (10:25). Узнав обо всем этом, св. апостол Павел и написал свое послание с целью обстоятельно показать все великое преимущество Нового Завета перед Ветхим, который был только «тенью будущих благ» (10:1), воодушевить палестинских христиан к терпению скорбей и гонений за веру, приводя примеры ветхозаветных праведников (главы 11 и 12), и указать на страшные последствия отпадения от христианской веры (10:28–31). Хотя св. Павел был апостолом языков, а не евреев, пламенная любовь его к Господу, а вместе с тем и к своему народу (Рим. 9:3) побудила его написать это послание, чтобы предостеречь своих соотечественников от гибельного пути, которым они увлекались.

Что касается языка, на котором было написано послание к Евреям то хотя некоторые западные отцы считают, что оно первоначально было написано на еврейском языке и лишь потом было переведено на греческий будто бы св. Лукою или св. Климентом Римским (мысль, которую особенно поддерживают римо-католики), тем не менее еврейский текст послания не дошел до нас, а дошел лишь греческий. Едва ли существовал еврейский текст, ибо в нынешнем греческом тексте все места из Ветхого Завета приводятся всегда по переводу 70-ти, а не по еврейскому тексту. Надо помнить, что для св. Павла греческий язык был его природным языком, поскольку он родился в Тарсе Киликийском, славившемся своей греческой образованностью.

ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ ПОСЛАНИЯ К ЕВРЕЯМ

Из послания видно, что оно написано до разрушения Иерусалима, ибо св. апостол говорит в нем о храме иерусалимском и о совершающемся в нем богослужении как о существующем. Если бы храм был разрушен, св. апостол не преминул бы сказать об этом. Место написания послания ясно из слов апостола: «приветствуют вас Италийские» (13:24). Следовательно, св. апостол находился в Италии и, как естественно предположить, в Риме, откуда написаны им и другие послания. В Риме св. Павел был дважды, и оба раза в узах. И в послании к Евреям он упоминает о своих узах, но притом как о бывших: «ибо вы и моим узам сострадали» (10:34). В 13:19 апостол выражает надежду, что скоро увидится с теми, кому пишет, а в 13:23 прямо говорит: «Знайте, что брат ваш Тимофей освобожден, и я вместе с ним, если он скоро придет, увижу вас». Из этих слов явствует, что послание написано тотчас же по освобождении св. апостола Павла от первых уз или незадолго до освобождения, то есть в 63 или 64 году по Р.Х.

СОДЕРЖАНИЕ И РАЗДЕЛЕНИЕ ПОСЛАНИЯ К ЕВРЕЯМ

Послание св. апостола Павла к Евреям содержит в себе тринадцать глав. Послание это, в отличие от других Павловых посланий, не имеет никакого вступления или предисловия, а прямо начинается с изложения догматической части. Подобно прочим Павловым посланиям, в нем две части:

1) Часть догматическая (гл. 1-10:18);

2) Часть нравоучительная (10:19 по 13:17);

3) Послесловие (13:18–25).

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР ПОСЛАНИЯ К ЕВРЕЯМ

Первая глава вся посвящена выяснению превосходства Господа Иисуса Христа как Ходатая Нового Завета перед Ангелами, это как бы вступительная часть к мыслям св. апостола о превосходстве Нового Завета перед Ветхим. Ветхозаветный Закон дан людям через Ангелов и через Моисея, а Новозаветный Закон дан Иисусом Христом. Поэтому св. апостол и ставит себе целью на основании самого Священного Писания Ветхого Завета доказать евреям, что Христос выше Ангелов (гл. 1 и 2) и выше Моисея (гл. 3 и 4).

Начинается послание словами: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последний дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил» (1:1–2) — смысл этого изречения таков: «поелику дело идет о вере, истинной же вере может научить только Бог, то с этого и начинает свою речь апостол. И древле вере учил Бог, и ныне Он же научает ей. Но тогда учил Он через пророков, а теперь учит через Сына Своего» (еп. Феофан). Отсюда естественный вывод, что новое слово Божие не может не быть согласно с древним. Многократность и многообразие пророческих откровений тем самым указывает на неполноту их, в полноте же и во всем совершенстве истинное учение веры открыто через Сына Божия, Которого Бог Отец «поставил наследником всего», то есть предал Ему все, сделал Его Господом всех, не только по Божеству, что Он имел и раньше, но и по человечеству, как сказал Сам Господь Иисус Христос по Воскресении апостолам: «дана Мне всякая власть на небе и на земле» (Мф. 28:18). «Все отдано в руки Господа Спасителя для осуществления цели воплощенного домостроительства, чтобы все силы небесные и земные направлять к сему одному и вокруг Себя собрать всех спасаемых» (еп. Феофан). «Чрез которого и веки сотворил» — здесь говорится о вечности Сына Божия. «Сими словами указал апостол на Божество Сына Божия, — говорит блж. Феодорит, — ибо творить только Богу свойственно, и вечность — тоже Божеское свойство».

«Сей, будучи сиянием славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную величия на высоте» (1:3) — это чрезвычайной важности догматическое учение о том, что Сын Божий есть совершеннейшее и полное отображение существа и личности Бога Отца, то есть Он равен и единосущен Богу Отцу. Подобно Отцу, Он не только Творец, но и Промыслитель мира, ибо «все держит словом силы Своей; Он и Первосвященник, принесший Самого Себя в жертву за грехи людей. Но Он же воссел «одесную величия на высоте», вознеся тем взятое Им на Себя человеческое естество превыше всякой твари и обожив его. В следующих затем стихах первой главы св. апостол Павел приводит целый ряд ссылок на Ветхий Завет, главным образом изречения из псалмов, которые ясно показывают превосходство Сына Божия, даровавшего нам Новый Завет, перед Ангелами. В этих изречениях Мессии усвояются следующие имена: 1) Имя Сына Божия по существу (ст. 5–6); 2) Имя Бога, царственный престол Коего вечен (ст. 7–8);

3) Имя Помазанника Божия, помазанного паче всех человеческих причастников Своих, то есть царей, священников и пророков (ст. 9);

4) Имя изначала существующего и неизменяющегося Творца неба и земли, Который будет существовать вечно (ст. 10–12); 5) Имя Седящего одесную Бога, к ногам Которого падут все враги Его (ст. 13). Таково Божественное достоинство Основателя Нового Завета. Между тем Ангелы — всего лишь только «служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение» (ст. 14). Служение Ангелов подобно служению сил природы, каковы ветры и пламенеющий огонь (ст. 7). Сыну же Божию и по человечеству принадлежит теперь Божеская власть над всей вселенной, и Ангелы Божии Ему поклоняются. Это мы видели в момент Рождества Христова, когда Ангелы воспели: «слава в вышних Богу», после победы Иисуса над диаволом-искусителем, когда они приступили и служили Ему (Мк. 1:13), когда встретили Его в восклицании и во гласе трубнем как Победителя смерти и ада при Его Вознесении на небо; поклонятся они Ему и тогда, когда будут сопровождать Его как Царя неба и земли на последний Страшный Суд (ст. 6).

Вторая глава продолжает ту же мысль о превосходстве Сына Божия перед Ангелами, а вследствие того и превосходстве Нового Завета перед Ветхим. Апостол говорит, что если через Ангелов преподанный людям ветхозаветный закон должен был строго соблюдаться и нарушение его наказывалось, то тем более подвергнется наказанию тот, кто станет пренебрегать новозаветным законом, который проповедан был Господом (ст. 1–4). И в книге Деяний тоже говорится, что ветхозаветный закон принят был «устроением ангельским» (Деян. 7:53; ср. Гал. 3:19). В Священном Писании Ветхого Завета мы не находим указания, чтобы Закон Божий израильскому народу был преподан через Ангелов. Св. Златоуст полагает, что Ангелы присутствовали, когда Бог вручал Моисею на Синайской горе каменные скрижали с десятью заповедями, и сии-то Ангелы, которым вверен был избранный народ Божий, производили на горе Синай трубные звуки, огонь и мрак. Они же принимали участие во всем сказанном и сделанном в Ветхом Завете. Видимо, память об этом участии Ангелов хранилась в иудейском предании. «Не Ангелом Бог покорил будущую вселенную, о которой говорил» (ст. 5) — здесь под «грядущей вселенной» надо понимать новооткрывшееся царство Мессии, или «будущую жизнь», как толкует блж. Феодорит. В следующих, 6–9 стихах св. апостол Павел слова псалмопевца о естественных преимуществах человека, поставленного во главе подчиненных ему земных тварей, относит к Богочеловеку Иисусу, Который в Своем Лице восставил падшее человеческое естество и вознес человека на ту высоту, для которой он и был первоначально сотворен Богом. Этот 8 псалом вообще есть пророческий, ибо из него Сам Господь привел изречение о хвале из уст младенцев и грудных детей при Своем торжественном входе во Иерусалим (Пс. 8:3 в Мф. 21:16). «За претерпение смерти увенчан славою и честью Иисус, Который не много был унижен пред Ангелами, дабы Ему, ко благодати Божией, вкусить смерть за всех» (ст. 9) — здесь под «умалением» надо понимать крестные страдания и смерть Иисуса (ср. Ис. 53:3). Это было лишь временное унижение — «не много», которое потом'привело к славе и самое человеческое естество Господа, превознесенное выше всякой твари. Сам апостол толкует это унижение в том смысле, что любовь Божия к людям определила

Ему «вкусить смерти за всех». В 10 стихе св. апостол устраняет соблазн смерти Иисус Христовой: «Ибо надлежало, чтобы Тот, для Которого все и от Которого все, приводящего многих сынов в славу, вождя спасения их совершил через страдания». Это значит, что Начальник нашего спасения Христос должен был пройти тем именно путем страданий, которым должны были идти согрешившие люди сами, без Спасителя, если бы только могли дойти сами до своей славы, ради которой они созданы Богом. «Ибо освящающий и освящаемые, все от Единого; поэтому Он не стыдится называть их братиями» (ст. 11). Смысл здесь тот, что спасение людей через Искупителя Христа стало возможным только вследствие того, что Христос принял нашу человеческую природу на Себя. Эту мысль о единстве природы Господа Иисуса Христа и искупленных Им людей или о братстве их по человечеству св. апостол Павел подкрепляет ссылками на слова псалмопевца (Пс. 21:23) и пророка Исаии (8:17–18), дабы сделать ее для евреев более убедительной. — «Как дети причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оные, дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола, и избавить тех, которые от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству» (2:14–15) — «детьми» называются здесь все спасаемые, то есть все смертные люди. Смысл этого изречения тот, что Христос для поражения диавола, подчинившего людей смерти, и для уничтожения страха перед смертью Сам, подобно нам, принял на Себя «плоть и кровь», то есть смертную человеческую природу. Словами «и Он также» обличается ложь еретиков-докетов, будто Господь Иисус Христос имел только призрачную человеческую природу. «Не Ангелов восприемлет Он, но восприемлет семя Авраамово» (2:16) — то есть: не ангельскую природу принял на Себя Сын Божий, а человеческую, подобную той, какую имели потомки Авраама. Здесь связь с предыдущими рассуждениями св. апостола о превосходстве Иисуса Христа перед Ангелами, Умаление Господа требовалось самым существом дела: Он пришел на землю спасать не Ангелов, а людей, а потому принял на Себя не ангельскую природу, а низшую — человеческую. Но эта человеческая природа по Вознесении Господа была превознесена перед Ангелами, ибо приобщилась славы Божества и воссела одесную Бога Отца. Став по Своей природе подобным нам, немощным людям, Христос сделался нашим Первосвященником, испытавшим на Себе Самом немощи естества человеческого, а потому вполне сострадая немощам нашим, Он наилучшим образом смог исполнить великое дело искупления человечества (2:17–18). Так как в стихах этих (2:11–18) говорится о воплощении Сына Божия, а также и об искупительной смерти Христовой, то они читаются в некоторые Богородичные праздники (на Благовещение и на Собор Пресвятой Богородицы) и в Великий Пяток на 6-м часе.

В третьей главе св. апостол говорит о превосходстве Господа Иисуса Христа перед вождем еврейского народа Моисеем. Господь Иисус Христос выше Моисея прежде всего потому, что Он есть Устроитель дома, а Моисей — только верный служитель в этом доме. Под этим «домом» разумеется ветхозаветная Церковь (3:1–6). Далее апостол вспоминает о том, как часто роптали евреи на Бога во время своего сорокалетнего странствования по пустыне и как Господь вознегодовал на род их и клялся во гневе Своем, что они не войдут в покой Его, то есть в обетованную землю (3:7-11). Все это апостол говорит словами 94 псалма (ст. 7-11). Пользуясь этим историческим отрицательным примером, св. апостол выводит из него предостережение христианам, чтобы они боялись подобного ожесточения сердец и не подверглись бы гневу Божию, как некогда евреи в пустыне, чтобы не лишиться обещанного покоя, под которым в Новом Завете разумеется высший духовный покой, для которого земля Ханаанская в Ветхом Завете служила лишь отдаленным прообразом. Для новозаветного Израиля должны быть примером те стойкие и крепкие духом мужи времен Моисея, которые во все сорокалетнее странствование не потеряли веры и удержались от ропота, каковы были, например, Иисус Навин и Халев (ст. 16).

В четвертой главе говорится об этом высшем духовном покое, который наследуют христиане, не поколебавшиеся в своей вере и в своем уповании. Хотя древние евреи, несмотря на обетование, не вошли в землю покоя по своему неверию и за свой ропот против Бога, другие верующие, именно — христиане в Новом Завете, воспользуются этим обетованием Божиим о вхождении в покой, потому что Бог назначил в Новом Завете другое «субботство», то есть другой день покоя, когда новый народ Божий, то есть христиане, войдут в покой Его. Апостол увещевает христиан стараться войти в этот духовный покой, а для этого избегать непокорности Богу (4:1-11). Свое предостережение апостол основывает на том, что угроза ослушникам и ропотливцам исходит из уст Божиих, а «слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные. И нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто перед очами Его: Ему дадим отчет» (4:12–13). Смысл этого изречения тот, что Слово Божие живо и действенно, то есть не остается без исполнения: дает то, что обещает, и производит то, чем угрожает. Грозная и карающая сила Слова Божия, изобличающая самые тайные помышления, сравнивается с обоюдоострым мечом, насквозь пронзающим преступника. Важным здесь является встречающееся и в других местах у апостола Павла (1 Сол. 5:23) указание на трехсоставность человеческого естества — дух, душу и тело.

Начиная с 14 стиха четвертой главы идет речь о Господе Иисусе Христе как о великом Первосвященнике и раскрывается Его превосходство перед ветхзаветным первосвященником. В последних стихах этой главы (ст. 14–16) намечается тема, или главный предмет догматико-нравственного рассуждения о первосвященстве Христовом. «Имея Первосвященника великого, прошедшего небеса, Иисуса Сына Божия, будем твердо держаться исповедания нашего. Ибо мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха». В этих словах заключается целый ряд чрезвычайно важных мыслей. Во-первых, Иисус Христос — Великий Архиерей, единственный и превознесенный над всеми другими архиереями; во-вторых, Он прошедший небеса, то есть явившийся перед лицом Самого Бога, в то время как ветхозаветные архиереи могли лишь однажды в год входить только во Святая Святых, бывшее лишь местом явления славы Божией; в-третьих, Иисус Христос есть Сын Божий, в то время как другие архиереи были лишь обыкновенными смертными людьми; в-четвертых, Иисус Христос есть Великий Архиерей, несмотря на все Свое недосягаемое величие могущий спострадати немощем нашим, искушенный во всем, подобно нам, кроме греха. А потому, заключает апостол, «да приступаем с дерзновением к престолу благодати», на котором восседает столь превознесенный, но в то же время столь нам доступный и способный сострадать нам, великий Первосвященник.

В пятой главе св. апостол проводит сравнение между ветхозаветным священством по чину Ааронову и первосвященством Христовым «по чину Мелхиседека». Основными чертами всякого первосвященника, избиравшегося из человеков в Ветхом Завете, было то, что он «для человеков поставлялся на служение Богу, чтобы «приносити дары и жертвы за грехи» людей, как сам «обложенный немощью», он должен был не только за народ, но и за себя приносить жертвы о грехах, честь первосвященническую он должен был воспринимать не сам от себя, но непременно от Бога, как и Аарон (5:1–4). В основном все эти черты мы находим и в Иисусе Христе как в истинном Первосвященнике. Свое первосвященническое призвание Христос получил непосредственно от Самого Бога, что апостол доказывает убедительными для евреев словами псалмопевца: «Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя» (Пс. 2:7), а также: «Ты Священник вовек по чину Мелхиседека» (Пс. 109:4). А то, что Христос был, подобно нам, причастен немощам человеческим, на это указывают слова: «Он, во дни плоти своей, с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти» (5:7). Здесь имеется в виду гефсиманская молитва Христова об избавлении Его от предстоящей Ему чаши страданий. «И услышан был за Свое благоговение» — услышан не в смысле Своего избавления от смерти, ибо на сию смерть и пришел Он Сам добровольно, а в том смысле, что Ему послан был от Отца Небесного Ангел, укрепивший Его на подвиг страданий (Лк. 22:43). «Хотя Он и Сын, однако страданиями навык послушанию» — этими словами указывается на жречество Христово: крестные страдания Христовы за людей явились той великой и умилостивительной за них жертвой, прообразом которой служили многочисленные и многократные жертвы первосвященников в Ветхом Завете. «И, совершившись, сделался для всех послушных Ему виновником спасения вечного» (5:9) — достигши через крестные страдания высшего совершенства (конечно, по Своему человечеству), Христос стал причиной вечного спасения всех послушных Ему людей, как всесильный Ходатай за них перед престолом Отца Небесного.

Так соединились в лице Господа Иисуса Христа три характернейшие черты первосвященничества: Божественное призвание, сострадательность к людям по причастности к их естеству и жреческое посредничество за них перед Богом (5:5-10). В заключение св. апостол Павел с укоризной евреям замечает, что они, упорствующие в своих закоренелых иудейских заблуждениях, неспособны понять и принять изложенное им важное учение о первосвященничестве Христовом. Судя по времени избрания евреев Богом, они могли быть учителями, но вместо того они оказываются подобными младенцам, которым нужна еще молочная пища, то есть их приходится учить лишь самым начаткам христианского учения (5:11–14).

Хотя св. апостол Павел и назвал евреев младенцами по вере, неспособными принимать твердой пищи, он сделал это лишь в укоризненном смысле, считая, что они все же будут в состоянии понять и совершеннейшее учение христианское. При помощи Божией (ст. 3) он надеется преодолеть главное препятствие к этому — узконациональные предрассудки евреев — и с шестой главы начинает раскрывать возвышенное учение о Господе Иисусе Христе как о Первосвященнике по чину Мелхиседекову (вплоть до 8:6). Здесь апостол прежде всего говорит о тяжести греха отпадения от веры после принятия св. крещения и о невозможности обновления через вторичное принятие этого неповторимого таинства: «невозможно — однажды просвещенных, и вкусивших дара небесного, и соделавшихся причастниками Духа Святаго, и вкусивших благого глагола Божия и сил будущего века, и отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются Ему» (6:4–6). В этих словах ясно видно указание св. апостола на самый страшный грех, который назван Самим Господом хулою на Духа Святого (Мф. 12:31). Это — грех ожесточенной нераскаянности, упорного противления Богу, которым грешит диавол и с ним все остальные духи зла, а также и уподобляющиеся им в своей ожесточенной злобе против Бога люди, каковы, например, были книжники и фарисеи, которые как бы видя не видели и слыша не слышали чудес Христовых и Его дивного возвышенного учения и довели Его до распятия, продолжая даже и над Распятым ругаться. В вышеприведенных словах указываются черты, имеющие в виду людей, высоко поднявшихся по лествице духовного совершенства. Для таких падение бывает особенно тяжким и обращение безнадежным. Апостол сравнивает их с испорченной почвой, пившей многократно сходивший на нее дождь и все-таки производящей лишь одни терния и волчцы. Такая земля «негодна и близка к проклятию, которого конец — сожжение» (6:7–8). Апостол выражает, однако, надежду, что евреи, к которым он пишет, находятся в лучшем состоянии, и приглашает их терпеливо трудиться над делом спасения, подобно Аврааму, который «долготерпев, получил обетования», данные ему Богом с клятвою (6:9-12). «Люди клянутся высшим, и клятва во удостоверение оканчивает всякий спор их» — эти слова важны потому, что опровергают утверждения лжеучителей (каковы, например, квакеры, Лев Толстой и др.), будто Слово Божие решительно запрещает употребление клятвы. Дальше апостол говорит, что Сам Богупотребил клятву, клявшись Аврааму Самим Собой (ст, 13–20). Точно так же клялся для уверения людей Сам Бог Отец о вечном первосвященстве Своего Сына, как говорит об этом псалмопевец: «клялся Господь и не раскается: Ты священник вовек по чину Мелхиседека» (Пс. 109:4).

Вся седьмая глава посвящена раскрытию учения о Господе Иисусе Христе как о Первосвященнике по чину Мелхиседекову. Первые три стиха должны служить объяснением, почему Христос называется «Первосвященником по чину Мелхиседекову». В 14:18–20 книги Бытия рассказывается, как по возвращении Авраама после победы над Ханаанскими царями его встретил с хлебом и вином Мелхиседек, царь Салимский, который в то же время был и священником Бога Вышнего, и благословил Авраама именем Бога Вышнего, а Авраам дал ему десятину из своей добычи. Больше никаких сведений о лице Мелхиседека в священных книгах мы не находим. Но имя его и таинственность, с которой он появился и снова исчез в истории Авраама, сделали его лицом важным, как бы сверхъестественным. Вот почему псалмопевец, изображая в 109 псалме (ст. 4) Мессию как вечного священника, назвал Его священником по чину Мелхиседекову. Св. апостол Павел в первых трех стихах 7 главы указывает черты сходства между Мелхиседеком и Господом Иисусом Христом и представляет первого как бы прообразом Сына Божия («уподобляясь Сыну Божию» — ст. 3). Эти черты следующие: самое имя Мелхиседек, которое значит: «царь правды», то, что он был царь Салима, что значит: «царь мира», то, что он был священником Бога Вышнего, то, что, вышедши навстречу Аврааму, он благословил его, и, наконец, то, что Авраам дал ему десятину из лучших добыч своих. Апостол указывает и еще на некоторые необычайные качества Мелхиседека, не упоминаемые в книге Бытия, а именно: на неизвестность и таинственность его происхождения: «без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, «уподобляясь Сыну Божию». Важно то, что Мелхиседек первым в Священном Писании называется «священником», и притом священником Бога Вышнего, и является как бы получившим священство от Самого Бога — «Пребывает священником навсегда» — конечно, не в своем лице, а в лице своего Первообраза — Иисуса Христа. Превосходство священства Мелхиседекова перед священством, происходившим от потомка Авраамова Левия, св. апостол

Павел и показывает дальше в следующих стихах, начиная с 4-го. Прежде всего он выставляет на вид «десятину», которую поднес Авраам Мелхиседеку из лучших добыч своих. Десятина давалась старейшим. Авраам же был свободный и независимый владелец громадных богатств, притом только что одержавший победу над пятью Ханаанскими царями и получивший великие обетования от Бога. Если велик был родоначальник народа Божия Авраам, то сколько же велик тогда Мелхиседек, которому Авраам смиренно поднес десятую часть лучших своих добыч, как бы подчиненный ему данник (ст. 4). В 5–6 стихах св. апостол указывает еще на одну черту, превозносящую Мелхиседека над Авраамом. Это то, что он не имел никакого племенного родства с Авраамом, и следовательно, последний не мог считать себя обязанным уделять ему десятину от своих имуществ, как уделяли евреи своим священникам из колена Левиина. И, наконец, еще одна примечательная черта: «имущего обетования», то есть Авраама, благословил (Мелхиседек). Без всякого же прекословия меньший благословляется большим» (7:6–7) — Авраам сам имел великие обетования от Бога и был родоначальником избранного народа Божия и вместе с тем и последующего левитского священства, а между тем Мелхиседек благословил его. Отсюда естественный вывод, что Мелхиседек был выше Авраама с происшедшим от него левитским священством. В 8-10 стихах св. апостол Павел делает естественное заключение, что в лице Авраама сам Левий и все его потомство — ветхозаветное священство — признало себя подчиненным Мелхиседеку как священнику с непреходящим, вечным достоинством. Из всего вышесказанного апостол делает вывод о превосходящих особенностях священства Мелхиседекова, осуществившихся в лице Иисуса Христа, и раскрывает превосходство священства Христова по чину Мелхиседеко-ву перед несовершенным левитским священством. В 11–12 стихах он высказывает общее соображение, что самое предвозвещение нового священства по чину Мелхиседекову при прежнем левитском священстве по чину Ааронову уже предуказано, что последнее, как несовершенное, будет некогда заменено первым, как более совершенным, а потому и самый закон ветхозаветный, как связанный с аароновым священством, будет изменен. Далее апостол раскрывает, как осуществилась эта замена одного священства другим; 1) Господь Иисус Христос воссиял не из священнического колена (Левиина), а Иудина, как и Мелхиседек был чужд рода Авраамова (ст. 13–15); 2) Господь

Иисус Христос священник «не по закону заповеди плотской», то есть священство Его не наследственно, как было это в Левиином колене, и Он — «Священник вовек по чину Мелхиседекову» (ст. 16–17); 3) обнаружилась немощность ветхозаветного закона, ибо он не довел людей до совершенства, а потому установлен Богом с клятвою «лучший» Новый Завет, поручитель которого сделался Иисус, положивший начало и лучшему новому священству (ст. 18–22). В заключение этой главы св. апостол указывает преимущество нового Христова священства: 1) Христово священство единолично и несменяемо (ст. 23–25); 2) возглавляет новозаветное священство Первосвященник святой и безгрешный, каков Христос, принесший Самого Себя в жертву за грехи людей (ст. 26–28).

В главе восьмой продолжается та же мысль, и в первых двух стихах указывается третье преимущество Христа как Первосвященника — то, что Он служение Свое отправляет не на земле, как ветхозаветные первосвященники, а на небе, непосредственно перед престолом Божиим, ибо Он Сам воссел «одесную престола величия на небесах». Эти стихи (7:26–28 и 8:1–2) составляют апостольское чтение в дни памяти святителей на литургии, потому что каждый святитель Церкви Христовой тем велик, что он уподобляется Великому Архиерею — Господу Иисусу Христу в Его святости и непорочности. Далее св. апостол говорит о преимуществах первосвященнического служения Христова на небе: Христос тоже приносит там жертвы. Это — непрестанное ходатайство за нас перед Отцом Своим Небесным как следствие той великой жертвы, которую Он однажды раз и навсегда принес за нас на кресте (ст. 3). На земле Его не признали бы священником по формальным причинам; кроме того, большая разница в самом существе священства левитского и священства Христова, ибо ветхозаветные священники совершали служение, которое имело только символическое и преобразовательное значение, — все же эти символы и прообразы как раз и осуществились во Христе, Который установил Новый Завет, предсказанный еще в пророчестве Иеремии (31:31–34). Слова пророка Иеремии об установлении Нового Завета св. апостол Павел и приводит полностью в 8-12 стихах, после чего делает свое заключение: «Говоря «новый» (пророк), показал ветхость первого; а ветшающее и стареющее близко к уничтожению» (ст. 13).

Девятая глава вся посвящена сравнению двух заветов — Ветхого и Нового — и указанию на несравненное превосходство Нового.

Рассматривая в первых семи стихах устройство скинии, апостол показывает, что самое ее устройство и совершавшиеся в ней богослужебные обряды с принесением в жертву животных уже внушают мысль о неудовлетворительности и о временном их значении. При описании скинии апостол обращает главное внимание на недоступность Святого Святых не только для народа, но и для самих священнослужителей, из которых только один первосвященник мог вступать туда, да и то однажды в год, «не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа» (ст. 7). Этот отрывок Евр. 9:1–7 читается за Божественной литургией в некоторые Богородичные праздники, как, например, Введение во Храм Пресвятой Богородицы 21 ноября и на Покров 1 октября, так как скиния прообразовала собою Божию Матерь. Устройство скинии показывало, что в Ветхом Завете небо было закрыто для людей и люди были разобщены с Богом; все ветхозаветные обряды имели лишь временное значение (ст. 8-10). Преимущество Нового Завета в том, что в нем священнодействует в нерукотворенной скинии Христос, Первосвященник будущих благ, уже не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Собственною Кровью, Которою Он однажды навсегда приобрел для нас вечное искупление (ст. 11–14). Великое значение Крестной Жертвы Иисуса Христа в том, что Он, принеся в жертву Богу Свою собственную Кровь, сделался Ходатаем Нового Завета (ст. 15). В 16 стихе св. апостол выясняет цеобходимость смерти Ходатая Нового Завета в таких словах: «где завещание, там необходимо, чтобы последовала смерть завещателя», и в 17 стихе: «потому что завещание действительно после умерших: оно не имеет силы, когда завещатель жив» — необходимость смерти Христовой апостол выводит из двух обстоятельств, обозначаемых одним греческим словом: «диафики». Это слово значит и завет в смысле союза или обоюдного договора, и завещание в смысле посмертного наказа или распоряжения. Христос должен был умереть, потому что как в древности Ветхий Завет был основан на крови жертвенных животных, так и Новый Завет мог быть основан только на крови Посредника, или Примирителя между Богом и людьми, ибо необходимо было этой кровью уничтожить грех, который вносил это разделение. Вместе с тем Христос должен был умереть для того, чтобы оставить людям завещание — сделать их наследниками уготованного им вечного спасения. В 18–23 стихах апостол объясняет, что кровь тельцов и козлов в Ветхом Завете имела только прообразовательное значение и имела силу только как прообраз искупительной крови Агнца Божия Христа, имевшего пролить ее за грехи людей. Громадное преимущество Христа как Первосвященника Нового Завета св. апостол Павел указывает в том, что Он вошел однажды и раз и навсегда, совершив наше спасение Своею Кровию, не во Святая Святых, как ветхозаветные первосвященники, а в самое небо, чтобы предстать ныне за нас перед лицом Божиим. — «Человекам положено однажды умереть, а потом суд» (ст. 27) — важное изречение, которое опровергает лжеучение, о так называемом «перевоплощении душ». Почему сказано, что Христос принес Себя в жертву, «чтобы подъять грехи многих», а не «всех»? — «Потому, — отвечает св. Златоуст, — что не все уверовали. Христос умер за всех, дабы спасти всех, сколько от Него зависит, ибо смерть Его сильна была спасти всех от погибели, но Он вознес грехи не всех, потому что они сами не захотели».

В десятой главе развивается та же мысль о превосходстве Нового Завета перед Ветхим и говорится об отмене ветхозаветных жертв и ветхозаветного священства как ставших ненужными. Апостол говорит, что закон, то есть Ветхий Завет, был только «сенью грядущих благ», а «не самым образом вещей», то есть имел лишь преобразовательное значение (ст. 1). Ветхозаветные жертвы не давали совершенного очищения грехов, ибо тогда не было бы надобности постоянно и многократно приносить их. Они были только каждогодным напоминанием о грехах и, следовательно, о той единой Великой Жертве, которою Христос раз и навсегда очистил грехи людские (ст. 1–4). Далее апостол приводит замечательные ветхозаветные пророчества, и прежде всего слова псалмопевца Давида, которыми великий Потомок его Мессия, входя в мир, выражает готовность отдать Свое Собственное Тело на страдание за людей после того, как Отцу Небесному станут неугодны ветхозаветные всесожжения и жертвы за грех: «жертвы и приношения Ты не восхотел; Ты открыл мне уши; всесожжения и жертвы за грех Ты не потребовал. Тогда я сказал: вот, иду; в свитке книжном написано о мне: я желаю исполнить волю Твою, Боже мой, и закон Твой у меня в сердце» (Пс. 39:7–9). В еврейском тексте вместо «уготовил мне тело» (как в переводе 70-ти) сказано: «Ты открыл Мне», или собственно: «пронзил Мне уши». Неизвестно, как произошла эта разница, но в обоих чтениях выражается одна и та же мысль о беспрекословном послушании Мессии Христа Небесному Отцу. В древности прокалывались уши тем рабам, которые, получив свободу, выразили желание навсегда остаться в услужении у своего господина: это было символическим знаком всецелой преданности (Исх. 21:5–6). Из этого пророческого изречения св. апостол делает вывод об отмене ветхозаветных жертв, вместо которых спасением человечеству послужила единая Крестная Жертва Иисуса Христа (ст. 5-10). Ветхозаветные жертвы, многократно приносившиеся священниками, не могли истребить грехов, Христос же, однажды принесши Себя в жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога и «навсегда сделал совершенными освящаемых» (ст. 11–14). Все это св. апостол подтверждает ссылкой на пророчество св. Иеремии о наступлении Нового Завета с забвением грехов и беззаконий человеческих Богом. «Где прощение грехов, там не нужно приношение за них». Иными словами, с пролитием Крови Христовой Ветхий Завет с его сеновным священством и бессильными жертвами должен прекратиться.

С 19 стиха десятой главы начинается уже вторая — нравственная часть послания св. апостола Павла к Евреям. Основная мысль этой части — убеждение быть твердыми в вере. В 19–39 стихах св. апостол увещевает евреев неуклонно держаться христианского исповедания веры, быть исполненными любви друг ко другу и не оставлять христианских собраний, внушая, что если отвергшийся закона Моисеева наказывается смертью, то тем более тягчайшему наказанию подвергнутся отступники от христианской веры: «страшно впасть в руки Бога Живого». Апостол напоминает евреям первое время после их обращения ко Христу, когда они были исполнены великой ревности, мужественно переносили гонения и даже расхищение имения своего приняли с радостью, и убеждает их не оставлять христианского упования, а вооружиться терпением, чтобы, исполнивши волю Божию, получить обещанное. Он утешает их обещанием второго Пришествия Христова, когда каждый получит праведное воздаяние, и приводит пророчество Аввакума о том, что «Праведный верою жив будет, а если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя», как говорит Господь Сам устами этого пророка (Ав. 2:3–4), убеждая стоять в вере — ко спасению души».

Вся одиннадцатая глава посвящена изложению важного учения о вере. Апостол дает прежде всего чрезвычайно ценное в догматическом отношении определение самого понятия веры: «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (ст. 1). Смысл этого определения хорошо истолкован блж. Феодоритом, который так их объясняет: «Вера делается для нас оком к созерцанию уповаемого, и не пришедшее еще в бытие показывает уже состоявшимся. Когда все мертвые еще во гробах, вера живописует нам воскресение и научает представлять бессмертие в прахе тел». Такою верою прославились ветхозаветные праведники, воспоминаниям о которых посвящено далее все содержание этой главы (ст. 2). Прежде чем говорить о вере ветхозаветных праведников, апостол дает еще указание на общее значение веры: «верою познаем, что веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое» (ст. 3) — только вера помогает нам понять, как Бог мог сотворить этот видимый мир из ничего и во времени, ибо для разума нашего легче представить, что материя вечна и из нее все произошло путем естественных законов развития, чему и учат действительно материалисты, не верующие в Бога и в то, что мир сотворен Богом. Мир сотворен во времени, и самое время — счет веков начался лишь тогда, когда появилось видимое тварное бытие. Это и выражает апостол словами «веки устроены».

Все остальное содержание главы говорит о ветхозаветных праведниках, начиная от Авеля, которые жили верою в исполнение тех великих обетовании Божиих, о коих Господь объявил согрешившим людям еще в раю перед изгнанием их оттуда, то есть верою в обетованного Искупителя мира, страдания Которого должны были преобразоваться установленными в Ветхом Завете жертвами. Сказав об Авеле и Енохе, св. апостол подчеркнул необходимость веры для угождения Богу в следующих важных словах: «без веры угодить Богу невозможно; ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздает» (11:6). Это изречение находится в связи с предыдущими словами о Енохе, который был взят живым на небо за то, что имел истинную веру, вследствие чего «ходил перед Богом» (Быт. 5:22–24), то есть во всей жизни своей руководствовался единственно волею Божиею. «Верою Ной… приготовил ковчег… ею осудил он весь мир» (11:7). Только вера в Бога и в непреложность Его слов о предстоящем всемирном потопе могла побудить Ноя к постройке ковчега. Своею верою Ной осудил весь мир, то есть доказал, что он достоин наказания, ибо он мог так же, как и Ной, веровать и спастись. «Верою Авраам повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие» (11:8–9) — высота и чистота веры Авраамовой сказалась в том, что он, пришедши в землю обетованную, жил в ней в шатрах, ожидая исполнения обетования Божия в лучшем и возвышенном смысле — в смысле получения им в обладание отечества небесного (ст. 13–19). «Ожидал города, имеющего основание, которого художник и строитель Бог» (11:10), то есть он ждал отечества небесного, чувствуя себя, как и другие ветхозаветные праведники, странником и пришельцем на земле (ст. 13). «Верою, Авраам, будучи искушаем, принес в жертву Исаака… и получил его в предзнаменование» (11:17–19) — в предзнаменование того, что Отец Небесный принесет в жертву за грехи людей Сына Своего Единородного, Который в третий день воскреснет. «Верою Иаков, умирая… поклонился на верх жезла своего» (11:21) — этим поклонением он воздавал поклонение как бы Самому Мессии, долженствовавшему произойти из его рода. «Верою Моисей три месяца скрываем был родителями своими, ибо видели они, что дитя прекрасно, и не устрашились царского повеления» (11:23) — апостол считает, что не одна родительская любовь внушала родителям Моисея скрывать его, но прежде всего вера, что такое прекрасное дитя предназначается к какому-то великому делу. Об этом так говорит св. Златоуст: «Так праведному дается великая благодать с самого начала, еще с пеленок, и это делает не природа, а Бог. Ибо, смотри, новорожденное дитя оказалось прекрасным, а не безобразным, каковы более или менее все новорожденные дети. Чье это было дело? Не природы, а благодати Божией, которая подвигла и язычницу-египтянку и воодушевила ее так, что она взяла и приняла к себе младенца». «Верою Моисей… лучше захотел страдать с народом Божиим… поношение Христово почел большим для себя богатством, нежели Египетские сокровища» (11:24–26) — как прообраз Христа, страдавшего за людей, и Моисей предпочел страдать за свой народ, чтобы избавить его от рабства египтян. «Верою оставил он Египет, не убоявшись гнева царского» (11:27) — «Как не убоялся? — спрашивает св. Златоуст — Писание говорит, что, услышав, он убоялся, искал спасения в бегстве, убежал, скрылся, и после того находился в страхе? Вникни внимательнее в сказанное. Слова «не убоялся ярости царевы» сказаны по отношению к тому, что он после опять не предстал бы, не принял бы на себя дела ходатайства; а если он принял на себя это дело, то, значит, во всем полагался на Бога… А почему, скажите, он не остался в Египте? Дабы не подвергать себя предвиденной опасности. Ибо искушающему Бога свойственно бросаться в опасности и говорить: «посмотрю, сохранит ли меня Бог».

«Верою совершил он Пасху и пролитие крови, дабы истребитель первенцев не коснулся их» (11:28) — «в чем здесь проявилась вера Моисея? — объясняет блж. Феодорит: — Без веры как поверил бы он, что кровию овчею будет остановлена смерть? Но он посредство^ образа прозревал в самую истину, и представлял в себе силу Владычней Крови». «Верою пали стены Иерехонские, по семидневном обхождении» (11:30). — При этом историческом событии, о котором рассказывает книга Иисуса Навина в 1-19 стихах б главы, в чем проявилась вера израильтян? В беспрекословном послушании повелению Божию, За стенами Иерихона находились сильные, хорошо вооруженные враги, которые могли в любое мгновение броситься на осаждающих, а между тем израильтянам велено было на седьмой день осады семь раз обойти вокруг города. Такое обхождение, по человеческим размышлениям, могло бы довести их до последней степени телесного изнеможения. Однако они подчинились распоряжению своего вождя Иисуса Навина, очевидно надеясь не на силу своего оружия, а веруя в чудесную помощь Божию. И эта вера их не была посрамлена: при звуке священных труб стены Иерихона пали. «Трубные звуки никак не могут разрушить стены, — рассуждает по этому поводу св. Златоуст, — хотя бы кто трубил тысячу лет, а вера может делать все». — «Верою Раав блудница, с миром приняв соглядатаев (и проводив их другим путем), не погибла с неверными» (11:31) — о подвиге Раави рассказывается в книге Иисуса Навина (гл. 2), как она спасла скрывшихся у нее в доме израильских соглядатаев. В подвиге уверовавшей Раави было то замечательно, что она была чужестранка и до прихода соглядятаев не знала истинной веры, и жизнь ее была до тех пор предосудительной. Силою веры ее совершилось полное обновление ее грешной дотоле души. Св. Златоуст подчеркивает, что св. апостол с особым намерением упомянул Раав в числе лиц, заслуживающих подражания своей вере. Ибо «оказаться по вере ниже знаменитых лиц (например, Авеля, Ноя, Авраама и др.) не так прискорбно; но прискорбно оказаться ниже лиц неизвестных. Посему апостол начинает с родителей Моисея, людей неизвестных и не имевших ничего такого, что имел сын, а потом, продолжая речь, сильнее выражает нелепость неверия, указывая на блудниц и вдовиц (уверовавших)».

Далее св. апостол перечисляет других ветхозаветных праведников, силою веры творивших многие дивные дела и чудеса. Одних он называет по именам, у других, не называя имен, перечисляет лишь их деяния. Вот как поясняет сказанное апостолом блж. Феодорит: «верою побеждали царства» — Гедеон низложил мадианитян, Самсон — филистимлян, Варак — Сисару, Давид — аммонитян, амали-китян и оба племени сириан (2 Цар. 10:6), Самуил — филистимлян. «Заградиша уста львов» — Даниил. «Угашали силу огня» — Анания, Азария и Мисаил. «Избегали острия меча» — победившие в войнах (ст. 32–34). «Укреплялись от немощи» — возвратившиеся с Зороваве-лем, освободившиеся из плена и победившие восставших на них соседей. — «Были крепки на войне» — и перечисленные выше, и дети Маттафии: Иуда, Ионафан и Симон. «Жены получали умерших своих воскресшими» (ст. 11:35) — это чудеса великого Илии и Елисея, из которых один воскресил сына вдовицы, а другой сына соманитяныни. — «Иные же замучены были, не приняв освобождения, дабы получить лучшее воскресение». Например: Елеазар, семь Маккавеев и их матерь. — «Были побиваемы камнями» — священник Захария, сын Иодааев. — «Перепиливаемы» — говорят, что претерпел это пророк Исаия. — «Скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли» (11:37–38) — «Так великий Илия, так Елисей, великий наследник его благодати; так большая часть пророков, которые и домов не имели, но рубили дерева и строили себе кущи» (блж. Феодорит). — «И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного, потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства»

(11:39–40) — это так поясняет св. Златоуст: «Уже прошло столько времени, как они (ветхозаветные праведники) остались победителями, и еще не получили награды, а вы, находясь еще в подвиге, сетуете?.. Что же делать Авелю, который прежде всех победил и остается не-увенчанным? Что Ною? Что другим, жившим в те времена и ожидающим тебя и тех, которые будут после тебя?» Смысл этих слов тот, что апостол хочет вразумить ими нетерпеливых и малодушных палестинских евреев, которые, не скончавши еще христианского подвига, хотели бы уже видеть исполнение христианских надежд. Он утешает их представлением о том, как долго пришлось ждать ветхозаветным праведникам награды за свое терпение — пока Великая Жертва Христова не отверзла им врата Небесного Царствия.

В следующей, двенадцатой главе св. апостол предлагает евреям, взирая на пример ветхозаветных праведников, с терпением проходить «предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры Иисуса» как на высший пример для всех подвизающихся. Стихи 9-10, 17–23, 32–40 1-й главы читаются на литургии в Неделю перед Рождеством Христовым, Святых Отец, когда празднуется память всех ветхозаветных праведников. С добавлением же 1–2 стихов 12 главы этот отрывок прочитывается на литургии в Неделю Всех Святых, начиная с 33 стиха. Начиная же с 24 стиха это место читается в Неделю Православия. Далее, в 12 главе, св. апостол учит о значении скорбей как целительного наказания от Бога тем людям, которые являются Его сынами, ссылаясь на изречение книги Притчей: «Кого любит Господь, того наказывает» (Притч. 3:11–12). Далее 12 и 13 главы посвящены нравственным наставлениям о мире, о целомудрии, о братолюбии, о почитании наставников, о благотворении. Последние, 18–25 стихи содержат послесловие с выражением надежды на свидание, приветствиями и благословением.

АПОКАЛИПСИС ИЛИ ОТКРОВЕНИЕ СВЯТОГО ИОАННА БОГОСЛОВА

ЗНАЧЕНИЕ АПОКАЛИПСИСА И ИНТЕРЕС К НЕМУ

Апокалипсис, или, в переводе с греческого, Откровение святого Иоанна Богослова, есть единственная пророческая книга Нового Завета. Она является естественным завершением всего круга новозаветных священных книг.

В книгах законоположительных, исторических и учительных христианин почерпает знания об основании и историческом росте жизни Церкви Христовой и руководство для своей личной жизнедеятельности; в Апокалипсисе же верующему уму и сердцу даются таинственные пророческие указания о будущей судьбе Церкви и всего мира. Апокалипсис — книга таинственная, весьма трудно поддающаяся правильному пониманию и истолкованию, вследствие чего уставом церковным не положено чтений из нее во время Богослужения. Но вместе с тем именно таинственный характер этой книги и привлекает к себе взоры и верующих христиан, и просто пытливых мыслителей, на протяжении всей новозаветной истории человечества пытающихся разгадать смысл и значение загадочных видений, описанных в ней. Существует громадная литература об Апокалипсисе, среди которой имеется и много вздорных произведений, касающихся происхождения и содержания этой таинственной книги. Как на одно из таких произведений последнего времени необходимо указать на книгу Н.А. Морозова «Откровение в грозе и буре». Исходя из предвзятой мысли, что описываемые в Апокалипсисе видения с точностью астронома-наблюдателя изображают состояние звездного неба в какой-либо определенный момент времени, Н.А. Морозов делает астрономическое вычисление и приходит к заключению, что таковым было звездное небо 30 сентября 395 года. Заменяя лица, действия и картины Апокалипсиса планетами, звездами и созвездиями, Н.А. Морозов широко пользуется расплывчатыми очертаниями облаков, заменяя ими недостающие названия звезд, планет и созвездий для изображения полной картины неба в соответствии с данными Апокалипсиса. Если и облака не помогают, при всей мягкости и податливости этого* материала в умелых руках, тогда Н.А. Морозов переделывает в нужном ему смысле текст

Апокалипсиса. Такое свободное обращение свое с текстом священной книги Н.А. Морозов оправдывает или опиской и невежеством переписчиков Апокалипсиса, «не понимавших астрономического смысла картины», или даже тем соображением, что сам писатель Апокалипсиса «благодаря предвзятой идее» делал натяжки в описании картины звездного неба. Таким же «научным» методом определяет Н.А. Морозов, что писателем Апокалипсиса был св. Иоанн Златоуст (родился в 347 году, умер в 407 году), архиепископ Константинопольский. На полную историческую несообразность своих выводов Н.А. Морозов не обращает никакого внимания (прот. Ник. Александров).

В наше время — период первой мировой войны и русской революции, а затем еще более страшной второй мировой войны, когда человечество испытало столько ужасных потрясений и бедствий, — еще более умножились попытки истолкования Апокалипсиса применительно к переживаемым событиям, более или менее удачные. При этом одно важно и необходимо помнить: при истолковании Апокалипсиса, как и вообще при всяком толковании той или другой книги Священного Писания, необходимо пользоваться данными других священных книг, входящих в состав нашей Библии, и истолковательными трудами свв. отцов и учителей Церкви. Из специальных святоотеческих трудов по истолкованию Апокалипсиса особенно ценно «Толкование на Апокалипсис» св. Андрея, архиепископа Кесарийского, которое представляет собою итог всего понимания Апокалипсиса в доникейский период (до первого Вселенского собора). Весьма ценна также Антология на Апокалипсис св. Ипполита Римского (около 230 года). В новейшее время появилось так много истолковательных трудов на Апокалипсис, что число их уже к концу XIX века достигло 90. Из русских трудов наиболее ценные: 1) А. Жданова — «Откровение Господа о семи Азийский церквах» (опыт изъяснения первых трех глав Апокалипсиса); 2) епископа Петра — «Объяснение Апокалипсиса св. апостола Иоанна Богослова»; 3) Н. А. Никольского — «Апокалипсис и обличаемое им лжепророчество»; 4) Н. Виноградова — «О конечных судьбах мира и человека»; 5) М. Барсова — «Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Апокалипсиса».

О ПИСАТЕЛЕ АПОКАЛИПСИСА

Писатель Апокалипсиса сам называет себя «Иоанном» (1:1, 4, 9). По общему верованию Церкви, это был св. апостол Иоанн, возлюбленный ученик Христов, за высоту учения своего о Боге Слове получивший отличительное прозвание «Богослова», вдохновенному перу которого принадлежит еще 4-е каноническое Евангелие и 3 соборных послания. Это верование Церкви оправдывается как данными, указываемыми в самом Апокалипсисе, так и многообразными внутренними и внешними признаками.

1) Писатель Апокалипсиса называет себя «Иоанном» в самом начале, говоря, что ему было дано «Откровение Иисуса Христа» (1:1). Приветствуя далее семь малоазийских церквей, он вновь называет себя «Иоанном» (1:4). Далее он говорит о себе, опять называя себя «Иоанном», что он был «на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа» (1:9). Из апостольской истории известно, что именно св. Иоанн Богослов подвергся заточению на острове Патмос. И, наконец, заканчивая Апокалипсис, писатель снова называет себя «Иоанном» (22:8). В 2 стихе 1 главы он называет себя самовидцем Иисуса Христа (ср. 1 Ин. 1–3). Совершенно несостоятельно мнение, будто Апокалипсис написан каким-то «пресвитером Иоанном». Самая личность этого «пресвитера Иоанна», как личность, отдельная от апостола Иоанна, довольно сомнительна. Единственное свидетельство, которое дает повод говорить о «пресвитере Иоанне», — это место из сочинения Папия, сохранившееся у историка Евсевия. Оно чрезвычайно неопределенно и дает место только догадкам и предположениям, противоречащим одно другому. Ни на чем не основано мнение, приписывающее написание Апокалипсиса Иоанну-Марку, то есть евангелисту Марку. Еще более нелепо мнение римского пресвитера Кая (III в.), будто Апокалипсис написан еретиком Керинфом.

2) Вторым доказательством принадлежности Апокалипсиса св. апостолу Иоанну Богослову служит сходство его с Евангелием и посланиями Иоанновыми не только по духу, но и по слогу, а особенно по Некоторым характерным выражениям. Так, например, проповедь апостольская называется здесь «свидетельством» (Ашок. 1:2–9; 20:4; ср. Ин. 1:7; 3:11; 21:24; 1 Ин. 5:9-11). Господь Иисус Христос называется «Словом» (Ашок. 19:13 ср. Ин. 1:1-14 и 1 Ин. 1:1) и «Ашнцем» (Ашок. 5:6 и 17:14ср. сИн. 1:36). Пророческие слова Захарии: «И воззрят на Него, Которого пронзили» (12:10) и в Евангелии, и в Апокалипсисе приводятся одинаково по переводу 70-ти (Ашок. 1:7 и Ин. 19:37). Некоторые находили, будто язык Ашокалипсиса отличается от языка других писаний св. апостола Иоанна. Эта разница легко объясняется как разностью содержания, так и обстоятельствами происхождения писаний св. апостола. Св. апостол Иоанн хотя и владел греческим языком, но находясь в заточении, вдали от живого разговорного греческого языка, естественно положил на Апокалипсис печать сильного влияния языка еврейского, как природный иудей. Для непредубежденного читателя Апокалипсиса нет сомнения, что на всем содержании его лежит печать великого духа апостола любви и созерцания.

3) Все древние и более поздние святоотеческие свидетельства признают автором Апокалипсиса св. Иоанна Богослова. Ученик его св. Папий Иерапольский писателем Апокалипсиса называет «старца Иоанна», каковым именем называет себя сам св. апостол в своих посланиях (1 Ин. 1 и 3 Ин. 1). Важно свидетельство св. Иустина Мученика, еще до своего обращения в христианство долго жившего в Ефесе, городе, где долго жил и почил великий апостол. Многие свв. отцы приводят места из Апокалипсиса как из богодухновенной книги, принадлежащей св. Иоанну Богослову. Таковы: св. Ириней Лионский, ученик св. Поликарпа Смирнского, ученика св. Иоанна Богослова, св. Ипполит, папа Римский, ученик Иринея, написавший даже апологию на Апокалипсис. Климент Александрийский, Тертуллиан и Ори-ген также признают св. апостола Иоанна писателем Апокалипсиса. Равным образом убеждены в этом и преп. Ефрем Сирин, Епифаний, Василий Великий, Иларий, Афанасий Великий, Григорий Богослов, Дидим, Амвросий, Августин, Иероним. 33 правило Карфагенского собора, приписывая Апокалипсис св. Иоанну Богослову, ставит его в ряду других канонических книг. Отсутствие Апокалипсиса в переводе Пешито объясняется исключительно тем, что этот перевод был сделан для богослужебного чтения, а Апокалипсис при Богослужении не читался. В 60 правиле Лаодикийского собора Апокалипсис не упомянут, так как таинственное содержание книги не дозволяло рекомендовать всем книгу, которая могла дать повод к ложным толкованиям.

ВРЕМЯ И МЕСТО НАПИСАНИЯ АПОКАЛИПСИСА

Точных данных о времени написания Апокалипсиса мы не имеем. Древнее предание указывает для этого конец I века. Так, св. Ириней пишет: «Апокалипсис появился незадолго перед сим и почти в наше время, в конце царствования Домициана» («Против ересей» 5:30). Церковный историк Евсевий сообщает, что и современные ему языческие писатели упоминают о ссылке св. апостола Иоанна на Патмос за свидетельство о Божественном Слове и относят это событие к 15 году царствования Домициана (95–96 гг. по Р.Х.). То же утверждают и Климент Александрийский, Ориген и блж. Иероним. Согласны церковные писатели первых трех веков и в указании места написания Апокалипсиса, которым они признают остров Патмос, упоминаемый самим апостолом как место получения им откровений (1:9-10). Но после открытия сирского перевода Апокалипсиса VI века («Пококе»), где в надписании вместо Домициана назван Нерон, многие стали относить написание Апокалипсиса ко времени Нерона (к 60-м годам по Р.Х.). Св. Ипполит Римский также приписывает ссылку св. Иоанна на остров Патмос Нерону. Находят также, что относить время написания Апокалипсиса к царствованию Домициана нельзя еще потому, что, судя по 1–2 стихам 11 главы Апокалипсиса, иерусалимский храм тогда еще не был разрушен, так как в этих стихах усматривают предсказание о будущем разрушении храма, которое при Домициане было делом уже совершившимся. Указания на римских императоров, которые некоторые видят в 17 главе 10 стихе, ближе всего подходят к преемникам Нерона. Находят также, что число зверя (13:18) можно находить в имени Нерона: «Нерон Кесар» — 666. Самый язык Апокалипсиса, полный гебраизмов, также, по мнению некоторых, указывает на его более раннее, сравнительно с 4-м Евангелием и посланиями св. Иоанна, происхождение. Полное имя Нерона было: «Клавдий Нерон Домиций», вследствие чего и можно было смешать его с царствовавшим позже императором Домицианом. По этому мнению, Апокалипсис написан года за два до разрушения Иерусалима, то есть в 68 году по Р.Х. Но против этого возражают, что состояние жизни христианской, как она представляется в Апокалипсисе, говорит за более позднюю дату. Каждая из семи малоазийских церквей, к которым обращается св. Иоанн, имеет уже свою историю и так или иначе определившееся направление религиозной жизни; христианство в них уже не в первой стадии чистоты и истины — ложное христианство пытается занять в них место наряду с истинным. Все это предполагает, что и деятельность св. апостола Павла, долго проповедовавшего в Ефесе, была делом уже давнего прошлого. Эта точка зрения, основывающаяся на свидетельстве св. Иринея и Евсевия, относит время написания Апокалипсиса к 95–96 годам по Р.Х. Совсем трудно принять мнение св. Епифания, который говорит, что св. Иоанн возвратился с Патмоса при императоре Клавдии (41–54 гг.). При Клавдии не было общего гонения на христиан в провинциях, а было только изгнание из Рима иудеев, среди которых могли быть и христиане. Невероятно и предположение о написании Апокалипсиса и в еще более позднее время, при императоре Траяне (98-108 гг.), когда св. Иоанн скончал жизнь свою. Относительно места написания Апокалипсиса существует еще мнение, что он написан в Ефесе после возвращения туда апостола из ссылки, хотя гораздо естественнее первое мнение, что послание к малоазийским церквам, содержащееся в Апокалипсисе, было отправлено именно с Патмоса. Трудно предположить также, чтобы св. апостол повеление написать все виденное им не исполнил бы сразу (1:10–11).

ГЛАВНЫЙ ПРЕДМЕТ И ЦЕЛЬ НАПИСАНИЯ АПОКАЛИПСИСА

Начиная Апокалипсис, св. Иоанн сам указывает на главный предмет и цель его написания — «показав… чему надлежит быть вскоре» (1:1). Таким образом, главный предмет Апокалипсиса составляет таинственное изображение будущей судьбы Церкви Христовой и всего мира. С самого начала своего существования Церковь Христова должна была вступить в тяжкую борьбу с заблуждениями иудейства и язычества с целью доставить торжество Божественной Истине, принесенной на землю воплотившимся Сыном Божиим, и через это даровать человеку блаженство и жизнь вечную. Целью Апокалипсиса и является — изобразить эту борьбу Церкви и торжество Ее над всеми врагами; показать наглядно гибель врагов Церкви и прославление верных чад Ее. Это особенно важно и нужно было для верующих в те времена, когда начинались страшные кровавые гонения на христиан, чтобы дать им утешение и ободрение в постигших их скорбях и тяжких испытаниях. Эта наглядная картина брани темного царства сатаны с Церковью и конечной победы Церкви над «древним змием» (12:9) нужна для верующих всех времен все с той же целью утешения и подкрепления их в борьбе за истину Христовой веры, какую им постоянно приходится вести со служителями темных адских сил, стремящихся в своей слепой злобе уничтожить Церковь.

ВЗГЛЯД ЦЕРКВИ НА СОДЕРЖАНИЕ АПОКАЛИПСИСА

Все древние отцы Церкви, истолковывавшие священные книги Нового Завета, единодушно рассматривают Апокалипсис как пророческую картину о последних временах мира и событиях, имеющих совершиться перед вторым Пришествием Христовым на землю и при открытии Царства Славы, уготованного всем истинно верующим христианам. Несмотря на темноту, под которой сокрыт таинственный смысл этой книги и вследствие которой многие неверующие пытались всячески опорочить ее, глубоко просвещенные отцы и богомудрые учители Церкви всегда относились к ней с великим благоговением. Так, св. Дионисий Александрийский пишет: «Темнота сей книги не препятствует удивляться ей. И если я не все в ней понимаю, то лишь по моей неспособности. Я не могу быть судией истин, в ней заключающихся, и измерять их скудостью моего ума; руководствуясь более верою, чем разумом, нахожу их только превосходящими мое понимание». В таком же роде высказывается об Апокалипсисе блж. Иероним: «В нем столько же таинств, сколько слов. Но что я говорю? Всякая похвала сей книге будет ниже ее достоинства». Многие считают, что и Кай, пресвитер Римский, не считает Апокалипсис творением еретика Ке-ринфа, как это некоторые выводят из его слов, ибо Кай говорит не о книге, называемой «Откровение», а об «откровениях». Сам Евсевий, приводящий эти слова Кая, ни слова не говорит о том, чтобы Керинф был автором книги Апокалипсиса. Блж. Иероним и другие отцы, знавшие это место в сочинении Кая и признававшие подлинность Апокалипсиса, не оставили бы его без возражения, если бы считали слова Кая относящимися к Апокалипсису св. Иоанна Богослова.

Но за богослужением Апокалипсис не читался и не читается: надо полагать из-за того, что в древности чтение Св. Писания за богослужением всегда сопровождалось толкованием его, а Апокалипсис слишком труден для толкования. Этим же объясняется и отсутствие его в сирском переводе Пешито, который назначался специально для богослужебного употребления. Как доказано исследователями, Апокалипсис первоначально находился в списке Пешито и был исключен оттуда уже после времен Ефрема Сирина, ибо преп. Ефрем Сирин приводит Апокалипсис в своих сочинениях как каноническую книгу Нового Завета и широко использует его в своих вдохновенных поучениях.

ПРАВИЛА ДЛЯ ТОЛКОВАНИЯ АПОКАЛИПСИСА

Как книга судеб Божиих о мире и Церкви, Апокалипсис всегда привлекал к себе внимание христиан, а особенно в то время, когда внешние гонения и внутренние соблазны с особенною силою начинали смущать верующих, угрожая со всех сторон разного рода опасностями. В такие периоды верующие естественно обращались к этой книге за утешением и ободрением и пытались разгадать по ней смысл и значение происходящих событий. Между тем образность и таинственность этой книги делают ее весьма трудной для понимания, а потому для неосторожных толкователей всегда есть риск увлечений за границы истины и повод к несбыточным надеждам и верованиям. Так, например, буквалистическое понимание образов этой книги да-ва\о повод и теперь еще продолжает давать к ложному учению о так называемом «хилиазме» — тысячелетнем царстве Христовом на земле. Ужасы гонений, переживавшиеся христианами в I веке и толкуемые в свете Апокалипсиса, давали повод некоторым верить в наступление «последних времен» и скорого второго Пришествия Христова, еще тогда же, в I веке. За истекшие 19 веков явилось множество толкований Апокалипсиса самого разнообразного характера. Всех этих толкователей можно подразделить на четыре разряда. Одни из них относят все видения и символы Апокалипсиса к «последним временам» — кончине мира, явлению антихриста и второму Пришествию Христову; другие придают Апокалипсису чисто историческое значение, относя все видения к историческим событиям I века — ко временам гонений, воздвигнутых на Церковь языческими императорами. Третьи стараются найти осуществление апокалиптических предсказаний в исторических событиях позднейшего времени. По мнению их, например, папа Римский есть антихрист и все апокалиптические бедствия возвещаются собственно для Римской церкви, и т. п. Четвертые, наконец, видят в Апокалипсисе только аллегорию, считая, что описываемые в нем видения имеют не столько пророческий, сколько нравственный смысл, аллегория же введена только для усиления впечатления с целью поразить воображение читателей. Более правильным надо признать то толкование, которое объединяет все эти направления, причем не следует упускать из вида, что, как ясно учили об этом древние толкователи и отцы Церкви, содержание Апокалипсиса в итоге своем направлено к последним судьбам мира. Не может быть, однако, сомнений, что в течение всей минувшей христианской истории исполнилось уже немало предсказаний св. Тайновидца Иоанна о грядущих судьбах Церкви и мира, но нужна большая осторожность в применении апокалиптического содержания к историческим событиям, и нельзя слишком злоупотреблять этим. Справедливо замечание одного толкователя, что содержание Апокалипсиса только постепенно будет становиться понятным, по мере наступления событий и исполнения пророчеств, в нем предреченных. Правильному пониманию Апокалипсиса, конечно, больше всего мешает отход людей от веры и истинно христианской жизни, что всегда ведет к притуплению, а то и полной утрате духовного зрения, необходимого для правильного понимания и духовной оценки совершающихся в мире событий. Эта всецелая преданность современного человека греховным страстям, лишающая чистоты сердечной, а следовательно и духовного зрения (Мф. 5:8), служит причиной того, что некоторые современные толкователи Апокалипсиса хотят видеть в нем одну аллегорию и даже самое второе Пришествие Христово учат понимать аллегорически. Исторические события и лица переживаемого нами ныне времени, которое, по всей справедливости, многие уже называют «апокалиптическим», убеждают нас в том, что видеть в книге Апокалипсиса одну аллегорию поистине значит быть духовно слепым, настолько все теперь происходящее в мире напоминает страшные образы и видения Апокалипсиса.

СОДЕРЖАНИЕ И РАЗДЕЛЕНИЕ АПОКАЛИПСИСА

Апокалипсис содержит в себе всего 22 главы. По содержанию своему он может быть разделен на следующие отделы:

1) Вступительная картина явившегося Иоанну Сына Человеческого, повелевающего Иоанну написать семи малоазийским церквам, — глава 1;

2) Наставления семи малоазийским церквам: Ефесской, Смирнской, Пергамской, Фиатирской, Сардийской, Филадельфийской и Лаодикийской — главы 2 и 3;

3) Видение Бога, сидящего на престоле, и Агнца — главы 4 и 5;

4) Вскрытие Агнцем семи печатей таинственной книги — главы 6 и 7;

5) Гласы семи труб ангельских, возвестившие различные бедствия живущим на земле при снятии седьмой печати, — главы 8-11;

6) Церковь Христова под образом жены, облеченной в солнце, находившейся в болезнях рождения, — глава 12;

7) Зверь-антихрист и его пособник лжепророк — глава 13;

8) Приуготовительные события перед всеобщим воскресением и Страшным Судом — главы 14–19: а) хвалебная песнь 144 000 праведников и Ангелы, возвещающие судьбы мира, — глава 14; б) семь Ангелов, имеющих семь последних язв, — глава 15; в) семь Ангелов, изливающих семь чаш гнева Божия, — глава 16; г) суд над великой блудницей, сидящей на водах многих и восседающей на звере багряном, — глава 17; д) падение Вавилона — великой блудницы — глава 18; е) брань Слова Божия со зверем и воинством его и погибель последних — глава 19;

9) Общее воскресение и Страшный Суд — глава 20;

10) Открытие нового неба и новой земли; Новый Иерусалим и блаженство его обитателей — глава 21 и глава 22:1–5;

11) Заключение: удостоверение истинности всего сказанного и завещание соблюдать заповеди Божии. Преподание благословения — глава 22:6-21.

ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЙ РАЗБОР АПОКАЛИПСИСА

ГЛАВА ПЕРВАЯ

НАЗНАЧЕНИЕ АПОКАЛИПСИСА И СПОСОБ ДАРОВАНИЯ ЕГО ИОАННУ

«Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре» — эти слова ясно определяют характер и назначение Апокалипсиса как книги пророческой. Этим Апокалипсис существенно отличается от остальных книг Нового Завета, содержание которых по преимуществу веро- и нравоучительное. Важность Апокалипсиса видна здесь из того, что написание его было результатом непосредственного откровения и непосредственного распоряжения, данного св. апостолу Самим Главою Церкви — Господом Иисусом Христом. Выражение «вскоре» указывает на то, что пророчества Апокалипсиса начали исполняться тогда же, вслед за написанием его, а также и то, что перед очами Божиими «один день, как тысяча лет» (2 Петр. — 3:8). Выражение Апокалипсиса об откровении Иисуса Христа, что «оно дано Ему от Бога», надо понимать относящимся ко Христу по человечеству, ибо и Сам Он во время земной Своей жизни говорил о Себе как о не всезнающем (Мк. 13:32) и получающем откровения от Отца (Ин. 5:20).

«Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко» (ст. 3). Книга Апокалипсис имеет, следовательно, не только пророческое, но и нравственное значение. Смысл этих слов таков: блажен, кто, читая эту книгу, будет жизнью своею и делами благочестия приуготовлять себя к вечности, ибо переход в вечность близок для каждого из нас.

«Иоанн семи церквам, находящимся в Ассии» — число семь берется обычно для выражения полноты. Св. Иоанн обращается здесь только к семи церквам, с которыми он, как живший в Ефесе, находился в особенно близких и частых сношениях, но в лице этих семи он обращается вместе с тем ко всей Христианской Церкви в целом. «От семи духов, находящихся перед престолом Его» — под этими «семью духами» естественнее всего понимать семь главных Ангелов, о которых говорится в Тов. 12:15. Св. Андрей Кесарийский, впрочем, понимает под ними Ангелов, управлявших семью церквами. Многие же толковники понимают под этим выражением Самого Духа Святого, проявляющего Себя в семи главных дарах: дух страха Божия, дух познания, дух силы, дух света, дух разумения, дух мудрости, дух Господень, или дар благочестия и вдохновения в высшей степени (см. Ис. 11:1–3). Господь Иисус Христос называется здесь «свидетелем верным» в том смысле, что Он засвидетельствовал перед людьми Свое Божество и истину Своего учения Своею крестною смертью (по-гречески: «мартис»). «Вы будете у Меня царством священников и народом святым» — не в собственном смысле, конечно, а в том, в каком обещал это Бог еще избранному народу через пророков (Исх. 19:6), то есть сделал нас, истинно верующих, лучшим, святейшим народом, который для других народов — то же, что священник и царь по отношению к остальным людям.

«Се, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные» — здесь изображается второе славное Пришествие Христово в полном согласии с изображением этого пришествия в Евангелиях (ср. Мф. 24:30 и 25:31; Мк. 13:26; Лк. 21:27 ср. Ин. 19:37). После приветствия в стихе этом св. апостол сразу же говорит о втором Пришествии Христовом и о Страшном Суде для того, чтобы обозначить главную тему своей книги, дабы приготовить читателей к восприятию полученных им о сем великих и страшных откровений (ст. 7). Для подтверждения непреложности и неотвратимости второго Пришествия и Страшного Суда Божия св. апостол от себя произносит: «ей, аминь», а затем свидетельствует истину сего указанием на Того, Кто есть Алфа и Омега, Начаток и Конец всего сущего: Господь Иисус Христос есть Один только безначальный и бесконечный виновник всего существующего, Он вечен, Он — конец и цель, к которой все стремится (ст. 8).

Что касается способа дарования ему откровений, то св. Иоанн называет прежде всего место, где он удостоился получить их. Это остров Патмос — один из Спорадских островов в Эгейском море, пустынный и скалистый, имеющий 56 верст в окружности, между островом Икарией и Милетским мысом, мало заселенный вследствие недостатка воды, нездорового климата и бесплодия земли. Теперь он называется «Пальмозой». В пещере одной горы и теперь показывают место, где Иоанн получал откровения. Там небольшой греческий монастырь, именуемый «Апокалипсис» (ст. 9). В этом же стихе говорится и о времени получения св. Иоанном Апокалипсиса. Это было тогда, когда св. Иоанн находился в заточении на острове Патмосе, по его собственному выражению, «за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа», то есть за ревностную апостольскую проповедь об Иисусе Христе. Самое лютое гонение на христиан в I веке было при императоре Нероне. Предание говорит, что св. Иоанн предварительно был ввергнут в кипящий маслом котел, из которого он вышел невредимым с обновленными и укрепленными силами. Выражение «в печали», по смыслу подлинного греческого выражения, означает здесь «страдание», происходящее от гонения и мучения, то же, что «мученичество». В следующем, 10 стихе св. Иоанн обозначает и самый день, в который он удостоился откровений. Это был «день недельный», по-гречески «кириаки имера» — «день Господень». Это был первый день седмицы, который евреи называли «миа савватон», то есть «первый день по субботе»; христиане же назвали его «днем Господним» в честь Воскресшего Господа. Самое существование такого названия уже свидетельствует о том, что христиане праздновали этот день вместо ветхозаветной субботы. Обозначив место и время, св. Иоанн указывает также и свое состояние, в котором он сподобился апокалиптических видений. «Я был в духе в день воскресный», — говорит он. На языке пророков «быть в духе» значит быть в таком духовном состоянии, когда человек видит, слышит и чувствует не телесными органами, но всем внутренним существом своим. Это не сновидение, ибо такое состояние бывает и во время бодрствования.

В таком необычайном состоянии своего духа св. Иоанн услышал громкий голос, как бы трубный, который говорил: «Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний; то, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии: в Ефес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию» (ст. 10–11).

Далее описываются четыре видения, по которым многие делят обыкновенно содержание Апокалипсиса на 4 главные части: 1-е видение налагается в 1:12-4 главах; 2-е видение — в 4-11 главах; 3-е видение — в 12–14 главах и 4-е видение — в 15–22 главах.

Первое видение — это явление св. Иоанну Некоего «подобного Сыну Человеческому». Громкий голос, подобный трубному, который Иоанн услышал позади себя, принадлежал Ему. Он называл Себя не по-еврейски, а по-гречески: Альфа и Омега, Первый и Последний. Евреям в Ветхом завете Он открыл Себя под именем «Иегова», что значит: «От начала Существующий», или «Сущий», а здесь Он означает Себя начальной и последней буквами греческого алфавита, указывая тем, что Он содержит в Себе, подобно Отцу, все существующее во всех явлениях бытия от начала до конца. Характерно, что Он объявляет Себя здесь как бы под новым и притом греческим именем «Альфа и Омега», как бы желая показать, что Он есть Мессия для всех народов, говоривших тогда повсюду на греческом языке и пользовавшихся греческой письменностью.

Откровение дается семи церквам, составлявшим Ефесскую митрополию, которой управлял тогда св. Иоанн Богослов, как пребывавший постоянно в Ефесе, но, конечно, оно в лице этих семи церквей дано и всей Церкви. Число семь, кроме того, имеет таинственное значение, означающее полноту, и потому может здесь быть поставлено как эмблема Вселенской Церкви, к которой в целом и обращен Апокалипсис.

В 12–16 стихах описывается внешний вид явившегося Иоанну «подобного Сыну Человеческому». Он стоял посреди семи светильников, символизировавших собою семь церквей, и был облечен в «подир» — длинную одежду иудейских первосвященников, был, подобно царям, препоясан по персям золотым поясом. Этими чертами указывается на первосвященническое и царское достоинство Явившегося (ст. 12–13). Глава Его и волосы были белы, как белая волна, как снег, и очи Его, как пламень огненный. Белизна волос служит обыкновенно признаком старости. Этот признак свидетельствует, что явившийся Сын Человеческий — едино с Отцом, что Он — одно с «Ветхим днями», Которого в таинственном видении созерцал св. пророк Даниил (7:13), что Он такой же Вечный Бог, как и Бог Отец. Очи Его были, как пламень огненный, что означает Его Божественную ревность о спасении рода человеческого, что перед взором Его нет ничего сокрытого и темного и что Он пламенеет гневом на всякое беззаконие (ст. 14). Ноги Его были подобны халколивану, как раскаленные в печи. «Халколиван» — это драгоценный металлический сплав с огненно-красным или золотисто-желтым блеском. По некоторым толкованиям, халк — это медь, и которая знаменует человеческую природу во Иисусе Христе, а Ливан, как благоуханный фимиам, — природу Божественную. «И голос Его как шум вод многих», то есть голос Его подобен голосу грозного судии, поражающему трепетом смятенные души судимых человеков (ст. 15). «Он держал в деснице Своей семь звезд» — по следующему далее объяснению (ст. 20) Самого Явившегося Иоанну, эти семь звезд обозначали собой семерых предстоятелей церквей, или епископов, называемых здесь «Ангелами церквей». Этим внушается нам, что Господь Иисус Христос держит в деснице Своей пастырей церковных. «И из уст Его выходил острый с обеих сторон меч» — этим символизируется все проникающая сила слова, исходящего из уст Божиих (ср. Евр. 4:12). «И лицо Его, как солнце, сияющее в силе своей» — это образ той неизреченной славы Божией, которой просиял Господь в свое время и на Фаворе (ст. 16). Все эти черты представляют нам целостный образ страшного Судьи, Первосвященника и Царя, каким явится некогда Господь Йисус Христос на землю при втором Своем Пришествии, дабы суди-ти живым и мертвым.

В великом страхе Иоанн пал к ногам Его, как мертвый. Из этого можно заключить, что возлюбленный ученик, возлежавший некогда на персях Иисусовых, не признал в Явившемся ни одной знакомой ему черты, и это не удивительно, ибо, если ученики не легко узнавали Господа своего по Воскресении в Его прославленном теле на земле, то тем труднее узнать Его в лучезарной небесной славе. Господь должен был Сам успокоить апостола, положив на него десницу Свою со словами: «не бойся; Я есмь Первый и Последний, и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти» (ст. 17–18) — из этих слов св. Иоанн должен был понять, что Явившийся не кто иной, как Господь Иисус Христос, и что явление Его для апостола не может быть смертельным, а наоборот, живительным. Иметь ключи от чего-нибудь означало у евреев получить власть над чем-либо. Таким образом, «ключи ада и смерти» означают власть над смертью телесной и душевной. В заключение Явившийся повелевает Иоанну написать то, что он увидит и чему подобает быть, объясняя, что семь звезд — это Ангелы, или предстоятели семи церквей, а семь светильников обозначают самые эти церкви.

ГЛАВА ВТОРАЯ

НАСТАВЛЕНИЯ МАЛОАЗИЙСКИМ ЦЕРКВАМ: ЕФЕССКОЙ, СМИРНСКОЙ, ПЕРГАМСКОЙ И ФИАТИРСКОЙ

Во второй, как и в следующей, третьей, главе, излагаются откровения, полученные св. Иоанном о каждой из семи малоазийских церквей, и соответственные наставления им. Эти откровения содержат похвалы их христианской жизни и вере, порицание их недостатков, увещания и утешения, угрозы и обещания. Содержание этих откровений и наставлений имеет ближайшее отношение к состоянию церковной жизни малоазийских церквей в конце первого века, но вместе с тем относится и ко всей Церкви вообще на всем протяжении ее существования на земле. Некоторые даже видят здесь указание на семь периодов в жизни всей Христианской Церкви от апостольского времени до кончины мира и второго Пришествия Христова.

Прежде всего Господь повелевает написать Ангелу Ефесской церкви. Ефесская церковь похваляется за свои первые дела — за труды, терпение и противление ложным учителям, но вместе с тем осуждается за оставление своей первой любви и слышит страшную угрозу, что светильник ее будет сдвинут с своего места, если она не покается. Впрочем, хорошо у ефесян то, что они ненавидят «дела николаитов». Победителей над искушениями и страстями Господь обещает удостоить вкушения плодов от древа жизни. Ефес — древнейший торговый город на берегу Эгейского моря, славившийся своим богатством и громадным населением. Там более двух лет проповедовал св. апостол Павел, поставивший под конец Ефесским епископом своего любимого ученика Тимофея; там долго жил и скончался св. апостол Иоанн Богослов. Впоследствии в Ефесе был третий Вселенский собор, исповедавший Пресвятую Деву Марию Богородицей. Угроза сдвинуть светильник над Ефесской церковью осуществилась. Из великого мирового центра Ефес скоро обратился в ничто: от прежнего великолепного города осталась лишь груда развалин и маленькая мусульманская деревня. Великий светильник первобытного христианства угас совершенно. Упоминаемые здесь николаиты были еретики, представлявшие собою отрасль гностиков и отличавшиеся развратом. Их обличают в своих соборных посланиях также свв. апостолы Петр и Иуда (2 Петр. 2:1 и далее, Иуд. 4). Начало этой ереси положил антиохийский прозелит Николай, бывший в числе семи первых диаконов иерусалимских (Деян. 6:5), который отпал от истинной веры. Награду победителям из среды ефесских христиан составляет вкушение райского древа жизни. Под этим надо понимать вообще блага будущей блаженной жизни праведников, прообразом которых служило древо жизни в первобытном раю, где жили наши прародители (ст. 1–7).

Смирнской церкви, состоявшей из бедняков, но богатых духовно, предрекаются скорби и гонения от иудеев, которых Господь называет «сборищем сатанинским». Предречение скорбей сопровождается увещанием претерпеть эти скорби, которые будут продолжаться «до десяти дней», до конца, и дается обещание избавления «от второй смерти». Смирна также один из древнейших городов Малой Азии, просвещенный и славный в языческой древности. Не менее замечательна была Смирна и в истории первых времен христианства как город, весьма рано озарившийся светом христианства и удержавший среди гонений залог веры и благочестия. Церковь Смирнская, по преданию, основана св. апостолом Иоанном Богословом, и ученик последнего св. Поликарп, бывший в ней епископом, прославил ее своим мученическим подвигом. По известию церковного историка Евсевия, почти сразу после апокалиптического предсказания возникло лютое гонение на христиан в Малой Азии, во время которого и пострадал св. Поликарп Смирнский. По одним толкованиям, «дней десять» означает краткость времени гонений, по другим, наоборот — некий продолжительный срок, ибо Господь заповедует смирнянам запастись «верностью до смерти», то есть на какой-то продолжительный период. Некоторые подразумевают под этим гонение, бывшее при Домициане и продолжавшееся десять лет. Другие видят в этом предречение всех десяти гонений, которые претерпели христиане от языческих императоров в течение первых трех веков. Под «второй смертью», имеющей наступить для неверных после смерти телесной, понимается осуждение их на вечные муки (см. Апок. 21:8). Побеждающему, то есть претерпевшему все гонения, обещается «венец жизни», или наследие вечных благ. Смирна до сего времени остается значительным городом и имеет достоинство православно-христианской митрополии (ст. 8-11).

Пергамская церковь похваляется Господом за то, что содержит Его Имя и не отверглась веры в Него, хотя была насаждена среди крайне развращенного язычеством города, что обозначает образное выражение: «ты живешь там, где престол сатаны», и подверглась тяжкому гонению, во время коего «умерщвлен верный свидетель Господень Антипа». Хотя многие пытались понимать имя «Антипа» символически, известно по дошедшим до нас мартирологам, что Антипа был епископом Пергама и за ревностное исповедание Христовой веры был сожжен во внутренности медного раскаленного быка. Но затем Господь указывает и на отрицательные явления в жизни Пергамской церкви, именно на то, что и там появились николаиты, узаконившие ядение идоложертвенного и всякие любодейные непотребства, до чего доведены были в свое время израильтяне Валаамом. Пергам находится к северу от Смирны, и в древности он соперничал со Смирною и Ефесом. В нем был храм языческого божества Эскулапа, покровителя врачей. Жрецы его занимались медициной и оказали сильное сопротивление проповедникам христианства. Пергам, под названием Бергамо, и христианская церковь в нем сохранились до настоящего времени, хотя и в большой бедности, так как от прежнего великолепия ничего не осталось, кроме громадных развалин прекрасного некогда храма в честь св. Иоанна Богослова, сооруженного императором Феодосием. «Побеждающему дам вкушать сокровенную манну, и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает» — образ взят от ветхозаветной манны, которая была прообразом «Хлеба небесного, сшедшего с небес», то есть Самого Господа Иисуса Христа. Под этой манной надо понимать живое общение в будущей блаженной жизни с Господом. Метафорическое выражение о «белом камне» имеет свое основание в обычае древности, по которому победителям на общественных играх и состязаниях вручались белокаменные таблички, которые они предъявляли потом для получения присужденных им наград. У римских судей был обычай собирать подачу голосов камнями белыми и черными. Белые означали освобождение, черные — осуждение. В устах Тайновидца белый камень символически обозначает чистоту и невинность христиан, за которую они получают награду в будущем веке. Давать имена новым членам царства свойственно царям и владыкам. И Царь Небесный даст всем избранным сынам Своего Царства новые имена, которые будут означать их внутренние свойства и их Назначение и служение в Царстве Славы. Но так как «кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем?» (1 Кор. 2:11), то и новое имя, данное человеку Всеведущим Владыкою, будет известно лишь получающему это имя (ст. 12–17).

Фиатирская церковь похваляется за свою веру, любовь и терпение, но вместе с тем ей высказывается порицание за то, что она допускает в недрах своих некой лжепророчице Иезавели беззаконничать и развращать людей. Господь предрекает ей и любодействующим с нею великую скорбь, если они не покаются, а детям ее — смерть; добрые же и верные христиане Фиатирской церкви должны только держать свою веру и соблюдать заповеди Божии до конца. Побеждающему обещает Господь дать крепкую власть над язычниками и звезду утреннюю. Фиатира — небольшой городок в Лидии, ничем себя в истории не ознаменовавший, но известный в истории христианства тем, что из него происходила Лидия, которую просветил светом Христовой веры св. апостол Павел во время своего второго благовестнического путешествия в городе Филиппах (Деян. 16:14, 15, 40). Вероятно, это и способствовало скорому утверждению христианства в Фиатире, причем, как видно из слов: «последние дела твои больше первых», все указанные перед этим добрые христианские качества жителей Фиатир со временем все больше в них развивались и укреплялись. Имя Иезавели употреблено здесь, по-видимому, в таком же переносном смысле, как выше имя Валаама. Известно, что Иезавель, дочь царя Сидонского, вступивши в супружество с Ахавом, царем Израильским, увлекла его к поклонению всем мерзостям сидонским и тирским и была причиной падения израильтян в идолопоклонство. Можно предполагать, что именем «Иезавели» здесь названо то же любодейно-идольс-кое направление николаитов. «Глубинами сатанинскими» называется здесь учение николаитов как предтечи гностиков, называвших свое лжеучение «глубинами Божиими». Язычество пало в результате борьбы с христианством. В этом смысле Господь и обещает побеждающему «власть над язычниками». «И дам ему звезду утреннюю» — на эти слова имеется двоякое толкование. Пророк Исаия называет «звездой утренней» (Денницей) сатану, спадшего с неба (Ис. 14:12). Тогда этими словами означается господство верующего христианина над сатаною (см. Лк. 10:18–19). С другой стороны, св. апостол Петр в своем втором соборном послании (1:19) «звездою утреннею», которая воссиявает в сердцах человеческих, называет Господа Иисуса Христа. В этом смысле истинному христианину обещается просвещение души его светом Христовым и участие в будущей небесной славе (ст. 18–29).

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

НАСТАВЛЕНИЯ МАЛОАЗИЙСКИМ ЦЕРКВАМ: САРДИНСКОЙ, ФИЛАДЕЛЬФИЙСКОЙ И ЛАОДИКИЙСКОЙ

Ангелу Сардийской церкви Господь повелевает написать более укорительного, чем утешительного: эта церковь содержит одно только имя живой веры, а на самом деле духовно мертва. Господь угрожает сардийским христианам внезапным бедствием, если они не покаются. Есть, впрочем, и среди них очень немногие, «которые не осквернили одежд своих». Победителей (над страстями) Господь обещает облечь в белые одежды, имена их не будут изглажены из книги жизни и будут исповеданы Господом перед Отцом Его Небесным. Сардис в древности был большим и богатым городом, столицей Лидийской области, а ныне это бедная турецкая деревушка Сард. Христиан там немного, и они не имеют своего храма. При Юлиане Отступнике явно обнаружилась духовная мертвость этого города: он быстро возвратился к идолопоклонству, за что и постигла его кара Божия: он уничтожен был до основания. Под «оскверненными одеждами» метафорически изображаются здесь душевные скверны, а потому не осквернившие одежд своих — это те, умы которых остались непричастными еретическим лжеучениям, а жизнь не запятнана страстями и пороками. Под «белыми одеждами» разумеются брачные одежды, в которые облечены будут гости на брачном пиру царского сына, под образом которого представил Господь в притче будущее блаженство праведников в Своем Небесном Царствии (Мф. 22:11–12). Это одежды, которые будут подобны одеждам Спасителя, во время Преображения сделавшимся «белыми, как свет» (Мф. 17:2). Определения Божии о судьбах людей символически изображаются под образом книги, в которую Господь, как всеведущий и всеправедный Судья, записывает все деяния людей. Этот символический образ часто употребляется в Священном Писании (Пс. 68:29; Пс. 138:16; Ис. 4:3; Дан. 7:10; Мал. 3:16; Исх. 32:32–33; Лк. 10:20; Флп. 4:3). Сообразно с этим представлением, тот, кто живет достойно высшего назначения, как бы вписывается в книгу жизни, а живущий недостойно как бы изглаживается из этой книги, тем самым лишаясь права на вечную жизнь. А потому обещание побеждающему грех не изгладить имени его из книги жизни равнозначно обещанию не лишить его небесных благ, уготованных в будущей жизни праведникам. «И исповедаю имя его пред Отцем Моим и пред Ангелами Его» — это то же, что обещал Господь еще при жизни Своей на земле Своим истинным последователям (Мф. 10:32), то есть «признаю и провозглашу его Моим верным учеником» (ст. 1–6).

Ангелу Филадельфийской церкви Господь повелевает написать много утешительного и похвального. Несмотря на свою малосильность (вероятно, имеется в виду малочисленность), эта церковь не отреклась от имени Иисусова перед лицом сатанинского сборища иудейских гонителей. За это Господь сделает так, что они прийдут и поклонятся перед ней, а в тяжкую годину искушения для всей вселенной она найдет защиту и охрану у Самого Господа. Поэтому задача филадельфийцев — держать только то, что они имеют, дабы кто-нибудь не восхитил венца их. Победителя Господь обещает сделать столпом в храме и написать на нем Имя Божие и имя града Божия — Нового Иерусалима, и новое имя Иисусово. Филадельфия — второй большой город в Лидии, названный по имени своего основателя Ат-тала Филадельфа, царя Пергамского. Этот город один из всех малоазиатских городов долго не сдавался туркам. Замечательно, что и в настоящее время христианство находится в Филадельфии в наиболее цветущем состоянии, превосходя все прочие города Малой Азии: здесь сохранилось многочисленное христианское население, имеющее своего епископа и 25 церквей. Жители отличаются большим гостеприимством и добротой. Турки называют Филадельфию «Аллах-Шер», то есть «Божий Город», и это название невольно напоминает обетование Господа: «напишу на побеждающем имя Бога Моего и имя града Бога Моего» (ст. 12). «Так говорит Святый, Истинный, имеющий ключ Давидов» — Сын Божий называет Себя имеющим ключ Давидов в смысле имеющего верховную власть в доме Давидовом, ибо ключ есть символ власти. Дом Давидов, или Царство Давидово, значит то же, что Царство Божие, прообразом которого оно являлось в Ветхом Завете. Далее говорится, что если Господь благоволит кому-либо отверзть двери этого Царства, то никто не сможет тому воспрепятствовать, и наоборот. В этом заключается образное указание на твердость веры филадельфийцев, которой не могли сломить иудей-ствующие лжеучители. Последние прийдут и поклонятся перед ногами филадельфийцев, то есть, по-видимому, признают себя побежденными. Под «годиной искушений», во время которой Господь обещает сохранить верных Ему филадельфийцев, некоторые понимают страшные гонения на христиан со стороны языческих римских императоров, охватившие «всю вселенную», как тогда называлась Римская империя (ср. Лк. 2:1); другие предполагают, что под Филидальфией нужно понимать одну из христианских церквей или всю вообще Христианскую Церковь в последние времена перед кончиной мира и вторым Пришествием Христовым. В этом последнем смысле особенно понятно увещание: «Се, гряду скоро; держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего». Тогда усилится опасность потерять веру от множества соблазнов, но зато и воздаяние за верность будет, так сказать, под руками, а потому надо быть особенно бдительными, чтобы, по легкомыслию, не утратить возможности спасения, как, например, утратила его жена Лотова. Поставление «столпом» в неодолимой вратами адовыми Церкви Христовой, образно представляющейся в виде дома, показывает ничем не нарушимую принадлежность победителя в искушениях к Церкви Христовой, то есть самое прочное положение в Царствии Небесном. Высокою наградою для такого будет также написание на нем тройного имени: имени чада Божия, как нераздельно принадлежащего Богу, имени гражданина нового, или небесного, Иерусалима и имени христианина как подлинного члена Тела Христова. Новый Иерусалим, несомненно, есть небесная, торжествующая Церковь, которая называется «сходящей с небес» потому, что самое происхождение Церкви от Сына Божия, сошедшего с небес, небесно, она дарует людям небесные дары и возводит их на небо (ст. 7-13).

Ангелу Лаодикийской, последней, седьмой по счету, церкви по-велевается написать много обличительного. Господь не изрекает о ней ни одного одобрительного слова. Он укоряет ее в том, что она ни холодна, ни горяча, а потому угрожает извергнуть ее из уст Своих, подобно теплой воде, возбуждающей тошноту. Вопреки самомнительной уверенности лаодикийцев в своих нравственных совершенствах, Господь называет их несчастными, жалкими, нищими, слепыми и нагими, убеждая их позаботиться о прикрытии своей наготы и об исцелении своей слепоты. При этом Он призывает к покаянию, говоря, что с любовью стоит у дверей сердца каждого кающегося и готов прийти к нему со Своими милостями и всепрощением. Победителя над своей гордостью и вообще над нравственными недугами своими Господь обещает посадить с Собою на престоле Своем. Лаодикия, ныне называемая турками «Эски-Гиссар», то есть Старая крепость, находится во Фригии, при реке Лике и близ города Колосс. В древности она славилась своей торговлей, плодородием почвы и скотоводством. Население ее было весьма многочисленно и богато, о чем свидетельствуют раскопки, при которых находят много драгоценных кусков ваятельного искусства, обломков роскошных мраморных украшений, карнизов, пьедесталов и т. п. Можно полагать, что богатство и сделало лаодикийцев такими теплохладными в отношении к христианской вере, за что город их подвергся каре Божией — полному разорению и опустошению турками. «Так говорит… начало создания Божия» — Господь назван так, конечно, не в том смысле, что Он есть первое создание Божие, а в том, что «все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин. 1:3), а также и в том, что Он есть виновник воссоздания падшего человечества (Гал. 6:15 и Кол. 3:10). «О, если бы ты был холоден или горяч» — холодный человек, не познавший веры, скорее может уверовать и стать горячо верующим, чем охладевший, сделавшийся равнодушным к вере христианин. Даже явный грешник лучше теплохладного фарисея, довольного своим нравственным состоянием. Поэтому Господь Иисус Христос и порицал фарисеев, предпочитая им кающихся мытарей и блудниц. Явные и открытые грешники легче могут прийти к сознанию своей греховности и искреннему раскаянию, чем люди с тепловатой совестью, не сознающие своих нравственных недугов. «Золото, огнем очищенное», «одеяние белое» и «глазная мазь» (коллурий), которые Господь советует купить у Него лаодикийцам, означают: любовь и благоволение Божие, приобретаемые покаянием, добрые дела, чистое и непорочное поведение и высшая небесная премудрость, дающая духовное зрение. Можно предполагать также, что лаодикийцы действительно чрезмерно уповали на свое богатство, пытаясь совместить служение Богу и Маммоне. Некоторые полагают, что тут речь идет и о пастырях, стремящихся к обогащению себя земными богатствами и возомнивших, что они через богатство призваны господствовать над наследием Божиим, импонируя своим богатством. Господь советует таковым купить у Него, то есть не испросить только и не даром получить, но купить, то есть приобрести от Самого Христа ценою трудов покаяния, «золото, огнем очищенное», то есть подлинное богатство духовное, благодатное, которое для пастыря состоит, между прочим, и в учительном, растворенном с солью, слове, «белую одежду», то есть дар благотворения ближним, и «коллурий», или добродетель нестяжания, которая открывает глаза на суету и тщету всех богатств этого тленного мира. «Побеждающему» дается обещание посадить его на престоле Божием, под которым разумеется высочайшее достоинство наследника Царства Небесного, соцарствование Самому Христу, Победителю диавола.

Существует мнение, что семь церквей означают семь периодов жизни всей Христовой Церкви от ее основания до кончины мира: 1) Ефесская церковь обозначает первый период — апостольскую Церковь, трудившуюся и не изнемогавшую, боровшуюся с первыми ересями — «николаитами», но оставившую вскоре добрый обычай благотворения — «общения имуществ» («первую любовь»); 2) Смирнская церковь обозначает второй период — период гонений на Церковь, которых было всего десять; 3) Пергамская церковь обозначает третий период — эпоху Вселенских соборов и борьбы с ересями мечом слова Божия; 4) Фиатирская церковь — четвертый период, или период расцвета христианства среди новых народов Европы; 5) Сардийская церковь — эпоха гуманизма и материализма XVI–XVIII веков; 6) Филадельфийская церковь — предпоследний период жизни Христовой Церкви — современная нам эпоха, когда Церковь действительно «немного имеет силы» в современном человечестве и вновь начнутся гонения, когда понадобится терпение; 7) Лаодикийская церковь — последняя, самая страшная эпоха перед кончиной мира, характерная равнодушием к вере и внешним благополучием.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ВТОРОЕ ВИДЕНИЕ: ВИДЕНИЕ БОГА, СИДЯЩЕГО НА ПРЕСТОЛЕ, И АГНЦА

Четвертая глава содержит в себе начало нового — второго видения. Изображение нового величественного зрелища, открывшегося перед взором св. Иоанна, начинается повелением ему взойти в отверстую дверь неба, чтобы увидеть, «чему надлежит быть после сего». Отверзение двери означает обнаружение сокровенных тайн Духа. Словами «взойди сюда» повелевается слушающему совершенно отрешиться от земных помышлений и обратиться к небесным. «И тотчас я был в духе», то есть вновь в состоянии восхищения св. Иоанн увидел в этот раз Самого Бога Отца, сидящего на престоле. Вид Его был подобен драгоценным камням «яспису» («камень зеленеющийся, яко смарагд») и «сардису» (сердоник цвета желто-огненного). Первый из этих цветов — зеленый, по толкованию св. Андрея Кесарийского, означал то, что Божественное естество вечноцветухце, живоносно и пищеподательно, а второй — желто-красно-огненный — чистоту и святость, вечно пребывающие в Боге, и грозный гнев Его к тем, которые нарушают Его волю. Соединение этих двух цветов указывает на то, что Бог карает грешников, но в то же время всегда готов простить искренно кающегося. Явление Сидящего на престоле было окружено «радугой», подобной смарагду, камню зеленого цвета, что означало, как и радуга, явившаяся после потопа, вечную милость Божию к человечеству. Самое сидение на престоле означало открытие Суда Божия, имеющего открыться в последние времена. Это еще не последний Страшный Суд, но суд предварительный, подобный тем судам Божиим, которые совершались неоднократно в истории человечества над согрешившими людьми (Всемирный потоп, гибель Содома и Гоморры, гибель Иерусалима и многие другие). Драгоценные камни яспис и сердоник, а также радуга вокруг престола, являющаяся символом прекращения гнева Божия и обновления мира, обозначают, что суд Божий над миром, то есть огненное истребление его, окончится обновлением его. На это особенно указывает свойство ясписа исцелять язвы и раны, полученные от меча (ст. 1–3).

Вокруг престола на 24 других престолах восседали 24 старца, облеченных в белые одежды, с золотыми венцами на головах. Существует много самых разнообразных мнений и предположений, кого нужно понимать под этими старцами. Несомненно одно, что это — представители человечества, угодившего Господу. Многие полагают, основываясь на обещании, данном св. апостолам: «сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Мф. 19:28), что под этими 24 старцами надо разуметь 12 представителей ветхозаветного человечества — святых патриархов и пророков, и 12 представителей новозаветного человечества, каковыми по праву могут почитаться именно 12 апостолов Христовых. Белые одежды — символ чистоты и вечного празднования, а золотые венцы — знак победы над демонами. От престола «исходили молнии и громы и гласы» — это указывает на то, как страшен и ужасен Бог д ля нераскаянных грешников, недостойных Его милости и прощения. «И семь светильников огненных горели пред престолом, которые суть семь духов Божиих» — под этими «семью духами» надо понимать или семь главных Ангелов, как объясняет св. Ириней, или семь даров Святого Духа, перечисляемых св. пророком Исаиею (11:2). «И пред престолом море стеклянное, подобное кристаллу» — кристальное море, как неподвижное и тихое, в противоположность бурному морю, виденному позже св. Иоанном (13:1), должно означать, по мнению многих толкователей, «множество святых сил небесных, чистое и бессмертное» (св. Андрей Кесарийский), это — души людей, не волновавшихся бурями житейского моря, но, подобно кристаллу, отражающие семь радужных цветов, проникнутые семью дарами благодати Духа Святого. «И посреди престола и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади» — некоторые думают, что под этими животными разумеются четыре стихии и Божие ими управление и сохранение, или Божие владычество над небесным, земным, морским и преисподним. Но, как ясно из дальнейшего описания вида этих животных, это, без сомнения, те самые ангельские силы, которые в таинственном видении св. пророка Иезекииля (1:28) на реке Ховар поддерживали таинственную колесницу, на коей, как царь, восседал Господь Бог. Эти 4 животных послужили как бы эмблемами четырех евангелистов. Множество очей их означает Божественное всеведение, знание всего прошедшего, настоящего и грядущего. Это — верховнейшие и приближеннейшие к Богу ангельские существа, непрестанно славящие Бога.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ПРОДОЛЖЕНИЕ ВТОРОГО ВИДЕНИЯ: ЗАПЕЧАТАННАЯ КНИГА И АГНЕЦ, КАК БЫ ЗАКЛАННЫЙ

Господь Вседержитель, Которого увидел св. Иоанн сидящим на престоле, держал в деснице Своей книгу, исписанную снаружи и внутри и запечатанную семью печатями. Книги в древности состояли из кусков пергамента, свернутых в трубку или навитых на круглую палку. Внутрь такого свитка продевался шнурок, который связывался снаружи и прикрепляем был печатью. Иногда книга состояла из куска пергамента, который складывался в виде веера и был стянут поверх шнурком, припечатанным печатями на каждом сгибе или складе книги. В таком случае раскрытие одной печати давало возможность раскрыть и прочесть только одну часть книги. Писание производилось обыкновенно лишь на одной внутренней стороне пергамента, но в редких случаях писали с обеих сторон. По изъяснению св. Андрея

Кесарийского и других, под книгой, виденной св. Иоанном, следует разуметь «премудрую Божию память», в которой вписаны все, а также и глубину Божественных судеб. В этой книге были, следовательно, вписаны все таинственные определения премудрого Промысла Божия о спасении людей. Семь печатей означают или совершенное и всеми незнаемое утверждение книги, или же домостроительство испытующего глубины Божественного Духа, разрешить которое никто из созданных существ не может. Под книгой разумеются и пророчества, о которых Сам Христос сказал, что частью они исполнились в Евангелии (Лк. 24:44), но что остальные исполнятся в последние дни. Один из сильных Ангелов громким голосом взывал, чтобы кто-нибудь раскрыл эту книгу, сняв семь печатей ее, но никого не нашлось достойного «ни на небе, ни на земле, ни под землей», кто бы дерзнул сделать это. Это означает, что никому из сотворенных существ не доступно ведение тайн Божиих. Эту недоступность усиливает еще выражение «ни посмотреть в нее» (ст. 1–3). Тайновидец много скорбел об этом, но был утешен одним из старцев, который сказал: «Не плачь: вот лев от колена Иудина, корень Давидов, победил и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее». Лев здесь означает «сильного», «героя». Этим указывается на пророчество патриарха Иакова о «Льве из колена Иудина», дод которым разумелся Мессия — Христос (Быт. 49:9-10). Взглянув, Тайновидец увидел «Агнца, как бы закланного, имеющего семь рогов и семь очей». Этот агнец, носивший в Себе следы того, что Он был принесен в жертву, есть, конечно, «Агнец Божий, который берет на Себя грех мира» (Ин. 1:29), то есть Господь наш Иисус Христос. Единственно Он оказался достоин раскрыть книгу судеб Божиих, ибо Он, как принесший Себя в жертву за грехи людей, Сам явился исполнителем определений Божиих о спасении человеческого рода. Дальнейшее вскрытие Им семи печатей книги и обозначает самое исполнение Божественных определений Единородным Сыном Божиим как Спасителем человечества. Семь рогов — это символы Его крепости (Пс. 74:11), а семь очей означают, как тут же объяснено, «семь духов Божиих, посланных во всю землю», то есть семь даров Святого Духа, почивающих во Христе как Помазаннике Божием, о чем говорили еще св. пророк Исаия (11:2) и св. пророк Захария (гл. 4). Семь очей символизируют вместе с тем и всеведение Божие. Агнец стоял «посреди престола», то есть там, где и надлежало быть Сыну Божию, — одесную Бога Отца (ст. 4–6). Агнец взял книгу из руки сидящего на престоле, и тотчас же четыре животных — Серафимы — и 24 старца, пав ниц, воздали Ему Божеское поклонение. Гусли, которые они имели в руках, означают гармоничное и благозвучное Божественное славословие, звучное пение их душ; золотые чаши, как тут же объясняется, наполненные фимиамом, — молитвы святых. И воспели они Сыну Божию, Искупителю человечества подлинно «новую песнь», не слыханную от создания мира, о которой предрекал еще псалмопевец царь Давид (Пс. 97:1). В этой песне прославляется новое Царство Сына Божия, в котором Он воцарился, как Богочеловек, купивший это Царство высокою ценою Своей Крови. Искупление человечества, хотя и относилось собственно только к человечеству, но оно было так удивительно, так величественно, трогательно и священно, что возбудило живейшее участие во всем небесном сонме, так что все вкупе, и Ангелы и люди, прославили за это дело Бога «и поклонились Живущему во веки веков» (ст. 7-14).

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ВСКРЫТИЕ АГНЦЕМ ПЕЧАТЕЙ ТАИНСТВЕННОЙ КНИГИ: ПЕРВАЯ-ШЕСТАЯ ПЕЧАТИ

В шестой главе повествуется о снятии Агнцем поочередно первых шести печатей таинственной книги и о том, какими знамениями это сопровождалось. Под самым вскрытием печатей следует понимать исполнение Божественных определений Сыном Божиим, предавшим Себя, как агнца, на заклание. По объяснению св. Андрея Кесарийского, снятие первой печати — это посольство в мир св. апостолов, которые, подобно луку, направивши против демонов евангельскую проповедь, спасительными стрелами привели ко Христу уязвленных и получили венец за то, что истиной победили начальника тьмы — вот что символизирует собою «конь белый» и «на нем всадник» с луком в руках (ст. 1–2). Снятие второй печати и появление рыжего коня, сидящему на котором «дано взять мир с земли», обозначает возбуждение неверных против верующих, когда евангельской проповедью нарушился мир, во исполнение слов Христовых: «Не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10:34) и когда кровью исповедников и мучеников за Христа обильно была полита земля. «Рыжий конь» есть знак или пролития крови, или же сердечной ревности пострадавших за Христа (ст. 3–4). Снятие третьей печати и появление вслед за тем вороного коня со всадником, имевшим «меру в руке своей», обозначает отпадение от Христа не имеющих твердой веры в Него. Черный цвет коня символизирует «плач об отпавших от веры во Христа по причине тяжести мучений». «Мера пшеницы за динар» означает законно подвизавшихся и тщательно сохранивших данный им Божественный образ; «три меры ячменя» — это те, которые, подобно скотам, по недостатку мужества покорились гонителям из боязни, но после покаялись и слезами омыли оскверненный образ; «елея же и вина не повреждай» означает, что не следует из-за страха отвергать Христово врачевание, оставлять без него уязвленных и «впадших в разбойники», но приносить им «вино утешения» и «елей сострадания». Многие под вороным конем понимают бедствия голода (ст. 5–6).

Снятие четвертой печати и появление бледного коня с всадником, имя коему смерть, означает проявление гнева Божия в отмщение за благочестивых и в наказание грешников — это различные бедствия последних времен, предсказанные Христом Спасителем (Мф. 24:6–7) (ст. 7–8).

Снятие пятой печати — молитва святых мучеников у престола Божия об ускорении кончины мира и наступлении Страшного Суда. Св. Иоанн видит «под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?». Души праведников, пострадавших за Христа, как видно из этого, находятся под алтарем небесного храма, подобно тому как и на земле со времен мученических вошло в обычай в основание христианских храмов и алтарей полагать частицы мощей св. мучеников. Молитва праведников объясняется, конечно, не желанием их личной мести, а ускорением торжества правды Божией на земле и того воздаяния каждому по делам его, которое должно произойти на Страшном Суде и сделать их причастниками вечного блаженства как отдавших жизнь свою за Христа и Его Божественное учение. Им даны были белые ризы — символ их добродетели — и сказано было потерпеть «еще малое время», пока и сотрудники их, и братия, которые будут убиты, как и они, дополнят число, дабы всем вместе получить достойную мзду от Бога (ст. 9-11).

Снятие шестой печати символизирует те стихийные бедствия и ужасы, которые будут происходить на земле в последний период ее существования, непосредственно перед кончиной мира, вторым

Пришествием Христовым и Страшным Судом. Это будут те же самые знамения, о которых предрекал Сам Господь Иисус Христос незадолго до Своих крестных страданий (Мщ. 24:29; Лк. 21:25–26). «Произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь, и звезды небесные пали на землю». Эти знамения вызовут смертельный страх и ужас у людей всех состояний, которые будут жить тогда на земле, начиная от царей, вельмож и тысяченачальников и кончая рабами. Все вострепещут при наступлении дня великого гнева Его и будут молить горы и камни: «Сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца». Подобные ужасы переживали убийцы Христовы при разрушении Иерусалима. В еще больших размерах постигнут такие ужасы все человечество перед кончиной мира.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ЯВЛЕНИЕ ПОСЛЕ ВСКРЫТИЯ ШЕСТОЙ ПЕЧАТИ: 144 000 ЗАПЕЧАТЛЕННЫХ НА ЗЕМЛЕ И ОБЛЕЧЕННЫЕ В БЕЛЫЕ ОДЕЖДЫ НА НЕБЕ

Вслед за тем св. Тайновидец видит четырех Ангелов, «стоящих на четырех углах земли», «которым дано вредить земле и морю». Они явились, очевидно, как исполнители кары Божией над вселенной. Одна из задач, поставленным им: «удержание ветров». Как объясняет св. Андрей Кесарийский, это «явно свидетельствует о разрушении подчинения твари и неизбежности зла, потому что все растущее на земле прозябает и питается ветрами; при содействии их же плавают и по морю». Но тут же явился и «иной Ангел», который имел «печать Бога живого» для того, чтобы положить эту печать на челах рабов Божиих и этим избавить их от наступающих казней Божиих. Это нечто подобное тому, что было открыто некогда св. пророку Иезекиилю о муже, облеченном в подир, то есть в длинную льняную одежду, и налагающем печать «на лица стенящих» (Иез. 9:4), чтобы с неправедными не погубить и праведных (ибо и Ангелам неизвестны сокровенные добродетели святых). Этот Ангел повелел первым четырем не делать никакого вреда «ни земле, ни морю, ни деревам», пока он не положит печати на челах рабов Божиих. В чем состоит эта печать, Мы не знаем, да и доискиваться этого не нужно. Может быть, это будет знамение Честного Креста Господня, по которому легко будет отличить верующих от неверующих и отступников; может быть, это будет печать мученичества за Христа. Запечатление это начнется с израильтян, которые перед кончиной мира обратятся ко Христу, как предрекает об этом св. апостол Павел (Рим. 9:27, также главы 10 и 11). В каждом из 12 колен окажется по 12 000 запечатленных, а всего 144000. В числе этих колен не упоминается колена Данова, потому что из него, по преданию, произойдет антихрист. Вместо колена Данова упомянуто священническое колено Левиино, которое не входило прежде в число 12 колен. Такая ограниченная численность выставлена, быть может, для того, чтобы показать, как мало спасшихся сынов израилевых по сравнению с неисчислимым множеством возлюбивших Господа Иисуса Христа из всех остальных народов земли, бывших язычниками (ст. 1–8).

Вслед за тем св. Иоанну представляется другое дивное зрелище: «Великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков стояло пред престолом и пред Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих. И восклицали громким голосом, говоря: спасение Богу нашему, сидящему на престоле, и Агнцу!» — по словам св. Андрея Кесарийского, «это суть те, о которых говорит Давид: «стану ли исчислять их, но они многочисленнее песка» (Пс. 138:18), — которые прежде мученически пострадали за Христа и из всякого колена и племени имеющие в последние времена с мужеством принять страдания. Излиянием своей крови за Христа одни из них убелили, другие же убелят одежды своих деяний». В руках у них пальмовые ветви — знамения победы над диаволом. Участь их — вечное ликование перед престолом Божиим. Один из небесных старцев объяснил св. Иоанну, что «это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои кровию Агнца». Все эти признаки указывают явно на них как мучеников за Христа, а выражение, что они «пришли от великой скорби», заставляет некоторых толкователей предполагать, что это христиане, которые будут избиты антихристом в последний период существования мира. Ибо об этой скорби возвестил Сам Христос-Спаситель, говоря: «Тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира и доныне, и не будет» (Мф. 24:21).

Это и будет то дополнение числа мучеников, о котором сказано в Апок. б. Т 1. В качестве высшей награды, которую они получат, указывается то, что они будут пребывать перед престолом Божиим, служа

Богу «день и нощь», чем указывается образно на непрерывность этого служения, ибо, как говорит св. Андрей, «ночи там не будет, но один день, освещаемый не чувственным солнцем, но духоносным Солнцем Правды». Черты блаженства этих праведников выражены еще в словах: «не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной», то есть не будут больше терпеть никаких бедствий. Сам «Агнец» будет «пасти их», то есть руководить ими, они сподобятся обильного излияния Духа Святого («животные источники вод»), «и отрет Бог всякую слезу с очей их» (ст. 9-17).

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

СНЯТИЕ СЕДЬМОЙ ПЕЧАТИ И ГЛАСЫ ТРУБ АНГЕЛЬСКИХ: ПЕРВОЙ-ЧЕТВЕРТОЙ

Когда Агнец снял последнюю, седьмую печать, «сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса» — так бывает и в мире физическом: наступлению бури часто предшествует глубокая тишина. Это безмолвие на небесах означало сосредоточение благоговейного внимания предстоящих перед престолом Божиим Ангелов и человеков в ожидании страшных знамений гнева Божия перед кончиной века сего и явления Царства Христова. Явилось семь Ангелов, которым дано было семь труб, и другой Ангел, ставший перед жертвенником, со златой кадильницей. «И дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который пред престолом». Прежде чем первые семь Ангелов, как каратели заблудшего человеческого рода, приступят к своему делу, предстательствуют перед Богом за людей святые с Ангелом молитвы во главе. Св. Андрей Кесарийский говорит, что святые будут умолять Бога, дабы «по бедствиям, поражающим при всемирной кончине, были ослаблены мучения нечестивых и беззаконных людей в будущем веке и чтобы Своим пришествием Он наградил потрудившихся». Вместе с тем святые вновь и вновь будут молить Бога, как они молили при снятии пятой печати (Апок. 6:9-11), о том, чтобы Бог явил Свое правосудие над беззаконниками и гонителями Христовой веры и прекратил свирепства мучителей. Описанные вслед за тем казни были, несомненно, следствием этой молитвы. Господь показывает тут, что Он не оставляет без внимания молитв верных рабов Своих. И вот как сильна оказалась эта молитва: «И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога. И взял Ангел кадильницу, и наполнил ее огнем с жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса и громы, и молнии и землетрясение. И семь Ангелов, имеющие семь труб, приготовились трубить». Всем этим обозначаются ужасы, которые произойдут при кончине мира.

Вслед за тем следуют трубные звуки одного за другим всех семи Ангелов, которые сопровождаются каждый раз великими бедствиями — казнями для земли и ее обитателей (ст. 1–6).

«Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела» — кары Божии следуют постепенно, что указывает на милосердие и долготерпение Божие, призывающее грешников к покаянию. Сначала кара Божия поражает треть деревьев и всю траву. Сгорают на корню хлеба и прочие травы, необходимые для питания человеков и скотов. Под «градом, падающим на землю», и истребительным «огнем, смешанным с кровью», многие толкователи понимали истребительную войну. Не воздушная ли это бомбардировка с ее бомбами разрушительными и зажигательными? (ст. 7).

«Вторый Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью, и умерла часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла» — можно полагать, что на дне одного из океанов откроется вулкан, огненная лава которого наполнит третью часть водных бассейнов земли, неся смерть всему живому. Иные считают, что тут имеются в виду страшные кровопролитные морские сражения с помощью новоизобретенных убийственных орудий (ст. 8–9).

«Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки» — некоторые думают, что это метеор упадет на землю и произведет отравление водных источников на земле, которые сделаются ядовитыми. А может быть, это тоже один из новоизобретенных способов будущей страшной войны (ст. 10–11)»

«Четвертый Ангел вострубил, и поражена была третья часть солнца и третья часть луны и третья часть звезд, так что затмилась третья часть их, и третья часть дня не светла была — так, как и ночи» — понять это нам теперь невозможно; одно ясно, что это должно будет сопровождаться разными бедствиями для людей — неурожаями, голодом и т. п.

«Третья часть» — указывается на умеренность всех бедствий. «Горе, горе, горе живущим на земле» — этот глас Ангела указывает на человеколюбие и сострадание Божественных Ангелов, сожалеющих о нераскаянных людях, подвергающихся таким бедствиям. Под Ангелами с трубами некоторые понимают христианских проповедников, призывающих к вразумлению и покаянию.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАСЫ ПЯТОЙ И ШЕСТОЙ ТРУБ АНГЕЛЬСКИХ: САРАНЧА И КОННОЕ ВОЙСКО

По трубному гласу пятого Ангела с неба спала звезда, и «дан был ей ключ от кладязя бездны. Она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи: и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладязя. И из дыма вышла саранча на землю…» Этой саранче, подобной скорпионам, велено было мучить людей, которые не имели на себе печати Божией, «пять месяцев». Св. Андрей Кесарийский под этой звездой понимает Ангела, посланного для наказания людей; под «кладязем бездны» — геенну; «прузи», или саранча, это, — по его мнению, черви, о которых сказал пророк: «Червь их не скончается» (Ис. 66:24); помрачение солнца и воздуха указывает на душевное ослепление людей; пять месяцев означают непродолжительность этой казни, так как «если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть» (Мф. 24:22). Можно видеть тут и соответствие пяти внешним чувствам, через кои грех входит в душу человека. «А что саранча эта не вредит травы земныя, но человеки точию, так сие потому, что вся тварь свободится от тления, ради нас которому ныне рабствует». Описание этой чудовищной саранчи, которая с головы походит на человека, носит венцы из поддельного золота, женские волосы, имеет львиные зубы, тело, покрытое чешуей железной, как бы латами, крылья, производящие шум и треск как бы от множества колесниц, мчащихся на войну, и, наконец, вооруженный жалом хвост, как у скорпионов, — все это наводит некоторых толкователей на мысль, что эта саранча — не что иное, как аллегорическое изображение человеческих страстей. Каждая из таких страстей, дошедши до известного предела, имеет все признаки этой чудовищной саранчи (см. толкование Ф. Яковлева). «Пять месяцев» указывают на кратковременность порочных наслаждений по сравнением с вечностью мучений, которые затем последуют. Описывая приближение дня Господня, св. пророк Иоиль описывает также появление перед ним губителей, отчасти напоминающих эту саранчу. Современные толкователи, не без некоторой доли справедливости, находят сходство этой саранчи с аэропланами-бомбардировщиками. Ужасы, которым подвергнутся тогда люди, будут таковы, что они станут искать смерти, но не найдут ее: «пожелают умереть, но смерть убежит от них». Этим указывается на мучительность имеющих постигнуть людей страданий. Под царем этой саранчи, носящим имя ангела бездны — «Аввадон», или по-гречески «Аполлион», толкователи понимают диавола (ст. 1-12).

Когда прозвучала труба шестого Ангела, ему велено было освободить для поражения третьей части людей четырех Ангелов, связанных при реке Ефрате. Но чтобы поражение это не произошло вдруг и в один прием, Ангелам определено действовать в определенный час, день, месяц и лето. Вслед за тем явилось многочисленное конное войско. Всадники были в огненных латах, гиацинтовых (фиолетового или темно-багрового цвета) и серных (пылающей серы); кони их с львиными головами, испускающими из челюстей огонь, дым и серу; хвосты коней были подобны змеям, которые жалили. Св. Андрей под этими четырьмя Ангелами понимает «прелукавых демонов», которые освобождаются от уз для наказания людей. Под «конями» он понимает женонеистовых и скотоподобных людей; под «всадниками» — управляющих ими, под «огненными бронями» — пожирающую деятельность лукавых духов, убийственность и зверство которых описывается под видом «львиных голов». «Исходящий из уст их с дымом и серою огонь», коим истреблена будет третья часть людей, означает или грехи, ядовитостью внушений, научений и соблазнов пожигающие сердечные плоды, или Божиим попущением варварами производимые опустошения городов и кровопролития. «Хвосты» их подобны змеям, имущим головы, ибо конец бесовских сеяний — ядоносный грех и душевная смерть. Иные толкователи понимают под этим изображением аллегорическое представление страшной кровопролитной войны, чудовищной, беспощадной. Редкой по своим ужасам и беспощадности была действительно недавно пережитая нами вторая мировая война. Некоторые и видят поэтому под этим страшным конным войском танки, изрыгающие огонь. Весьма характерно также замечание, что уцелевшие от этих ужасов люди «не раскаялись… в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем» — таково будет перед кончиной мира всеобщее ожесточение и окамененное нечувствие. Это и теперь уже наблюдается.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ОБ ОБЛЕЧЕННОМ В ОБЛАКО И РАДУГУ АНГЕЛЕ, ПРЕДВОЗВЕЩАЮЩЕМ О КОНЧИНЕ

Это явление имеет вид вводного сказания. Оно останавливает продолжение пророческих иносказаний, но не прерывает их. Перед последним, седьмым трубным звуком св. Иоанн увидел величественного Ангела, сходящего с неба, окруженного облаком, с радугой над головою, с лицом, сияющим, как солнце; пламенные ноги его стали одна на море, другая на земле; в руке его была раскрытая книга. Некоторые думают, что этот Ангел — Сам Господь Иисус Христос или Святой Дух, но св. Иоанн назвал его «Ангелом», и св. Андрей Кесарийский считает, что это именно Ангел, может быть один из Серафимов, украшенный славою Господа. Стояние его на море и на земле означает владычество над стихиями земного мира, по толкованию св. Андрея — «наводимые Ангелом страх и наказания нечестивым, разбойничающим на земле и на море». Книжка, которую держал он в руке, по толкованию св. Андрея, содержала «имена и деяния тех из лукавнейших, которые разбойничают или иным образом бесчинствуют на земле и убивают на море», по другим толкованиям, содержала вообще пророчества о дальнейших судьбах мира и человечества. «Ангел воскликнул громким голосом… и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими» — но когда св. Иоанн пожелал записать эти громовые слова, ему запрещено было это сделать. Св. Андрей Кесарийский полагает, что это «семь громов» или «семь гласов одного угрожающего Ангела, или семь других Ангелов, предвозвещающих о будущем». То, что они говорили, «теперь неизвестно, но будет потом изъяснено самым опытом и течением вещей». Окончательное познание и разъяснение того, что они возглашали, принадлежит последним временам. Некоторые полагают, что это — семь периодов в истории человечества: 1) торжество христианства над язычеством; 2) великое переселение народов и крушение Римской империи, на месте которой возникают новые христианские государства; 3) появление магометанства и крушение Византийской империи;

4) эпоха крестовых походов; 5) падение благочестия в Византии, покоренной исламом, и в древнем Риме, где возобладал дух папизма, результатом чего явилось отступничество от Церкви в виде Реформации; 6) революции и водворение всюду социальной анархии, из которой должен выйти «сын погибели» — антихрист; 7) восстановление Римской, то есть всемирной империи с антихристом во главе и кончина мира. Изображать вперед все эти события не было надобности, ибо они развертываются во времени (10:1–4). Но вот вслед за тем Ангел, подняв руку свою, клялся Живущим во веки веков, что «времени уже не будет», то есть прекратится обычное круговращение стихийного мира, и не будет времени, измеряемого солнцем, а наступит вечность. Здесь важно, что Ангел клялся «Живущим во веки веков», то есть Самим Богом. Следовательно, не правы сектанты, считающие, что никакая клятва вообще не допустима (ст. 5–6). «Но в те дни, когда возгласит седьмый Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам», то есть скоро наступит последняя, седьмая эпоха существования мира, когда вострубит седьмой Ангел, и тогда совершится «тайна Божия», предсказанная пророками, то есть наступит конец мира, и все, что должно произойти в связи с ней (ст. 7).

Вслед за тем св. Иоанн, по повелению голоса с неба, подошел к Ангелу, и Ангел дал ему проглотить книжицу, которую держал раскрытой в руке своей. «И она в устах моих была сладка, как мед; когда же съел ее, то горько стало во чреве моем». Здесь указывается на то, что св. Иоанн принял пророческое дарование, наподобие того, как принимали его ветхозаветные пророки, например св. пророк Иезекииль, которому также велено было съесть книжный свиток, прежде чем он был послан Господом проповедовать Дому Израилеву (Иез. 2:8-10; 3:1–4). Сладость и горечь, по объяснению св. Андрея, означают следующее: «Сладко для тебя, говорит, познание будущего, но вместе и горько для чрева, то есть сердца, — вместилища словесной пищи, из-за сострадания к тем, которые должны претерпевать ниспосланные по Божественному определению наказания». Другой смысл этого: «Поелику св. евангелист не испытал худых дел, поглощением книги, содержащей деяния нечестивых, ему и показывается, что при начале греха бывает сладость, а по совершении — горечь, по причине отмщения и воздаяния». Сострадательное сердце апостола не могло не почувствовать всей горечи скорби, какая ожидала греховное человечество. В заключение св. Иоанн получает повеление пророчествовать (ст. 8-11).

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ПРОРОЧЕСТВА О ХРАМЕ, О ЕНОХЕ И ИЛИИ, ТРУБНЫЙ ГЛАС СЕДЬМОГО АНГЕЛА

После того апостолу дана была «трость, подобная жезлу, и сказано: встань и измерь храм Божий и жертвенник, и поклоняющихся в нем. А внешний двор храма исключи и не измеряй его, ибо он дан язычникам: они будут попирать святый город сорок два месяца». По толкованию св. Андрея, «храм Бога Живаго есть Церковь, в которой приносятся нами словесные жертвы. Внешний двор — общество неверующих и иудеев, недостойных ангельского измерения (то есть определения степени их нравственного совершенства и соответственного блаженства) за свое нечестие». Попрание же святого города Иерусалима или Вселенской Церкви в течение 42 месяцев означает то, что в пришествие антихриста верные будут гонимы в течение трех с половиною лет. Некоторые толкователи предполагают, что это измерение храма означает предстоящее вскоре разрушение иерусалимского ветхозаветного храма, на место которого будет воздвигнута новозаветная Христианская Церковь, подобно тому как подобное же измерение храма тростью в видении пророка Иезекииля (гл. 40–45) знаменовало собою восстановление разрушенного храма. Иные считают, что внутренний двор, который был измерен апостолом, обозначает собою «Церковь первородных на небесех» (Евр. 12:23), святилище небесное, а внешний двор, оставленный без измерения, это — Церковь Христова на земле, которая должна претерпеть гонение сначала от язычников, а затем, в последние времена, — от антихриста. Бедственное состояние земной Церкви ограничено, однако, сроком в 42 месяца. Исполнение предсказания о 42 месяцах некоторые толкователи видели в гонении Диоклетиана, которое отличалось наибольшей жестокостью и продолжалось с 23 февраля 305 года по 25 июля 308 года, то есть как раз около трех с половиною лет. Гонение коснется только внешнего двора, то есть внешней стороны жизни христиан, у которых будут отнимать имущество, будут подвергать их мучениям, внутреннее же святилище душ их останется неприкосновенным (ст. 1–2).

В течение этого же самого времени, или 1260 дней, будут проповедовать людям покаяние и отвращать их от обольщения антихриста «два свидетеля Божии», под которыми все свв. отцы и учители Церкви почти единодушно понимали взятых на небо живыми ветхозаветных праведников Еноха и Илию. Во время своей проповеднической деятельности, обладая могуществом и властью над стихиями для наказания и вразумления нечестивых, сами они будут неуязвимы. И только по окончании их миссии, по истечении трех с половиною лет, «зверю, выходящему из бездны», то есть антихристу, будет попущено Богом убить проповедников, и трупы их будут брошены на улицах великого города, «который духовно называется Содом и Египет, где и Господь наш распят», то есть, по-видимому, города Иерусалима, где антихрист оснует свое царство, выдавая себя за Мессию, предсказанного пророками. Обольщенные ложными чудесами антихриста, который при содействии диавола будет славнейшим из всех волхвов и обольстителей, не позволят предать погребению тела св. пророков и будут радоваться их смерти, «потому что эти два пророка мучили живущих на земле», пробуждая их совесть. Злорадство нечестивых не будет продолжительным. Через три с половиною дня св. пророки будут оживлены Богом и восхищены на небо. При этом произойдет великое землетрясение, разрушится десятая часть города и погибнет семь тысяч человек, а остальные, объятые страхом, воздадут славу Богу Небесному. Таким образом, делу антихриста будет нанесен решительный удар (ст. 3-13).

Вслед за тем седьмой Ангел вострубил, и раздались на небе радостные восклицания: «Царство мира соделалось Царством Господа нашего Иисуса Христа, и будет царствовать во веки веков», и двадцать четыре старца, пав на лица свои, воздали поклонение Богу, вознося Ему благодарение и хвалу за начало праведного суда Его над человеческим родом. «И отверзся храм Божий на небе, и явился ковчег завета Его в храме Его; и произошли молнии и голоса, и громы и землетрясение и великий град» — через это, по толкованию св. Андрея, указывается на откровение уготованных святым благ, которые, по апостолу, «все сокрыты во Христе, в Коем обитает вся полнота Божества телесно» (Кол. 2:3, 9). Откроются же они тогда, когда на беззаконных и нечестивых посланы будут страшные гласы, молнии, громы и град, переменой настоящего в землетрясении, принося геенне-кие мучения.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ТРЕТЬЕ ВИДЕНИЕ: БОРЬБА ЦАРСТВА БОЖИЯ С ВРАЖДЕБНЫМИ ЕМУ СИЛАМИ АНТИХРИСТА ЦЕРКОВЬ ХРИСТОВА ПОД ОБРАЗОМ ЖЕНЫ В БОЛЕЗНЯХ РОЖДЕНИЯ

«И явилось на небе великое знамение — жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд». Некоторые толковники видели в этой таинственной жене Пресвятую Богородицу, но такие выдающиеся толкователи Апокалипсиса, как св. Ипполит, св. Мефодий и св. Андрей Кесарийский, находят, что это — «Церковь, облеченная в Слово Отчее, сияющее паче солнца». Этот блеск солнечный означает также, что она обладает истинным познанием Бога, Его законов и содержит Его откровения. Луна под ногами ее — в знак того, что она превыше всего изменчивого. Св. Мефодий «луною считает иносказательно веру банею очищаемых от тления, так как от луны зависит влажное естество». На главе ее венец из 12 звезд в знак того, что, будучи первоначально собрана из 12 колен Израилевых, она впоследствии руководима была 12 апостолами, составлявшими ее светоносную славу. «Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения» — вот из чего видно, что неправильно видеть в этой жене Пресвятую Богородицу, ибо рождение от Нея Сына Божия было безболезненным. Эти муки рождения означают те трудности, которые нужно было преодолеть Церкви Христовой при утверждении ее в мире (мученичество, распространение ересей). Вместе с тем это означает, по объяснению св. Андрея, что «Церковь болит о каждом из возрождаемых водою и духом, пока, как сказал Божественный апостол, «не вообразится в них Христос». «Церковь болит, — говорит св. Мефодий, — перерождая душевных в духовных, и видом и образом преобразуя их по подобию Христову» (ст. 1–2).

«И другое знамение явилось на небе: вот, большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим» — в этом образе змия нельзя не видеть «древнего змия, называемого «диаволом и сатаною», о котором говорится ниже (ст. 9). Красно-багровый цвет означает кровожадную лютость его, семью головами обозначается крайняя хитрость и коварство его (в противоположность семи духам Божиим, или семи дарам Святого Духа); 10 рогов — злая мощь и сила его, направляемые против 10 заповедей Закона Божия; венцы на головах его означают царственную власть диавола в его мрачном царстве. В приложении к истории Церкви некоторые видят в этих 7 венцах семь царей, восставших против Церкви, а в 10 рогах — 10 гонений на Церковь (ст. 3).

«Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю» — под этими звездами, которые увлек за собою диавол к падению, толкователи понимают падших ангелов, или демонов. Под ними понимаются также предстоятели церквей и учители, совращенные сатанинскою силою. «Дракон сей стал пред женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца» — «диавол всегда вооружается против Церкви, усиленно домогаясь сделать возрождаемых своею пищею» (св. Андрей) (ст. 4).

«И родила она младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным» — образ Иисуса Христа, ибо, как говорит св. Андрей, «в лице крещаемых Церковь непрестанно рождает Христа, как, по апостолу, «в них изображаемого даже до полного возраста Христова» (Еф. 4:13). И св. Ипполит говорит также, что «Церковь не перестанет рождать из сердца Слово, которое гонимо в мире неверными» — Церковь всегда рождает людям Христа, Которого с самого начала еще, в лице Ирода, стремился пожрать сатана (ст. 5).

«И восхищено было дитя ее к Богу, и престолу Его» — так Господь Иисус Христос восхищен был на небо в день славного Вознесения Своего и воссел на престоле Отца Своего, одесную Его; так и все святые, в которых воображается Христос, восхищаются к Богу, чтобы не быть побежденными от искушений, превышающих силы их; так и все христиане последних времен восхищены будут «в сретение Господне на воздусех» (1 Сол. 4:17) (ст. 5).

«А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней» — под этим бегством жены в пустыню многие видят бегство христиан из осажденного римлянами Иерусалима во время великой иудейской войны 66–70 годов в город Пеллу и Заиорданскую пустыню. Война эта действительно продолжалась три с половиной года. Под этой пустыней можно видеть и ту пустыню, где спаслись первые христиане от гонителей, и пустыню, в которой спасались преподобные подвижники от козней диавола (ст. 6).

«И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его… не устояли… и низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную… на землю, и ангелы его низвержены с ним» — по толкованию св. Андрея, эти слова «можно отнести и к первому диавольскому за гордость и зависть низвержению из ангельского чина, а также и поражению его Владычным крестом, когда, говорит Господь, «князь мира сего был осужден и изгнан из прежнего владычества (Ин. 12:31). Под образом этой брани видят также победу христианства над язычеством, поскольку диавол и демоны его всеми силами возбуждали и вооружали язычников на борьбу с Христовой Церковью. В этой победе над диаволом деятельное участие принимали сами христиане, которые «победита его кровию агнчею и словом свидетельства своего: и не возлюбиша душ своих даже до смерти», каковы были свв. мученики. Побежденный на двух бранях — с Михаилом Архангелом и небесными воинствами его на небе и с мучениками Христовыми на земле, — сатана сохранил еще некую видимость власти на земле, ползая по ней, подобно змию. Доживая последние дни свои на земле, сатана замышляет последнюю и решительную брань с Богом и верующими христианами при помощи антихриста и пособника его, лжепророка (ст. 7-12).

«Когда же дракон увидел, что низвержен на землю, начал преследовать жену… и даны были жене два крыла большого орла, чтоб она летела в пустыню в свое место…» — диавол не перестанет гнать Церковь, но Церковь, имеющая два орлиных крыла — Ветхий и Новый Завет, — скроется от диавола в пустыню, под которой можно понимать и духовную, и чувственную пустыню, в которую скрывались и скрываются истинные христиане-подвижники (ст. 13–14).

«И пустил змей из пасти своей вслед жены воду как реку, дабы увлечь ее рекою. На земля помогла жене, и разверзла земля уста свои и поглотила реку, которую пустил дракон из пасти своей» — под этой «водой» св. Андрей понимает «множество или злых демонов, или различных искушений», а под землей, поглотившей эту воду, — «смиренномудрие святых, которые, говоря от сердца: «я прах и пепел» (Быт. 18:27), тем самым расторгают все диавольские сети, ибо, как открыто Ангелом Божественному Антонию, ничто так не пресекает и не сокрушает силы диавола, как смирение». Некоторые понимают под этим страшные гонения на Церковь от языческих императоров и реки лившейся тогда христианской крови. Подобно реке, разливающейся по земле и поглощаемой ею, все злобные усилия сатаны разрушились и исчезли без следа, когда христианство восторжествовало над язычеством при императоре Константине Великом (ст. 16).

«И рассвирепел дракон на жену и пошел, чтобы вступить в брань с прочими от семени ее, сохраняющими заповеди Божии и имеющими свидетельство Иисуса Христа» — это та непрерывная и многовековая борьба, которую повел диавол против всех истинных сынов Церкви по утверждению христианства на земле, и которую он будет вести все в возрастающей степени до скончания мира, пока его усилия не истощатся и не окончатся в лице антихриста (ст. 17).

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ЗВЕРЬ-АНТИХРИСТ И ЕГО ПОСОБНИК — ЛЖЕПРОРОК

Под этим «зверем, выходящим из моря», почти все толкователи понимают антихриста, выходящего из «моря житейского», то есть из среды волнующегося, подобно морю, рода людского. Отсюда ясно, что антихрист будет не дух какой-либо или демон, а погибельное исчадие человеческого рода, не воплотившийся диавол, как думали некоторые, а человек. Некоторые под этим «зверем» понимали богоборческое государство, каковым во времена первохристианства была Римская империя, а в последние времена будет всемирное царство антихриста. Мрачными чертами рисует св. Тайновидец образ этого последнего врага Христовой Церкви. Это — зверь, похожий на барса, с ногами, как у медведя, и с пастью льва. Таким образом, в личности антихриста соединятся свойства и качества самых свирепых животных. Голов у него также семь, как и у самого диавола-дракона, причем головы эти испещрены богохульными именами для наглядного изображения его внутреннего нечестия и презрения ко всему святому. Десять рогов его увенчаны диадимами в знак того, что он будет пользоваться своею богоборною силою со властью царя на земле. Власть эту он получит при помощи дракона, или диавола, который отдаст ему свой престол (ст. 1–2).

Тайновидец заметил, что одна из голов зверя как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела, и это привело в удивление всю землю, следившую за зверем, и заставило подчиниться устрашенных людей как дракону, давшему власть зверю, так и самому зверю. Все поклонились ему, говоря: кто подобен зверю сему и кто может сразиться с ним? Все это означает, что нелегко достанется антихристу власть над всем человечеством, что сначала придется вести ему жестокие войны и даже испытать сильное поражение, но потом последуют изумительные победы его и воцарение над миром.

Воцарившемуся антихристу будут даны уста, говорящие гордо и богохульно, и власть действовать сорок два месяца. Таким образом, непродолжительна будет власть его, так как иначе, по слову Спасителя, не спаслась бы никакая плоть (Мф. 24:22). В 6-10 стихах указывается образ действования антихриста: он будет отличаться богохульством, насилиями над людьми, ему не покоряющимися, и «дано ему будет вести войну со святыми и победить их», то есть силою заставить подчиниться себе, конечно чисто внешним образом, ибо поклонятся антихристу лишь те, имена которых не написаны в книге жизни у Агнца. Одним только терпением и верою будут защищаться от антихриста святые, и их утешает Тайновидец уверением, что «кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом», то есть, что антихриста ожидает праведное возмездие (ст. 1-10).

Далее, в 11–17 стихах Тайновидец говорит о пособнике антихриста — лжепророке и его деятельности. Это — тоже «зверь» (по-гречески «Фирион», что значит зверь, у которого особенно резко проявляется его зверская порода, как, например, у диких зверей: гиены, шакала, тигра), но изображается он выходящим не из моря, как первый, а «из земли». Это значит, что все чувства и помышления его будут вполне земного, чувственного характера. Он имеет «два рога, подобных агнчим», по изъяснению св. Андрея для того, «чтобы кожей овцы прикрыть убийственность сокрытого волка, и потому, что в начале постарается иметь образ благочестия». Св. Ириней говорит, что это «оруженосец антихриста и лжепророк. Ему дана власть знамений и чудес, чтобы, предшествуя антихристу, приготовить ему погибельный путь. Исцеление звериной язвы, говорим, есть или кажущееся соединение на короткое время разделенного царства, или скоропреходящее восстановление антихристом господства сатаны, разрушенного крестом Господним, или мнимое воскрешение кого-нибудь умершего из близких ему. Будет же говорить, как змий, ибо со-делает и проговорит то, что свойственно начальнику зла — диаволу». Подражая Господу Иисусу Христу, и он будет употреблять для утверждения власти антихриста две силы: силу слова и силу чудес. Но говорить он будет, «как дракон», то есть богохульно, и плодом его речей будет безбожие и крайнее нечестие. Ради обольщения людей он станет творить «великие знамения», так что и огонь сможет низводить с неба, а что особенно примечательно, «ему дано будет вложить дух в образ зверя, то есть антихриста, чтобы образ зверя говорил и действовал». Но это будут не истинные чудеса, какие творит лишь Бог, а «чудеса ложные» (2 Сол. 2:9). Они будут состоять в ловкости, в обмане чувств и в пользовании естественными, но тайными силами природы с помощью диавола в пределах могущества его диавольских сил. Всем поклонившимся антихристу будет положено начертание на правую руку их или на чело их, подобно тому как в древности рабы носили некогда выжженные знаки на лбу, а воины на руках. Владычество антихриста будет столь деспотичным, что «никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме тех, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его». Чрезвычайная таинственность связана с именем антихриста и «числом имени его». Об этом так говорит Апокалипсис: «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть». Много было употреблено усилий еще с древних времен, дабы разгадать значение и смысл этих слов, но они не привели ни к чему положительному. Чаще всего делались попытки подыскать антихристово имя из сложения букв различного числового значения. Например, по догадке св. Иринея, звериное число 666 образуется из сложения цифрового значения букв имени «Латеинос» или «Тетиан». Некоторые находили звериное число в имени Юлиана Отступника; позднее — в титуле Римского папы — «Викариус Филии Деи» («Наместник Сына Божия»), в имени Наполеона и т. д. Наши раскольники пытались вывести число 666 из имени патриарха Никона. Рассуждая об имени антихриста, св. Андрей говорит: «Если бы была необходимость знать его имя, Тайновидец открыл бы его, но благодать Божия не соизволила, чтобы это пагубное имя было написано в Божественной книге». Если исследовать слова, то, по мнению св. Ипполита, можно найти множество имен, и собственных и нарицательных, соответствующих этому числу (ст. 18).

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ПРИУГОТОВИТЕЛЬНЫЕ СОБЫТИЯ ПЕРЕД ВСЕОБЩИМ ВОСКРЕСЕНИЕМ И СТРАШНЫМ СУДОМ: ХВАЛЕБНАЯ ПЕСНЬ 144 000 ПРАВЕДНИКОВ И АНГЕЛЫ, ВОЗВЕЩАЮЩИЕ СУДЬБЫ МИРА

Изобразив высшую ступень торжества диавола через его слугу антихриста на земле, св. Иоанн обращает взор свой к небу и видит: «Агнец стоит на горе Сионе, и с Ним сто сорок четыре тысячи, у которых имя Отца Его написано на челах». Это те, «которые не осквернились с женами, ибо они девственники; это те, которые следуют за Агнцем, куда бы он ни пошел». В этом видении изображается Церковь, чистая невеста Христова, во время процветания империи зверя. Число 144 000 здесь имеет, по-видимому, то же значение, что и в 7 главе, стихах 2–8. Это — избранники Божии от всех народов земли, представленных образно в виде 12 колен Израилевых. То, что имя Отца агнца написано на челах их, означает отличительные качества их внутренней настроенности — нравственный характер и образ жизни их, всецелое посвящение их служению Богу. К ним присоединяется сонм играющих на гуслях «как бы новую песнь». Это — песнь о новом творении Божием, песнь об искуплении и обновлении человечества кровию Агнца Божия. Поет эту песнь только искупленная часть человечества, а потому-то «никто не мог научиться сей песни, кроме сих ста сорока четырех тысяч, искупленных от земли» (ст. 1–5). Некоторые толкователи под «девственниками» понимают здесь не девственников в буквальном смысле слова, а тех, которые были спасены от тины язычества и идолослужения, поскольку в Священном Писании Ветхого Завета идолослужение нередко называется любодейством.

Вслед за тем св. Тайновидцу представилось второе видение: парящие в небе три Ангела. Один возвещал людям «вечное Евангелие» и как бы говорил: «бойтесь Бога и не страшитесь антихриста, который не может погубить с телом и душ ваших, и противьтесь ему с дерзновением, ибо близок суд и воздаяние, а он имеет власть лишь на короткое время» (св. Андрей Кесарийский). Некоторые под этим «Ангелом» понимают проповедников Евангелия вообще. Другой Ангел возвещал падение Вавилона, под которым понимается обычно царство зла и греха в мире. Некоторые толкователи понимали под этим «Вавилоном» древний языческий Рим, напоявший все народы «вином блуда», или идолопоклонства. Другие видят под этим символом лжехристианскую империю, а под «вином блуда» — ложное учение религии (ср. Иер. 51:7). Третий Ангел угрожал вечными муками всем тем, кто служит зверю и поклоняется ему и образу его, и примет начертание его на челе или руке. Под «вином ярости Божией» надо понимать тяжкие суды Божии, которые приводят людей в исступление и, подобно опьянелым, возмущают дух. В Палестине вино никогда не употребляется цельное, нерастворенное водой. Поэтому гнев Божий по своему сильному действию уподобляется здесь нерастворенному вину. Нечестивые будут подвергнуты вечным мучениям, а святые спасутся

своим терпением. В то же время св. апостол услышал голос с неба, говоривший: «напиши: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними». «Небесный глас, — объясняет это св. Андрей, — не всех ублажает, но тех только, которые, умертвя себя для мира, умирают в Господе, носят в теле своем мертвость Иисусову и состраждут со Христом. Для сих исход из тела, воистину, есть успокоение от трудов». Тут мы находим также еще лишнее свидетельство о значении добрых дел для спасения, отрицаемых протестантами (ст. 6-13).

Взглянув на небо, св. апостол увидел сидящего на облаке Сына Божия в золотом венце и с серпом в руке. Ангелы возвестили Ему, что жатва готова и созрел уже виноград. Тогда «поверг сидящий на облаке серп Свой на землю, и земля была пожата». Под этой «жатвой» надо разуметь кончину мира (ср. Мф. 13:39). В то же время Ангел поверг серп свой на землю и обрезал грозды винограда, «и бросил в великое точило гнева Божия». Под «точилом гнева Божия» разумеется место наказания, уготованное диаволу и его ангелам. По множеству мучимых в нем оно называется «великим». Под «гроздами» разумеются враги Церкви, беззакония которых возросли до крайности («созрели на нем ягоды»), так что мера преступлений их переполнилась (ст. 14–20).

«И истоптаны ягоды в точиле за городом, и потекла кровь из точила даже до узд конских, на тысячу шестьсот стадий». Здесь намекается на город Иерусалим, вне которого — на масличной горе — много было точил, в которых выжимали маслины и виноград (ср. Иоил. 3:13). Обилие виноградной жатвы определялось тем, что вино вытекало на землю в таком обилии, что достигало до узд конских. Употребленное здесь св. Тайновидцем гиперболическое выражение показывает, что поражение врагов Божиих будет самым ужасным, так что кровь их будет течь как бы реками. 1600 стадий — число определенное, взятое вместо неопределенного, и означает вообще обширное поле сражения (ст. 20).

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ЧЕТВЕРТОЕ ВИДЕНИЕ: СЕМЬ АНГЕЛОВ, ИМЕЮЩИХ СЕМЬ ПОСЛЕДНИХ ЯЗВ

Этою главою начинается последнее, четвертое видение, обнимающее собою восемь последних глав Апокалипсиса (гл. 15–22). Св. Иоанн увидел «как бы стеклянное море, смешанное с огнем; и победившие зверя и образ его, и начертание его и число имени его, стоят на этом стеклянном море» и под аккомпанемент гуслей прославляют Господа и агнца «песнью Моисея, раба Божия» и «песнью Агнца». «Стеклянное море», по толкованию св. Андрея Кесарийского, означает множество спасаемых, чистоту будущего покоя и светлость святых, добродетельными лучами которой они «просветятся, подобно солнцу» (Мф. 13:43). А что там смешан огонь, так сие можно разуметь из написанного апостолом: «огонь испытывает дело каждого, каково оно есть» (1 Кор. 3:13). Нисколько он не вредит чистым и нескверным, потому что, по псаломскому изречению (Пс. 28:7), имеет два свойства: одно — опаляющее грешных, другое, как разумел Василий Великий, — просвещающее праведников. Правдоподобно и то, если под огнем разуметь Божественное ведение и благодать Животворящего Духа, ибо в огне открылся Бог Моисею, и в виде огненных языков Дух Святой сошел на апостолов. То, что праведники поют «песнь Моисея» и «песнь Агнца», указывает очевидно на «оправданных до благодати под законом» и на «праведно проживших после пришествия Христова». Песнь Моисея поется также и как песнь победы: «торжествующим последнюю важнейшую победу над врагом прилично припомнить первые успехи своей борьбы, каковыми в истории избранного народа Божия была победа Моисея над фараоном. Его-то песнь и поют теперь победители-христиане». Песнь эта звучит весьма торжественно: «Поем Господеви, славно бо прославися» — и в данном случае вполне уместна (ст. 2–4).

«Гусли» означают гармонию добродетелей в благоустроенной духовной жизни праведников, или согласие, которое наблюдается у них между словом истины и делом правды. Праведники в песне своей прославляют Бога и за открытие судов Его: «Яко оправдания Твоя явишася».

После сего «отверзся храм скинии свидетельства на небе», по образу которой Бог повелел Моисею в Ветхом Завете устроить скинию земную, и «вышли из храма семь Ангелов, имеющие семь язв». Тайновидец говорит, что они были облечены в чистую и светлую льняную одежду в знак чистоты и светлости их добродетели и по персям опоясаны золотыми поясами в знак могущества, чистоты их существа, честности и неограниченности в служении (св. Андрей Кесарийский). От одного из четырех «животных», то есть старших Ангелов, они получили «семь золотых чаш», «исполненных гнева Бога, живущего во веки веков». Эти «животные» — Херувимы или Серафимы — верховные ревнители славы Божией, исполненные глубочайшего ведения судеб Божиих, как бывших, так и грядущих, на что указывает самый вид этих блаженных существ, исполненных очей спереди и сзади. Они и получат повеление Божие на то, чтобы уполномочить иных семерых Ангелов излить на землю семь чаш гнева Божия перед кончиною мира и окончательным судом над живыми и мертвыми. «И наполнился храм дымом от славы Божией и от силы Его» — через этот дым, говорит св. Андрей, «мы узнаем, что страшен, ужасен и мучителен гнев Божий, который, наполнив храм, в день суда посещает достойных его и прежде всего покорившихся антихристу и творивших дела отступления». Это подтверждается и последующим, ибо говорит: «И никто не мог войти в храм, доколе не окончились семь язв семи Ангелов» — сперва надлежит окончиться язвам, то есть наказанию грешников, «а потом уже и святым предоставлено будет обитание в вышнем граде» (св. Андрей) (ст. 5–8).

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

СЕМЬ АНГЕЛОВ, ИЗЛИВАЮЩИХ СЕМЬ ЧАШ ГНЕВА БОЖИЯ НА ЗЕМЛЮ

В этой главе изображается суд Божий над врагами Церкви под эмблемой семи фиалов, или семи чаш гнева Божия, изливаемых семью Ангелами. Эмблема этих казней взята с казней, поражавших древний Египет, поражение которого было прообразом поражения лжехристианского царства, которое выше (11:8) названо Египтом, а затем Вавилоном.

Когда первый Ангел вылил чашу, «сделались жестокие и отвратительные гнойные раны на людях, имеющих начертание зверя и поклоняющихся образу его». Эта эмблема взята, видимо, с шестой казни, поразившей Египет. По объяснению некоторых, здесь надо понимать телесную эпидемию. По толкованию св. Андрея Кесарийского, гнойные раны — это происходящая в сердцах отступников скорбь, мучающая их наподобие сердечного нагноения, ибо наказуемые Богом никакого облегчения не получат от обоготворяемого ими антихриста.

Когда второй Ангел вылил свою чашу в море, вода в море сделалась как бы кровью мертвеца и все одушевленное умерло в море.

Здесь понимаются кровопролитные международные и гражданские войны (ст. 1–3).

Когда третий Ангел вылил чашу свою в реки и источники вод, вода в них обратилась в кровь. «И услышал я, — говорит Тайновидец, — Ангела вод, который говорил: праведен Ты, Господи, Который еси и был, и свят, потому что так судил; за то, что они пролили кровь святых и пророков, Ты дал им пить кровь: они достойны того». «Отсюда видно, — говорит св. Андрей, — что над стихиями поставлены Ангелы». Здесь также идет речь о страшных кровопролитиях, которые произойдут перед кончиною мира во времена антихриста (ст. 4–7).

Когда четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце, солнцу дано было жечь людей сильным зноем, так что они, не вразумившись этою казнью, в отчаянии хулили Бога. Св. Андрей говорит, что эту казнь можно понимать или буквально, или под этим зноем надо понимать «зной искушений, чтобы люди через испытание скорбей возненавидели виновника их — грех. Обезумевшие люди, однако, в ожесточении своем будут уже неспособными к покаянию (ст. 8–9).

Пятый Ангел вылил чашу свою на престол зверя: и сделалось царство его мрачно, и они кусали языки свои от страдания и хулили Бога Небесного от страданий своих и язв своих, и не раскаялись в делах своих. Это напоминает девятую египетскую казнь (Исх. 10:21). Под этой казнью надо понимать значительное уменьшение величия и власти антихриста, блеск которых доселе поражал людей, и вместе с тем упорную нераскаянность почитателей антихриста (ст. 10–11).

Шестой Ангел вылил чашу свою в великую реку Евфрат: и высохла в ней вода, чтобы готов был путь царям от восхода солнечного. Здесь Евфрат представляется как оплот, который препятствовал царям с войском идти для совершения судов Божиих над царством антихриста. Эмблема эта взята с положения древней Римской империи, для которой Евфрат служил оплотом от нападений восточных народов. Вслед за тем из уст дракона, из уст зверя и из уст лжепророка вышли три нечистых духа, подобных жабам; это — бесовские духи, творящие знамения; они выходят к царям земли всей вселенной, чтобы собрать их на брань в оный великий день Бога Вседержителя. Под этими «бесовскими духами» понимают лжеучителей, болтливых, навязчивых, чревоугодников, бесстыдных и надутых, которые будут привлекать к себе народ ложными чудесами. Великим днем Бога Вседержителя называется время, когда Бог проявит Свою славу в наказании врагов

Церкви. «Се, иду как тать…» — здесь речь о внезапности второго Пришествия Христова (ср. Мф. 24:43–44). «И собрал их на место, называемое по-еврейски Армагеддон» — это слово означает «рассечение» или «убийство». «В том, полагаем, месте, — говорит св. Андрей, — собранные и предводимые диаволом народы будут избиты, ибо он утешается кровью человеческою». Название взято с долины Магедар, на которой пал царь Иосия в сражении с фараоном Нехао (2 Пар. 35:22).

Излиянием седьмой чаши окончательно будет поражено царство зверя. В результате страшного землетрясения распался «город великий на три части, и города языческие пали». Под этим «великим городом» св. Андрей понимает столицу антихристова царства, каковой будет Иерусалим. «И всякий остров убежал, и гор не стало» — «из Божественного Писания, — объясняет св. Андрей, — мы научены разуметь под «островами» святые церкви, а под «горами» — в них начальствующих. А что они побегут при наступлении всего предреченного, о сем слышали от Господа, сказавшего: «Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою или в субботу, ибо тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет» (Мф. 24:21). Если в буквальном смысле принять эти слова, то это будет картина страшного разрушения, что в наше время, когда изобретены атомные и водородные бомбы, нетрудно себе представить. Дальше, в 21 стихе, как раз и говорится о падении града с неба на людей «величиною в талант» — «и хулили люди Бога за язвы от града, потому что язва от него была весьма тяжкая». Не бомбы ли надо разуметь под этим убийственным градом? И в наше время мы часто наблюдаем такое ожесточение сердец, когда люди ничем не вразумляются, а только хулят Бога (ст. 19–21).

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

СУД НАД ВЕЛИКОЮ БЛУДНИЦЕЮ, СИДЯЩЕЮ НА ВОДАХ МНОГИХ

Один из семи Ангелов предложил св. Иоанну показать ему суд над великой блудницей, сидящей на водах многих, с которой блудодействовали цари земные и вином любодеяния которой упивались живущие на земле. Ангел повел св. Иоанна в духе в пустыню, и он увидел «жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами». Некоторые принимали эту блудницу за древний Рим, как расположенный на семи холмах. Семью главами носящего ее зверя считали семь нечестивейших из всех царей, которые от Домициана до Диоклетиана преследовали Церковь. Св. Андрей, приводя это мнение, далее говорит: «Мы же, руководствуясь и сообразуясь с последовательностью происходящего, думаем, что блудницею называется вообще земное царство, как бы в одном теле представляемое, или же город, имеющий царствовать даже до пришествия антихриста». Некоторые толкователи видят в этой блуднице неверную Христу церковь, поклонившуюся антихристу, или богоотступническое общество — ту часть человечества христианского, которая вступит в тесное общение с миром греховным, будет ему служить и опираться всецело на его грубую силу — силу зверя-антихриста, почему жена эта и показана была Тайновидцу сидящей на звере багряном. «И жена облечена была в порфиру и багряницу…» — все это символы ее царственной власти и господства; «и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее» — «чашею показывается сладость лукавых деяний перед вкушением их, а золотом их драгоценность» (св. Андрей). Члены этой неверной Христу Церкви, или богоотступнического общества, будут людьми плотскими, преданными чувственности. Как говорит один из толкователей, «преисполненные наружного благочестия и в то же время не чуждые чувств грубого честолюбия и тщеславного славолюбия, члены неверной церкви будут любить роскошь и комфорт, станут устроять пышные церемонии для сильных мира (17:2, 18:3, 9), святых целей достигать грешными средствами, будут проповедовать исключительно мечом и золотом» (17:4) (Н. Виноградов). «И на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным» — «начертание на челе показывает бесстыдство неправды, полноту грехов и сердечное смущение; она мать, ибо в подначальных городах руководит душевным блудодеянием, порождая тем мерзкие перед Богом беззакония» (св. Андрей). Более общее толкование склонно видеть в этой блуднице, носящей имя Вавилона, всю вообще низменно-чувственную и антихристианскую культуру человечества последних времен, которую ожидает страшная всемирная катастрофа при кончине мира и втором Пришествии Христовом. Падение этого «Вавилона» представляется в Апокалипсисе как первый акт победы в мировой борьбе Церкви Христовой с греховным царством диавола (ст. 1–5). «Я видел, что жена упоена была кровью святых» — здесь имеются в виду все мученики за Христа, пострадавшие в течение всей мировой истории, особенно же во времена антихриста (ст. 6). Далее Ангел, показавший св. Иоанну блудницу, дает ему объяснение всего видения. «Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны и пойдет в погибель» — св. Андрей говорит, что этот зверь «сатана, который, быв умерщвлен Крестом Христовым, снова, говорится, при кончине оживет и ложными знамениями и чудесами будет через антихриста действовать для отвержения Христа. Посему он был и действовал до креста, и нет его, поелику спасительною страстью обессилен и лишен той власти, которую через идолослужение имел над народами». При кончине мира сатана вновь «придет указанным нам образом, выйдя из бездны или оттуда, куда осужден и куда изгнанные Христом бесы просили Его не посылать их, но в свиней; или же выйдет из настоящей жизни, которая называется «бездною» иносказательно по причине греховной житейской глубины, обуреваемой и волнуемой ветрами страстей. Отсюда же для погубления людей выйдет и имеющий в себе сатану антихрист, чтобы вскоре получить погибель в будущем веке» (ст. 7–8).

«Семь голов суть семь гор, на которых сидит жена, и семь царей…» — св. Андрей Кесарийский в этих семи главах и семи горах видит семь царств, отличавшихся особенным мировым значением и могуществом. Таковы: 1) Ассирийское, 2) Мидийское, 3) Вавилонское, 4) Персидское, 5) Македонское, 6) Римское в двух его периодах — периоде республики и периоде империи, или периоде древнеримском и периоде новоримском от императора Константина. «Под именем «пяти царей», которые пали, св. Ипполит понимает пять прошедших веков, шестой это тот, в который было видение апостолу, а седьмой, который еще не наступил, но который будет недолго продолжаться (ст. 9-10). «И зверь, который был и которого нет…» — этот зверь — антихрист; он называется «восьмым», потому что «после семи царств восстанет для обольщения и опустошения земли; «из числа семи» же он, как появившийся от одного из сих царств, «И десять рогов, которые ты видел, суть десять царей, которые еще не получили царства, но примут власть со зверем, как цари, на один час» — тут всякие гадания и предположения ни к чему привести не могут. Некоторые хотели видеть во всех этих царях, как и во звере, римских императоров, но все это несомненные натяжки. Речь здесь идет о последних временах, конечно. Все эти цари, единомысленные со зверем, то есть антихристом, будут вести брань с Агнцем, то есть со Христом, и будут побеждены (ст. 11–14).

Примечательно, что жена-любодейца, носящая имя Вавилона, о котором св. Тайновидец в 18 стихе прямо говорит, что это «великий город, царствующий над земными царями», а что «воды», на которых она сидит, «суть люди и народы, племена и языки», — эта будет наказана и уничтожена самим же зверем-антихристом, десять рогов которого «возненавидят ее и разорят и обнажат, и плоть ее съедят и сожгут ее в огне» (ст. 15–18).

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

ПАДЕНИЕ ВАВИЛОНА — ВЕЛИКОЙ БЛУДНИЦЫ

В этой главе чрезвычайно живо и образно рисуется гибель Вавилона — великой блудницы, которая сопровождалась, с одной стороны, плачем царей земных, блудодействовавших с нею, и купцов земных, продававших ей разного рода драгоценные товары, а с другой — радостью на небе по поводу справедливого суда Божия. Некоторые современные толкователи полагают, что этот Вавилон действительно будет каким-то громадным городом, мировым центром, столицею царства антихриста, который будет отличаться богатством и вместе с тем крайней развращенностью нравов, чем вообще всегда отличались большие и богатые города. В последних стихах этой главы (21–23) указывается на внезапность кары Божией, которая постигнет этот город. Гибель его произойдет так же быстро, как жернов погружается в море, и гибель эта будет столь поразительна, что от города не останется ни малейших следов, на что образно указывается в словах: «и голоса играющих на гуслях, и поющих, и играющих на свирелях, и трубящих трубами в тебе уже не слышно будет» и т. д. В последнем, 24 стихе указывается еще как на причину гибели Вавилона то, что в «нем найдена кровь пророков и святых и всех убитых на земле».

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

БРАНЬ СЛОВА БОЖИЯ СО ЗВЕРЕМ И ВОИНСТВОМ ЕГО И ПОГИБЕЛЬ ПОСЛЕДНИХ

В первых 10 стихах этой главы также чрезвычайно образно описывается ликование на небе в среде многочисленных сонмов святых по поводу разрушения враждебного антихристова царства и наступления царства Христова. Последнее изображается под видом «брака Агнца» и участия праведников в «брачной вечери Агнца» (ср. Мф. 22:1-14; также Лк. 14:16–24). Тайновидец услышал на небе «громкий голос как бы многочисленного народа, который говорил: аллилуия: спасение и слава, и честь и сила Господу нашему»!.. Тогда двадцать четыре старца и четыре животных пали и поклонились Богу, сидящему на престоле, говоря: аминь! аллилуия!» — «Аллилуия», по объяснению св. Андрея Кесарийского, означает Божественное прославление; «аминь» — истинно, да будет. Это, говорит, ангельскими силами вместе с равноангельными людьми воспевается Богу «троекратно», по причине Триипостасности Отца, Сына и Святого Духа, Единого Бога, Который отметил кровь рабов Своих от руки Вавилона, облагодетельствовал наказанием жителей его и пресек грех. «Аллилуия» — от еврейского «Галлему Яг», значит буквально: «хвалите Бога». «И дым ее восходил во веки веков» — это говорится о том, что кара, постигшая Вавилон-блудницу, будет продолжаться вечно. «Возрадуемся и возвеселимся и воздарим Ему славу, ибо наступил брак Агнца» — предмет ликования составляет то, что наступает время празднования брака Агнца. Под «браком», или «брачным пиршеством» разумеется вообще состояние духовного веселия Церкви. Под женихом Церкви разумеется Агнец — Господь Иисус Христос, Глава таинственного Своего Тела; под невестой и женой Агнца разумеется Церковь (см. Еф. 5:25). Самый брак означает тесное соединение Господа Иисуса Христа с Его Церковью, запечатленное верностью, с той и другой стороны подтвержденное заветом, как бы взаимным договором (ср. Ос. 2:18–20). Брачное пиршество означает наслаждение полнотой благодати Божией, которая силою искупительных заслуг Христовых обильно будет подаваться всем истинным членам Церкви Христовой, радовать и веселить их неизреченными благами. «И жена Его приготовила себя, и дано было ей облечься в виссон чистый и светлый» — «что Церковь одета в виссон, сие означает светлость ее в добродетелях, тонкость в разумении и высоту ее в размышлении и созерцании, ибо из сих состоят Божественные оправдания» (св. Андрей Кесарийский). «Блаженны званные на брачную вечерю Агнца» — «Вечеря Христова, как объясняет св. Андрей, есть торжество спасаемых и согласная их радость, которую получат блаженные, когда войдут в вечный чертог со Святым Женихом чистых душ: «сии суть истинные слова Божии». — Как много благ будущего века, превосходящих всякую мысль, так многоразличны и имена, которыми они называются. Называются они иногда Царством Небесным по славе его и честности, иногда — раем по неоскудению трапезы наслаждений, иногда лоном Авраамовым по успокоению в нем усопших, а иногда — чертогом и браком не только по причине бесконечного веселия, но и ради чистого, истинного и неизреченного соединения Бога с Его рабами, — соединения настолько превосходящего телесное общение друг с другом, насколько свет различается от тьмы и миро от зловония». Ангел, которому хотел поклониться св. Иоанн, запретил ему делать это, сказав: «я сослужи-тель тебе и братьям твоим, имеющим свидетельство Иисусово; Богу поклонись, ибо свидетельство Иисусово есть дух пророчества» — смысл этих слов такой: не кланяйся мне, ибо я всего лишь твой сослу-житель. Тот же Дух Святой, Который говорит и действует через апостолов, в частности через св. Иоанна, проповедующего свидетельство об Иисусе, говорит и через Ангелов как через таких же посланников Божиих. «Твое достоинство таково же, как и мое, — как бы так говорит Ангел, — ты, наделенный дарами Святого Духа, свидетельствуешь о словах и делах Иисуса Христа; а я, от Того же Святого Духа получив откровение будущих событий, сообщаю его тебе и Церкви. Иначе сказать: Дух свидетельства Христова есть Дух и пророчества, то есть того же достоинства и имеющий ту же цель». Св. Андрей Кесарийский отмечает здесь смирение Ангелов, «которые не присваивают себе, подобно злым демонам, Божественную славу, но приписывают ее Владыке» (ст. 1-10).

Следующая часть главы (ст. 11–12) изображает появление Самого Божественного Жениха — Слова Божия, брань Его со зверем и воинством Его и окончательную победу над ним. Св. Иоанн увидел отверстое небо, откуда сошел в виде всадника на белом коне Господь Иисус Христос, за Которым следовали также на белых конях небесные воинства. «Белый конь, по словам св. Андрея, означает светлость святых, восседая на которых, будет судить народы, испуская из Своих пламенных и огненных очей, то есть из всевидящей силы Своей, огненный пламень, праведных, однако, не опаляющий, но просвещающий, а грешников, наоборот, пожирающий, но не просвещающий». Он появляется, как Царь, со множеством диадим на голове, чем означается, что Ему предоставлена вся власть на небе и на земле (Мф. 28:18) И Над всеми царствами мира. «Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого» — неизвестность имени указывает на непостижимость Его Божеского существа. Далее, в 13 стихе, это имя названо: Слово Божие. Имя это действительно непостижимо для людей, ибо оно относится к сущности и происхождению Божественного естества Иисуса Христа, которых никто из смертных не может постигнуть. Потому оно и в ветхозаветном Писании называется чудным (Суд. 13:18; Ис. 9:6; Притч. 30:4). «Он был облечен в одежду, обагренную кровию» — «Одеждою Бога Слова, — говорит св. Андрей, — была пречистая и нетленная плоть Его, обагренная Его кровию во время вольных страданий». «И воинства небесные следовали за ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый» — «это небесные силы, отличающиеся тонкостью природы, высотою разумения и светлостью добродетелей и почтенные нерасторжимостью крепкого и тесного единения со Христом» (св. Андрей). «Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя» — это меч Христов, в данном случае не столько как учителя (ср. 1:16), а больше как Царя, совершающего Свои суды, как оружие для наказания нечестивых (Ис. 11:4). Они будут пасомы жезлом железным — это выражение взято из Пс. 2:9; Ис. 63:4–5 и объяснено в Апок. 2:27; 12:5. «На одежде и на бедре Его написано имя: царь царей и Господь господствующих» — это имя, свидетельствующее о Божественном достоинстве носителя его, было написано на бедре, то есть на царском плаще, около той части тела, при которой, по обыкновению восточных народов, висел меч на поясе (ст. 11–16).

Далее св. Тайновидёц увидел Ангела, стоящего на солнце, который, призывая всех радоваться о наказании грешных и пресечении греха, возопил: «Собирайтесь на великую вечерю Божию, чтобы пожрать трупы царей, трупы сильных…» — это обращение Ангела к хищным птицам символически обозначает, что поражение врагов Божиих предстоит самое ужасное, как в кровопролитном сражении, когда тела убитых, вследствие их множества, остаются непогребенными, и птицы пожирают их. «И схвачен был зверь и с ним лжепророк, производивший чудеса пред ним, которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклоняющихся его изображению: оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою» — таков результат происшедшего сражения. «Быть может, — говорит св. Андрей, — что они не подвергнутся общей смерти, но, умерщвленные во мгновение ока, будут осуждены на вторую смерть в озере огненном.

Как пойдут на суд те, о которых сказал апостол, что они, будучи живы, вдруг, во мгновение ока, изменятся (1 Кор. 15:52), так, напротив, сии два противника Бога перейдут не на суд, но на осуждение. Основываясь на словах апостола, что «антихрист будет убит духом Божественных уст» (2 Сол. 2:8), и на сказании некоего учителя, что живые будут и по убиении антихриста, некоторые толкуют сие иначе; мы же утверждаем, что живые суть ублажаемые Давидом и что сии два, по пресечении Богом их власти, в неистлевающих телах ввержены будут в огонь гееннский, который и составит для них смерть и убиение Божественным Христовым повелением». Как жизнь блаженная еще в этой жизни начинается, так и ад ожесточенных и терзаемых злою совестью начинается еще в этой жизни, продолжается и усиливается в высшей степени в жизни будущей. «А прочие убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его; и все птицы напитались их трупами», — «Две есть смерти, — поясняет св. Андрей, — одна — разлучение души с телом, другая же — ввержение в геенну. Применяя сие к воинствующим вместе с антихристом, не без основания предполагаем, что мечом или повелением Божиим им нанесена будет первая — телесная, а уже за нею последует вторая; и сие правильно. Если же это не так, то и они вместе с прельстившими их будут участниками второй смерти — вечной муки» (ст. 17–21).

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

ВСЕОБЩЕЕ ВОСКРЕСЕНИЕ И СТРАШНЫЙ СУД

Вслед за поражением антихриста св. Иоанн увидел Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Ангел этот «взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его… доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время» — как толкует св. Андрей Кесарийский, под этой «тысячей лет» надо понимать все время от воплощения Христова до пришествия антихриста. С приходом Воплотившегося Сына Божия на землю и в особенности с момента искупления Им Своею Крестной смертью человечества сатана был связан, язычество низвержено, и наступило на земле тысячелетнее Царство Христово. Под этим тысячелетним Царством Христовым на земле разумеется победа христианства над язычеством и утверждение на земле

Церкви Христовой. Число 1000 определенное — взято здесь вместо неопределенного, означающего вообще длительный период времени до второго Пришествия Христова. «И увидел я престолы и сидящих на них которым дело было судить» и проч. — эта картина символически рисует наступившее царство веры христианской после ниспровержения язычества. Восприявшие суд и воссевшие на престолах — это все достигшие спасения христиане, ибо всем им дано обетование царства и славы Христовой (1 Сол. 2:12). В сем лике св. Тай-новидец выделяет в особенности «обезглавленных за свидетельство Иисуса и за Слово Божие», то есть святых мучеников. «И увидел, — говорит св. Иоанн, — души обезглавленных» — отсюда ясно видно, что эти святые, участвующие в 1000-летнем Царстве Христовом, царствуют со Христом и «творят суд» не на земле, а на небе, ибо здесь говорится только об их душах, еще не соединившихся с телами. Из этих слов видно, что святые принимают участие в управлении Церковью Христовой на земле, а потому естественно и правильно обращаться к ним с молитвами, прося их о заступничестве перед Христом, Которому они соцарствуют. «И ожили и царствовали со Христом тысячу лет» — оживление здесь разумеется нравственно-духовным. Св. Тайновидец называет это «первым воскресением» (ст. 5), а о втором, телесном воскресении речь у него идет дальше. Это соцарствование святых Христу будет продолжаться до окончательной победы над темными силами нечестия при антихристе, когда произойдет воскресение тел и настанет последний Страшный Суд. Тогда и души святых соединятся с телами и будут царствовать со Христом уже вечно. «Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет; это — первое воскресение» — этим выражением «не ожили» выражается мрачное и тягостное состояние после телесной смерти душ нечестивых грешников. Оно продолжится, «доколе не окончится тысяча лет» — как и во многих других местах Священного Писания, эта частица «доколе» (по-гречески «эос») не означает продолжения действия до известного предела, а напротив, совершенное отрицание его (например, Мф. 1:25). В этих словах поэтому имеется в виду отрицание навсегда блаженной жизни для умерших нечестивцев. «Блажен и свят, имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти» — вот как объясняет это св. Андрей Кесарийский: «Из Божественного Писания мы знаем, что есть две жизни и два умерщвления, то есть смерти: первая жизнь — за преступление заповедей временная и плотская, вторая же — по соблюдении Божественных заповедей, обещанная святым жизнь вечная. Соответственно сему, есть и два рода смерти: одна плотская и временная, а другая — посылаемая в будущем в наказание за грехи, вечная, то есть геенна огненная. Следовательно, смысл этих слов таков: нечего бояться второй смерти, то есть геенны огненной, тому, кто еще здесь, на земле, жил о Христе Иисусе и облагодатствованный Им и с горячей верой в Него предстал перед Ним после первой, то есть телесной смерти (ст. 1–6).

Эти первые б стихов 20 главы Апокалипсиса послужили поводом к возникновению ложного учения о «тысячелетнем Царстве Христовом на земле», получившем наименование «хилиазма». Сущность этого учения такова: задолго до кончины мира Христос Спаситель опять придет на землю, поразит антихриста, воскресит одних праведников и устроит новое царство на земле, в котором праведники, в награду за свои подвиги и страдания, будут царствовать вместе с Ним в продолжение тысячи лет, наслаждаясь всеми благами временной жизни. Затем уже последует второе, всеобщее воскресение мертвых, всеобщий суд и всеобщее вечное мздовоздаяние. Это учение известно было в двух видах. Одни говорили, что Христос восстановит Иерусалим во всей красе, снова введет исполнение обрядового закона Моисеева со всеми жертвами и что блаженство праведников будет состоять во всевозможных чувственных удовольствиях. Так учил в первом веке еретик Керинф и другие иудействовавшие еретики: евиониты, монтанисты, а в четвертом веке Аполлинарий. Другие, напротив, утверждали, что это блаженство будет состоять в чисто духовных наслаждениях. В этом, последнем виде мысли о хилиазме были высказаны впервые Папием Иерапольским; встречаются они затем у св. Иустина Мученика, у Иринея, Ипполита, Мефодия и Лактанция; в позднейшие времена оно возобновлено, с некоторыми особенностями, анабаптистами, последователями Шведенборга, мистиками-ил-люминатами и адвентистами. Надо, однако, видеть, что ни в первом, ни во втором виде учение о хилиазме не может быть принято православным христианином, и вот почему:

1) По учению хилиастов, воскресение мертвых будет двукратное: первое за тысячу лет до кончины мира, когда воскреснут одни праведники, второе — перед самою кончиною мира, когда воскреснут и грешники. Между тем Христос Спаситель ясно учил лишь об одном всеобщем воскресении мертвых, когда воскреснут и праведники, и грешники, и все примут окончательное мздовоздаяние (Ин. 6:39, 40; Мф. 13:37–43).

2) Слово Божие говорит только о двух пришествиях Христовых в мир: первом, в уничижении, когда Он приходил искупить нас, и втором, во славе, когда Он явится судить живых и мертвых. Хилиазм вводит еще одно — третье пришествие Христово за тысячу лет до кончины мира, какового не знает Слово Божие.

3) Слово Божие учит только о двух царствах Христовых: Царстве благодати, которое будет продолжаться до кончины мира (1 Кор. 15:23–26), и Царстве славы, которое начнется после Страшного Суда и не будет иметь конца (Лк. 1:33; 2 Петр. 1:11), хилиазм допускает еще какое-то среднее третье Царство Христово, которое будет продолжаться только 1000 лет.

4) Учение о чувственном Царстве Христовом явно противно Слову Божию, согласно которому, Царство Божие не есть «пища и питие» (Рим. 14:17); в воскресение мертвых не женятся и не посягают (Мф. 22:30); обрядовый закон Моисеев имел только преобразовательное значение и навсегда отменен совершеннейшим новозаветным законом (Деян. 15:23–30; Рим. 6:14; Гал. 5:6; Евр. 10:1).

5) Некоторые древние учители Церкви, как Иустин, Ириней и Мефодий, держались хилиазма лишь как частного мнения. В то же время другие решительно восставали против него, каковы: Кай, пресвитер Римский, св. Дионисий Александрийский, Ориген, Евсевий Кесарийский, св. Василий Великий, св. Григорий Богослов, св. Епифаний, блж. Иероним, блж. Августин. С тех же пор, как Церковь на втором Вселенском соборе в 381 году осудила учение еретика Аполлинария о тысячелетии Христовом и для того внесла в Символ веры слова «Егоже Царствию не будет конца», держаться хилиазма, даже как частного мнения, стало уже непозволительно.

Надо знать также, что Апокалипсис — книга глубоко таинственная, а потому понимать и толковать буквально содержащиеся в ней пророчества, особенно если это буквальное понимание явно противоречит другим местам Священного Писания, совершенно противно правилам священной герменевтики. В таких случаях правильно искать иносказательный, аллегорический смысл недоуменных мест.

«Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань; число их как песок морской» — под «разрешением сатаны от темницы своей» разумеется появление перед кончиною мира антихриста. Освобожденный сатана будет в лице антихриста стараться прельстить все народы земли и воздвигнет на брань против Христианской Церкви Гога и Магога. «Некоторые думают, — говорит св. Андрей Кесарийский, — что Гог и Магог суть полунощные и отдаленнейшие народы скифские, или, как мы их называем, гунны, самые воинственные и многочисленные из всех земных народов. Только Божественною десницею они удерживаются до освобождения диавола от завладения всей вселенной. Иные, переводя с еврейского, говорят, что Гог обозначает собирающего или собрание, а Магог — возвышенного или возвышение. Итак, сими именами обозначается или собрание народов, или их превозношение. Надо полагать, что имена эти употреблены в метафорическом смысле для обозначения тех свирепых орд, которые вооружатся перед концом мира против Христовой Церкви под водительством антихриста. «И вышли на широту земли и окружили стан святых и город возлюбленный» — это значит, что враги Христовы распространятся по всей земле и всюду начнется гонение на христианство. «И ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их» — в таких же чертах изображал поражение свирепых полчищ Гога и св. пророк Иезекииль (38:18–22; 39:1–6). Это — изображение гнева Божия, который прольется на врагов Божиих при втором Пришествии Христовом. «Диа-вол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков» — такова будет вечная участь диавола и его слуг — антихриста и лжепророка: они будут обречены на нескончаемые адские муки (ст. 7-10).

За этой окончательной победой над диаволом последует всеобщее воскресение мертвых и Страшный Суд.

«И увидел я великий белый престол и Сидящего на нем» — это картина всеобщего суда Божия над человеческим родом. Белизна престола, на котором восседает верховный Судия вселенной, означает святость и правду сего Судии. «От лица Которого (то есть от лица Господа Судии) бежало небо и земля, и не нашлось им места» — этим изображаются великие и страшные перевороты во вселенной, которые произойдут перед последним Страшным Судом (ср. 2 Петр. 3:10). «И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими» — разгнугые книги символически обозначают собою всеведение Божие, которому известны все дела людей. Книга жизни только одна, в знак малого количества избранников Божиих, имеющих наследовать спасение. «Раскрытые книги, — говорит св. Андрей, — означают деяния и совесть каждого. Одна, говорит, из них есть «книга жизни», в которой написаны имена Святых». — «Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим» — мысль здесь та, что все люди, без всякого исключения, воскреснут и предстанут на Суд Божий. — «И смерть и ад повержены в озеро огненное. Это — смерть вторая. И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное» — это сказано в том смысле, что прославленные и спасенные люди уже не будут более бояться ни ада, ни смерти: для них смерть и ад перестанут существовать навеки. Под «огненным озером» и «второю смертью» разумеется вечное осуждение грешников, имена которых не оказались записанными у Господа в книге жизни (ст. 11–15).

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ОТКРЫТИЕ НОВОГО НЕБА И НОВОЙ ЗЕМЛИ — НОВЫЙ ИЕРУСАЛИМ

Вслед за тем св. Иоанну была показана духовная красота и величие нового Иерусалима, то есть Царства Христова, имеющего открыться во всей своей славе во второе Пришествие Христово после победы над диаволом.

«И увидел я новое небо и новую землю; ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет» — здесь говорится не о небытии твари, но о перемене к лучшему, как свидетельствует апостол: «сама тварь освободится от работы нетления в свободу славы чад Божиих» (Рим. 8:21). И Божественный Песнопевец говорит: «как одежду, Ты переменишь их, — иизменятся» (Пс. 101:27). Обновление устаревшего означает не изглаждение и уничтожение, но устранение устарелости и морщин» (св. Андрей Кесарийский). Эта новизна неба и земли будет состоять в преобразовании их огнем и в новизне форм и качеств, но не в изменении самой сущности. Море как непостоянный и волнующийся элемент исчезнет. — «И я, Иоанн, увидел святый город

Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего» — под образом этого «Нового Иерусалима» представляется здесь торжествующая Церковь Христова, украшенная, как бы невеста Господня, чистотою и добродетелями святых. «Сей город, — говорит св. Андрей, — имеющий краеугольным камнем Христа, составляется из святых, о которых написано: «подобно камням в венце, они воссияют на земле Его» (Зах. 9:16). — «И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их; И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; фмлача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло» — ветхозаветная скиния была лишь прообразом обитания Бога с человеками, которое начнется в будущей вечной блаженной жизни и будет источником блаженства для людей, освобожденных от всех скорбей нынешней земной жизни (ст. 1–4). «И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое… И сказал мне: совершилось!» — то есть: Я созидаю новую жизнь, совершенно отличную от прежней, исполнено все, что было обещано. — «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец», то есть все, что Я обещаю, есть уже как бы исполненное, ибо перед Моими очами будущее и настоящее составляет один и тот же нераздельный момент. «Я жаждущему дам даром от источника воды живой», то есть благодать Св. Духа, образно представляемую в Священном Писании под образом воды живой (ср. Ин. 4:10–14; 7:37–39). «Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном» — то есть все эти блага получит побеждающий в брани против невидимых демонов и соделается сыном Божиим. «Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, идолослужителей и всех лжецов — участь в озере, горящем огнем и серою; это — смерть вторая» — боязливые и не имеющие мужества в борьбе с диаволом, грешники, преданные страстям и порокам, будут осуждены на «вторую смерть», то есть на вечные адские муки (ст. 1–8).

После сего один из семи Ангелов, «у которых было семь чаш, наполненных семью последними язвами», пришел ко Иоанну «и сказал: пойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца». «Невестой» и «женой Агнца» названа здесь, как видно это и из последующего, Церковь Христова. «Правильно называет, — говорит св. Андрей, — невесту женой Агнца», ибо когда Христос был заклан, как агнец, тогда уневестил ее Себе Своею кровью. Как Адаму во время его сна была создана жена через взятие ребра, так и Церковь, составленная излиянием крови из ребр Христовых во время Его вольного на кресте почивания сном смерти, сочеталась с уязвленным ради нас». «И вознес меня в духе, — говорит далее св. Иоанн, — на великую и высокую гору, и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога» — невеста Агнца, или Св. Церковь, предстала перед духовным взором св. Тайновидца в виде прекрасного великого города, сходящего с неба Иерусалима. Вся остальная часть главы посвящена подробному описанию этого дивного города. Блистая драгоценными камнями, этот город имел 12 ворот с именами 12 колен Израилевых и 12 оснований с именами 12 апостолов. Характерной чертой города указывается то, что «светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному» — «Светило Церкви, — говорит св. Андрей, — есть Христос, называемый «ясписом», как всегда растущий, цветущий, жизнеподательный и чистый». Высокая стена окружает город в знак того, что не может войти туда ни один недостойный; сия же мысль выражается тем, что на 12 воротах его содержат стражу Ангелы Божии. Ворота носят имена 12 колен Израилевых, ибо как на земле сии колена составляли общество избранных людей Божиих, так их же имена усвояются и избранникам небесным — новому Израилю. На 12 стенных основаниях неписаны имена 12 апостолов Агнца, конечно в знак того, что апостолы суть основания, на которых утверждена Церковь, как основатели веры христианской у всех народов земли. Здесь нельзя не видеть опровержение ложного догмата латинян, будто Церковь Христова основана на одном апостоле Петре (ст. 9-14).

Город измеряется Ангелом на глазах св. Тайновидца, при помощи золотой трости. «Золотая трость, — говорит св. Андрей, — показывает честность измеряющего Ангела, которого видел в человеческом образе, а также досточестность измеряемого города, под «стеною» которого разумеем Христа». Город имеет вид правильного четырехугольника, а равномерность высоты, долготы и широты его, по 12 000 стадий, указывает на форму куба, что знаменует твердость его и прочность. Высота стены города — 144 локтя. Все эти цифровые выражения употреблены, надо полагать, для обозначения совершенства, твердости и удивительной симметрии целостного здания Церкви Божией. Стена города построена из ясписа, символизирующего собою Божественную славу (см. ст. И) и всегда цветущую и неувядающую жизнь святых. Сам город был из чистого золота, подобного чистому стеклу, в знак честности и светлости обитателей его. Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями; собственно каждое из 12 оснований представляло собой сплошной драгоценный камень. Как замечает св. Андрей, из этих 12 дорогих камней восемь были носимы на нарамнике древнего первосвященника, а четыре иные — чтобы показать согласие Нового Завета с Ветхим и преимущество просиявших в нем. И верно, ибо означаемые драгоценными камнями апостолы украсились всякой добродетелью. По толкованию св. Андрея, значение этих 12 камней таково: основание первоё — яспис — камень зеленоватого цвета, означает верховного апостола Петра, носившего в теле мертвость Христову и показавшего цветущую и неувядаемую любовь к Нему; второе — сапфир — из которого бывает и лазурь, обозначает блаженного Павла, восхищенного даже до третьего неба; третье — халкидон — видимо, то же, что и анфракс, который был в первосвященническом нарамнике, означает блаженного Андрея апостола, подобно углю, возжженного Духом; четвертое — смарагд — имеющий зеленый цвет, питающийся елеем и от него получающий блеск и красоту, означает св. евацгелиста Иоанна, Божественным елеем умягчающего происходящее в нас от грехов сожаление и уныние и драгоценным даром Богословия дарующего нам никогда не ослабевающую веру; пятое — сардоникс, камень, имеющий цвет блестящего человеческого ногтя, означает Иакова, прежде других претерпевшего за Христа телесное умерщвление; шестое — сердолик — оранжевый по цвету и блестящий камень этот, целебный при опухолях и язвах от железа, обозначает красоту добродетелей блаженного Филиппа, просвещаемую огнем Божественного Духа и врачующую душевные язвы прельщенных; седьмое —, хризолит — блестящий, подобно золоту, обозначает, быть может, Варфоломея, блистающего многоценными добродетелями и Божественною проповедью; восьмое — вирилл — имеющий цвет моря и воздуха, обозначает Фому, совершившего дальнее путешествие для спасения индийцев; девятое — топаз — черный камень, источающий, как говорят, млекообразный сок, целебный для страждущих глазными болезнями, обозначает блаженного Матфея, который врачует Евангелием слепых сердцем и напояет млеком новорожденных в вере; десятое — хризопрас — превосходящий по блеску самое золото, обозначает блаженного Фаддея, который Авгарю, царю эдесскому, благовестил означаемое золотом Царство Христово и мертвость в нем, знаменуемую прасом; одиннадцатое — гиацинт — лазоревый или небовидный камень, правдоподобно обозначает Симона как ревнителя Христовых дарований, имеющего небесное мудрование; двенадцатое — аметист — багряный по цвету камень, обозначает Матфия, удостоившегося Божественного огня при разделении языков и за пламенное влечение благоугождать Избравшему, заменившего место отпадшего (ст. 15–20).

Двенадцать ворот города были устроены из 12 цельных жемчужин. «Двенадцать ворот, — говорит св. Андрей, — очевидно, суть 12 учеников Христовых, через которых мы узнали дверь и путь жизни». Они же и 12 бисеров, как получившие просвещение и блеск от единственного многоценного бисера — Христа. Улица города — чистое золото, как прозрачное стекло. Все эти подробности выражают одну и ту же мысль, что в небесной Церкви Божией все свято, чисто, прекрасно и устойчиво, все величественно, духовно и драгоценно (ст. 21).

Дальше описывается внутренний быт обитателей этого чудесного небесного города. Во-первых, в нем нет никакого видимого храма, ибо «Господь Бог Вседержитель — храм его, и Агнец» — Господу Богу будет воздаваемо там непосредственное поклонение, а потому не будет нужды ни в материальном храме, ни в каких-либо обрядах и священнодействиях; во-вторых, этот небесный город не будет нуждаться ни в каком освещении, «ибо слава Божия осветила его, и светильник его — Агнец» — где мысленное Солнце правды, там нет нужды в чувственном» (св. Андрей); в-третьих, население этого небесного града будет самое разнообразное и смешанное, ибо «все, увенчавшиеся победой над страстями, принесут в него славу и честь добрых деяний» (св. Андрей); в-четвертых, ворота небесного града не будут запираться днем, а ночи там не будет (ср. Ис. 60:11) — это значит, что Церкви небесной не будет угрожать никакая опасность от нападения каких-либо врагов. Общий внутренний признак, отличающий эту небесную Церковь от земной, тот, что в то время как в земной Церкви добро уживается со злом и плевелы растут вместе с пшеницей, в небесной Церкви соберется из всех народов земли одно только доброе, чистое и святое. Все же злое, скверное и нечистое, накопившееся за все время мировой истории, отсюда будет выделено и слито как бы в один смрадный водоем, нечистота которого никак не коснется этого дивного обиталища одних лишь блаженных существ (ст. 22–27).

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ ОБРАЗА НОВОГО ИЕРУСАЛИМА. УДОСТОВЕРЕНИЕ ИСТИННОСТИ ВСЕГО СКАЗАННОГО, ЗАВЕЩАНИЕ СОБЛЮДАТЬ ЗАПОВЕДИ БОЖИИ И ОЖИДАТЬ ВТОРОГО ПРИШЕСТВИЯ ХРИСТОВА, КОТОРОЕ БУДЕТ СКОРО

Непрерывность блаженства членов небесной Церкви изображается в ряде символов. Первый символ — это «светлая, как кристалл, чистая река воды жизни. Эта река, непрерывно истекающая от престола Бога и Агнца, символически изображает благодать Животворящего Духа, которая наполняет стогны св. города, то есть все множество его обитателей, «увеличившееся», по псалмопевцу, «паче песка» (Пс. 138:18). Это — благодать и милость Божия, которая неистощимо будет изливаться всегда на жителей небесного града, наполняя сердца их неизреченным блаженством (ср. Ис. 35:9-10). Второй символ — это «древо жизни», по подобию того, которое было некогда в земном раю, до грехопадения прародителей. «Древо жизни» в небесном Иерусалиме будет обладать особенными превосходнейшими качествами: оно двенадцать раз в году будет произращать плоды, и листья его будут служить для исцеления народов. Св. Андрей считает, что древо жизни знаменует Христа, разумеваемого в Духе и о Духе Святом: ибо в Нем Дух, и Он поклоняем в Духе и есть Податель Духа. Через Него же и двенадцать плодов апостольского лика даруют нам неоскудевающий плод Богоразумия. Листья древа жизни, то есть Христа, означают тончайшие, превысшие и пресветлые разумения Божественных судеб, а плоды его — совершеннейшее знание, открываемое в будущем веке. Эти листья будут в исцеление, то есть очищение неведения народов, низших других в совершении добродетелей. Потому что «иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд» (1 Кор. 15:41), и «многие обители у Отца» (Ин. 14:2), для того чтобы по характеру дел одного удостоить меньшей, а другого — большей светлости. — «И ничего уже не будет проклятого» — всякое проклятие навсегда будет снято с обитателей этого небесного града, «но престол Бога и Агнца будет в нем, и рабы Его будут служить Ему, и узрят лице Его, и имя Его будет на челах их» — сподобившиеся стать обитателями этого города узрят Бога лицом к лицу, «не в гаданиях, но, как свидетельствует великий Дионисий, в том самом виде, в коем был зрим святыми апостолами на горе Святой. Вместо золотой дщицы, которую носил древний первосвященник (Исх. 28:36), будут иметь начертание имени Божиего, и не на челах только, но и в сердцах, то есть твердую, непреложную и дерзновенную любовь к Нему. Ибо начертание на челе означает украшение дерзновения» (св. Андрей). «И ночи не будет там, и не будут иметь нужды ни в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их, и будут царствовать во веки веков» — всеми этими чертами указывается на непрерывное и самое полное общение членов небесной Церкви с своим Владыкою, соединенное даже с лицезрением Его. Это и будет для них источником неиссякаемого блаженства (ср. Иез. 47:12) (ст. 1–5).

В заключительных стихах Апокалипсиса (ст. 6-21) св. апостол Иоанн удостоверяет истинность и верность всего сказанного и говорит о близости исполнения всего, что было ему показано, а также и о близости второго Пришествия Христова и с ним возмездия для каждого по делам его. «Се, гряду скоро» — эти слова, по объяснению св. Андрея, показывают или кратковременность настоящей жизни в сравнении с будущей, или же внезапность и быстроту кончины каждого, так как преставление отсюда для каждого составляет конец. А поелику не знает, «в кий час приходит тать», то заповедано нам «бодрствовать и иметь чресла препоясанными и светильники горящими» (Лк. 12:35). Надо помнить, что для Бога нашего нет времени, что «один день пред Ним, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Петр. 3:8). Он грядет скоро, потому что грядет неукоснительно — ничто не остановит Его пришествия, как ничто не остановит и не разрушит Его непреложных определений и обетований. Человек считает дни, месяцы и годы, а Господь исчисляет не время, но правды и неправды человеческие и мерою избранных Своих определяет меру приближения того великого и просвещенного дня, когда «времени больше не будет», а начнется невечерний день Царствия Его. Дух и невеста, то есть Церковь Христова, призывают всех прийти и почерпнуть воду жизни даром, дабы сподобиться стать гражданами небесного Иерусалима. Заканчивает св. Иоанн Апокалипсис ублажением исполняющих заповеди Божии и строгим предупреждением не искажать слова пророчества под угрозой наложения язв, «написанных в книге сей». В заключение св. Иоанн выражает пожелание скорого пришествия Христова в словах: «Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!», и преподает обычное апостольское благословение, из чего видно, что Апокалипсис первоначально предназначался в виде послания Мало-азийским церквам (см. 1:11).

Содержание Апокалипсиса ясно показывает, что он имеет историческое основание и великое значение для Церкви всех времен. Он представляет собою естественное завершение канона священных книг и, изображая будущие и последние судьбы Церкви и мира, как бы непосредственно поставляет нас перед лицом грядущего Судьи.

Конец, и Богу слава.

МОСКОВСКИЙ ПАТРИАРХАТ УЧЕБНЫЙ КОМИТЕТ ПРИ СВЯЩЕННОМ СИНОДЕ