льчишка в подвал, чтобы поставить велосипед и из подвала не вышел.
Спустя какое-то время милиция уехала. Перед этим Петр Васильевич еще о чем-то долго разговаривал с женщинами. Пацаны же могли быть свободны. Настроения у них не было. Причиной тому непонимание: как же так, куда он мог исчезнуть. Скажете, что страх оказаться на месте пропавшего друга, встретиться с тем самым чудовищем, о котором всё же зашла речь — нет этого не было. Возраст штука странная, и в жизненный период, именуемый детством, многое видится совсем иначе, совсем по-другому, чем будет позже. Сейчас даже чудовища — это не совсем чудовища, а приложение к той своеобразной игре. Но игре ли?
Андрей не мог сдвинуться с места, и монстр быстро оказалась возле него. Андрей сжимал в правой руке ключи, и сейчас эта рука, тряслась от чего-то сильнее, чем левая.
Монстр, наверное, цельных десять секунд рассматривал Андрея. Казалось бы, что такое десять секунд — это ведь коротенький миг. Но для Андрея так не было. Потому что в этот коротенький миг уместилось всё и в это же время совершенное ничего. Да и память, она ведь уже в те фактические, реальные мгновения начала тот странный обратный отчёт. Информация поступала и тут же стиралась, блекла. А монстр он был всё же ниже Андрея, наверное, на сантиметров пять-семь. Он смотрел чуточку из под низа. Его отвратительные клыки, которых было много, которые не являли собой подобие ровных рядов, а размещались в каком-то хаотичном порядке, они содержали в себе особый красноватый отблеск. Глаза подвального чудовища были неразличимы, их чернота отлично сочеталась с темнотой окружающей обстановки — но так и должно было быть. Ещё лицо, голова, то что поразило впоследствии, в минуты ускользающей памяти, ведь всё это напоминало собаку. Это была жуткая смесь между человеком и собакой. В эти страшные секунды не появилось воспоминаний о том, что этот облик уже был описан. Всё это должно было прийти позже. Точно что не сейчас. А человек-собака издал что-то похожее на сдавленное рычание.
Андрей прижался к деревянной стене. В этот именно момент у него выпали из рук ключи, издав сильный звон, хотя это ведь противоречило всяким принятым нормам: ключи упали на деревянный пол, не на металл. Но может соприкосновение ключей между собой. Только звон врезался в сознание, сложилось отчётливое эхо, и на это обратил внимание монстр. Он повернул свою морду в сторону звука, он пытался понять, что там, что так неприятно прорезало практически гробовую тишину.
— Это ключи, ключи от дверей — прошептал Андрей, сейчас не узнавая собственного голоса.
Андрей не мог о чем-то думать, и это было совершено естественно. Только ведь от чего-то сильно поразило то, что монстр понял то, что сказал Андрей. По его движению головы, по тому, каким образом сложились следующие несколько секунд — но это чудовище понимало человеческую речь.
Непривычно удлиненные руки монстра были человеческими, за исключением черных длинных загнутых когтей, расположенных на странно крючковатых пальцах. Его уши являлись чем-то средним между человеком и собакой, они же всё время двигались, притягивая к себе внимание. Может от того, что жуткое чудовище продолжало молчать, продолжало изучать Андрея. Так как будто видело людскую особь впервые в жизни. Но это было не так! Наполовину разложившийся, обглоданный труп Бориса прямо сейчас оставался на прежнем месте, и глаза Андрея невольно, не хотя этого, но раз за разом возвращались к тому, что когда-то было Борисом.
— Что вам от меня нужно? Можно я пойду домой — прошептал Андрей.
Как случилось, так случилось. Не всегда и не во всем существует разумная сторона. Андрей же находился в эти минуты в особом состоянии, которое нельзя было назвать шоком или чем-то схожим с этим. Это было так, как очутится в области несуществующего, которое по какой-то непонятной, нелепой ошибке само того не хотя оказалось здесь и сейчас. Перепутались системы координат. Сделали это уже не в первый раз, ведь были же эти страшные истории, оказавшиеся не вымыслом.
— Ты это ты, и ты тот, кто мне нужен — произнес монстр.
Его голос нельзя было назвать полноценным голосом человека. Сказать, что он шипел, — нет этого тоже нельзя было сделать. Это трудно объяснить, но скорее, что что-то со стороны, какая-то форма чревовещания — вот это будет ближе к истине. И настолько глухо, и если бы не было этой ужасающей тишины, этой темной сдавленности, то понять, что проговорило чудовище было бы невозможно. Но в данный момент Андрей понял. Взгляд вновь коснулся обезображенного тела Бориса. Ещё сильнее окаменело тело, хотя, как казалось бы, больше уже было некуда.
— Это Борис? — спросил Андрей, он произнес для того, чтобы что-то сказать, ему виделось, что нужно о чем-то говорить.
Монстр никак не отреагировал. Возможно, что он не знал, что это Борис. Зато он вновь озвучил то, что уже было озвучено.
— Точно, что ты это ты, я долго тебя ждал.
Андрей хотел спросить одно единственное: зачем ты долго меня ждал. Но монстр не дал Андрею этого сделать. Одним мгновением он вцепился Андрею в шею. Со страшной силой потянул вниз. Андрей даже не успел чего-то понять, как всё поплыло в глазах. И это было последнее, что тогда имело место. Ведь далее следовал черный провал в никуда. Андрей потерял сознание. Ему уже было всё равно умер ли он, жив ли он ещё. Оказалось, что второе из перечисленного. Но чуточку позже. Пока лишь отсутствие всего возможного. Пока лишь чудовище, оказавшись на четырех конечностях, в зубах, уподобившись крупной собаке, тащило Андрея к тому самому подземному лазу, чтобы оказаться в соседнем доме, чтобы, воспользовавшись ещё одним лазом, оказаться за пределами четырех пятиэтажек, выйти наружу на территории складов государственного резерва, которые были в каких-то ста метрах, которые ограждались высоким забором, имевшим темно-зеленую окраску.
Наступила ночь. Андрея тщетно пытались найти родители, их друзья и соседи. А сам он, направляемый луной и потусторонней силой, медленно шел через большой строительный пустырь, где ещё недавно было множество частных домов, где сейчас можно было наблюдать огромное количество остатков былой жизни. Шел он уверенно, не спотыкаясь, не сбиваясь с необходимого ему маршрута, который знал только он, не просто знал, а что уже и видел — это были огни того же частного сектора, куда ещё не дошло строительство, и как известно, так туда никогда урбанизация и не дойдет. Небольшой спуск с горки, поворот дороги, и прямо по курсу огромных размеров полная луна, помогающая, указывающая путь. Несколько крупных дворняг трусливо сжавшись легли на живот. Андрей остановился, Андрей смотрел на темное звёздное небо, на луну. Дворняги жалобно скуля подползли к его ногам. Он, улыбнувшись, погладил их по головам. Они начали лизать его обувь.
— Ну, хватит — сказал Андрей.
Дворовые псы тут же отползли прочь. Андрей двинулся дальше. Двое пьяных парней его окрикнули, но он не обратил на них никакого внимания, он продолжил свой путь. Перед ним возникла железная дорога. Ветер гудел в проводах электропередач. Ниже в этом месте виделись звёзды. И шумной была гравийная отсыпка невысокой насыпи. Андрей преодолел железнодорожные пути. Чуть заметная тропинка вела в лес. Пройдя по ней метров двести, Андрей остановился возле деревянного мостка через маленькую речку. Простоял без движения несколько секунд, а дальше двинулся дальше, углубился в лес. Но ненадолго, потому что свернул влево и вниз, потому что спустя ещё триста метров вновь показались жилые строения, куда и держал курс Андрей.
Подошёл с краю, с дальней задней стороны. Двинулся крайней улицей. Громко начинали лаять местные сторожевые собаки, но через какие-то мгновения, когда Андрей оказывался ближе к ним, то они тут же замолкали. Наконец-то Андрей остановился возле неказистого домика, у которого был в очень запущенном состоянии двор, покосившаяся калитка, возле которого располагался деревянный столб уличного освещения, лампочка которого не работала. В окнах дома не было света. Да и вообще он казался безжизненным, даже брошенным. Андрей же смело вошёл внутрь двора, где имела место настоящая помойка. Чего здесь только не было. Огромное количество всякой ерунды нашло здесь своё пристанище. Надворные постройки, не изменив общему настрою, так же покосились. Растительность обозначила себя на крыше того, что когда было верандой. Огромный бледный лунный диск висел над домом, и плотным кольцом опоясала всё вокруг идеальная ночная тишина. Андрей открыл дверь в дом. Раздался отвратительный скрип. Заскрипели старые половые доски. Следующая дверь, Андрей оказался внутри жилого пространства. В дальнем углу тут же загорелся слабый огонек…
— Кто тут ещё — раздался пьяный мужской голос.
— Кого ещё черти носят — в дополнение появился женский голос, бывший ещё более пьяным, чем мужской.
Андрей ничего не ответил. Люди сейчас его не видели, но они его отлично почувствовали.
— Иди посмотри — произнесла женщина.
— Валерка, сука такая, шастает по ночам — отреагировал мужчина и поднялся из-за стола.
Эта парочка граждан сидели за столом. Сидели в полной темноте, освещенные всё той же полной луной, молочный бледный отсвет которой проникал через оконный проем. На столе стояла бутылка с водкой, рядом с ней была тарелка, на которой можно было различить то, что называется закуской, а если точнее, то парочка соленых огурцов. Был хлеб, была открытая рыбная консерва. Так же сигареты, пепельница, стаканы, какой-то журнал, с обложки которого улыбалась счастливая, радостная женщина, бывшая в рабочем комбинезоне. Стол стоял одной стороной к кровати, другой стороной к окну. На той стороне, которая противоположная к спальному месту, стоял самый обыкновенный стул. В комнате имелся шкаф, две тумбочки. На полу грязный палас, поскольку хозяева не снимали уличной обуви. Была люстра, но не работала. Имела она два плафона, один из которых был наполовину разбит.
Мужчина двинулся навстречу Андрею, который по-прежнему находился в коридоре, возле кирпичной, со всех углов облупившейся, печки. Рядом с чем-то напоминающим стеллаж кустарного грубого изготовления. Рядом с кучей пустых бутылок и другого различного мусора.