– За хорошие деньги все продается, – отмахнулся староста. – И вот еще, гляньте, – он указал фонариком на прибитый к стене у самой двери лист. – Чтоб не забывали, – пояснил он. Я коротко пробежался глазами по списку. Чей-то корявый почерк вывел на нем все озвученные ранее Дмитрием местные постулаты, правда, вместо слов «мужчина» и «женщина» неизвестный писарь использовал оскорбительные «самец» и «самка».
Староста пожелал нам спокойной ночи и вышел на улицу. Мы остались с Лесей одни в холодном темном доме. Хорошо хоть метрах в пятнадцати за окном в гигантском горшке рос Святящийся клык, который немного разгонял тьму в нашем новом жилище.
Я хотел запереть дверь, но понял, что замки отсутствуют.
– Ну а что ты хотел, котик? Мы теперь рабы с весьма туманными перспективами. Но… – она замялась и протяжно выдохнула.
– Говори, – как можно мягче произнес я, подойдя к девушке.
– Кажется, здесь не все так плохо, как мы думали…
– Еда, занятость, безопасность, стимуляция духовного и физического роста, а также выверенная демографическая политика? – мелькнула мысль, что я научился жить, сохраняя внешнее спокойствие и ровный голос.
– Вот-вот, – закивала Леся. – Именно об этом и говорю. Представь, котик, почти шесть тысяч человек! Да это самое большое поселение из всех, что я встречала после начала вторжения! В лагере Натусиного папки и то меньше тысячи! А условия там гораздо хуже, чем здесь.
– По словам этого напыщенного индюка, – подчеркнул я и ободряюще хлопнул девушку по плечу. – Что тебя беспокоит? Неужели думаешь, что жизнь скота на ферме не так уж и плоха?
– Ну… – замялась Леся.
– Делай что говорят, и если повезет – тебя не съедят, – хмыкнул я. На сей раз пришлось все-таки прикусить губу. Физическая боль помогала держать себя в руках. – Это не жизнь, а существование. Мы достойны большего. Но за это большее нужно бороться.
– Да… ты прав… – в ее словах не чувствовалось уверенности. Я глубоко вдохнул и пальцем поднял подбородок девушки так, чтобы видеть ее глаза. Она недоуменно вздрогнула, но противиться не стала.
– Послушай, – заговорил я, – разумом я действительно понимаю всю плюсы этой ситуации. Но также разум и, главное, сердце видят минусы. Даже в нынешнем хаосе можно жить достойно, как люди. Найти дорогого… хм… любимого человека, создать семью. Хотела бы ты этого? – она неуверенно кивнула. – Вот видишь. А теперь представь, твоего возлюбленного забрали. Или, например, пока ты ходила беременная, подселили к одинокой даме? Ведь нужно увеличивать поголовье. А потом и вовсе продали, как и твоего ребенка. Как тебе такое?
– Зачем им разбивать состоявшуюся пару?
На миг я потерялся. Вопрос действительно резонный.
– Какое селекционерам дело до моногамии, если им важно вывести здоровую красивую породу, чтобы получить больший доход? – быстро нашелся я.
– Ладно, – хмыкнула она и улыбнулась. – Спасибо, котик. Ты прав. Ни в коем случае нельзя сомневаться в своих решениях. Давай позвоним Натуське и ляжем спать.
На всякий случай еще раз оглядели дом, чтобы удостовериться, что мы действительно одни. Из полезного нашли несколько одеял, пару подушек да комплект застиранного, но чистого постельного белья. Ни еды, ничего полезного, кроме нескольких старых газет в санузле, не было. Зато были два ведра воды, одно, опять же, в ванной, другое на кухне.
– Занавесок на окнах тоже нет, – констатировала Леся. – Буду звонить из туалета. А тебе, котик, придется стоять на шухере. Не дай бог, кто-нибудь припрется.
Как бы мне ни хотелось воочию увидеть способности своей напарницы, пришлось согласиться и спиной подпирать стену, слушая ее шепот. Причина, по которой Белова именно Лесю отправила в разведку, – ее главное умение ментально связываться с другими имеющими Статус людьми. Хотя сама девушка о Статусе, естественно, ничего не знала и использовала слово «чипированными».
Такая вот своеобразная рация приехала со мной. Думаю, кроме «связи» она обладала и другими полезными способностями. Да и сама напарница это не отрицала, а только хитро улыбалась. Правда, предупредила, что напрочь бесполезна в серьезном бою, может лишь мелочь из автомата отстреливать.
– Готово, – спустя некоторое время дверь туалета открылась. Девушка подошла ко мне вплотную и еле слышно прошептала на ухо: – Сказала, что мы молодцы, – затем чуть отклонилась и громко выдохнула: – Эх, хорошо! Давай и ты сходи, котик! А я пока постель приготовлю! Раз уж мы теперь тут живем, нужно придерживаться правил и быть в форме.
Девушка звучно хлопнула меня по заднице и зашагала в спальню. Я же, справляя малую нужду, размышлял, действительно ли нам нужно даже наедине подбирать слова и отыгрывать роли?
Конечно же, нужно.
Слух и зрение волкодлаков, если верить Беловой, не чета нашим. Любой зубастый патрульный может подойти к дому и…
И ничего не заподозрит. Мы до конца будем отыгрывать свои роли.
Именно по этой причине мы легли в одну постель.
– Подъем, ребятушки! Вставать пора! Нечего бока отлеживать! Подъем!
В окно настойчиво стучали. По голосу и манере речи на слух определил, кто решил потревожить наш сон. Оторвав от подушки голову, увидел старосту, с улицы прильнувшего к окну. Этот засранец еще и фонарем светил, пытаясь разглядеть внутри что-нибудь подозрительное.
– Встаем, Дмитрий Васильевич, встаем, – заверил его, усевшись на кровати. Мой голый торс не то смутил его, не то успокоил – староста отвернулся и отошел от стекла.
Через несколько секунд стучал уже в дверь.
– Иду-иду! – отозвался, наспех одевшись.
– Вот, держите, – едва я открыл, он протянул мне два граненых стакана. На дне каждого лежало по четвертинке здоровенной таблетки. – Чтоб с голоду не померли. Дар от великих господ, – пояснил он.
– Этого хватит? – удивился я, принимая стаканы.
– Дневная норма – одна пилюля на взрослого. Половина утром, половина вечером. Так что не факт, что насытитесь. Но хоть работать сможете, – пока говорил, он то и дело пытался заглянуть мне за спину. Но ничего интересного там не происходило. Успокоившись, Дмитрий добавил: – Просто залейте водой. И собирайтесь. Через двадцать минут жду всех у своего дома. Есть часы? – я молча кивнул. – Очень хорошо. До встречи!
Откланявшись, он оставил нас одних. Я отнес стаканы на кухню и пошел умыться в ванную. Не очень-то удобно перемещаться в незнакомом доме в полутьме.
Покончив с утренним туалетом, дождался, пока Леся приведет себя в порядок, и уже вместе мы приготовили наш «завтрак». Есть хотелось безумно.
– Хм, на вкус почти как рисовая вода, – заметила девушка, выпив стакан мутной жидкости. – Без соли… Бе! Гадость!
– Зато голод отступил, – отозвался я.
Когда вышли на улицу, уже светало. Гигантские «щучьи хвосты» сияли уже не так ярко, как вечером. Свет их стал заметно тусклее, будто батарейка разрядилась.
Мы не запомнили, в каком именно из однотипных домишек живет староста, но пройдя до конца проулка, увидели внушительную толпу людей. Все сразу стало предельно понятно.
На наше появление местные отреагировали сдержанно. Дама лет пятидесяти, похожая на мою школьную учительницу русского и литературы, спросила наши имена и как сюда попали. Окружающие притихли, слушая увлекательный рассказ.
Навскидку тут собралось человек двести пятьдесят, а то и триста. Только двенадцать из них после нашей истории улыбались и, кажется, искренне говорили, что «теперь-то вы сможете позабыть весь этот ужас!». Большинство остальных кивали, некоторые глядели под ноги потухшими глазами.
Я был готов уверовать в то, что все местные жители превратились в безвольное стадо, ведомое лизоблюдами, типа нашего Дмитрия. И, разумно рассуждая, никого не винил. Ведь если бы не пробудились мои способности, я был бы одним из них. Так же был бы готов на все, чтобы выжить. Как можно сражаться с бессмертными? Уверен, обычные люди таковыми и считают защищенных энергетическим щитом инопланетян.
Я был готов уверовать, если б случайно не заметил в толпе озлобленный взгляд!
Глава 20. Нонконформизм
Высокий молодой мужчина, примерно моего возраста, с щетиной на худом лице, волком смотрел на эту дюжину лизоблюдов. В один момент, видимо, желая узнать, какое впечатление их сладострастные речи производят на новеньких, он повернул голову в нашу сторону.
Пару секунд мы испытующе глядели друг на друга, затем мужчина одобрительно хмыкнул и отвернулся.
– Какой горячий, а! – возбужденно зашептала мне на ухо Леся. – А как ты на него смотрел-то? Понравился, небось? Ну, чего молчишь? Не бойся, к мальчикам ревновать не буду. Веселись на здоровье, котик.
Я хотел высказать своей напарнице все, что думаю о ее плоском чувстве юмора, но дверь дома старосты распахнулась, и на крыльце появился уже знакомый пухлячок.
– Рад видеть вас, друзья мои! Доброго утра всем! Сегодня снова славно поработаем ради нашего будущего! Идемте, дорогие мои!
Явно упиваясь собственной значимостью, наш круглый флагман повел своих последователей по улице.
– А куда мы идем? – спросила Леся у шедшего рядом с нами мужика.
– За инструментами. Одна тут забота – лес валить, – усталым голосом отозвался тот.
Процессия (по большей части молчаливая) двинулась вниз по улице в сторону высокой черной стены, опоясывающей поселок. Мы шли минут пятнадцать, прежде чем увидели несколько капитальных боксов на самой окраине. Группа людей, численностью соизмеримая с нашей, уже стояла возле складов. У кого-то в руках были топоры, у кого-то ручные пилы и бензопилы. Последний из группы покинул бокс, и они организованно двинулись дальше, освобождая место нам.
– С другого квартала люди? – за ответом обратился я все к тому же усталому соседу. Он молча кивнул.
Возле складов дежурили четверо люмпусов. Под их грозными взглядами мы по десять человек «вооружались» инструментом. Добро со складов выдавали люди – улыбчивый мужичок средних лет и дородная дама. Они даже пытались шутить. И, как мне показалось, делали это вполне искренне.