В памяти резидента с фотографической четкостью всплыли страницы из досье агента Док — «…родился сорок лет назад в селе Шиндиси Горийского района — на родине Сталина». Это тебе не пижонский Сухуми или Батуми. В селе, тем более горном, слюнтяи не растут. Там куется характер…
В 1986-м поступил в военное училище и закончил с красным дипломом. Выходит, далеко не дурак. С девяностого года на офицерских должностях. Службу начинал в Советской армии — значит, свой среди русских. Дети родились в России — еще один твой плюс — контрразведка не будет цепляться…
Подполковник — это тебе не ванька-взводный, — располагаешь важными связями среди старших офицеров, а может, и генералов.
Заместитель командира части, правда, армейского госпиталя. К сожалению, в нем боевые планы не разрабатывают. Хотя, как сказать. Подхватил генерал или штабная шишка триппер — и ты незаменимый человек.
Во Владикавказе четвертый год. Срок немалый. При твоей придворно-воровской должности — зама по тылу — это крутые связи с выходами на ФСБ и МВД. А здесь.
— Шеф, так куда тебе? Подъезжаем, — напомнил о себе таксист.
Херладзе встрепенулся и бросил взгляд в окно. Впереди показалась привокзальная площадь.
«Таксеры — народ наблюдательный. Заметил же, гад, что я приехал с Украины. Незачем русской контрразведке давать лишнюю наводку. Пройдусь пешком», — решил Херладзе и попросил:
— Командир, у киоска тормозни.
Таксист сбросил скорость и, прижавшись к обочине, остановился. Херладзе пошарил по карманам, достал деньги и поинтересовался:
— Сколько, командир?
— А сколько не жалко, — хитрил тот.
— Ладно. — Херладзе отсчитал двести рублей и положил на переднее сиденье.
Таксист пошевелил пальцем скудную кучку, его физиономия скуксилась, и проворчал:
— Ты че, шеф?
— А что, разве мало?
— Не богато! За такие бабки у нас и на кладбище не повезут.
— Так ехали всего пять минут!
— И че?
— Как-то не по-божески.
— Ты че, Христос? Жалко бабки, так топал бы пехом!
— И потопаю! — буркнул Херладзе, схватил сумку и дернулся на выход.
— Погодь! — остановил его таксист.
— Ну, что еще?
Таксист засучил пальцами по кучке денег, схватил десятку и, швырнув ему, с презрением бросил: «Подавись, жлоб!»
— Да, ладно тебе, командир. Ну, зачем так. — Херладзе пытался погасить конфликт.
Это ему не удалось. Таксист с похмелья был зол, как собака, и рявкнул:
— Бери и бегом в аптеку!
— В аптеку?!
— Туда, и купи презерватив!
— Чего-о? — опешил Херладзе.
— А того, чтобы такие пидеры, как ты, не плодились!
— На себя посмотри! Рожа запойная! — Выдержка изменила Херладзе.
— Че?! Ах ты, козел! — Взбешенный таксист рванулся к нему.
Херладзе захлопнул дверцу и отскочил за киоск. Вслед ему неслось:
— Чурка! Кацо!
Прохожие, кто с любопытством, кто с осуждением, наблюдали за происходящим.
«Зрителей только не хватало! Идиот! Заза, так же нельзя! Забудь, ты уже не начальник, ты коммерсант!» — костеря себя в душе, Херладзе поспешил скрыться во дворах домов. Быстрая ходьба успокоила разгулявшиеся нервы и вернула способность трезво рассуждать.
«Кацо? Чурка? Стоп! Как же эта сволочь догадалась, что я грузин? У меня что, на лице написано? — задавался вопросами Херладзе. — Усы? Загар? Акцент? Ладно, загар и акцент никуда не денешь. А усы? Надо сбрить! Лучше потерять их, чем голову», — заключил он и направился к центральному входу вокзала.
Гомонящая на разных языках людская река подхватила его, внесла в здание и выплеснула в зал билетных касс. В нем на удивление было немноголюдно. Херладзе прошел к свободному окошку, подал билетерше паспорт и попросил:
— Мне купейный до Владикавказа.
Она, поиграв пальцами на клавиатуре, бросила взгляд на монитор и уточнила:
— Вам верхнее или нижнее место?
— Верхнее, пожалуйста.
Билетерша, полистав паспорт, подняла голову, пробежалась взглядом по Херладзе, снова склонилась над клавиатурой.
«И здесь прокатило! Молодцы!» — мысленно поблагодарил он спецов из оперативно-технического отдела, изготовивших паспорт.
Теперь, когда в кармане лежал билет до Владикавказа, Херладзе ничего другого не оставалось, как только убивать время. Поезд отправлялся через три часа, поэтому болтаться на вокзале и лишний раз привлекать к себе внимание милиционеров он не стал и вышел в город. Вскоре холод и ветер заставили его зайти в кафе. За чашкой кофе и разгадыванием кроссвордов он провел время и к поезду подошел за пять минут до окончания посадки.
Проводница, бегло просмотрев паспорт, проводила его дежурной улыбкой. Херладзе поднялся в вагон, зашел в купе и, после того как улеглась суета, забрался на верхнюю полку. Монотонное покачивание вагона быстро убаюкало; сказывались бессонная ночь, проведенная в автобусе, и нервное напряжение, впервые за последние дни он уснул крепким сном. Разбудили его соседи по купе. Поезд подъезжал к Владикавказу.
Город встретил Херладзе не по-февральски ярким солнцем и теплом. О зиме напоминали снежные шапки на вершинах гор и звонко хрустящий под ногами лед на лужах, прихваченных легким морозцем. Воздух, бодрящий своей свежестью, придал ему уверенности. Жившее в глубине души опасение, что первая явка с Доком может стать последней, а день закончится в камере следственного изолятора ФСБ, утихло.
Херладзе набрал номер телефона агента и с нетерпением ждал ответа. Вызов прошел, и он услышал голос. Несмотря на двадцать лет, прожитых в России, в нем сохранился характерный акцент.
— Слушаю. — В интонациях агента прозвучали нотки раздражения.
— Вы можете говорить? — спросил Херладзе.
— Через пять минут у меня совещание! А кто спрашивает?
— Вам большой привет от Отара. — Херладзе назвал первую часть пароля.
В ответ было глухое молчание.
— Хвича. Вы меня слышите? Вам большой привет от Отара. — Херладзе повторил пароль.
— Э-э-э… здравствуйте, — выдавил из себя агент и назвал вторую часть пароля: — Спасибо. А когда он сам приедет?
— Трудно сказать, вы же знаете, Отар занятой человек, — на ходу импровизировал Херладзе.
— Да-да, понимаю. Все так неожиданно.
— У вас что, проблемы?
— Нет-нет. Все нормально.
— Нам надо встретиться.
— Да, конечно. Я освобожусь через час-полтора.
— Отлично! Давайте позавтракаем, а точнее, пообедаем в кафе «Бриз», — предложил Херладзе.
— Хорошо, — согласился Имерлидзе.
— Знаете, где это?
— Ну, конечно.
— Значит, встречаемся через два часа.
— Да, — подтвердил Имерлидзе и, спохватившись, спросил: — А как мы узнаем друг друга?
— Не беспокойтесь, я видел вас, — заверил Херладзе.
— Э-э, где?
— Не важно. Итак, через два часа в кафе «Бриз».
— Понял. Мне что-то взять?
— Ничего, кроме хорошего аппетита.
— Вроде не жалуюсь.
— Вот и договорились. Жду! — закончил разговор Херладзе.
Теперь, когда вопрос встречи с агентом был решен, резиденту оставалось запастись терпением. Чтобы не оттягивать руки сумкой, Херладзе сдал ее в камеру хранения и вышел на улицу. Последний раз во Владикавказе ему довелось быть пять лет назад. Тогда еще рядовому оперативнику Херладзе предстояло провести вербовку агента — российского контрактника. С тех пор столица Северной Осетии изменилась, и изменилась в лучшую сторону. На глаза все чаще попадались современные здания и богатые витрины магазинов. Его взгляд задержался на вывеске «Парикмахерская». Она напомнила ему о скандальной стычке с ростовским таксистом.
«Все, Заза, дальше тянуть не стоит, придется расстаться с усами!» — решил Херладзе и вошел в парикмахерскую.
В зале, кроме двух скучающих мастеров, никого не было. Он поздоровался и обратился к томной блондинке:
— Девушка, вы свободны?
Она, отложив журнал, поднялась из кресла и пригласила:
— Проходите, садитесь.
— Прям-таки садитесь. Вы случайно не жена прокурора? — пошутил Херладзе.
— Ха-ха, — хохотнула блондинка.
Он снял куртку, повесил на вешалку, прошел к креслу и остановился. Блондинка с откровенным интересом разглядывала его. Невысокого роста, неброской наружности Херладзе не производил бы впечатления, если бы не глаза. Темно-карие, они обладали какой-то гипнотической силой и невольно притягивали к себе.
Смахнув щеткой остатки волос с кресла, блондинка с улыбкой спросила:
— А че не садитесь, боитесь?
— Девушка, с вами я боюсь только одного — поколебать свои моральные устои, — в тон ей ответил Херладзе и опустился в кресло.
Блондинка хмыкнула и, повязав на него накидку, поинтересовалась:
— Как будем стричься?
— Не только стричься, но и бриться.
— Пожалуйста. А что делать с усами?
— Убрать!
— Убра-ать?! — удивилась блондинка.
— И немедленно! Девушкам они не нравятся, — продолжал подшучивать Херладзе.
— Правда?! Это каким же?
— Ну-у, разным.
— И что, вам не жалко расставаться с таким мужским достоинством?
Херладзе подмигнул и многозначительно заметил:
— У меня есть и другие достоинства.
— Хи-хи, — хихикнула блондинка и энергично защелкала ножницами.
Не прошло минуты, и на месте пышных усов осталась жидкая щеточка. Херладзе тяжело вздохнул.
— Жалко? — посочувствовала блондинка.
— Жаль, конечно, но что поделать, раз проспорил. Мужчина свое слово должен держать, — быстро нашелся Херладзе.
— О! Такое в наше время редко услышишь! Настоящих мужчин почти не осталось, — с грустью произнесла блондинка.
«Похоже, сохнешь ты без мужика, — заключил Херладзе и внимательно присмотрелся к ней. — А бабенка-то хороша — все при ней, да еще с душой. На вид лет тридцать, не больше. Замужем? Вряд ли. Интересно, дети есть? Похоже, пацан! — Его взгляд задержался на фото мальчика лет семи, стоявшем на туалетном столике. — Тебе-то они зачем, Заза? Как зачем? Влюбленная кошка… Плюс хата — будет, где залечь. Ладно, поживем — увидим», — не стал строить далекоидущие планы Херладзе и перевел взгляд на зеркало.