на дознание. Чтобы вердикт вынесли в его отсутствие и арест произвели уже после парижской речи. Нужно было принять меры, чтобы Пенник не явился на дознание, хотя он и пообещал приехать. Пенник мог попытаться проникнуть в зал. В таком случае нам пришлось бы арестовать его на месте, а это ничем хорошим не закончилось бы. Вся затея заключалась в том, что дознание проводилось за закрытыми дверями, и, если бы присяжные вынесли нужный нам вердикт, Хилари не узнала бы, что Пенник арестован или что его ждет арест. Мы могли бы скрыть это от прессы или даже задержать присяжных до тех пор, пока потребность в секретности не отпадет. Итак, Пенник все же явился на дознание. И присяжные вынесли тот вердикт, на который рассчитывали. Сначала Пенник озверел, а потом сломался. Мы с Мастерсом отвели его в маленькую комнатку…
– В которую, – с грустью перебил его Сандерс, – меня не пустили.
– Да, сынок. Впускать тебя было слишком опасно. Ты не поверил бы рассказам о девчонке, пока своими глазами не увидел, какую игру она затеяла. Положение было очень шатким, но мы добились от Пенника признания. Я объявил ему, что все подстроил, и пообещал помочь избежать тюрьмы, если он все расскажет. Он мне поверил. Поведал историю своей жизни и сообщил, что его телесила – это колдовство дедушки-знахаря. А теперь я хочу растолковать вам один деликатный момент. С точки зрения науки даже его чтение мыслей – чистой воды мошенничество. Он использовал информацию, которую узнавал заранее или же выяснял у своего объекта. К примеру, суперинтендант Гроувтопа многое рассказал Пеннику о Мастерсе, которого он хорошо знает. Но дело в том, что Пенник это мошенничеством не считает. Он действительно обладает выдающимся умом, необычайной проницательностью и умением читать мысли, точнее, по мимике и движениям определять, о чем тот или иной человек может думать. О чем-то серьезном или незначительном? И здесь его способности поражают воображение, а если вдобавок он еще получит о вас какую-то информацию, можно считать, что вы у него на крючке. Он рассказал нам, как ты, сынок, подпрыгнул на месте, когда он точно определил, что ты думаешь о бюсте Листера в Институте Харриса. Однажды ты упомянул в разговоре с Чейзом, что всегда думаешь об этом бюсте, если хочешь прогнать лишние мысли. А Чейз все передал Пеннику. Вероятно, ты об этом забыл. Пенник догадался, что ты не хочешь думать о чем-то серьезном, опасаясь, как бы он не прочитал твои мысли, и решил испробовать этот вариант. И он оказался прав. Людей неискушенных такие выходки могли сильно напугать. Проблема заключалась в том, что он постепенно убедил себя кое в чем еще. Он убедил себя, что этот его дар, который иногда бывает присущ даже детям и идиотам, на самом деле является могущественной силой, имеющей под собой научное обоснование. Он считает, что магия банту связана с этой силой, что у них одни и те же корни. Пенник потерял голову, превратился в дикаря и, наложив заклятие банту, убил человека, и это окончательно убедило его в своей правоте. Он считал, что устранил последнюю преграду. И вот такого человека мне предстояло вывести на чистую воду. Разгадать его тайну. Я медленно и осторожно объяснил ему, как на самом деле умерли Сэм и Мина Констебль. Он мне не поверил, и какое-то время приходилось общаться с безумцем, особенно когда я ему рассказал, кто на самом деле такая Хилари Кин. Природная смекалка на этот раз не выручила Пенника, он без ума влюбился в эту девушку, и любовь сделала его глухим и слепым, лишила разума и воли. Он сознался, что собирался той ночью испытать свою силу на Синтии Кин. И вот, выведав у него эту тайну, настолько же опасную, как спрей для насекомых, я несказанно обрадовался, ведь теперь у нас появились все шансы выиграть эту партию. Я сказал: «Ну хорошо. Вы не верите мне, что эта особа дурит вам голову. Вы считаете, что она не будет убивать ту женщину самым обычным электрошоком. Хорошо. Тогда помогите нам, и увидите все сами. Поезжайте в Париж, произнесите свою речь, я организую, чтобы вас выпустили. А потом посмотрим, что будет». Он согласился. Его сопровождал полицейский в штатском. В прессу не просочилось ни слова о его аресте, ведь Пенник, бледный, но свободный, поднялся по трапу самолета под прицелом репортерских камер. Именно этого я и хотел. Я хотел, чтобы он улетел, не сказав девчонке ни слова. Но я знал, что он не выступит на радио. Просто не сможет этого сделать. Его гордость была уязвлена, и он рыдал, как ребенок. Мы знаем, что случилось потом. Пенник полетел в Париж, но не мог вынести, что ничего не знает о дальнейшей судьбе Хилари. Он ускользнул от сопровождавшего его полицейского. И каким-то чудом сумел вылететь обратно в Лондон на аэротакси. Он должен был увидеть развязку своими глазами. И развеять последние сомнения.
Старший инспектор Мастерс глубоко вздохнул:
– М-да! Вы предсказывали, что он может так поступить, сэр. Честно говоря, я не особенно удивился, когда увидел, как он лезет к нам на балкон, когда мы собрались задержать юную леди, – добавил Мастерс с широкой улыбкой, – с помощью ее мачехи.
Сандерсу стало обидно.
– А я очень удивился. Когда обернулся и увидел, как Пенник взбирается по лестнице, то решил, что он пришел за мной. Вы знали, что у него был нож?
– Знал, – сурово ответил старший инспектор. – И крепко держал его за руку все то время, что мы стояли около окна. Нож предназначался не вам. А мисс Кин. Он бы сам со всем разобрался. Хоть и рыдал тогда, как дитя, но все время только и думал, как ее прикончить! Мне совсем не жалко этого джентльмена, сэр Генри. В отличие от вас.
– Успокойтесь, сынок!
– Ни капельки. Хотел помыкать всеми нами, а заодно время от времени возвращаться в свое племя, чтобы верховодить там и жить в примитивной хижине. Он сам нам об этом рассказал. И эти его резиновые маски!
– Резиновые маски? – удивился Сандерс.
Г. М. с немного виноватым видом почесал шею.
– Маски из темной резины, точные копии его лица. Такие носят колдуны, сынок, – объяснил он. – Их делают немного больше, чем настоящее лицо, а резину можно растягивать, отчего выглядят они еще более угрожающими. Вы знаете про эту разновидность фетишизма? Сейчас уже слишком поздняя ночь или раннее утро, чтобы разглагольствовать на тему разных религий, но африканские дикари исповедуют те же верования, что и колдуны в средневековой Европе. Вальденсы, секта бедных ломбардцев, появились в одиннадцатом веке. Их еще по-другому называли «вудуа». Именно от этого слова произошло замечательное «вуду». Мина Констебль говорила вам, что Пенник начинал злиться, когда профессор на корабле называл его месье Вудуа? У Пенника было несколько таких фетишистских масок, и одну он носил с собой. Милая малышка Кин выпросила ее у него или украла. Ведь с ее помощью всегда можно было вызвать астральную проекцию Пенника.
Небо за окном посерело. Какое-то время старший инспектор Мастерс сидел, задумчиво уставившись на край стола, но в глазах его блестели веселые огоньки. Он взял свой стакан, к которому почти не притронулся, взболтнул его и осушил одним залпом. Затем усмехнулся. А потом еще несколько раз, пока его смешки не перешли в грубый хохот.
– Боже ты мой! – громко воскликнул он, хлопнув себя по бедру.
Г. М. взглянул на него поверх своих очков:
– И что в этом смешного, Мастерс?
– Сэр, я вспомнил того пожилого джентльмена из поезда, который хотел, чтобы Пенника поместили в оцинкованный ящик. Телесила! Скольких людей она напугала! И все эти слухи про смертоносный луч, способный сбивать бомбардировщики в воздухе. А на самом-то деле… просто электрический обогреватель упал в наполненную ванну!
– По-вашему, это смешно?
– А по-вашему, нет?
– Нет, – ответил Г. М. – Как вы думаете, почему вообще этой истории позволили наделать столько шума?
– Что вы хотите этим сказать?
– Исключительно для того, чтобы преподать обществу урок, – ответил Г. М. – Когда сегодня днем выяснится, что телесила – полнейшая белиберда, вся эта псевдонаучная чушь будет заслуженно развенчана. Все было тщательно спланировано. Страшная угроза окажется пшиком. Пресса расскажет, что такое телесила на самом деле и кто за всем этим стоит. И когда в следующий раз всякие паникеры начнут бегать и кричать о невероятных бомбах, которые сбрасывают вражеские самолеты и которые могут уничтожить целую страну, или утверждать, что весь Лондон от Хэмпстеда до Ламбета окутало ядовитое газовое облако, – так вот, когда станут расползаться все эти слухи, вы просто посмотрите на свой сад, тихонько скажете себе: «Телесила», и на душе сразу станет спокойно. Мы, сынок, знаем, что делаем. – С этими словами он махнул в сторону Уайтхолла. – Не позволяйте всяким паникерам напугать вас. Трезубец Британии по-прежнему сверкает на монете. И на Биллингсгейтском рынке пока что говорят не на эсперанто. Если вы слышите про все эти сверхсамолеты, супергазы или про нашу якобы невероятную слабость, тоже думайте о телесиле. Люди склонны верить в любое пугало. Оно кажется ужасным, но не стоит забывать, что это всего лишь резиновая маска, ее так просто растянуть, чтобы придать еще более угрожающий вид. По большей части все это вуду, сынок. А вы знаете, что для вуду у нас здесь места нет.
Сэр Генри медленно встал и фыркнул. Переваливаясь с ноги на ногу, он направился к окну, где рассветные лучи озарили его лысую голову с квадратным подбородком, и устремил свой взгляд вдаль, на реку и величественную панораму Лондона.