– Так ведь протокол у вас в делах?
– То-то, что в делах, и даже за номером. А уж если бумага в делах и еще за номером – как ты до нее докопаешься? Не можем! Езжайте дальше, может быть, уик знает.
Ходоки в уик и в губисполком: там тоже не знают.
– Откуда же мы-то можем знать, коли вы сами забыли?
А жить без комитета нельзя.
Не махнуть ли нам во ВЦИК? – думают ходоки.
– А что же? Чай нам общество суточные платит – отчего Москву не посмотреть!
И поехали. Являются во ВЦИК.
– Не знаете ли, кто у нас в комитет взаимопомощи выбран? Бьемся-бьемся – полгода узнать не можем!
– Посмотрели там на ходоков, улыбнулись и говорят:
– Знаем! Нам все известно: у вас в комитет взаимопомощи бездельники выбраны: поезжайте домой и выберите дельных ребят!
Приехал в летнее время докладчик в деревню собрал граждан:
– Всего, говорит, нам надо решить семнадцать вопросов: пять международных, десять внутренних, два общих. Кто за?
– Мы не против… Только нельзя ли поменьше…
– Семнадцать – и никаких!
Видят граждане – с этим не сговоришься, пошептались промеж себя, поспорили, а потом говорят:
– Ну ладно! Валяй, да побойчее!
Докладчик, известно, что машина – завели, и пошла, а граждане один за другим за дверь, только двое осталось. К вечеру кончился семнадцатый вопрос.
– Итак, граждане, – продолжал докладчик, – в порядке прений выяснилась необходимость поставить еще один вопрос…
Тут уж слушатели не выдержали:
– Увольте, говорят, товарищ дорогой, никак не можем…
– Что за саботаж?
– Не можем! Не сговорились мы на восемнадцатый вопрос. Мы за семнадцать вопросов с общества пятерку выговорили, а восемнадцатый задарма что ли слушать будем? Дозвольте сбегать в деревню прибавки попросить!
Один мужик, чтобы не платить налога, затащил свою корову на сеновал, а потом пошел к председателю:
– У меня, говорит, нет коровы!
А председатель был богатый мужик, и в это время шли перевыборы.
– Надо, говорит, проверить: я сам посмотрю. Пришел во двор, а корова-то слышит, что люди пришли – и мычит с сеновала.
– Как же ты говоришь: нет коровы! А кто это там голос подает? – спрашивает председатель.
– Это она за тебя голос подает, – ответил догадливый мужик.
Председатель понял иносказание, и так как; боялся перевыборов, то налога с мужика не взял.
В одном селе на сходке подняли вопрос об уменьшении числа праздников. Посудили-порядили, и все престольные праздники уничтожили, а оставили только один праздник: Кузьмы и Демьяна. Получили приговор в волости и спрашивают одного из граждан:
– Что же вы дело до конца не довели? Всех уничтожили – и этим на покой бы пора!
– Милай, нельзя, – ответил тот гражданин.
– Других-то ведь сократили?
– Да мы их потому сократили, что ни к чему они нам! Вот, скажем, Пантелей – это целитель, доктор, стало быть, – мы его от болезней праздновали. А больница-то на что? Или, скажем, Наум-грамотник… У нас учитель есть: научит! Фролы и Лавры – эти по лошадиной части: тут у нас ветеринар действует. А Кузьму и Демьяна никак не обойти.
– Тоже невелики святые! Ведь вы вот и Илью-пророка сократили…
– Илья-пророк громовик. Наш председатель почище Ильи громыхнет. Ни к чему нам Илья…
– А Кузьма-Демьян?
– Милай, тут понять надо. Ведь они бессребренники, Кузьма-то и Демьян! А где в нашем селе, скажи, бессребренники-то? Коли не в церкви на образах, так нигде и не увидишь!
В одном селе на масленице граждане устроили попойку в канцелярии у начальника района милиции. Спросил кто-то у тех граждан:
– Что же вы в присутственном месте самогонку пьете? Или другого места не нашли?
На это один из пивших там граждан ответил:
– А это мы делаем для общей же пользы. Приедет вдруг какое начальство, спросит у вас: «Где, мол, тут самогонку пьют?» – так вы им сразу и ответите:
«Не водится у нас этого, а если кто и пьет, так те давным-давно уж в милиции сидят!»
Организовалась на селе артель инвалидов, открыла лавку. Все как будто ладно; только смотрят крестьяне, а в лавке уселось два бывших торговца и дерут за товары почем зря.
– Вот так инвалиды! – сказал один из крестьян. – Да они как быки здоровые!
– Ну, что ты говоришь, – ответил другой. – Они самые настоящие инвалиды. Вчера я своими глазами обоих у Сидорыча в чайной видел: один без ног, а другой без языка!
Милиционер отобрал у самогонщика котел и в тот же день продал ему котел обратно.
Другой милиционер узнал об этой, проделке, является к самогонщику, отбирает котел – и опять продает ему же. Третьему милиционеру завидно стало: думал-думал, как бы деньгу зашибить, да ничего не придумал, кроме как тот же котел конфисковать. Увидал его самогонщик и говорит:
– Милый, чего тебе возиться, взад-назад котел-то таскать?
Продай его мне на месте.
А милиционер:
– Давай, – говорит, – три рубля!
– Что ты, три рубля! – торгуется самогонщик. – Сделай скидочку! Небось, я у вас завсегда покупаю!
Приехал оратор из уезда и сделал в нашей деревне доклад о пожарах.
– Надо, говорит, подрезать крылья красному петуху.
– Как! – закричал присутствовавший на докладе старший милиционер нашей волости. – Как ты смеешь здесь контру разводить! Чтобы нашему красному петуху да крылья подрезать?
Ехали в вагоне мужики и завели разговор о том, где жизнь дешевле.
– Известно, – сказал один, – в деревне куда дешевле против города. Взять хоть у нас: молоко кружка – гривенник, десяток яиц – тоже гривенник! Курицу – за сорок копеек зарежут.
– Ты, видно, еще не дальний, – возразил второй. – Вот в нашей глухой деревне дешевка, так дешевка: курицу за гривенник зарежут!
– У нас еще глуше, – нашелся третий. – Что там курицу! У нас человека за гривенник зарежут! Вот это дешевая жизнь!..
Открыли в деревне избу-читальню, но ни газет не привезли, ни человека толкового во всей деревне не оказалось. Прошло полгода – приехали из города.
– Ну, как ваша изба-читальня? Работает? Довольны?
– Ну, как же недовольны! – ответили граждане. – Раньше, без этой самой избы-то посиделки по череду в каждой избе. Пляшут, того гляди, пол разворотят, народу набьется – беда! А парни еще пьяные напьются, стекла перебьют, картеж заводят… А теперь благодать!
Удивились городские:
– Неужели так изба-читальня подействовала? И посиделок не устраивают, и не пьют, и в карты не играют?
– Есть всего! Только нас теперь это не касаемо. Теперь они в этой самой избе гульбища устраивают, – а изба-то, она вон где – за прогоном. Так теперь у нас на деревне – слова сказать не можем: благодать!..
Выбрали в одной деревне земельную комиссию. Поделила комиссия свободные земли на участки, а лучшие участки себе взяла. Граждане недовольны:
– Что ж это, так вашу так!
– Да мы, говорят, по совести!
– Где ж это такая совесть, чтобы лучшие куски себе?
– Кто-нибудь ведь должен же их получить? Хороших-то участков всего два-три, вот мы и сообразили по совести дать их тому, кто больше всех обществу заслужил…
– Ну?
– Ну и вышло, что всех больше обществу заслужили мы! Иначе за что оно нас в комиссию выбрало?
Деревенские разговоры
Два мужика сидят за столом, разговаривают.
– Пьянство, я тебе скажу, нашему брату первейший враг!
– Что говорить! Да выкушай, Иван Фомич… Сам варил; три раза перегонял!
– Все нутро прохватило, ну и крепка! Так вот я и говорю: нет хуже пьянства! Взять хоть бы Никиту нашего: поехал в город на лошади, а вернулся пешечком, и лапотки за спиной… Раззор!
– Вестимо, раззор! Чего ж ты, Иван Фомич, по второй-то? Да ты огурчиком, огурчиком закуси! Нет лучше в этом деле огурчика… Так раззор, говоришь?
– Раззор… Сидора-то Пеньковского знаешь? Ну так вот – пришел домой с праздника: где жена? Да и давай ее лупцовать, давай лупцовать… Беда!
– Что говорить – беда! Ну-ка еще стаканчик, Иван Фомич!
– Крепка!.. Да, так вот жена-то его до сей поры горбатая, – как он ее отлупцовал… А отчего? – все винцо!
– До добра это винцо не доведет!.. Выпей-ка еще стаканчик!..
– Или на празднике, кхе-кхе…
– Огурчиком-то, огурчиком-то…
– Кхе-кхе – и занозистая же! На празднике-то, я говорю, Ваньку мово: беги, говорят, зарезали! Прихожу, а у него и кишки наружу. А тот с ножом стоит, хвастает: всех, кричит, перережу! Ровно зверь!..
– Пьяный, известно, что зверь! Да и Ванька-то твой – тоже, надо сказать, – порядочный живодер…
– Кто живодер?
– Да Ванька-то!
– Не смеешь про мово сына таким выражением!.. Не смеешь!
– А ты кулаком по столу не стучи! Чужой хлеб-соль ешь!
– Нужен мне твой хлеб-соль! Тьфу!
– Ты на ковригу-то не плюй, скотина!
– Это я-то скотина? А? Ответишь за эту скотину!
– Кулаками-то не маши, у нас и свои хороши! Эва!
– Так ты что же – драться! А?
Минут через пять по деревне бегут два мужика: оба красные, потные, взлохмаченные, у одного из носа кровь.
– Держи его, держи!
У ворот одной избы стоят два других мужика, смеются.
– Пьяные…
– Известно, тверезые не подерутся… А пьяный, что те зверь…
– Верно, что зверь! Да пойдем, Петр Кузьмич, попробуем моей: так удалась, так удалась…
Мужики входят в избу.
На улице встречаются два мужика.