Да если надо, пусть присматривают — такая уж у них работа. У Ивана Лукича и в мыслях ничего такого не было, чтобы сделать что-то против власти. Если уж оказавшись в роли президента так ничего не смог реально изменить, так теперь уж точно не получится — плетью обуха не перешибёшь! Впрочем, иногда задумывался о том, что мог бы предпринять, однако всё впустую. Хотя смотреть на то, что они творят, уже нет сил — это же какое здоровье надо иметь, чтобы пережить такие времена? Да, время смутное, но ведь сами виноваты — верили, а вот теперь от этой веры остался только шиш!
Что особенно угнетает, так это отсутствие правдивой информации. Оппозиционные газеты, телеканалы, интернет-сайты позакрывали, «вражеских голосов» по радио не слышно, по телевизору лишь победные реляции, да пустой трёп — в Москву доставили эшелон свиной тушёнки, у министра финансов породистая сука принесла сразу семь щенят, а певец Растворов справил свадьбу в павильоне «Рабочий и колхозница» на территории ВДНХ, причём женился то ли в пятый, то ли в двадцать пятый раз. Страшно представить, сколько денег потерял на дележе имущества после расторжения семейных уз, но ведь всё равно не бедствует. А мог бы и сэкономить, приняв ислам — количество любимых женщин в гареме ничем не ограничено. При нынешних властях и такие чудеса вполне возможны — по слухам, что ни день, то либо возникает новая республика, либо переименовывают города, возвращая давно забытые названия.
— Делать этим пустобрехам нечего, а народ страдает!
Так Иван Лукич прокомментировал последние сплетни, которые ему выложила Ляля. А она только развела руками:
— Других новостей у меня нет, и похоже, что в ближайшее время не будет. Правительство ужесточило цензуру, даже электронная почта не всегда работает.
— А по мобильнику разве нельзя что-то сообщить?
— Телефонные переговоры давно уже прослушивают. Не то скажешь — может нагореть, останешься без премиальных, а то и с волчьим билетом пойдёшь на все четыре стороны, если в эфире скажешь что-нибудь не то.
— Строго у вас!
— А ты как думал? СМИ — это же испокон веков не более, чем средство одурачивания.
Против этого трудно возразить, хотя и свобода слова ничем, в сущности, не лучше. Сейчас только власть дурачит, а тогда бы этим занимались все, кому не лень, и попробуй разобраться в винегрете из бабьих сплетен и чьих-то домыслов. В общем, куда ни кинь, всюду клин, и непонятно, в каком мире существуем — в реальном или в созданном чьей-то злокозненной фантазией.
Глава 5. Из жизни грибов
Но вот наконец-то дождались — после холодного, дождливого лета пришёл относительно тёплый сентябрь, а это значит, что можно в лесу грибами отовариться, создав кое-какой запас еды на случай, если магазины вовсе опустеют. Когда в интернете появилось сообщение о том, будто под Малоярославцем грибы можно чуть ли не лопатой грести, Иван Лукич взял на работе отгул и ближе к ночи отправился на Киевский вокзал в надежде прибыть на место за час до рассвета, даже фонарик прихватил. Грибная охота ночью — это, конечно же, экзотика, но чего не сделаешь ради того, чтобы обеспечить пропитание себе, да и Лялю можно угостить.
Народу на вокзале было много. Постояв в очереди, Иван Лукич взял билет, но, когда вышел на перрон, понял, что изрядно опоздал. До отправления электрички оставалось четверть часа, а вагоны уже битком набиты, даже в дверь нет возможности протиснуться. Ещё через несколько минут послышался такой звук, как будто железо не выдерживает повышенной нагрузки и вагон трещит по швам. На самом деле, это счастливцы, попавшие в вагон, стали выбивать ногами окна, иначе по приезде к месту высадки могла вывалиться на платформу толпа полуживых людей вперемежку с трупами. Тогда уж совсем не до грибов.
Несмотря на повреждения, поезд всё же отправился в путь, а вот Ивану Лукичу пришлось заночевать, сидя на скамейке в ожидании следующей электрички. Белых всё же набрал, но вот о чём он думал, уже когда возвращался домой. «Вот странное дело, срежешь гриб, но через год он на том же месте вырастает, а иногда сразу целая семейка, если почва хорошо удобрена — то ли под землёй загнивающие корни деревьев, то ли кто-то кучу наложил тут год назад. В общем, если климат позволяет и дачники всё не вытоптали, история снова повторится. Но почему? А потому, что есть грибница — она и плодоносит, если для неё создать благоприятные условия».
А через две недели пошли опята, снова отварился Иван Лукич, еле донёс добычу до дому. И вот что интересно — такое впечатление, что у опят никакой грибницы нет, потому что растут и на пнях, и на валежинах, везде, где только место им нашлось, а то чуть опоздают и какие-то поганки вырастают вместо них. Бывает, что растут вперемежку — на одном пне и те, и те. Так примерно и у людей — недаром говорят, что в семье не без урода.
Вот эта случайно пришедшая в голову аналогия с людьми заставила Ивана Лукича задуматься: а не так ли всё устроено там, наверху? К примеру, есть некое учреждение, которое существует благодаря солидным вливаниям из госбюджета, иными словами, почва там вполне удобрена и влаги предостаточно. Что тогда вырастет? Это как бог на душу положит — может и вполне съедобный гриб, а может и поганка… Но с каждым годом грибница разрастается, наконец, доросла до размеров государства и продолжает плодоносить каждый год.
Тут возникает вопрос: кто тот грибник, который ежегодно снимает урожай? Кто лакомится грибным супчиком или жульеном из белых грибов, то есть кого обслуживает эта плодовитая грибница? Кое-что перепадает тем, кому удалось протиснуться в ночную электричку до Малоярославца, но основной урожай снимают более важные персоны, им даже из дома не надо выходить — всё доставят в лучшем виде, к качеству не придерёшься. Кому же конкретно достаются эти блага, помимо тех, кого народ избрал, не догадываясь, что из этого получится? Тут и чьи-то друзья, и приятели друзей, и дети тех приятелей, ну и прочие, способные наглядно продемонстрировать, если не родственные и дружеские чувства, так непременно свою преданность и послушание. Если кто-то окажется поганкой, не беда — пересадят на другую почву, пусть растёт, не выбрасывать же на помойку, так ведь можно совсем остаться без грибов в неурожайный год. А найти замену нет проблем — стоит лишь открыть морозильник, грибы там на любой вкус, и белые, и опята, и рядовки, надо только разогреть и кушанье готово.
Странная, даже обидная для кого-то аналогия, однако Ивана Лукича можно понять — если сосёт под ложечкой, и не такое взбредёт в голову. Вот если бы лежал на пляже рядышком с Пеструхиным, тогда другое дело — тогда подобрал бы более точные слова, описывающие те чувства, которые он испытывает к представителям действующей власти. Увы, даже окажись Иван Лукич на черноморском побережье, где-нибудь недалеко от Сочи, на строго охраняемый пляж его бы никто не допустил — потому что не положено! Столь же невероятно появление на территории президентской дачи спикера Госдумы — случись такое, многие лишились бы своих погон. Но тут вмешался Яша Либерзон — не в интересах большого бизнеса продолжение этого конфликта, поэтому и постарался убедить обоих, что неофициальная встреча без свидетелей не повредит ни чьей карьере. В худшем случае каждый останется «при своих», какой бы смысл не вкладывали в это выражение, заимствованное из карточной игры.
Надо сразу сказать — весьма примечательный состоялся разговор:
— Кондрат Василич, ну что нам с тобой делить?
Пеструхин был готов к примирению, да и Забродин не возражал, однако настроен более решительно:
— Если не договоримся, придётся разделить Россию.
— Ну нельзя же сразу брать за горло! Подумай, как возрадуются наши враги за рубежом.
— Раньше надо было думать, когда отменял президентские указы.
Дальше последовала сцена, словно бы позаимствованная из спектакля в захудалом драмтеатре — Пеструхин вскочил с пляжного лежака и, обращаясь к зрителям, которых, к счастью, не было, прокричал:
— Во как! Он решил нажиться за казённый счёт, а я, видите ли, должен этому потворствовать!
Забродин тоже не усидел, посчитав, что разговор должен происходить на равных — глава Госдумы хоть и пониже ростом, однако способен за себя постоять:
— А почему бы нет? Ты на своём посту сможешь гораздо больше наварить.
— Ты меня с собой не путай! Мне за госбюджет обидно.
— Вот только не надо путать свой семейный бюджет с государственным! Знаю я, какие тебе бабки заносили, когда налоговой руководил.
Удар, что называется, под дых, но Пеструхин не стал отсиживаться в обороне:
— Ну, ты тоже не белый и пушистый. Сколько законопроектов забраковал, потому что бизнесу они не выгодны! Скажешь, что бесплатно? Да к вам в Думу каждый день очередь из просителей выстраивается, и у каждого в руках по чемодану с «бабками»…
— А ты видел, как мне заносили?
— А ты?
— Вот и не говори!
— И ты!
Перевели дух, ведь уже не молодые — надо сердце поберечь, а то ведь так народ может остаться вовсе без начальства. Видимо, это соображение и заставило спорщиков немного сбавить тон и пойти на взаимные уступки — тут «первопроходцем» стал Забродин:
— Ладно, Сеня! Давай прикинем, как можно это дело разрулить.
Снова сели на лежаки, и Забродин предложил вариант выхода из безнадёжной ситуации:
— Вот если бы изменить конституцию и учредить пост вице-президента…
Пеструхин такого поворота в дискуссии не ожидал, поэтому сразу замахал руками, демонстрируя своё несогласие, а потом высказал убойный контраргумент:
— Кондратий, ты меня совсем за лоха держишь? Ведь случись что со мной, ты же на пять лет, то есть до следующих выборов, станешь законным президентом.
— Так ведь все под богом ходим! Ну и под конституцией, само собой.
— Не-е-ет, братец, так не пойдёт! Если ты дашь дуба, депутаты выдвинут несколько кандидатур на пост спикера, обсудят их в комитетах и комиссиях, затем состоится пленарное заседание, следом за ним выборы… Словом, всё будет в соответствии с принципами демократии. Ну а если я помру, тогда раз — и ты сразу в дамках…